Приход тьмы. Глава 18. Вражеская территория

- Дьявольщина… - облегченно изрек Йорг Хикс, глядя в окно кухни. Даже в этот ранний час он был безупречно одет и застегнут. – Я уж думал, их заинтересовал мой дом, - он повернулся к Герману и Феоне, которые стояли тут же. – Поздравляю, они не за вами.
- Точно?.. – с легким сомнением спросил Герман. Кажется, их история начала приносить неприятные плоды.
- Нет, не точно. Но они и до вас тут постоянно ездили – в Милаву.
- Тот, кто поехал назад – Делио…
- Скорее всего, да… - согласился Хикс. – Я его толком не видел ни разу. Ты, полагаю, тоже.
- Поездку придется отложить.
- Наоборот! Вам нужно как можно скорее уехать отсюда в любом направлении и подальше, - бескомпромиссно заявил Хикс. – Вон, по этому берегу, через села.
- Я не знаю этой дороги, Йорг. Но ладно, придет Лада, и уедем.
- Письмо в гильдию надо дописать… Следите за дорогой, - Хикс ушел в кабинет, а Герман и Феона остались стоять напротив окна, не глядя друг на друга.
- Хикс постоянно паникует, - отвлеченно сказал Герман. – Помнишь вчерашнюю историю с балладой?
- Да, немного притянуто, - согласилась Феона.
- Но, как видно, паниковать полезно…
Герман очень не хотел уезжать с Ладой и упускать из поля зрения Феону. Почему-то именно это его особенно угнетало. Конечно, его прельщала мысль хотя бы на время освободиться от заботы о тяжело больном попутчике, но не такой ценой. Феона еще не ответила ему ни да, ни нет, и это было основной проблемой. Уезжать без ответа, в неопределенности? Или задать вопрос? Если она не готова ответить, будет только хуже. Если готова, почему не говорит сама? В конце концов он пришел к выводу, что Феона решила ему отказать во взаимности, хотя ее поведение никак не поменялось. Теперь они, возможно, довольно долго будут держаться вместе, а продолжать тесно общаться после отказа – не самая удобная ситуация. Поэтому подвешенное состояние, наверное, даже лучше…
После сегодняшних тревожных событий нужно было срочно пересмотреть все планы и еще раз обдумать предстоящие действия. Но это теперь уже почти нравилось Герману. Хотя реализовать единственное, по его мнению, правильное решение, а именно – бросить безнадежно больного Дрозда мирно умирать без сознания и ускакать куда-нибудь подальше хоть вдвоем, хоть втроем, хоть всем вместе с Хиксом – было невозможно.
- Вон бежит Ладочка, - сказала Феона, обрывая его мысли.
С того берега через мост действительно бежала Лада, резво и целеустремленно, на одном дыхании и не замечая препятствий. Она пробежала минуя входную дверь, мимо окна на задний двор и оттуда уже под яростный лай запертых собак умчалась на своей лошади обратно за мост.
- Я вернусь, подождите меня здесь! – крикнула она в сторону дома.
Оказывается, не только Феона и Герман были свидетелями этой удивительной, быстрой как вихрь и мало поддающейся логике сцены.
- Что за?.. – донеслось из соседней комнаты, и кухонная дверь распахнулась.
- Что делает ваша бесноватая??? – спросил Хикс.
- Откуда мы знаем, в чем ее гениальный план? Она нам не объяснила, - ответил Герман.
- А что она там кричала?
- Что вернется.
- Какое там вернется! Она скачет в сторону Милавы, прямиком вслед «Истинному Свету». Лично у меня в этой дуре нет никакой уверенности. Так что, верните ее, пока она не вляпалась в какую-нибудь историю.
Лошадь Лады уже успела оказаться довольно далеко. Надежда была только на то, что дешевые контрабандистские кони сильно уступали в скорости тем, которыми пользовались более взыскательные всадники.
- Давай, пока не поздно, - доверительно сказал Хикс на ухо Герману.
Но на Германа убеждение не подействовало.
- Я и сам в шоке, уверяю тебя. Но я не могу ее вернуть – она меня не послушается. Как я верну упертую фурию? Я же не разверну ее насильно и тем более одной рукой.
- Тогда Феона. Феону она послушается.
- Я не отпущу Феону одну, - пришлось признаться Герману.
