Приход тьмы. Глава 23. Светлее уже не будет

Перед стройной, воинственно вооруженной шпилем церковью, воздвигнутой на Офирцском холме, была большая вымощенная камнем площадка, а от нее в город вела хорошая широкая дорога. И это было понятно: должен же народ иметь постоянный доступ к месту веры. Правда, Феона за все время пребывания в этих стенах ни разу не слышала приливов толпы. Площадку она тоже не видела, ибо выехала из других ворот, но потом свернула на дорогу, потому что решилась направиться в Офирц.
Офирц тем временем выглядел так, как будто это был огромный замок, который упал с неба посреди поля и разбился на десятки отдельных каменных зданий, больших и маленьких, высоких и низких – но разбился не хаотично, а упорядоченно и компактно. У него не было крепостных стен, но от этого он не казался менее неприветливым. Наоборот, было что-то коварное, угрожающее и насмешливо-неуязвимое в том, что он не боялся бесконтрольно принимать и отпускать людей. Воистину, этот маленький изящный город как будто специально был создан для Делио и в его духе.
Добраться туда от Офирцского холма даже на самой ленивой лошади не составляло и пяти минут. Дорога где-то впереди перетекала в улицы, обрамленные одинаково серыми зданиями, и терялась между ними. Среди городских построек периодически по-хозяйски прохаживались фигуры людей, со стороны вызывающие однозначные ассоциации с отрядами «Истинного Света». Ничего удивительного – Офирц теперь уже навсегда был обречен быть одним из центров веры.
На фоне всего этого Феона должна была выглядеть довольно подозрительно – как типичный и независимый представитель Изгнанников, существование которых теперь, возможно, противоречило местным законам. Женщина, врач, одна, неизвестно откуда, без собственного дома, в специфической дорожной одежде. Совершенно не понятно, как на нее здесь отреагируют.
Феона на полпути приостановила и так не особо торопящуюся лошадь и достала подаренный Делио знак веры. Если надеть его – это будет предательством своих? Или просто трусостью? Или цель разведать обстановку оправдывает это средство? После душевных метаний Феона все-таки надела оберег и почувствовала физически, как вместе с этим движением на нее наваливается вина перед всеми: перед Изгнанниками, перед окружающими людьми и перед чужим богом, если он все-таки существует. И теперь из Офирца нужно выжать всю информацию, какую только возможно.
К счастью, прибытие Феоны осталось незамеченным: горожане были заняты чем-то другим. Спешившись, Феона пошла с лошадью по каменным улицам, напоминающим фьорды с высокими берегами стен, куда глаза глядят: она никогда не бывала в Офирце. Безусловно, он был похожим на Фрил, только более сдержанным, строгим, миниатюрным, однотонным, единообразным, построенным как будто на заказ. Интересно, кто заказывал? Вряд ли фрильский наместник или решившая обосноваться здесь элита. Скорее – духовенство, потому этот город и отдали сейчас лично Делио.
Удобно распланированные, выложенные камнем улицы вели прямиком на главную площадь, так что Феона очень скоро, почти внезапно там оказалась. Вернее, на саму площадь она не пошла – там было отталкивающе многолюдно. Но и взгляда со стороны хватило, чтобы понять, почему церковь на холме не пользовалась популярностью – в центре площади имелся свой храм, такой же пепельно-серый, как весь город. Его основание и стены были пафосными и украшенными рельефами, а верх и вытянутая крыша – достроенными наспех и кое-где вообще недостроенными; квадратные окошки смотрели где-то разноцветными стеклами, а где-то черными дырами. Но храм функционировал. В это трудное для народа время далеко за молитвой ходить не надо было. И теперь Офирцский холм стал еще более обособленным, закрытым и загадочно-уединенным местом. Местом непостижимого таинства.
Феона повернула на соседние улицы и обошла часть из них, наблюдая за перемещающимися по ним людьми. Обстановка напоминала какие-то сборы перед дорогой, это единственное, что стало понятным. Выяснить что-то еще, не привлекая особого внимания, пока не получилось. Но вскоре Феоне представилась возможность проявить себя в том, что она терпеть не могла, – в душевных разговорах со случайным встречным.
