После прочтения

А что во тьме?

Неоконченная концовка. Ее нужно было сделать именно такой, т.к. она воплощает подвешенное состояние, ощущение полной неизвестности и в то же время «свершённости» и бесповоротности случившегося. Неопределенность как финал истории. Не просто неизвестность неких фактов, а свершившаяся, наступившая неопределенность как состояние. Поэтому продолжения не будет.

Постепенное «скатывание» всего повествования во тьму – это не просто нагнетание атмосферы и не случайный эффект. Оно разворачивается по своей собственной структуре, начиная от первых намеков и отсылок, на первоначальном фоне кажущихся, возможно, незначительными и безобидными, а на фоне финала – уже слишком очевидными.
Первоначальная атмосфера (а для меня она прекрасна и комфортна) разрушается и уже никогда не восстановится в отличие от атмосферы тех произведений, где все можно героически исправить в последний момент. Но ведь тогда ощущение потери не будет настоящим, поэтому нет, никто в последний момент не исправит ситуацию.

Совершенно случайное начало. Никто не предвидел, куда зайдет процесс. Даже автор. В этом есть своеобразная ценность – последствия оказались действительно неожиданными, и сюжет не подогнан под изначальную концепцию, а развивался и определялся с ней вместе. Совершила по ходу создания много открытий для себя самой о том, что там произошло. И это сделало процесс создания незабываемым!

Небольшое, но очевидное несоответствие стилей изложения первых глав по сравнению с основной частью произведения можно было бы исправить, но, подумав, я оставила как есть по нескольким причинам. Во-первых, мне было интересно оставить свидетельство трансформации моего собственного восприятия этого текста и отношения к нему: история написания долгая, и в тексте сохранились «геологические слои» этого написания. Почему бы не сделать выбор в их пользу, если для меня это важно? Во-вторых, наложился географический и этнический эффект: действие происходит в государстве, представляющем собой лоскутное одело разных культур, и чем-то это все равно должно было проявиться в стиле текста. Этому же способствует и смещение акцентов с одних героев на других: двое первоначальных (Лада и Дрозд) так и остались чужими в той среде, которая ожидала их в последующих главах, они «стилистически» тоже не способны вписаться в другой образ жизни.

0% магии!
Признаюсь: я ее не люблю и считаю, что материальный мир гораздо таинственней, многогранней и неисчерпаемей. Поэтому задача сохранить потусторонность атмосферы при материалистичном объяснении была поставлена – и достигнута.

Название. Получилось подобрать так, что оно раскрывается постепенно в течение всего текста и полностью – только к концу. Мало того, даже я сама почти до конца не представляла, каково его истинное значение. Конкретно – до 18 главы.
Тьма и убийства в начале текста – просты, понятны и однозначны, несмотря на их таинственность. Они даже логически (хоть и неверно) объяснены. Враги обезличены мраком и своим аномальным состоянием, это «правильные», не вызывающие сомнений враги. Настоящая тьма пришла не в начале и даже не в середине, когда было раскрыто происхождение убийц и планы их хозяина, она пришла в конце, когда люди стали считать врагами других людей.

Мечебор. Потенциально перспективный герой, которому пройти бы победно до конца по всему тексту. Но он умирает в начале. Навсегда. Так бывает в жизни, просто пожертвовал собой. Обстоятельства есть обстоятельства. Лучшие часто жертвуют и не всегда выживают.

Дрозд. Не планировал умирать. И у автора планов убить его тоже не было, по крайней мере, если убивать, то точно не так! Мало того, по сюжету предполагалось, что он своим ранением будет опровергать суеверия, ибо с ним в итоге все должно было быть в порядке. Я была в этом уверена, так же, как и Феона. Но внезапно найденное объяснение «нежити» (его у меня изначально тоже не было) перевернуло все планы, и Дрозд стал еще одним примером бесповоротных обстоятельств, которые уже нельзя отыграть назад. Мне пришлось выбирать между судьбой героя и лучшим объяснением сюжета. Я выбрала второе, потому что поняла, что никакое другое объяснение не будет столь же удачным, реалистичным и фатальным. Смерть этого героя – совершенно несправедливая и абсолютно незаслуженная. Я не смогла обеспечить ему выздоровление даже при наличии двух (!) врачей в повествовании, т.к. это обесценило бы всю опасность происходящего. Единственное, что я могла ему предложить – это неопределенность, так что есть небольшая вероятность, что он выжил. Дрозд Шрёдингера…
Кстати, первые симптомы болезни появились в ночь отъезда. Они есть в тексте.

