Памяти королевы Елизаветы II посвящается...

Это правдивая история. Описываемые события произошли в Киеве в начале 70-х прошлого столетия. По просьбе выживших, все имена изменены. Из уважение к умершим все будет рассказано в точности так, как оно и было...



В 92-м один мой родич, внезапно ставший крутым перцем в украинской Раде, предложил просмотреть "папочку", заведенную на меня в КГБ. Времена были свободолюбиво-коммерческими: любой украинец (и не очень) за пару-тройку баксов мог ознакомиться (а за сто-двести и "умыкнуть") любую бумажку, из любого украинского министерства. Поэтому, не очень удивившись предложению родственника, я конечно согласился. Тем более на шару...

В назначенное время подрулил до одного из подъездов "конторы", где у проходной меня уже поджидал хлопчик в новенькой, нарядной форме СБУ, очень похожей на старую гэбистскую. По дороге он сразу предупредил, шо из папки ничего изымать нельзя, и при выходе будет производен досмотр. У меня на кишене было трошки бабла, поэтому к этой заяве я отнесся с пониманием...

Покружив по этажам и коридорам, мы наконец добрались до нужной комнаты. Вдоль стен тянулись длинные (похожие на книжные) полки, посередине стоял стол и стулья. На столе лежала не тонкая и не толстая коричневая папка с тесемками.

- У вас есть один час на ознакомление. И еще раз напоминаю - из дела ничего нельзя изымать, - сказал мусорок и свалил.

Хочете верьте, хочете нет, но после ознакомления с папочкой моя самооценка поднялась до невиданных высот.

Прикиньте, первым, что я увидел, была фотокопия моего сочинения из девятого класса на тему "Чтобы я сказал при встрече американскому туристу". К сочиненению прилагался подробный "стук" исторички о моем вредно-идеологическом влиянии на моральные устои класса.
Это она о классе, где половина дивчат уже не была целками, а другая (половина) регулярно ходила по кабакам и барам. О классе, откуда три человека уже свалили до Америки, а остальные 26 бакинских комиссаров только об этом и мечтали. И я, пилять, оказывается был идейно-несознательными и тлетворно влиял на атмосферу в классе!

Много чего было приколотого в моей папочке - в основном комиссарили комсорги с парторгами, начиная с институтских, и кончая последним местом работы при СССР. Были там и отчеты мелких гэбешников: кто читал мои баечки, тот может на хвылыночку представить, чего там они за меня писали. Самое интересное, шо в тех отчетах не было ни капли неправды - все было по-честному, все было, как было.  Кстати, была там и пара-тройка "тележек" от людей, которых я считал своими друзяками...

Вот так, перелистывая "листки календаря", наткнулся на гэбистский рапорт с двумя подколотыми и подшитыми к нему конвертами. Один - коричневый и большой, плотно набитый фотками. Другой заграничный, с профилем тети Лизы и моим домашним адресом.

Коню понятно, какой конверт я открыл первым. В нем была небольшая цветная фотография - шестеро людей народу позируют на фоне памятника Богдану Хмельницкому (тот еще фуцел на кобыле).

Двоих опознал сразу. Один - молодой, стройно-кучерявый, с интеллигентным лицом и наглыми усиками с бакенбардами - это я. Другой - остриженный под нулевку дылда в потертых джинсах и темных очках - мой дружок Трулик.

О нем я уже рассказывал. Ну тот, который "тяжелее члена ничего в руках не держал" и получил два года за тунеядство. Кстати, когда его потом (в Америке) спрашивали, за шож он тянул срок, Трулик гордо отвечал: "По этой статьей шел великий русский поэт и нобелевский лауреат Иосиф Бродский!"

Значит с двумя "кадрами" на фотке я разобрался. Оставались еще четверо -  мужик и три девушки. Причем на вышеупомянутой фотке, я стою в полуобнимку с одной из них - самой молодой и симпотной.

В другом конверте была купа пронумерованных, черно-белых фоток. На них, в разных позах были изображены мы с Труликом и те четверо, плюс еще один мужик (наверное тот, шо фоткал нас у памятника). Снимки сделаны в каком-то питейном заведении и были трошки темноваты. Вся наша "великолепная семерка", веселая и разгоряченная, что-то пьет из граненных стаканов (явно не воду), жует бутеры и общается с местными. Особое внимание фотограф уделил девушкам. На двух фотках были только мы с симпотной. На одной - близко-близко наклонившись, похабно улыбаясь, я шо-то шептал дивульке в ушко, на другой мы пили на брудершафт...


Главка первая (дай Бог не последняя!)

Я лежал на диване и слушал по телефону "Войну и Мир". В понедельник для Одарки Самуиловны (нашей училки литературы) нужно было написать изложение по пяти главам романа. Этот талмуд я естественно не читал, и содержание по телефону пересказывала моя любимая девушка Клава.

Вооще-то Клава сама назначила себя моей любимой девушкой. Все началось с того, шо мама (она работала в нашей школе) договорилась с классной пересадить меня с "камчатки" на первую парту к девочке-отличнице. Выбор пал на Клаву...

Мама давно сватал мне ее в невесты. Во-первых Клава была дочкой одной известной украинской писательницы. Во-вторых (по словам мамы) у нее были волнистые волосы и красивые глаза. И еще она была очень умная.

"А еще у нее весу под центнер, очки минус 15 и усики больше моих" - с обидой в голосе добавлял я.

За этой девушкой я был, в прямом и переносном смысле, как за каменной стеной. Мало того, шо Клава была отличницей, она еще имела первый разряд по толканию ядра.

Как-то у меня случилась разборка с одним штымпиком из параллельного класса. Такая себя мелкая шпана. Ну, дал я ему пару-тройку шелбанов и забыл за инцендент. Дело было утром. А на пятом уроке, прямо в класс зашли три его дружбана и предложили выйти. Школа наша стояла на Бессарабке и нравы были довольно простыми. Никто не вмешался - ни учительница, ни школяры, среди которых были, между прочим и мои корешки. Мы вышли вместе - я и Клава...

С тех пор у меня и появилась "моя девушка"...

В полудреме и вполуха слухая за похождениями Наташи Ростовой с поручиком Ржевским, другим глазом я следил по телеку (без звука) за игрой Киева с московским "Торпедо". Наши давили, но никак не могли забить. У "толстовцев" дела шли пошустрее -  Клавдия добивала последнюю, заданную на завтра, главу. Наконец сообщив страшную тайну, шо Болконский, таки не погиб от вражеского ядра,  пожелала "приятных снов" (с ней?) и повесила трубку.

Я облегченно выдохнул и полез уже к телеку включить громкость, как телефон обратно зазвонил. Конечно же, то был Трулик. Он не появлялся уже больше месяца и я даже трошки об нем забыл:

- Чувак, собирай манатки и бекицером до "Москвы". Щас туда приехала куча "фирмы". Оказывается на следующей неделе в Киеве будет проходить чемпионат Европы по лошадям, и всех спортсменов расселили в этой гостинице. Будем работать.

Я с сомнением и болью в голосе подергал себя за недавно отросшие бакенбарды:

- Та, хтож меня выпустит в девять вечера на улицу? Муттер на меня и так злая за прошлый раз...

Трулик удивился:

- А ты шо, не отдал ей тот немецкий дезик?
- Да, отдал, только она все равно злится...
- Ну-ка, дай ей трубочку.
- Так, она и так нас слушает на параллельном телефоне...

Дальше были десятиминутные переговоры моей мамы с Труликом, и обещание последнего занести завтра изумительную кружевную канадскую скатерть. Пропуск в город был выписан.

С Труликом мы были знакомы, аж с первого класса, сидели за одной партой. Для меня, как и для 99.999% детей эсэсэсэра, первый класс всегда был "в первый раз". Для Трулика - второй. Прикиньте, пацанчика оставили на второй год уже в первом классе! Не помню, шо там была за причина, но фак оказался фактом - рядом за партой сидел громила, минимум на голову выше меня.

С первого же дня Трулик начал учить меня многим, полезным для жизни вещам. Например, как грамотно, без единой ошибки вырезать на соседней парте слово из трех букв, похожее на "мир". Или, как курить "Шипку" не затягиваясь. А через полгода первоклассной жизни я уже мог, с помощью карандаша фабрики Сакко и Ванцети, открывать учительский шкафчик с нашими контрольными.

Лет в десять Трулик стал "чуингамщиком". Так называли малолетних "карандашей", нагло клянчавших у иностранцев жвачку. Доля этих киевских "гаврошей" была незавидная - кроме опасности быть пойманным за ухо ментом, або дружинником, бедного хлопчика могли запросто поставить на учет в детскую комнату милиции. А оттуда один шаг и до спешколы.

Трулик продавал пластинки Wrigley’s в школе местными спекулями по десять копеек за штуку, а те потом перепродавали своим же одноклассникам по пятнадцать. Такая пластинка могла  жить несколько дней: ее жевали, на ночь клали в чашку с чаем, чтобы наутро мертвая жвачка зажила новой жизнью.

