Судьба ногайского народа в Дагестане

«А деревья, нещадно терзаемые, молчат, Только сердце мое кричит, не вынося этого»
(Кадрия Темирбулатова)


В Дагестане с 1959 года по 2017 года правили, сменяя друг друга, политические элиты укрупнённых народов, которые создали клановую систему правления. Клановая система душила республику во всех отношениях, не давая развиваться, а большинство этносов республики было обречено на тяжёлое социально-экономическое выживание в советское и постсоветское время. Eсть в Дагестане народ, который пострадал более всех от кланового правления. Это ногайский народ. Речь пойдёт об этом народе.
Целью данной статьи является желание справедливости в республике в отношении всех народов, вне зависимости их численности и политического статуса.


Судьба ногайского народа в Дагестане.


Если коснуться ногайского народа, то не хватит страниц, чтобы описать его страдания и степень безнаказанного глумления над ним со стороны советского и постсоветского руководства Дагестане. Но мы неспроста сейчас коснёмся именно ногайского народа. Мало кто вообще понимает трагичность положения ногайцев в Дагестане и насколько глубоко ущемлялись права ногайского народа здесь. Ногайцы это наиболее дискриминируемый и ущемляемый народ в ДАССР и в постсоветском Дагестане. Никого не интересует, почему в современном Дагестане ногайцы массово уезжают из своего района и переселяются на Ставрополье? В вузах РД ногайских студентов чрезвычайно мало, потому что они едут учиться в вузы Ставрополья и других городов России. Ногайцы едут куда угодно, лишь бы не оставаться в Дагестане. Ногайский народ морально сломали в советское время, когда он пытался поднимать свои вопросы и требовать справедливости к себе от властей ДАССР. Ногайскую творческую интеллигенцию унижали и преследовали, не давая подниматься в республике, вдумайтесь, только, на уровне, например, Р. Гамзатова (протеже А. Даниялова), или Ф. Алиевой (в свою очередь, протеже Р. Гамзатова). Никто из ногайцев не забудет зверское убийство 1978 года гениальной ногайской поэтессы Кадрии Оразбаевны Темирбулатовой (1948-1978), которая была известна во всём Советском Союзе и являлась молодым лицом поэтического Дагестана, отличавшаяся редким поэтическим даром, превосходящим таланты остальных дагестанских поэтов того периода, выделявшаяся на союзных конкурсах. У Кадрии не было никакой протекции, в отличии от Ф. Алиевой, её стихи не переводили выдающиеся советские поэты, практически сами писавшие стихи Р. Гамзатову. Когда короткая запись в конце «Перевод Того или иного» означал, что это и есть настоящий автор произведения, а не Р. Гамзатов, крайне плохо писавший стихи на родном языке. И даже его стихотворение на смерть Кадрии было написано не им. Он должен был хоть что-то «написать» на это зверское убийство. Кадрия была истинный талант. Её стихи сразу же стали литературным открытием советской России. Искренняя, открытая, красивая, располагающая к себе невероятным обаянием, Кадрия вызывала крайнее раздражение у любимцев А. Даниялова - сформированного к тому времени в республике поэтического тандема - Р. Гамзатова и Ф. Алиевой. Самые лучшие поэты, литераторы и переводчики нанимались, например, не жалея республиканских средств, на творческое поднятие в Союзе имени Р. Гамзатова. Это был не просто поэтический Олимп, сформированный в Дагестане, но, в большей степени, этнополитический Олимп со своими предпочтениями. Новой укрупнённой политической нации нужна новая великая история, свои научные деятели и академики, и свои великие поэты. Любые средства были хороши для достижения своих целей. И никому не дозволяется перебегать дорогу избранникам руководства ДАССР в те годы. Вот при каких обстоятельства неожиданно вспыхивает на небосклоне Дагестана поэтический гений Кадрии Темирбулатовой. Разве позволялось кому-либо в республике обойти их, а тем более ногайской поэтессе? Но Кадрия обходила.

«Самая распространенная версия, которую периодически можно услышать, – это зависть коллег. Она была на взлете, у нее книга выходила за книгой. Ее переводили не только на языки народов Дагестана, но и на турецкий, каракалпакский, грузинский, казахский… И этого всего Кадрия добилась к 30 годам. Более того, она – представитель нетитульной нации, с азиатской внешностью – должна была представлять Дагестан на международном студенческом фестивале в Гаване, на Кубе.» - пишет Эмир Отевалиев, биограф К. Темирбулатовой.

Глава Ногайского района подчеркнул, что народная поэтесса безгранично любила свой народ и придавала большое значение своей принадлежности. Также он напомнил, что имя Кадрии известно практически всему миру.

«Стихи её переведены на 12 языков мира — английский, французский, немецкий, японский, а также на языки тюркского мира, народов России и Дагестана. За свои 20 лет она успела так много и в то же время так мало: она ушла, не дописав свои стихи, не допев свои песни, но оставила свой след в литературе», –  Дж. Эсиргепов, глава Ногайского района РД.

Но какими методами устранили такой подлинный талант? Вот это и показатель истинной сути  клановой системы, которая формировалась в ДАССР. Об этом далее.

Кадрию Темирбулатову сравнивали с Анной Ахматовой и ставили на один уровень с великими русскими поэтами. Дитя послевоенного времени и ценный самородок. Ногайский народ уверен в заказном характере убийства (и даже уверенно называет имя заказчика, что мы здесь опустим уже, Всевышний ему судья) и считают его политическим. Что имеет под собой основания. Приведём слова из последнего стихотворения Кадрии, которую начали преследовать задолго до убийства, она предчувствовала, что её не оставят жить: «Как блеск молнии, сгорит моя короткая жизнь, но в оставшейся малой песне пусть всегда живут горячая любовь и яростный гнев». Эта горячая любовь к своему народу и яростный гнев против вопиющей несправедливости испытывает каждый дагестанец. «Убийство также связывают с необходимостью избавиться от конкурента, представителя нетитульной нации и явно не горского происхождения. Чтобы талант Кадрии не мог затмить творчество тогдашних колоссов дагестанской литературы. Один из главных аргументов — ее успех и необычайная творческая плодовитость. Понимаю, звучит дерзко. Но и здесь пора бы уже поставить жирную точку» - пишет современный ногайский исследователь биографии Кадрии Темирбулатовой Эмир Отевалиев. В «Верни меня» — вот там есть это предчувствие. Она заканчивает словами: «Но из пламени, / Но из камня / Ты верни меня, верни!» Вы знаете, что квартиру подожгли, ее убили и подожгли. Она обуглилась и стала как маленькая черная статуэтка. Это стихотворение пророческое, я его переводила с каким-то ознобом. И всегда его читаю, потому что до сих пор меня не отпускает…» (Эмир Отевалиев).

Никакого расследования не было. Хотя всё было настолько очевидно: поэтессу сначала убили, а чтобы скрыть следы преступления, сожгли. Ногайский народ рыдал и тяжело перенёс утрату. До сих пор многие ногайцы плачут при имени Кадрии. Это мученическая страшная смерть одной из самых красивых, хрупких и талантливых ногайских поэтов того времени, свидетельствует о многом.

