3-26 монумент, from 1974, из цикла мои эссикумы

3-26   «МОНУМЕНТ», (from 1974), из цикла «Мои Эссикумы»

        (Я мог «хорошо» жить, если бы знал механизм отката…)

Продолжая свои ежегодные студенческие вояжи в период летних каникул и сдав успешно сессию, я с Сашей и Володей рискнули поехать на заработки на мою солнечную родину, Дагестан. Мы уже обладали опытом не только в художественных приёмах, но и в ведении дел в среде бюрократизированных коммуникаторах!
Под стук колёс поезда Москва - Махачкала мы с предвкушением думали о солнце над вершинами Кавказского хребта, о встречах с людьми, затерявшимися в ландшафтах гор, о пространствах виноградных полей, о песчаных пляжах Каспия и о Дагестане в целом…

По приезде на место, профессиональное сообщество в лице Союза Художников республики, просто отказало нам в нашей просьбе, мотивируя, что заказы у них не бывает для посторонних, но участливо посоветовало обратиться в Министерство культуры Дагестана. Там нам предложили работу. Это был винный совхоз-миллионер в селе Сыртыч, Табасаранского района, где на площади нужно было поставить памятник Ленину по прикладной программе коммунистической системы с названием «Монументальная пропаганда СССР»!
                Необходимую информацию мы получили от заместителя министра культуры Палчаева. Данная фамилия несла в себе отражение характера и образа работы коммунистической системы в СССР и психологию номенклатуры! В конце рассказа мы о господине вспомним! Но после тех событий, которые опишу ниже, я перестал более иметь дело с чиновниками от культуры. Решение было опрометчивым, и дальнейшая творческая жизнь показала, договора и госзакупки для музеев получали те, кто был покладист с властью и поддерживал её умеренный шовинизм в дружбе.
 
Итак, вооружённые организационным опытом, с неукротимым энтузиазмом, с жаждой постижения необычных вершин в монументальных искусствах, с целью вгрызаться в работу и вернуться в свою студенческую среду героями, с ожогами от солнца, с потемневшими лицами и с набухшими от денег карманами, поехали в направлении города Дербента. Мы позволяли себе дерзко думать о гармонии экзистенциализма в сущем!

Сыртыч, село районного центра Табасарании. Село пристроилось в ложбине в окружении небольших холмов с виноградниками, безлико и пыльно, но обильным фундуком и промыслом ковроткачества в северной части района.  По приезду мы познакомились с директором совхоза, он показывал территорию винного завода и его технологию изготовления красных и белых вин… Я узнал от него, что по сравнению с белыми сухими винами, в изготовлении красных вин применяется весь «мусор» из конвейера… Он принял нашу группу и дома, угощал нас на полу на коврах, это было неудобно. Его приём мы приняли, как гостеприимство, но в этом кроились недоступные нам особенности расчёта, о последствиях мы не догадывались…

Мы были заряжены на качественную и оперативную работу и уверены были, что работа, это главное, не допускали отвлекающих мыслей. Догадайся я тогда, о чем нужно было говорить с директором, мы бы соответствовали своим дорожным мечтам.

Итак, через художественный фонд Махачкалы заключили договор с совхозом- миллионером. Не описать груз бумажных дел и бесконечные поездки из Дербента в Махачкалу на расстояние в 100 км. Из-за незнания номенклатурных правил я пропадал в неведомом мне Рубиконе. Постоянное отсутствие билетов на проходящий поезд Баку – Москва и необходимость договариваться частным образом с мрачными и толстыми проводницами создавали неисправимый дискомфорт моих поездок. Проводница, получив мзду от меня-безбилетника, посадила меня в спальное купе к двум молодым и ухоженным бакинским парням. Здесь, детали имеет значение. Я снял свои английские роговые очки с затемнёнными стёклами и успокоив своё «модное лицо», положил рядом сумку с бумагами и, как только начал смотреть на плывущий от нас морской берег, вошла проводница, сказав, чтобы я быстро шёл в вагон-плацкарт, потому что идёт начальник поезда! Я не понял, какая связь в том, но поднялся и пошёл, куда велели. Сел в плацкартном вагоне и понял, что оставил в купе на столике свои респектабельные очки! Бросив свои вещи, я побежал через четыре вагона к купе, где оставил очки.
 
