Рыжие

 Говорят, что самая трудная фраза - первая. Ну, это для Чехова. Он же - гений! А для таких, как я, самая сложная строка - последняя. Никогда не знаю, пора уже затормозить, или еще чего-нибудь добавить? Прикончить главного героя, чтобы перестал мучиться сам и читателей прекратил мучить или оставить его в живых, пусть еще пострадает?

 Вот и сегодня такая же история. Знаю, как начать. Знаю, что с участниками событий случится. Но понятия не имею, кто из них выживет или не выживет, а если выживет, то где. Короче, если Вам концовочка не понравится, я не виновата. Не знаю я, чем вся эта коллизия разрешится. А началась эта история так:

 Был поздний летний вечер с оглушающим звоном цикад. Черные силуэты летучих мышей метались на фоне темно-синего неба. Листья глицинии безвольно повисли в жарком воздухе, с горестной надеждой заглядывая на балкон. Хозяйка балкона, и глицинии тоже, также безвольно, как листья глицинии, сидела на порожке своего балкона и столь же горестно, как многострадальная лиана, обвисла всеми своими членами. Только правая рука Жанны сохраняла некое подобие жизни, удерживая тонкую сигарету между указательным и средним пальцами с идеальным маникюром, сделанным в салоне Нази вчера вечером. Жанна смолила "Кент" из синей пачки. На пачке светилась угрожающая надпись "Курение убивает" и смутно проглядывала картинка с какими-то кошмарными подробностями рака легких.

 Но Жанна, это имя хозяйки балкона и глицинии, уже лет пятнадцать выкуривала за день по две пачки убивающих сигарет и не верила их заверениям в скорой и мучительной смерти. Сейчас она умирала от жары и скуки. И это состояние отнюдь не способствовало желанию что-либо делать. Плевать ей было на то, что глицинию надо бы полить. И пополам ей было то, что она за целый день не сделала ничего. Ничего вообще. Даже постель не застелила утром. И чашки после выпитого кофе не вымыла. Семь чашек за день. И что теперь, повеситься со стыда? И параллельно ей то, что сосед из дома напротив разглядывает её в морской бинокль. Жанна делала вид, что не замечает его. И продолжала сидеть в расслабленной позе в полураспахнутом пеньюаре. В конце-то  концов, она у себя дома и стыдиться ей нечего. Это пусть ему будет стыдно перед женой и детьми. Впрочем, ему тоже было явно пофиг. Он тоже умирал от жары и скуки в этом пыльном городе с прожаренными стенами домов, а детей и жену он, как хороший отец и муж, отправил на лето на дачу, за город, к бабушке, в ближние горы.

 Жанна глубоко втягивала дым, задерживала его на несколько мгновений в легких,  ожидающих обещанных синей пачкой ужасов, и выпускала тоненькой струйкой сквозь губы, сложенные в поцелуй. Жанна знала, что выглядит секси. Но в свои неполные тридцать два года уже устала от секса с партнером, предпочитающим гостевой брак стабильным и узаконенным отношениям. Ей опять хотелось иметь штамп в паспорте, хотя, если бы она была поумнее, ей хватило бы прежнего опыта семейной жизни, от которого у неё остались дерзкий и нахальный сын-подросток, горечь обиды на измены бывшего мужа и бывшая свекровь, не желающая мириться с их разводом и постоянно вмешивающаяся в личную жизнь Жанны. И это постоянное присутствие в жизни бывшей свекрови было единственной причиной того, что Жанна не настаивала на заключении брака с Зурико. С её любовником, живущим со своей мамой, и значит, его мама может стать такой же сверхдеятельной свекровью. А иметь двух свекровей - это, согласитесь, не подарок судьбы. Хотя, если вдуматься, от свекрови тоже может быть польза. Вот как сейчас, например. Если бы не любвеобильное сердце Мзекалы, бывшей свекрови, Никуша, обожаемый сыночек, сейчас бы проедал мозг своими претензиями ей, Жанне. Однако, Мзекала, слава тебе Господи, имеет дом в Бакуриани, куда и вывезла всех своих внуков, а их у неё трое. При этом Никуша самый старший и самый любимый внук. И Мзекала затащила его посулами о полной и безраздельной свободе к себе на свежий воздух и натуральные молочные продукты. Жанна бы и сама туда с удовольствием укатила от этой немыслимой жары, но там сейчас отдыхает и бывший муж со своей новой женой, уже третьей по счету.