Маме с папой до  Трулика не было никакого дела. Мама работала костюмершой в ансабле Вирского и снабжала сына шмотками на продажу. Папа сыном тоже не занимался - он был, типа радиста-папанинца и исчез в торосах Антарктиды пять лет назад.

К пятнадцати годкам, пройдя все этапы становления, Трулик стал фарцовщиком-профессионалом. В школу он больше не ходил, впрочем, как и в другие места общего пользования. Знаменитая фраза про "тяжелее члена" появилась именно тогда. Когда участковый спрашивал у Трулика, почему тот не ходит в школу, корешек предъявлял ученический билет какого-то стремного профтехучилища, и объявлял, шо сейчас у них там каникулы.



Главка вторая

По данным Госкомстата в СССР были две самые почетные и высооплачиваемые профессии - шахтаря и фарцовщика. Правда особой зависти (даже белой) у народа они не вызывали, ведь эти люди ежедневно рисковали здоровьем, а иногда и жизнью. Все понимали, что у шахтёров с фарцами не только самые высокие заработки в Союзе, но и самые вредные условия труда, высокий травматизм, риск получения инвалидности.

Взять хотя бы трудности, связанные прибытием на место работы.

Шахтарей спускали в шрек в какой-то стремной, постоянно дергающейся бадье на глубину до трех километров, со скоростью до 12 м/с. Весь спуск составлял более пяти минут.
Расстояние до рабочего места (валютного бара) у фарцовщика возможно было и покороче, чем у шахтера, но сколько же усилий нужно приложить, чтобы до него добраться!
Сперва нужно пробиться сквозь швыцара-швейцара, подкарауливающего бедолагу в дверях гостиницы. Затем со скоростью, гораздо превышающей 12 м/с, нужно пересечь холл и, преодолев пару ступеней, взлететь в заветные двери бара. И совершить этот подвиг нужно не за пять минут, а максимум за пять секунд, иначе гэбня с ментами успеют тебя перехватить...

Смена шахтера составляла восемь часов, за которые тот отбойным молотком рубал породу и получал серьезное бабло. Смена фарцовщика могла длиться от нескольких минут и до нескольких дней. Все зависело не от него, а от того, как карта ляжет...

Было лишь одно, существенное различие между двумя этими профессиями, из-за которого шахтари никогда не становились фарцовциками и наоборот.

Фарца всегда была самостоятельна и независима - никакой мент с гэбистом не были ей указом. А вот над шахтарями, где бы они не працювалы, от якутских штолен и до донбасских терриконов, всегда нависал один таинственный могущественный еврей по фамилии Маркшейдер. Он играл судьбами шахтеров - мог, за найденный в кармане коробок спичек, выгнать нах из забоя и сделать бомжом, а мог приблизить до себя за перевыполненный план и сделать своим шабес гоем. Самым известным шабес гоем Маркшейдера был шахтар по имени Стаханов.

Если бы фарцовщиков, как и шахтеров, отмечали правительственными наградами, то Трулик стал бы главным стахановцем. На его довольствии стояли швыцары и горничные, гиды и менты всех интурских гостиниц. Если со "штатскими" он рассчитывался рублями, то вертухаям Трулик дарил "Мальборо" и презервативы с усиками. Тогда в Киеве японский презерватив с усиками ценился наравне, а может и повыше клубка японского махера.

В печатном органе японских коммунистов "Атому Лия Далася" даже появилась статья, посвященная экспорту вышеупомянутых товаров в СССР. Оказывается наши туристы на последние шекели стремились попасть в японские бордели. После их посещения бедные гейши ходили по улицам голыми и без орудий производства. Наши люди банально распускали махеровые кимоно девушек в моток, а презервативы уносили с собой...

Горничные и уборщицы продавали Трулику духи, галстуки, кофточки и зажигалки - все, шо они получали от иностранцев в обмен на бухло и прочие "услуги". У дежурных по этажу (в ранге не ниже сержанта КГБ) Трулик брал более крупные вещи (пальто или плащи), которые те, тоже выменяли у "фирмы" на водку.

В те времена "народ" работал только по прямому бартеру — товар на товар, никакой валюты. "Бабочка" (Статья 88 Уголовного кодекса) грозила лишением свободы на срок от трех до восьми лет.
У одного нашего знакомого хлопчика менты нашли на кишене десять гринов. Хорошо еще, шо у его папы нашлась "волосатая лапа". Пацанчик отделался двумя годами ссылки "на сотом километре" без конфискации.
С валютой никто не хотел возиться. Среди профессионалов даже поговорка ходила такая: ЗА КРУЖКУ КОМПОТА Е.Б.А.Т.Ь.С.Я ДО ПОТА

То, что Трулик всем платил, не означало, шо он не был под наблюдением. Теперь (с высоты своего жизненного опыта) понимаю, что хлопчик не мог, так бойко лазить по "валюткам", общаться с иностранцами без ведома "конторы". Были у КГБ на подхвате "ласточки", они же валютные проститутки, а были и такие, как Трулик - шустрые фарцовщики и спекули. Я даже больше, чем уверен, шо мой корешок и на меня шо-то стукал, и где-то в другой "папочке" это, наверное сохранилось.

Пару лет назад я был у него в гостях в Штатах. Одним холодным майамским вечерком вспоминая "былое и годы", я спытав за его "стукачество" на меня. Трулик сперва страшно обиделся, а потом подумал и подмигнул. Сначала одним глазом, а потом обоими...


Главка третья

На дверях сегодня стоял швыцар Петрович. Приветственно подергав старого гусара за буденновский ус, Трулик неуловимым движением извлек из правого уха ветерана, скрученный в трубочку червонец. Трошки помаячив им перед лиловым носом швыцара, снова ввел в ухо, теперь уже в левое.

Путь был свободен и мой кореш не спеша, вальяжной походочкой пеликана, раскланиваясь, с понтом уткнувшимися в газету ментами, двинул через холл в направлении бара. Я чопал за ним со скромной, неприметной торбочкой. С ней я ходил на физкультуру, и были там кеды, с вонючиими носками, да трусы с майкой. А еще там было две баночки икры (черной и белой), куча значков и три юбилейных рубля. Номенклатура была четко выверена - до такой торбочки не мог досикаться ни один мент.

Трулик всегда шел "чистым". Одно дело "бомбить" у гостиницы, стоянки такси или ресторана. Или лазить по туристическим автобусам и менять там балалайки на пиджаки, лапти на ботинки, значки на жвачку.
В баре Трулик вел исключительно деловые переговоры, завязывал знакомства и  договаривался с фирмачами о встречах. Моя торбочка нужна была только для затравки - ее содержимым (за исключением кед и трусов) Трулик одаривал потенциальных клиентов.

Я был не проcто "торбоносцем" - несмотря на то, шо Трулик был крутым перцем, образцом для подражения ("павкой корчагином" нашего времени), он был абсолютно не способен к изучению нерусских языков. Причем не способен на генно-гормональном уровне.
Самое же интересное, шо матюкаться иностранными словами (причем никогда не повторяясь) Трулик мог часами. Если бы в ООН открылась вакансия матюкального синхронпереводчика - она стопроцентно досталась моего другу. Но только возникала необходимость связать более трех слов на "мове", чувак тут же впадал в ступор...

Именно по этой причине и брал меня Трулик на задания. Одно дело отбомбить лоха-фирмача, обходясь единственным словом "чэнч" и совсем другое, когда нужно добазариться, обсудить нюансы. Я учился в английской школе и худо бедно мог справляться с этим делом. Даже пел в школьной группе "Зе ху" под музон битлов стихи Тычины.


Главка четвертая

В баре было на удивление мало народу. В основном "ласточки" и фарца. Иностранцев, по крайней мере новых я не узрел. Поголовно все "социки" - поляки и всякие разные чехи с болгарками. Контингент давно обработанный и не представляющий никакого интереса.

За рубли в баре можно было купить только кофе. За чашечку турецкого пойла, стоившую сорок пять копеек, мы давали бармену три рубля. Объяснялось все просто: взяв чашечку, можно было легально садиться за столик. Трулик пошел за кофейком и заодно узнать у бармена за международную обстановку.

Оказывается в Октябрьском дворце происходило торжественное открытие чемпионата Европы по конному троеборью (то, шо Трулик называл "чемпионатом по лошадям") и вся, понаприехавшая "фирма" была там. Получалось, шо сегодня я напрасно выклянчил у родителей увольнительную.

Мы уже собрались было сваливать, когда в бар зашло два мужичка - один молодой и стройный, другой квадратный и старый (где-то под сорок). Они взяли бухла и присели за столик, невдалеке от нас. Говорили по-английски, причем так внятно и отчетливо, шо я понимал, практически все.

Базар велся за свое, за английское: какой пидараст Кен, а Энн такая сука, и почему мистер Смит до сих пор не подал списки, Короче, нудное, "чисто английское убийство". Потом они заговорили про Киев. Мол, какой классный город и как жаль, шо у них совсем не будет времечка его осмотреть. Мэйби, только завтра до обеда, потом нужно ехать на вокзал за лошадьми и начнется такая кутерьма.

