Часть 6 Глава 45

Глава XXXXV
“Кто прячется в Тэльфе?”

   Всё пошло не так.

   Всё с самого начала пошло не так.

   Ламэр ошибся, потому что был ослеплён. И эта ошибка чуть не стоила Алисе жизни.

   ...Алиса хорошо бегала. Она научилась бегать так хорошо, потому что боялась. Чем страшнее ей было, тем быстрее она бежала. Удивительно, но это так.

- Меня зовут Ильвануа Ларамат, - один из встречавших вандемарцев говорил на английском лучше остальных. - Я буду вашим проводником. Правила прохождения границ слегка изменились.

   Как странно — каждый проходит проверку отдельно. Почти что Веон. Почти что…

   Но что-то не так.

   Ошибка.

   Да, ошибка.

   Нелепость, которая может стоить жизни.

- Куда мы едем? - Алиса с интересом наблюдала за тем, как движется капсула. Это было что-то вроде поезда, соединявшего пункты. Тот, что оставался позади был в столице, а тот, в который её вели, в Тэльфе. Она знала, куда её ведут, но хотела знать зачем. Поэтому спрашивала. Сначала — куда, и лишь потом зачем. Иначе нельзя. Иначе не ответят… А в глаза уже бросается синяя полоса. Берег моря. Почему её ведут проверять возле моря?

- Это лишь ежедневная проверка, - Ильвануа не ответил на заданный вопрос, но Алиса поняла, что ничего хорошего её не ожидает.

   ...Прохождение проверки вызвало в Люциусе протест. Он ещё не знал, что у его девочки проблемы. На самом деле, «его девочка» была в очень опасном положении. Его девочкой она стала не так давно, но разве это имело значение? Новые чувства и переживания сначала казались неестественными, но чем чаще они появлялись, чем чаще возникали, тем проще их было переносить и тем быстрее они начали приниматься как свои.

- Каждый отдельно, да? - Грэбэлл никогда не бунтовал открыто, даже если всё нутро его кричало о бунте. Он был достаточно умён, чтобы сдерживать эмоции во благо играм рассудка. - Это новые правила, которые установил Ламэр?

- Его Величество хочет большей безопасности для своих людей, разве это плохо? А его брат, как вы выразились, Ламэр, лишь помогает этому.

- Молча поддакивая, конечно… Конечно… Я вас понял. Что-нибудь спросите?

- Мы пройдёмся с вами по обычному списку вопросов, Мисье Грэбэлл.

- Как только с моей фамилией не обходятся… Ладно, что уж…

   И как бы он не пытался скрыть своё волнение за язвительными ухмылками, оно только росло. И рано или поздно должно было вырваться на свободу.

   ...Аивантэ Робваунау.

   Видимо, ей всю жизнь придётся запоминать имена мертвецов, повторяя их, мысленно пытаясь избавиться от них, забыть, уничтожить.

   Аивантэ сомневался в целесообразности уничтожения будущей принцессы финорла. За это и поплатился.

   Аивантэ Робваунау. Какое интересное имя. У вандемарцев очень красивый язык. Если бы они использовали его лишь во благо, а не во вред самим же себе, о, тогда бы он был ещё красивее.

   ...Анулу дрожал, но не от холода. Не от страха. Даже ненависть не волновала его тело сейчас. Столько мыслей, столько энергии, столько желаний. Он не остыл с момента, когда обрёл очертания чудовища. Он всегда им был, ведь сирены глубоко внутри себя всё же морские монстры, раздирающие крики которых топят корабли. Он не мог избавиться от этого, как бы сильно ему не хотелось. Но он не остыл. Нет, в нём всё ещё бушевал огонь, пожирающий всё на своём пути. Не остыл, но окаменел. Не остыл, но отбросил всё в сторону, чтобы исключить глупости. Исключить глупости. Если бы он мог поговорить с Алисой, ему стало бы легче. Ему стало бы легче, если бы ей стало чуть более спокойно. Но о каком спокойствии можно говорить, когда её до сих пор терзают воспоминания о том, что…

   Она говорила о платьях. Когда она говорила о них, от холода в её голосе чешуйки на его спине шевелились. Хоть этого и не было видно, хоть и огонь продолжал бушевать в нём, но он был спокоен как камень, оттого, что был абсолютно бессилен. Находился в отчаянии. Когда этот Кэрол Джэрол, с трудом пробившийся в светское общество, издевался над ней, как и все прочие, лишь подражая им, вышивая уродливые узоры на праздничных платьях, приговаривая: «Какая прелестная птица попала в клетку к Даркшейдам, даже не верится...» Когда она пересказывала это, а он слушал. Когда сердца его готовы были остановится. Всё это время он выражал немыслимое спокойствие, а душа его дрожала. Дрожала, но не от холода. Не от страха. А от осознания, что помочь ей, спасти её от тех ужасов, что тревожили её по ночам, возвращаясь и днём, и вечером, принося всё больше страданий. Он не может. Он не способен. Может лишь понять. Принять. И отпустить. Выслушать и ужаснуться. Смотря в её глаза, почувствовать опустошение, и в опустошении этом всё, что он может — это предложить временное утешение в своих объятьях. Ах, если бы он только мог сделать больше! Тогда он снова смог бы спокойно дышать, не чувствуя этой невыносимой дрожи.

   Но дело было не в том, что он, как эгоист, жаждал спокойствия. Оно было в нём, оно выражалось его лицами, ведь у него их было много, тот же художник спокойно писал свои картины и заполнял свитки, делая вид, что всё хорошо, пока внутри него, внутри Анулу творился шторм, топящий корабли. Алиса ведь смогла запеть, как сирена. Она столько всего смогла, но это не позволило ей освободиться. И позволит ли что-то? Хоть что-то? Утолить эту вечную жажду? Возможно ли убить боль, что проникла в кровь и разнеслась через клапаны сердца по всему человеческому организму?

   Анулу дрожал и не знал ответов на свои собственные вопросы, но он решительно надеялся в грядущем разговоре выразить своё сочувствие так, чтобы ей стало хоть чуточку легче. Чтобы она смогла, как и он, вздохнуть, хотя бы раз, без дрожи.

   ...Ночь спускалась на Вандемар, и от вечерних «обычных» проверок не осталось и следа. Алиса бежала по берегу, отдаляясь от Тэльфа, сама не зная цель своего побега. Сбежать и выжить? Да. Но надвигается шторм, ужасное бедствие, от которого весь город, и без того похожий на стеклянную пробирку, закрывается дополнительным щитом. Уцелеть в этой воде, уплыть куда-то Алиса вряд ли смогла бы. Она могла бы спеть что-нибудь трагичное на одном из языков иных или вандемарцев даже, но что это поменяло бы?