Лада. Здесь надо уже наконец сказать, что идея этой первоначальной компашки из трех человек, а также неких приключений для них у меня появилась еще в школе, а это лет 25 назад, не меньше. Наверное, от недостатка насыщенности собственной жизни. Поэтому центральные герои, которых я насочиняла, мне изначально очень нравились, а наглую максималистку Ладу я считала совершенно идеальной. Потом, вернувшись к теме через ряд лет, я смотрела на Ладу уже совсем другими глазами, поэтому сочинила Феону – ей в противовес. Теперь Феона была идеалом, человеком, который противопоставлял сильной личности Лады силу совершенно другого характера. В итоге они сработались.
А представление об их приключениях очень быстро мутировало в ту форму, когда это уже нельзя называть словом «приключения». Может быть, поначалу у них и были шансы стать банальными охотниками на нечисть, но за эти годы столько героев со страниц и экранов справлялось с нечистью, супостатами, зомби, врагами человечества и супер-злодеями, что штамповать их слишком условные подвиги уже совсем не хотелось.

Феона. Очень самоуверенна. Ставит свои способности выше способностей многих других людей – и небезосновательно. Социофобка. Не выносит страданий ближних. Все может; влияет на людей; в совершенстве, до бесчувственности, владеет собой. Святая.
Хлоя открывает альтруистическую сущность Феоны, которую Феона скрывает от других и самой себя. И альтруизм трансформируется от случайной привязанности к единственному существу (Хлоя) до жертвенности как таковой.

Герман. Самый сложный. Хотя я с самого начала представляла, каким он должен быть, за ним постоянно приходилось следить, чтобы выдержать его стиль. Дело в том, что он впервые появился в тексте немного не в своем амплуа: он явно дезориентирован, загнан, и ему приходится заниматься вещами, к которым он не приспособлен – выкручиваться, заискивать, скрываться. Да и в дальнейшем его ситуация постоянно напоминала синусоиду над пропастью.

Северин Делио. Долго не могла его «увидеть». Да и нужды до определенного момента не было, т.к. он появляется только в последней трети повествования. Очень хотелось избежать абстрактного злодея с непонятными, условными целями (разрушение мира, служение культу, безумие, детские травмы, месть всему и всем и прочая ерунда) и невнятными личностными характеристиками. Он должен был быть индивидуален, логичен и интересен, а его мотивы – практичными, эгоистичными, отражающими только его собственные интересы. Амбиции, власть, контроль. Зато в итоге он мне симпатичен без сожаления, в смысле: что бы его ни ждало дальше, жалости он точно не вызовет, а вот интерес – да.

Хотелось обозначить контраст двух режимов существования: мирного и экстремального. Общество в отсутствии войн и иных встрясок начинает внимательнее относиться к себе и своим людям. В тексте сознательно создана модель с практикой гуманистических ценностей, довольно близких к нашей современной реальности, а уж никак не нашему же Средневековью. Воины в отряде не бросают даже простых крестьян, ибо у них есть понятие ценности жизни как таковой; Мечебор делает вывод, что в бою убивать легче, чем «в подвале» (хотя люди там в общем-то уже и не живые и не люди…); Феона, которая спокойно убивает нежить, даже не представляет, что могла бы то же самое сделать с людьми, хотя практически ничего в жизни не боится; основные, базовые права распространяются на все сословия (и немного даже на вампиров); мирная церковь, свобода вероисповедания; мирное население отвыкло от повседневного насилия, вернее, насилие перестает быть повседневностью и выходит за грань привычного и неизбежного. Обществу, конечно, далеко до гражданского, но жить можно. Относительные права, пусть и различающиеся, есть у всех сословий, у женщин (по крайней мере, у тех, которые доказали свою самостоятельность), у всех народов государства. Есть понятие об общественной безопасности, инфраструктуре, медицине и других благах (в целом развитие социальной сферы опережает развитие научно-технической, если сравнивать с реальным миром). В общем, есть, что терять. К концу, в экстремальном режиме, это еще не разрушилось, но уже дало течь.
Вот к вампирам отношение у всех так себе по понятным причинам. Причем к вампирам любого статуса. Даже аристократы, причем совершенно безупречные и законопослушные не стоят среднестатистического человека. Они знают об этом и живут с этим сознанием как с должным положением вещей, ибо это встроено и в систему религии. Но даже они могли существовать в этом обществе. Герман считает своим главным достоинством безупречность по отношению к людям (именно то, что он в итоге потерял).

Религия – аналог умеренного христианства. Между прочим, очень привлекательный, неагрессивный, прекрасно справляющийся со своими социальными задачами. Была такой, до 19 главы. Слово «бог» с маленькой буквы, потому что бог не нуждается в БОЛЬШИХ БУКВАХ, он велик априори. Зато вся «оперативная» атрибутика религии с заглавных букв: Церковь, Вера, Силы Зла, Истинные и т.п.