Все это я, почти синхронного переводил Трулику, делая вид, что рассказываю смешной еврейский анекдот из жизни Симона Петлюры. Кореш, типа внимал шутке юмора и между двумя гогатаниями дал установку подойти до фирмачей и пригласить на экскурсию по Киеву.

Остальное было делом техники. Я подошел к их столику и сделав книксен,  извинился за доставленное беспокойство. Признался, шо краешком уха услыхал за их проблемы и с удовольствием завтра утром, вместе с моим другом (я ткнул пальцем в Трулика) покажу им Киев.
Нужно отдать английцам должное - им понадобилась всего одна минута для понимания того, что я говорю на их мове. Ну и еще минутки две, чтобы осознать суть моего предложения.
Фирмачи переглянулись, чего-то быстро перетерли (чего я не понял) и согласились. Договорились, что завтра в девять по Гринвичу мы будем ждать их у входа в гостиницу.


Главка пятая

Когда на следущее утро мы подошли к гостинице, то трошки прибалдели: к двум вчерашним мужикам прибавились еще и три девушки. Мы перездоровкались и начали представляться друг дружке. Имена мужиков сейчас не припомню. Допустим, шо "квадратный" будет Джоном, а помладше - Ричардом.  Дивулек же звали Энн, Джанет и Роза.

Я представился студентом второго курса филфака киевского университета, а Трулик оказывается был аспиратном того же вуза. Я не знал, как по-английски будет "аспирант", поэтому присвоил другу звание "профессор".

Английцы с некоторым сомнением оглядывали пана профессора. Выглядел он и вправду довольно импозатно -  длиннющий, выбритый налысо, в потертых джинсах и темных очках. Намедни я говорил, шо не виделся с приятелем около месяца. За это время Трулик ухитрился отсидеть пятнадцать суток, со всеми вытекающими (в том числе и с фингалом, который прятал под очками).

Пару недель назад в командировку приезжал наш дальний родич из Риги. В Киеве мужик никогда не был, поэтому родители попросили  провести ему небольшую экскурсию по городу. Мы поднялись с ним от площади Победы вверх к Владимирскому собору, через оперный театр к площади Богдана Хмельницкого, и дальше на Владимирскую горку. Оттуда спустились вниз на фуникулере на Подол. Примерно тем же маршрутом я собирался "просусанить" и англичан.

Погодка стояла, шо надо - теплое сентябрьское утро, мягко и дружелюбно светило солнышко. Настроение у фирмы было приподнятое, чего нельзя было сказать о нас с Труликом.

Первые пару минут шли молча: английцы беззаботно рассматривали витрины, а мы переваривали в мозге лажу, в которую вляпались - на глазах всей Украины выпустили в самое сердце столицы британский экспедиционный корпус. Гражданская война закончилась совсем недавно и зверства англичан, все еще хранились в народной памяти...

"Квадратный" напомнил, шо к трем часам им нужно быть на вокзале, т.к прибывает московский поезд, к которому прицеплен вагон с английскими лошадями. С ними же (лошадями) приедут и английские конюхи. Киев медленно превращался в очередной британский доминион...

Оказывается, шо вся делегация составляет двадцать пять человек народу. Из них спортсменов - шестеро. И все девчонки! Те, которые были с нами выступали в индивидуальных соревнованиях, остальные в командных.

Пара слов за наших спутниц. Энн и Джанет были, почти взрослыми тетеньками (как для меня) лет так под двадцать пять. А вот Роза... Классная задорная девчонка нашего возраста, совсем не похожая на своих подружек. Мы сразу нашли общий язык, Розочка болтала без остановки, и я еле успевал ловить обрывки ее фраз, весело "еская" вдогонку.


Главка шестая

Все разбились на группки: впереди независимо вышагивали две тетьки-английки, за ними шли мы с Роуз и замыкали отряд мужики с Труликом во главе. Английцы сразу зауважали пана профессора. Как я уже говорил, по иностранному корешок не ботал, поэтому на все английские вопросы отбивался, как мог "факами" и "щетами". Англы только одобрительно подергивали головами и "факали" в ответ.

Мы поднялись к оперному театру, где бриты, тут же начали фоткаться в разных непристойных позах. Я прихватил из дому книжечку за достопримечательности Киева на английской мове и начал вслух читать главку, посвященную опере имени Т.Г.Шевченки - когда построили, кто из "крутых" здесь пел и танцевал.

Упоминался в книжке и лауреат сталино/бериевских премий, ох..ный бас всех времен и народов Борис Гмыря. Тот самый, от которого торчал сам Гитлер. Мужик (Гмыря) остался в оккупации и всю дорогу спивал немцам. Пел так кайфово, шо про него доложили лично Адольфу. Тому захотелось послушать певца, и Гмырю притаранили прямо в ставку Wehrwolf, шо под Винницей. 

Все это очень хотелось рассказать английцам, но в моей книжке за это не писалось. Как не писалось и о диверсии, произошедшей в киевской опере в сентябре минувшего года. Щас, по-быстрому за нее доложу...

Классная (известная в узких кругах балетоманка) повела нас в культпоход на "Запорожца за Дунаем" - непонятную никому лажу с шароварами, чубами и турками. Сидели мы на балконе, лузгали семечки и скучали. Невесть откуда-то появилась бутылочка "бейцмана", так в наших интеллигентных кругах назывался нектар "Бiлe мiцнe".

То ли сёмки были особенными, или ноль пять "бейцмана" было слишком много для юных, неокрепших организмов, но фак остается фактом - после распива мы не побежали (как было заведено в таких случаях) до приемного пункта сдавать пустую тару, а принялись играть ею в "бутылочку". Было нас три пацана, три девчонки и Клава впридачу. Бутылку крутили на широком плюшевом бортике балкона. С моим счастьем, мне два раза попадалась Клавка...

Под конец второго акта, когда звучал знаменитый дуэт Карася и Одарки, очередь крутить пляшку подошла к "любимой девушке". Я обреченно вжался в сиденье, судорожно сжимая подлокотники, навсегда прощаясь со своими, уже два раза исмоктанными губами.
Отличница, комсомолка и перворазрядница по толканию ядра всегда все делала правильно и на совесть. Бутылка вертелась долго и смачно, явно собираясь в ближайшее время уткнуться в меня своим горлышком. "Бейцман", еще трошкы покрутившись вокруг своей оси, на секунду замер и...

СОСКОЛЬЗНУЛ, ПИЛЯТЬ ВНИЗ, В ПАРТЕР!

Понятно, шо никакой "хиросимы с нагасакой" не произошло, но шухер был приличный: весь класс, пятнадцать человек, усадили в "воронок" (как мы туда только уместились) и повезли в ближайщую ментовку. Слава Богу, классная догадалась позвонить Клавкиной маме, ну той, шо была известной пысьменницей. Впридачу, она оказалась еще и депутаткой горсовета. Короче, к часу ночи я, усталый и довольный собой, завалился домой. Родители не спали, дожидались. После того, как я вкратце изложил ситуацию в опере, семейный совет решил завтра меня в школу не пускать Жизнь показала, шо это було очень даже мудрым решением. Как-нибудь расскажу о продолжении той истории...


Главка седьмая

Закончив с осмотром и фотканьем киевской оперы, мы двинулись вверх по Владимирской к Золотым воротам, и уже через пять минут стояли у чугунной ограды, отделяющей старый Киев от нового.
По своей шпаргалке я бодренько доложил английцам, шо Золотые ворота - это оборонное сооружение, дошедшее до нас из 12-ого века. В те далекие времена это был единственный вход в город. Ярослав Мудрый велел возвести над воротами небольшую церквушку. Купол у нее был с позолотой, потому и ворота назвали Золотыми. Кстати, монголы лохи, когда осаждали Киев, думали, шо все купола у церквей в городе, в натуре золотые.

Трулик предложил зайти во внутрь и пофоткаться на развалинах киевского рейхстага, но английцы на отрез отказались - наверное боялись, шо обвинять в фотографировании стратегического объекта с целью шпионажа...

Наш отряд, с двумя английками в авангарде, продолжил движение по Владимирской в направлении Софийского собора. По пути еще предстояло столкнуться со зданием КГБ Украины, о чем я честно предупредил иностранцев. Бриты мгновенно посерьезнели, попрятали свои фотики и, сбившись до кучи, отважно двинулись в сторону неотвратимого...

Так трапылось, шо по дороге нам с Труликом повстречалась знакомая подружка, и пока мы с ней "перетирали", английцы отдалились на приличное расстояние. Издалека мы наблюдали, как бриты остановились у здания КГБ, порассматривали его трошки, а потом... А потом дружно начали фоткать со всех ракурсов!

Со своего места мы могли только обреченно ощущать, как на наши, по детски неокрепшие уши, неумолимо навешивается еще одна статья... Хотя, с другой стороны, как радостно говорили Каменев с Зиновьевым после оглашения им расстрельного приговора: семь бед - один ответ. За сегодняшнее утро мы успели, уже столько наложать...

Попрощавшись с дивчулей, обреченно побрели в сторону английцев - те, все еще фоткали здание. Но по мере приближения к зданию наше настроение улучшалось, а новая статья медленно, но уверенно соскользывала с ушей.