Мы неспроста упомянули здесь трагическую историю талантливой ногайской поэтессы, которой не дали подняться и занять заслуженное по своему уровню и таланту месте с Фазу Алиевой и Расулом Гамзатовым в советском Дагестане. Это не одну Кадрию убили и сожгли тогда, а весь ногайский народ! Это моральная акция устрашения целого народа через физическое уничтожение наиболее яркого и выдающегося своим талантом его представителя. К сожалению, это всего лишь один из многочисленных примеров нарушения закона и прав отдельно взятого народа в послевоенном советском Дагестане, когда после 1959 года началось формирование дагестанской клановой системы. Точно также, но в иной форме, поступали со всеми остальными неугодными представителями народов Дагестана, отстранённых от нормальной жизни и развития. Это один из симптомов той тяжёлой морально-нравственной болезни национал-шовинизма, который уже официально внедрён в государственную структуру советского Дагестана с 1959 года после всесоюзной переписи в республик. Когда впервые в истории Дагестане вместо более чем 30 коренных этносов здесь появились новые укрупнённые национальности, представители которых к тому времени узурпировавшие всю власть. Необходимо озвучивать то, что сделали с ногайским народом в советское время. Убийство носило под собой несколько целей, помимо устранения новой поэтической звезды Дагестана, это было также и показательным устрашением малочисленного ногайского народа, который изначально был крайне недоволен своим включением в состав ДАССР и никогда не верил в дагестанскую власть. Ногайский народ запугали убийством Кадрии Темирбулатовой, показали каждому ногайцу его место в Дагестане, что он никто, а если слово скажет против системы, то его ждёт такая же участь. Убийство Кадрии до сих пор не раскрыто. Видимо, убийца  (заказчик) слишком известная личность в республики... Разве можно выявить заказчика убийства, если он чуть ли не лицо тогдашнего Дагестана...Потому и молчат все до сих пор. Если всесоюзная известность поэтессы Кадрии Темирбулатовой не спасла её от преследований и страшного убийства, то что такое был простой ногаец для бездушной клановой системы Дагестана, захватившей всю власть в республике и безнаказанно творившей что она хотела? Исследователи биографии Кадрии указывают на политический подтекст её стихотворений. «Например, строки: «Если труба позовет, / Дагестан, ты станешь первым, / А я стану рядом с тобой». Она не пишет «с Дагестаном», она пишет «рядом с тобой». Это нужна смелость, чтобы так считать. Так она выражала интересы искусственно разобщенной земли ногайцев Дагестана, Ставрополья, Чечни. И ее оппоненты это поняли», — считает Тагир Акманбетов. Насипхан Суюнова, главный научный сотрудник Карачаево-Черкесского института гуманитарных исследований, в своей докторской диссертации «Ногайская поэзия XX века в национальном и общетюркском историко-культурном контексте» пишет: «Исток драмы творческого сознания Кадрии – в ощущении трагического разлада между декларируемым «расцветом наций» и фактическим попранием прав ногайского народа, который с лихвой испытал его на себе. На протяжении XX века территория проживания народа многократно (1922 г., 1924 г., 1928 г., 1944 г., 1957 г.) перекраивалась. Творческой реакцией Кадрии на эту несправедливость стали ее стихи, многие из которых при жизни поэтессы не были опубликованы». И в качестве одного из примеров она приводит ее стихи «Не молчи, земля моя». Где поэтесса в метафорах сравнивает свой народ с деревьями, сопровождая эпитетами «гордые», «тихо шепчутся», «стесняясь своих плодов, пряча их». Обстоятельства, несправедливость элит сравнивает с ветром — «это он безнаказанно расправляется с деревьями», «грубо схватит кого-то за ветвь», «кому-то даст хлесткую пощечину сильным порывом». «А деревья, нещадно терзаемые, молчат, / Только сердце мое кричит, не вынося этого». 

Дискриминация ногайского народа в ДАССР и в РД была чудовищной.
Этот народ открыто унижали, на любые протесты им указывали на Монголию, чтобы они уезжали на свою «историческую Родину». Почему же так нужна была ногайская степь без ногайцев кланам Дагестана? Причина не только в том, что это удобное равнинное пастбище, но и в наличии в её недрах нефти. Вот что было и есть основной причиной, что ногайцев насильно удерживали в составе Дагестана. Ни один народ Дагестана не извлекает для себя никакой выгоды от насильственного удержания ногайцев и Ногайского района в составе Дагестана, в том числе, как и сам ногайский народ, кроме как элит укрупнённых народов Дагестана, которые практически присвоили себе наиболее лучшие обширные участки степи, можно сказать, почти всю Ногайскую степь. И они не считаются ни с чем, включая, и элементарное чувство человеческого достоинства в ногайцах, которых постоянно унижали и продолжают унижать, способствовали и способствуют массой иммиграции ногайцев из Дагестана, чтобы те не возвращались назад. Ногайцы бежали из советского Дагестана и бегут из современного Дагестана. Это нормальная история народа и ситуация? Как не пытаться скрывать, ни для кого давно уже не секрет, что на самом деле происходит в многонациональном Дагестане и какого характера здесь «братство» народов. «Жители Дагестана все чаще предпочитают переселяться в поисках лучшей доли в Западную Сибирь. Так, количество кумыков, лезгин и ногайцев в одной только Тюменской области уже исчисляется десятками тысяч. Только по официальным данным, ко времени переписи 2010 года в Тюменской области проживало около 19 000 кумыков и свыше 16 000 лезгин. При этом в Ханты-Мансийском автономном округе (ХМАО) кумыков к 2010 году было около 14 000 человек, а лезгин – свыше 13 000 человек. В ХМАО также происходит большое скопление ногайцев – ко времени последней переписи их было свыше 5000 человек в регионе. В Ямало-Ненецком автономном округе уроженцев Дагестана тоже немало. Так, в 2010 году кумыков там насчитывалось около 4500 человек, лезгин - чуть меньше 2000 человек, а ногайцев – 3500 человек.» (Рамазан Алпаут: «Кавказ. Реалии.» 25 сент.2017). «Кавказ. Реалии» тогда же в 2017 году пишет: «Катастрофичной видится ситуация в Сулейман-Стальском районе. Напомним, по последней переписи, почти все население там было лезгинским. В этом районе наблюдается убыль во всех поселениях. Такая же ситуация отмечается во всех населенных пунктах Ногайского района Дагестана, который этим летом пережил политический кризис, связанный с нежеланием местного населения принять ставленника Махачкалы в качестве главы района. Здесь, согласно последней переписи, население резко сокращается. В пресс-службе Ногайского района подтвердили, что значительная часть ногайцев, которые переселяются в Сибирь, являются выходцами из Дагестана. «Главной причиной миграции является высокий уровень безработицы!». За последние 15 лет район загнали в бедственное положение. «Земельный беспредел, коррупция, обнищание населения, его миграция в связи с безработицей - это лишь малая часть того, что происходит с нашим народом. Все эти годы муниципальная власть подчинялась не народу, а республиканским чиновникам. Вместе они довели народ до точки кипения, и теперь он вышел на улицы - проводит съезды, митинги, пикеты и другие акции протеста» - ногайский общественный активист Арслан Тангатаров.