- Ну так поезжайте вместе! – Хикс театрально простер руки в направлении двери.
Так Феона и Герман отправились вслед за Ладой. Контрабандистские лошади были крайне недовольны внезапной гонкой, но у них в жизни и не такое случалось, и они знали, что иногда приходится поднапрячься, поэтому все-таки беспрекословно побежали вперед. Отряда было уже не видно за поворотом Уара, а Лада маячила где-то далеко в дорожной пыли. У первого перекрестка она свернула направо.
- Что она делает? – на ходу спросила Феона.
- Не представляю, - ответил Герман и подумал, что хорошо уже то, что Лада не собирается догонять отряд «Истинного Света».
Уже целый час расстояние не сокращалось. Мимо проносились поля и луга, золотые колосья и разноцветные травы, а за поворотом слева появилась темно-зеленая полоса елового леса. Как ни странно, Лада, свернув с дороги, повела коня прямо к нему, сквозь чертополох, овраги, кусты ив, тростниковые заросли в низинах и облезлые пригорки. Учитывая, что впереди не было видно никакой более-менее понятной и объяснимой цели, создавалось впечатление, что она сошла с ума. Но Лада не могла просто так за полчаса сойти с ума, это должно было объясняться по-другому, поэтому все становилось еще непонятней, подозрительней и тревожней. Возможно, как и с Дроздом, с ней не все в порядке. Но скорее всего, за это время Ладе стало что-то известно или ее заставили что-то сделать. Последнее представлялось особенно страшным, потому что ЗАСТАВИТЬ Ладу могло только что-то совсем ужасное.
Пока Феоне и Герману оставалось только следовать за ней. Было понятно, что Лада прекрасно знает об этом, поэтому кричать было бесполезно.
Лес приближался и превращался из полосы в сплошную стену, медленно вырастающую в высоту. Издалека расстояние до него казалось меньше, а на деле это снова был долгий путь.
Вблизи лес рассыпался по опушке пушистым еловым подростом. Лада немного изменила направление и исчезла в этом подросте, между двумя большими, но одинаково переломанными пополам сухими елями. Когда Феона и Герман добрались до этого места, Лады уже не было видно.
Недалеко в глубине леса, привязанная к одной из елок, стояла ее лошадь. Длинные стволы в сухих, как поломанные рыбьи ребра, нижних ветвях, унылая земля, засыпанная опавшей хвоей, квелый подлесок, молчаливый сумрак кругом – и никакой Лады. Как будто один мир резко сменился другим.
- Позвать?.. – негромко спросила Феона.
- Рискованно… - ответил Герман, сам пока не очень понимая, почему это рискованно. И они продолжили прислушиваться.
Ветер слегка раскачивал тонкие, одинаковые еловые верхушки где-то высоко над головой, внизу же все застыло в темном безмолвии.
- Дураки, я здесь, не шумите, - откуда-то из подлеска, из полумрака и из-за деревьев вынырнула Лада и, стараясь двигаться тихо, перелезая через упавшие стволы, направилась к ним.
- Вы мне сейчас все испортите. Я выслеживаю врага, а вы шумите.
- Мы сама тишина, Ладочка, - осторожно возразил Герман. – Может, поедем обратно?
- Что – обратно??? Я добыла информацию, и я его выслежу. Он везет что-то… куда-то.
- «Что-то куда-то» – самое время туда отправиться, - заметил Герман. – Ведь там наверняка опасно.
- Нет. Он судя по всему там один. Нужно найти это место. С одним я справлюсь и без вас. Поэтому если приехали мешать мне, лучше отправляйтесь обратно.
- Мы не хотим обратно без тебя, Лада. На это есть несколько причин…
- Не мешайте тогда! – тихо перебила Лада Германа. – Он полчаса назад прошел здесь. Придурок, с конем поперся. Такие следы за версту видно. Да еще и знаки на деревьях.
- Ты знаешь, какие? – спросила Феона, осматриваясь.
- Знаю – перекрещенные стрелы. Я опять, как всегда, все знаю. И обратно с вами не пойду.
- Тогда мы с тобой пойдем, - пожал плечами Герман. – Ты не оставляешь нам выбора и подвергаешь своих товарищей риску, потому что это явно не случайное место.
- Угу, - согласилась Лада. – Коней к моей привяжите.
