Приход тьмы. Глава 17. Яблоневый сад

Лада с мечом в руке осторожно передвигалась по ночному лесу. Он был сине-черным: синий воздух, черные деревья. Где-то за массой деревьев, не очень далеко находились свои – сражались с нежитью, уже долго. Как это обычно бывает во сне, Лада не могла бы сказать точно, кто такие «свои» и сколько их, где это «не очень далеко», как долго продолжается бой и зачем они сюда попали. Но это не мешало ощущать уверенность в происходящем: свои – это, конечно, воины. Разумеется, и Дрозд, и Мечебор среди них, и ребята из Разны, и Феона; и Медведь с Янски тоже в этом сне были воинами… Но здесь, в этом месте Лада была одна. Звуки боя сюда не доносились. Она оставила всех далеко позади и теперь сквозь сине-черный лес шла, точно зная, куда ей идти, хотя здесь никогда не бывала.
Среди черных деревьев и синего воздуха показался силуэт замка: стрельчатые очертания и единственная башня, чуть возвышающаяся над кронами.
Почему-то совершенно не смущало ни то, что замок находился посреди леса, без укреплений и защиты, ни то, что обойти его кругом можно было меньше, чем за минуту, ни даже то, что в него можно было беспрепятственно проникнуть. Лада осторожно, с умеренным усилием дернула дверь, и она открылась, обнажив черноту за собой. В черноте проступила лестница наверх и каменные стены. Все было отлично видно из-за синего воздуха, льющегося в окна. Лада сжала меч поудобнее и уже собиралась переступить порог, не забывая об осторожности. Но слева от нее зашевелилась тьма, воплотившись в нескольких ходячих мертвецов. Не дожидаясь, когда они накинутся на нее, Лада сама сократила дистанцию парой уверенных шагов. Ощущения вспомнились мгновенно: удары оружием почти наугад, слабое сопротивление чужого тела проникающему лезвию, звук рассеченной плоти… И снова это казалось нескончаемым: тела, уже почти искромсанные клинком, все еще не желали падать. Во сне она почти застряла на этих безрезультатных движениях. Но в конце концов она разделалась со всеми – их и было всего трое или четверо. Лада огляделась по сторонам, проникая взглядом в синюю тьму: не выйдут ли из нее новые враги. Но все было тихо. Тогда она с предельной осторожностью вошла в помещение и закрыла за собой дверь. Надо всегда закрывать за собой двери и помнить об этом даже во сне.
Здесь она была одна, никто не нападал. Внутри было не более темно, чем снаружи. Лестница вела наверх в башню. Именно туда Лада и должна была подняться, потому что знала, кто туда совсем недавно скрылся.
Нет ничего хорошего в том, что на тебя может посыпаться нежить прямо с верха лестницы, но Лада была уверена, что в замке их нет. Все же это не было поводом расслабляться, поэтому поднималась она медленно и очень осмотрительно. Это тоже было чем-то бесконечным и зацикленным. Она даже не поняла, винтовая ли это лестница, или ступени просто идут с этажа на этаж, настолько все казалось смутным и однообразным: путь, зажатый стенами, внутри круга или квадрата, с пролета на пролет, с синими окнами или без них, высоко и долго, но не выше второго или третьего этажа.
Внезапно она остановилась перед большим, прорезанным со всех сторон огромными окнами помещением. Лестница кончилась. Лада перехватила меч поудобнее. Она находилась в дверях зала наверху башни.
Тот, кого она искала, стоял возле окна почти спиной к ней. Больше всего на свете Лада хотела сейчас знать, как выглядит Дитрих, и все-таки она каким-то образом пропустила момент, когда он обернулся. Наверное, это случилось от неожиданности: Дитрих оказался слишком похожим на Германа. Нет, он был, конечно другим, более приближенным к мысленному идеалу Лады, он был выше, воинственней, величественнее. Но вот все остальное… Даже взгляд, который должен был быть темным и почти испепеляющим, так и стремился обернуться чистым, коварно манящим омутом уже знакомого осеннего озера.
