Приход тьмы Глава 7. Дела

Где-то на окраинах Фрила лил дождь. Это можно было понять по свисающим вниз растрепанным лоскутам серых облаков над крышами. Но на другом конце города, в скромном квартале для простолюдинов дождь еще не начинался, хотя и без него грязи было достаточно.
Феоне понадобился час, чтобы решить вопрос с гостиницей, привести себя в порядок и добраться сюда.
Этот дом не отличался от остальных – старый, отделанный деревом, двухэтажный, как большинство построек во Фриле. Мрачная лестница заставлена общим мусором. Впрочем, для местных жильцов, возможно, это был не мусор, а имущество. Дверь, в которую постучала Феона, была некрашеной, только вверху посередине кто-то нарисовал мелом солнце, каким его обычно изображают дети. Рисунку было четыре года, но он все еще существовал в этом мире. Дверь открыла женщина чуть старше Феоны, совершенно безликая, уставшая, погасшая, и при взгляде на гостью ее глаза тут же начали наполняться слезами.
- Все в порядке??? Ну будет, Лина. Я же говорила, что приеду через год, - сказала ей Феона, проходя в убогую, почти лишенную мебели комнату.
Она знала, что опоздала на месяц, что это очень важно, чувствовала себя виноватой и хотела избежать каких бы то ни было эмоций. Похоже, Лина постоянно думала о том, что Феона однажды решит не возвращаться.
- Просто я боялась, что тебя не пустили в город… - Лина попыталась объяснить свое волнение.
- С чего это?..
- Недавно были празднества, съезжалось духовенство, и всем иноверцам был закрыт въезд на это время…
Феона пренебрежительно пожала плечами. Эта информация сильно настораживала бы, если бы не звучала так абсурдно.
- Как Хлоя? – спросила она, подходя к дверям соседней комнаты.
- Хорошо… - ответила Лина, но очень неуверенно. В этом она никогда не могла быть уверенной.
Местом обитания Хлои в основном была кровать возле окна. Играть в доме на полу или выходить на улицу ей удавалось редко, большую часть времени она болела.
- Привет, Хлоя, - сказала Феона шестилетней девочке, прозрачной, хрупкой и глазастой, как маленькая стрекоза. Девочка вырезала из обрывков тканей одной ей понятные фигуры и наклеивала их на свой подоконник.
- Привет… - Хлоя, скорее, повторила, чем ответила, смущенно глядя на вошедшую девушку. Она видела своего врача раз в год, и Феона каждый раз была для нее чужим человеком.
- Что ты делаешь, Хлоя?
- Я готовлю свою комнату к празднику.
К сожалению, Феона даже не знала, что за праздник. Для нее не существовало такого понятия.
- Первый день осени. Завтра. Это фрукты, - сказала Хлоя, пока Феона думала, задавать или не задавать вопрос.
У некоторых знакомых ей врачей складывались трогательные отношения с маленькими пациентами: их ждали, лезли к ним обниматься, доверительно рассказывали всякие новости, хвалились игрушками… Феона так не умела. Она просто вела эту девочку, стараясь победить в сложной игре с ее собственным организмом, с каждым годом все дальше от смерти, и объясняла это своим профессиональным интересом. Если она доведет ее до совершеннолетия, это будет безусловный успех и всеобщее признание, если нет – останется рядовым случаем. Никто вокруг все равно не заметит навсегда угасшей жизни, пустого окна, стертого с двери солнца… И Феоне больше уже никогда не будет нужен Фрил.
- Мне надо сделать осмотр, - сказала она.
Она положила на стол небольшой сверток с годовым запасом лекарств: это то, что точно понадобится, без этого можно было даже не являться. Поэтому у Феоны он всегда был с собой. Но она все равно едва успела доставить его вовремя, до наступления видимых ухудшений. Все остальное нужно было додумывать по ходу наблюдений…
- Ты вела записи, Лина? Дай мне их.
