Приход тьмы Глава 21. Истинный свет

Когда за дверью стихли возмущенные шаги Германа, Делио вернулся глазами к Феоне. Она сидела напротив и смотрела на него с неуместным спокойствием, такая, какой пришла из камеры: в уже не совсем белой после всех скитаний рубашке и дерзко блестящих чистотой ботфортах.
- Наконец-то оставили нас одних. Можно спокойно поговорить с умным человеком, - сказал Делио в наступившей тишине.
- Герман Элфи тебе чем не умный человек? Зачем ты его выгнал?
- Герман Элфи вампир. Как гражданин ненавижу вампиров. У меня нет желания с ним разговаривать. Если вернется, поговорим.
- А если нет?
- Довольствуйся тем, что есть, Феона… Я не изменю своего решения.
Глаза Делио блестели именно тем блеском, который им придает длительная усталость, перерастающая в отсутствии отдыха в вынужденное возбуждение.
- Мгновения прошлого прекрасны. Я думал о тебе, а ты меня даже не помнишь.
Он говорил без сожаления, без обиды, без гнева, наоборот – так, как будто это стечение обстоятельств казалось ему идеальным и полностью его устраивало.
- Тогда перейдем к настоящему, - бездушно сказала Феона. – Я за деловые отношения. Ты от меня чего-то хотел.
- Да, хотел. Я хочу, чтобы ты участвовала в моей истории.
- Знаешь, что – нет ни малейшего желания. Я сама в ней случайно. И если бы ты не заговорил о судьбе Изгнанников, при первой возможности вышла бы из игры.
- Поздно, - сказал Делио. – Ты мне нужна. Знаешь, что на самом деле происходит с прихожанами, и кто они?
- Подозреваю, что у них бешенство, - не стала хитрить Феона. В ее понимании пришло время действовать напролом.
- Молодец. Ты хороший врач.
- Возможно, - уклончиво сказала Феона. Ей пришлось присвоить себе заслугу Германа, но в такой ситуации это было лучше, чем правда.
- А знаешь, что из этого следует?
- Нет.
- Прежде всего то, что без своего единственного света…
- То есть, без вашего дряного зелья…
- Без него они быстро закончатся. Он останавливает течение болезни и воздействует на их сознание. А без него это просто бешенство. От бешенства умер ваш Дрозд. Быстро отделался... А почему Герман Элфи об этом не догадался? Или он… догадался?..
- Не думаю. Мне это пришло в голову только сейчас.
- …а еще из этого следует, что он или любой другой врач тоже могут догадаться об этом. Ты, конечно, умна, но вдруг кто-то столь же догадлив? А это значит, что ужасное, потустороннее нашествие нежити окажется всего лишь вспышкой заразной болезни. И мое дело будет смотреться более чем бледно, когда это выяснится. А моя картина веры рухнет навсегда вместе со мной. Поэтому сейчас мы с тобой будем ее украшать.
- Чем?..
- Не чем, а кем. Тобой, Феона, тобой.
Делио встал, достал бутылку вина, которая, оказывается, где-то тут была, взял два золотых кубка, которыми обычно пользовалось духовенство, разлил по ним вино и подсел к Феоне в соседнее кресло. Кровавый бархат опять растекся у его ног.
- Я хочу сделать красивую историю! – сказал он, протягивая Феоне один из кубков. – Ты смотришь на меня, как смотрят на сумасшедших. Но ты все-таки будешь меня слушать. Тебе же некуда деться.
- Рассказывай, Делио, - разрешила Феона.
Делио мечтательно улыбнулся.
- Мне было тяжело стать священником. Я смог это сделать только потому что решил доказать этому миру, что могу поставить его перед собой на колени. Стал. Это оказалось не то, что нужно. Всю жизнь нести веру сильных мира сего – это мерзкая полумера, прогиб под обстоятельства. Мне нужно было сделать что-то, чего нельзя, и заставить мир это принять, заставить его пойти за мной.