   Капитан. Хорошая должность. Кажется, он был военным. Всем военным на Вандемаре вводят особые гормоны, чтобы они были результативнее. Это объяснило бы поведение капитана Аиназа Анво, ослушавшегося пришедшего сверху приказа и застрелившего одного из пограничников в порыве гнева.

- Стой ты, упрямая дева, тебе всё равно не выжить в грозе!

   Горе-капитан, уверенно считающий, что жертва остановится, испугавшись погибели, наверняка думал, что Алиса услышит его крик, повернётся и ринется к нему, ловя собой пули или что-бы то ни было вместо патронов в его модной космической пушке. Но она бежала, а за спиной её оставался Тэльф, единственное безопасное место во время грозы.

- Ты ведь всё равно умрёшь, так почему же ты не дашь правосудию свершиться!?

   Какое странное ощущение — чья-то ошибка ведёт к перестрелке, хотя гость, которого до этого обозвали второпях врагом, им уже не является — повтор или цитата какой-то иной, прошедшей давно истории. Было ли это когда-то? И в чьё тело тогда врезались пули?

   Это было не так важно.

   Что было более важно — ветер становился сильнее.

   Ветер становился сильнее, а впереди виднелось нечто белое, будто каменные руины среди инопланетных скал и подобия леса.

   Ветер уже не доносил истерических криков, и Алиса отчего-то на мгновение задумалась о кричавшем на неё не так давно орсе. Жив ли он? Жив ли его отец? Или вновь разрушительная сила судьбы заставит её зазубрить имена погибших?

   Внутри было тихо, сухо и очень темно. Конечно, он наводнения и огромных волн это мнимое безопасным убежище не спасёт. Нет, от волн оно не скроет… Хотя?

   Огромные волны.

   Такие же, как когда бэрдэмаж Талиостро украл древнюю скрижаль света у финорла.

   Как давно это было?

   Как было это?

   И было ли?

   Шум моря врезался в сознание остриём осознания — волна уже упала, а за ней вслед упала ещё одна, но ни одна из них не коснулась этих руин. Алиса была внутри них, в каком-то высоком коридоре, замыкавшемся в самом себе. Она смотрела туда, откуда часть ночного света пробиралась внутрь — незримый барьер отделял её от воды.

   Спасительное убежище.

   Как часто удаётся вот так удачливо попасть в безопасное место?

   А как часто не удаётся?

   Всё же, отбрасывая все прочие сомнительные мысли, Алиса пришла к такому мнению: ей всегда удавалось спастись, как бы трудно это не было.

   ...Город гудел.

   Громче гудел только королевский дворец. Гудела и голова Люциуса Грэбэлла.

- Что вы хотите этим сказать? - он выглядел по-английски элегантно и выверено, хотя действовал наобум. - Вы хотите сказать, что вы…

- То, что система потеряла её, ещё не значит, что что-то чудовищное случилось, - Ламэр с трудом держал лицо, принимая уже третью по счёту запредельную, но всё ещё недостаточно смертельную, дозу успокоительного внутривенно. - Возможно, она просто… Просто…

   Он прекрасно знал, что случилось. Что должно было случиться и могло бы случиться, если бы он не убрал её из списков вовремя. Вандемарцы жестокий, но не кровожадный, а очень строгий народ. Если нужно убить, значит это будет сделано. Через секунду. И никакие обстоятельства не будут помехой.

- Её не могли убить, вы понимаете это или нет? - Ламэр выдавал сам себя, но ничего не мог с собою поделать. Общение с Сарой развратило его сознание, избавив от ненужных дипломатических навыков.

   Рэкс послушно выполнял приказы принца, понимая, что даже если тот остановится, то он сам приблизит его к гибели. Отравит. Всё же, нужно было ещё раз повысить дозу блокаторов. Повысить. Ещё и ещё раз, раз за разом уничтожая себя и других. Следить за количеством капель, попадающих в катетер, или углубиться в себя и свою ненависть? Следить. Вынужден. Но как хорошо было бы хоть раз ошибиться.

- Ошибка, которая унесёт жизнь — недопустима, - Анулу, одетый по военной вандемарской моде, выглядел абсолютной копией одного из великих правителей. Краска, которую с таким восторгом он заставил нанести на свои волосы, за ночь переживаний и скитаний слезла, и вновь он стоял перед всеми в своём благородном блонде. Холодный и непоколебимый. Дрожащий изнутри. - И вы, как никто иной, должны понимать это.

- Мой брат встревожен, но это не тревога убийцы, - Нигленм был уверен в себе и происходящем, слепо веруя в то, что всё идёт так, как надо, даже когда факты говорили об обратном. - Его личная жизнь… Слегка… Не будем говорить об этом. Поговорим лучше об исчезнувшей. Алиса. Я помню её голос. Она говорила со мной, когда я находился в криокамере. Она говорила… Так много слов её я смог запомнить…

   Анулу вёл переговоры, ощущая некоторую связность с местными существами, будто на половину оказываясь дома в тот момент, когда они говорили с ним. Знакомые лица, знакомая, но скрытая отчего-то, мимика. Что-то было не так. И не только то, что Алиса пропала. Что-то ещё. Что-то ещё… Но что?

   Почему этот вопрос всегда возникает в самом напряжённом месте?

   ...Алиса очнулась от движения воздуха. Она задремала, и ночь растаяла сама собой, унеся с собой смертоносные волны. И вдруг что-то задвигалось возле неё, будто невиданный визитёр решил посетить белоснежные древние руины, нарушив её и без того чуткий сон.

- Алиса!? - голос этот был ей знаком. Слишком сильно знаком.

   Стардаст напряглась, пытаясь нащупать руками какой-нибудь предмет, который можно было бы использовать для самообороны, но ничего не нашла. Она была в тупике — во всех смыслах этого слова — и ничего не было вокруг неё. Ничего, кроме него.

   Свет зажёгся резко, слегка ослепив её.

- А я и не думал, что встречу тебя вновь, создательница, -  Элминиди был как никогда бодр и всё ещё был вылитой копией Даркшейда, хотя, одетый по местной моде, идеально подходил на роль какого-нибудь проходного вандемарца. - Ты слишком пессимистично попрощалась со мной, и в мою душу закралось сомнения. Я начал думать и, о, даже убедил себя в том, что эта первая встреча будет для нас и последней. Как хорошо, что я ошибся.

- Как хорошо, что ты — это ты, - Алиса щурилась, избегая света фонаря, который был встроен в костюм Элминиди. - Так как идут дела на Вандемаре?