Феона проходила по аккуратной улице, с одной стороны которой был выход на маленькую торговую площадь, с другой – на однотипные фасады двух- и трехэтажных зданий. Впереди маячила другая площадь – все та же, главная. И Феона подумывала, куда бы свернуть, чтобы не появляться два раза в одном и том же месте.
- О, вот и еще отправляющиеся!.. – ее обогнал совсем молодой юноша на лошади. В голубых глазах – наивная доброжелательность и искреннее благородство, на рукаве скромной котты – повязка «Истинного Света». – Не опоздайте, через час выдвигаемся!
Он проехал вперед, но тревожно обернулся, почти расстроенный своим подозрением:
- Вы одна?..
- С семьей, - Феона на всякий случай кивнула куда-то в сторону торговой площади, надеясь, что на этом разговор можно закончить.
Юноша просиял и беспечно принял ее ответ.
- Тогда и им скажите, чтобы не задерживались. А то следующий раз только через неделю, - видя, что идущая рядом Феона смотрит на него с некоторым недоверием, он счел нужным объяснить свое вмешательство: – Я доброволец в «Истинном Свете», - сказал он с почти детской гордостью за свои хорошие поступки. – И отвечаю за то, чтобы все Истинные, кто сегодня хочет отсюда уехать, смогли это сделать.
- А неИстинные? – почти смело спросила Феона, видя, что перед ней собеседник с принципами из подростковых рыцарских романов.
Молодой человек расценил ее вопрос как некие опасения и ответил:
- Не бойтесь, их среди вас не будет. Офирц от них давно очищен.
Феона не решилась напрямую выяснять, что значит «очищен». Скорее всего, подразумевалось то, о чем и говорил Делио. Оставалось только до конца осознать это.
Юноша ехал рядом, не думая никуда сворачивать, Феона тоже не знала, где бы ей свернуть, поэтому им все еще приходилось двигаться вместе в каменном русле улицы. Молодой человек обернулся с внезапным, бессознательным порывом оправдания:
- Если бы я умел говорить так же красиво, как господин Делио, я бы всех убеждал принять Истинную Веру и всех спас бы!
Это было то, от чего отказалась Феона. Но юноша видел и объяснял это по-своему, со своей стороны, и поэтому истина показалась сейчас какой-то особенно страшной.
- Их убивают?.. – спросила Феона.
Молодой человек проехал несколько шагов молча.
- Их куда-то отправляют. Мертвые они опаснее, чем живые, - еще несколько шагов молча, и попытка оправдать все вокруг вспыхнула с новой силой. - Ни смерть, ни бегство не спасают без Истинной Веры, - сказал он не своими словами, явно кого-то процитировав. Феона догадывалась, кого.
Ей было от души жаль молодого идеалиста, свернувшего на дорогу насилия и отчаянно пытающегося удержать свои идеалы, но она не знала, что можно сказать ему прямо сейчас.
Улица кончилась, Феоне пора было куда-то свернуть, но молодой человек напомнил:
- Сборы – на Храмовой площади. Нас там благословят. Или вы пока не туда?
- Почему же, туда, - резко и решительно передумала Феона и отправилась в ту толпу, которую поначалу так хотелось обойти стороной.
Добровольцы «Истинного Света» явно считали себя неплохими ребятами, героями, оказывающими необходимое покровительство людям, избранными легко и непринужденно делать то, что обычный человек делать боится. Они создали на Храмовой площади передвижной уголок собственной оригинальной демократии: на одной стороне у них было что-то вроде полевой кухни, на другой – нечто подобное складу необходимых вещей. Посередине, вперемежку с пребывающими, нагруженными пожитками людьми, они расположились сами шумным, довольно благодушным лагерем и занимались кто чем. Из пестрого центра этого лагеря доносились повседневные разговоры, споры, смех, безыскусный звон гитары и еще более безыскусные строчки простой песенки – что-то о том, как хорошо, когда твоя молодая жена дожидается тебя дома без твоего лучшего друга.
