3-31 ведро, from 1982, из цикла мои эссикумы

3-31  «ВЕДРО»,  (from 1982), из цикла «Мои эссикумы» (Люди писают тоннами, а вы говорите сани, видите что снег чистый?)

Неприкаянность и мытарства московских художников, кому не доставались от Московского Союза художников мастерские по распределению, были тягостными, каждому хотелось работать отдельно от семьи, но наедине с собой и натурщицей. Я был членом Союза художников СССР, Москвы. Нам были определены правила на получение бесплатной мастерской, хотя исполнение этих правил зависели от бюрократов от искусства, от их отношений к художнику! У многих из нас не было шанса!
Понимая бесперспективность своего положения, как человека, прибывшего из далёкой периферии большого государства, предпринимал отчаянные шаги исправить своё положение… Проводя встречи с советскими ЖЭКами, у которых имелись свои бросовые нежилые помещения, мне удавалось решать свои проблемы. Я зависел от настроения этих начальников, а что бы создавать хорошее настроение, им нужно было подносить подарки!

Я не владел нюансами советского блата и постоянно попадал под гонения от «моих попечителей», в основном, из-за моих неприкаянных земляков-дагестанцев, которым негде было ночевать. Гостиничная система СССР обслуживала только командировочных и официальных лиц КПСС. Места в них были дефицитом, как и все вокруг, да и денег у населения было мало. Землякам я не мог отказать в гостеприимстве, даже незнакомому от знакомых знакомого! Таков был мой социальный менталитет! «Мои шефы»  из ЖЭКов говорили: - Здесь не гостиница для Дагестана! Я получал по «затылку» и меня вышвыривали на улицу! Я приспосабливался,  и мои переезды были всегда тяжёлыми из-за разноликого инструментария: картины, холсты, подрамники, рулоны, книги, диваны, кресла… Всему нужно было найти другое помещение, переехать и перетащить весь «скарб» на новое место и устраиваться.                Говорят же, что переезды приравниваются к пожару.

После разлада с очередной начальницей ЖЭКа помещение, где на условиях бартера я вёл детскую ИЗО студию, впоследствии, занял мой бывший сокурсник Виктор.  Случайно узнал об этой подставе от бывшего товарища, который приложил «руку» этому неблаговидному поступку, он оказывается был участником моего выселения. Помогала ему в этом его сестра, для которой он просил, когда-то давно в студенчестве у меня серебряные монеты царской чеканки? Как только я узнал, что он причина моих бед, я сразу вспомнил свой дар, очень хотелось забрать у этого урода фамильные ценности моей семьи! «Сучара»?! История поражения, в которой я оказался в очередной  раз, меня делала крепче, об этом я не думал, и не знал, когда следующий «бой».

Лучше расскажу об особенностях помещения, куда я попал после выше рассказанных событий. Оно принадлежало конторе «Мосводоканал». Это было глубокое подвальное помещение с высокими потолками, с площадью около 130 кв. м. Полное отсутствие коммуникаций: телефона, душа, туалета, окон не было, висела одна лампа на весь подвал, но сухой подвал, от которого я испытывал торжество в этих бездыханных пространствах, мои картины радовались сухому климату…

Я приноравливался к новой ситуации как мог, освещал пространство дополнительными светильниками, писал картины, делал заказы, даже устраивал вечеринки. Чуть голову не сломал, думая, где организовать туалет и как быть с гостями, особенно с женским полом? Из составных планшетов и с ведром в дальнем углу отгородил небольшой участок для наших лёгких неотложных нужд. Гости относились к эмалированному ведру гораздо проще, чем я воображал себе. «Психологические сложности» у гостей не возникали, и моя туалетная дизайн-конструкция служила им исправно.

