de omnibus dubitandum 34. 270

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ (1671-1673)

Глава 34.270. ПРАВДА, УЖ БОЛЬНО ОПАСНАЯ…

    Теперь поговорим про обучение клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)- Л.С.]. И тут история весьма темная. Согласно П.Н. Крекшина и И.И. Голикова обучение 5-летнего клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)- Л.С.]  началось лишь 12 марта 1677 года. А до этого обучать царевича как-то не досуг было, подзабыли. Дали ему (фантазиями немецких фальсификаторов и их верных последователей современных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) саблю игрушечную, он и проиграл все детство в солдатиков. Оттого и рускую грамматику знал не очень…

    Историк Н.Г. Устрялов задается неразрешимым для себя вопросом: «Каким образом, (фантазиями немецких фальсификаторов и их верных последователей современных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) при всеобщем равнодушии того времени к наукам и искусствам, при сонливой дремоте ума, который пугался всякой новой идеи, под руководством наставников, едва ли далее грамоты простиравших свою мудрость, познакомился он с прелестью знаний? Пробудился ли его гений собственною силою, или был пробужден счастливым смертным, которого Проведение ниспослало ему в руководители?

    Вот вопрос любопытный, доселе неисследованный и в высшей степени важный; от правильного разрешения его зависит верность взгляда на всю историю клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)- Л.С.]».

    Умница Устрялов очень верно выявил неразрешимое противоречие в историографии клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)- Л.С.], ибо списать явно прозападное образование клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)- Л.С.] можно только на Проведение. ИНАЧЕ ОТВЕТОВ НЕТ (выделено мною – Л.С.). Как нет имен тех «руководителей», которые породили сам феномен клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)- Л.С.]. По мнению историка, с разгадки именно этого основополагающего вопроса и надо начинать разбираться в биографии клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)- Л.С.]. Начинать заново, с чистого листа…

    Именно за эти прозрения Н.Г. Устрялов* будет предан почти полному забвению, которое продолжается по сегодняшнее время.