Несмотря на то, что кланы были отстранены от руководства, вся вертикаль власти остаётся в руках представителей кланов, назначенных ещё раннее и проводящих свою работу в государственных структурах в соответствии с заданными себе задачами со стороны отстранённых кланов. Что показатель того, что прежняя система республики никуда не делась и продолжает работать на кланы. Даже если кланы прямо не управляют республикой, они управляют через чиновников всех звеньев власти, которые проводят в жизнь заказы своих настоящих «хозяев», формально делая вид служения общим интересам республики. Это показатель того, что без фундаментальной реконструкции, сложившейся в 1950-60-е годы, системы кланового правления республики, кардинальных позитивных изменений в Дагестане не предвидится, какого бы высокопрофессионального и честного руководителя республики не ставить или не избрать. Сама система такова, что всё в республике распределяется неравномерно и работает исключительно в интересах отстранённых кланов. Об этом свидетельствует попытка Р. Абдулатипова провести план по отъему территорий компактного проживания ногайцев, кумыков и русских в 2017 году. 11 мая 2017 года в Махачкале под руководством заместителя Председателя Правительства Республики Дагестан Омарова Б.З. было проведено совещание по вопросу реализации земельной реформы, согласно протоколу которого в трех районах республики, Ногайском, Тарумовском и Кизлярском, должны появиться новые населенные пункты, образованные на землях отгонного животноводства (ЗОЖ), находящихся в пользовании фермерских хозяйств ряда районов Нагорного Дагестана. В целом это было продолжение прошлой земельной политики в советском Дагестане, когда под разными предлогами с 1951 по 1979 годы в результате организованного руководством ДАССР интенсивного заселения равнины, сюда незаконно переселили до 300 тысяч человек из Нагорного Дагестана. В 2015 году, ещё будучи у власти, кланы приняли решение запустить в республике вторичный передел равнинных земель, находящихся в республиканской собственности, как земли отгонного животноводства и государственных унитарных предприятий, земельный передел намечается провести под видом программы земельной реформы в республике Дагестан согласно распоряжению правительства Дагестана № 339-р от 26 августа 2015 года.

Чтобы понять чудовищность задуманного действия со стороны укрупнённых национальностей в отношении всего Дагестана, надо понять суть законотворчества Р. Абдулатипова – идейного преемника А. Даниялова –  на последней сессии Народного собрания депутаты в первом чтении приняли законопроект регулировании земельных отношений в Дагестана - Программа земельной реформы была утверждена 26 августа 2015 года распоряжением правительства №339-р. По которому Рамазан Абдулатипов фактически приобретал единоличные полномочия по перекройке земельного ландшафта республики. То есть «Он будет решать, какие земли выводить из республиканского подчинения в пользу муниципалитетов, его рука (подпись) будет отдавать (продавать, дарить) наделы под инвестиционные проекты.»

Вот до чего дошли тогда кланы в своей безудержной жадности до равнинных земель Дагестана, чьи истинные хозяева в лице местных народов просто отстранялись от прав на свои собственные земли! А был ли хоть один эпизод протеста или бунта против подобных незаконных действий Р. Абдулатипова? Хоть самый маленький информационный ролик с критикой такого вопиющего противозаконного антиконституционного действия руководителя республики? Ничего не было. Полная тишина. Ибо всё было в интересах главной укрупнённой национальности и его кланов. Вот и ответ! Вот их истинное лицо! Что выгодно самим, пусть это будет идти против всего Дагестана, они будут поддерживать и такого правителя, и такую власть, и свою выгоду.

В 2017 году высшие государственные чиновники Дагестана по приказу выше спокойно лишали ногайский, русский, кумыкский народы гарантий сохранения своих территорий компактного проживания, принудительно отчуждая земли этих народов и передавая их жителям самовольных поселений, незаконно возникших на землях отгонного животноводства. На самом деле гарантий сохранения своих равнинных территорий по данному законопроекту лишался и лезгинский народ, которые имеет свою этническую равнинную зону в Южном Дагестане. Но начали в 2017 году с ногайцев, кумыков и русских. Причём органы самоуправления в указанных районах оказались полностью отстранены от разработки данной программы, с ними даже не согласовывают межевание границ и определение статуса отгонных земель. Вот что ожидает и лезгинский народ, если допустит освоения своих равнинных территорий пришлым жителями, которые пока что просто берут в длительную аренду и развивают хозяйства, в то время как самими лезгинами было очень сложно (даже невозможно) получить в аренду собственную землю при Р. Абдулатипове. Напротив, был запущен процесс создания новых хозяйств на равнинной территории Южного Дагестана представителями народов Нагорного Дагестана, а также азербайджанского народа (кунаками Р. Абдулатипова). Процесс этот новый и развивающийся. Арендаторы известны. Но лезгины, как когда-то ногайцы, по доброте души не оказывают никакого препятствия такому освоению своих земель, не осознав его сущности. Пример ногайцев и кумыков должен быть для лезгин показательным. Не факт, что через лет 50, когда максимальны арендный срок (49 лет) выйдет, все эти земли не окажутся присвоены арендаторами и национализированы, а лезгинский народ не попадёт в эту же ловушку, что и ногайский (кумыкский и русский) народ ныне. В Южном Дагестане претворяется постепенно в жизнь тот же сценарий, как и в Ногайском, Тарумовском и Кизлярском районах Дагестана.


Попытка отъёма Ногайской степи у ногайского народа!


Каким образом представители народов Нагорного Дагестана оказались в Ногайской степи? Опять возвращаемся в 1950-е годы. В эпоху этнократа А. Даниялова.
Как видите, какую проблему в Дагестане не поднимай, так или иначе корни ведут в начало 1950-х.

Хозяйства и поселения на территории Ногайской степи самопроизвольно были созданы представителями народов Нагорного Дагестана с 1950-х годов, что само по себе уже многое объясняет. В 1992 году началось переселение в Ногайский район Дагестана пяти тысяч аварцев из Кварельского района Грузии, что привело к демографическим изменениям в регионе. Почему руководство Дагестана именно на территорию чужой для них Ногайской степи приняли решение их переселить, а не в Нагорный Дагестан? Ответ прост. Кланам нужна равнина.  Но было бы наивным полагать, что за этим стояла только экономическая цель. За этим стояла и  важная этнополитическая цель, нацеленная в будущее. Беззащитные ногайцы давно уже стали жертвой национальной политики А. Даниялова и созданного им кланового правления. С 1992 года началось ещё более интенсивное освоение Ногайской степи народами Нагорного Дагестана, которым был дан зелёный свет на создание самопроизвольных хозяйств и поселений, а также на захват каких угодно участков. Что и было сделано.
В 2017 года была предпринята попытка узаконить незаконные захваты участков с 1950 по 2017 года и полное присвоения Ногайской степи представителями кланов через новую незаконную земельную реформу.


В 2017 году была предпринята уже попытка узаконивания прав хозяев этих незаконных поселений и хозяйств на Ногайскую степь, а также незаконный отъем всех остальных равнинных земель Северного Дагестана. Не много и не мало. Относительно ногайцев это означало только то, что Ногайская степь перестанет быть ногайской. Ногайский народ забил тревогу в 2017 году, но встретил шквал издевательств, угроз и оскорблений в свой адрес от кланов в Дагестане. Тогда только, поняв, что в Дагестане правду не найти, ногайцы созвали общероссийский ногайский съезд, на котором заявили, что новая земельная реформа в Дагестане проводится в незаконных формах, а принимаемые органами республиканской власти решения в корне противоречат Стратегии государственной национальной политики в Российской Федерации, утвержденной Указом президента РФ В. В. Путина № 1666 от 19.12.2012 г. Было указано, что бывшее советское и постсоветское дагестанское руководство во все времена относилось к Ногайской степи хуже некуда, нещадно эксплуатируя степь до такой степени, что доля деградированных земель в Ногайском районе в 1990-е годы составляла до 70% и продолжается опустынивание степи - что происходит из-за колоссальных нагрузок, когда в степи выпасается скот хозяйств Нагорного Дагестана в огромном количестве, превышающем все нормы. Скот районов Нагорного Дагестана вообще не возвращается никогда в свои горы, а круглый год выпасается в Ногайской степи, из-за чего степь больше не имеет возможности восстанавливаться и с ужасающей скоростью опустынивается. Кто перед ногайским народом в Дагестане ответит за эту экологическую катастрофу, вина за которую лежит полностью на предыдущей дагестанской власти? Почему нет расследование экономических преступлений бывшего руководства республики с 1939 по 2015 год? Почему нет никаких расследований серьёзнейших противозаконных действия власти за предыдущий период? Просто так отстранены и всё? Отвечать кто будет перед остальными народами Дагестана за всё содеянное? Кто из дагестанских политиков прошлого заступался за интересы ногайского народа в Дагестане?! За интересы лезгинского, лакского, кумыкского народов? Никто и никогда. Ногайского народа вовсе словно и не существует в Дагестане. Всё, что от ногайцев требуют дагестанские кланы, это молчания и смирения.