Рассказывая бритам за "русское МИ-6", я забыл упоминуть (вернее, мне даже не пришло в голову), шо не доходя пары домов до КГБ, есть еще и "минеточка" - забегаловка, где можно по-быстрому принять рюмчик водки. Вот ее, родимую и фоткали бриты.

Когда мы, наконец воссоединились с "фотографами", Трулик на полном серьезе объяснил, шо те снимают сейчас на карточку кафетерий КГБ, а чуваки, бухающие за пыльной витриной - сотрудники комитета на ланче. Более того, если английцы не ссыкуны, то могут зайти и познакомиться с комитетчиками лично. А если повезет, то и отведать вкусненького из гэбистского меню.

Не знаю, заговорили ли в тот момент в Трулике гены папы-папанинца или феромены мамы-костюмерши, но всю эту пургу чувак гнал с таким официально-торжественным фэйсом, шо английцы просто не могли не поверить.

Вообще-то, официально забегаловка называлась "Хвылынка", что на мове означает "минутку". Но согласитесь, "забежать на минеточку", звучить покайфовее, чем на какую-то "хвылыночку".

В Киеве в те времена было множество странных вывесок. Родич из Риги все допытывался у меня, почему в магазине под названием "Перукарня", где людям по идее нужно отдыхать и перекуривать, вместо того режут волосы. А еще он удивлялся засильем в Киеве японских магазинов "Гудзики" и итальянских "Тканини".


Главка седьмая

Но вернемся на улицу Владимирскую... Предложение Трулика заскочить на минутку в "минетку" застало английцев врасплох - с одной стороны их, так и подмывало окунуться в загадочный мир русского пищеблока. Ведь, еще позавчера они играли себе спокойненько в крикет, где-нибудь на Трафальгарской площади, а сейчас...

Голоса разделились - тетьки-английки отказались сразу, что было ожидаемо. Неожидаемо было, шо к ним присоединился и "квадратный". Как я понял, здесь он был за Черчилля, и все его слушались. Все, да не все...

Роза-бельбельмоза заявила, шо еще с самого детства ей было интересно, чем питаются советские люди и конкретно чекисты. Поэтому она зайдет в рюмочную, чего бы ей это не стоило.
Сказано - сделано. Девушка решительно толкнула массивную дверь кафешки, Ричард, как послушная чихуахуа, засеменил следом за хозяйкой. За ними, степенной походокой хозяев жизни, прошествовали и мы с Труликом. "Троцкисты" остались на улице...

"КГБ-ЙДАЛЬНЯ" встретила нас неповторимо-знакомым букетом фантастических  ароматов советской рыгаловки. В нем (букете) можно было уловить тонкие нотки, жаренной на луке кильки, табачного дыма цигарок "Прима" и дезинфицирующего средства для чистки линолеума. 

Резкая перемена климата стала неожиданностью для английцев. Роуз судорожно ухватилась за рукав моего Wrangler. Ричард храбрился, но было видно, шо воздух в "минетке" подействовал и на него. Я на мыгах (жестами) объяснил, как нужно поступать в случае газовой атаки в советском гадюшнике.

Сперва необходимо зажать обе ноздри большим и указательными пальцами и держать их так долго, насколько это возможно. Потом приоткрыть одну ноздрю и уже трошкы попривыкнув и пообнюхавшись, вдохнуть обеими. И все же минздрав рекомендует дышать во все легкие, лишь минут через двадцать пять.
Английы оказались крепкими орешками и держали обе ноздри зажатыми на протяжении всего мероприятия. 

Несмотря на дневное время, вокруг высоких столиков уже толпилось приличное количество "гэбистов". Нашелся столик у самой витрины, и пока Трулик ходил за бухлом, я пытался рассказать бедным Розе с Ричардом за место, где они оказались. Английцы слухали в полуха, исподволь и испуганно рассматривая, зашедших сюда на огонек сотрудников секретной полиции. 

Сотрудники выглядели, так себе... Пренебрегая этикетом и правилами заведения на столиках стояли пивные и винные бутылки. Курить, кстати здесь тоже было запрещено, о чем предупреждала табличка над головой буфетчицы.

Трулик обернулся за два раза. Сперва он принес на замызганном подносе восемь (!) граненых стаканов с водкой. Правда, в каждом было по пятьдесят грамм, но все равно батарея выглядела внушительно. По возрасту я уже не застал в рюмочных рюмок. Вернее одна рюмка всегда присутствовала - разливочная. Ею (рюмкой) буфетчица отмеряла, положенное количество бухла на стакан. В магазине банка "коленвала" стоила три шестьдесят две, а в рюмочной полста стоило шестьдесят копеек - выгода на лицо.

Следующий раз Трулик вернулся с Пизанской башней бутеров. В "минетках" была такая тригонометрия - на пятьдесят грамм водки положено купить бутерброд, состоящий из кусочка бородинского хлеба с килькой и половинкой варенного яйца. Весь этот кайф назывался "пыжом". Можете прикинуть, какую гору отравы притаранил мой друг...
Из собственного опыта знаю, шо таких "пыжей" можно было съесть максимум полторы штуки - больше организм принимать просто отказывался. Поэтому весь, оставшийся после посетителей хавчик, возвращался назад в буфет, дезинфицировался и продавался снова.


Главка восьмая

Трулик поднял стакан:

- Шоб они все сдохли!

Я перевел тост английцами, Роза испуганно заерзала ягодицами, все еще разлядывая замызганный скакан:

- Мы никому не желаем смерти и пить за это я не буду!

Трулик коварно подмигнул:

- Но ты же хочешь стать сейчас чемпионкой Европы?
- Да, хочу, но мы за фаерплай, и пить за смерть своих соперниц я не буду!

Немного подумав, Трулик согласился:

- Ладно, шоб они все были живы здоровы!
- Вот это уже совсем другое дело, - улыбнулась девушка и "приняла" стаканюрку.

За Роуз выпили и остальные. Мы с Труликом привычно занюхали свои бутеры и откусили по кецу. Английцы смотрели на нас с подозрительным непониманием. В руках у Ричарда появился небольшой ножик: в рюмочной ножи с вилками и ложками отсутствовали, как класс. Отрезав от хлебца два ломтика, один протянул Розе. Девушка, изящненько, двумя пальчиками прихватив свою "паечку", начала ее рассматривать, осторожненько принюхиваясь к килько-яйцевому запашку. Наконец решившись, вставила его в ротик (я о кеце!), и еще секундочку подержав на языке проглотила.

А тут и Трулик подоспел с новым тостом:

- Давай Розалиндочка выпъем за твою победу над фашистской Германией!

Ничего не поняв из моих объяснений, причем здесь ФРГ, девушка выпила вторые полста. За ней выпили и мы. Как ни странно, Ричард и Роуз, почти синхронно прихватили с тарелки свои бутеры и технично занюхав (как доктор прописал), целиком (!) разместили во рту.

Через минуту, тщательно прожевав, Роуз грустно кивнула в сторону, стоящих за витриной соплеменников:

- Эти, - дивуля кивнула в сторону "троцкистов", - никогда не дадут стать мне чемпионкой. Вон та, с лошадиной мордой -  нынешняя чемпионка Европы, а ее отец президент нашей федерации и похотник. Так и пытается меня за задницу ущипнуть, старый сатир. Джанет их прихлебала и поэтому лучшие лошади, после собственной дочери, достаются ей.

Ричард грустно вздохнул и погладил Роуз по руке. Выяснилось, шо мужик был одним из тренеров сборной и по совместительству личным тренером девушки. Мы с Труликом сочувственно кивали и гладили Роуз по ручкам - я по левой, он по правой (подруга стояла между нами).

"Еще по сто и они начнут просить политического убежища", - печально подмигнув, констатировал Трулик, продолжая гладить ручку Розамунде.

- Что говорит мистер профессор? - живо поинтересовался Ричард
- Мистер профессор говорит, что у вас все наладиться и Роза обязательно станет чемпионкой. Мы будем за нее болеть, - по ходу импровизирую я.
- Но он вроде, только пару слов сказал...
- Просто русский язык очень многословен...

Стало так жалко бедную британскую девушку, потерявшую всякую надежду стать чемпионкой, шо в качестве утешительного приза мы решили преподнести ей  чего-нибудь из наших сувениров. В моей пасхальной торбочке имелось две пары "командирских" часов, две баночки черной икры и пяток редких, сувенирных рублей, посвященных столетию Ленина. Сегодня мы рассчитывали встретиться, лишь с Ричардом и "квадратным", поэтому и бебихов было на две персоны.

Трошки покопавшись в торбочке, я извлек две пары часов. Одну отдал Ричарду, а другую... Другую самолично надел на изящную ручку Розы. Часы девушке очень понравилось, особенно красная звезда посередине циферблата. Она вытянула перед собой руку, рассматривая подарок, как бы издалека. На самом деле подруга просто понтовалась перед остальными членкинями сборной Великобритании, наблюдавшими за всем происходящим через стекло "минетки".