- Это называется «обман», Делио, а не то, что ты называешь такими красивыми словами, - заметила Феона.
- Не обман, в основе, как ты увидишь, – моя собственная философская концепция. А способы ее воплощения – всего лишь способы. Какие я еще не пробовал? Разве что подкуп, потому что я в него не верю. Того, кого купил один, купит и второй. Другое дело – служение за идею.
- Как Дюк, - напомнила Феона. – Он был тебе предан. Вероятно, любил тебя по-своему. А ты его уничтожил ради своего спасения.
- Да, любил, - ответил Делио. – Вот я его… не очень. Любой фанатик когда-то должен быть уничтожен за ненадобностью. Наше знакомство началось еще в Брэнтисе. Но тогда он мне был не нужен. Я тогда был уже самостоятельным священником с безупречной репутацией и хорошим влиянием на паству, поэтому меня туда с радостью взяли повышать свое мастерство. И там я получил доступ к несколько большему объему информации, чем располагают обычные люди. Там достаточно связей, раритетов, а для всякой крамолы и изъятой запретной литературы есть целое хранилище. Мне нужны были запрещенные способы власти, их я и искал, создавая видимость, что занимаюсь совершенно противоположным. И чем больше я о них узнавал, Феона, тем больше в них разочаровывался. Поверь мне, ни один из потусторонних ритуалов не работает. У религии нет реального воздействия на Силы Зла, а у них – на наш мир. И это означает, что вся система – ложь, а это в свою очередь означает, что все дозволено. Так что сильно расстраиваться я не стал, наоборот! Истинная Вера бессильна противостоять реальному проявлению Злых Сил, которых тоже нет. Поле свободно! На таком поле не только можно развернуть все, что угодно, но и нужно это сделать, чтобы система стала реальной. Я всего лишь делаю то, что и так прописано в нашей вере. И знаешь, ради этого я согласен быть в этой схеме Злом! – темные глаза Делио сверкнули, но не фанатизмом, а скорее вдохновением. – А пока я придумывал для себя точку опоры в этом деле, мне удалось ознакомиться с одной любопытной книгой из запрещенных…
«Химия Потустороннего» - вертелось в голове у Феоны. Но на этот раз она не стала откровенничать: книга слишком явно наводила на мысль о вампирской гильдии, которую одно время обвиняли в ее пропаже. Связь с Германом стала бы слишком очевидной.
- «Химия Потустороннего», - Делио продолжал откровенничать вместо Феоны и сказал все сам. – В ней не было рецептов как вызвать бесов, поднять нежить или забрать душу. В ней были зелья, не всегда понятно для чего предназначенные. Не большой арсенал для экспериментов, но другого все равно не представилось, нужно было проверить любые возможности. Добыть книгу из хранилища запрещенной литературы – это не самое простое и не самое безопасное занятие, за него полагается много всего веселого, но не совместимого с жизнью. Кстати, эту книгу по официальной версии выкрали по заказу вампирской гильдии. И когда ты узнаешь мою историю полностью, ты поймешь, почему эта версия прекрасна.
- Стоп, Делио, - сказала Феона. – Ты ведь зачем-то рассказываешь мне эту историю. Явно не для того, чтобы показать, что ты со мной открыт, честен и доверяешь мне. Тебе для чего-то нужно, чтобы я ее знала. И ты этого не боишься. Для чего, говори сразу.
Делио окинул ее взглядом, как будто для него это был не взгляд, а глоток спасительного алкоголя.
- Ты будешь знать все о моих прихожанах. Почти все из того, чего еще не знаешь, прекрасная Феона. В глазах общественности они не должны остаться просто зараженными бешенством, и я буду поддерживать видимость потустороннего злодеяния. И если мне придется искать виноватого в этой истории, ты будешь знать, что говорить на допросах, заменив меня на себя. Ты будешь в этом идеальна.