Благодаря усилиям В. Васильева удалось в 2017 году как-то немного снизить накал и успокоить отчаяние ногайского народа, потребовавшего у Москвы присоединения своего района к Ставропольскому краю. Это требование ногайского народа совершенно обоснованное! Оно не возникло просто так на пустом месте, под этим требованием нет ни малейшего национализма, а под ним только абсолютная утрата доверия к Дагестану, только крайнее отчаяние ногайского народа, не сумевшего найти справедливость в Дагестане, только огромная усталость ногайского народа от дискриминации в Дагестане, и только чисто человеческое желание жить в нормальном обществе без издевательств над собой! Кто в Дагестане любит апеллировать к религии ислам, пусть ответят, разве в духе ислама такое отношение к ногайскому народу со стороны предыдущего политического руководства республики и их кланов в современное время? Кто в Дагестане настоящие националисты и шовинисты, забывшие Бога? Как можно было всё советское и постсоветское время открыто издеваться над настолько беззащитным, слабейшим и беднейшим народом Дагестана, народом, неспособным себя защитить? Народом, которого без зазрения совести, открыто грабило прежнее руководство Дагестана? В чём вина современных ногайцев? За что надо их оскорблять? За то, что ногайцы прозрели и не дают себя далее грабить кланам? Дагестанские ногайцы это бесконечно скромный, тихий и трудолюбивый народ, никого никогда не обижавший вокруг! Это духовно красивый народ, творческий и умный! Но не способный защищать себя – вот в чём беда ногайцев! Они просто терпят и смиренно живут в вопиющей бедности на богатой Ногайской степи, которую грабили и продолжают грабить те, кто сами себя назначили новыми хозяевами степи! То, что ногайцы оказались на территории Северного Кавказа много веков назад это наследие их кочевого прошлого, трагичной истории, а не их современный выбор! У ногайцев нет никаких ресурсов, во всех субъектах, в которых живут ногайцы, они составляют меньшинство, потому являются самым уязвимым народом России, у которого нет никаких особых возможностей заявить о себе, донести свое мнение до правительства РФ. В 1917 году ногайцы создали совет Старейшин ногайского народа, чтобы через него обратиться к В. А. Васильеву с просьбой помочь ногайскому народу и спасти Ногайскую степь от экологической катастрофы, связанной с бесконтрольным круглогодичным выпасом скота, также и с тем, что везде на территориях дагестанских хозяйств вырыты ямы, откуда незаконно выкачивают нефть, загрязняя вокруг себя большие пространства степи. Всё это делают не ногайцы, которые очень бережно относятся к своей степи, а делают представители народов Нагорного Дагестана, которым принадлежат эти хозяйства в Ногайской степи. В. Васильев дал обещание старейшинам помочь ногайскому народ, но он ушёл в 2020 году. Обещание так и зависло… Ногайский народ опять может столкнуться с продолжением дискриминации, если к власти в республике в будущем вернутся кланы, чего ногайцы очень опасаются.

Кто поможет ногайцам в Дагестане с защитой национальных прав ногайского народа? Что будет, если руководство Дагестана вернёт ему законные права на свою степь, выставит вон всех тех, кто нагло и самопроизвольно создали там поселения и хозяйства, ч урегулирует все вопросы справедливым образом, а значит в интересах ногайского народа?  Вы сами знаете, что будет! Никакая религия ислама тут не поможет, чтобы заставить кого-то вернуть назад присвоенные чужие земли и вернуться к себе в горы! Кто живёт по исламу никогда не займёт без ведома и желания хозяев чужую землю, не станет угнетать и грабить соседние народы, не будет жить во лжи и требовать от всех послушания своей неправедной воле! Это всё не имеет ничего общего с исламом и верой! Как быть с теми, кто безнаказанно грабили и продолжают грабить Ногайскую степь? Пусть религиозные слои дагестанского населения ответят: мусульманским ли было отношение к ногайскому народу в Дагестане, когда у него отобрали единственное что у него было - Ногайскую степь, а при протестах ногайского народа относительно такого ограбления себя и нарушения своих конституционных прав в Дагестане, ему указывали и продолжают указывать в сторону Монголии, издевательски советуют вернуться к себе на историческую Родину, а свою степь отдать беспринципным представителям кланов, которые наживаются на их степи, варварски эксплуатируя её?

Если ногайцам, которые появились на своей современной территории в Дагестане в 13-м веке, более 700 лет назад, было отказано в соблюдении элементарных национальных  прав в Дагестане и ныне советуют им возвращаться в Монголию, тогда как должны поступать переселенцы на чужие территории, которые всего лишь 50 лет переселились на чужие земли и непонятно на каком основании считают его уже своей национальной собственностью, готовые втянуть весь Дагестан в неправедное дело в свою пользу? Как тогда с ними быть? Им самим не нужно возвращаться в свои горные селения, к могилам своих предков, брошенных ими самими добровольно ради удобств жизни на равнине? Когда это грабительский захват чужой территории без согласия истинного хозяина земли является обоснованием своих будущих национальных прав на него? В какой стране мира есть такие законы?

Такова история ногайского народа в Дагестане! История, которую не расскажут туристам и не опубликуют в учебниках новейшей истории Дагестана! Но она существует и то, что мы рассказали всего лишь малость от реальности и будней простого ногайского народа в республике. Ситуация несправедливая ко всем этносам в Дагестане сложилась после советской переписи населения в ДАССР в 1959 году, когда вместо 30 этносов вдруг появились два искусственно укрупнённых национальности с искусственными названиями, никогда не бывшими этнонимами. Они правили до 2017 года включительно и продолжают контролировать из-под тени республику и ищут пути возврата во власть. В своём стремлении восстановить утраченные с 2018 года позиции, дагестанские кланы готовы на всё и ни перед чем не остановятся. Любой удобный момент и они покажут себя. Клановое правление возникло и зиждется на фундаменте укрупнённых национальностей в советском Дагестане! Дальнейшее сохранение укрупнённых национальностей в Дагестане означает и сохранение кланов, что будет означать сохранение постоянной опасности возврата кланов к власти в республике при любом удобном случае. Это означает невозможность нормального развития для этносов, которые представляют собой меньшую численность в Дагестане. Это уязвимость и ненормальность положения всех остальных этносов, полностью зависимых от  воли каждого нового руководителя республики. Благо, сейчас у власти в республике честный и порядочный руководитель, С. А. Меликов, который ведёт равномерную и честную внутреннюю политику. Ну а что после него будет с Дагестаном? Кто гарантирует, что представители кланов не вернутся во власть и не восстановят прежнее их правление? Как можно изменить такое положение в справедливую для всех народов Дагестана сторону? Есть только один путь вернуть Дагестан к этническому равновесию - новая справедливая перепись народов Дагестана!