- Ты пришла, чтобы убить или поговорить, прекрасная дева? – спросил Дитрих голосом Германа. Даже интонация и фразы были похожими.
- Я хочу поговорить, - сказала Лада. – Я хочу знать, как остановить это.
- Я не знаю этого… - с неожиданной обреченностью ответил Дитрих. На фоне окна, как на фоне большой картины, выделялся только высокий силуэт в плаще и великолепных доспехах, но Лада почему-то видела и взгляд, в нем тоже была обреченность. – Я не могу и никогда не смогу остановить их.
Проклятие убило в прекрасном Дитрихе воина. Для Лады это была особенно ощутимая трагедия. Перестать сражаться при жизни, сдаться и похоронить свою воинскую душу – вот что самое страшное, что может случиться и случилось с этим человеком.
- Я хочу только сказать, что не желаю убивать никого из вас, - произнес Дитрих. – Возможно, ты знаешь об этом.
- Ну так пойдем сражаться вместе с нами! – вскричала Лада, пытаясь разбить замкнутый круг безысходности. Во сне это казалось таким простым!
Но Дитрих отвернулся обратно к окну.
- Это бесполезно, - сказал он. – Поверь мне, моя клетка захлопнута со всех сторон. Ты думаешь, почему я здесь, где нет людей? Я обречен или на вечное одиночество, или на вечное насилие. Вы оказались здесь случайно, но я не могу помочь вам.
- Мы сами себе поможем, - заявила Лада.
- Да, - согласился с ней Дитрих и добавил: - Но зло неисчерпаемо.
- Где же его источник? – спросила Лада.
Должен же лорд Дитрих знать ответ на этот вопрос, кому знать, как не ему? Вот зачем, оказывается, она шла сюда!..
Он медленно обернулся и очень внимательно посмотрел на нее. Слишком много чувств было смешано в одном взгляде. Скорбь, недоверие, надежда… не было только воли и непокорности – того, что Лада больше всего ценила в людях. Но от этого только больнее было смотреть на уничтоженного героя.
- Меня никто не спрашивал об этом, - сказал Дитрих. – Никто никогда не пытался поговорить со мной после того, как я стал врагом человечества много веков назад. Скажи мне свое имя.
- Лада.
- Я не знал, что оно настолько прекрасно, - в голосе Дитриха снова зазвучало все, что было присуще Герману, только искренней и трагичней. – Для тебя я тоже враг, Лада?
Утопая в пристальном взгляде, Лада честно сказала то, чего уже не хотела бы говорить:
- Да.
- Вот видишь. Я стал врагом для всех. На весах справедливости я там, где равновесие нужно восстанавливать уничтожением. Зло всегда существует как сила, стремящаяся разрушить мир, созданный богом. Оно ни во что не воплощено, но чтобы действовать, ему приходится находить воплощения. Зло пользуется мертвыми телами, Зло нашло способ воспользоваться мной. Ты не доберешься до источника. Ты можешь уничтожить только воплощение.
Он продолжал смотреть на нее через комнату, не давая ей выбраться из своего взгляда, от которого некуда было деться.
- Ты понимаешь, кого я имею в виду?
Оба продолжали тонуть в чем-то общем, страшном, только что случившимся между ними. Дитрих отстегнул от пояса меч и бросил его на пол.
- Ты убьешь меня?..
Голос Дитриха прозвучал неуверенно, и была надежда, что слова останутся словами. Лада сказала:
- Я убиваю только в бою. Я не стану убивать безоружного.
Вампир саркастически улыбнулся уже хорошо знакомой ей улыбкой, которую она часто видела последние несколько дней:
- В бою я убью тебя сразу. Ты знаешь, кого я побеждал при жизни.
Он не спрашивал, а утверждал, не сомневаясь, что ей известно его героическое прошлое.