- Чудовищно! Ах, если бы ты знала… ЭАДАС в ужасном положении, день со дня туда ворвутся солдаты правительства и тогда… О! А ты слышала о Эшаварэ Вандар и её верном супруге Ауниуме Бекторе? Эти двое шьют великолепные костюмы с открытыми плечами, запястьями и даже… Ты меня вообще слушаешь?

   Алиса туманно улыбалась, испытывая скорее облегчение, чем радость, но надеясь на лучшее. Как интересно сложился пазл — она сама сделала своего спасителя. Элминиди помнил о ней и помнил хорошее. Необычно. Очень необычно. Но крайне мило и крайне полезно, особенно в сложившейся ситуации.

- Так вот, если ты всё ещё слушаешь меня то… Погоди, а как ты вообще тут оказалась? Эти руины — тайный проход к башням… Если правительские псы узнают, то…

- Не переживай, я тут случайно. Видишь ли, меня хотели убить…

- Боги милостивые! А тебя за что!?

- Разве у вандемарцев есть Боги?

- Когда-то были. О, я бы рассказал тебе эту интереснейшую историю прямо в музее, но что-то мне подсказывает, что твоё нынешнее положение не позволит нам…

- А вы совсем не похожи.

- Кто мы? И если не похожи, то с кем?

- Ты и тот, чьей копией ты являешься. Ты совсем другой получился.

- Я просто ничего не знал о том, кем должен стать. До поры, до времени, а потом было уже поздно что-то менять…

- Ты что-то узнал о Даркшейде?

   Алиса наконец-то набралась сил, чтобы встать на ноги.

- Я? Узнал, конечно же, узнал, и сейчас я тебе расскажу, видишь ли, - Элминиди помог Алисе встать, протянув руку, а затем решил поведать ей всё-таки одну значительную историю, ослабляя фонарик, отчего в коридоре стало значительно темнее, но свет больше не резал по глазам, поэтому можно было не щуриться. - Этот Эльвентиус страшный проказник. Как и его старший брат. Как его… Забыл. Короче говоря, пока они оба были молоды… У них ещё был средний брат, но он сошёл с ума из-за какого-то бредового артефакта или… В общем, их осталось двое.

- Три брата решили втроём сходить на море, поднялась волна и вот их стало двое… - Алиса неприлично захихикала.

- Какая-то считалочка, да? Так вот… Суть в том, что какова не была бы причина, но этот старший… Или средний? Братья Эльвентиуса сильно подпортили репутацию их фамилии, тем самым вызвав сложности для него самого, а учитывая слухи об убийствах, что творились в их доме… - Элминиди запыхался. - Всё, что ему нужно — это улучшить своё положение в обществе. Он берёт и женится на самой тихой тихоне из респектабельной семьи. Она рожает детей. У них образцовый брак… Всё счастливы, репутация восстановлена… Но вдруг!

- Это интересная мысль, - Алиса перебила рассказчика, одновременно дав ему время набрать воздух в грудь и создавая движение для дальнейшего рассказа. - Значит, опять дело в статусе, титулах и положении в обществе?

- Именно, именно так! Вот — он женился. Вот — уже отец. Потом снова отец, потом снова… Жизнь налаживается и, прикрываясь своей семейной идиллией, он начинает делать то, что хочет, а именно то, что он и его семья умеет лучше всего — творить зло.

- И откуда такие глубокие познания?

- Я, между прочим, его точная копия. Или тень. Или копья… Я не мог не узнать — ЭАДАС собирает отличненький такой архив на всех иных и вандемарцев. Он бы вам очень пригодился бы. Кстати, я говорил с Нау об этом всевозможно возможном сотрудничестве, он даже согласился, что мы могли бы, но обстоятельства не позволяют нам… Так, я отвлёкся. Если возвращаться к теме — Эльвентиус творит, что хочет, например, пытаясь заполучить любовь некой Ребэкки что-ли Свон, выдумывая с ней совместных детей и… Попадается. Убийство очередной любовницы или любовника, я не вдавался в подробности, но дело было крайне гадостным, заставляет общественность волноваться. А вдруг Мастер Тёмного Квартала не так хорош, как им казалось? Вдруг он не только убийца и манипулятор, но и мужеложец? Я понимаю их гнев, но если бы они в первую очередь занялись бы его персоной, а не слухами о его тех или иных проступках и том, как это было или не было, то пользы от их недовольства было бы больше. Скрыть это дело было сложно… Кажется, всё-таки речь шла о юноше из состоятельной семьи. Он убил его и обесчестил. Вернее, сначала обесчести… В деле не так важны подробности, как последствия — скрыть это дело было невероятно непросто. Эльвентиус понимает, что жить так, как ему хочется, творя абы что абы с кем беспрепятственно уже не удастся. Он огорчён. Бедолага. А ещё и Грэбэлл то и дело наступает на хвост, напоминая о больном деле любименькой Ребэкки. И тут он решает обелить себя за счёт наследников. Они, правда, уже свои дела воротят, и спасти его от суда народа не могут. Сначала нужно обелять их, а это отдельная работа… Тут и слухи о его изменах и безобразиях доходят до жены и… Он вспоминает, что у его сына может быть ребёнок на стороне, которого можно удачно пристроить в выгодный брак. Смекаешь, какая схема дальше родилась в его голове?

- Такой ты говорливый, Эл.

- Уже просто две буквы? Отлично, мы идём на сближение.

- Может быть так...

- Опять таки, рассказ. Схема была проста как день — женить этого чужого ребёнка на ком-нибудь достаточно «чистеньком», чтобы очистить свою репутацию. Легко ведь, да? А тут ещё этого некого ребёнка объявили украденным и вообще мучеником-пленником. Представляешь какая прекрасная возможность обелить себя? Восхитительная. Интересно, правда, что думает этот несчастный…

- Я — этот несчастный ребёнок. Но я не имею отношения к брату Эльвентиуса. Вернее, кажется, имею, но не такую прямую, как может показаться.

- Ууу, это уже ты Эдану расскажешь. Он любитель таких историй. Он вообще-то один из тех, кто претендует на трон… В нём 11 видов крови или… Так, я что-то совсем заболтался. А ты? Что ты-то тут забыла, милая Алиса? Кто там тебя хотел убить?

   Алиса рассмеялась.

- Нет, правда, чего смешного? Ты тут практически труп на ножках, а я… Я даже не знаю от кого тебя надо прятать, если честно.

- Я тебе расскажу. Но чуть более короче.

- Короче чем… Это ты хочешь сказать, что я был недостаточно краток?