Лада не сбивалась с пути. Оставалось только следовать за ней по опавшим веткам и хвое, соблюдать тишину и внимательно смотреть по сторонам сквозь бесчисленные стволы елей. Лес подавлял своим однообразием и напряженным молчанием. Пожалуй, мрачностью он даже превосходил леса вокруг Мрежки. Никакого солнечного света – только скудно проникающее сквозь кроны рассеянное небо, почти не добирающееся до земли.
- Где-то это уже было, - сказала Феона.
- Разговорчики!.. – обернулась назад Лада.
Феона махнула рукой и замолчала. В конце концов, отвлекаться действительно не стоит.
Идти пришлось долго. Овраг, наполненный лесным мусором, пара-тройка наваленных елок, уже заросших новыми деревьями, и за ними – торчащий частокол. Он огораживал совсем небольшое по площади место, к которому осторожно, как крадущаяся кошка, направилась Лада. Она жестом отмахнулась от остальных, чтобы не мешали ей, и стала обходить ограду. Двигалась она с полным ощущением сна. Пусть не ночь и не замок, и не тот, желаемый, враг внутри, но ожидание тайны и судьбоносности осталось.
Возле частокола была привязана буланая лошадь, но, к счастью, появление Лады ее не встревожило. С другой стороны в одном месте частокол был разворочен, и в нем образовалось нечто вроде прохода. Туда бесшумно, осторожно, завороженно заглянула Лада…
- Ха! – сказала она, оглянувшись на остальных, и полезла в дыру.
Герман и Феона заглянули внутрь из-за ее спины.
Во-первых, площадка, окруженная частоколом, была пустой, только местами заваленной ветками и хвоей.
Во-вторых, в одном месте прямо в земле была решетка, закрывающая прямоугольный вход неизвестно куда. Что за сооружение находилось там, было не понятно, но возможно, под землей было интереснее, чем на поверхности.
В-третьих, сбоку от решетки, упав на нее лицом и частью тела, неподвижно лежал молодой человек, не подающий никаких признаков жизни. Слово «Ха!» относилось к нему. Рядом с ним, наискось проскользнув между прутьями решетки, валялся длинный напольный церковный канделябр. Его верхняя часть находилась под землей; слабый, полупрозрачный дым поднимался от нее вверх и обволакивал голову упавшего человека. В воздухе чувствовался запах – но не дыма, а слабый запах разложения.
- Что с ним вообще?.. – Лада шустро подскочила к юноше, склонилась и, оказавшись в поле действия дыма, упала рядом.
- Черт! Лада-Лада… - с досадой выругался Герман.
Медлить было нельзя. Он влез вслед за ней и оттащил ее к выходу, стараясь не повторить ее ошибки и забыв про боль в поврежденной руке.
- Она жива? – спросила Феона, тоже уже проникнувшая за частокол.
- Без сознания.
- А он?
- Нет желания проверять.
- Так он же свидетель. Вдруг жив…
Внезапно оба – и Герман, и Феона – обернулись туда, где осталось лежать тело. Церковный светильник на длинной тонкой рукоятке медленно соскользнул вниз, под решетку. Звука падения не было, был звук неспешного трения металла о металл.
- Он сам упал туда?.. – с надеждой спросил Герман, почувствовав внутри взбесившееся сердцебиение.
- Точно нет, - ответила Феона, глядя, как туда же, под решетку затягивает одежду, а потом и руку так и не пошевелившегося юноши.
Дальше телу падать было некуда, оно безнадежно застряло между прутьями, но продолжало интенсивные попытки протиснуться внутрь. Снизу доносились только звуки раздираемой ткани. На фоне тишины они казались особенно отчетливыми.
- Они всегда молчат, - сказала наконец Феона. – Ты больше ничего не услышишь. Но они там.
Герман смотрел в ту сторону с неопределенным выражением. Точно не со страхом, или страх был слишком рациональным.
- Надо было вытаскивать светильник, - сказал он. – То, чего нам не доставало – там.
- Это убивает, - напомнила ему Феона.
Сзади Лада очнулась и кое-как медленно уселась на земле, глядя на все непонимающими глазами.
- Это вырубает на время, - сказал Герман. – Если мальчик придет в себя, его ждет большой сюрприз.
- Они ему там уже руку отгрызли, - спокойно возразила Феона. – Если не умер от дыма, умрет от потери крови.