От любого другого Лада приняла бы такие слова как оскорбление и вызов. Но сейчас было не до этого – человек просил о помощи и знал что говорил.
- Лада… Это будет просто сделать. Я не могу сам, я уже мертв.
Он сделал шаг вперед. На пол упал расстегнутый плащ.
- Ты единственный человек, который хочет помочь. Я прошу не о милосердии для себя, я хочу вместе с тобой прекратить это для всех остальных. Без меня все это перестанет существовать.
Ну почему, когда появляется идеальный герой, он обязательно должен умереть??? В конце концов, это ее сон. Почему нельзя сделать так, как ей хочется?!
- Я не хочу, чтобы и ты перестал существовать! – запротестовала Лада.
- Почему? – Дитрих даже улыбнулся. – Разве я не заслужил уничтожения?
- Нет! Ты заслужил освобождения.
- Разве это не одно и то же?
- Я не хочу, чтобы это было одно и то же!
Лада не могла себе признаться, что Дитрих очаровал ее, что легенда может превратиться во влечение, но он смотрел на нее так, что она чувствовала себя в его глазах самым прекрасным существом. Ощущения были взаимны.
- Я тоже не хочу. Но мы можем быть вместе только здесь и сейчас, - сделав несколько шагов, Дитрих теперь находился почти напротив забытого в руке Лады меча. – Давай вместе освободим этот мир!
Поддавшись самоотверженному внушению лорда Дитриха, Лада почти шагнула ему навстречу. Но внезапно вспыхнувшая в голове мысль оборвала ее движение:
- А что случилось с тем, кто убил предыдущего хозяина нежити? – спросила она, глядя прямо на него, и все вокруг, даже синий воздух, казалось, замерло.
В глазах Дитриха возникла тревожная волна, смешавшая боль, смятение, сомнения, отчаяние, отрицание в один хаотический поток.
- Ты что, думаешь, что займешь мое место? – произнес он. – В тот раз был другой договор, и мы оба его нарушили, я и мой враг. Но между нами все по-другому. Мне не нужно освобождение путем обмана!
- Я ничего не боюсь, - предупредила Лада. – Но можешь ли ты поклясться, что все так, как ты говоришь?
Возникло молчание. Оно было недолгим, но подавляющим. Дитрих опустил глаза и, полностью отказавшись от последней надежды, сказал:
- Нет. Я не могу рисковать тобой. Тогда уходи. Мы даже вдвоем не сможем ничего изменить. Из этой ловушки нет выхода, она будет крутиться, порождая саму себя.
Обреченность окончательно перевесила. Легендарный лорд Дитрих, самый благородный, самый доблестный, самый непобедимый, сдался своей судьбе и своему проклятию.
Но Лада уже не могла его бросить в полном одиночестве и неразделенном отчаянии, под грузом ежедневно умножающихся и ничем не заслуженных преступлений. И не могла смириться с тем, что ничего нельзя исправить. Не может быть, чтобы вся боль, жертвы, страдания и усилия оказались напрасными. Сопротивление нужно довести до победного конца любой ценой!
- Нет, - сказала она. – Это хитрая ловушка, и убить тебя – не выход. Но никто не говорил, что нет другого выхода – убить друг друга!
Экстаз самопожертвования, который иногда случался у Лады в мыслях, наконец, нашел свое настоящее, самое прекрасное выражение. Вот этим и стоит закончить жизнь!
- Лада, где ты?! – раздался снаружи, из леса голос Дрозда.
Лада обернулась к окну и проснулась.

Нет, брат ее не звал. Он лежал без сознания и движения на плоской, гладкой, накрытой одеждой каменной плите, которая возвышалась над полом и плотно закрывала могилу, содержащую одно или несколько вампирских тел, неизвестно сколько времени там покоящихся.
