Объезд или точка невозврата. 34

                34


Егор остановил видеозапись допроса, прикурил сигарету и сунул её в рот раскаявшемуся бойцу. Тот сделал несколько жадных затяжек и с видимым облегчением выдохнул:
-- Что теперь? – и, горько усмехнувшись, добавил: -- Завалишь обоих? – но тут же сам ответил на свой вопрос: -- Конечно, завалишь… Кто мы такие, чтобы держать, данное нам, слово?
Егор посмотрел на него с нескрываемым сожалением, а затем принялся оказывать помощь, покалеченному им, бойцу, рассудительно причитая:
-- Я-то думал, что у вас, в «спецуре», реально крутые профессионалы работают. Правда, было мне тогда лет пятнадцать… ну… когда так думал… -- травмированный боец застонал от боли. – Потерпи маленько, сейчас полегчает.
С этими словами Егор извлёк из спецназовской индивидуальной аптечки пластиковый шприц-тюбик с «дезаморфином» и хлопком сделал спасительную инъекцию в бедро страдальца.
-- Ну, чё? Так полегче? – спросил Егор, а затем резко обернулся к допрашиваемому. – А тебе?
-- Чё? – не понял тот.
-- Ну, как же… -- усмехнулся Егор. – Такой камень с души сбросил! – но продолжил уже холодно: -- Последний вопрос. Сколько человек в группе?
Боец дерзко вскинул на него глаза, но увидев, как рука Егора схватилась за шприц, всё ещё торчащий в ноге допрашиваемого, подавленно ответил:
-- Пятеро… Пятеро нас… Вместе с командиром…
Егор приблизился к нему вплотную, пытаясь забраться своим взглядом прямо в душу, а обнаружив что-то, одному ему понятное, в расширившихся зрачках жертвы, удовлетворённо констатировал:
-- Верю… – а вытащив шприц из бедра, облегчённо выдохнувшего бойца, продолжил: -- Я тебе не стану тут читать лекции о морали и нравственности. В конце концов, мы взрослые люди и знаем эту жизнь такой, какая она есть. Каждый сам себе выбирает дорогу… Но… Задумайся… -- Егор закурил и выдохнул треснувшим тоном: -- Если бы ты узнал о том, что твои дети, или дети твоих детей, подсели на эту дурь… Что бы ты сделал?
Боец горько простонал и выдал:
-- Мои дети к этой грязи никогда не прикоснутся!
-- Откуда такая уверенность? – уже с очевидным безразличием отозвался Егор. – Это же делается очень просто. Папа при бабле, значит у барыги новый клиент. А под каким предлогом подсадить на марафет – это уже дело техники.
Боец подавленно повесил голову. Егор резко встал, проверил надёжность крепления своего снаряжения и оружия, и уже бодро итожил:
-- Ладно, капитан. Пора, как говориться, и честь знать. Сидите, не рыпайтесь тут. Скоро за вами свои подтянутся. – Обернувшись же у самой двери, бросил тоном, полным ненависти: -- Ты, когда даст бог, выберешься из этого переплёта… Когда будешь пересчитывать свои вонючие бабки… Вспоминай такие мои слова… Вы барыжите этой дрянью только для того, чтобы сохранить каким-то пидорам власть, а самим тусоваться красиво, да шлюх козырных гулять! Но расплачиваться за вашу вакханалию будут ваши же дети!
-- Сам-то чё? Лучше? – отчаянно огрызнулся боец.
-- Нет, не лучше… -- спокойно ответил Егор. – Но на людском здоровье я никогда не наживался. Да и тяга к власти, над себе подобными, мне не присуща. А то, что таких, как ты, не беседу к Апостолам отправлял – так за то мне не стыдно. Потому, как делал я это не за деньги, а по убеждениям. А ты, сука, живи со всем этим! И погоны свои, якобы, офицерские засунь в свой тухляк бл…дский! Офицер служит своему народу, а не травит его, как тараканов!