Джон

Как же давно это было… полвека назад. Да вот вдруг вспомнилось.
До сих пор от восторга замирает  сердце — будто только сегодня вечером в моих ладонях дремал живой комок рыжего пуха.

— Ребята, можно он побудет у вас, нам уходить надо? — в дверь нашей крохотной комнатки в коммуналке постучала соседка Нина. Я открыла,  и тут же нечто тёплое, величиной с крупную морскую свинку ( или небольшую кошку) очутилось в руках. Невольно прижала Это к груди, вопросительно глядя на Нину.
Оказалось, что их с Костей пригласили в гости, дело было накануне Нового года, и, выходя из парадного, они в буквальном смысле наткнулись на крохотного рыжего щенка у дверей. Почти засыпанного снегом, спящего.
Куда девать? Не бросать же, погибнет.
Потому и принесли к нам с Олегом. Знали, не откажем, приютим.

Мы  были женаты меньше года, случались меж нами и разногласия. Но оба мечтали завести собаку…
Так что щенок  был принят безусловно.

Гуляли в гостях Нина с Костей два или три дня, не помню.
Но все это время собачий детёныш  провёл в тепле, был накормлен и обласкан. Короче, практически не сходил с моих рук. Видимо поэтому запомнил их и меня, мой запах и голос.
Имени у него тогда ещё не было, я называла его «малыш» и «рыжик». Отроду ему было, думаю,  три-четыре недели.

Вернувшись домой Нина с Костей забрали звереныша и считались его хозяевами.
Однако предполагаю — Джон думал иначе. Да, его назвали Джоном. Кормился и спал он в комнате хозяев.
Но!....

Старинный дом на Кропоткинской, огромная квартира на шестом этаже, двадцать с лишним человек соседей.
Наши восемь метров…
Широченный  и длиннющий коридор с поворотами — по нему соседский дошкольник гонял на трехколёсном велосипеде. И носился Джон!
Про дежурство и уборку этой коммуналки промолчу, вспоминаю как страшный сон.
Интересно другое. Джон подрастал, учился жить среди людей и прекрасно разбирался в них. Одних сторонился, других игнорировал — тот ещё характер. Когда не был заперт в хозяйской комнате в отсутствии Нины с Костей, то шёл к нам с Олегом.

Если нас не было дома, то в знак владения территорией за  этой дверью, на коврик перед ней ложилась кучка. Дверь тоже неоднократно помечалась.  Такое признание  нашего присутствия  в его жизни продолжалось несколько месяцев, пока зверь не подрос и не научился правилам общежития.
Я же смиренно убирала за ним, понимая и принимая произошедшее как знак высочайшей симпатии.

Джон открывал свою дверь лапой и выбегал в коридор, нашу дверь открыть так же он не мог.
Я тогда училась в аспирантуре, много времени проводила дома: читала, писала, обрабатывала данные лабораторных опытов.
И откликалась на стук собачьего хвоста по двери или царапанье лапой по ней.

Неспешно, с высоко поднятой головой и задранным хвостом, в комнату входил Пёс. Его выдержки хватало на пару минут, а потом он начинал  вертеться на месте, подпрыгивать и взвизгивать. Иногда писался «от чувствс «.
Я садилась в низкое кресло или просто на корточки… и мы млели оба от ласковых прикосновений и нежных объятий.
Я шептала ему в ухо, какой он красавец и умничка, а он, лизнув в нос, задрёмывал под тёплыми руками. Ребёнок, что с него взять…

У Нины с Костей была своя жизнь, теперь думаю, немного странная, тогда не зацикливалась, своих забот полно.
Им было  примерно от двадцати пяти до тридцати лет.
Их  очень часто не бывало дома и днём, и по вечерам. И тогда Джон был весь наш.

Днём с Джоном  часто гуляла я. Надо  напомнить, что  в те времена ( не знаю, как ныне) в районе улицы Кропоткинской было много иностранных представительств, разных посольств. За ажурными воротами или рядом с ними скучала охрана. И мы с рыжим псом становились для них развлечением.

Однажды за металлическим забором на лужайке у дома мы увидели двух чёрных такс и остановились понаблюдать.  Бывший рядом с ними человек подошёл к нам и спросил, какой породы мой пёс.

Посмотрите на фото — таким рыжим и ещё рыжее был Джон!
И я честно ответила — помесь волка с лисой. Размером действительно с волка, весом, предполагаю, тоже.
А улыбка на лице, то есть морде, почти человечья. И взгляд, проникающий в душу.

Тогда, в начале 70-х не сыпали столько отравы зимой, снег даже в центре города оставался чистым, и в сквере напротив нашего дома мы с Джоном валялись от души.
Я молодая, он — ребёнок, энергию девать некуда. И наперегонки бегали, и в догонялки! Нам было совершенно безразлично, как мы смотримся со стороны, и что о нас подумают прохожие. Да пусть думают, что хотят. А у нас радость и веселье через край!

Весной и летом по вечерам мы гуляли  втроём, когда Олег приходил с работы. Брали с собой пару небольших мячей.
То-то игрища начинались!
Мы с Олегом выбирали переулок потише, где не было машин. Расходились на несколько десятков метров и бросали друг другу мячи. А Джон носился между нами, хватал их  на лету!

Если в переулке находились посольства, то охранники принимали живое участие в наших играх, подбадривали пса, хлопали в ладоши за каждый удачный прыжок.
Короче, удовольствие получали все. А нас с Олегом просили приходить к ним почаще. Тоскливо же стоять столбом целыми днями.

Так прошёл почти год. Джон вырос, заматерел и стал необыкновенным красавцем.
Описанной выше идиллии не было бы конца…
Но все хорошее когда-то кончается, и Джон не был нашей собакой. Хотя чувствовала,  что меня он очень любил.

Приближался очередной Новый год. Не знаю, почему Нина с Костей, снова  уезжая в гости, не оставили Джона дома. Предполагаю, хотели показать своим друзьям, какое чудо у них живет.
Как потом они рассказывали, Джон  потерялся где-то в переулках недалёко от Павелецкого вокзала. Испугался петард или салюта и сорвался с поводка. Так ли не так было, правды не узнать. Хозяева пса поддавали прилично.
Что ж гадать…
То было в новогодние дни.

А осенью, в октябре, мы с Олегом переехали в новую квартиру. В район Павелецкого вокзала. Столько времени   прошло со дня потери собакина, а я все  выискивала глазами рыжего пса в толпах людей и в стаях бродячих собак, коих тогда встречалось немеряно.

Представляю, как выглядело со стороны, когда в битком набитом автобусе раздался мой вопль: «Джон! Джон!»
Ни выйти, ни остановить автобус… я бессильна что-либо сделать.
Я увидела его — не сомневалась ни секунды — в стае дворняг, переходивших улицу. И заорала на весь автобус….
Выскочила на следующей остановке, помчалась назад… где там…  Рыжей листвы под ногами было море. Рыжий пёс  исчез как и не было…

Сегодня долго рылась в интернете, очень хотелось узнать — какого же роду-племени на самом деле был тот незабываемый собакин.
Нашла похожие фото. Вряд ли Джон был чистокровной карело —финской лайкой, скорее метисом. Но какая нам и мне лично была разница, если спустя столько лет я помню его.
 Он, конечно, давно гуляет по радуге.
Кто знает, может там встретятся ему наши Громушка и Чарлуша.
Легкого дыхания и быстрого бега им…. а я буду и дальше помнить…


Фото из интернета
Без автора



Ноябрь 2022 г .