 В общем, Вы поняли, Жанне было из-за чего курить, хандрить и быть разочарованной. Вот она и сидела в одиночестве. Без слез, но в печали. Вечер давно скатился в ночь. Сосед из дома напротив убрал бинокль и отправился спать. В темной яме двора прекратились шорох покрышек и перемигивания фар. В темном небе стали незаметны мелькания летучих мышей. Из-за острого шпиля манташевских конюшен показалась бледно-синюшная луна. Жанна допила холодный кофе, запахнула халат и потянулась к следующей сигарете. Огонек зажигалки вспыхнул и осветил лицо и руки Жанны, спутанные листья и ветви глицинии и ярко засветившиеся глаза кошки, вскарабкавшейся по лиане до балкона. Жанна испуганно вскрикнула и выронила зажигалку.

 Кошка мягко спрыгнула с ветки на балкон, изогнулась и заурчала. Кошка была рыжая, пушистая и очень милая. Она осторожно подошла к Жанне и потерлась о её ноги. Жанна, обычно очень брезгливая, неожиданно для себя протянула руку и погладила кошку по шелковистой спинке. Кошка заурчала громче и запрыгнула Жанне на колени. Жанна засмеялась и стала гладить кошку за ушком, по мягкому животику, под челюстью. Кошка прикрыла глаза и свернулась калачиком. "Ну, так и быть, теперь ты будешь наша кошка. Имя придумаем завтра. Перед походом к ветеринару, а теперь идем кушать, умываться и спать", - Жанна подхватила кошку под брюшко и внесла в квартиру. Кошка с удовольствием съела предложенную сосиску, без сопротивления и воплей выдержала душ и завертывание в полотенце и, сладко зевнув, удобно расположилась посередине кровати. "Ну, ты, наглая," - Жанна попыталась сдвинуть рыжую бестию к краю, но кошка выпустила когти, зашипела, переползла на подушку и сделала вид, что спит. Жанна тихонько чертыхнулась и, взяв подушку с кровати сына, легла ногами к кошке.
               
 Где-то под утро Жанна почувствовала горячее дыхание у себя на лице. Спросонок она не сразу вспомнила о своем вчерашнем обретении. Открыла глаза и закричала от ужаса. Прямо перед её лицом сидела рыжая кошка. Синие глаза кошки сияли неоновым светом. Пасть была широко распахнута. Из пасти высовывался длинный узкий ярко-синий язык, похожий на длинный и узкий язык синего пламени. Кошка пристально смотрела прямо в глаза Жанне, а язык вытягивался всё сильнее. Жанна попыталась отползти в сторону, но поняла, что не может пошевелиться. Жанна закрыла глаза, думая, что видит это всё во сне. Но жар становился нестерпимым. Еще мгновение и Жанна почувствовала прикосновение к своим губам раскаленного языка кошки. Жанна, теряя сознание, сползла с постели, распахнула стеклянную дверь и выпала на балкон.

 Наутро сосед из квартиры в доме напротив по непреодолимому желанию навел свой бинокль на балкон привлекательной рыжей соседки.

 Увиденное заставило его выронить бинокль. Он растерянно потер глаза, виски, щеки и решился сделать анонимный звонок в полицию.

 Полицейский патологоанатом через полчаса констатировал смерть от удушья. Никаких следов пребывания в квартире умершей кого-либо не было. Полицейские опечатали входную дверь, погрузили труп в труповозку и укатили на своей серо-синей машине без малейших мыслей о причинах случившегося.