   Элминиди приподнял левую бровь.

- Очень даже достаточно. Достаточно-предостаточно.

- Тогда что не так?

- Я не могу сказать точно, кто хочет моей смерти. Список слишком велик, я думаю, и мне не известны некоторые позиции. Но что я могу сказать точно, так это то, что тот, кто за мной гнался, носит имя Аиназ Анво.

- Аиназ Анво, говоришь? Не встречал. Я вообще плохо разбираюсь в тэльфийцах… Хотя… Хотя! Кое-что я знаю наверняка, моя Алиса.

- Что же?

- Я знаю как тебе помочь.

- Чудесно.

- Нужно выдать тебя замуж за какого-нибудь могущественного иного, чтобы Даркшейд потерял любую возможность…

- Но, у меня уже есть жених, а от текущих опасностей брак вряд ли спасёт.

- Жених? Не знал, не знал… Красивый хоть?

- Он принц.

- Этого уже предостаточно, чтобы сбить Даркшейда с пути. Представляю его лицо, когда…

- Он попытается признать брак недействительным, ведь подобный брак накладывает дипломатические защиты.

- О! Гениальный ход! Но… Надо обдумать как сделать так, чтобы никто не смог это обжаловать… Вот если бы твоя мать объявилась и признала бы брак…

- Это можно устроить, но…

- Прекрасно! Просто расчудесно! Ух, как обрадуется Эдан, когда я расскажу ему…

- Но это может не случится, если меня убьют здесь, на Вандемаре.

- А… С чего бы-то это вдруг они…

- Меня внесли в список.

- О Боги!

- Опять они?

- Те самые, да. Древние Вандемарские Боги… Ух-ох-ох… А тут я тоже знаю, что делать!

- Правда?

- Да-да! Ахаха! Я — голова.

- Говори же!

- Я просто представлю тебя новым солдатом и всё.

- Так просто? А как же система обнаружения?

- О, королевский компьютер легко обмануть. Тем более, что перед тобой работник башен. И близкий сообщник Эдана Нау. Просто выдадим тебя за… Точно! Это же гениально!

- Что ты такое задумал?

- Ахэанцы — северяне Вандемара очень похожи на тебя. Вернее, ты на них. А Тэльфом сейчас распоряжается один из них. Последний, вернее. Остальных истребили. Но не тебя! Мы придумаем тебе имя и… О! Я буду в роли тебя. Нарекаю тебя… Кхм… Хм? Лисарн. Прекрасное имя для доблестного воина.

- Какие помпезные речи. Всё же ты похож на оригинал.

- Хоть чем-то! Ура.

- Было бы чему радоваться.

- Ну да, соглашусь с тобой в этом… Так вот, товарищ Лисарн, я принесу тебе военную форму. В ней ты будешь выглядеть как молоденький солдат. Ты говоришь по-вандемарски?

- Я думаю… Скорее да, чем нет.

- Прекрасно. Одну минуту, и мы всё устроим. Гениальный план! Гениальный!

- Но почему ты так уверен, что они не узнают меня?

   Элминиди начал пританцовывая водить пальцами по одной из белых стен тусклого коридора руин.

- О! Систему легко обмануть — назовись иным именем, и компьютер не сможет тебя сопоставить с тобой же.

- Надо же!

- Такая мелочь, а приятно. Для нас, я имею в виду. Сейчас принесу доспехи…

- Доспехи? Ты говоришь терминами какого-то средневековья, а не технологического Вандемара.

- Музей, Алиса, музей! Завтра обязательно приходи в местный музей, я тебе такое расскажу…

- Но почему ты уверен…

- Я уверен!

- Почему ты уверен, что все поверят в то, что я…

   Элминиди отвлёкся от стены и посмотрел Алисе в глаза. В полумраке он выглядел чертовски похожим на Эльвентиуса, даже несмотря на свою отличающуюся от него мимику. Алису это настораживало. Разум играл с ней злые шутки — ей начинало казаться, что перед ней находится сам Даркшейд, а не его дружелюбная копия. Видела бы она сейчас Анулу… Впрочем, эта встреча её ещё предстояла.

- Облики, схожие межд другом, есть суть опасной игры разума, - словно чувствуя причину Алисиного смятения, процитировал неизвестного автора Элминиди. - Некто Акадон написал. Кажется. Сомневаюсь. Так вот, милочка — Тэльфом правит последний из этих самых севернян, он наших мнений и, о, поверь мне, будет чертовски рад увидеть представителя своего народа.

- Последний? - тревога внутри Алисы нарастала.

- Других истребили. Это была чудовищная пора… На Вандемаре почти всегда так. Расскажу как-нибудь, а пока… Доспехи! Доспехи для рыцаря!

   В стене раскрылся проход, явно замаскированный под древние двери. Он вёл туда, где таилось сердце башен, в мир ЭАДАС, государство внутри государство, в который Алисе ещё предстояло войти. Но не сейчас. Не сейчас. Сейчас время ещё не настало.

   ...Сейчас было даже хуже, чем раньше. Хелен распирало от тревоги и неуверенности в себе. Разве могла она быть предсказательницей или кем-то вроде путешественника во времени, как Алиса? Разве могла чувствовать что-то? Она знала точно, что Алиса жива. Чувствовала наверняка. Но могла ли поделиться своими тревогами на этот счёт?

- Ведь всегда есть кто-то, кто поможет в такой ситуации, - наконец сказала она, неустанно всматриваясь в лицо отчаявшегося Грэбэлла.

- Кто? Ну скажи мне!? Кто, если не мы? Кто, если мы здесь, чёрт бы побрал этот Вандемар, а она… Она — там! - Люциус то вскакивал, начиная ходить вокруг да около, то обратно садился на место, замирая подобно статуе.

- Должен же тут быть свой собственный Люциус Грэбэлл, если Эльвентиус Даркшейд уже имеется в виде этих двух… - голос Киприс задрожал, и она замолчала.

   Она говорила не о Ламэре и Нигленме. Она говорила о нём и о Саре. И от мысли о ней все внутренности её содрогались.