Только новая справедливая перепись народов Дагестана и расформирование укрупнённых национальностей может кардинально оздоровить атмосферу в республике, выровняет весь этнический фон, даст возможность возродиться и восстановиться тем этносам, которых незаконно лишили собственной жизни и будущего в 1959 году.




Кадрия Темирбулатова:

О Дагестан, моя тайна святая, тот крик, отражающий вечность и миг, в тех днях, что взметнулись, как белые стаи, в протянутых к небу ладонях твоих...


***

Твою больную душу,
Ее тебе
Изранил человек.
Припомни, когда ты была любима,
Ты не бежала никуда от слов.
Но людям, словно детям,
Как смириться,
Что иногда кончается любовь?
И человек другого человека
Безжалостно и зло казнит словами.
И люди, словно дети, полагают,
Что главные враги их – мы, слова.
Уйдя от слов к молчанью, убедишься,
Что и оно насыщено словами.
Но те слова еще больнее ранят,
Еще сильней и искреннее любят.
Уйти решила – уходи. И прежде
Ты разбивала нас, как черепки.
Но мы не мстим – не в этом наша цель.
Не защищаемся, не упрекаем.
Мы просто можем не прийти на зов.
Мир и война – все это в нашей власти.
Грубы, нежны ли мы –
От вас зависит…

…И вновь я поняла, как это трудно –
Преодолеть обиду наших слов,
По черепкам собрать их, чтобы тут же
Загнать в молчащий ад своей души.
И немоту принять заслуженною карой.

***

Легенда! Вновь иду твоею далью.
Вновь различаю сердцем неспроста,
Как боль души сливается с печалью
И в небо устремляется мечта.

О фактами проверенное знанье!
Хоть ныне ты и правишь торжество,
Не оскорбляй народное преданье
Усмешкой и неверием в него.

Пусть вымысел
Всегда живет на свете.
Пусть – не в обиду трезвому уму –
И я сама, и старики, и дети
Душой открытой тянуться к нему.
Проходят годы. Истекают сроки.
И, задавая времени вопрос,
Я всматриваюсь в давние истоки:
«С чего ты, о преданье, началось?

Кто наградил бессмертием великим
Тебя, коль прежде, ныне или впредь
Все смертны – что рыбы, что их владыки,
Что даже сами царства их – ответь?»

«Отвечу я тебе! На все отвечу!
Пусть над землей летит за годом год –
Красив в своих деяниях и вечен
Преданья сохраняющий народ.

Мое начало там,
В его началах.
И, создавая красочно меня,
Он строки высекал на черных скалах
Косым, но твердым острием кремня.

Еще не отлилась надежда в слово,
Но в некогда сменившихся веках
Я зарождалась у костра ночного
В лесу, где властвовали
Тьма и страх.

И возникало чувство у народа:
Не только от огня ему тепло…
Звенела тетива – в час восхода
На кончике стрелы меня несло.

И падал зверь.
И даже в стоне зверя
И чудилось народу неспроста.
В народе жили дикость, милосердье,
Безумье, откровенность, слепота.

И, вытирая кровь врага о травы,
Народ упрямо думал обо мне
Во мне его надежды, взлеты, слава,
Мечты о счастье и о тишине.

Известно, и в горах, и на равнинах
Прекрасное рождается не вдруг:
Страдал народ –
Я высилось вершиной
Его терпенья и великих мук.

А счастлив он – и я вершина снова
Простых и светлых радостей его.
Так паузу во мне сменяет слово,
Так дни беды сменяют торжество.

Без сожаления, без укоризны
Не за меня ли проливал ты кровь?
Он создавал меня для вечной жизни,
Любил меня
Не меньше, чем отчизну,
И защищал, как женщин и любовь.

В столетиях живет мое звучанье.
В добре, в отваге, в честности живет.
Ты спрашиваешь:
Кто творец сказанья?
Я отвечаю прямо:
Мой народ!


***

Там ветерок очнулся ли в тревоге?
Листва ли заворочалась во сне?
Мелькнула тень…
Но крылья или ноги
Легонько прошуршали в тишине?

Я знаю, звуки прочие нелепы
В саду, где воцарилось забытье.
Взгляни, Саибджемал, какое небо!
Склони головку на плечо мое!

Но ты стоишь печально и несмело –
И стон я различаю в свой черед …
В кого летят губительные стрелы?
К чьим ранам
Звезды тянутся с высот?

Кому грозят смертельные невзгоды?
Кемал, Кемал! По тысяче дорог
Звездой к тебе спешу
Назад, сквозь годы,
Чтоб к жарким ранам приложить платок…

Кемал! Саибджемал!
Презрев забвенье
И состраданья в сердце не тая,
Я вам дарую счастье воскрешенья,
Вас поднимаю из небытия.

Во имя вымысла,
Во имя правды,
Во имя чувств, живущих и сейчас,
Я дерзко поднимаю вас из праха
И пыль столетий отряхаю с вас.

Саибджемал!
С особенной заботой
Твой голосок звучит сквозь толщу лет,
Сквозь низости людские и высоты,
Сквозь дым и поражений, и побед:
«Я здесь!»

В ответ сквозь боль, страдания
И гордость
Тем, что любовь превыше всех обид,
На тот девичий, на призывный голос
Кемала голос искренний летит:
«Я здесь!»

И эхо множит фразу, замирая…
Откуда б ни явилась эта весть,-
Из ада самого или из рая,-
Любовь всегда откликнется:
«Я здесь!»

Я здесь! Я здесь!
Ты внемлешь мне, конечно,
Сквозь явь и сквозь томительные сны.
Я здесь и в полдень, и во тьме кромешной,
И в тишине, и в грохоте войны.

О тот призыв, ответивший призыву,
Когда они одной любовью живы,
Хоть гоняться за ними гнев и месть!..
Я здесь!

Во встречу, веря и не веря,
Ты руки разбиваешь в кровь о двери,
Ты шепчешь сквозь находки и потери
Губами воспаленными:
«Я здесь!»

Ты здесь.
Ширин, прощаясь с белым светом,
Фархаду взглядом шлет призыв немой.
И, умирая, юная Джульетта
Зовет Ромео:
«Здесь я, милый мой!»

Издревле и доныне в поднебесье
На весь его размах, на выдох весь
Касается одна и та же песня,
Один и тот же клич любви:
« Я здесь!»

Дворы с дворами бились неустанно:
Добра, мол, ради – злу не прекословь!
Друг с другом вроде враждовали ханы,
А погибала лишь она – любовь…

И то звончей, а то, как будто глуше,
Преодолев скитанья, муки, спесь,
Все бились в окна и в людские души
С древнейшим и единственным:
«Я здесь!»

И вот беру я посох запыленный,
Беру и у бессмертья на виду
По следу тех погибших, тех влюбленных,
Тех окликающих меня – иду:
«Я здесь…»
 

***

Подножья гор могуче и угрюмо
Собою ограничивают мир.
Близ них,
В степи меж Тереком и Кумой
Возвел дворцы ногайский хан Темир.