…изучая дневник, к ведению которого Феона с большим трудом приучила почти неграмотную Лину…
- Хлоя, ты научишься писать и будешь делать настоящие медицинские записи, как врач!
…и пытаясь предугадать, что будет дальше. На эту работу уйдет пара дней.
Для Хлои осмотр был бы очень скучным занятием, не будь он хоть каким-то разнообразием в ее повседневной жизни. К тому же, Феона старалась рассказывать вслух почти обо всем, что делает, по большей части не ради развлечения, а для того, чтобы дать матери и дочери более-менее понятную картину их реальности. Им с этим еще год самостоятельно жить.
Как у многих успешных врачей, у Феоны были постоянные пациенты в разных городах. Почему она взяла еще и этих, ей самой было не совсем понятно. Может быть, потому что четыре с половиной года назад, почти сразу после того, как к ней вернулось зрение, казалось невозможным пройти мимо? А потом, через полгода Хлоя впервые вышла на улицу и, сидя на маминых руках, нарисовала на двери солнце, как умела. Оно было похоже на раздавленного паука с пятью ногами, но и это превзошло ожидания. Как можно не вернуться?..
- Как ты доехала? – спросила Лина.
- Нормально, - коротко ответила Феона на неизбежный вопрос. – Только… очень долго.
Она чуть не умерла, бросила Маруша (для него это не смертельно, но все-таки получилось некрасиво), собственноручно прикончила несколько существ, как она выяснила, живых, сманила остатки отряда пешком ночью во Фрил, но не остановилась. Феона умела достигать целей.
Разбирать записи Лины было одно удовольствие: она не была умным человеком и поэтому все, что ей говорили, выполняла с абсолютной точностью, не пытаясь осмыслить или улучшить. По какой-то причине она одна воспитывала Хлою, и это, учитывая лечение и уход, обходилось очень дорого даже по меркам самой Феоны. И в будущем расходы только возрастут. Но Лина продолжала героически и почти вовремя все оплачивать. У нее было огромное преимущество – собственные комнаты, но их убранство с каждым годом постепенно и неотвратимо становилось все проще и аскетичнее. Что будет дальше, никто не мог бы сказать. Лина не умела планировать будущее или у нее в борьбе за каждый завтрашний день не оставалось на это сил.

Феона уже набросала схему дальнейшего лечения, и на сегодня можно было заканчивать. Тем более, что за окном существенно помрачнело: надвигались одновременно дождь и сумерки. Окно выходило в микроскопический, страшно заросший бурьяном сад с несколькими древними, зловеще искривленными яблонями и едва различимыми в высокой траве кустами смородины.
- Вы туда почаще выходите, - посоветовала Феона, выглянув в окно перед уходом. – Желательно каждый день. Нельзя в доме сидеть все время. Это уже невозможно. Пора отвоевывать мир.
- И… зимой? – Лина тревожно следила за тем, как Феона собирается.
- Да. И зимой. Поэтому стоит позаботиться об очень хорошей зимней одежде.
Феона снова отвернулась в окно. Она сказала вещь, которая сейчас добавила Лине разочарований. И если бы не понимала ее положения, наговорила бы еще много такого, на что у Лины никогда не найдется средств. Наверное, перед отъездом из Фрила придется забыть свое вознаграждение у них на столе, заплатят в следующий раз. Если следующий раз будет.
- Ты останешься сегодня у нас? – нерешительно уточнила Лина. На протяжение лет, из разговора в разговор, ее интонация не менялась. Она так и не научилась свободно общаться, наоборот, только больше замкнулась в себе, так что даже этот вопрос требовал от нее усилий. Как с таким характером бороться за жизнь, вернее, сразу за две?..
- Нет, - ответила Феона. – Я в гостинице, с друзьями.
Слово «друзья» показалось неуместным. Оно же предполагает взаимную привязанность и выражает нечто большее, чем просто стечение обстоятельств, соединившее случайных попутчиков. Зато это слово не требовало лишних объяснений.