- С какой стати??? Я даже в Брэнтисе никогда не была, и ничему там не обучалась.
- Дюк был, этого достаточно. И обучаться тебе не надо, ты и так умная. И с вампирами ты связана, не отвертишься. Я не хочу погубить тебя, пойми это, я хочу знать, что МОГУ это сделать. Мы будем в равных условиях: ты можешь погубить меня, я – тебя. Когда знаешь что-то, молчать на допросах невозможно, там все сознаются. Но поверят скорее мне, чем тебе. Пока же, в данный момент оба мы в безопасности. В наших руках поддерживать ее, в наших интересах поддерживать ее, и здесь мы должны быть за одно. Я расскажу тебе историю, и мы будем навсегда связаны! Я даже хочу отдать тебе книгу.
- Делио… - Феона посмотрела на него с забытым кубком в руках. – Ты… переслушал вампирских баллад? Я не приму от тебя ТАКОЕ наследство!..
Делио искренне рассмеялся, как будто прямо сейчас стал счастлив как никогда.
- Феона, ты чудесна! Боже мой, как ты чудесна, ты сама не представляешь. Я бы сделал из тебя орудие убийства, но ты мне нравишься такой, какая есть. Я не сумасшедший чтобы разрушать произведение искусства. Надеюсь, крайнего случая не возникнет, и мне не придется жертвовать тобой. Слушай! – он сосредоточил свой взгляд на ней полностью. – Я пытался сделать некоторые снадобья из книги и проверить их, наугад, какие приглянулись. Они все были бестолковыми и бесполезными. Пока мне не попалась субстанция номер одиннадцать. У них не было названий, у них не было назначений. Что они могут, приходилось только догадываться, и я к тому времени уже почти понял, что они не принесут мне никакой пользы. Я был готов прекратить эту деятельность, пока о ней никто не прознал. Но субстанция номер одиннадцать оказалась действующей. Она была ядом. И первым делом я отравил сам себя, - Делио победно улыбнулся воспоминаниям. – По незнанию, естественно. Но каким-то чудом остался жив и в дальнейшем разработал для себя меры предосторожности. В общем… снадобье оказалось отравляющим. Ты видела его в действии.
«Еще бы!» - Феона вспомнила сейчас убийство в Серых Ельниках. Герман сказал тогда: «это вещество вошло в наш мир – оно изменит его навсегда». Даже без всякой нежити оно само по себе могло бы влиять на ход истории так, как будет угодно его обладателю. Интересно, влияло ли в прошлом? Делио не изобрел его, он его просто заново открыл.
Феона устроилась поудобнее в своем кресле и стала разглядывать Делио с нескрываемым интересом, чем доставила ему несказанное удовольствие.
- Вино идет тебе на пользу, - сказал Делио, хотя эти вещи были вообще никак не связаны. – Может быть, это приведет нас к полному взаимопониманию?
Его взгляд все больше лихорадило переутомлением, и он думал о том, что разговоры не следует затягивать, как бы этого ни хотелось.
- Я оставил на время эти свои занятия, - продолжил он, – хотя бы потому что к этому времени окончил обучение в Брэнтисе и переехал в Уар. У меня и так дела шли прекрасно, служение богу – это явно мое, - он саркастически подчеркнул последнюю фразу и замолчал.
Феона смотрела на него блестящими от пламени светильников глазами и не задавала вопросов. Уютное сочетание теней и золотистого света как будто остановило глубокую бескрайнюю ночь за этими стенами в одной точке времени. Делио пришлось первому нарушить молчание:
- Там такая неспешная сельская жизнь, мирная, изобильная, в богатых поместьях и охотничьих угодьях, на приволье. В общем, точно не для меня. Но как временная она мне даже нравилась. Было время хорошо поразмыслить. Как можно было подумать, что именно там все перевернется?.. У меня был подаренный местным дворянином охотничий пес, я назвал его Дитрих…
- Что?.. Ты взял имя вампирского героя? – насмешливо перебила Феона, которой вино плюсом к самоуверенности придало еще и дерзости.