   ...Утро уже переходило в день, когда молодого Лисарна привели в строй. Ему выпала честь попасть под пристальный взор восходящего монарха Нигленма. Тот резко объявился в Тэльфе с рабочим визитом, но так же внезапно исчез, произнеся парочку-тройку речей о необходимости и важности миссии военных на Вандемаре. Мэр Тэльфа, если можно его так назвать, так же присутствовал при этом военном-учебном построении. Он был внимателен к персоне правителя, но куда больший интерес вызывал в нём явившийся из ниоткуда новобранец. Даже капитан городского военного созыва Анво обратил внимание на северные черты прибывшего. Отмороженный, замкнутый в себе, молчаливый…

   На самом деле, миссия по внедрению Алисы в строй местных военных была почти что провалена. Если бы Ламэр, который на самом деле должен был прибыть в Тэльф этим утром, не переборщил с успокаивающими препаратами, то тотчас узнал бы в неком Лисарне ту самую пропавшую Алису. Нигленм мог бы узнать Алису по голосу, ведь его он слышал много раз, но Лисарн покорно молчал, не раскрывая своей личности. В конце концов компьютер мог бы обойти эту глупую ловушку со сменой имени, ведь Эдан Нау проворачивал подобное не раз, и искусственный интеллект наверняка знал, как быть в подобных случаях. Но ничего из этого не случилось, даже несмотря на то, что шансы были крайне высоки.

- Я — Элор Оахэ, - правитель Тэльфа смотрел на Лисарна с трудом скрываемым интересом. - А вы, Лисарн, прибыли к нам издалека? Говорят, вас нашли где-то на островах… Среди руин?

- Быть может и так, - капитан Анво изучал Лисарна, пытаясь понять, кого же ему напоминает этот рекрут. - Быть может и так… В любом случае, работа не ждёт. Служба впереди.

- Как прикажете.

   Вандемарский казался Алисе весьма певучим языком. Когда она говорила на нём, пытаясь подражать окружающим, её речь звучала как песня. И сильно отличалась от обычной для неё манеры разговора — ещё один фактор, приближающий спасение.

   ...Анулу провёл всё утро в бегах. Пока Ламэр пытался понять, была ли хоть доля его вины в том, что случилась, Сара оказалась не при у дел. Она скучала. А когда Сара Джонс скучала, она направлялась туда, куда глаза глядят. И так сложилось, что в этот день, 21 апреля 2013 года, её глаза посмотрели в сторону Луивана.

- Вы столь скромны, когда говорите, - начала она беседовать с ним, делая вид, что это обыденный разговор, из вежливости затеянный ей. - А вы ведь правитель и выше многих из нас.

- Мой рост не имеет отношения к вам, - Анулу был раздражён. Он пытался найти Алису, но шутка со сменой имени и ему испортила зрение — магический запрос был искажён, ведь искомого объекта, называвшегося бы Алиса Стардаст перед вандемарцами, нигде не было.

- О что вы, я говорю о вашем уме.

- Умерьте свои ожидания. Я не поддамся вашим мерзким манипуляциям.

- Я не хотела оскорбить вас…

   Разговор не клеился. То ли чары Сары стали развеиваться, то ли работали они лишь на Ламэре, но, так или иначе, очаровать принца финорла ей не удалось.

- Прошу вас, оставьте меня…

- Она ваша невеста, так ведь? Поэтому вы так обеспокоены?

- Я просил вас, но вы не слышите меня. Стоит ли мне проявить грубость?

- Она вас недостойна, как по мне. Мелочная землянка, зачем вам такая?

   Анулу застыл, испытывая с трудом сдерживаемое желание ударить Сару по голове чем-нибудь тяжёлым. Были бы у него под рукой морские ракушки, он бы разошёлся ни на шутку, но, увы.

- Я не заинтересован в вас, - отрезал он, пытаясь ретироваться.

- А я заинтересована в вас, - Сара не умела сдавать позиции даже тогда, когда это было нужно. - И я считаю, что вы…

   Луиван понял, что если подобные разговоры будут продолжаться, его терпение выйдет из берегов, и тогда не только Тэльф пострадает от повторяющихся раз за разом бурь, нет, весь Вандемар покроется слоем губительной для местной фауны воды. Была ли это та самая вода, что текла на Земле или в глубинах финорла, сказать он не мог, но факт оставался фактом — катастрофа была неизбежна в случае оставлении самого себя в компании подобных личностей, поэтому Анулу исчез. Быстро, магическим перекрёстыванием пространства растворившись в воздухе, он обрёл свободу. Но не покой. Для того, чтобы обрести покой, нужно было отыскать Алису.

   ...Алисе показалось, что музей Тэльфа чем-то похож на другой, тот, в котором она уже однажды была во время прошлого своего визита на Вандемар. Был ли это тот самый музей? Быть может. Она не помнила наверняка. История, рассказанная Элором Оахэ натолкнула её на поход в музей. Вернее говоря, Элминиди приглашал её в музей, и, после того разговора с правителем Тэльфа, она с уверенностью решила, что именно сюда ей нужно попасть.

   Охранники нужны везде, но не каждый солдат с упоением будет часами стоять в музее, поэтому выбить необходимый патрулирующий маршрут было легче простого.

   Алисе везло. Странно, как часто она начала думать об этом. Как бы тяжело ей ни было, ей везло. Она побеждала там, где другие сдавались, теряя больше, чем кто-либо из прочих способен был потерять, но держа свой узенький плот жизни на ходу, пуская его в новые океанские дали судьбы.

   Элор Оахэ рассказал ей о своём детстве. Счастливом времени, оборвавшемся так скоро, как только это возможно.

   Его рассказ был похож на песню не только потому, что вандемарский сам собой складывался в мелодичные пения, но и потому, что ахэанцы любили петь и танцевать, это было сутью их культуры, разрушенной другими вандемарцами.

Восход сходит на землю из дальних вершин,
Снова поселение встаёт поутру.
Никто из нас никогда не будет один,
Никому из нас не быть одному.

Любви полон свет лучей, сходящих на нас,
Нас ждёт работа на поле и в наших домах.
Это будет обычная жизнь без прикрас,
Среди пустоши на невысоких холмах.

Стоит дню пролететь, поднимается сон,
Но до времени сна будет пир.
Праздник, пенья и танцев резон,
Для всех тех, кто остался живым.

Кто с охоты вернулся, кто с полей возвратился,
Кто растил день и ночь молодых -
Каждый песни поёт, каждый в танец несётся,
Пока нет в нашем крае чужих.

Стоит острому взору пронестись над долиной,
Как увидит народ наш конец -
Из столицы страны зла и мрака унылой
Едет в наши края злой гонец.

Будь же проклят тот час, когда зло, вновь ликуя,
Уничтожит последний наш дом -
Шкуру стен соскребёт, без жилья оставляя,
Прерывая всех песнь унисон.

Будет проклят наш враг, ведь даже оказавшись в смятении,
Наш народ не забудет о том,
Каких песен и танцев был полон в цветении
Наш прекрасный, любимый наш дом.