 Сосед, кстати, его имя Автандил, Авто по-домашнему, запахнул на животе полосатый халат, бережно отложил в сторону бинокль, вздохнул и отправился к себе на кухню, пить кофе. Соседку ему было жалко, - "Красивая девка была, ничего не скажешь. А что с ней случилось, потом от соседей можно будет выяснить", - констатировал он и отхлебнул из любимой чашки кипяток. Раскаленный напиток обжёг гортань. Авто закашлялся, схватил стакан с холодной водой из-под крана и залпом осушил его. Настроение пропало окончательно.

 Целый день он маялся животом. Диарея и тошнота, хоть и в легкой форме, не позволили ему в этот день выехать, как он ранее обещал, к своей семье в Цодорети. Вечером он, обессиленный жарой и вынужденной диетой, расположился с биноклем у окна. Лениво обводя взглядом окна соседних домов, он заметил хорошенькую рыжую головку на балконе второго этажа рядом с балконом так внезапно скончавшейся Жанны. Личико рыжей девушки было удивительно похоже на лицо Жанны...     "Что за черт!" - подумал он удивленно, потом решил, что это приехала сестра покойной и зашла к соседям, боясь оставаться одна в квартире Жанны.

 Девушка была чертовски привлекательна. Огненно-рыжая, синеглазая, грудастая, с тоненькой талией... и шелковый комбинезон такой, что, если не разглядеть, то догадаться можно, до чего же хороша. Автандил протер запотевшие окуляры и стал внимательно изучать девушку. Она, не замечая его, сидела в кресле-качалке, поджав ноги и свернувшись, словно котенок. Гибкая фигурка уютно поместилась на широком сиденье старинного деревянного кресла. Кресло мерно покачивалось. Рыжая девушка закинула руки за голову, встряхнула роскошной гривой и засмеялась, сверкнув белоснежными острыми зубками.

 Автандил опешил от неожиданности. Если это сестра покойной, то как она сейчас может смеяться? И чему? На балконе она была одна. Хозяйки квартиры, старой Норы, не было видно даже в глубине комнаты. Да и не станет Нора в такой день отпускать шутки! Нора вообще не имеет чувства юмора. Автандил опустил бинокль и задумался: "А как эта девица попала к Норе? Нора-то уже неделю как уехала к родственникам в Аджарию". Автандил своими глазами видел, как племянник Норы усаживал её в свой лексус и укладывал в багажник кучу сумок и пакетов. Авто еще тогда решил, что Нора до конца лета отправляется гостить.

 Автандил снова навел бинокль на балкон Норы и буквально остолбенел. Рыжая красотка стояла на перилах балкона в совершенно непринужденной позе, потом потянулась всем своим стройным телом и, легко оттолкнувшись длинными ногами, перепрыгнула, словно перелетела, на балкон покойной Жанны. Сверкнув улыбкой, она помахала рукой Автандилу и послала ему воздушный поцелуй. Он ошарашенно смотрел на невероятное поведение прелестной незнакомки и чувствовал стекающий по спине холодный пот. "У меня глюк от жары", - решил он, - "Срочно надо в душ, а утром, спозаранку, еще до рассвета, надо ехать в Цодорети. Эта жара, точно, сведет с ума".

 Он отшвырнул бинокль на диван и кинулся в душевую. А когда, посвежевший после холодного душа, снова вышел на свой балкон и взглянул на злополучный дом напротив, то не увидел уже никого ни на балконе Норы, ни на балконе Жанны. Бинокль брать не захотелось и он лениво облокотился о перила, бесцельно оглядывая затихающий к ночи двор.