- Ну да, - не смущаясь подтвердил Делио. – Оно мне просто нравилось. У вампиров вообще очень красивые имена, даже жаль тратить их… на вампиров. К тому же, назвав так собаку, невозможно оскорбить никаких людей, а вампирам оскорбляться не положено, - в очередной раз подчеркнув язвительность харизматичной улыбкой, Делио продолжал: - Между прочим, мой личный Дитрих был мне очень мил и дорог, прекрасный пес. Он мне очень нравился. Да, Феона, иногда все начинается просто с имени, в конце концов оно начало вдохновлять меня, и ты это потом поймешь.
- Делио, кто написал балладу «Лорд на дороге бога»?
- Давай будем считать, что она написана по заказу… В общем… однажды мой Дитрих вернулся с охоты покусанный бешеной лисицей. Я какое-то время надеялся, что все обойдется, но нет, собака заболела. Он сидел в сарае сзади моего дома, а я смотрел, во что он превращается. О нет! Не подумай, что я специально наблюдал! Просто сначала казалось, что есть надежда, и я никому не сказал о Дитрихе. Это здесь ничего не скроешь, а там у меня был уединенный дом и полная свобода. Но стало очевидно, что собаку нужно убить, больше ничем нельзя было помочь ей. Можно было просто подождать, но это было жестоко и как-то невыносимо жутко. По крайней мере, тогда так казалось. И возник вопрос: кто и как сможет это сделать? Конечно, кто-нибудь в конце концов помог бы мне, но в результате я решился сделать все сам. Мысль о том, чтобы войти к бешеной собаке, была просто невероятной. Но я вспомнил, что у меня есть способ убивать проще и безопаснее. Я смешал субстанцию номер одиннадцать. Поджег ее в светильнике и просунул в сарай к Дитриху. Я даже обрадовался, что она хоть на что-то мне сгодилась.
Делио меланхолично посмотрел в свой кубок и налил туда еще вина. Видимо, так ярче поступало прошлое где-то там на дне.
- Знаешь, Феона, что такое открывать дверь и не знать, умерло ли уже зло за ней или нападет на тебя?.. – спросил он.
- Я знаю, что такое стоять в полной темноте в окружении твоих тварей, - снисходительно сказала Феона. Сейчас это был ее триумф. Возможно, он приведет ее прямиком к гибели, но сейчас именно она была воплощением силы, с которой не смог справиться Делио.
- Я нашел идеального врага, – восхищенно сказал ей Делио.
- Не льсти мне, от красивых слов твоя история не станет лучше. Давай дослушаем ее.
- После суток действия снадобья Дитрих был еще жив. Я продлил действие еще на сутки. Дитрих не умер. Я мог бы списать все на то, что неправильно приготовил субстанцию, на то, что не хватает концентрации в таком помещении, на то, что она не убивает, на то, что не действует на собак… но она действовала. Дитрих стал безопасным, он оказался совершенно спокойным, безвольным, как глина, и ничем не интересующимся, кроме моих команд. Он не обрадовался мне, он просто мне подчинялся. Вывести из сарая его у меня не получилось, потому что он совершенно не выносил света. Течение болезни, кажется, остановилось, но я бы не сказал, что он выздоровел. Нет, увы, я не открыл лекарство от этого кошмара, иначе сейчас все было бы по-другому. Дитрих не выглядел вернувшимся к жизни, он выглядел жутко. Без моего снадобья ему становилось хуже, так что я применял его регулярно. Через какое-то время оно уничтожило его глаза, но он все равно отлично ориентировался, и от этого становилось особенно страшно. Тогда это на меня сильно действовало. Я выяснил эту его способность, когда начал выводить его ночами на улицу, и он спокойно перемещался там, и тогда же я выяснил, что Дитрих до сих пор хочет убивать все, что движется, но теперь готов делать это по моему приказу. Я теперь был его единственной волей. В общем… я много чего выяснил на собаке, и пора было переходить к людям.