   Вспоминать неоплаканных, утешать неутешенных — кажется, в этом была жизнь Алисы, её предназначение. Ещё одна история, полная несправедливости и боли, полная криков и слёз. Можно ли пережить эти страдания в одиночку? Последний из ахэанцев был принесён в дар одному полководцу ради смеха, рос в мучениях и лишениях, ведь прочие вандемарцы не любят танцевать и петь, они носят холодные, каменные маски, не выражая эмоций, не поднимая голоса свои ни в песне, ни в крике. Он вырос, но не оставил привычек своих, как не оставил бы их каждый, кто верит в свою правоту. И однажды, увидев в Алисе, в Лисарне нечто родное, он вновь смог спеть песню — последнюю песню, написанную его племенем, умирающем в агонии горящего огня и смерти искренности слияния душ.

   Музей был холодным и одиноким местом, кусочком земли среди бушующих волн моря отчаяния. Как много воды. Но ведь вода — это эмоции. Значит много эмоций. И негде скрыться от них, нет руин Алидэя рядом, чтобы спрятаться в них. Алидэй. Ещё одна трагедия, укрытая в веках. Такая же, как трагедия падающих городов-близнецов пред космическим червём. Такая же, как смерть Саируса.

   Впрочем, другой Саирус, маг-иной, всё ещё был жив.

   Всё так мимолётно и смешно, когда смотришь на происходящее со стороны. Ирония судьбы такова — один мёртв и не оплакан, другой жив и даже ненавистен многим.

   А Алиса вынуждена слушать всё это, погружаясь в забытье, ныряя с головой в воспоминания, которые ей не принадлежат, пытаясь разобраться в том, кто и за что казнил кого-то, по кому льёт она свои слёзы.

   Лисарн стоит и караулит драгоценные осколки былых лет, спрятанные за стеклом от вредного воздуха, представленные на обозрения вандемарцам. Но посетителей нет. Не пользуется популярностью древняя история Вандемара. Как может она быть интересной, если нет ничего, связывающего её с настоящим?

   ...Люциус перестал бояться ровно в тот момент, когда наконец-то высказал всё, что думал. Чего бояться, если все карты раскрыты?

- Вы убили её, потому что не сумели вовремя избавиться от какого-то дурацкого списка! - его голос, обвинительный до сего момента, вдруг стал дрожать и дёргаться, подобно душевному состоянию Анулу, стоявшему неподалёку.

- Это сильные слова, Мистер Грэбэлл, - Нигленм был непоколебим, как обычно. - Я думаю, вам стоит обратить их кое-кому другому. Тому, кто в отличии от меня, умеет слушать и отвечать. Я предпочитаю действовать лишь в крайних случаях — подобные споры не моя стихия. Но его. Сэр Даркшейд?

   Внутри Хелен всё опять перевернулось. Что это был за день? Даже поход с Анулу по парикмахерским был менее нервным, хотя дался ей с большим трудом. Теперь же угрозы были куда серьёзнее, чем мнимая ярость какой-то далёкой сирены-матери. Явление куда более жуткое, чем злость, есть ужас и кошмар, есть отсутствие чести и совести.

   И Эльвентиус Даркшейд явил себя всем в той самой свойственной ему манере, смеясь и поднимаясь над всеми от своего смеха. И никто, абсолютно никто, даже компьютер, не заметил лишних полос на радужках его глаз.

   ...Эта история из прошлого не была похожа на другие. Алиса была среди иных, но не среди современных их версий, а среди древних. Время не меняло их привычек, и, кажется, пристрастия иных к экспедициям оставались неизменными. Традиция устраивать экспедиции в чужие миры чем-то напоминала колониальную политику империальной Британии, вот только современная Британия отошла от этой политики, осознав её коварство, чётко почувствовали это и западные "партнёры", когда Африканско-азиатский союз принял резолюцию о "возвращении домой". Культурное наследие, когда-то силой вывезенное, украденное ради размещения в европейских музеях, было решено вернуть. Тяжёлое решение, ведь опустевшие музеи, годами строившие свой успех на чужом богатстве, могли стать ненужными, неинтересными, но взамен непродуктивному выкачиванию выгоды из других культур, пришло новое веяние - признание своей истории, углубление в себя и ещё большее отдаление от "привычного" мира. Мигрирующие выставки, рост благополучия стран когда-то третьего мира, а уже почти что равного первому, объединение в противовес вмешательству иных, размышления о собственных, внутренних целях, а не псевдо-благотворительное думание о чужих интересах. Неплохо иногда по-настоящему подумать о других, в том смысле, чтобы оставить их в покое. Именно в 2010 году наметилось сближение двух миров - западного (в лице Великобритании) и запретного и табуированного (в лице России и её союзников). Сближение чуть замедлилось из-за событий 2011 года, но сейчас развернулось в полную силу. И это чудовищное для некоторых изменение порядков отразилось на мировоззрении людей - иные, которые отправляются в экспедицию для сбора культурного кода древнего Вандемара, выглядели дико. А ведь ещё несколько веков назад на Земле такое поведение было нормой.

- ...нам нужны их кристаллы, - говорила руководитель экспедиции, некая выпускница Юфберии. - По нашим предсказаниям они исчезнут в будущем, но для наших целей эти энерговместительные магические проводники пригодятся. Нельзя оставлять их на растерзание этим нелюдям. Тем более, что они сами их потеряют.

   Как интересно слышать термин "нелюдь" от иных. Такая мерзостная уверенность в своём превосходстве, в правильности своих неверных путей... Алиса смотрела на них сквозь призму человеческого осознания - не все иные такие бесчеловечные, ровно же как и люди не все жестоки и глупы в своей же жестокости, но изменение и приход к адекватности возможен только через глубинное внутреннее переосмысление жизни. Когда один поймёт, другой прислушается, а третий сделает выбор, от таких как Даркшейд не останется и следа.

- Наши магические источники и их целостность сейчас превыше всего, и вы сами знаете почему, - продолжала глава экспедиции. Её смуглое лицо говорило о нэраондарском происхождении, но мировоззрение было явно вантарским. - Источники — это то, о чём нам стоит думать прямо сейчас.

   Алиса тоже думала о магических источниках, ведь контроль над ними во время угрозы возвращения Магдайла первостепенная задача. Именно их осквернение принесло ему победу в первый раз. Если в этом видении Алисе удастся узнать судьбу вандемарских кристаллов, наверняка украденных в ходе экспедиции, то и судьбу магических источников будет выяснить проще простого. И это даст Агентству ещё одно преимущество в борьбе за правду. Но это потом. Сейчас нужно подождать и дать этой истории развернуться, притвориться участником экспедиции...