 Несколько мгновений спустя он заметил около своей машины мелькнувшую тень кошки. Потом, опять около своей машины, увидел детей Мананы, соседки из другого крыла его дома. Дети о чем-то шушукались. Автандилу это не понравилось и он грозно крикнул им, чтобы они отошли от его драгоценной мазды. Сын Мананы, Авто все время забывал его имя, хотя мальчик учился в одном классе и дружил с его отпрыском, в общем, этот мальчик крикнул в ответ, что они ничего плохого не делают, а просто подобрали кошку, очень красивую, рыжую и пушистую. "Это не Ваша?" - уточнил вежливо мальчишка и, получив отрицательный ответ, сказал, что попросит маму взять её себе. Несколько минут спустя из окончательно потемневшего двора Авто услышал громкие вопли Мананы и её детей по поводу кошки. Вопли продолжались довольно долго. Потом все стихло и только цикады устроили вновь свой монотонный концерт. Авто посмотрел на звездное небо, удивился тому, как близко, кажется, висит одна звезда. Звезда повисела немножко и стремительно сдвинулась к северу, снова зависла на несколько мгновений и устремилась к востоку. Автандил с удивлением наблюдал за странной звездой. Звезда прочертила на небе квадрат, замкнув свое движение в той же точке, где Авто заметил её, и зависла надолго, изредка испуская яркий неоново-синий луч света к земле. Авто попытался вспомнить азбуку Морзе, которую учил классе в пятом, когда мечтал стать мореходом, но ничего не вспомнил. А неизвестная звезда посылала свои сигналы кому-то на земле. И это были не сигналы SOS, их Авто помнил - «три точки — три тире — три точки». Автандил еще понаблюдал за неизвестным объектом, подумал, что это, "наверное, какой-то навигационный спутник над аэропортом или спутник связи, что-то для 5G, а может и американцы с турками что-то в своей НАТО запустили, короче, мало ли какую чертовщину сейчас в небо не запускают", и отправился спать с твердым намерением выехать рано утром к жене и детям.

  Раннее утро не внушало особых надежд и радости. Город не успел остыть за ночь. Его стены излучали тягучие тепловые волны. И мысли на этой немыслимой жаре были тоже тягучие, почти неподвижные, как вареная сгущенка в его раннем детстве. Авто глубоко вздохнул, захлопнул окно и балконную дверь, включил кондиционер, который всегда выключал на ночь, опасаясь простуды. Поток живительной прохлады, веяние зимнего дня, дуновение морского бриза, детские мечты о покорении Антарктиды и Ушбы - кондиционированный влажный воздух оживил Авто, теперь он мог думать, шевелиться, вспоминать.

 Но вспоминалась только эта проклятая сегодняшняя ночь.

 Автвндил всю ночь ворочался на липкой простыне, несколько раз вставал под прохладный душ, после душа забывался коротким сном и почти сразу просыпался. Снилось ему одно и тоже. И этот сон, поначалу даже приятный, под конец вызывал сердцебиение и холод внизу живота. Ночной кошмар возвращался к Авто раз пять-шесть и это было мучительно. Поэтому уже в четыре часа утра Автандил понял, что больше не ляжет спать, а выпьет чашку кофе и поедет к семье. Он заварил кофе по-турецки, сел у окна и стал вспоминать ночной кошмар, пытаясь понять, что могло его вызвать.