Делио сделал провокационную паузу, чтобы дать Феоне выразить свое отвращение. Но Феона не была похожа на Ладу, сразу извергающую на собеседника бушующие недра своих чувств. Она просто ожидала продолжения, задумчиво глядя поверх золоченого кубка. И Делио продолжал:
- Не буду вдаваться в подробности, с кого и как я начал, это тебе знать как раз не надо. Могу рассказать о процессе. Первое, что я предвидел, и что оказалось правдой, это то, что с собакой было проще. Мой Дитрих при жизни знал меня как единственного хозяина. Я заменил собой его волю и сознание, когда у него не осталось ничего своего. А что с людьми? Они же не подчинялись мне при жизни. Ожидать, что под действием зелья, смешанного с болезнью, они станут безупречно послушными, можно было только предположив, что они пойдут за любым хозяином. Но я не мог этого знать. Я решил начать с поиска идеи, которую можно заранее вложить кому-нибудь в голову. Вложить – я умею. Но идея должна отвечать тому единственному, что они будут уметь потом – убивать. Она должна удовлетворять это стремление. Так я постепенно пришел к схеме оправдания насилия для нашей веры.
- Для вашей, - уточнила Феона. – Но эта схема направлена на обычных людей. Ты учишь их ненавидеть тех, кто не в Истинной Вере. А чему ты научил своих «прихожан»?
- А, Феона, здесь все сходится, обрати внимание! Нежитью может стать любой, кто не в Истинной Вере (кстати, ты тоже). Таковы наши привычные мифические представления, но они никогда не выходили на первый план. Ну есть и есть такое, но мы же с этим не сталкиваемся. Не сталкиваемся, понимаешь? Конечно, понимаешь и понимаешь, почему. Ну а если будем сталкиваться?.. – Делио сделал паузу, глядя на Феону.
Феона иронично улыбнулась:
- Тогда спасти нас может только вера. И только одна.
- Феона, почему ты до сих пор не в Истинной Вере? – рассмеялся Делио.
- Потому что это твои выдумки. Почему я должна следовать твоим идеям, а не моим собственным?
- Ты сейчас говоришь, как человек, который слишком много знает. А если бы не знала?
- Несколько суток назад я не знала. Но при этом суеверия не казались мне правдоподобными.
- Теперь ты говоришь, как человек, который слишком много думает. Многие не такие. А есть идеальное сочетание: когда человек не знает и не думает. Людям нравится, когда за них решают другие. Тогда не нужно тратить силы на размышления, не нужно нести ответственность, разве что за нарушение правил. Поэтому ты никогда не будешь своей среди людей. Но ты не многое потеряла.
- Я воспитана в другой среде, - сдержанно напомнила Феона. – Как и ты.
- А мир все равно сильнее, - сказал Делио. – И мир хочет не твоих правил.
- А я ему ничего и не предлагала. Не люблю решать за других.
- А я предложил. Первым делом я выписал из всех доступных мне святых книг любые упоминания Потусторонних Сил Зла и неИстинности и их связи между собой, чтобы было на что ссылаться. Получилось неубедительно, но я перетасовал изречения между собой, добавил кое-что по памяти и в свободном изложении, и стало гораздо лучше. Идея в любом случае прозвучала. У меня есть несколько таких проповедей в нескольких редакциях. Затем особое внимание я уделил тем, кому не посчастливилось с моей помощью заразиться. К счастью, провинциальная жизнь вполне позволяет делать многое не на виду у всех, хотя это, безусловно, самое сложное. Я нашел место, где нет посторонних глаз, и людей, которых вряд ли будут искать. В общем, первым подопытным я внушил, что в них самих маловато Истинной Веры, раз их настигла страшная болезнь, и теперь они сами могут достаться Злым Силам. Я внушил им чувство вины за это и посоветовал ради прощения и спасения пожертвовать прежней жизнью и начать оказывать богу помощь в виде искоренения его врагов, что таятся вокруг. Чтобы в итоге очистить весь мир. Я обещал помочь, направить, указать врагов и озвучить волю бога. Так что, они сделали вполне осознанный выбор. Он в любом случае лучше, чем умирать в проклятии. Впрочем, тогда было уже понятно, что третьего им не дано. Именно с этим убеждением они и вдохнули субстанцию номер одиннадцать и через какое-то время перестали быть людьми.