- А может быть… ты вернешься туда завтра? Я могла бы рассказать много фрильских новостей… Там дождь!
Боже, какое страшное одиночество стояло за каждым из этих слов! Со стороны, в этих скудных фразах, оно было почти не заметно, но изнутри, наверное, заполняло собой все. Феона остановилась и развернулась в дверях.
- А Хлоя, - спросила она, - ничего не хочет мне рассказать?
- Хочет. Но она стесняется.
За последние дни Феона невероятно устала, настолько, что ее даже почти не ужасали пережитые события. Больше всего сейчас хотелось где-нибудь запереться и отключиться. Но, видимо, нужно было еще немного подождать, остаться и дать этим людям почувствовать себя хоть кому-то нужными.
- Это так интересно, - сказала она. – Я останусь.

Дождь кончился утром. Феона уже не видела смысл куда-то спешить, поэтому вернулась в гостиницу, когда посчитала нужным. В комнате ее ждала Лада. Симпатичная деревянная комнатка: две кровати, плетеные стулья, лоскутные покрывала и посреди всего этого уюта – очень неуютный взгляд, как у зеленоглазой рыси в засаде.
- Кого я вижу! – язвительно произнесла Лада. – Я уже не надеялась.
- На что? Что я не сбегу? – спросила Феона без приветствия. Уловив настрой Лады, она решила, что даже здороваться теперь неуместно.
- Представь себе – да. Ты такая загадочная. Кто знает, сколько у тебя причин сбежать.
- Так, - Феона уселась за стол. - Тогда давай: в чем, сколько можно и, главное, за каким чертом меня подозревать? Ты очень хороший человек, Лада, и не хотелось бы, чтобы ты занималась этой ерундой. Так что выкладывай, что тебя не устраивает.
- Хорошо… - Лада тоже перебралась за стол, не переставая держать Феону под прицелом взгляда. – Ты тоже кажешься хорошим человеком. И не хотелось бы разочаровываться. Но мы все уже поняли, что попали в запутанную историю, что эти гады, которые попались нам, действуют слажено. И они не сами такие умные, а кто-то их направляет.
- Это не я, если ты об этом.
- А кто, по твоему мнению? Украл факелы, убил Марцина, сделал неизвестно что с Яковом? Все остальные – мертвы. Или кто-то только притворился?..
- Я бы не поставила ни на одного из присутствующих с нами. Но никакой версии у меня нет. Признаться честно, я над этим не думала. А с Яковом – ты знаешь, что мы нашли его вместе, значит, ни одна из нас не причастна.
- Нам придется поставить на кого-то из нас. Глупо думать, что нежить сама все спланировала. Или кто ей помогал, по-твоему, бестелесные духи??? Я точно знаю, что это не я и не мои спутники, а вот ты, извини, но выглядишь подозрительно. Вы сидели с Марушем в Мрежке до нашего прихода, а потом ты резко запросилась в лес. Очень резко для обычного врача. И слишком уж много умений для обычного врача.
- Интересно, тебя всегда бесит, когда кто-то рядом лучше тебя? – спросила Феона. Она понимала, что ведет диалог в опасной форме, но не сдержалась. Хотя следовало бы поостеречься, обвинения Лады могли оказаться серьезными.
- Меня больше бесит в людях ошибаться, - ответила Лада. – Некоторые твои действия требуют объяснений.
- Я не тайный агент, не ведьма и не потустороннее существо. Скажи, а за своим братом ты так же следишь? Требуешь объяснений?
- А за ним зачем? С ним как раз все понятно, и объяснять нам друг другу нечего.
- Да ну?.. А укус у него на руке? Ты уверена, что он не стал другим? Что он все еще за нас?
Голос Феоны прозвучал с вкрадчивым спокойствием. Она и не подозревала, что способна на такие удары ниже пояса. Ей осталось только наблюдать за плодами своих внезапных провокаций.