 Сон был без него, Авто. Ему снилась рыжая незнакомка, похожая на покойную Жанну и на кошку. Девушка сидела на краю парапета на набережной Куры, сосала из док-пая сгущенное молоко и предлагала эту сгущенку всем проезжающим мимо. Но никто не останавливался и она сама слизывала сгущенку и вновь предлагала проезжающим, и вновь никто не останавливался. Так она вылизала целую упаковку, выбросила её в мутную реку и пошла по парапету танцующим шагом. Это было почему-то не странно и не страшно. А потом она поворачивала резко лицо к реке, взмахивала руками и летела над водой, превратившись в изумрудно-синее пламя, обдающее всё вокруг таким сильным жаром, что начинал плавиться мост Вахушти. Потом в его сне этот мост с грохотом обрушивался в воду, Кура вздымалась до облаков и синее пламя с шипением и треском исчезало в вздыбившейся реке. На этом месте он просыпался в холодном поту и с тахикардией, несколько минут приходил в себя, потом на ватных ногах шел в кухню, жадно глотал воду из крана, но вода была теплая и не утоляла жажду. Он заходил в душевую, обливался тепловатой водичкой и, не вытираясь, как был нагой и мокрый шел к балкону. Легкий горячий ветер с Куры мгновенно сушил его тело и Автандил снова ложился на раскаленную постель, ворочался, вздыхал, кряхтел, чесался, чертыхался, стонал, проваливался в сон и снова, и снова, и снова видел всё тот же кошмар...

 Сон и в яви тревожил его. Авто теперь не мог понять, видел ли он рыжую девушку после смерти Жанны. И если он её реально видел, то неужели она реально прыгала с балкона на балкон? Впрочем, расстояние между балконами небольшое. При желании и он вполне мог бы перепрыгнуть, но ходить по перилам?!... Автандил всмотрелся в окна Жанны, но там никого не было. Плотные коричневые шторы уныло закрывали внутренность квартиры. Балкон был пуст. На широких деревянных перилах стояла забытая кофейная чашка из сервиза с именем Мадонна. У него в серванте стоял такой же сервиз, подарок родителей жены им на свадьбу. Мать и жена тряслись над этой посудой, а Жанна небрежно оставляла свои чашки повсюду, где заканчивала пить свой кофе или чай. Он вздохнул, вспомнив свой испуг, когда увидел умершую соседку. Так он и не узнал, что с ней случилось, а ехать уже пора.
 
 Тем более, что жена Авто, Эка, уже телефон оборвала, что называется, своими вопросами, претензиями и просьбами. "Черт, совсем забыл", - выругался Авто, - "Куда я собрался ехать? надо же на рынок сначала. Где этот чертов список? Кажется, на холодильнике. Нет, в серванте; точно, рядом с мадонной. Ага, вот он". Авто с облегчением вздохнул и стал перечитывать список необходимых покупок. Этот список начала писать Эка перед своим отъездом, вроде как не успела купить, но Авто знал, что она специально не стала на это тратить свои деньги, решив сберечь их на какие-нибудь побрякушки для себя или своей сестры. Авто хорошо изучил за двадцать лет тактику своей дражайшей половины, но не мешал ей тратить деньги по своему усмотрению. В конце концов, это позволяло и ему тоже действовать также. В том смысле, что Эка не имела права требовать у него отчета о потраченных деньгах, хотя он почти не зарабатывал.

 Их семья уже лет пятнадцать жила за счет сдачи в аренду квартиры родителей Авто в Батуми (сами родители все эти годы жили в доме зятя в Гонио, благо зять порядочный человек и претензий к Авто не предъявляет). Деньги, конечно, небольшие, но жить вполне прилично можно. Можно было бы, если бы не куча хотелок жены. Удовлетворить безразмерные потребности Эки немного помогала  пенсия её русской бабушки. Бабушка Надя жила в семье своего сына на полном пансионе, а свою карту ВТБ, куда поступала пенсия, отдала Эке, как старшей внучке,  для того, чтобы Эка получала раз в квартал рубли, обменивала их на лари и, оставив себе примерно треть, передавала оставшуюся сумму своему отцу. Но после пары раз, когда отец сказал Эке: "Ах, оставь ты эту мелочь себе! Детям конфеты купишь". Эка с тех пор просто прикарманивает всю бабушкину пенсию, тратя её на свои личные желания. А все потребности семьи обязан обеспечивать Авто.  И это было бы не под силу ему, но он умел извернуться. То потаксует немного, подвозя слишком сильно затоварившихся покупательниц с рынка, то с вокзала подвезет какого-нибудь глеха, решившего самостоятельно продать плоды со своего огорода, то на бирже пристроится и найдет шабашку какую-нибудь не слишком обременительную, благо внешность у него вызывающая доверие и симпатию. Об этих подработках Авто не рассказывал жене. У мужчины должны быть свои деньги в кармане. И вообще, чем меньше женщина знает о делах своего мужа, и его доходах тоже, тем крепче любит.