Однажды моя вечеринка приобрела трагикомический окрас… У меня была в то время подружка-модель и актриса Натали. Лицо у неё было выразительным. Аккуратный нос и глубоко посаженные глаза, лишь отвлекали большие губы, но обладая гибким и стройным телом и умом, Натали обволакивала собеседников харизмой, дополняя своё влияние бархатом вкрадчивого голоса.
                Мне всегда не доставало того, чего нет? По возможности, цепляя круглые девичьи формы и продолжая изучать их бионику, познавал доступность природы, проходящих мимо женщин. Некоторые из них таскали «птичьи» болезни. Знакомился, приглашал в мастерскую, продолжался набитый энергией творческий процесс, а в  разрозненных страницах жизни листал всё, что попадалось; кажется, легко и весело, иногда  с «ведром»…

В день годовщины «Великого Октября» я познакомился с девушкой и привёл её в свою студию, начались новые отношения, свежие разговоры! В отличие от стройной Натали, которая ждала меня у порога студии, девушка была с красивым лицом, но полноватая. Я их познакомил, понимая, что воспринимать данную ситуацию для Натали было непросто.
После того, как я пригласил девушек за стол, проявляя к новой «пассии» больше внимания и начав трапезу у Натали появились агрессивные интонации. Мы выпивали вино втроём, и я не очень понимал, как вести себя, у меня не было опыта «де труа» и лишь навязчиво вертелись сексуальные картинки в голове. Было любопытно! Но девушки были слишком разные, не только в плане психики, но и по уровню интеллекта. Натали начала соскакивать с «катушек», нервничать, выступать не «по поводу», а «против»... Гостья вела себя смиренно,  видимо, понимая, что она в студии не «наша родственница».

В разгар вечеринки Наталья берет мой большой «сапожный» нож, показывает мне свою обнажённую по локоть руку и говорит: «Мне не нравится, как ты себя ведёшь, если не перестанешь, то я себя порежу!» Что я должен «исправить» я не разумел и в угрозу не поверил, просил её не психовать. Миг! Я увидел мгновенный взмах ножа и в след начала хлестать кровь из запястья! Первое мгновение – стресс! Потом помочь, остановить кровь, найти жгут! Гостья сразу включилась и помогала во всем. Она, оказалось, имела дело с медициной, компетентно смогла остановить жгутом кровь. Мы вышли в ночь на улицу, поймали такси и поехали втроём в травматический пункт...

Гостья уехала домой только после того, как Наталье зашили руку, а мы вернулись назад в студию. Наталья была волевым человеком и талантливой актрисой, делала попытки соединить наши жизни, но, увы, я был женат и особых перспектив с ней я не видел.
Она была моей сексуальной радостью и моделью, которая продолжала поддерживать моё вдохновение своим гибким телом. Благодаря этому, мои вкусы развивались, пространство расширялось, мир усложнялся. А девушка хотела устроить своё женское счастье, я же был глух даже к своей семье!
 
Мы стали редко встречаться, и вскоре она пропала. Я узнал от знакомых театралов, что она вышла замуж, родила сына и занимается литературой. Я  любил Натали, она была моей радостью, но был ограничен в своих желаниях и не смог быть для неё подарком.  Но с каким отношением она покинула меня я не знал.
Возможно, в глубоком подвале мы слишком часто отвлекались, организовывая вечеринки с друзьями. Но упомянутое ведро было удовлетворяющим и объединяющим элементом полноценного комфорта, для нас.  Под конец вечера на отгороженном участке «оно» наполнялось от нашего весёлого разгула.

После ухода гостей, я поднимался из глубокого подвала с полным ведром и выходил в тёмный ночной двор. Выливая мочу, представлял, как динозавр мочится в неприличном месте своим членом, толщиной с моё ведро и длиной в четыре ведра, из которого струя превращалась в потоки и неслась по наклонной улице на освещённый Проспект Мира, чуть ли не устраивая там небольшое наводнение.

Я вёл поиски мастерской с туалетом, и, кажется, вскоре Художественный комбинат, с которым я сотрудничал, предложил мне коллективную мастерскую на цокольном этаже, где у каждого художника была своя студия с длинным и темным коридором для всех…
Это был ещё не последний вечер с Натали, много «мощей» утекло на Проспект Мира. Мой кайф был в том, что «динозавра» никто не видел и никто не узнал, я радовался своему необычному секрету…