de omnibus dubitandum 101. 331

ЧАСТЬ СТО ПЕРВАЯ (1872-1874)

Глава 101.331. ЧУВСТВЕННАЯ ЛАСКА…

    Незнакомец совершенно не представлял, кто эта госпожа и почему она стоит, как часовой, в затененном дверном проеме.

    Всех остальных женщин в зале он знал. Собственно говоря, он, вероятно, сумел бы угадать каждую из них даже в полной темноте, если бы возникла такая необходимость, — просто по прикосновению, запаху или вкусу.

    Он целый час дожидался, чтобы она ушла оттуда и дала ему возможность сделать то, ради чего он пришел, — поймать одалиску, но она стояла на месте и следила за ним из своего угла, причем пожирала его взглядом.

    Она ничем не походила на женщин, обычно вызывавших его интерес. Ему нравилось, чтобы в постели с ним оказывались дамы, пользующиеся такой же дурной славой, как и он сам, желательно замужние, чтобы, избежать риска запутаться в долгосрочных отношениях. В этой женщине чувствовалась сдержанность, делавшая ее неотразимой.

    Она отвлекала его внимание, что ему сегодня было совсем не нужно, но проигнорировать ее он, не мог, поскольку она стояла у него на пути.
Незнакомец снова оглядел ее. Ее наряд был потрясающим, даже, несмотря на то, что скрывал все тело. Более того, имелся высокий воротник и целый ряд строгих крохотных перламутровых пуговок, плотно застегивающих костюм, так что соблазнительные тяжелые груди были надежно спрятаны под многослойной тканью.

    Это одеяние словно предназначено для того, чтобы отпугивать самые стойкие попытки добраться до ее тела, и у Незнакомца руки зачесались от желания попробовать.

    И дело не только в уникальности костюма, а еще и в том, как дама в нем выглядит, как плавно и легко движется, создавая впечатление, что она некоторым образом более женственна и более притягательна, чем любая другая женщина в бальном зале.

    Из-под полумаски без напускной стыдливости сверкали глаза, однако и они не давали и намека на то, кто она такая. Даже волосы были полностью спрятаны под вышитую шапочку и вуаль, и Незнакомец не мог догадаться, какого они цвета. Накрашенные губы подвижны и выразительны, и его обуяло желание попробовать их на вкус, однако он даже не мог представить, красива она или нет. Нет, он совершенно уверен, что не знает ее, но очень хочет познакомиться.

    Очень — и сразу по нескольким причинам.

    Они стояли, пригубляя шампанское из высоких хрустальных бокалов и откровенно флиртуя с видом ленивого добродушного подшучивания. Это заставляло Незнакомца попотеть, но все же он был мужчиной, умеющим выжидать и использовать любые средства, чтобы соблазнить женщину. Он не сомневался, что получит то, чего хочет, еще до окончания вечера — и прелести очаровательной госпожи, и ее имя, если, конечно, окажется, что она стоит его дальнейшего внимания.

    — Смотрите-ка... Цезарь — это граф Дьюла Ракоци, вам не кажется? — спросил он.

    — В самом деле, но дама, что с ним танцует, — это не его жена. Я очень хорошо знаю графиню, — колко ответила она.

    — И я тоже, — протянул Незнакомец. Она кинула на него короткий взгляд, вспыхнула и снова потупилась, едва он усмехнулся. Значит, это вовсе не опытная кокетка. Положение становилось все интереснее.

    — Полагаю, с Ракоци танцует Давина Сент-Клер, хотя она, вероятно, понятия не имеет, что ее Цезарь — это Ракоци, — продолжал Незнакомец. Он бы узнал родинку в форме сердечка на роскошной груди Давины где угодно, а глубокий вырез костюма почти не скрывал ее прелестей. Дьюла не спускал глаз с этой родинки.

    Собеседница восхищенно взглянула на Незнакомца.

    — Право же, господин, полагаю, у вас в запасе слухов больше, чем за любым чайным столом, где сидят самые главные светские сплетницы!

    — Возможно, но должен сказать в свою защиту, что секреты я тоже хранить умею, госпожа... гм... как мне следует вас называть, моя дорогая? — осведомился он.