- Это вещество уже вошло в наш мир – оно его изменит навсегда! Дьявольщина… - интерес в серых глазах Германа достиг маниакального уровня. – Я хочу подойти туда.
- Чего?.. – взглянула на него Лада и схватилась за голову: - Ух ты, черт! Вы о чем вообще?..
Феона усадила ее поудобнее.
- Лада, ты в порядке?
- Ничерта. Голова болит. И горло. И глаза. И все, как…
- Как у Якова, - сказала ей Феона. – Значит, скоро будешь в норме.
Германа тем временем, как магнитом, притянуло к решетке. Стоя на самом краю, стараясь не наступить на нее и не попасть в область действия дыма, он заглянул с высоты своего роста внутрь.
Единственное, что он увидел в этой разлагающейся глубине – это руки. Руки, руки, руки – тянущиеся вверх из тьмы, рвущие свисающее с решетки тело и друг друга, переплетающиеся, как змеи в гнезде. Руки, принадлежащие толпе.
Только головокружительно тонкая грань отделяла Германа от них. Он даже не знал, на чем стоит и насколько надежна эта поверхность. Но ощущение погружения в бездну рук, убивающих все, до чего могут дотянуться, как единое хаотичное и бессознательное существо, вызывало стихийную панику.
Стараясь не поддаться ей и почти физически чувствуя на себе лавину прикосновений, он поспешно вернулся обратно.
Непотопляемая Лада в это время уже стояла, прислонившись к частоколу, и тихо материлась с закрытыми глазами – это помогало прийти в себя.
- Что там? – спросила Феона, глядя на подавленного Германа.
- Под нами толпа тварей… Надо уходить отсюда. Что делать, придумаем потом. Жаль, что нельзя унести никаких доказательств.
Лада обвела пространство все еще немного рассеянным взглядом.
- Они здесь?.. – она взялась за рукоять меча.
- Да, здесь. Пойдем отсюда. ПОЖАЛУЙСТА.
Феона в это время стояла возле пробоины в частоколе и смотрела в мрачный лес. На откинутом капюшоне лежали пряди заколотых волос, а на них – липкие опавшие хвоинки.
- Мне кажется, в лесу кто-то есть, - сказала она, не оборачиваясь.
- И что же нам делать? – Герман подошел сзади.
Он шагнул еще ближе и шепнул ей на ухо:
- Нас в любом случае не должно быть на месте преступления!
Они втроем еще постояли, оглядывая неподвижный, глухой ко всему, окружающий их со всех сторон лес. Но из звуков доносилось только непрерывное шевеление из-под решетки.
- Пойдемте, - наконец сказала Феона в тишине. – Я не умею доказывать свою невиновность.
- К чему это ты? – спросила Лада.
- Лада… Ты же шла сюда убивать этого мальчика. А он боролся с Силами Зла. - Феона указала в сторону мертвого тела. На рукаве теперь уже единственной руки все еще красовалась повязка с символикой «Истинного Света».
- Я тут ни при чем!.. – сердито возразила Лада.
- Будешь ни при чем, когда тебя здесь не будет. Веди нас обратно, - Герман развернул ее к выходу. – Спасибо тебе, что вскрыла логово врага, а теперь надо уходить.
Сначала все было хорошо. Лада уверенно находила дорогу обратно. Под ногами бодро похрустывали веточки и слежавшиеся слои хвои, стволы бесконечной чередой оставались за спиной, открывая впереди все новые стволы, оплетенные паутиной поникших ветвей. И путники уходили от страшного места все дальше.
Но когда идти оставалось уже немного, между звуками их собственного движения начали проступать такие же, но посторонние звуки. Сначала одиночные и далекие. Их можно было принять за случайность. Но скоро они стали постоянней, яснее, четче и, самое главное, они приближались.
Феона остановилась и огляделась по сторонам. Остальные остановились и посмотрели на нее. Ситуация повторила то, что уже случилось с ними однажды ночью: их окружили. Но Феона не могла так просто поддаться чувствам из тех воспоминаний, они могли ее обмануть. Сейчас происходило что-то другое. Она закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на звуках.
- Это шестеро всадников, - сказала она. – Они не скрываются и не ищут нас. Они едут прямо к нам.
Последнее сказанное слово совпало с нарастанием приближающегося ритма и появлением в лесном полумраке из-за елок вооруженных людей на конях.