Детектива здесь нет, но есть посыл к тому, что во всем можно разобраться с помощью логики, здравого смысла и фактов. Вообще, здесь во многих местах превозносится здравый смысл. Хоть он и проиграл.
Умные, «элитные» герои ничего не смогли сделать с ситуацией. Нет головокружительной победы, спасения мира, преодоления системы. Наверное, потому что им мешают те же достоинства, что и помогают… не знаю, вопрос открыт.

Будет ли «зомби-апокалипсис»? На такую возможность есть вполне четкий намек, но нет никакого указания на то, что это будет обязательно. Не имею ни малейшего понятия, какова вероятность. Пусть читатели прогнозируют, как хотят. Почему бы нет?
На самом деле вероятность у эпидемии весьма небольшая, т.к. бешенство имеет быстрое течение и практически не передается по воздуху.
Гораздо устойчивее, масштабнее и фатальнее «ментальная эпидемия» в народе. И самое страшное, что ее катастрофический темп даже не кажется мне утрированным: на определенной почве (а здесь, если вчитаться, она была хорошо и заранее подготовлена Северином Делио) такие катастрофы как раз и происходят. События в Серых Ельниках в данном случае стали катализатором, они заставили Делио ускорить все свои планы, мобилизовать свои возможности и форсировать события, иначе всё развивалось бы, без сомнения, гораздо более равномерно. В целом текст не про потусторонние силы, заговор и точно не про войну добра со злом, он про дегуманизацию и информационную манипуляцию.

Проверка на кровь. Становится индикатором отношений людей к другим людям с того момента, как одни люди стали для других «другими». Та самая «другая сторона», про которую думала Феона, когда вспоминала Янски, и о масштабах которой я тогда еще даже не подозревала.

Делио и Герман внезапно начали соперничать за Феону. Это тоже вышло неожиданно (почти). Что интересно – по разным причинам у них практически равные шансы. И у того, и у другого эти шансы несколько… извращенные. А Герман победил вообще в процессе полного падения! Вообще, этот треугольник - равновесие противоречий.

Операция на руке. Сцена максимального доверия, открытости, взаимопонимания, самоотдачи и близости двух людей. В общем-то, как в сексе.

Баллада. Впервые звучит при въезде во Фрил ничего не значащей строчкой в потоке событий. Очень многое связывает воедино. И именно она становится рассадником символизма во всем тексте: Дитрих и его «воплощения», лорд/леди, «наследство», отлучение проклятого от людей, особое положение вампиров по отношению к людям, бесполезность самоубийства и т.п.

Иллюстрации. Я внезапно (но очень закономерно) нашла соавтора. Иллюстрирование этого текста делится на несколько направлений. Жанровые сцены проиллюстрированы мной и Мариной Приваловой, причем большая часть из них дублируется нами, потому что это был своеобразный диалог, в котором мы изображали и обсуждали свое видение одних и тех же ситуаций и героев. Я избрала путь карандашных набросков, поскольку мне хотелось экспрессии и ощущения «увиденного между строк». Пейзажное направление – это мой личный эксперимент. Я часто мыслю картинками, а в тексте довольно много пейзажного антуража, и мне интересно было его воплотить. Архитектурное направление – это еще один мой эксперимент. Я никогда не занималась архитектурой, но здесь мне захотелось увидеть, материализовать в подробностях тот стиль, который я себе представляла мысленно.


О некоторых строках и о том, что между ними

«Пепел не убивает» (изначально фраза была вписана просто для диалога и не имела символического значения) уравновешивается фразой «мертвые опаснее, чем живые» в конце. Похоже, пепел пока видится единственным решением проблемы. «Сжечь ведьму» - впервые прозвучавшая фраза, в том мире еще никто так не говорил.

«Откуда-то сзади, очень издалека, из бескрайних глубин уже почти черного леса негромко донеслись частые, короткие и отрывистые крики совы, гулкие, как из ночного колодца». Это маленькая биологическая «пасхалочка». Я специально подбирала конкретный вид птицы, прослушивая голоса, чтобы получилось атмосферно и в то же время соответствовало условиям обитания и времени года. Длиннохвостая неясыть, кстати, очаровательнейшее существо.

«Несмотря на потерю двух человек, остальных еще не накрыла волна паники и истерик». Именно так: людям некуда было деться, и они сделали все, что могли. Поэтому сцена в лесу не наполнена «лавкрафтовским» ужасом, она довольно трезвая и не производит (и не должна) впечатление хоррора. В жизни случаются ситуации и пострашнее, но это не значит, что все сразу становятся невменяемыми и беспомощными.

«Как ни странно, никто до этого даже не обратил внимания, что Феона вооружилась мечом погибшего воина». Не думала, что оружие в конце вернется к ней, и специально ей не возвращала. Так получилось по стечению обстоятельств, когда выяснилось, что Феоне нужно чем-то защищаться в последней главе… «Символично: оружие пошло из рук в руки, как факел, от погибших к выжившим». В итоге, действительно символично.