С годами родилось четыре сына
От четырех его покорных жен.
Но, как любой стареющий мужчина.
О дочери мечтал упрямо он.

Однажды то ли поздно, то ли рано –
Был то ли день над миром, то ли ночь –
Примчал гонец с хорошей вестью к хану
О том, что родилась у хана дочь.

С тех пор нашло на хана просветленье
И пониманье мирной красоты:
Везде с тех пор по ханскому веленью
Сажали и деревья, и цветы.

Яснее дня под нашим поднебесьем
Взрослела что ни год Саибджемал.
И был неотличим от птичьей песни
Пленительный напев Саибджемал.

Водой меж пальцев
Ускользнуло детство,
За утром утро убегало прочь.
Никто не мог в округе наглядеться
На девушку в саду – Темира дочь.

Суровый хан ни в чем не знал пощады.
Но дочь – превыше грубостей и зла –
Сумела стать отцовских глаз отрадой,
Хоть нежною и кроткою росла.

Везли к ней камни цвета поднебесья.
Везли кораллы днями и в ночах.
Для тонких пальцев
Золотые перстни
Изготовляли в горных Кубачах.

Китайский шелк в ее жилище рядом
С персидским мог соседствовать ковром.
Три мастерицы золотым шитьем
Ей украшали обувь и наряды.

Саибджемал!
Прекрасное созданье,
Неповторимой юности полет.
Но вновь дорога древнего сказанья
Обоих нас, читатель мой, зовет.

Пойдем же за событиями следом…
От хлебосольства весел, а не пьян,
Кормил, поил и услаждал беседой
Гостей култайских казимирский хан.

Три дня веселью гости были рады,
Еде, вину и свежим новостям.
На день четвертый –
Строго по адату –
Хан обратил слова свои к гостям:

- Да будет мир над этим дастарханом!
Но радость все-таки или беда
Сквозь все дожди и горные туманы
Вас, дорогие, привела сюда?

Я вас о том не спрашивал вначале.
Вас, кунаки, на славу привечали
В моем дому в течение трех дней.
Но перед тем доверчиво, открыто
Не зря ж вы отдали
Моим джигитам
Поводья ваших взмыленных коней?
Не зря же с вами разговор веду я?

И самый старший из гостей тогда
Сказал, погладив бороду седую
И глядя вдаль на ханские стада:
- С култайским ханом дружим мы.
И это
Определило наше торжество.
Култайский хан со мной, Кази-Ахмедом,
Прислал, ты видишь, сына своего.

Садовый воздух может стать усладой
Для молодого и для старика…
Ступай-ка в сад, дитя,
Дышать прохладой,
А мы обсудим кое-что пока.

Ступай, Ахтам!
Да льются в наши уши
Теперь одни лишь главные слова.
Ты видишь хан, что юноша послушен,
Но он еще, поверь, храбрее льва.

Он – словно драгоценная оправа.
Но камня благородный ждет металл,
Такого камня, чтоб сверкал на славу…
Чем не жемчужина Саибджемал?

Темир-торе!
Скажу тебе я прямо,
Условности отбрасывая прочь:
За нашего достойного Ахтама
Отдай свою единственную дочь!

Хан казимирский не спешил с ответом.
Что ж, знал Темир, что этот день придет…
Но трудно расстается на рассвете
Со звездами своими небосвод.

Хан казимирский не спешил с ответом.
И, наконец, вздохнул:
- Кази-Ахмед!
Скажу тебе как другу и соседу,
Что должен я обдумать свой ответ!

И вновь послы култайские в дороге
Крутой одолевают перевал.
А мы с тобой, читатель мой, в тревоге:
Что станется теперь с Саибджемал?

***

Едва заметно дрогнули ресницы:
Грань между сном и явью не сберечь…
Поток волос распущенных струиться
По ровной смуглости открытых плеч.

И забытье плывет в потоке этом.
- Проснись, дитя!
Проснись, Саибджемал!
Тобой, залюбовавшись, час рассвета
Сегодня в мир явиться опоздал…

Старуха девушку целует нежно.
У той, хоть сон еще туманит взгляд,
Глаза уже открыто, безмятежно
На мир, как два подсолнуха, глядят.

- Проснись, родная!
Дни летят упрямо,
И скоро ты поверь,
Придет черед
Голубкой белой на ладонь Ахтама
Слететь тебе с безоблачных высот.

Очнись, дитя!
Найди под сердцем силу
Наполнить ясностью свой тихий взор!..-
Так добрая старуха говорила,
Роняя слезы на цветной ковер.

- О, кениза!
Меня и в час рассвета
Медлительностью нынче не кори.
Мне странный сон приснился ночью этой:
Джигит на фоне огненной зари!

Могучий топот повторяло эхо,
Стократно отраженное от скал.
Конь под джигитом был белее снега,
А сам джигит был беден и устал.

Изодрана была одежда в клочья:
Похоже, он скакал и днем и ночью
И звал меня куда-то за собой.
И голос тот небесный и тревожный
В меня вошел,
Как шапка входит в ножны,
И стал моею будущей судьбой.

Джигит красив, хоть и бедна одежда,
Хоть он и озабочен и устал.
С какою нежность,
С какой надеждой,
С какой тоской меня он окликал!

Лишь я одна была ему желанна,
Во мне одной он чувствовал тепло.
Но вдруг порывом злого урагана
Джигита в непроглядность унесло.

Хоть слиться не успели наши души,
«Любимая!» -
Успел шепнуть он мне.
Тот голос, ты поверь мне и послушай,
Звучал здесь наяву, а не во сне.

Джигит передо мной был воочью,
И все хотелось мне его обнять.
День стану торопить я:
Вдруг да ночью
Мне этот сон привидится опять!

Сон или явь…
Сквозь грозные раскаты
Тот голос мчится, радостью звеня.
Поверь, поверь, что ни парча, ни злато
Теперь не позабавили б меня.

Ведь что случается с китайским шелком,
Коль выдернуть всего лишь одну нить?! –
Старуха повздыхала втихомолку,
Как будто силясь память остудить.

- Что ж, я, Саибджемал, любила тоже.
Любила и знавала жар в крови.
Но пусть, дитя,
Тебе Аллах поможет
Страданий избежать в своей любви.

Не знать сомнений, горести и страха,
Которые – что воины в бою –
Любое чувство смешивают с прахом…
Дитя мое!
Надейся на Аллаха
И на удачу - на звезду свою!...

- Ты так добра ко мне!
- Ну, что ты, что ты!
Довольно говорить нам о любви.
У каждого, дитя, свои заботы –
И ты, моя родная, отчего-то
Аллаха понапрасну не гневи…

* * *

Там, где смешались свет и тени,
Как дар божественных высот,
Среди диковинных растений
По саду девушка идет.

Идет по узенькой тропинке,
Цветов тревожа лепестки.
В ее сверкающих слезинках
Берут начало родники.

А травы слева
Травы справа
Волнуются без ветерка.
И чудится, что этим травам
Понятна девичья тоска.

И чудиться, что внемлют, внемлют
Ей, устремленной в вышину, -
Лучи, летящие на землю
Сквозь облачную пелену.

Лучи, обретшие свободу,
Мрак оттесняющие прочь:
Любви сочувствует природа,
Но, как и чем любви помочь?..

И сад корнями в общем хоре
Рвал землю под собою, крут.
Не так ли волосы от горя
Над гробом плакальщицы рвут?