На Феону здесь никто и не думал обращать внимания, и можно было спокойно распрощаться со случайным провожатым. Но тут песенка закончилась, гитара перешла в другие руки, и Феона услышала знакомую печальную мелодию, а потом слова: «Леди! нельзя обращаться к пустым могилам…».
Песня не была неожиданностью, потому что уже не возникало сомнения, что она крайне популярна в этой среде. Неожиданностью было первое слово текста.
Феона обернулась к своему собеседнику и заставила себя легкомысленно улыбнуться.
- Почему «леди»? Лорд же…
Молодой человек просиял в очередной раз, как всегда, когда готов был поделиться с людьми своими знаниями.
- Нет! «Леди». Не многие знают это, но на самом деле легенда изложена неверно. А ее смысл был надолго утерян, даже самими вампирами. На самом деле лорд Дитрих всего лишь слуга. И главная здесь – леди, а не какой-то там вампир, она куда опаснее. Это она была на его месте, и управляет всем тоже она, а он только исполняет ее приказы.
- Бред какой, - не удержалась Феона.
- Нет, что вы, не бред! – встревожился юноша. – Эта информация и есть от самого «Истинного Света». И это не просто какая-то там песня. Леди и Дитрих существуют реально. Вы же видите, что происходит… Они сейчас далеко, но нам тут нельзя расслабляться, Офирц стоит на границе с проклятыми землями. Когда она придет и появится среди людей, будет уже поздно защищаться от Сил Зла! Поэтому у церкви должно быть свое войско.
Феона попыталась найти и оживить в сознании хоть одну мысль. Напрасно – все сметало сердцебиение и заглушал гул площади. Она почувствовала, что знает то, чего не знает здесь никто: та, о которой говорил этот человек, УЖЕ среди них. Знание было страшным. Самоубийственным, оглушающим. И одновременно спасительным, потому что принадлежало пока только двоим – ей и Делио.
Феона развернулась и медленно повела лошадь с площади сквозь все более нереальную, далекую, чужую толпу, все еще никем не замеченная и не узнанная. Одна. Теперь уже по-настоящему.
Только уйдя в соседний переулок, она поддалась панике. Делио сказал, что не отпустит ее из своего мира. Он уже выполнил свое обещание. Бежать куда-то бесполезно, это только вопрос времени. Он везде. Он даже не сомневается в их очередной встрече. Что он ей скажет? «Неужели тебе не хочется заняться любовью в пыточной камере?», «разве тебя не заводит мысль о казни?»… Абсолютное безумие, и самое страшное – без малейшего намека на сумасшествие. Феона не сомневалась, что ему не нужна ее смерть. Ему нужно ее участие в истории, которой он сам управляет, и только он знает, во что захочет воплотить это. Но даже он не спасет ее от людей, которые поверили в его историю.
Но сейчас, пока она на свободе, ей нужно что-то делать; нет, она должна что-то сделать. Она все еще не знает, что с Дроздом, Германом, Хиксом, другими ее знакомыми… почему только знакомыми?.. Но в таком виде она отсюда далеко не уедет, в какой-то момент ее обнаружат, и тогда это будет конец не только для нее. Сейчас она в самом центре «Истинного Света». Ей нужно сменить одежду и желательно лошадь. Но лошадь – нереально, хорошо хоть эта осталась. Феона порылась в сумке, одновременно с острым ужасом вспомнив про «Химию потустороннего». К счастью, ее в сумке не оказалось, Делио все-таки не стал оставлять ей это наследство. Феона была его сокровищем, и он знал, насколько для нее опасно одинокое блуждание в этом мире, потому и дал ей оберег. Он пытался выстроить тонкий баланс между ее отчаянием и ее спасением.
Зато под вещами Лады Феона нашла свое забытое белое платье из прошлой жизни. Вот куда она его в спешке запихнула. Кружева в руке лежали трагично, нелепо и безжизненно. Ну, если она сейчас облачится в белое и поедет верхом в сторону Ельников, ей вряд ли удастся избежать пристального внимания… Зато это будет красиво, величественно и приведет в восторг Делио.