Ричард оказался мудрее - от часов отказался и предложил отдать их, кому-либо из девушек, сожалел, шо у нас всего две пары. Мы обещали завтра, если нужно,  подвезти грузовик таких часов.


Главка девятая

Пора было уходить - экскурсия только начиналась, а мы уже потратили кучу времени в этой забегаловке. Тем более водка была испита, да и бутеры, почти все съедены. Как ни странно, пищеблоковский хавчик "зашел" бритам по кайфу.

И тут Роза заартачилась: во-первых она хочет еще выпить и закусить, а во-вторых пан профессор обещал познакомить с кем-нибудь из сотрудников КГБ.

Трулик обвел задумчивым взором окружающую флору с фауной. Контингент был обычным для утра воскресенья: советские граждане, заскочившими на минутку похмелиться после вчерашнего и просто советские граждане-алкоголики.

Все это время мы не очень обращались внимание на посетителей, были самодостаточны - пили, ели, разговаривали по-иностранному. А вот народ, очень даже на нас внимание обращал. Особенно на молоденькую иностраночку, лихо принявшую одну за другой полста водочки. Да и Трулик, лысый дылда в темных очках, не казался "советским". А тут зашли еще три явных иностранца - из которых две дивули.

Столик, рядом с нашим недавно освободился и "оппозиция", незаметно проскользнувшая в рюмочную, скромненько за ним притулилась. Знаменитые наездницы, с перебоями вдыхая воздух, испуганно таращились на груду грязной, оставленную предыдущей компанией, посуды.
Подошла буфетчица: убрав тарелки и стаканы на поднос, она принялась вонючей от хлора тряпкой, тереть столик. Тетечка остервенело водила тряпкой прямо под носом барышень, одновременно что-то у них выпытывая. Английки только испуганно пожимали плечами и тоненькими пальчиками кивали в мою сторону.

А я был занят: Трулик таки выполнил просьбу Роуз и притащил ей "майора КГБ на обеденном перерыве". Роуз немного отошла от столика, сделала книксен и протянув руку, представилась.
"Майор" тупо уставился на девушку, клыпая зеньками и ничего не понимая - этот странный, в темных очках чел обещал "насыпать", а вместо того симпотная телка обращается до него на непонятной мове... И мужик ее тоже ботает по непонятному и тянется пожать руку.

Дальше больше - этот артист Трулик повел "майора" знакомиться с остальными бритами. И та же процедура: девушки делают книксены, "квадратный" пожимает руку.

А потом почалось такое, шо даже хитрожопый Трулик не мог запланировать: к нашему столику повалил народ. То ли они все хотели бухнуть на шару, то ли в жизни не видели иностранцев... Но фак остается фактом - вокруг столика собралось человек десять алконавтов, которых я представлял англичанам.
Все оказались, сплошь лейтенантами, капитанами и майорами КГБ (выше звания, ни один из у меня не удостоился). И перед всей этой "гэбистской" мишпухой девушки не уставали делать книксены, а мужики здоровкаться.

Пока я, не покладая губ, работал переводчиком, Трулик с помощью офицеров КГБ, уже прошедших кастинг знакомства, сдвигал столики. Два, накрытых традиционными дарами русской природы - кильки с водкой, были для народа. Третий (для "випов") пока пустовал. Кто-то предусмотрительно уже повесил на входных дверях табличку "Санитарна годына".
Появилась буфетчица с подносом и ярким, в яблоках рушником через плечо. Она уже успела переодеться в креплиновый костюм цвета хаки и выглядела натуральной завзагсой на боевом посту. Только вместо двух обручальных колец 585-й пробы на подносе стояли две пляшки "Игристого" месячной выдержки и дуршлаг, полный конфет "А ну-ка отними".
 

Главка десятая

Бриты, уже трошки приуставшие напрополую делать книскены и пожимать руки, с удивлением наблюдали за немолимым преображением пьянки в советском гадюшнике в дипломатический раут в британском посольстве.

Наш прием был "а ля фуршет" - на столах были холодные закуски, кондитерские изделия, фрукты (я про яблоки на полотенце) и спиртные напитки. Приглашенные на раут гости степенно, не ропща топтались у столов в ожидании приглашения.

По правилу, заведенному академиком Буравчиком, пьянка будет считаться мероприятием только в том случае, если перед ней (пьянкой) толкнуть умную речь. У меня был знакомый, который перед первым стаканом обязательно изрекал: "При достаточно большом сечении и плотности вещества длинное будет тяжелым. За это нужно выпить!"

Трулик действовал по тому же приципу - подняв высоко над головой стакан с шампусиком и включив Ключевского, он начал издалека:

"Друзья и товарищи, леди и сэры! Я подымаю свой бокал за финнов!
Как-то в девятом веке эти туристы-викинги заехали побухать в стольный град  Ленинград. "Чернил" было завались, а вот закусью были проблемы... И тогда эти, известные всему миру алкоголики, разбившись на две туристкие группы, поехали добывать хавчика на британские острова и в Киевскую Русь. Естестественно, когда пьешь не закусывая быстро пьянеешь и становишься неуправляемым. Так и эти чухонцы - нажравшись, начали направо и налево трахали британок с киевлянками. В результате чего образовались Великобритания и Советский Союз - молочные братья навеки! Так выпьем же за финнов!"

Кроме меня, из этой белиберды никто ничего не понял. Моих познаний английской мовы хватило только на "Let's drink to the Finns!"

Ричард, с видом знатока объяснил окружающим, шо русский язык очень многословен и суть труликового спича можно легко сформулировать в одном или двух английских предложениях. Бриты понимающе закивали головками...

"Лейтенанты" и "майоры" с удивительной легкостью улавливали ключевые слова ("Лениград", "чернила", "трах"), но вот грамотно скомпоновать, формально не связанные между собой фрагменты тоста, им было явно не по силам.

Говорят, шо НЛП выдумали в Америке. Так вот, ТАСС официально уполномочен заявить, шо Трулик пользовался этим методом задолго до того, как Гриндер с Бендлером начали пудрить мозги своему пиплу.

Народ в "минетке" впал в полнейший транс. Гипноз был настолько глубоким, шо если бы Трулик сейчас дал установку на штурм Зимнего, массы не задумываясь сели на троллейбус №2 и поехали на вокзал покупать билеты до Ленинграда...

Но моему корешу новая революция была ни нах не нужна - Трулику было кайфово и при советской власти. Вот почему он и закончил свой спич предложением выпить. "Выпить" - было слово-якорь, отменявшее всякие революции...

Кстати, за "молочных братьев"... Была у меня одна знакомая любимая женщина, которая призналась, шо ее когда-то отымел Владимир Высоцкий. Она этим ужасно не гордилась, и промолвилась об этом факте случайно по пьяне.
И вот сейчас я размышляю - а были ли мы с великим бардом молочными братьями?

Но я отвлекся...

С ответной речью от лица британского пролетариата выступил товарищ "квадратный". Он поблагодарил советский народ и лично сэра Трулика за проявленное гостеприиимство. Потом поднял стакан с шампусиком и провозгласил: "Лехайм господа и Боже храни королеву!"

Советский народ, услыхав знакомое слово, заголосил "лехаим, лехаим.." и ринулся чокаться друг с дружкой и с иностранными товарищами в частности. Пьянка официально получила статус "мероприятия" и все пошло своим, законным чередом: все со всеми обнимались и целовались, чокались и выпивали.

Дивульки употребляли исключительно шампусик, вместе с ними это пойло пил только я. Не то, шобы оно мне нравилось - просто водка (тогда) нравилась, еще меньше. Во-первых по социальному статусу я был все еще школьником, ну а во-вторых в те времена мне лучше заходило "чернилко" в компании одноклассников, где-нибудь в подъзде или подворотне. Вот таким я тогда был романтиком...

В британском парламенте оппозиция объединилась с правящей партией: Роуз и Энн ходили промеж столиков обнявшись и c поднянутыми до горы руками. Нет, они нам пока не сдавались, просто дивчатки хвастались своими новыми гаджетами - "командирскими" часами. Подхалим Ричард, шоб подлизнуть чемпионке Европы и заодно ее папашке-председателю, отдал Энн, подаренные ему часы.

Джанет никуда не ходила - стояла, такая себе печальненькая и злая у столика, одинокая и без часов. Хлестала со стакана шампусик, заедая килькой. Нам с Труликом стало ее так жалко, шо было решено подарить Джанетт баночку красной икры из заветной торбочки. После этого настроение у дивчули резко поднялось - высоко подняв баночку над головой, она присоединилась к товаркам. Теперь они уже втроем, строем ходили промеж столиков, выставляя всем на показ свои прелести (я за подаруночки).



Главка одиннадцатая (самая короткая)

Как-то, рассказывая за свою американскую житуху, Трулик пожаловался, шо за сорок рокив его ни разу, ни одна собака (кроме полицейских, выписывавших штрафы за неправильную парковку) не обозвала "сэром". Этого почетного звания он удостоился один единственный раз - в том киевском гадюшнике, шо на Владимирской, рядом с КГБ.