Показать список оценивших
DELETED
DELETED 21 сен 2008 в 2:36
* * *

Любовь…
И боль, и горечь, и напасти
Спешат с тобою вместе выйти в путь.
Любовь! Любовь!
Ты сердце рвешь на части,
Чтоб крылья вслед ему вернуть.

Любовь, к тебе я обращаюсь ныне:
Не дай погибнуть юной героине,
Доверившейся как поэту мне.
Дай ей взглянуть в пылающие очи
Того, кто к ней летел
Во мраке ночи
На быстром белоснежном скакуне.

Пусть ощутит она
Под сердцем гордость,
Пусть позабудет прежнюю печаль.
Пусть вновь она услышит чистый голос
Того, кто окликал ее сквозь даль.

О день пресветлый,
Не губи напастью,
А будь в влюбленной милосердным ты:
Вновь воссоздай своей великой властью
Того джигита юные черты!


* * *

Я знаю, знаю эти муки:
Реальности теряя нить,
И плечи, и лицо, и руки
О скалы хочешь вдруг разбить.

О, та беспомощность близка мне
И дни, и ночи напролет,
Когда душа надгробным камнем
Подняться к свету не дает.

Ее утраты и смятенья
Во всем моим под стать
Точь-в-точь.
И вот, любовь, я на коленях,
Хоть не себе прошу помочь,

Вот видишь, ходит здесь по саду
Мой романтичный идеал?..
Да погляди же за ограду,
Печальная Саибджемал!

Кто так стоит, терзаем жаждой?
Чей там горит манящий взгляд?
Джигит –
В степи колодец каждый
Вот так же беден и богат.

Кемал перед тобою стынет.
Сама ты чувствуешь, горда,
Что твой он,
Только твой отныне
Не на мгновенье – навсегда.

К чему же оставаться рядом?
На счастье или на беду
Скрестились два горящих взгляда –
Ия в сторонку отойду.

Джигит и девушка!
Словами
Не стану я студить вам кровь!
Не знаю я, что будет с вами,
Но да рассудит вас любовь!

Что в назиданьях и советах,
Которым, знаю, нет конца?
Меня выводит сердце к свету –
И вы надейтесь на сердца!

Звон злата – словно сладкий шепот.
Рассчитано, наверняка
Своей дорогой ходит опыт,
Но вы так молоды пока…

Впервые встретившись воочью,
Вы прошептали в тишине:
- Ты мне, Кемал, приснился ночью!
- Саибджемал, ты снилась мне!

Скрестились два призывных взгляда,
Людским запретам вопреки.
Друг друга над стальной оградой
Коснулись робко две руки….

Прикосновенье это свято:
И в непроглядные года,
И в первом веке,
И в двадцатом
Любовь права была всегда.

Ее возвышенному слогу
Внимали небеса не раз.
Но зло людское даже богу
Не просто разглядеть подчас.

Чему не раскрывай объятья,
Кого на помощь не зови,
Коварство – траурное платье
Любой безоблачной любви.

Но радости пора настала.
Но миг волнующий настал:
В тени орешника
Кемала,
Таясь, ждала Саибджемал.

- Саибджемал!
Пускай когда-то
Не знал я радостей в судьбе.
Отныне я богат не златом –
Богат я чувствами к тебе.

Недаром я, недосыпая,
Твои шаги подстерегал.
Мы в мир пришли с тобою в мае,
Саибджемал, Саибджемал…

Но не были ни разу рядом.
И с отведенной мне черты
Я лишь следил из-за ограды,
Как поливала ты цветы.

И заявляю без боязни,
Надежды робкие губя:
Вели предать джигита казни
За то, что любит он тебя!

- Кемал!
Я помню все, что было:
В ночи привиделся ты мне.
Поверь, родной, что я не в силах
Забыть о том счастливом сне.

Забыть о кратком том виденье,
Дарованном самой судьбой.
Где б ни был ты – мои стремленья
Раскинут крылья над тобой.

Спасут от всех напастей мира.
Забудь, что ты –
Простой джигит:
Единственная дочь Темира
Тебе навек принадлежит!

* * *

Коварства ядовитая услуга
Не спит не поутру, ни в вечеру.
Зачем, Саибджемал, твоя подруга
Тайком подходит к ханскому шатру?

О чем там разговаривают двое?
Твои дела, коварство, нелегки:
Хан по коврам в дочерние покои
Пришел заветам предков вопреки.

Он повторил решительно и прямо,
Что после новолунья, в ту же ночь,
Должна по праву
Стать женой Ахтама
Его одна-единственная дочь.

А та –
Ни слов, ни радости, ни криков,
Ни жалких просьб в стенаньях и слезах.
Лишь два зрачка, как два туренка диких,
Метались в опечаленных глазах.

Вся комната от ледяного слога
Застыла ни жива и ни мертва.
Хан, было, прочь пошел, но у порога
Его догнали дочери слова.

- Отец!
Твоей высокой чести ради
Всегда тебе была покорна дочь!
Твоих волос седеющих пряди
Я славила в молитвах день и ночь.

Тебе, отце, я не была чужою.
Открой, отец, хотя бы мне одной:
Как, этому принадлежа душою,
Мне стать другому верною женой?

Конечно же,
В твоей я мудрой власти.
Но сколько раз случалось на веку,
Когда отец, желая детям счастья,
Приносит им страданья и тоску!

Мне этот юноша приснился ночью,
Как будто знак божественный воочью.
Создателю, отец мой, не перечь!
- Вздор!
Плод девичьего воображенья!
Ночные сны – обманные виденья!
О свадьбе, дочь моя, сегодня речь!

- Эй, Назифа!
Все у тебя готово? –
Хотя в душе, похоже, не был зол,
Хан не промолвил более не слова,
Кивнул служанке хмуро – и ушел.

Так что ж молчите вы, земля и небо,
И стены дома, и отроги гор,
Пока любви дочерней
Злобно, слепо
Отец выносит смертный приговор?

И может быть, читатель мой, листая
Поэму, воспевающую свет,
Вздохнет:
"Любовь – затея-то пустая!
О чем ты тут заводишь речь, поэт?"

И в спор,
В извечный спор вступлю я снова,
Читателя склоняя к одному:
Любовь – она всему, что есть, основа
И крылья вдохновенные – всему.

Она вперед зовет не для забавы
Во все века сквозь всякое житье.
В предсмертных муках
И на гребне славы
Мы боль смиряем именем ее.

И люди оттого превыше бога,
Что – назначеньем собственным горды –
В огне сердец к любви торят дорогу,
К вершине чистоты и доброты.

"Вот бархат для тебя багряный,
Вот синий шелк из Хорасана.
Дочь ханская Саибджемал,
Для нас разлуки час настал!

В семье чужой займешь ты место,
Ты станешь юною невесткой.
Дочь ханская Саибджемал,
Для нас разлуки час настал!

Тебя навеки скроют дали –
Твоим подружкам жить в печали.
Дочь ханская Саибджемал,
Для нас разлуки час настал!

Пусть голуби
Приветы к сроку
Домчат к нам из краев далеких.
Дочь ханская Саибджемал,
Для нас разлуки час настал!

Не забывай нас!
Доброй вести
Здесь будем рады мы все вместе.
Дочь ханская Саибджемал,
Для нас разлуки час настал!"

Так под напевы вышивали
Молоденькие девушки в шатрах.
Узоры наставлений и печали
Цвели, цвели на платьях и платках.

***

Дни – словно четки времени, которым
Навеки выпал замкнутый маршрут.
Но срок наступит все-таки –
И скоро
Саибджемал к Ахтаму отвезут.