    Она склонила голову набок, размышляя и прикусив блестящими зубками нижнюю губу так, что Незнакомец почувствовал мгновенное возбуждение.

    — Полагаю, "Габриэль" подойдет. Имя как раз к моему костюму. — Назвавшись этим экзотическим именем, она взглянула на графа с игривой усмешкой, которую он расценил как вызов.

    — А как называть вас, Незнакомец?

    Он ухмыльнулся:

    — Я могу придумать множество имен, но раз уж у меня такой жалкий костюм, предлагаю обращаться ко мне моим собственным. Я...

    Прежде чем он успел его произнести, она прижала пальчик к его губам. Для этого ей пришлось подойти ближе — настолько близко, что она прижалась к нему грудью и животом. Горячая волна желания окутала ее с ног до головы...

    Незнакомец напрягся. Он мог бы обхватить ее за талию, растолкать танцующих и увлечь незнакомку в темный угол для соблазнения. К этой уловке он частенько прибегал раньше. Но тут он учуял аромат ее духов — легкий, сладкий, экзотический, и охватившее его желание вышибло из головы все до единой мысли.

    — Только не настоящее имя, господин! Это разрушит интригу, — предостерегла его незнакомка. Ее пальчик у него на губах был нежным и прохладным.

    Незнакомец поймал ее запястье и, не отводя от нее восхищенного взгляда, легонько лизнул этот изящный пальчик — легкая, влажная, чувственная ласка. Он увидел, как ее губы разомкнулись, как она вновь прикусила белыми зубками губу. Ее глаза на мгновение закрылись, и он заметил, как пылко поднимается и опускается ее грудь.

    Если такое могло сделать одно короткое прикосновение, одно движение языком... Незнакомец почувствовал, как напряглось его тело, и с трудом подавил стон. Он перевернул ее ладонь и прикоснулся языком к ее запястью, наслаждаясь тем, как резко она втянула в себя воздух.

    — Называйте меня, как пожелаете, госпожа... Ланселот, или Тристан, или Ромео. Подойдет любое имя. — Его пылающий из-под маски взгляд словно прожигал ее насквозь. — Я к вашим услугам и буду тем, кем вы пожелаете видеть меня сегодня вечером.

    Сиси ошеломленно смотрела на него. Зал качался и вращался. Она видела только его, ощущала жар, исходивший от его взгляда и тела: она просто плавилась от желания. Наверняка это лишь сон, ей предстоит проснуться в официальных покоях дворца, и она поймет, что все это ей только приснилось.

    Она не решалась отвести взгляд, боялась, что Незнакомец растворится в тумане и оставит ее одну дрожать в холодном разочаровании реальности.

    Кто-то, проходя мимо, задел ее, и чары рухнули. Елизавета опустила взгляд на их соединенные руки, выдернула свою и, стиснула горящие кончики пальцев. Затем собралась с силами и посмотрела на его подбородок.

    — Я знаю, — весело отозвалась она, пытаясь обратить опасную ситуацию в шутку. — Я буду звать вас Томас.

    Когда-то у меня жил кот по кличке Томас, очень общительный, если проявить к нему внимание, но в нужный момент он умел дипломатично исчезать.

    Безусловно, это описание очень подходило Незнакомцу.

    Тот нахмурился.

    — Вы хотите назвать меня, как кота? Вам следует знать, что я терпеть не могу этих животных, да и мое расположение нельзя завоевать объедками со стола, милостиво сброшенные с тарелки, госпожа "Габриэль".

    Сиси взяла со стола бокал с шампанским и пригубила. Рука ее дрожала, искрящееся вино не могло успокоить нервы. Разве она оскорбила его? Впрочем, какая разница? Это всего лишь анонимный флирт. Из-под маски можно сказать все, что угодно.

    Дерзко взглянув на него, Сиси поддразнила:

    — И какова ваша цена, загадочный Незнакомец?

    Незнакомец наклонился и прошептал ей на ухо:

    — Вы целиком, милая, и на меньшее, я не согласен.

    Ее тело затрепетало: она, словно вынырнула из глубины. Умудрившись выдавить смешок, Елизавета попыталась вернуться к легкому обмену шутками, чтобы обрести хоть какой-то контроль над ситуацией.