Я Вошёл в купе и не увидев очки на столике спросил у азербайджанцев о моих очках? Они, посмотрев прямо в глаза, сказали: «Не было никаких очков!!!» На вопрос «как не было?», они оба синхронно подняли плечи, и я увидел молодые лица, которые говорили одно, думали о другом. Вернулся я в плацкарт и оставшись без «своего модного лица» в вагоне, я воспринял это как особый знак, которого впоследствии   не вспомнил. В Сыртыче мы приступили к работе и нам важно было сверкнуть идеями и показать смекалку в исполнительской части. Объектом нашего проекта был безликая сельская площадь. Мы решили использовать готовый памятник Ленину, образовать доминанту и к ней привязать справа и слева бетонные горельефы из отдельных блоков с композициями: «Мир, Труд, Равенство, Братство, Счастье, Любовь», включая газоны, цветы и скамейки. В тектонике площади мы убрали визуальные сквозняки, зонировали площадь и отделили её от дороги, которая находилась на противоположной стороне конторы. Мы успешно провели организацию, исполнение, согласование проектной и исполнительской части с дирекцией совхоза.               

Мои поездки в Махачкалу для согласований требовали не только усилий, но и средств. Увы, мы не смогли получить аванс (это тоже был знак, которого мы не поняли) и были вынуждены поехать в соседний совхоз этого же района. Там мы сделали серию плакатов и с заработанными деньгами продолжали свою основную работу. Работая круглосуточно, поставили памятник, отлили бетонные горельефы, провели монтажные работы, ещё раз согласовали с заказчиком время встречи, привезли за свой счёт членов Художественного Совета. С администрацией совхоза встретились на площади в преобразованном пространстве с памятником и горельефами.                Представители Художественного фонда и Союза коллеги-художники приняли работу с хорошей оценкой. Настала очередь хозяина совхоза со всей свитой из 12 человек.  Он начал высказывать пожелания, типа «у меня сзади площади идёт улица и мне нужно туда повесить лозунги»? Это противоречило всему проекту, его подпись и печать были на нём. Мы выполнили работу в этих рамках! Была очевидна вся абсурдность его суждений, он искал основание для отказа.
 
Я слишком поздно это понял, не выдержал и сказал ему: «Может быть, на задницу Ленину повесите Ваши лозунги?!» Его свита вся перепугалась от моей дерзости.  Они остолбенели, тем более, масштаб неуважительного термина «о заднице» Великого человека был аполитичным для установок Советского Союза. Директор совхоза имел неограниченные права и позволял себе сажать в тюрьмы своих селян за малейшую провинность. Он ответил мне: «Я тебе в отцы гожусь, и ты должен разговаривать со мной уважительно!» Это меньше всего имело отношение к данной ситуации! Мы уехали ни с чем, я не смог договориться и был причиной провала нашего мини-отряда! Но формы несправедливых распределений ещё не мог принять, я был и прав, и чист! Скрытый пласт не уловил и «улучшить благосостояние» кармана директора и наше не смог!
Мой формат был другим и не вписывался в кривые ценности, но мои друзья, Саша Соловьёв и Володя Моргунов, делали свою работу исправно, они не заслужили такого итога вернуться без денег, так как нам не могли помочь из дома!

Пытаясь улучшить самочувствие ребят, я повёз их на свою родину в горы, но, вернувшись с гор в Махачкалу, мы должны были найти средства уехать назад на учёбу в Москву. Нам помогли. А вечером, перед отъездом, пригласили нас местные художники на открытие своей выставки.  На этой тусовке я встретил того самого Палчаева. Не имея возможности дать ему полноценную информацию о нашей беде и скандальном отказе директора, я мимоходом поблагодарил его за проявленное к студентам внимание, за то, что он нам дал заказ! Он, проходя мимо, ответил коротко: «Вы должны были мне больше, чем спасибо!» Эта была центральная фраза сути и содержания Советской номенклатуры! Наконец-то я понял, почему нас прокатили мимо денег! Не смог глотнуть груз недоразумений, которые на меня навалились, стоял, не зная, как вырваться из мрака, несправедливости и пустоты, куда унести себя опустошённого?               

Это был чужой мир с подземными толчками взяток, откатов и коррупции! Работа наша стоила немалых денег, которых хватило бы троим на целый учебный год, но судьба решила нас испытать. Было бы интересно узнать, как чиновники вместе с директором совхоза впоследствии усвоили наши кровные «бабки»? Если бы кто-нибудь нам растолковал, что с чиновниками нужно, делиться, мы бы поделились с ними на их условиях, но мы не знали, как. Понимая, что это жестокий провал из-за наших незнаний механизма взяток, мы уехали с вывернутыми пустотой карманами.

Правящая каста СССР оставила в наследство аморальные ростки партийного бизнеса, с чем продолжаем транспортировать себя в будущее! В конце 20-ого века появился карикатурный капитализм, принадлежащий только для отдельных граждан, а между тем, страна, воспитывая и услаждая новых VIP - патриотов с пушками, похоже, катится в деструкцию!