«А посередине, огромными распахнутыми объятиями, заставляя поднимать голову вверх, возвышался Чудотворный собор». Пришлось уделить в тексте немного внимания религиозной архитектуре, потому что она, по понятным причинам, не должна производить безусловного впечатления того, к чему привыкли мы, например, готики.

«Просто было ощущение того, что прерываешь жизнь за жизнью, а такого Феона еще никогда не делала». Потом уже пришла мысль, что Феона первая и единственная увидела в этих существах живых людей, хотя руководствовалась всего лишь физическими характеристиками, а никак не этическими размышлениями.

«Если мы знаем столько ценной информации, то почему УЖЕ скрываемся, как беглые преступники?» - ситуация, когда изначально знаешь, что поверят не тебе, а противоположной стороне.

«Мы можем досмотреть до конца. И узнать, как это происходит». У меня реально был соблазн «досмотреть до конца». По многим причинам я ему не поддалась.

«Звучало это почему-то ужасающе – как от лица раковой опухоли». Понимаю, что формулировка слишком современна, но думаю, что в сюжете, где есть два крутых врача, и в мире, где «средневековая» медицина исключительно продвинута и лишена «средневековости», эта фраза допустима.

«Каждый из нас может выбрать, чем заняться в жизни. И не обязательно тянуть за собой рабскую лямку традиций. Видимо, все благодаря тому, что Алекса была женщиной, а ее наследники пошли по проторенной ею дорожке». Здесь с моей стороны никакого феминизма. Просто данное рассуждение уместно для этого конкретного случая.

«Вы думаете, эти страхи когда-нибудь исчезнут? Никогда, потому что они часть нашей природы. Иначе в древних верованиях не было бы столько погребальных обрядов. Ни один из них не направлен на то, чтобы позвать мертвецов обратно, все соответствуют тому, чтобы они никогда не возвращались». Научно-популярные источники по антропологии (видео, лекции, стримы, литература) заинтересовали меня весьма кстати. Погребальная атрибутика там удивительно часто трактуется как меры для отделения и ограждения мертвых от мира живых. Я задалась вопросом: почему нигде не наоборот? Что плохого в том, чтобы пытаться обеспечить своим умершим путь обратно? Почему их обязательно надо бояться и отгораживаться от них? Ответа я пока не нашла, потому что и не искала. Но, поскольку принцип кажется довольно универсальным для человеческой природы, экстраполировала его на текст.

«Лужа красного бархата». Очень хороший визуальный символ, в моем стиле. Мелочь – но красиво.

«Мгновения прошлого прекрасны. Я думал о тебе, а ты меня даже не помнишь». Сильно ли на отношение Делио к Феоне повлияли его воспоминания? Нет, конечно, нет у него никакой сердечной драмы, просто для него мир – это его собственные философские игры, а Феона в них идеально вписалась. Никого лучше для себя он никогда не найдет. То, что он ее когда-то видел, всего лишь акцентировало его внимание на ней.

«Это вещество вошло в наш мир – оно изменит его навсегда». Довольно сильнодействующая штука, пришлось даже следить, чтобы не оказалась всесильной. Но боевые перспективы тут рисуются хорошие.

«И это означает, что вся система – ложь, а это в свою очередь означает, что все дозволено». Нет, это не трансформация суждения о том, что если человек не верит, то считает, что все можно. Это как раз опровержение данной схемы. Ее не существует, существует моральный мир человека. Феона – спокойный, убежденный атеист, но она не считает, что «все дозволено».

«Тогда мне придется отпустить его еще раз». Одна из фраз, которая обретает настоящий смысл только при повторном прочтении текста. Если покопаться, там таких много ;)

Имена и названия. Брала по принципу «что первое подвернется». В результате там тоже есть пасхалки. Например, Брэнтис – латинское название рода бабочек.


Те, кто был там со мной

Все это я сделала не одна. Есть люди, которым я очень благодарна за участие и присутствие. Поскольку для меня процесс создания этого текста был уникальным и, скорее всего, останется неповторимым, то и вклад каждого тоже уникален. А значит, свое искреннее спасибо скажу не в порядке важности или предпочтения, а в порядке хронологии участия:
Людмиле Сидоровой – за консультацию по поводу того, как ловить нежить в лесу)))
Александру Лохову – за логические опыты, терпение, интерес, поддержку, идеи, критику, а также за то, что принял мое творчество как члена нашей семьи.
Марине Приваловой – за мысли и чувства, и за прекрасные иллюстрации!!!

Истинный (по-настоящему истинный) свет в нас!