Я буду ждать на темной стороне. Книга 2. Глава 41

Тщетно Евангелина кусалась и царапалась, пытаясь высвободиться из его объятий, — исполненный желанием отомстить ей во что бы то ни стало, Лисов держал её так, что сопротивляться было невозможно. Её пропитанные дождевой влагой волосы и платье оказали ей медвежью услугу. Не лучше выглядел и сам Лисов, но на свой облик ему как будто было наплевать.

Дотащив девушку до машины, он внезапно остановился перед ней, и словно не спеша мириться с подобным раскладом дел, тотчас повернувшись к нему, Евангелина хотела вцепиться ногтями ему в лицо, когда ухватив её за локоны, он ту же отбросил её от себя, и даже не пытаясь предотвратить её падение, потянул на себя ткань её платья, разрывая декольте и обнажая ей грудь. С трудом устояв на ногах, она тут же бросилась прикрывать её лохмотьями платья, когда перехватив девушку обеими руками за талию, он тут же зашвырнул её на заднее сидение авто.

Потеряв равновесие, Евангелина попыталась ухватиться пальцами за край авто, однако рывок сей оказался настолько сильным, что не успев сориентироваться в пространстве, она с негодующим воплем свалилась прямо на сидение, упираясь в его поверхность обнаженной грудью. Теперь у неё не оставалось больше никаких сомнений относительно действий этого мерзавца, который хотел взять её силой. Хотя чему она удивляется? Возможно, именно поэтому она и не спешила садиться к нему в авто, словно чувствуя, что так закончится её путешествие  ним.

Запустив свои руки под её платье, Лисов за пару секунд освободил её от ненужного белья, выбрасывая его куда-то в сторону, словно пытался вообще забыть о его существовании.

Эта девушка так сильно распалила его своим отчаянными повадками, что он был не в состоянии остановиться и как-то по-другому справиться с этим навязчивым напряжением в штанах. И стоило ей предпринять очередную попытку вновь подняться и попытаться выбраться из авто, как она вновь оказалась придавленной сверху телом этого парня.

Лисов не переставал удивляться её поведению. Кажется, его спутница специально действовала так, словно пыталась его завести, провоцируя на неоднозначные действия, либо она не до конца осознавала последствия своего поступка, не понимая, что если он её захотел, то уже ни за что не выпустит её из своих объятий, пока как следует не поимеет. И зная, что у неё не получится так отчаянно сопротивляться ему в столь ограниченном пространстве, он поставил ей между ног свое колено, чтобы она не смогла сомкнуть бедра, и, продолжая удерживать одной рукой её запястья, второй — потянулся к пряжке на своем ремне, стремительно расстегивая брюки.

— Оставь меня в покое, скотина! — в гневе обратилась к нему Евангелина, не теряя надежды  вырваться, но все было бесполезно.

Он держал её очень крепко, а ей было так холодно… Там, где он соизволил только что стащить с неё трусики, попутно превращая их в лохмотья. И задрав ей платье почти до пояса, какое-то время любовался её пикантным видом сзади, не в состоянии справиться с нарастающим чувством собственного возбуждения.

Расстегнув свою мокрую рубашку, он приник к Евангелине, и, вжимая её изо всех сил в поверхность заднего сидения, попытался развести ей ноги. И сходя с ума от прикосновений его ладоней, властно скользивших по её полуобнаженному телу, вспомнив об пережитых ею когда-то сладострастных ощущениях, Евангелина едва сдерживалась, чтобы не поймать экстаз от одного лишь неосторожного движения рук этого парня.

Загнув ей руки за спину, с довольным: «Вот и попалась», Лисов буквально вжал её в сидение, тщетно надеясь, что она каким-то образом утихомириться и перестанет так яростно вырываться. И как только ему удалось добиться от неё более-менее смирного поведения, он приспустил слегка свои полурасстегнутые штаны. Почувствовав, как с какой жадностью шарят его руки по её бедрам, против воли раздвигая их, собравшись с духом, Евангелина хотела закричать, однако у неё ничего не получилось. Её вопль застрял где-то в центре горла, так и не соизволив почему-то вырваться наружу.

Прижавшись к ней сзади, Лисов попытался ею овладеть, не особо заморачиваясь в этот раз с прелюдиями. Да и времени на них особо не хватало. В любой момент их могли здесь застукать нежелательные зеваки или дорожный патруль, а там уже недалеко было и до нового скандала. В какой-то момент вожделение охватило его с такой силой, что он был больше не в состоянии сдерживать страсть и думать о чем-то другом, кроме удовлетворения собственной похоти.
 