Так поспеши, Кемал,
К большому дому,
Весь мир себе на помощь призови.
Не отдавай Саибджемал другому,
Не предавай доверчивой любви!

Ты для нее, Кемал, один на свете,
Она с тобой беседует в тиши.
И, оседлав не скакуна, а ветер,
Ты поспеши к подруге, поспеши.

Какие же затратить мне усилья,
Чтоб вы удачу обрели мою?
Своей надежды трепетные крылья
Я вам вручаю, вам передаю.

Иди, Кемал, иди у ограде сада…
- Любимая! Я здесь! С тобою рядом!
- Ты здесь, Кемал?
- Дай руку сквозь ограду!
И слово сокровенное скажи!

Итак, вот ночь на неоглядной шири,
Вот – мир,
Вот – стороны его четыре,
И вот одна любовь на две души.

Ах, вера в случай – что тебя короче?!
Гремят, гремят копыта в тишине
Летят, летят, летят
Сквозь сумрак ночи
Два беглеца на сером скакуне…

…В который раз безудержно и ало
рассвет лучи над миром распластал?
Вот у колодца спешились устало
Кемал и юная Саибджемал.

Казалось, навсегда утихли звуки
И птичьи и людские голоса.
Лишь рук молчанье
Так искали руки
И глаз искали ясные глаза.

И звезды, озарявшие округу,
Срывались в глубь колодца – без числа.
Как будто ангел, на плече у друга
Легко и чисто девушка спала.

Но отчего земля так глухо стонет,
Так тяжко,
Что захватывает дух?
Вскочил Кемал, но ханская погоня
Была не просто близко, а вокруг…

Перед толпой аскеров озверелых,
За беглецами прискакавших вслед,
Влюбленные стояли гордо, смело –
Стояли и молчали им в ответ.

Среди ругательств,
Окриков суровых,
Среди кривых ухмылок и угроз
Любовь не проронила даже слова:
Молчала – ни раскаянья, ни слез.

Нет, от джигитов юноша недаром
Пощады для себя не ожидал.
И все ж лицо спокойное к сардару
С такою речью обратил Кемал:

- Когда и где влюбленных разлучили
хоть сто, хоть тысяча таких погонь?
Так отчего, сардар,
В поту и мыле
Прядет ушами под тобою конь?

Любовь – она от мук еще сильнее,
Она, как птица, мчит навстречу дню.
Любовь – да не угнаться же за нею
И твоему горячему коню.

Любому злу настичь ее едва ли.
Перед своими чувствами чисты,
Мы ничего, сардар,
Не воровали –
Так в чем нас ныне обвиняешь ты?

Но тот сардар
Был обойден любовью,
В словах его сквозило торжество:
- Связать юнца!
Поплатиться он кровью
За оскорбленье хана моего!

О истязанье!
Нет вернее средства
Того немного подразвлечь в пути,
Кто мертвый камень носит вместо сердца
В своей объятой холодом груди.

Толпа мужчин Саибджемал связала –
И вот в седло заброшена она.
Вот подвели к избитому Кемалу
Не знавшего поводьев скакуна.

Пустили в ход аркан.
Свистящей плетью
Ожгли коню слегка дрожащий бок
И, обезумев, конь ковыльной степью
На всем скаку Кемала поволок…

Кровавый след любви…
Лежала тенью
Повязка на глазах Саибджемал.
Сардар с немым и сытым наслажденьем
С холма за дикой казнью наблюдал.

***

Свершился суд слепой, неправый, грозный,
Карающий любовь родной земли.
Над трупом изуродованным
Звезды
Полночные молитвы вознесли.

Но под копытный гром
Не спится миру:
Покой и негу отметая, прочь,
Спешат аскеры грозному Темиру
Доставить обесчещенную дочь.

Окончена обратная дорога…
Неспешность и достоинство храня,
На шум и крик выходит хан к порогу,
Снимает дочку с белого коня.

И сразу умолкают разговоры,
И слугам робости не превозмочь.
Отец суров и молчалив – как горы.
Безмолвна дочь – как северная ночь.

Отец сильнее стискивает зубы:
Над дочерью склоняясь, он услыхал,
Как бессознательно шептали губы
Сквозь кровь запекшуюся:
"Мой Кемал!"

А он-то ждал раскаянья и стонов,
Как это повелось во все века…
В тот миг была тверда и непреклонна
Его – кинжал сжимавшая – рука.

- Саибджемал!
Я слезы лил в печали,
Я дочь себе вымаливал ночами,
А вымолил неслыханную месть.
Что мир сравнит
С отцовскою любовью?..
Как хан обязан я твоею кровью
Омыть свою поруганную честь…

Теперь моя любовь лишилась силы.
Я – хан!
И миру заявляю я:
Ты ради пастуха меня забыла –
Вернет покой мне только смерть твоя!

Моя отрада… нет… моя отрава…
Всем упованьям ханским вопреки,
Мной зачата ты под звездой кровавой -
И примешь гибель от моей руки!
3
Показать список оценивших
DELETED
DELETED 21 сен 2008 в 2:38
7

Так поникают срезанные стебли,
Так умирает лань, теряя кровь…
Да как, ответь, душа,
Ты ладишь с телом
Того, кто поднял руку на любовь!

Саибджемал…
Легко, без укоризны:
"Кемал!" – застыло на ее губах.
Так гибнут за Любовь и за Отчизну,
Даруя им бессмертие в веках.

…Таков конец сказанья,
О забвенье,
Своим крылом его ты не задень!
Вон траурная тень скользит за тенью,
Скользит за тенью траурная тень.

И вспыхивает оклик, замирая.
Откуда б ни явилась эта весть –
Из ада самого или из рая, -
В ночной тиши мне слышится:
" Я здесь!"

Ты здесь, любовь!
Я песней не устала
Искать и восславлять твои следы.
Ты здесь, любовь, - и ты сильней кинжала,
Сильней обиды и сильней вражды.

Ты здесь – и под чинарой без обмана
Опять любви ответила любовь.
Как флаги несмиренные,
Тюльпаны
Весной алеют на могилах вновь.

Издревле и доныне поднебесья
На весь крутой размах, на выдох весь
Касается прекраснейшая песня:
"Я здесь! Прислушайся! Я снова здесь!"

Так помоги, поэзия, по праву
Вернуть любой растоптанной любви
Бессмертие, заложенное в травах,
В земле сырой и в пролитой крови.

Кемал! Саибджемал! Мои герои!
Легенда вдохновенная моя!
Ваш оклик повторяю я порою:
Я здесь!
Куда не гляньте – всюду я!

Да песню вашей радости и боли
Я пронесла сквозь множества обид
И столько же торжеств.
Не оттого ли
Она любовь крылами наградит?

Придет к несчастной добротой и светом,
Чтоб каждый слышал и осознавал:
Живущая в далеких далях где-то,
Я здесь, Кемал!
Я здесь, Саибджемал!

Нет, повторяю я не для угрозы
И некогда, и в будущем, и здесь
Сквозь ливни,
Сквозь жару и сквозь морозы,
Как будто заклинание:
"Я здесь!"

Ты здесь, любовь!
Твой сад цветет на воле!
И, вечные надежды торопя,
Пусть песнь моя, проросшая из боли,
Научиться полету у тебя!

***

P/S Кадрии Темирбулатовой не было и 30 лет, когда её убили...
Светлая память великой мученице ногайского народа...