   Притворство есть суть истинной внутренней составляющей иных.

   Притворство их ключ к успеху и путь к разрушению самих себя.

   Знакомая человечеству история. Но человечество перебороло её, хоть и не до конца, ради своего будущего. Готовы ли иные на такие жертвы? Нет, вряд-ли готовы, иначе они бы не вторгались, ища жертв и слуг среди людей. Иначе они бы уже изменились.

   Видимо, их время освобождения ещё не началось. Скоро всё сделают за них, и это будет куда болезненнее и тяжелее, чем если бы это делалось добровольно ради самих себя.

   Самих себя...

- Мы пойдём через леса, потому что это то, откуда эти аборигены не ждут нападения. Мы проберёмся в их лагерь… Наверное чего-то больше шалашей из шкур и соломы ждать не придётся. Они тут дикие... - руководитель ухмыльнулась, и в ухмылке этой была вся надменность иных.

   Древний Вандемар сильно отличался от современной своей копии. Не только облик планеты, более живой и цветущий, но и вид самих вандемарцев был иным. Их лица выражали молчаливое, но очень эмоциональное движение чувств - постоянные смены гримас, выражение обеспокоенности, радости, замешательства, даже гнева. И всё было прекрасно в этих лицах, ведь они жили и испытывали полный спектр эмоций. В них не было той глупости и примитивности, которую вешали на них иные, отравившиеся в экспедицию, их простота и искренность не означали тупости и ограниченности - развитие Вандемара шло планомерно и активно. Вместо палаточного лагеря недоразвитого племени иные повстречали большой город, вымощенный из камня, стоящий на берегу моря.

   Кто прячется за этими стенами древнего Тэльфа?

   Что за кристаллы скрываются глубоко в камне?

   Куда деть эти вопросы, как найти на них ответ, не утонув в видении, что всё сильнее затягивает в себя, не оставляя возможности выбраться.

   Как порой трудно избавиться от плавности и тягучести воспоминаний, видений и путешествий вне времени и измерений. Сначала всё идёт медленно, раскрывая каждую секунду длинной минуты, а потом превращается в безумную смесь безвремения и скорости.

   Вот он лагерь экспедиции, вот он город из камня, вот они вандемарцы, которые спасают Алису от огромных насекомых, которыми кишит неприступный лес, вот он некто, что выделяется из толпы и обращает своё внимание на Алису и говорит с ней, вот коридоры, сотканные из тьмы и сырости, вот они каменные врата, за которыми...

   Вот они - камни-кристаллы, витающие над глубинным колодцем, творящем винтэглау во благо детей своего главенствующего Бога. А вот энергия, ими излучаемая, от которой воздух тяжелеет и окрашивается в голубой цвет.

   И вот молитвы, пение и слова, которые восхваляют кристаллы и Бога, их даровавшего.

   Вот только кому-то необходимо это богатство. Изъять. Украсть. Не уничтожить, а вытащить для самих себя, вырвать с корнем, создав открытую рану.

   А вот и то нападение, что позволит осуществить задуманное. Оно обернётся очередным концом, оборванной нитью судьбы...

   ...Откуда она знала куда бежать?

   Откуда могла знать?

   Вёл ли её надоедливо-заботливый голос судьбы или чей-то чужой голос?

   Алиса хорошо умела бегать, но тяжелее всего бежать от самой себя.

   Перед глазами вспышки и взрывы, а за спиной такие же бегущие как она. Но они бегут за ней, а она от них - непримиримое противостояние.

   Но они бегут не ради других, а ради себя.

   Они бегут, чтобы в какой-то момент оступиться.

   Ради самих ли себя?

   Сметая других.

   Впереди озеро, тёмное и глубокое, пожирающее землю своей чернотой.

   Ещё одно святое место, место где концентрируется божественная энергия.

   У Вандемара когда-то были свои Боги, которых сменили божества, а затем и вовсе лживые, мнимые лики-обломки военной славы незримых, уже не незаменимых правителей.

- Откройся и скажи!

   Алиса редко впадала в настоящие истерики, скорее никогда, чем когда-либо. Ей было несвойственно требовать и молить о чём-то, ударяя кулаком по стене и ногой о землю. И сейчас она не истерила - рассудок всегда стоял выше эмоций. Она лишь пыталась сделать хоть что-то во спасение Вандемара, его последних возможных кристаллов. Пока технологический прогресс не убил последнего Бога, пока не была украдена и разорена последняя святыня...

- Почему и ради чего существовать, плача по тому, что было сотни лет назад, если можно не допустить его разрушения...

- Уничтожить корабль!

- Но, Саирус...

- Уничтожить. Я не позволю им сделать это за меня.

- Но!

- И да, последствия будут ужасными, но у нас нет выбора - мы вынуждены выбирать между ужасным и чудовищным.

   Крики, прерываемые голосами, утопающие в тишине — очередная обыденность для Алисиной головы. Но среди обыденного возникло новое. Всё те же слова, но говорит их уже кто-то другой. Иной. И звучат они скорее нежно, чем требовательно.
- Какой должна быть твоя Страна Чудес?

- Точно не такой, как Миангуду, где пролилось столько невинной крови, и точно не такой, как Вандемар, проигравший столько раз самому себе! Неужели ты ничего не хочешь сделать для них, для тех, кто вверил себя тебе? Ты как лже-Блейзаар уничтожить их из-за своих обид или ради своего удовольствия? Неужели?

   Кому поклонялся Вандемар Алиса не знала, но скоро должна была узнать.

   Узреть суть.

   Она была уверена,

   Ведь голос этот она уже слышала однажды.

   Или дважды?

   Сотни тысяч глаз устремились на неё из тьмы, обнажая время.

   И Бог, что уже был известен ей, сделал свой шаг, от которого движение света вырвалось из тьмы воды и потревожило её гладь. Эвалон Арлистоу во всём своём эльфийском величии и ужасе, старший брат ложного Бога змей, по какой-то космической случайности обитал не только в измерении Вандланес. Он не только оберегал Алису и следовал за ней, но и существовал параллельно самому себе в множестве мест, доступных и недоступных другим Богам и смертным. С одной стороны странно и непонятно, но с другой, что ещё делать Богу Времени кроме того, как путешествовать вне времени во благо себя и других? Других и себя. Спасти и успокоить. Единая цель его мироздания.

   Объяснить, что они сами могут...

   Самих себя.

   Мы сами можем.

   Только мы можем.

   Самих себя.

   Ещё одна вспышка, несущая в себе силу света, и вандемарец, назвавшийся Ламар, узреет всю мощь своего Бога, дабы стать святым и священным служителем воли его.