Вздрогнув от пронзившего её ощущения легкой боли, Евангелина резко подалась вперед, будто пытаясь помешать ему продвинуться дальше. Увы, все её действия ни к чему хорошему не привели. Мало того, они оказались крайне бесполезны в борьбе с этим парнем. Удерживая её за бедра так, чтобы увеличить угол проникновения, Лисов с такой силой хватал её за ноги, прижимаясь бедрами к её ягодицами, что не в состоянии их сомкнуть, Евангелина чувствовала, как он все глубже погружался в неё, растягивая её нетерпеливыми движениями. Распаляя её и подготавливая к чему-то ещё, что она начала забывать, не понимая, как ему удавалось каждый раз подчинять её собственной воле.

Распластавшись под ним и задыхаясь от царившей в салоне авто духоты, Евангелина предприняла очередную попытку вывернуться из его объятий, по-прежнему ощущая его прижатые к своим ягодицам бедра, когда обхватив рукой её грудь, он задвигался, до упора погружаясь в её прекрасное тело, постепенно ускоряя темп — так сильно он её хотел.

Ранее обходившийся с ней куда ласковей и нежней, теперь он действовала так, что успев привыкнуть за это время к «острым» ощущениям, Евангелина испытывала не дискомфорт, а какой-то запредельно-нереальный восторг, соскучившись по былому «экстриму» в делах постельных.

Обшивка сидения приятно щекотала её тело, вынуждая пуще прежнего извиваться под настойчивым парнем, словно подыгрывая ему, растворяясь в порыве внезапно нахлынувшей на неё страсти, когда подавшись к нему бедрами с присущей ей скрытой темпераментностью, она покрепче вцепилась руками в ткань, продолжая стонать во весь голос. И ещё явственней ощущая при каждом новом толчке, с какой силой прижимается к её бесстыдно выпяченным ягодицам плоский живот Лисова, потеряв над собой контроль, мечтала поскорее испытать экстаз.

Его присутствие почти всегда производило на неё странное впечатление и не в состоянии заглушить свои стоны под воздействием его грубых движений, она ещё долго не могла смириться с тем, что эти звуки, помимо воли вырывавшиеся из её горла, действительно принадлежали ей. Прислушиваясь какое-то время к сбитому дыханию Лисова, с резким воплем: «Ах, еще немного!», она изогнулась, намереваясь пережить пару самых ослепительных секунд в своей жизни, когда почувствовав, что его прекрасная «жертва» находится почти на пределе, замерев на месте, он внезапно запретил ей двигаться, стараясь помешать испытать разрядку, к которой она была сейчас так непозволительно близка.

В два счета оказавшись во власти ненавистного напряжения, которое не могла снять собственными усилиями, Евангелина неожиданно подалась вперед, и только больше обозлившись на него за такой подход к делу, разгоряченная и дрожащая, что есть духу застонала, требуя продолжения ласк, успокоившись, когда Лисов таки возобновил свои действия, довольно резко вколачиваясь в неё, обжигая губами мочки ее ушей и нежную кожу шеи.

Спустя пару мгновений окружавшая их обстановка сузилась для неё до размеров пространства слияния их тел и, не в состоянии противиться охватившего её истерического экстаза, Евангелина огласила салон авто возгласом: «Я ненавижу тебя!», прозвучавшее, правда, в её исполнении так, будто она только что призналась Лисову в любви.

Чуть позже он повторил с ней все то же самое, предварительно перевернув её на спину. И продолжая все это время скользить ладонями по её телу, с особым бесстыдством изучая его изгибы, ещё больше обнажая её грудь, он вновь навалился на её тело, бесцеремонно раздвигая ей бедра и припадая устами к её шее так, что Евангелина не могла дернуть в сторону головой. Перехватив на миг его потемневший взгляд, свидетельствовавший о сильном возбуждении, она тут же закрыла глаза, всецело отдавшись новым ощущениям наполненности, которые дарили ей движения этого парня, тщетно пытавшегося развернуться с ней в столь тесном помещении.

Заниматься любовью с такой девушкой как она, да ещё на заднем сидении собственного авто — эта идея ещё долго не давала ему покоя. Теперь его бесполезные грезы наконец воплотились в реальность. Но как долго он шел к своей цели, потеряв всякую надежду на её осуществление. И как глупа была сама Евангелина, попавшись на эту его уловку.

Потеряв всякий счет времени, он довольно долго терзал её влажное от дождя тело, чья близость сводила его с ума до такой степени, что никак он не мог от неё оторваться, удерживая её за подбородок так, чтобы она не могла отвернуться от его поцелуев, тут же впиваясь в её рот, и грубо сминая её губы своими. Предельно четко ощущая его язык, скользивший по кромке её зубов, Евангелина непроизвольно позволяла проникнуть ему глубже, и с особой страстью сплетаясь с её языком, он не давал ей ни минуты времени на то, чтобы она могла перевести дух и немного отдышаться.

Закрыв глаза, Евангелина почти задыхалась от его поцелуев, судорожно цепляясь за его плечи, и лихорадочно скользя своими пальцами по его шее, не знала сама, что именно хотела сделать: то ли оттолкнуть его от себя, то ли, наоборот, вцепиться в него с такой силой, чтобы больше никогда его не отпускать, пока не почувствует себя достаточно сильной, чтобы можно было продолжить свой жизненный путь без него.