- Ты же сказала, что все в порядке… - произнесла Лада. Она тоже оказалась молодцом: что бы она в этот момент ни почувствовала, в ее голосе было гораздо меньше эмоций, чем во взгляде.
- Ты не доверяешь моим действиям, но готова поверить моему диагнозу? Потому что он тебя устраивает? – Феона встала, направилась к окну и добавила по пути: - Разберись с собой.
- Ты…
- Хотя, я тебе и так скажу: человек всегда окажется виноватым в том, что он сделал все, что мог, но что-то пошло не так. Я видела это уже.
- Так что с ним??? – обернулась к ней Лада.
- Ничего. Я осматривала его несколько раз. Ничего. Рана заживает в обычном порядке. Кстати, где он?
- В Войске.
- А ты осталась здесь меня поджидать. Ну-ну.
- Ты… какая-то благодетельная сволочь. Если ты делаешь благо, то выставляешь это… как будто не хочешь иметь с этим дело, а остальным ты помогаешь, чтобы они тебе дальше не мешали.
- Какая есть. Не нравится, мы уже говорили, разделяемся и выживаем по отдельности. Кстати, и время пришло, можно было бы распрощаться и не мешать друг другу. Но ты напросилась со мной жить. Вот теперь живи.
- Извини, но я хочу жить в согласии. А какое может быть согласие, когда на моих глазах убили кучу людей и еще почти столько же до этого, и, возможно, сейчас тоже, пока мы здесь. А ты посреди всего этого, во-первых, ОЧЕНЬ спешишь, во-вторых, берешься руководить, в-третьих, ведешь нас с очень большим риском, но не обратно в Мрежку, а во Фрил, и наконец, в-четвертых, пропадаешь. И при этом больше всех «знаешь», что происходило там в темноте. Мечебор погиб в шаге от меня, но я даже не видела, как. Даже это ты знаешь лучше!
- Пока он тебя спасал, ему вырвали горло. Теперь тоже знаешь, - бессердечно заявила Феона и, почувствовав, что сейчас утонет в пронзительных глазах Лады, поняла, что перегнула палку.
- Прости, - сказала она. – Видимо, какие-то из своих действий все же придется объяснить. Я действительно очень рисковала нашей жизнью, чтобы не рисковать временем. Мрежка была ближе, но именно из нее мы никак не могли уехать. Никто не мог больше ждать. Да, дороги оказались не так страшны. Но учитывая то, что мы не знаем, что сейчас там, в Мрежке, мы могли бы оттуда вообще не вернуться. Помочь им сами мы точно не могли.
- Да мне плевать, что мы могли бы оттуда не вернуться! Главное – не сбежать, как мы! Не сбежать от тех, кому мы собирались помочь! – на волне возбуждения Лада и правда была согласна сейчас за кого-нибудь героически умереть. – А мы не помогли!
Феона возмутилась.
- Я вас для чего в Службу общественного порядка отвела? Действуйте! Действуйте с ними. Пусть они занимаются этим делом и, если хотят, все сами у меня спрашивают.
- Забудь, - отрезала Лада. – Мы сами должны все знать об этом деле. Что за планы у тебя во Фриле? И почему о них нельзя рассказать?
- Потому что это мое личное дело. У меня нет желания делиться с тобой своими планами.
- Или, может быть, об этом мне тоже нужно упомянуть в Службе общественного прядка?
Феона махнула рукой: бесполезно, обстановка только накаляется. Можно было бы с чистой совестью сказать «да пожалуйста», а можно поступить еще проще.
- Южная улица, четвертый дом, дверь девять, с солнцем. Пойди и спроси, что я делаю во Фриле, если тебе так нужно, - сказала она.
Лада выжидающе остановила на ней взгляд.
- Нет, не объясню, - ответила Феона на незаданный вопрос. - Тебе надо, ты и иди. Можешь закрыть меня здесь на ключ. Я хоть отдохну от вас всех.
Лада на секунду задумалась.