Как по мне, та гастроль в "минетке" была звездным часом, вершиной пох..сткого успеха всей его, не слишком путевой, но задорной жизни в эсэсэсэре. Ни до, ни после от Трулика не тащилось столько людей народу одновременно: лейтенанты и майоры, буфетчицы и иностранцы. Та шо там говорить, если его обожала, даже чемпионки Европы по выездке!

Но ничего не бывает в этом мире вечным: у Трулика закончилось бабло... Столы опустели - осталась пара тройка бутеров, но и их в спешном порядке доедали молочные сестры советского народа - Энн с Джанет. Табличку на дверях сняли, чекисты разбрелись по своим столам-кабинетам. Наступила горькая пора покинуть помещение...


Главка двеннадцатая (нормальная)

Мы вышли из "минеточки" и по-бекицеру прошмыгнув мимо натурального КГБ, двинули в сторону площади Богдана Хмельницкого. Там бриты долго снимали на карточку Софийский собор и одобрительно чмокая своими английскими языками, с разных ракурсов обфоткивали кобылу усатого гетьмана. Под конец Ричард велел сбиться всем до купы и замереть - вот таким коварным образом и появилась в ментярне та цветная фотка, где я обнимаюсь с Розой, английской девушкой моей мечты.

Время поджимало - к трем часам иностранцам нужно уже было быть на вокзале. Поэтому похе.ив, ранее утвержденный министерством план экскурсии, мы сели на "двойку" (ту самую, на которой загипнотизированный народ собирался ехать делать революцию) и направились на встречу с лошадьми и конюхами.

На вокзале никто не знал, на какой путь прибывает московский поезд. Вернее знали, на какую платформы он прибыл  три (!) часа назад, постоял двадцать минут и поехал себе дальше в сторону границы. Других "московских поездов" у вокзала для англичан не было.

У нас с Труликом, еще утром возникло подозрение, шо с тем поездом не все кошерно. Любой киянин знал - московский поезд прибывает по утрянке. Песню даже сочинили такую: "В семь-сорок он приедет - всем нам известный, московский агицен паровоз." Ни о каких трех часах после обеда в песне не упоминалось. Еще там говорилось, шо "паровоз трошки постоит на вокзале и поедет себе дальше", аж до Будапешта.

В те времена разрядки и сигарет "Союз-Аполлон", тыщи бухарских евреев (косивших под гуннов) спускались со своих горных кишлаков и баулов на земную твердь. Их целью было пересечь государственную границу СССР в районе священной горы Чоп. Сметая (в смысле покупая) все на своем пути, шли они нестройными рядами в сторону киевского вокзала, тихонько напевая себе под неарийские носы затейливый мотивчик:

По долинам и по взгорьям,
За кагалами кагал,
Шли еврейские отряды,
Отъезжающие в США.

Поезд в ту сторону был один, а еврейских гуннов много, поэтому вокзал и, прилегающая к нему площадь, превратились в одно огромное стойбище кочевников. Здесь, в ожидании билетов в купейные вагоны, они плясали вокруг костров свою половецкую пляску "7/40", жарили мацу, кушали рыбу-фиш и пили пейсаховку из буряка.

Еврейские гунны были очень религиозными и поэтому, несмотря на пятнадцатиградусную жару, были в национальных убранствах. Это был, сложившийся на протяжении тысячелетий, традиционный комплекс одежды, купленный на распродажах, у покоренных ими племен и народов - болгарские дубленки, финские сапожки сорок первого размера, якутские дамские пыжиковые шапки и чухонские "Спидолы -250".

С интересом рассматривая детей гор, английцы поинтересовались их идентичностью. Я замыслился: в те далекие времена произнести вслух слово  "еврей" (пусть и на иностранной мове), было все равно, шо сегодня назвать пидара "пидаром"...
Трулик побежал искать начальника вокзала - тот наверняка знал, где искать англичан с лошадями. Поэтому на такой "тонкий" вопрос пришлось отвечать мне.

- Это бывшие советские граждане, которые уезжают на свою историческую родину в США.
- Ооооууу,- оживились англичане, - так это индейцы! А из какого племени?

Я замыслися вторично... Почему-то первым, шо пришло в голову, это строчки  Маяковского за "племя младое и незнакомое". За Маяковским в мой мозг деликатно постучался Гойко Митич...

- Команчи!- решительно заявил я.

Англичане снова многозначительно "оукнули" и рассудительно предположили, шо все эти люди в дубленках и со "Спидолами" под мышкой, наверное отличные наездники. Я неуверенно кивнул...

Мы бы еще долго наблюдали за размеренной жизнью евреев-кочевников в их естественной среде, если бы Энн с Джанет не нужно было срочно забежать до "басрума" попудрить носики. Перед уборной я перво-наперво напомнил девчатам, как нужно правильно получать воздух в местах общего пользования в СССР. Потом перекрестил и отпустил с Богом...

Не было спортсменок минут пятнадцать и я уже начал волноваться. За это время справить нужду успело с два десятка наших, советских женщин: старых и молодых, замужних и женатых. А бриток все не было и не было...

Наконец они появились - бледно-желтые, несчастные, еле держащиеся на ногах. Как выяснилось, девушки прилично отравились - их сильно тошнило, со всеми вытекающими в данном случае последствиями. Подруги вцепились в меня с обеих боков и наша троица поплелась назад в зал ожиданий к остальным.

Трулик к тому времелни уже вернулся - оказывается поезд пришел по расписанию и вагон с лошадьми и конюхами отцепили от состава. Животных выгрузили и сейчас они уже в конюшнях на Выпердосе. Так на мове сокращенно (Выставка Передового Досвиду) называлось ВДНХ.

Но это все было вторично. Девушки выглядели ужасно, особенно Энн. Ее снова начало тошнить. Бежать до "бедрума" было поздно - девушка беспомощно на нас смотрела, ожидая помощи - вот-вот могло произойти непоправимое...

И тут я совершил, пожалуй один из самых благородных поступков в своей жизни - отдал мою любимую торбочку Энн. Чемпионка, едва успев использовать мой подарок, как к нему потянулась и Джанет...

Трулик задал уместный вопрос, который на его месте задал бы любой мужик с планеты Земля:

- Подруги, а может вы трошки беременные?

Девушки возмущенно переглянулись и отрицательно закивали головами.

- Если не беременные, значит точно, шо-то не то схавали в "минетке",- непререкаемым тоном доктора Менгеле подытожил Трулик.

Все дружно начали вспоминать, кто и кого ел в гэбэшном гадюшнике. И тут выяснилось интересное обстоятельство: те, кто пил водку остались живы и здоровы. А вот те, кто хлестали шампусик... Да еще, закусывая бутербродами с килькой...

Я в обсуждении участвия не принимал - мне было очень жалко моей торбочки. Хрен с ними, монетам и прочими "труликовскими" барахлом, шо там осталось. Там, ведь еще были мои трусы с майкой, кеды и носки. Отдав торбочку этим инострацам, я как бы разпрощался со своим беззаботным советским детством и комсомольской юностью...

Между тем английкам становилось все хуже и хуже - торбочка, так и порхала от одних нежных девичьих уст к другим. Нужно было срочно ехать в гостиницу, тем более с лошадками все было окей - они уже мирно паслись на выпердосовском пастбище.
Мы взяли два такси и поехали в "Москву". По дороге я еще успел трошки пообжимать Розу, и на всяк пожарный (вдруг больше не встретимся) мы накарябали друг дружке на ладошках свои адреса. Если быть полностью откровенным, то оставляя свои координаты на теле девушки, я надеялся, шо каким-то таинственным образом моя торбочка с трусами и майкой все же ко мне вернется...

Мог ли я тогда предположить, шо когда-нибудь воспользуюсь тем лондонским адреском и прикачу до моей darling на роскошном желтом "Трабанте"... Как-нибудь расскажу баечку и за ту встречу...

Прощание вышло какое-то скомканное - Энн с Джанет едва помахав нам ручами, вяло почопали до гостиницы. С Ричардом и "квадратным" мы обменялись рукопожатиями и пообещали завтра к девяти утра завести "командирских" часов.

- Только, пожайлуста грузовик не нужно - достаточно будет и десяти пар, - попросил Ричард.

На том и порешили. Мужики тоже ушли и у входа в гостиницу осталась одна Роза. Трулик деликатно отошел в сторону. А мы стояли на виду всей киевской гэбни и целовались. Между поцелуями шептал любимой девушке сладкие стишки Леннона с Маккартни, предназначенные специально для ушек английских дивчаток. Роуз была первой девушке, кому я признавался в любви. До этого никому и никогда не признавался, не то чтобы по-русски, но даже и по-украински...

Наконец нацеловавшись не вдоволь, мы с трудом оторвались друг от дружки. Хотелось продолжения, но было ясно, шо по крайней мере сегодня, у меня ничего не выгорит. Договорились - завтра вечером, в часиков шесть позвоню ей в номер. На том и расстался с любимой девушкой...


Главка тринадцатая

На следующий день на большой перемене, когда я с корешками перекуривал на школьном дворе, меня нашел Трулик. Оказывается утречком его перехватили прямо у входа в "Москву". Все популярно объяснили и велели не совать в гостиницу нос, покуда там будут спортсмены-иностранцы.

