12. Черный Морок

Чёрный Морок.

Давно это было, ещё до начала времен, когда горы были молодыми, а реки бурными и непокорными, росли тогда травы высокими и душистыми, а птицы и звери вольготно чувствовали себя в небесах, полях и лесах, помыслы людские оставались чистыми, а сами люди пытливыми. Тогда сошлись в непримиримой битве силы добра и вековечное зло. Сошлись, и не случилось в этом долгом поединке победителя. Вековечное зло подлостью и хитростью разъяло, разделило добро на мелкие пылинки, песчинки, развеяло их по берегам морей, лесным чащам и высокому небу, нанесло почти смертельный удар и уже торжествовало.  Однако, вложив в быструю победу всю свою подлость и злобу, не оставила себе тёмная сущность сил, чтобы сопротивляться мириадам песчинок добра. Обессилев, уползло вековечное зло в глухие, топкие болота дремучих лесов и густых туманов, чтобы снова войти там в силу и одержать верх в этом извечном противостоянии света и тьмы, добра и зла. И долго вековечный мрак обитал в бездонных туманных топях на краю земли. Но добрались любопытные люди и до этих мест обиталища зла. Слушал их разговоры вековечный мрак, вздыхал и завидовал. Пробудили человеческие голоса мрак от дрёмы, встрепенулось вековечное зло и тоже принялось любопытствовать, забавляться со слабыми человечками, морочить им головы.  И вдруг невыносимо скучно показалось чёрному злому Зверю-Мороку в грязных топях, холодных водах и чахлых луговинах на окраине жизни, захотелось в шум и суету. Выбрался он тёмной безлунной ночью на равнинные просторы черным ручьем, безвестной речкой, что потекла, запетляла, прячась среди множества, сливаясь с водами больших рек и позёмных ключей, вырывавшихся на свет. Так и расползлось зло невидимым по миру.  Бывает, наклонится путник, черпнуть воды из такого ручья напиться или горячее чело охолонуть, как проникает ему в сердце и душу чернота, меняет несчастного, заморачивает.

 К одним зло вползало в души чёрной завистью, превращая завистника в покорного раба своей воле, к другим оно прокрадывалось трусостью, вселяя в разум панику и страхи, подчиняющую слабые души, третьих награждало   беспримерной жестокостью, а иных самой грязной подлостью.  Мало, кто мог устоять пред вековечным злом, невидимыми каплями проникало оно в души слабых, селилось там и обретало форму.  А уж если вползал вековечный мрак в души сильных, тогда зло крепло, подпитываясь силами отважных, смевших бороться с мороком. И если побеждал морок в этом сражении, то завладевал и душой, и разумом, ну, а если свет и добро оказывались сильнее в человеке, то замирало зло внутри крошечным ростком, зерном, всегда готовящимся ожить и прорасти. Но всё равно находились среди людей смельчаки и упрямцы, дерзнувшие отринуть от себя   чёрный морок.
 
А добро меж тем, однажды разъятое и разделённое, незримо присутствует в подлунном   мире, оно живёт в птичьих трелях, утренних рассветах, душистых травах, что шумят в горных долинах, в брызгах водопадов и шорохе листвы. Его вдыхают путники с утренней прохладой, глядят на него, любуясь рассветами и закатами, пьют вместе с чистыми водами горных рек, целуют в любви и напитываются от радостей человеческих, слушают с детскими голосами, пением ветра и шумом морских прибоев. Только есть в мире одно единственное место, где не смеет чёрный ручей проникнуть в светлые воды, что плещут в Белой долине и глубоких озёрах среди заповедных земель альмаринов. Хранят альмарины частицы добра, хранят и служат своему незримому всепроникающему божеству, казалось бы, маленькому и беспомощному, но великому в своей всеохватности. Посмотрите в глаза альмарину-хранителю, искры добра неизменно присутствуют в его взгляде, делают улыбку непередаваемо красивой, а светлые лучи путаются в волосах. Потому чёрный морок никак с альмаринами совладать не может, и не сможет никогда, как бы вековечное зло не старалось.