   Ламар.

   Ламар, создавший храм имени Его.

   Ламар, который несмотря на юность и слабость свою вёл за собой свой народ, живущий в крепости.

   Ламар, который увидев бегущую от окруживших её выживших в лесу членов экспедиции Алису, бросился за ней.

   Ламар, чья мудрость превосходила мудрость многих божеств.

   Ламар, который не сдал древний город предшественник Тэльфа захватчикам с Сабриана и стоял до конца.

   Ламар, который унёс с собой последний кристалл, разломив его на три части, дабы пройти сквозь время и пространство вместе с ним, не потеряв магическую силу.

   Ламар, который в водах отстроил копию источника вечной магии Вандемара.

   Ламар, давший себе и последователем своим шанс жить дальше, продолжая свою светлую миссию.

   Светлую ли?

   Тёмную ли?

   Верную добру божественную миссию.

   Ламарийский народ, который прозван был финорла и вандэр и расколот надвое на многие века, не знающий о связи своей.

   И последний святой его, последний кристалл его, так и существующий по сей день в глубинах финорла.

   Зовущий и манящий к себе.

   ...Музей перестал быть скучным. Хотя, Алиса никогда не была среди скучающих в нём посетителей. Она была Лисарном, то есть притворялась солдатом, и видела и слышала что-то, что ни она, ни Лисарн, если бы он был бы настоящим вандемарцем, ни кто-либо другой не должен был слышать. И видеть. И ощущать.

   Новая точка маршрута ясна - возвращение в воду, под её волнующуюся гладь, дабы раскрыть секреты, покоящиеся в ней. Но как достичь её? Как добраться до неё? Особенно теперь, в таком положении, когда каждый случайный шаг в сторону равен смерти и разоблачению.

   И вот оно случилось.

   Капитан Анво подошёл со спины и схватил её за плечо, грубым рывком разворачивая к себе.

- Я так и думал, что ты найдёшь способ выжить в этом шторме. Но в этот раз я не дам тебе и шанса убежать, никчёмная... - голос его пылал обидой и злобой.

- Я не понимаю, о чём вы говорите, - но Алиса была неподвластна его ярости, она продолжала думать, решать и сочинять свою историю, не только чтобы спасти себя, но и для того, чтобы, в последствии, спасти других.

- Не понимаешь? О! Конечно-конечно, не понимаешь!

- Если вы имеете что-то против меня, то можете вызвать меня на дуэль.

- Дуэль? О! Я поступлю лучше! Я брошу тебя к этим воякам подземелий, что прячутся внизу, под городами, а когда они убьют тебя, я выброшу твоё тело в океан, чтобы никто и не подумал узнать, что случилось с тобой...

   Тяжёлая рука на плече, тянущая вниз, на самое дно, и отчётливое осознание - впереди чуть больше беготни и везения, чем планировалось изначально.

   ...Ещё одна часть жизни вандемарцев, о которой не упоминалось ранее. Упоминалось ли? Незаконные подземные миры, где деньги и кровь льются рекой, растворяясь во лжи и лицемерии. Те, кто выступают против агрессии, здесь платят за то, чтобы узреть бои. Те, кто яро кричит о святости и чистоте (нет открытым одеяниям) отдаются извращённым страстям с теми, кого до этого обвиняли в разврате. Те, кто продают себя за гроши, поднимают головы вверх, вглядываясь в тьму металлических потолков, ища где-то хоть тень, хоть отголосок эха ушедшего Бога. Но его не нет здесь. Спасения нет здесь.

   Но здесь была Алиса.

   А перед ней был разъярённый зверь.

   Практически экзамен в МИИЧО, если не экзамен у Мангера. Неравенство сил очевидно.

   Но вновь свет разорвёт тьму - ей очень везёт - и её внутренняя сила превосходит тех, кто пытается её уничтожить.

   Как предательски глупо смотрятся среди трибун Ламэр и Сара.

   Как смешно и страшно вновь засиять, как звезда, рассыпаясь на тысячи кусочков, мгновенно остывая и превращаясь в пыль. И все же, она Алиса Стардаст. Звёздная пыль по признанию своему. Звёздная пыль, что проникает в лёгкие и отравляет каждого, кто встретится с ней, светом. Мощью боли и сострадания к ближнему своему. Мощью знания и применения его в качестве оружия против тех, кто посмел забыть...

   И здесь уже нет врага её, накачанного гармонами сверх меры бывшего солдата.

   Здесь дуэль на берегу моря, наперегонки с волнами дуэль.

   И здесь громкий шум, протяжный звук, кричащий о тревоге, сливающийся со стоном волн. И здесь компьютер, взломанный ради того, чтобы остановить безумие. Поддаётся ли он? Может ли компьютер поддаваться? А может ли поддаваться такой компьютер, в котором до сих пор заперта частица создателя? Может ли? Если он всегда хотел спасти её, то может быть...

   Она тащит тело отключившегося капитана обратно в город, хотя может позволить ему покрыться морской солью и растаять.

   Она могла прекратить бороться, но боролась до конца. Всегда. И сейчас тоже.

   И Элор Оахэ сам выносит её из списка опасных для Вандемара существ, подлежащих уничтожению, он считает это ошибкой.

   И Ламэр, и Нигленм находят её. В этот сокрушительный, судьбоносный момент оба выглядели так, словно ничего дурного не произошло.

   И Грэбэлл, кричащий с Хелен в унисон. Простая человеческая любовь.

   И строятся, и умирают миры внутри всех них, тех, кто способен ещё был чувствовать и жить.

   И Анулу, профиль которого, блонд которого, одеяния которого заставили задуматься - не Саирус ли стоит пред ней? Не древний Ламар ли? Или, быть может, сам Лорд Магдайл? Двоится в глазах.

   И тёплые объятья, не способные заглушить боль.

   И слёзы, слёзы, слёзы, слёзы без конца.

   И ночь, спускающаяся вниз на Вандемар.

   И принц, шепчущий ей что-то на ухо, чтобы усыпить, чтобы забрать её боль.

   И сама она, выходящая на балкон королевского дворца, чтобы закричать: "Где же ты проклятый Эмихэрон, когда ты так нужен!? Где ты уничтожитель? Где ты спаситель?" Кричать, чтобы не получить ответа. Как и всегда.

   Падающая звезда, пронизывающая небосклон своими молитвами. Снова кричит. Снова взывает. Немой крик раздаётся гулом вибраций...

   Но в этот раз тот, кого зовут услышит её. И ответит громогласный шёпот его:

- Следуй на Энтан и освободи меня.