"Спасибо еще, шо не обшмонали и часы не конфисковали. Пришел предупредить - не суйся туда вечером. С бритами все, завязали..."

Честно говоря, я облегченно выдохнул. Утречком, в постельке, я прокручивал в мозге вчерашний день, в особенности его завершающую стадию. Целоваться в засос целых десять минут на виду всего Киева с иностранкой было явным перебором. В те далекие времена сосаться больше двух минут с советской девушкой было уже административным нарушением. А здесь десять, да еще с иностранкой из капиталистической страны...

Тогда же (в постельке) я и решил: ну её, ту любовь с иностранкой. Мало у нас хороших советских девушек - комсомолок и спортсменок. Вот, Клава например...

Где-то недели через две сижу на уроке Одарки Самуиловны и пишу очередное изложение по "приключениям французов в России". В дверь без стука вламывается наша директорша Надежда Констатиновна, и делая страшные глаза, тычет в меня одним из своих пяти пальцев: "Быстро ко мне в кабинет!"

У дверей кабинета уже маялась мама:

- Что ты натворил на сей раз, шлымазл? - только и полюбопытствовала она.

Я недоуменно пожал плечами и развел руками - в натуре не знал, зачем директорша тянет в свой кабинет.

- Пошел, пошел... Руки за спину, - скомандовала Надежда Констатиновна и впихнула меня в допросную.

В комнате, за столом директорши сидел лысый мужик в черной сатиновой курточке с печальным лицом и рассматривал какие-то фотки. Он был очень похож на артиста Леонида Броневого в роли Штырлица.

- Надежда Констатиновна, можете нас на пару хвылыночек оставить наедине с этим молодым человеком?

Директорша мелко-мелко кивая головой и виляя задом, попятилась до дверей...

- Ну, давай присаживайся и рассказывай, шо вы там с Трулевым натварючили с иностранными гражданками, - начинает "Штырлиц" и подсовывает мне под нос пачку, пронумерованных от руки фоток.

На "свитлынах" (так щас на мове называются фотографии) в геометрической прогрессии и хронологическом порядке воссоздан весь "крестный ход" англо-советской экспедиции от гостиницы "Москва" и обратно.
От фотки №1, где мы здоровкаемся с английцами и до последней, 117-ой. На ней (на фотке), раскрасневшаяся и перевозбужденная Роуз шлепает к себе в гостиницу.

Вроде и времени прошло совсем немного, но рассматривал я фотки с нотками грусти и оттенками ностальгии в глазах. Вот, знакомый мне до боли юный красавец с усиками и не пышными бакенбардами стоит перед оперой с протянутой, как у Ленина рукой.  А здесь английцы снимают, выглядывающую из-под развалин Золотых ворот, ухмыляющуюся рожу Трулика. Большинство фоток сохранили для потомства наш загул в "минетке". Фотка №43 -   Трулик несет к нашему столику поднос с бухлом. Фотка №59 - Роуз чокается с нами стаканами. Фотка №60 - Роуз жует бутер с яйцом.

Как эти штымпы исхитрились все это заснять? Может у гэбни во всех киевских "гадюшниках" стояло по "Зениту" с увеличителем?

"Штырлицу" наверное надоело сидеть - он поднялся и плотно скрестив руки на груди, давай ходить по хате от окна до двери и обратно. Я как раз всматривался в фотку №98, на которой Энн и Джанетт, бледные выползают из вокзального сортира, когда услышал из-за спины:
- Знаешь, кто эта девушка? - "Штырлиц" кривым, но волосатым пальцем уткнулся в фэйс Анны.

Я снисходительно посмотрел на мента снизу вверх:
- Это ж Анна - чемпионка Европы по выездке.
- А еще, шо ты про нее знаешь?

И я, как Павлик Морозов на допросе в гестапо, бойко затараторил:
- Батька у нее - председатель федерации конного спорта Англии и лучших лошадей всегда отдает доце и ее подружке Джанетт, а бедной Роуз достаются самые старые и самые хромые! А еще он развратник - всегда щиплет бедную девушку за жопу.

С чувством выполненного долга и в ожидании похвалы, я исподлобья преданно уставился на "Штырлица" - теперь и КГБ известно абсолютно все за личную жизнь Энн.

- Гляжу, ты много чего знаешь за эту семейку. Может скажешь еще, кто ее матушка? - с ленинской хитринкой на зубах, спрашивает мент.

- Ну, раз доця с батькой тащутся из-под лошадей, то естестественно и матушка тоже лошадница, - включаю я "Мюллера" и добавляю:
- Сто пудов тетка тоже умеет кататься на лошадях.

"Штырлиц" не успокаивается - похабненько так лыбится и продолжает домогаться:
- Имя Елизавета тебе ничего не говорит, сынку?

Это имя очень даже мне говорило. Но не рассказывать же менту за "облом", шо трапылся со мной пару месяцев назад.

Наша банда "Зе ху" должна была выступать на городском конкурсе самодеятельности. Завучиха (по совместительству учитель пения) выбрала для конкурса патриотическую песню "Ты ждешь Лизавета от друга привета". Две недели, каждый день после уроков, под руководством этой тетки бедные школьники разучивали сей шедевр.

"Лизавета" так обрыдла, шо оставаясь в актовом зале одни, без присмотра, мы издевались над бедной жиночкой, как только могли. "Зе ху" играл этот музон в своей интерпритации - трошки больше басов туда, синкопа сюда... Но главное - новые слова. Стихи лауреата Нобелевской премии Долматовского казались устаревшими и несовременными.

Как-то мы так увлеклись, шо не заметили, как в зал вошли завуч с директоршей - наш продюссер хотела похвастаться перед начальством своим новым проектом. А мы горланим в четыре голоса: ТЫ ЖДЕШЬ ЛИЗАВЕТА ОТ ДРУГА МИНЕТА...
Ну, и дальше в том же духе...

Як завжды, крайним назначили меня, хотя в банде нас было четверо. Люлей от родителей я тогда получил приличных - покупка, обещанного кассетника была отложена на полгода.

Так шо имя Елизавета, очень даже мне говорило.

- Нет, имя Елизавета мне ничего не говорит. А почему должно говорить?
- Так зовут английскую королеву. Елизавета II.
- И шо?
- А то! - морда "Штирлица" побагровела, - Дочь этой королевы два дня рыгала дальше, чем видела в киевской гостинице "Москва". И потравили ее вы с Трулевым!

Еще ни во что не врубаясь, по инерции спрашиваю:
- Выходи Энн - дочь английской королевы?
- Дочь, пилять! И не просто дочь, но еще принцесса и возможно будущая королева! А ее отец, которого ты обозвал председателем федерации, является еще и мужем королевы, принцем Филиппом, пилять!

"Штырлиц", уже не не сдерживаясь, орал на весь кабинет:
- И сейчас он, еб..т нам мозги, шо КГБ отравило его дочку! Представляешь, шо вы с Трулевым наворотили???

Мужик снова покопался в фотках, извлек одну и сунул мне под нос:

- Знаешь, кто это?

На снимке "квадртатный" в "минетке" о чем-то оживленно беседовал с одним из алкашей-гэбистов.

- Это руководитель ихней группы, имени не помню. А шо, он тоже наследный принц или король, - попытался я, по-детски неуклюже подколоть "Штырлица".
- Этот, по твоим словам руководитель группы, является старшим инспектором "Скотланд Ярда" и по совместительству личным телохранителем нашей принцесски!

Я слушал мента с широко раскрытыми губами и вылупленными глазами. Наверное, так в младенчестве (лично не помню) слушал дидуся Панаса Векслера по телеку с его казками про Серую Шапочку и Красного Волка.
Оказывается мы с Труликом отравили доцю самой английской королевы! Ну, все, писец - щас Англия потребует нашей выдачи, а СССР им откажет и в ответку введет войска в АФганистан!
 
Должно быть мой фейс, так живописно описывал мои чувства, шо "Штырлиц" решил трошки снизить градус, пожалеть и приободрить одно из двух "злобных отравителей":

- Но во всем этом бардаке есть и положительный момент. Энн с подружкой, так ослабели, шо еле смогли взабраться на своих лошадей. И, естественно, обе две свалились с них во время соревнований. Впервые в истории чемпионатов Европы победителем стал наш, советский спортсмен! Что лишний раз доказывает преимущество социалистического строя над капиталистическим!
Руководство решило отметить ваш с гражданином Трулевым вклад в эту эпохальную победу почетной грамотой Верховного Совета УССР. Или..
"Штырлиц" обратно скривил свою похабную улыбочку и продолжил:

- Или руководство выполнить любую вашу просьбу. Только одну просьбу, подчеркиваю. И шобы просьба была реалистичная, выполнимая - "Жигули" и разрешение на выезд в Штаты не просить.

Я представил, как эфектно будет выглядеть почетная грамота за подписью самого Кагановича в сортире нашей комунальной квартиры... Но, мутер меня точно убьет за такой выбор...

- А шо попросил у вас Трулев? -в надежде получить совет от верного друга, спрашиваю я у "Штырлица".