Никаких надписей, никаких дат, никаких украшений – все серое и пустое, безликое и кажущееся еще более безликим в утреннем полумраке. Четыре стены, крыша, три могилы, прикрытые плитами, и входной проем без двери – вот и весь склеп. Именно из этого проема лился холодный и влажный свет утра, позволяющий видеть внутренности унылого сооружения. Лада лежала на второй плите, заваленная своей одеждой и вещами из дома Хикса, чтобы уберечься от холода, исходящего от каменного нутра, в котором они находились.
Лада вспомнила, как вчера после наступления темноты они перевозили Дрозда и все необходимые вещи на вампирское кладбище. Дорогу освещала единственная тусклая лампа, а осторожный Йорг Хикс постоянно оглядывался по сторонам, как тревожная косуля на водопое. Он почти не глядя снабдил их едой, утварью, вещами – только бы незваные гости поскорее удалились от его дома хоть на какое-то расстояние и перестали его компрометировать. Он с одной стороны почти вытолкал их за дверь, с другой – отлично о них позаботился.
Вампирское кладбище было расположено посреди огромного брошенного плодового сада на другом берегу Уара. Сад был загадочным и мистическим сам по себе, даже без кладбища. Не было времени спрашивать, откуда он взялся, кем и как использовался и почему он таких размеров. Выхватываемые из темноты бесконечные причудливые ветви, со всех сторон обрамляющие свет лампы, создавали ощущение тайны и запустения. Воздух был насыщен фруктовым запахом, легким, как сидр, теплым, как лето, но у некоторых из присутствующих уже навсегда переставшим вызывать эти солнечные ассоциации – их заменили зловонные опавшие яблоки из леса возле Мрежки.
Наконец, свет лампы наткнулся посреди стволов и крон на почти незаметные в траве могилы и несколько простых прямоугольных склепов. Теперь все происходящее было слишком похоже на тайное погребение, и Ладе пришла в голову мысль, что, если Дрозд все-таки умрет, его придется оставить здесь, похоронить на проклятой земле, на вампирском кладбище. Мысль была страшной, убийственной, но она была не ужасней всего, что происходило в последнее время.
Потом они наскоро обустроились в одном из склепов, открытый вход которого смотрел в противоположную от дорог сторону. Внутри было холодно и пусто, внутри не было жизни, и появление живых людей не разрушило этой атмосферы, они растворились в ней.
Сейчас, на рассвете в склепе были только Лада и Дрозд. Холод отбивал любое желание двигаться, но Лада села среди разбросанных вещей и посмотрела в сторону дверного проема. Оттуда, из блеклого туманного сумрака выглядывали хмурые очертания могил в густом бурьяне. У людей такое отношение к памяти об умерших вызвало бы возмущение, но для вампиров запустение и забвение на кладбище было нормальным, оно отвечало их представлениям о смерти.
Лада натянула сапоги – с ненавистью, потому что ходить в них уже смертельно надоело, кое-как убрала волосы под повязку – потому что делать с ними что-то еще не было ни сил, ни желания, завернулась в позаимствованное в доме Хикса покрывало – потому что куртки этим промозглым утром казалось недостаточным, и вытащила себя на улицу. Из тумана со всех сторон повылезали раскидистые яблони, замершие в безмолвии. Около стены соседнего склепа стоял Герман – разбирал свои вещи, выложенные на отдельно лежащий могильный камень.
Лада посмотрела на Германа новым взглядом, внимательно, как еще никогда не смотрела.
Наяву он был земным, неидеальным воплощением Дитриха. Уставший, погрязший в бытовых проблемах, уже не блистательный (скитания мало красят избалованного аристократа), но все еще красивый и загадочный. При взгляде на него ощущение легендарности и могущества улетучилось, но остался тянущийся из сна след очарования, ореол тайны и ожидание героизма. Герман, разумеется, не Дитрих. Но что, если его участие в этой истории более личное, чем он хочет показать? Ладе вспомнились его слова: «просто так во Фриле не получить влияния» и брошенная им фраза о том, что он сам имеет планы на этот город. Может ли быть, что он ведет прямую борьбу за власть с Делио, а не брошен в эти события случайностью и любопытством? Но даже если было бы так, это даже хорошо. Так гораздо понятнее, по крайней мере, для Лады, побуждения сторон, расстановка сил, образы врагов – коварного хозяина нежити и незаслуженно опороченного героя.