 Ради этой своей любящей и любимой женщины Авто сегодня будет страдать на жаре...  Авто вынужден задержатся в городе, потому что список, оставленный Экой и дополненный ею по телефону, требовал исполнения. "Ну, что же, придется ехать в самое пекло", - понял Авто, - "сопротивление бессмысленно и бесполезно. Рынок начнет работу только через два часа. Можно поспать еще".

 Авто решил не выключать кондиционер в надежде, что прохладный воздух не даст вернуться ночному кошмару, накрылся с головой простынёй и провалился в сон. Спустя час он пробудился, чувствуя удушье. Он открыл глаза, с трудом распутался из обмотавшей его простыни, сел, с трудом переводя дыхание, осмотрелся вокруг, еще не очень понимая, что с ним случилось, и с удивлением увидел рыженькую хорошенькую кошечку с яркими синими глазами. Кошечка терлась боками о балконную дверь, пытаясь войти в комнату.

 "Интересно," - вслух произнес Авто, - "ты как сюда попала? Третий этаж, почти двенадцать метров, даже ты не допрыгнешь... Хотя, если ты по сосне поднялась, а потом сюда с ветки спрыгнула... Надо будет вызвать озеленителей, пусть спилят ветки со стороны дома, а то, ведь, и воры могут также залезть в дом. Это ты, лапочка, молодец, подсказала," - и Авто зябко кутаясь, в комнате было уже не больше шестнадцати градусов Цельсия, выключил кондиционер, включил телевизор и после этого открыл дверь на балкон, впуская кошку. Жар раскаленного города ворвался в комнату. Кошка урчала и не спешила входить. Авто подхватил её под мягкое брюшко и захлопнул дверь. "Ты мне это, не напускай тут снова жару, а то мне никаких денег не хватит платить за электричество" - проворчал он ласковым голосом, сам от себя не ожидая такой симпатии к кошке.
 
 Кошка спрыгнула на пол и стала тереться о его ноги. "Ну, и что прикажешь с тобой делать?" - Авто удивленно смотрел на виражи кошки и почесывал спину. Кошка выгнулась, потянулась, вздернула пушистым хвостом и прошествовала на кухню. "Ясно, покормить тебя надо," - усмехнулся Авто, - "И чем? Корма для тебя не заготовлено. Хинкали будешь? Вчера варил. И я с тобой за компанию пожую. Это тебе. Пробуй. А себе, с твоего позволения, я их поджарю". Кошка удовлетворенно коротко муркнула и принялась за хинкалину, придерживая её лапкой. Авто поджарил себе полную сковороду хинкали, сбрызнул их винным уксусом, густо посыпал перцем и, посматривая на кошку, стал есть. "Ну, как? Нравится? Я думаю. Это не какой-то фаст-фуд или буско ваше. Сам лепил. Из настоящего мяса фарш делал. Ну, как? Поела? Пора и честь знать. Мне к детям ехать надо. А ты иди, гуляй себе", - он небрежно ополоснул сковороду под краном, вытер руки кухонным полотенцем и позвал кошку в коридор, к выходу,- "Давай, давай, гуляй отсюда. Мне уже пора собираться". Кошка укоризненно посмотрела ему прямо в лицо, сверкнув синим пламенем нереально огромных глаз, и вышла в гостиную, запрыгнула в кресло и свернулась калачиком. "А, черт с тобой, буду выходить, вынесу", - проворчал Авто и стал одеваться.
                                                                                                                                                                                                                                                                               