- Ладно. Сыграю по твоим правилам. Посмотрим, что будет.
Она накинула куртку и вышла. Запирать дверь было ниже ее достоинства.
Спровадив Ладу, Феона устроилась на кровати, и ее накрыла волна мыслей и воспоминаний. До этого у нее как-то не было времени сосредоточиться на своих чувствах. Но сейчас она уже исполнила свой долг, выспалась, и в ее голову хлынули всплывшие откуда-то фрагменты прошлых дней. Первое, что накатило, - ощущение убийства. Может быть, для воинов это нормально, для Феоны – нет. И речь идет не о страхе перед невидимым противником – это оказалось не такой большой проблемой, не о столкновении с потусторонним – это весьма относительное понятие, и уж точно не об ужасе перед кровью, искромсанными телами и необходимостью вгонять в кого-то оружие – Феона обладала профессиональным хладнокровием. Просто было ощущение того, что прерываешь жизнь за жизнью, а такого Феона еще никогда не делала. И не собиралась. Но пришлось, и это оказалось слишком ощутимо физически. Особенно в конце, в последний раз, уже после боя. Есть в этом что-то, что тебя меняет, и что уже никогда не исправишь.
Лучше уж, действительно, иметь дело с чем-то потусторонним, мертвым, загробным, чем знать, что ЭТО еще и живое. В бою это не мешало, потом отошло на задний план, а теперь вернулось с новой силой. Это было невыносимо реалистично. Стоило закрыть глаза, как темнота вокруг наполнялась шуршанием леса, запахом разложения и ощущением невидимого приближения врагов – бесформенное ощущение, не подкрепленное глазами, но от этого не становящееся менее материальным.
Вторым чувством, присоединившимся к первому, было осознание того, что она в числе выживших. Ей удалось это сделать. С чем на самом деле они столкнулись в лесу, ей было не интересно, но в любом случае это не смогло ее уничтожить!
И наконец, последнее, что лезло в мысли, - это те, кто не вернулся. Феона уже теряла людей, ей приходилось присутствовать при умирающих, но причины тому всегда были естественными. Болезни и смерть – неизбежное сопровождение всего человечества, их нельзя победить, можно только отвоевать у них кого-то, и то на время. А здесь ничего естественного не было: рядом с тобой кто-то мгновенно и бесповоротно выбывает из числа живых, и о нем следует тут же забыть, бросить под ногами, потому что ты следующий, - это было неизбежное обесценивание жизни. А когда из тьмы воспоминаний появлялся Янски, начиналось самое интересное: особенно ясно и резко, вспышкой факела, высвечивалась граница между выжившими и… той стороной. Если тебя туда утянет, люди не пустят тебя обратно, даже если ты еще не умер. Феона уже давно умела легко преодолевать эту границу страха: с заразными болезнями бывает то же самое, и не бояться их – всего лишь дело привычки. Не умела бы – не пришлось бы терять и восстанавливать зрение. Сама такую работу выбрала. Но отношение людей понятно и, главное, оно совершенно правильное. Изоляция и уничтожение - единственное, что всегда безотказно сработает. Просто очень не хочется оказаться на той стороне.
Через некоторое время вернулась Лада, молча вошла в комнату.
- Сходила? – спросила ее Феона.
- Да, - ответила Лада и больше ничего не прибавила.
Это было прекрасно, потому что ни дальнейших споров, ни извинений Феона слышать не желала.
- Отстанешь от меня теперь?
- Нет, - сказала Лада и, отвечая на направленный на нее вопросительный взгляд, добавила: - Нам придется самим разбираться, что произошло. Ты там была и можешь помочь в этом.
- Самим – в смысле???
- Ну, не то чтобы самим… Просто в Службе общественного порядка у нас взяли все эти… показания и вежливенько попросили нас не встревать. Потому что это вроде дело религиозного характера… Что странно.