*) УCТРЯЛОВ Николай Герасимович (4 [16] мая 1805, с. Богородицкое, Орловская губерния — 8 [20] июня 1870, Царское Село)(см. рис.) — русский историк, археограф, педагог, профессор русской истории Санкт-Петербургского университета. Адъюнкт (1837), ординарный академик (1844) Петербургской академии наук. Декан историко-филологического факультета Петербургского университета (1839—1855). Автор гимназических учебников истории.
Родился в селе Богородицком, Малоархангельского уезда Орловской губернии. Его отец, Герасим Трифонович Устрялов (1766—1830), был крепостным управляющим князя И.Б. Куракина. В семье было 13 детей (5 из них умерло в младенчестве).
Учился в Орловской мужской гимназии (1816—1820), после окончания которой в 1821 году поступил на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета, но вскоре перевёлся на историко-филологический факультет, который и окончил в мае 1824 года действительным студентом; 9 июня 1824 года, он поступил на службу в канцелярию министра финансов. В 1828 году участвовал в конкурсе на место учителя истории в Третьей Санкт-Петербургской гимназии; способного юношу заметил товарищ министра народного просвещения Д.Н. Блудов и предложил ему разобрать бумаги, хранившиеся в кабинете Александра I. Работа в кабинете позволила ему ознакомиться с документами, которые затем будут использоваться им при написании «Русской истории».
С этого времени началась плодотворная научно-публикаторская деятельность учёного.
В 1830 году Устрялов перевёл и издал со своими комментариями работу французского путешественника XVI—XVII веков Жака Маржерета «Состояние Российской державы и Великого княжества Московского» (1607). В 1831 году он приступает к выпуску «Сказаний современников о Димитрии Самозванце», которые выходят в пяти томах (1831—1834) — Академия наук наградила автора Демидовской премией. В 1833 году увидели свет «Сказания князя Курбского» в двух томах — за этот труд он был вновь награждён Демидовской премией. Н.Г. Устрялов также получил орден Св. Анны 2-й степени и два бриллиантовых перстня. Публикации Устрялова имели успех и были впоследствии неоднократно переизданы. Кроме того, он получил кафедру в Главном педагогическом институте, в Императорской военной академии, в Морском корпусе.
В 1830 году Устрялов становится лектором российского языка, а в 1831 г., преподавателем всеобщей и русской истории в Петербургском университете — сначала «без жалованья», однако уже с 1832 г. получает штатную должность адъюнкта по кафедре русской истории, а с 1836 г. экстраординарного (с 1837 г. — ординарного) профессора по той же кафедре, в которой оставался до 1859 г. В 1851—1859 гг. занимает должность декана историко-филологического факультета. В 1836 году он получил степень доктора истории, защитив диссертационную работу «О системе прагматической русской истории». Результатом работы историка явилось его избрание в Академию наук (адъюнкт по русской истории и древности с 13 января 1837 года, экстраординарный академик с 4 июня 1842 года, ординарный академик с 5 октября 1844 года).
В центре научных интересов Устрялова — правление Ивана Грозного, эпоха Смутного времени. Его лекции были посвящены анализу первоисточников и сопоставлению мнений различных историков по тем или иным отраслям исторической дисциплины. Учёный впервые уделил пристальное внимание истории Великого княжества Литовского [и Руского - Л.С.)].
В 1830-е годы учёный сближается с министром народного просвещения С.С. Уваровым, с которым они совместно разрабатывают известную консервативную идеологему «официальной народности»: «православие — самодержавие — народность». Николай Герасимович становится проводником триады «официальной народности» на практике.
В 1837—1841 годах Устрялов опубликовал курс своих лекций «Русская история» (пять томов) в качестве учебного пособия для студентов. В 1847 году учёный выпустил к нему дополнение «Историческое обозрение царствования императора Николая I». Рукопись учебника просматривалась и исправлялась лично императором Николаем I. Кроме учебника для студентов Устряловым были выпущены один учебник для гимназий и один для реальных училищ. Учебные пособия Устрялова были официальными и единственными учебниками по истории, по которым осуществлялось обучение вплоть до 60-х годов. Они были первыми профессиональными работами, представлявшими российскому обществу целостное и последовательное изложение исторического прошлого страны с древнейших времён до середины XIX века.
Положение придворного историка поставило Устрялова в сложные отношения с коллегами-историками, порой приходилось идти на существенные уступки николаевской цензуре для достижения компромисса между научной достоверностью и бюрократическими обязательствами при публикации своих трудов, несмотря на то, что его историческая концепция не противоречила жёстким официальным установкам в освещении исторического прошлого государства. Но в целом роль официального историографа Российской империи — продолжателя дела Н.М. Карамзина, — Устрялова вполне устраивала. Со смертью А.С. Пушкина прав на такое звание у него стало ещё больше. В 1842 году учёный был допущен к секретным государственным архивам для работы по истории эпохи клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)- Л.С.] I. Тем самым статус ведущего российского историка был ещё раз подтверждён на самом высоком уровне.
Увольнение С.С. Уварова ничего не изменило в судьбе Устрялова. Устрялов по-прежнему придерживался доктрины «официальной народности», а Уваров с интересом бывал на лекциях Устрялова. По стечению обстоятельств С.С. Уваров являлся одним из родственников князей Куракиных, у которых отец академика Устрялова был дворовым человеком. В 1855 году умирают и Уваров, и Николай I. Все последующие годы вплоть до своей смерти учёный занят своим главным трудом: «Историей царствования Петра Великого». Из задуманных десяти томов ему удалось выпустить только первые четыре тома и том шестой. Пятый том остался нереализованным. Работа в архиве предоставила возможность учёному почерпнуть множество значительных сведений об эпохе клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)- Л.С.].
Но, по мнению украинского историка Н.П. Василенко, автора статьи об учёном в еврейском «Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона», «В „Истории царствования Петра I“ Устрялов обращает внимание исключительно на внешние факты и факты биографические; внутренней жизни государства он совсем не касается».
Эта работа настолько отвлекла Николая Герасимовича от учебного процесса, что в конце своей преподавательской карьеры он не обновлял университетских лекций и почти полностью потерял аудиторию. Д.И. Писарев свидетельствовал: «Кто только не бранил его, кто не изощрял над ним своего копеечного остроумия!»
Другие шестидесятники характеризуют Устрялова следующим образом: «Как величав Устрялов! Это один из лучших и наиболее уважаемых мною профессоров» (Н.А. Добролюбов). Н.Г. Чернышевский считал историка среди «лучших профессоров, то есть наиболее славящихся», заслуживающих «полного, беспредельного уважения». Устрялов в своё время способствовал защите диссертации Н.Г. Чернышевского «Эстетическое отношение искусства к действительности». Но к эпохе 1860-х лучшие творческие годы для Устрялова остались позади. Поколение молодых людей, выросшее на лекциях Устрялова, в значительной мере отрицало «православие — самодержавие — народность» в понимании Устрялова. Хотя И.С. Тургенев, в своё время сдававший ему экзамены, под влиянием его научных работ задумывал исторический роман.
Выросло новое поколение историков: Н.И. Костомаров, К.Д. Кавелин, С.М. Соловьёв, В.О. Ключевский и др. Выходившие из печати тома с «Историей царствования Петра Великого» вызвали ряд рецензий: С.М. Соловьёв («Атеней»), А.П. Зернин («Библиотека для чтения»), К.Н. Бестужев-Рюмин («Отечественные записки» и «Русский мир»), Н.А. Добролюбов («Современник»).
Появившееся за границей (возможно, с подачи М.И. Семевского) в «Полярной звезде» А.И. Герц[ена] сфабрикованное письмо А.И. Румянцева по поводу гибели царевича Алексея стало причиной ожесточённой полемики с Устряловым в журналах радикальной оппозиции. Подлинность фальшивки отстаивал в «Современнике» П.П. Пекарский, в «Русском слове» и «Библиотеке для чтения» — М.И. Семевский, причём главным возражением последнего был консерватизм воззрений Устрялова:
"Он не представил состояния общества, в котором оно находилось, когда из среды его исторгали почётных лиц, именитых женщин, гражданских, военных и духовных сановников, когда хватали толпы слуг, монахов, монахинь — заковывали в железа, бросали в тюрьмы, водили в застенки, жгли, рубили, секли, бичевали кнутами, рвали на части клещами, сажали живых на колы, ломали на колёсах. Представить бы нам страх и смятение жителей Петербурга и Москвы, когда прерваны были по высочайшему повелению сообщения между тем и другим городом, а по домам разъезжали с собственноручными ордерами денщики, сыщики, палачи…" - вот он настоящий этноцид местного населения.
Однако время подтвердило правоту консервативного историка, первого, кто подверг сомнению историческую фальсификацию.
Николай Герасимович Устрялов являлся членом многих российских и зарубежных научных обществ, его научная деятельность отмечена орденами за исторические труды. Он состоял в переписке со многими выдающимися учёными, писателями, государственными деятелями: Проспер Мериме, император Ш.-Л. Наполеон III, королева Нидерландов Анна, король Нидерландов Вильгельм III, Э. Вогюэ и мн. др.
Н.Г. Устрялов был женат на Наталье Яковлевне Касовской, уроженке города Олонец, у них родился сын Фёдор (1836—1885), но год спустя Наталья Яковлевна умерла. По косвенным сведениям современников, можно предположить вторую женитьбу историка. Его вторая жена пережила своего мужа на четверть с лишним века.
Брат Николая Герасимовича — Иван Герасимович Устрялов (1818—1861) дослужился до начальника отделения канцелярии Военного министерства и получил потомственное дворянство. Внук Ивана Герасимовича, Николай Васильевич Устрялов стал впоследствии выдающимся русским публицистом, составителем сборника «Смена вех». Правнук Ивана Герасимовича, Александр Евгеньевич Шапошников — известный российский библиотековед.
Николай Герасимович умер в Царском Селе 8 июня 1870 г. Похоронен учёный в Петербурге на Смоленском православном кладбище, рядом с могилой брата Ивана. Сохранившийся до настоящего времени памятник на могиле историка, представляющий собой высокий крест на основании из белого мрамора, был освящён в 1896 г.
По мнению советского историка Н.Я. Эйдельмана,