«Шесть!» - восхищенно подумал Герман и посмотрел на Феону.
- Остановитесь, бросьте оружие и не сопротивляйтесь! – крикнул им один из всадников.
- Как бы не так, мразь! – крикнула ему в ответ маленькая бесстрашная Лада и достала меч.
В итоге ей пришлось отбиваться от троих из шести. Она носилась от елки к елке, но в конце концов они ее окружили. Однако и после этого она не подпускала их к себе, как бешеная кошка.
С Германом и Феоной все оказалось гораздо проще. Герман принципиально не стал сопротивляться людям, рассудив, что на чьей бы стороне он ни находился, закон ему этого никогда не простит. А Феона просто не могла переступить через свои принципы убежденного мирного жителя, к тому же она была уверена, что как только окажет сопротивление, не важно, какое – удачное или нет, ее сразу посчитают преступницей. Поэтому они оба совершенно спокойно позволили взять себя под стражу. А Герман еще успел, глядя на воинов своим безотказным честным взглядом, заметить на всякий случай с аристократической небрежностью:
- Это недоразумение, конечно!..
Наконец-то воины справились и с Ладой. Им каким-то образом удалось пленить ее, не убив и даже не ранив. Они поставили ее рядом с остальными, при этом единственной из троих предусмотрительно связав руки.
- Вы почему не сопротивлялись? Вы же умеете, - первым делом спросила Лада у товарищей. – Втроем мы бы справились.
Герман только вздохнул, глядя на нее. Не объяснишь же прямо сейчас, что она делает не так в этой ситуации.
Потом впереди между деревьями появился еще один всадник. Он ехал медленным шагом на гнедой лошади, держась прямо и немного устало. На сумеречном фоне леса выделялся спадающий длинными складками красный плащ.
Теперь все могли воочию увидеть Северина Делио.
Это был средних лет, довольно высокий человек, с телосложением чуть более хрупким, чем позволительно воину, но явно в хорошей форме. Он совершенно не был похож на религиозного фанатика. Даже серая церковная одежда под плащом выглядела на нем по-светски, и весь облик напоминал о блестящей, обманчиво простой моде современных высших кругов. Амбиции вокруг него так и веяли, но, разумеется, это были самые искренние, благие, бескорыстные амбиции, направленные на пользу общества. Как ни странно, он производил безусловно благоприятное впечатление. Не последнюю роль в этом играли глаза. Они были большими, меланхолично-округлыми, как у какой-нибудь задумчивой темноокой лани, и очень одухотворенными – как и должно быть у святых. А кристальной честностью открытого всему миру взгляда он мог поспорить даже с Германом.
Высокомерным размеренным шагом конь все приближался, равнодушно неся на себе всадника, и остановился прямо перед задержанными.
Делио сверху вниз посмотрел на Ладу, потом на Германа – и в его необыкновенных глазах возникло что-то вроде интереса, когда он перевел взгляд на Феону. Но она так и не вспомнила, видела ли когда-нибудь этого человека.
- Отвезите всех в Офирц, - самым обычным, даже не властным тоном распорядился он. – Я вернусь и побеседую.
Он развернул лошадь и, позволив ей перейти на более быстрый шаг, поехал обратно.
Пленникам привели их контрабандистских коней, и в сопровождении конвоя они отправились в славный Офирц. Это заняло несколько часов. Никто не пытался с ними разговаривать в это время, ни нагло, ни вежливо – никак. Ладе руки так и не развязали, и поступили совершенно правильно, потому что она только этого и ждала. Внутри у нее гремела чудовищной грозой смесь из досады, ругательств, угроз, сцен побега и возмездия, перемежающихся с отчаянием, обидой на весь мир и страшными проклятиями этому миру. Но вслух удостаивать присутствующих своим гневом она не собиралась, поэтому молчала.
В голове Германа проносились тысячи комбинаций дальнейшего развития событий и способов на них повлиять. Проносились без размышлений, просто как варианты, потому что слишком много неизвестных было пока в этой задаче. То же самое происходило в голове у Феоны, и оба они пожалели о том, что нет возможности обсудить эти мысли.
С какого-то момента на горизонте появился Офирц.