- Как раз нет, все логично, - подумав, сказала Феона. – В вашей Истинной Вере на одной стороне стоит бог, а на другой – Потусторонние Силы Зла. А это же как раз они? Именно Церковь хранит от них человечество. Это ее прямая обязанность. Выходит, в этой системе есть какая-то правда.
- Знаю… Вроде, так. Но все равно странно. Никто ничего не объясняет. Завтра ждем какого-то ответа из Офирца. Ты не знаешь, что там?
- Не знаю… Один из центров управления церковью! Так что, пока все сходится. Ты им, что, тоже не доверяешь?
- Нет, не то, - Лада посмотрела на Феону погасшим взглядом. – Просто мы же в этом во всем сами участвовали. Были там, видели. Многое сделали. Теряли бойцов. А теперь получается, что это вроде как не наше дело. Спасибо, до свидания, вы нам очень помогли, проваливайте своей дорогой. Не мешайтесь под ногами.
- А ты что хочешь, на коне в атаку?
- Не знаю… Хочу знать правду. Хочу мести и справедливости. Хочу, чтобы так больше никогда не было. Не хочу быть в стороне.
«Какой разумности от нее можно сейчас требовать? – подумала Феона, глядя на растерянную, разочарованную Ладу. – Это можно понять, ей сейчас гораздо хуже, чем мне. Я добилась всего, за что боролась, несмотря ни на что, а она – только потеряла, очень много недавно потеряла. Смиряться она явно не умеет, а в последнее время у нее было много того, с чем она и не смирится. Тут не просто растеряешься…».
- У меня есть дела на ближайшие дни, а потом хотелось бы еще какое-то время просто ничего не делать. Так что, я пока во Фриле, - сказала она. - Обращайтесь, подумаем вместе. Я по-прежнему считаю, что никто из нас не виноват.
- Надеюсь, - произнесла Лада так, что стало понятно, что расслабляться она пока не собирается. – Но если так, значит, в лесу был кто-то кроме нас! Кто-то из селения? Или что-то?
- Я прожила с ними несколько дней. Ничего подозрительного в этих людях нет. Думаю, вам лучше дождаться завтрашнего дня, прежде чем делать выводы, - посоветовала Феона. – И еще: вам надо развеяться. Когда я вас первый раз увидела, вы были безбашенными героями, не знающими в себе сомнения. А сейчас вас как будто из гнезда выкинули. Просто отвлекитесь, отдохните один вечер. Вернитесь в себя.
- Да?.. – с сомнением отозвалась Лада.
- Да. Советую спуститься в таверну. Выберете это место. Это лучший выбор, без лишней суеты, драк и прочего. А Дрозду – найти и пригласить новых друзей.
- Ну, этот подцепит. Нет сомнений.

Дрозд действительно нашел и пригласил. К семи часам вечера в таверну, расположенную на первом этаже «Божьей коровки», влилась довольно пестрая компания из восьми человек, все из войска. Самым красочным из них был уарец Сидр с русыми, почти желтыми волосами и необъятными размерами. Остальные были тоже ничего: одноглазый пройдоха Рольф, явно переживший не одну серьезную битву, черный, как обугленный пень, Эухений, имеющий слабость к эпилептически-ярким полоскам в одежде, и симпатичный прилизанный зануда Грегор, которого друзья, когда рядом не было начальства, звали «ваше величество», потому что у него было то же имя, что у нынешнего короля. Имена оставшихся двух Дрозд еще не успел запомнить, но один из них смахивал на обычного добротного крестьянина, а другой – на бродячего поэта.
Лада и Дрозд, войдя с этой толпой, оглядели помещение. Надо сказать, что у обоих со словом «таверна» имелись совсем другие ассоциации. Все таверны, которые попадались им до этого, во-первых, были не слишком большими, во-вторых, имели какие-то названия, в основном остроумные и завлекательные, в-третьих, обустраивались просто и практично. Народ туда заглядывал всякий, и происшествия, особенно по вечерам, случались тоже разнообразные.