Герман заметил ее взгляд, и он ему не понравился. Если Лада смотрит с интересом, пусть даже и на него, это обещает новые проблемы. Она просто не умеет оставить в покое ни себя, ни других, и каждая ее идея безрассуднее предыдущей.
- Лада, ты помнишь, что мы с тобой сегодня уезжаем в гильдию? – сказал он ей.
Лада действительно вспомнила. Да, уезжают. Вчера перед уходом на кладбище они это решили. Что впереди, неизвестно, поэтому в гильдию надо было ехать сейчас, ведь поездка займет несколько дней. Перебрали все варианты: Герман и Феона едут – Лада остается; Хикс и Герман едут – девушки остаются; все едут – остается Герман; Лада и Герман едут – с Дроздом остается Феона. Ни один вариант не был идеальным, только последний хоть как-то позволял доставить в гильдию нужных людей и одновременно с этим не оставить опасно больного человека без присмотра врача. Разделяться в такой ситуации крайне не хотелось, но другого выхода не было.
- Конечно, помню, Герман, - ответила Лада, продолжая рассматривать его.
- Я буду у Хикса. Приходи туда через час, и поедем.
На этот раз Герман обошелся без своей красочной манеры общаться, без эпитетов и заигрывания и даже без своего похожего на колдовской омут взгляда. Его слова прозвучали неохотно и опустошенно.
Кинув сумку на плечо, он ушел сквозь туманный сад, и за ним снова потянулся след сонного очарования забытой легенды. Пусть тянется, решила Лада, интересное впечатление, оно ничему не помешает.
Оставшись в одиночестве, она плотнее завернулась в покрывало, села на одну из могил и стала есть яблоки. Мыслей в голове особо не было. Дрозд был в порядке. Герман запретил что-либо с ним делать, так что оставалось только время от времени следить за его состоянием. Если ничего не меняется, значит, все пока хорошо.
В сад начало робко просачиваться первое солнце. Вместе с ним откуда-то появилась стайка синичек, рассредоточилась по нескольким деревьям и, мелодично перекликаясь, начала копошиться в кронах. Было тихо, скучно, но красиво и уже не так холодно.
Вдруг со стороны дороги послышался приближающийся ритмичный звук лошадиных копыт. Лада ни с чем не могла его спутать, это был отряд всадников. Лада была крайне любопытна. Она уже успела пожалеть о том, что пока проберется ближе к дороге, всадники проедут мимо, но вдруг темп звуков начал замедляться – отряд останавливался.
Это насторожило Ладу еще больше. Она проскользнула в склеп за мечом и, аккуратно прячась за разлапистыми деревьями, направилась в сторону дороги.
Отряд остановился для того, чтобы разделиться. Их было около пятнадцати человек, они стояли у дороги выше по течению Уара, то есть они уже проехали дом Хикса, кладбище и часть сада. Они двигались, судя по всему, в Милаву – больше было некуда. Лада спряталась за деревья получше и попыталась догнать их прямо по саду, чтобы незаметно рассмотреть подробности. Высокая трава, растущая среди яблонь, давно уже намочила всю одежду и налила воды в сапоги, но Лада не обратила на это внимания.
Вблизи неизвестный отряд оказался еще интереснее. Люди в нем были вооружены, но со стороны напоминали не военных, а разношерстную группу, объединенную общей целью. Цель оказалась понятной, когда Лада разглядела на всех повязки «Истинного Света». Она с самого начала отнеслась к появлению людей с предельным подозрением, а теперь почувствовала себя в стане врагов. Что значит их остановка? Лада собиралась подобраться поближе – деревья и трава это позволяли. Но ее случайно брошенный в сторону взгляд мгновенно остановил движение. Впереди, совсем недалеко, между ветвями она увидела двух людей с лошадьми, отошедших от остальных. Став еще аккуратнее, с ледяной расчетливостью крадущегося хищника, она подобралась еще ближе, так, что можно было разглядеть и услышать людей и одновременно следить за дорогой.