Кошка лениво потянулась и что-то пробурчала себе под нос. Авто ошарашенно уставился на неё: "Это ты? Ты что-то сказала?" Кошка посмотрела на него с презрением, поудобнее улеглась и заурчала. В её урчании Авто послышалось: "М-м-м, ты плохо слышишь... Ладно, посмотрим по обстоятельствам..." Авто разозлился на наглое создание: "Это за спасибо? Немедленно выметайся!" Он схватил кошку за шкирку, распахнул дверь на лестничную площадку и вышвырнул кошку вон.  Кошка сделала кульбит, сказала: "Ладно...", - и величественно стала спускаться вниз. Авто опешил, встряхнул головой, решил, что послышалось, отряхнул руки, вытер их о брюки, закрыл дверь и продолжил сборы.

 Через несколько минут, радостно насвистывая невнятный мотивчик, Авто спустился во двор. На раскаленном капоте его машины лежала давешняя кошка, развалившись в небрежно-наглой позе. Авто сказал ей: "Брысь отсюда!" Кошка махнула хвостиком и сползла, как стекла, на землю, потерлась о ноги Авто и ловко запрыгнула ему на плечо. "Ладно, прилипала, отвезу тебя в деревню, пусть с тобой Эка возится. Она кошек любит. Видать, русские гены сказываются".

 Закупившись на Дезертирке в несколько заходов - рук не хватало на всё заказанное Экой - Авто с облегчением вздохнул, распрямив утомленную спину, захлопнул багажник, с наслаждением потянулся всеми суставами и быстро нырнул в салон машины, спасаясь от уличного шума, жара и суеты. В машине было раскалено всё - и сиденье, и панель, и руль. Авто завел двигатель и включил кондиционер, протягивая деньги, нервно посигналил сторожу автостоянки, чтобы тот быстрее двигался, расплатился, широко улыбаясь крупными губами и небрежно кивнув - он считал себя в этот момент истинным демократом и благодетелем плебса - он спустил за полчаса столько денег, сколько этот сторож не увидит и за неделю, но и сторожу он заплатил вдвойне. Преисполненный гордостью и распаренный знойным утром, Авто с самодовольной ухмылкой резко ударил по газам и решительно вырулил на еще не слишком перегруженный машинами и пешеходами проспект Церетели. Быстрая езда по лениво просыпающемуся городу и свежий воздух от кондишки бодрили не хуже ледяного душа. Авто наслаждался жизнью, но что-то смутно тревожило его сознание. И только у памятника Горгасалу понял, что в какой-то момент своей бурной торговой деятельности на рынке потерял рыжую кошечку, которую собирался подарить Эке. И это немного огорчило его, хотя, если подумать, радоваться надо бы этой потере. Подъехав к Гудвиллу, Авто решил зайти в магазин за каким-нибудь сувениром, безделушкой для Эки.

 Уютно пристроив на пустующей парковке свою мазду, Авто потянулся к бардачку за кошельком и сильно расстроился - денег в бардачке не было. Похлопав по карманам,                он убедился в отсутствии бумажника, вылез из машины и с угасающей надеждой стал рыться в пакетах с покупками. Кошелька не было. Авто растерянно оглянулся, плюхнулся на сиденье и задумался. Ехать к Эке без сюрприза и денег, это было чревато очередной вспышкой эмоций дражайшей половины, но не смертельно. Эмоции его ждут по-любому, Эка - великий мастер на изображение обид и огорчений. Проблема была в том, что ему потребуются деньги на возвращение в город, он, разумеется, залил бензин под завязку, но дорога туда-обратно и на пикник, обещанный детям, сожрет весь бензин, значит, потаксовать не получится, а заниматься какой-либо другой шабашкой по такой жаре не самое заманчивое дело. "Чёрт, придётся у Эки просить... Ладно, прорвусь, не впервой. И с детьми тоже... Они, точно, подарки ждут, а он такой: "Лучше твой подарочек - это я"

 
Продолжение следует...