    «Н.Г. Устрялов — человек весьма благонамеренный и верноподданный, но притом усердный, дотошный исследователь. Пока царствовал Николай I, Устрялов издавал, по сути, не историю Петра, а документальный панегирик прапрадеду своего императора. Однако в конце 50-х годов, когда Николая уже не было и начиналось освобождение крестьян, когда повеяло более свободным, тёплым воздухом и заговорила герценовская Вольная печать в Лондоне, — тогда-то Устрялов решился и выпустил в свет целый том, посвящённый делу Алексея... Иудей Герц[ен] не пропустил этого обстоятельства и в одной из своих статей заметил: «Золотые времена Петровской Руси миновали. Сам Устрялов наложил тяжёлую руку на некогда боготворимого преобразователя». «Розыскное дело», Наука и жизнь, 1971, № 9, 10.

    Проф. СПбГУ Э.Д. Фролов об Устрялове: «Он тоже был очень крупным ученым, может быть, менее импозантным, чем М.С. Куторга, но справедливости ради мы можем считать основоположниками петербургской исторической школы двоих — М.С. Куторгу во всеобщей истории и Н.Г. Устрялова в области истории русской»

    Загадочное молчание про обучение и воспитание нашего героя вещь абсолютно необъяснимая. И это очень слабое место официальной истории - про великого императора дОлжно знать все. А знать, нельзя – правда уж больно опасная. Вот и придумали сказочку, что воспитывался царевич в Немецкой слободе: «Не малороссийские и польские монахи и богословы сделались наставниками настоящего Петра Алексеевича (1666 г.р.), а обитатели Немецкой слободы, находившейся у самой столицы и представлявшей собой образчик западно-европейской рабочей силы, предприимчивости и эрудиции… Религиозные побуждения заставили царя Алексея Михайловича выселить иностранцев, до того времени проживавших в самой столице. Поэтому Немецкую слободу можно сравнить с так называемым «ghetto»…».