Делио на несколько мгновений прервал рассказ. Феона смотрела на символическую бархатную кровь вокруг его кресла, красиво оттеняющую его слова.
- Об этом никто не знал, - сказал Делио. – Как и о Дитрихе. Я думал, собака будет постоянно шуметь и проявлять беспокойство, но я ошибся. Он был совершенно тих и неподвижен, как мертвый, к жизни его возвращала только субстанция номер одиннадцать. Она не только выжгла ему глаза, но и лишило голоса. И он каким-то образом видел ее! Насколько страшен был для него дневной свет, да любой обычный свет, настолько его влек этот. С людьми произошло то же самое. К сожалению, для нормальных людей субстанция ядовита, но я приспособился разносить ее действие и свое присутствие во времени. Это сложно. И она все равно действует. Я уже поплатился головными болями, хотя в целом это не страшно, она отравляет на малом расстоянии в короткий миг воспламенения. О, на «прихожан» она действует совсем по-другому! Она – их единственный свет, Феона, - Делио улыбнулся почти с сочувствием. – Единственное, что сдерживает страдание и смерть и создает хотя бы жалкую иллюзию сознания. Я даже не удержался и переименовал свой приход в Приход Света. Сейчас там другой священник, и он, бедный, как и все остальные, не знает, что это значит на самом деле. В эти годы далеко не все шло так гладко, как на словах. Кто-то умирал, если для зелья оказывалось рано, кого-то убил я сам, кто-то пытался убить меня. Я в любой момент мог и сам заразиться. Течение бешенства несколько непредсказуемо, да к тому же я о нем понятия не имел, и все это накладывало отпечаток. Источником заразы был Дитрих. Это восхитительно символично, правда?.. Он, кстати, не умер сам. Я хотел посмотреть, сколько он протянет, и что с ним будет. И он просуществовал два года. За это время он стал действительно похож на ходячий труп. От него несло падалью, у него вылезала шерсть, в нем пытались размножаться мухи. Говорю как есть, ты же врач, а не ванильная барышня; потом могу рассказать тебе еще много интересного. Даже я не поверил бы, что это одна и та же собака, если бы все происходило без меня. Однажды я пришел и убил его, из жалости. Он к тому времени был уже не нужен, я давно перестал использовать его кровь для заражения. Я отбирал заразу, которая мне больше нравилась своими проявлениями – с быстрым действием, безболезненным местом проникновения, с резким началом, чтобы точно знать, что она подействовала. Так что это теперь немного не то бешенство.
Делио безжалостно вылил Феоне в кубок остатки вина.
- Оставь себе, - посоветовала Феона. Она держалась так, как будто даже самые чудовищные рассказы Делио не способны проникнуть в ее неприступное сердце.