Феона запихнула платье обратно на дно сумки. Можно попытаться обменять его на обычную городскую одежду… Совсем не рисковать уже никогда не получится.
Дальше восприятие превратилось в какое-то серое, безликое, абстрактное полотно. Феона никогда еще не была в таком странном состоянии. События, разговоры, принимаемые решения, подробности, чувства, люди – ничто не оставило четкого следа в сознании, хотя действовала она очень разумно и осознанно. Она после нескольких попыток нашла подходящий дом, где остановилась, сославшись на то, что не успела выехать с остальными, обменялась с обалдевшей от удачи молодой хозяйкой несоизмеримыми по стоимости платьями и выяснила кое-что насчет местных дорог, ибо знала из них только одну – ту, запретную, по которой она прибыла из Серых Ельников. После этого она выехала «догонять своих».
При этом ни речи, ни лица, ни обстановка происходящего никак ей не запомнились, как будто она не участвовала в этих событиях, а прочитала о них скудный рассказ в пару предложений. Ярко отпечатались только отдельные моменты: пестрый шнурок дверного звонка, полевые цветы на столе, руки хозяйки, застенчиво перебирающие кружево (еще пара лет работы с холодной водой, и у этих рук начнутся проблемы - неизбежно увидела Феона), голоса играющих детей откуда-то из недр соседних комнат, облезлые кусты и обглоданные собаками кости на заднем дворе. И воспринималось это все не связанно и последовательно, а как будто само по себе, без причинно-следственных связей. В целом это было очень похоже на то, как вспышки гаснущего факела в руках Феоны выхватывали маленькие разрозненные кусочки реальности из тьмы, пока настоящий, целостный мир оставался невидимым в угрожающем мраке. И сравнение с этими воспоминаниями никак не пугало и не удивляло ее.
Только когда Феона выехала на лошади в поля с другой стороны Офирца, это состояние исчезло, и реальность снова стала обычной реальностью. Феоне необходимо было попасть на вампирское кладбище до темноты и так, чтобы это никому не стало известным. Впереди, в живописнейших сельских пейзажах, слегка подпорченных тоскливой пасмурной погодой, дорога на «безопасные» города давала ответвление к Милаве – как раз то, что нужно.
Теперь Феона действительно выглядела предельно неприметно. На ней было серое в черную клетку платье и коричневый плащ, не как ее собственный, с рукавами и поясом, а простая накидка с капюшоном. Но ей все равно казалось, что при взгляде на нее отовсюду сразу вылезают ее ботфорты, медицинские принадлежности и изгнанническая философия. А мысли… а к мыслям она боялась даже притронуться.
Так она и ехала ни о чем не думая, в почти мистическом одиночестве, под скорбным осенним небом, сквозь поля и колючие травы, час, два, три… Ветер доносил отголоски запаха дыма. Когда он затихал, запах не чувствовался, но при малейшем порыве появлялся снова. И на протяжении всего пути, каким бы долгим он ни был, этот запах будет присутствовать, ведь дорога медленно ведет к его источникам.
Мимо, навстречу пробегали полоски рощ, пятна деревень, ленты оврагов, а потом далеко впереди, почти у горизонта появилась линия тускло отсвечивающего Уара. Очертаний Милавы Феона все еще не видела (зрение когда-то вернулось к ней, но не в полной мере, и с этим всегда приходилось считаться), но она знала, что, как только они станут хорошо различимы, нужно будет сворачивать с дороги налево, потому что сады и вампирское кладбище находились ниже по течению. Времени оставалось немного: в пасмурный день сумерки наступят довольно быстро, а в темноте на таких расстояниях даже Феона со своими чудесными способностями не сможет ориентироваться.
И все же она остановилась. Воздух в полях вокруг стал напоминать о чем-то кошмарно-знакомом. О сожженных трупах. Это уже нельзя было объяснить приносимым ветром запахом дыма. Сгоревшие леса придавали воздуху тревожно-печальный оттенок пепла, а здесь в нем присутствовала смерть в самом отвратительном ее проявлении.