Один из них казался старшим и по положению, и по возрасту. Но он был в коричневом плаще с накинутым капюшоном, так что ничего более ясного о его внешности нельзя было узнать. А второй был точно молодым человеком. Собеседник в капюшоне, придерживая коня, повернулся к нему, но лица так и не было видно.
- Ну что, доставишь? – голос был усталым и немного сорванным, но уверенным.
- Да, не сомневайтесь.
- Я бы сделал все сам, но мне нужно догонять господина Делио. А те – он кивнул в сторону дороги, - не справятся. Пока не готовы. Так что, только ты.
- Можете на меня положиться, господин Дюк.
- Тогда дай им уехать, чтобы не было вопросов. А потом двигайся следом. Сверни вправо на первой же развилке. По левую руку впереди покажется лес. Это Серые Ельники. Езжай к ним кратчайшим путем, без дороги, по прямой. Когда доберешься, поедешь вправо по краю. Пока не увидишь ориентир – два одинаково сломанных дерева рядом. Елки, конечно. Ищи на них знаки, скрещенные стрелы. Если нашел – это оно. Заходи в лес между этими деревьями и иди вперед. Теперь ты пойдешь совсем без дороги. Тебе придется искать такие же знаки на деревьях и идти по ним. Кто не знает, не заметит их. Но ты будешь знать и, думаю, заметишь. Обязан. Так ты дойдешь до того места. Оно никак не называется, и слава богу. Просто – место. Там есть частокол, в него можно проникнуть. На земле между плитами, под наваленными ветками найдешь решетку, рядом – церковный светильник. Ты должен поместить в него то, что привезешь, поджечь и опустить через решетку внутрь. С молитвой, конечно. Постоишь рядом на коленях, помолишься. После этого можешь возвращаться.
- А что это все значит? – спросил молодой человек.
- Послушай, давай так: во-первых, что бы ты там ни видел, знай, что ты в порядке, в своем уме, и ни в коем случае не останавливайся, иначе и начинать не стоит, во-вторых, я тебе все потом объясню. Будем считать, что это твое посвящение. Помни, что это очень важно для нашего общего дела. И, да, ни с кем об этом не разговаривай ни до, ни после, это тоже часть твоего задания. Смысл в том, чтобы ты выполнил его один… не рискуя неподготовленными.
За время разговора отряд на дороге уже успел разделиться и разъехаться. Один из всадников, судя по всему, главный, поспешно направился в обратную сторону. Среди ветвей мелькали красный плащ и темная лошадь. Остальные ускакали в направлении Милавы.
- Давай, брат. Истинный Свет в нас! – только что давший задание человек сел в седло и бросился догонять того, кто уехал в одиночку.
Молодой человек, как ему и было приказано, не торопился. Он достал, проверил и поудобнее спрятал небольшой сверток, который ему предстояло отвезти в Серые Ельники.
Лада внимательно рассмотрела оставшегося. Он оказался едва ли старше самой Лады, с цветущей простонародной внешностью, не соответствующей одежде, наполовину городской, наполовину дворянской. Обычный противник. Самое время было на него напасть, и Лада не сомневалась в том, что справится с ним. Но что будет, если вернутся остальные, услышав звуки боя? Тогда точно все пропало. Еще можно было поступиться своей честью и заколоть врага сзади, дело того стоило. Но он находился в десяти шагах, и деревья там уже заканчивались. Успех зависел от того, удастся ли приблизиться незаметно.
В итоге Лада его отпустила: у нее появился другой план. Не двигаясь за густой листвой яблонь, она смотрела, как всадник скрывается на дороге из виду.