Это заведение было другим. У него не было имени. «Божья коровка» по названию гостиницы как-то не прижилось, и все именовали его просто «таверна». Оно представляло собой большой обшитый деревом зал с отличным современным освещением: прозрачные лампы почти без запаха, ни одного темного угла. Равномерно расставленные столы были квадратными, салфетки – белыми, стены – сплошь в полках, уставленных интересной глинной утварью и фигурками вперемешку с вездесущими резными оберегами-церквями. Пол был идеально чист, потолок, понятное дело, со временем закоптился, но кто будет обращать на это внимание?..
- Здесь странно, - с сомнением сказал Дрозд.
- Нормально тут, - возразил Сидр, протискиваясь вперед. – Я, если что, тут подрабатываю вышибалой. Иногда. Драться здесь нельзя, это да. А вот вызывать на бой – можно. Сзади, за двором есть такое место, туда все и идут. Я потом покажу.
- Я тут как-то подрался, - осматриваясь, заявил Рольф. – И Сидр выбросил меня на улицу. Вернее, в лужу, - уточнил он под громогласный хохот самого Сидра.
- Мы пока не собираемся драться, - уверил Дрозд и обернулся к Ладе: - А Феона придет?
- Обещала появиться ненадолго.
Мелькая белым пятном между столами, к ним приблизилась одна из девушек, обслуживающих гостей.
- Вы можете соединить столы. Выбирайте, какие, - она поглядывала на Сидра, потому что знала его, но сегодня разговаривала с ним, как с одним из посетителей.
- Щас. Вон те, - он сдвинул два стола в центре зала и, подумав, присоединил к ним еще третий для своей персоны.
Теперь Дрозд оказался в своей привычной среде: новые знакомые бесперебойно травили свои местные войсковые байки и не скупились на шутки. Лада тоже чувствовала себя прекрасно, свободно настолько, насколько бывает свободным человек в своем обычном окружении. Благо все быстро поняли, как себя с ней вести. Ей часто приходилось доказывать свое место в этом мире, но здесь она вписалась в компанию без лишних вопросов. Хорошо иметь брата, с которым вы одно целое.
За столом сразу стало шумно и весело, и вокруг, перекрывая друг друга, наперебой полетели разные фразы.
- И что красивше, Фрил или Разна? Ну, понятно, каждый свое хвалит. Глядишь, и мы у вас побываем.
- Величество, передай сюда бутылку. Спасибо, ваше величество.
- А у нас часть ребят свалила по контракту в Офирц.
- Что, выгодный контракт?
- Не знаю. Хотел узнать, но они уже свалили.
- Бесполезно заказывать еще сосиски. Все равно Сидр все сожрет.
- А я слышал, нас хотят скоро на какую-то речь согнать, в собор. Уж точно не про повышение жалованья.
- Конечно, сожру. Вил, ты сам себя-то видел??? После тебя вообще можно за стол не садиться. Не в коня корм.
Но в конце концов дело дошло и до неизбежного вопроса:
- А с вами-то что вообще случилось?
Этот вопрос задал Грегор Ладе. Он почти не сводил с нее взгляда (впрочем, как все и везде), но никакой наглости себе не позволял. За Ладу ответил Дрозд:
-  О, мы там такое, в Мрежке, видели… - он запнулся, но потом подумал, что никто не запрещал им рассказывать и не заставлял хранить тайну. А раз так, то чем больше народа будет это знать, тем лучше. К тому же он все равно уже успел кое-что рассказать частями, когда был в Войске. – Там кто-то повадился жрать людей.
- Это мы знаем, ты говорил – перебил пройдоха Рольф. – Ну, вы их нашли – кто это был?
- Вампыры, кто же эшо, - предположил Эухений, который за годы службы так и не избавился от своего ларинского акцента. Друзья обычно называли его, немного поменяв первые буквы имени. – Кров берут, а лудей бросают. Их здес многа.