    — Если хотите знать мое мнение, так большинство мужчин из общества живут, как бродячие коты. Спят целыми днями, гуляют ночами, дерутся за мышей и женщин. Их превосходный мех очень важен для них, они равнодушные отцы и невнимательные любовники.

    Незнакомец склонил голову набок и улыбнулся, как кот, широко и неторопливо.

    Она заметно нервничала, и этот взгляд не сулил пощады.

    — Совсем напротив милая. Я очень, очень внимательный любовник, — промурлыкал он.

    Да помогут ей небеса, она пропала! Может быть, виновато шампанское. Может быть, ее наряд. А может, его близость, от которой останавливается сердце, исходящий от него жар или слабый аромат дорогого мыла, хорошей шерсти и мужской кожи. А может быть, это ее желание почувствовать себя любимой, пусть даже только на одно мгновение. Что, если это ее единственный шанс?

    — Докажите, — подзадорила его Сиси.

    В следующее мгновение его рука подхватила ее под локоть, и Незнакомец в отчаянной спешке повлек ее сквозь костюмированную толпу к открытым дверям на площадь.

    Он не произнес ни слова, как и Сиси, хотя и знала, куда он ее ведет и что намерен сделать, когда они туда доберутся. Следовало отказаться или вырваться, нет — бежать прочь до того, как она совершит что-нибудь, о чем потом пожалеет, но Елизавета шла с ним по освещенной факелами дорожке.

    Они дошли до небольшого павильона, расположенного у моста через реку.

    Незнакомец отпустил ее на минутку, чтобы схватить ближайшие факелы, вытащить их из земли и швырнуть в реку, где они и погасли с протестующим шипением, оставив парочку в глубокой бархатной тьме.

    Незнакомец тотчас же оказался рядом, невидимый, его руки обнимали Сиси, его рот, голодный и требовательный, впился в ее губы. Она отвечала на поцелуи, их языки боролись и сплетались, словно она делала это тысячу раз, словно давно привыкла к сексуальным приключениям в темных садах.

    Он оторвал ее от земли, все еще целуя, и понес в павильон. Ей было слишком хорошо, чтобы останавливаться, и Елизавета покорилась, прижимаясь к его твердому телу, ощущая его вожделение, позволяя ему разжечь свое собственное желание.
Когда они вошли, какая-то ночная птаха испуганно вскрикнула и улетела в ночь, громко хлопая крыльями.

    Елизавета ахнула, не сомневаясь, что они попались, но Незнакомец прильнул к ее губам, уложив на обитую мягкой тканью скамью.

    Святые небеса, только на прошлой неделе она пила чай с фрейлиной на этой самой скамье. Во вторник? Сиси не могла вспомнить с кем именно, да и какая разница? Незнакомец уже расстегивал пуговки на ее костюме, обнажал ее тело, подставляя его прохладному ночному воздуху и сухому возбуждающему теплу своих ладоней.

    Он целовал ее и, ее руки запутались в ткани его рубашки, притягивали его ближе, ближе, Сиси жаждала большего. Его рот такой горячий, такой чувственный, она не могла представить ничего более восхитительного, чем этот поцелуй. Елизавета бы не смогла перестать целовать его, даже если бы захотела. Он ее одурманил, опьянил и околдовал.

    Незнакомец скользил губами по ее шее, расстегивая жемчужные пуговки, чтобы добраться туда языком и зубами.

    Сиси с трудом поспевала за ним, теребя неопытными дрожащими пальцами его галстук, пытаясь раздеть его, пока он проделывал это с ней.

    И наконец, сдалась со вздохом, когда Незнакомец распахнул полы ее костюма, отодвинул в сторону тонкую шелковую тунику и втянул в свой жадный рот ее напрягшийся сосок. Это вытеснило остатки ясных мыслей из ее головы. Она хотела его, его всего, и прямо сейчас.

    Пусть Незнакомец пользующийся дурной славой повеса, проделывавший это тысячу раз с тысячью женщин, но сейчас он принадлежит ей. И только ей, весь целиком. Сиси чувствовала прилив сил, распаляющий желание, она извивалась под ним, стонала и бормотала непристойности.