- Гражданин Трулев попросил... Сейчас процитирую дословно, - говорит мент и лезет в боковой карман за записной книжицей. Трохи полистав, зачитывает с выражением: "Хочу, шоб вы от меня просто от..блись." Вот такую просьбу озвучил гражданин Трулев.

Да, уж... Умел Трулик смачно формулировать...

- А можно я спытаю у мамы? Она там дожидается, за дверью.
- Давай, только по-быстрее - у меня и без тебя дел хватает.

Я опреметью выскочил за дверь и чуть не сбил с ног маму с директоршей - жиночки, естественно подслухивали всю нашу беседу.

- Бери грамоту, она даст тебе путевку в жизнь и в армию, - безапеляционно и уверенно говорит директрисса.
- Какая грамота, какая путевка? - мама осуждающе смотрит на свою начальницу, - Ни в какую армию мой сын не пойдет!

И, обернувшись ко  мне, также безапеляционно и уверенно, как директорша приказывает: "Проси, чтобы устроил тебя в институт!"

Докладываю "Штырлицу" материнский наказ.

- В какой институт твоя мать хочет, чтобы ты поступил?

Я бегом за дверь:

- В какой институт?

Мнение женщин разделилось...

- Пусть поступает в с/х академию - стране нужны агрономы!

Мама была решительно против: "Политехнический - в любой стране найдет себе применение."

На том мы со "Штырлицем" порешили - через год я поступил в сельхозакадемию...


Эпилог первый

Как-то, в конце двадцатого века звонит мне знакомый мужик, хозяин бальнеологического санатория на одном целебном курорте в Европе. А я держал на том курорте небольшую фирмочку по недвижимости. Иногда знакомый засылал до меня своих клиентов, которые иногда становились и моими клиентами. За это получал от меня долю малую.

Оказывается в его богодельне сейчас восстанавливает силы бывший мэр Киева (по тогдашнему председатель горсовета) Гусев. Челу так понравился этот городок, шо он подумывает приобрести здесь себе хатку. Ну, и естественно мой знакомый порекомендовал мою фирму.

Я целый день возил Владимира Алексеевича с супругой по городу. Посмотрели несколько домиков, подходящие к их запросам и финансовым возможностям.

Мы прилично проголодались и по сложившейся традиции (всех своих клиентов после "трудового дня" я приглашал в кабак) поехали обедать. Кушали мы долго и вкусно. После трапезы я отвез семейную пару домой, пообещав вечерком сводить к моему знакомому виноделу отведать вкусного винчика.

И вот уже вечерком сидим мы у того мужичка в подвальчике, пьем вино и поем "Листья желтые". Очень давно этот мой знакомый был экскурсоводом и возил группы в СССР. Там и приклеилась к нему эта песенка.

Бывший мэр с супругой довольные и расслабленные. А в нашем деле это главное - ублажить клиента, вызвать к себе симпатию и доверие.

Владимир Алексеевич в ударе: вспоминает забавные случаи из своей жизни, рассказывает за пурицев, с которыми ему по жизни случалось встречаться. Чем больше винчика он принимал, тем более высокопоставленых персон он вспоминал. Мэр рассказывал о встречах с Хрущевым, как тот учил Гусева, профессионального строителя, ложить плитку. В 72-м, когда Никсон приезжал в Киев и бывший мэр был у него за  "чичероне".

По словам Гусева у него сложились теплые, дружеские отношения с принцем Филиппом, когда тот прилетал на чемпионат Европы по конному троеборью поболеть за доцю Анну. Филипп прискакал из Лондона за штурвалом собственного литака. То был не пассажирский лайнер, а переделанный под его заказ военный реактивный самолет. В войну мужик был военным летчиком, так что рулит он умел. Правда, во время полета в Киев рядом с принцем находился еще и штурман.

В Киеве Филипп каждый день поутрянке выезжал в бориспольский аэропорт, забирался в свой дельтоплан и часами кружил над городом.
В перерыве между соревнованиями мэр с принцем обедали в ресторане "Прага" на ВыПерДосе. Филипп тащился от борща с пампушками и котлет по-киевски. Вкусный обед они запивали "Горiлкой з перцем".

Перед отъездом муж королевы подарил Гусеву золотые запонки с короной и вензелем PP (начальные буквы слов Prince Philip). Сказал, шоб тот надел их, когда приедет до Лондона. Потом найдет с помощью карты Букингемский дворец и покажет запонки охраннику. Тот по-бекицеру забежит у дворец, разыщет Филиппа и доложит, шо прибыл русский из Киева. Филипп выйдет на крыльцо и помашет ему ручкой.

Много всякого познавательно рассказал бывший мэр, но меня, так и подмывало спросить за отравленную нами с Труликом доцю-прынцесску. Начал издалека:

- Наверное КГБ, так и увивалось за всей британской командой и в особенности за папиной дочкой? - поинтересовался я с нейтральным любопытстовом.

- Ооо... Там была целая история. Принца сопровождала свита, посол Великобритании в СССР, многочисленные работники посольства, а также английские журналисты. И за всеми ними нужно было наблюдать. КГБ даже создал штаб для организации и руководства контрразведывательной работой.

Особенно нам досаждали журналисты - они отказывались от экскурсий, запланированных "Интуристом" и "лазили" по всему Киеву в поисках "жаренных" фактов. Им предлагали фотографировать памятник Вечной славы, а эти фоткали Бессарабский рынок, очереди в магазинах, грязные дворы и пустырь в Бабьем Яру. Некоторые журналисты даже пытались скрытно записывать на магнитофон разговоры киевлян между собой.

- Наверное и за спортсменами тоже следили, - пытался я развернуть мэра "к лесу задом, а ко мне передом".
- У спортсменов и времени не было особо разгуливать по Киеву. В первый день, правда произошел неприятный инцендент. Сразу по приезду Анна с подругами по команде решили прогуляться по городу. У гостиницы их подкараулили два известных киевских фарцовщика. Наши сотрудники не успели перехватить их сразу, а потом уже было не с руки. Но, как ни странно, эти ребята (я имею в виду спекулянтов) ничего криминального не сделали - просто водили британцев по Киеву, знакомили с нашими достопримечательностями. Проголодавшись, они зашли в одно из заведений общепита. То ли продукты были некачественные, а может желудок принцессы не был готов к "готовке" советской столовой, но у Анны и одной из ее подруг произошло тяжелейшее пищевое отравление. Остаток того дня и весь следующий девушки провели в постели.

Филипп сразу поднял хай - дочь и ее подругу отравили сотрудники КГБ, втершиеся в доверие к доверчивым англосаксонкам! Мол, целью было не допустить фаворитов соревнований (британцев) к участию в соревнованиях.

На наше счастье, к началу турнира девушки, практически полностью восстановились - хотя и выглядели, бедняжки довольно бледненькими.

В первый день была манежная езда. Особых физических усилий этот вид не требует. Всадник должен продемонстрировать способность своей лошади к правильным движениям на всех аллюрах, правильную стойку, осаживание и прочее. Оценивается также общий вид лошади. Анна здесь выступила неплохо - была в первой тройке.

На второй день был кросс по пересечённой местности. Трасса была очень сложной. Соревнования проходили под Киевом, в Пирогово. Одним из первых препятствий был очень опасный "оксер" – глубокая яма, ограждённая брёвнами со всех сторон. Его еще называли "русским окопом". На нём сошли 20 из 43 участников. Лошади от ужаса просто отказывались прыгать...

Когда Анна грохнулась с лошади, я глянул на Филиппа — ни один мускул не дрогнул на его лице. Я говорю: "Ваша дочь упала". А он, так невозмутимо отвечает: "Она не первый раз падает". Я предложил спуститься вниз (мы находились на пригорке) посмотреть, что случилось с его дочерью, а принц в ответ: "Там есть врачи, они разберутся".

У Анны был легкий ушиб бедра. Но шансы на медаль она потеряла и сошла с динстанции. Другая девушка, бедняжка тоже упала на том же препятствии. Впридачу, собственная лошадь выбила ей зубы. Но она решила продолжить соревнования. В дальшейшем еще раз упала с лошади, но все же доехала до финиша, молодчинка.
После окончания соревнований отец с дочкой и её пострадавшей подругой сели в самолет и улетели в Лондон.

- А что случилось с теми двумя ребятами? - я все еще пытался выведать у мэра подробности за судьбу "агентов КГБ".
- Точно не помню, кажется обоим дали по ордену...
- По ордену? За что?
- Ну, как бы там ни было,- рассудительно заметил мэр, - отравили они англичанок или нет, но чемпионом стал советский наездник. И это было впервые в истории конного спорта. Так что свои награды они заслужили.


Эпилог второй

Фотка, шо вы видите наверху, сделана за месяц до чемпионата Европы в Киеве. Крайняя слева моя Розочка. Третья слева бедняжка Джанетт (все зубы пока на месте) и сразу за ней Ричард. Ну, а прынцесску вы наверное сразу узнали по лошадиной мордочке... Если шо, то она вторая справа.

А вот еще одна фоточка из облака: https://cloud.mail.ru/public/o2Hc/dPvEpQPDY