Этот город был серым. Те, кому трудно представить, что серость может быть интересной и разнообразной, просто никогда не видели Офирц. Совсем небольшой, недавно построенный город был полностью из камня – полностью из серого. Зато однообразие материала восполнялось легкой архитектурой, неожиданной геометрией, красивыми рельефами и удобной планировкой.
Изящный современный Офирц не имел даже крепостных стен – их роль уходила в прошлое. Зато высокие стены имела церковь на Офирцском холме. Город и сам весь находился на отличной ровной возвышенности, церковь же стояла отдельно от него впереди и была встроена в каменные стены, огораживающие пусть небольшую, но самостоятельную территорию.
Она была здесь самым высоким сооружением – за счет невероятно длинного, узкого, тонкого клина своей верхушки, указующего в небо, вернее, воинственно пронзающего его собой, как мечом. Как раз в этот момент прямо над церковью висело серое выпотрошенное облако, истекающее дождем. Картина была более чем выразительной. И она еще больше акцентировалась при приближении, потому что пропорции церкви искажались, снизу наполняясь каменной монументальностью, а вверху – ощущением взлета.
Оставалось только предполагать, как Северину Делио, рядовому священнику с недостойным происхождением, удалось захватить себе такое место.
Кроме самой церкви в огороженную территорию входило еще несколько небольших построек и пара скромных, но очень широких башен по углам. Вроде, все открыто взгляду со всех сторон, но как-то обособленно от остального мира.
Во дворе всадники остановились, попросили пленников спешиться (даже помогли Феоне и Ладе, получив от последней в награду целую кучу отборных проклятий) и развели их по камерам.
Всё. Возможности общаться и видеть друг друга больше не было.
Камеры оказались не комфортными, но и не ужасными. В них можно было жить, вот все, что о них стоит сказать. Ими явно редко пользовались, и это радовало.
Оказавшись запертым в одиночестве, Герман прежде всего заглянул в окно. Оно было небольшое, не дающее много света, но оно хотя бы было. Выходило оно в синеватые живописные дали, ни города, ни дороги из него не было видно. Убедившись в этом, Герман стал разглядывать саму камеру. Напротив окна располагалось нечто вроде кровати. Наверное, не самое страшное по меркам арестантов, но для избалованного вампира крайне отвратительное. Герман уже заключил сделку со своей брезгливостью и решил, что воспользуется этим в последнюю очередь, как и остальными удобствами данного помещения. Потом он рассмотрел стены и не нашел в них ничего интересного – ни потеков крови, ни нацарапанных надписей, ничего, что могло бы прояснить, что здесь когда-либо происходило. Стены были просто стенами. Оставалось полагаться только на свою логику и сообразительность, чтобы предугадать, что и почему может последовать дальше.
Первое, что создавало проблемы, - осведомленность Делио. Насколько она распространяется и в чем заключается? Он может знать о всех их перемещениях и действиях, но их можно объяснить по-разному. Главное, чтобы он не догадывался, что известно самим пленникам. Здесь слабым звеном был сам Герман. Если поездка очевидцев, в принципе, объяснима тем, что они якобы просто хотели побольше узнать об «Истинном Свете», то оправдать присутствие в их компании вампира было гораздо сложнее. Герман решил держаться версии, подсказанной ему легкомысленным Дроздом, подающим иногда неплохие идеи: вампирский аристократ был просто попутчиком, случайно нашедшим себе подходящую охрану. Денег у Германа с собой было не то чтобы много, но достаточно для того, чтобы доказать свою платежеспособность. А в лес его занесло благодаря неожиданной выходке Лады – с этим уже ничего не сделаешь.
Обыграв эту версию еще раз, Герман честно признался себе, что он на месте Делио в такую историю не поверил бы. Но ничего не оставалось: все остальные договаривались именно о ней.
Второй проблемой был Дрозд. Теперь он точно предоставлен судьбе. Он был до отказа напичкан зельями, но если вдруг придет в себя раньше времени… не хотелось об этом даже думать. Но, возможно, это уже не важно, главное, чтобы его не обнаружили. Вот интересно, если его найдут, заберет ли Делио его себе, потому что он почти готов для его войска, или просто уничтожит, чтобы стереть все улики? Но самое главное – как объяснить отсутствие Дрозда? По мнению Германа, ни о бешенстве, ни о месте положения больного нельзя было упоминать, потому что эти упоминания прямиком ведут к Хиксу, а он – единственный, кто остался на свободе и кто знает всю правду, то есть, их единственная надежда. Но здесь уже невозможно было договориться о единой версии: все трое были лишены возможности общаться друг с другом, и все, наверное, сейчас об этом думали…
Как теперь поведет себя Лада? Она была третьей проблемой, она могла сказать и сделать все, что угодно. Нет, она не дурочка. Но ей будут мешать собственные принципы.