Приглушенное карканье стаи ворон вдали привлекало внимание к какому-то обширному темному пятну справа посреди пустого поля. Туда же уходили колеи, отворачивающие впереди от дороги.
Можно было проехать мимо, но Феона свернула.
И место захоронения обесчеловеченных останков начало приближаться, вырисовываясь из массива луговых трав темными кучами раскопанной земли.
Вблизи это была яма с условно закопанными телами, пересыпанными землей, снова телами, землей и так далее… сверху была земля, но что под ней, все равно угадывалось. А поодаль виднелись пепелища и остатки хвороста для костров. Грязи кругом было достаточно, воздух пропитался пока еще не сильным, но устойчивым и невообразимо ужасающим, не имеющим в себе ничего человеческого запахом.
Мертвые опаснее, чем живые. Ты либо в Истинной Вере, либо принадлежишь Силе Зла. И здесь мертвые тела были доведены до такого состояния, чтобы Злые Силы не могли ими воспользоваться.
Феона подошла к условной, сложенной из досок фигурке храма, установленной на краю ямы в качестве оберега. Заглянув за край, она увидела, что поверх земли, прикрывающей останки, хаотично накидано множество таких же оберегов: больших, маленьких, вырезанных, плетеных, плоских, объемных, деревянных, раскрашенных… Те, в чьи обязанности входило хоронить здесь тела, относились к погребенным со своеобразной заботой, пусть и объясняющейся страхом. На деревянном щите, поставленном возле конструкции-оберега, краской было написано около трех десятков имен… видимо тех, кто здесь уже лежал, и за кого следовало молиться.
Феона была лишена чувства отвращения к любым процессам, происходящим в человеческом теле, это противоречило ее мировоззрению, поэтому у нее не было никакого шока на физическом уровне. Гораздо больше ее поразил список. Столько имен… Леса горят всего пятый день, а среди людей это распространяется гораздо быстрее, и прав был Делио – достаточно было просто бросить в народ искру хаоса.
Она начала читать имена, почему-то снизу, с конца, пробегая глазами по пестрым звучаниям, таким же разнообразным, как народы Алекси;ны. Ни одного знакомого. Возможно, это успокаивало, но не меняло судьбы всех этих людей. И когда она дочитала до начала, почти уже утвердившись в надежде, надежда оборвалась: первым стояло несколько раз исправленное имя Лады.
Где-то там на дне среди других, уже не она, растворившись в земле, времени и памяти, навсегда потерянная для мира, не прожившая свою жизнь, еще несколько дней назад казавшаяся бессмертной… Как и остальные. Они мертвы, а Феона – нет. Феона, избранная своим врагом, осталась жить и стала предателем. Вот перед ней самая честная ее судьба. Почему она еще не там?
Очень медленно Феона сняла с себя символ веры и символ предательства, подаренный Северином Делио. И он повис на пальцах, вращаясь на тонком шнурке, как последняя нить, соединяющая с бывшим миром, прошлой жизнью, возможным спасением и иной судьбой. Достаточно сделать едва заметное движение, чтобы порвать ее. Легкий кулон из плоского металла качался и пытался взлететь вместе с ветром, как невинная бабочка. Символы не виноваты в том смысле, который вкладывают в них люди.
Феона готова была отпустить его, но усилием воли удержала в руке. Нет, ей рано уходить вслед за ними. Она еще слишком многое должна сделать, даже если при этом ей придется выглядеть предателем в своих и чужих глазах. Она знает, что может, а значит, не вправе отказываться, чем бы это для нее ни обернулась. Если бы не оставалось ни на что сил, было бы проще принимать решения. Но Феона была очень сильным человеком, слишком сильным, чтобы оставить этот мир без себя и не нести ответственности. Если ее будущие действия еще могут хоть кого-то спасти, пусть это будет чья-то жизнь, а не собственная честь.
Феона с чувством сбывающегося проклятия снова надела на себя подарок врага. Потом села в седло, развернула лошадь и не оглядываясь поехала прочь в серые-серые дали.