На волне моей памяти - 45

Опять "волна  моей памяти"  прибила меня к берегу моего раннего детства.
Мне  5 - 6 лет.

В течение   лета  к нам в поселок   несколько раз приезжает из Алатыря старьёвщик Это старичок -  татарин в татарской тюбетейке.  Приезжает на худой, старой кляче,   запряжённой в телегу. На телеге громоздится гора тряпья. Он ездит по улицам и кричит :  "Берём шурум-бурум! Берём шурум-бурум! "

И мы,   малышня, к его приезду  стараемся накопить побольше  тряпок,  чтобы обменять на какую-нибудь мелкую вещичку из его заветного чемоданчика,  который он открывает  после того, как взвешено тряпьё.
Как я ни старалась, но накопить тряпок больше,  чем на  леденцового  петушка на палочке,  у меня никак не  получалось.
А моей заветной мечтой была свистулька красного цвета с громким и пронзительным звуком. 
Наверное в чемоданчике было немало всякой другой  мелочи на обмен,  но я запомнила только свистульку и петушков.
Желание заиметь свистульку  было настолько велико,  что я однажды решилась претворить свою мечту в жизнь.

 Я уже писала,  что в этот период мы жили в бараке.
Соседями нашими по крыльцу  были Утины.  В общем  с ними коридоре был маленький чуланчик  для хозяйственной  утвари. Там же  папа летом хранил чехол на капот грузовой машины.
Я не помню на какой марке  он тогда работал,  может быть это был ЗИЛ или ЗИС,  или даже полуторка.  Но проблемы у всех этих машин в зимнее время были одинаковые - их очень трудно было завести на морозе.  Эти старые машины заводились с помощью рукоятки ,  которую крутили вручную.
Сто потов сойдёт с шофёра,  пока он на морозе заведёт свою машину. 

Очень хорошо помню, как  папа утром,  чтобы завести машину, прогревал мотор с помощью паяльной лампы.  Чтобы  сохранить тепло мотора,  на капот машины в зимнее время закрепляли   чехол.

Чехол этот был довольно-таки больших размеров  -  простежённый на вате,  как фуфайка,  из какой-то грубой ткани типа брезентухи  или дермантина. По углам были завязки,  которыми он крепился к выступающим частям машины.
Летом отец его хранил свернутым в  рулон в чуланчике.
 Вот этим чехлом я и решила пожертвовать ради свистульки.

Весь пропитанный маслом,  бензином и грязью он  был такой тяжёлый,  я  его даже поднять не могла.
С большим трудом  дотащила его волоком  до телеги старьевщика и  обменяла на свистульку.

Когда папа пришёл на обед и увидел, а  вернее услышал,  как я с восторгом  без передышки свищу  в эту свистульку,  он понял, что произошёл какой-то обмен и скорее всего неравноценный.
 Он выпытал у меня,  на что же  я выменяла мою  мечту  и узнав,  что он лишился чехла,  отобрал у меня свистульку и побежал по посёлку искать старьевщика.
А он уже уехал.

Наш поселок под горой. А  дорога на Алатырь  идёт по горе и просматривается со всех концов посёлка. Повозка старьевщика  была уже  на середине подъёма. 
 Я думаю,  что многие односельчане могли наблюдать,  как Володя Ястребов спринтерским бегом догонял телегу старьевщика.
Конечно догнал на самой вершине.
Молодой был,  здоровый, бывший фронтовик  и не было ему ещё 30  - ти лет.
Забрал свой чехол,  наверное поругал старьёвщика, что он принимает у ребятишек нужные в хозяйстве вещи,  а вечером мне устроил разгон и я на всю жизнь  " усекла",  что без разрешения взрослых ничего из дома уносить нельзя.

Ещё вспоминается такой момент -  летом к нам в деревню  приезжал точильщик ножей и ножниц. 
У него был точильный круг с педальным приводом.
К восторгу ребятни искры летели снопом.
Также он лудил посуду,   запаивал дырки в домашней утвари -  кастрюлях,  вёдрах и т. д.



А вот ещё одно воспоминание этого же периода.

С  тех давних  времён в  моей памяти сохранилось одно стихотворение.
 Я не помню, с кем я его разучивала -  с   мамой? Валей  Нарышевой ? или в садике?
Автора тоже не знаю.
Пыталась через интернет найти автора.  Думала,  вдруг это детские поэты   - А. Барто,  Маршак и т.д. , но интернет не выдал ни одной подсказки .
А может это наши совхозские таланты сочинили ?  По крайней мере частушки забористые да хлёсткие в те годы  точно сочиняли.
Вот это стихотворение

 У меня есть два братишки  - два братишки шалунишки Моим братьям ровно год  - замечательный народ !
Только вот характер разный у братишек у  моих
Не могу никак я сразу засыпать заставить  их
Только Толя засыпает,  Витя плакать начинает,  а потом наоборот Удивительный народ!

 возможно стихотворение было длиннее, но запомнились только два четверостишия.
Этот стих я читала со сцены  на утреннике в деревенском клубе. Зрители восторженно хлопали и кричали : " Сызнова! Сызнова !" (снова,  сначала).
 В  те времена слов  "Браво" и " Бис" в  деревнях ещё не знали.