Проблем не возникало только с Феоной. Кроме одной – Германа сводило с ума то, что он не мог видеть ее и точно знать, что с ней все будет в порядке.
И все-таки хуже всего сейчас было то, что Делио каким-то образом застал их в Серых Ельниках. Они стали свидетелями того, что совершенно точно не должны были видеть, и даже не поняли толком, что это. Но Герман решил попытаться понять.
На первый взгляд, там произошел несчастный случай: молодой человек вез в то место вещество, вызвавшее такое безумное оживление у копошащихся под решеткой рук (и, черт возьми, Герман теперь не сомневался, что оно было сделано по рецепту из «Химии потустороннего»), и попал под его действие. Но судя по тому, что рассказала Лада, он понятия не имел, что везет, для чего, и насколько это опасно для него самого. Ему были даны довольно подробные инструкции насчет того, куда ехать и что делать, но ни слова не было сказано о том, что все это значит, и чем может для него закончиться. Об этом не должен был никто знать. Распоряжение ему давал не Делио – тот уже уехал. Объяснение вроде бы было дано: «Можешь считать это своим посвящением». Но Герман начинал всерьез склоняться к мысли, что здесь было только два сознательно действующих лица – Делио и его помощник, и что им понадобился человек, который без лишних вопросов сможет быстро доставить эту ядовитую штуку куда надо, и от которого попутно можно легко избавиться. Оставалось только понять самое страшное – для чего эта штука нужна была тем, кому он ее доставил, чем оно было для несчастных созданий под решеткой. Эта мысль возвращала его в положение над пропастью, наполненной ищущими руками, и дальше… не то чтобы дальше не хотелось думать – дальше хотелось остановиться. И бежать. Не впасть в это паническое состояние стоило Герману многих усилий. Да и бежать отсюда физически было некуда. Они подошли вплотную к раскрытию тайны, но она не стоила того, чтобы умереть за нее.
Феона думала примерно о том же. Она никогда не бывала в камерах. Попав сюда, она рассудила, что переживать вхолостую бесполезно, тщательно перебрала свои мысли, а исчерпав их, отправилась спать: хотя бы это здесь можно было делать беспрепятственно и сколько угодно, а этого в последние дни очень не хватало. Она не стала задаваться вопросом, почему вместо волнения чувствует ледяное спокойствие, она не сомневалась, что любой неверный шаг будет стоить ей жизни, но она была почти уверена, что выиграет и этот бой.
Лада бушевала в своей камере, как огнедышащий дракон. Вот кому повезло никогда не мучиться сомненьями и раздумьями. Но через какое-то время и она успокоилась, чтобы набраться энергии для новых подвигов.
Однако день постепенно угас, а ничего нового так и не произошло. Где-то снаружи на стены опустились вернувшиеся с кормежки шумные стаи галок, перекликаясь в сумерках, медленно замолкая по мере наступления темноты. Началась и закончилась весьма холодная, почти уже осенняя ночь, и потянулся еще один однообразный и ничем не наполненный день.
Никто извне так и не приблизился к камерам, если не считать промелькнувшего один раз слуги, который принес какую-то нехитрую снедь. Но он появился лишь на мгновение, как призрак, и исчез с удивительной поспешностью. Голоса, если и долетали, были обрывочными и разрозненными: окна всех трех камер выходили в поля. При случае через них вполне можно было общаться с внешним миром, но случая не предоставлялось. Из звуков в основном доносилось скромное воркование голубей на стенах и хлопанье их крыльев. Судя по всему, под камеры были выделены помещения, изначально предназначенные для более миролюбивых целей, иначе окон бы вообще не было.
Этот день тоже медленно угас и превратился в ветреный вечерний сумрак. На стены снова вернулись бесчисленные крикливые галки, оживленно обсуждая прожитые сутки. В окна начал заползать подгоняемый ветром ночной холод. Мир провалился в тишину и черную глубину ночи, а на горизонте, со стороны лесов обозначилось едва заметное шевелящееся зарево.