Слегка очнуться и прийти в себя ей удалось лишь тогда, когда оторвавшись от её, он поспешил уделить внимание и её груди. Тому, что нравилось ему в ней больше всего, с удовольствием отмечая про себя, как трепещет под ним эта девушка, едва чувствительная кожа её груди оказывалась во власти его губ.

Никогда ещё Евангелина не казалась ему такой желанной как в тот момент, когда скользя кончиком языка между её грудей по следам дождевых капель и вдыхая аромат её тела, он осознал наконец, чего именно ему так не хватало, когда он тосковал по ней, находясь в разлуке. И исследуя губами полуобнаженные участки её распростертого под ним тела, осыпая их горячими поцелуями, он опомнился лишь тогда, когда громко застонав, Евангелина пару раз дернулась в сторону, выгибаясь, насколько позволяли ей это сделать не совсем комфортные условия, сдавливая его талию своими бедрами.

Она в который раз пережила пик удовольствия, пусть он и не преследовал цель довести её до экстаза. Но даже в таких случаях Лисов не особо спешил выскальзывать из неё. И крепко удерживая её за лодыжки, он не прекращал своих движений, пока повторно не переживал экстаз, чувствуя, как пытается она ускользнуть от него, словно не желая, чтобы все заходило настолько далеко.

Они совершенно не предохранялись и именно по этой причине Евангелина, возможно, и не хотела, чтобы он задерживался в ней, тщетно пытаясь вывернуться от него и сомкнуть наконец свои бедра. Впрочем, она могла царапаться сколько угодно, впиваясь ладонями в его лицо, тихо ругаться, с особой ненавистью шепча при этом его фамилию, ему ничего не стоило овладевать ею снова и снова, наслаждаясь её беспомощностью, и наблюдая из-под полуопущенных век за тем, как вся расхристанная, и с разбросанными по поверхности сидения влажными локонами она в очередной раз резко вздрагивает, с шумом втягивая воздух, и в странном порыве цепляясь в его плечи, вновь позволяет неконтролируемым стонам вырываться из её полуоткрытых уст, как только её напряженное тело пронзала одна за другой волна экстаза, заставляя её впадать в короткое полузабытье.

Что творилось в голове этой девушки сейчас, для него так и осталось загадкой, но своего она, очевидно, не упускала. И в том, что ей нравился именно такой спонтанно-жесткий секс, он убедился теперь воочию, испытывая внутреннее разочарование от мысли, что именно из-за него она научилась получить несказанное удовольствие даже в столь невозможной, с минимумом удобств, обстановке.

Он хотел оскорбить её своим поведением, а все произошло с точностью до наоборот. Да, с ней подобные вещи не проходили. Будь он неким подобие дедушки Карлы, у него было бы куда больше шансов сбить её с толку. И тогда Евангелина с меньшей охотой распахивала бы сейчас перед ним свои бедра, предоставляя ему возможность завладеть ею с прежним пылом. Лисов испытывал ощущение досады, но ничего не мог с этим поделать.

После всех тех финтов, что он с нею проделал, заставляя её выгибаться под ним в разных позах, она бы точно залетела от него, если бы он не практиковал применение средств, делавших его в таких случаях почти стерильным. А это значило, что в свете данных событий подобный исход дел становился практически невозможным.

Он точно не помнил, как много времени провел с ней в авто, безудержно терзая её тело. Прошло каких-то полчаса, но ему это мгновение показалось целой вечностью, пока он не осознал, наконец, где находится, и что им обоим пора со всем этим заканчивать. Однако чувствуя себя с ней в подобные моменты почти единым целым, он не понимал, как мог все это оставить и снова вернуться к себе, в свою конуру. Не ощущая своей власти над этим податливым телом, не впиваясь больше в её мягкие и нежные губы, с которых срывались стоны в его честь и ругательства, также адресованные его личности. Не чувствуя под своей ладонью её полную грудь как само собой разумеющееся явление. Не лаская её плечи и бедра, всегда с такой одухотворенностью впивавшихся в его тело, как только становился близок момент переживаемого экстаза.

И самое незабываемое: не видеть, как закрыв глаза, она со стоном откидывается назад, облизывая свои губы и шепча всякие глупости, а потом с криками отдается ему, краснея позже от воспоминаний о пережитом накануне наслаждении, теряясь от одной мысли, что именно он заставил её это испытать, и никто другой. Лисов откровенно не понимал, почему должен был выбросить подобные образы из своей головы, продолжив дальнейшее свое существование уже без этой девушки, но реальность оказывалась именно таковой. В противном случае им грозила участь действительно попасться на глаза патрулю, заплатив позже штраф за попытку насладиться плотскими утехами в недозволенных для этого местах.

Книга 2. Глава 42

http://proza.ru/2022/11/03/738