- Поделишься, если что. А мы вернемся к началу: после первых удач мне надо было строить планы и искать применение своим новым прихожанам, которых я пока скрывал в бездействии. Было очевидно, что ни с одним планом я не справлюсь один. Но я вспомнил о фанатичном агрессивном безумце Дюке, с обожанием слушавшем меня два года назад в Брэнтисе. Я его нашел, предложил дружбу и общее дело. Он так и не стал священником, у него явно были проблемы и с головой, и с религией, зато он точно не мог проговориться – он с головой ушел в игры с ходячими мертвецами и искренне считал, что в итоге это благо для всех. Работа с «прихожанами» и постоянное, хоть и слабое, воздействие субстанции изменило его еще больше. И к «прихожанам», и к своим обязанностям, и ко мне он относился очень трепетно, нет – молитвенно и маниакально. Он был незаменим. Большую часть того, о чем я тебе говорил, мы сделали вместе. Теперь это пройденный этап. Я рад, что он закончен, и к нему не нужно возвращаться, потому что, ты же сама понимаешь, скрывать это бесконечно было бы невозможно. В какой-то мере Дюк даже тормозил меня своим фанатизмом. Но до Дюка был еще крошечный, всеми забытый и нелюдимый уарский монастырь, все пятнадцать обитателей которого были похищены вампирской бандой. Если монахи все-таки будут найдены и опознаны и при этом окажутся нежитью (что и предполагалось), будет очень легко сопоставить этот факт с тем, что когда-то по заказу вампирской гильдии из Брэнтиса была похищена одна магическая книга.
- Понятно, монастырь – твоих же рук дело, - сказала Феона, как будто только что это узнала. И подумала, что Герману лучше не возвращаться сюда после поездки в Милаву. Пусть уж лучше едет в гильдию и придумает способ разобраться с Делио, пока не поздно. А она о себе и сама позаботится. – Ты хозяин Дитриха, он поставляет тебе материал для нежити, а на самом деле это ты – настоящая Сила Зла и имеешь вашу религию в особо циничной форме.
- Давай лучше придерживаться более… разумной версии, - улыбнувшись, намекнул Делио. – А именно, исключи из нее меня и замени Дюком.
- Постой, то есть ты всерьез хочешь свалить вину на вампиров… и на Дюка… и на меня?.. Не многовато виновных?
- Нет, на тебя не всерьез. Тебя я добавлю к этой компании только в одном случае: если ты не будешь вести себя хорошо.
Феона посмотрела на Делио в упор, с ледяным ожиданием:
- Теперь, наверное, нужно спросить, что я должна делать, чтобы вести себя хорошо.
Делио ответил на ее взгляд своим, слишком наэлектризованным внутренним напряжением:
- Стать моим проповедником.
В молчащей комнате повис вопрос Феоны. Но задала она его лишь несколько секунд спустя:
- Я знала, что ты сумасшедший. Стать разносчиком твоих идей?..
- Нет.
- Как Дюк?
- Нет.
- Способствовать уничтожению таких же, как я?
- Нет.
- Тогда что?
- Принять Истинную Веру. Да, Феона. Убеждать принять ее своих соотечественников и любых других людей. Этим ты можешь спасти их. Стать моим голосом, а не разносчиком. Никто не сможет озвучить мои идеи лучше, чем ты, потому что ты теперь знаешь все. Не забывай – я тоже Изгнанник. Если откроется, чем я занимаюсь, вам от этого будет только хуже, это только подтвердит, что все Изгнанники одинаковы, неисправимы и опасны, это только ухудшит ситуацию. Но мои идеи никуда не денутся. На мое место придет кто-нибудь «по-настоящему Истинный», и гонения от этого только расцветут с новой силой. Для Истинной Веры здесь уже не будет разницы, процесс запущен. Я негодяй, Феона, а ты, зная, на что я способен, и действуя со мной в паре, можешь особенно убедительно воздействовать на людей. Мне кажется, это подходящая цена за спасение твоего народа.
- Я даже не умею красиво говорить, - возразила Феона.
- Тебе и не надо. Ты убеждаешь фактами. Одна из обязанностей Церкви – защищать от физической угрозы Злых Сил. Поэтому у Церкви должны быть своя армия и свои враги. Это неизбежно приведет к насилию. Физическое искоренение неИстинных может предотвратить только превращение их в Истинных, и тогда они будут в безопасности. И только одна ты будешь знать, от какой опасности и как на самом деле защищает эта Истинная Вера, и кто на самом деле является в этой системе Злом. Злом, творящим Благо, переходящее в Зло, чтобы принести себя в жертву Благу.