- «Вампыры»… - повторил Рольф. – А у нас был одно время вампир в Войске, в снабжении. Ни одну вылазку не пропускал, сами знаете почему.
- Наняты для запугивания держателями постоялых дворов, - выдвинул свою версию Грегор. – Чтобы отучить ездить через Мрежку. Конкуренты. Как вам такое объяснение?
- Это не вампиры, - возразил Дрозд. – Мечебор сказал, что нет. Хотя… Больше похоже на нежить.
- Чем? - спросил кто-то.
- Они совершенно дикие. Бешеные твари – почти не пользуются оружием, не сбиваются в темноте… - рассказ перехватила Лада, а Дрозд стал вспоминать. Вампиры – это был народ, одно название которого считалось ругательством. Сосуществовать нормально с людьми они не могли, потому что в каком-то количестве им нужна была человеческая кровь, но жить все-таки им как-то нужно было. Как они приспособились, Дрозд не имел ни малейшего понятия, но правительство их не изгоняло и не уничтожало, а только контролировало. Как, Дрозд опять же не знал, потому что до Разны эти твари не добрались, да и если бы добрались, никакое правительство не заставило бы местный народ принять их. С ними были связаны бесчисленные мерзкие истории о том, что они крадут взрослых и детей, торгуют людьми, занимаются колдовством, шантажируют, нанимаются убийцами, вокруг них вращаются незаконные деньги. Пожалуй, и за такое запугивание они взялись бы… Но все-таки, они были людьми, они могли затеряться в толпе, в этом и было их коварство. Но то, что встретилось в лесу, людьми уже не было.
Его оторвал от мыслей вопрос кого-то из новых знакомых:
- А ваша третья, кто она?
- Феона Полита. Не знаю… Она врач, - отозвался Дрозд.
- Ну, раз врач, то тожи вампыр, - спокойно заключил Эухений. – Дла ных эта нормальна.
Хорошо бы сосредоточиться на мыслях, но, когда не привык это делать, а со всех сторон еще подливают вина, тяжело схватить хоть какую-то из них за хвост.
Позже появилась и сама Феона, как обещала. В чем-то белом, неожиданно хороша, как сказка. Сказала, что ненадолго, и ей освободили место за столом. Вил (тот, который был похож на бродячего поэта) попросил ее угадать наощупь, что у него в кармане штанов. Сидр намекнул ему, что людям, вырезающим в темноте нежить, лучше не хамить. Находчивая Феона язвительно добавила, что врачам уж точно хамить не стоит, потому что рано или поздно все к ним приходят, но ничего угадывать она не хочет, и так посмотрела на Дрозда, что он понял, что и про нее успел сболтнуть лишнего. Потом, после очередных порций общего веселья Ладе пришло в голову почтить память Мечебора, и Дрозд даже произносил длинную речь, из которой через минуту уже не помнил ни слова, хотя в каждое вложил душу. Потом Феона сказала, что ей пора уходить, и он попросил ее на прощание тоже сказать что-нибудь про Мечебора. Феона встала, прикрыв рукой свой стакан, чтобы никто не налил в него больше, чем там уже есть, и сказала:
- Я знала вашего Мечебора чуть более суток. За это время он сделал больше, чем мы все. Он был необыкновенным человеком. Я бы сказала, он был отличным попутчиком.
Допив вино, она ушла, а Грегор посмотрел ей вслед и произнес:
- Не вампир. Она из Изгнанников. Их присказка, про попутчиков. У них нет земли, но есть дороги.
В голове Дрозда это была последняя четкая сцена за вечер, даже пронзительно-четкая. Дальше они перепробовали весь местный алкоголь. Потом приглашали на танцы каких-то девушек. Только Лада с презрением отбрыкивалась от танцев, и ей, как всегда, это удалось. А потом все вокруг вообще превратилось в сплошную пеструю ленту, движущуюся в медленном темпе звучащей в таверне песни: «Останови коня на пути к обрыву…».