Медвежья халява

- Маньк, ты забор-то не заслонила?
- Да не заслонила, маманя, успокойтесь.
- Да нечего и успокаиваться. Мне с вечеру не соснуть, а тут ночью еще такие приключения! Видать ли яблони-то с дороги?
- Да, видать! Беленые ж они.
- А ну как гости-то еще и слепы?
- Ой, маманя! Вы еще врача ветеринарного им пригласите. С каплями. Глазными.
- А и то. Хучь хозяин, а все ж какая-никакая животина. Вон, надысь в ящике-то про тигров показывали президента и еще энтого, Люськиного любимца.
- Микельанжелова?
- Да какого Микельанжелова?! Энтого, что средь льдин голубицу свою телом согревал.
- А...еще сказывали - русский он по крови.
- Да ну?!
- Аха. Святой истиный крест.
- Вертится он у меня на языке, да память отшибло, как у Шварца.
- Какого еще Шварца?
- Ну того, который Адольф...тьфу пропасть, вот нечисть-то не к ночи помянута.
  Ну, точно быть сегодня на ночь приключениям...Слышь, Маньк!
- Ну, чё?
- Ты фонарь-то красный повесь. Им сподручней будет на фонарь-то идтить. А то опять нам всю ограду изломают, да и разбитая я словно колода буду после энтого цельный день. Скорей бы уж соснуть хоть с твоими таблетками.
- Какой такой еще красный фонарь?! Вы в своём уме?!
- А чё?
- Да, то, фонари-то красные знаете на какие дома вешают?
- На какие?
- На такие, что срам вслух и произносить. Пойду ко я кобеля к дедовой избе на гору навяжу. А то как бы не слопали его вместе с яблоками.
- Ой, Манечка, да ты гляжу совсем от одиночества одурела. Где ж это видано, чтобы медведя собак кушали?
- А при чём тут это? С ними ж и волки могут быть. Лето-то нынешнее какое, сами знаете. Поди в лесу и волки уже с голоду дохнут.
-Ну, поди, дитятко, навяжи. А ночью-то особо, гляди, не разгуливай!
- Да чё уж тут. Разгуливай - не разгуливай. Кобели-то в деревне остались которые только на четырех лапах. Остальные все с утра в стельку пьяные. Не до девок им!
- Эх, доча, доча. Вот дожила-то я. Медведя по яблоки на деревню ходят. Мужики пропили самих себя, детей, внуков. Адольф учит наших царей уму-разуму. Эх!

Старуха в сердцах захлопнула старую скрипучую дверь. По пустынным улицам деревни, средь заколоченных домов, раздавался унылый собачий вой. На небо неспешно всплыла луна и осветила заброшенный деревенский сад. Яблоки собирать было не для кого. Оставшаяся в девках подурневшая и состарившаяся Манька, охающая и крехающая бабка, да алкоголики-соседи. Мужа, отца, сына и брата кости давно уж сгнили на деревенском кладбище. Всех до срока забрал зеленый змий, проклятущий.

Вскоре с бутылкой в руке вернулась и Манька, посмотрела на луну, запрокинула назад голову и жадными крупными глотками осушила пол-бутылки, припрятав остатки на утреннюю опохмелку. Постояла еще на пороге, оглядывая тоскливым нетрезвым взором белеющие в темноте сада яблони. Под тяжестью плодов они склонили ветви до самой остывающей к зиме земли. Манька тяжко вздохнула, и вдруг,  взвизгнула и разрывая деревенскую тишину пропела громко внезапно сочинившуюся похабную частушку про яблоки, медведей, кобелей, Арнольда Шварценегера, Леонардо Ди Каприо, тигров, волков и прочих значительных персон. Но тут вдали послышался медвежий рёв.
- Идут. Хозяин с хозяйкой. Ну, мишки, не поломайте тут хозяйство Машке, растудыт вашу мать!
Не смазанная старая дверь дома еще раз скрипнула и со скрежетом затворилась.

А медведи, осторожно ступая, обнюхивали воздух, шли на белеющие в темноте яблоневые стволы и долго-долго потом лакомились яблоками.