Феона вздохнула.
- Я тебя поняла, хоть это и сложно, но избавь меня от этой чуждой мне философии. Ты просто хочешь заставить меня играть на твоей стороне вопреки моим убеждениям. Так это называется, если отбросить идеологию.
- Ты сама придерживаешься философии. Мы – Изгнанники, у нас изначально философия, а не религия. И я хочу заменить Истинную Веру на СВОЮ философию.
- Я понимаю, что твои амбиции не остановить, раз ты замахнулся быть Силой Зла. Но зачем тебе нужна я?
- Либо мы станем единым целым, либо ты станешь моим врагом. Но я в любом случае найду тебе место в моем мире и не выпущу тебя из него. И все это будет зависеть от твоего решения.
Феона созерцала торжественное кровавое пятно у ног Делио, образованное его плащом. Больше всего ей сейчас хотелось сказать, что она всего лишь случайный участник этих событий, что ей не интересна религиозная философия и какая бы то ни было политика, что у нее нет влияния и целей в этих вопросах, что она даже не стремилась докопаться до истины, и все, чего она хочет – это вернуться к своей обычной жизни. Но она молчала, потому что эти слова слишком явно указывали на того, кто на самом деле играл главную роль в раскрытии этих событий и мог попытаться повлиять на их ход. Учитывая то, что Герман действительно мог вернуться сюда, это было бы смертельным и для него самого, и для надежды на будущее. И она продолжала молчать, все больше погружаясь в противостояние с Делио, которое он сам ей навязал. А Делио любовался. Непонятно, ей или собой.
- Я уже говорил, что считаю такую жертву подходящей ценой за спасение твоего народа. Давай выясним прямо сейчас, согласна ли ты на нее.
Феона помедлила и подняла глаза.
- Нет, прямо сейчас не сможем. Ты даешь слишком мало гарантий. Я хочу видеть, что будет дальше. Хочу знать, что с Ладой и вернуть ее, если она жива. Зачем мы ждем Германа? И почему ты не сдал его, как Ладу, раз у тебя почти готовы обвинения?
- Я хочу проверить благородство и человечность вампира, только и всего. Вдруг они не так плохи, как кажется. А для обвинений мне интересна гильдия, а не какой-то там аристократ, которого из нее выперли. Он так не хотел оставлять тебя одну здесь – вот и пусть попробует принести пользу, вернуться, а не сбежать. От него сейчас зависит, что Алекси;на будет делать с Изгнанниками. А от этого в свою очередь (я понимаю) будет зависеть твое решение. Тебе не остается ничего, кроме как принять это правило.
- Что с ним будет, если он вернется?
Делио взглянул на нее с легким удивлением. Видимо, он вообще не думал, что вампир вернется.
- Тогда мне придется отпустить его еще раз, - сказал он. – Потому что я знаю, что иначе ты, прекрасная Феона, не будешь со мной даже разговаривать.
- Вот тогда я тебе и отвечу. Если ты сможешь доходчиво объяснить все преимущества ситуации.
- Хорошо, пусть будет так, - Делио еще раз посмотрел на Феону. На сей раз его взгляд был перенасыщен хаосом тех чувств, которые вынуждены были бурлить в нем последние несколько суток без перерыва. – Пусть будет так, Феона. У тебя есть целых два дня чтобы решить, чтобы сделать свой выбор. Я буду ждать этого. - Делио встал в обрамлении длинных, словно стекающих кровью на пол, складок плаща. Феоне пришлось смотреть на него снизу-вверх. – Нам, наверное, лучше закончить разговор, пока я… не сказал чего-нибудь еще, на сей раз действительно лишнего… Прощай. Я не буду мешать тебе думать.