Полночный джаз

Дождь долго и монотонно стучал весь день по мостовым, бульварам и проспектам, заволакивая город в одеяло дымки. Плитка тротуаров возле кафе, таверн и ресторанов блестела, а где-то в лужах отражались грустные очертания домов, башен и крыш; окон, казалось, не существовало и весь мир, заключенный в объятиях дождя, дремал.
Наконец дождь кончился. Оживилось движение. Из-за зонтов постепенно начали выплывать стройные и не очень очертания галстуков, шпилек и прочих; зонтики схлопнулись и вместо них можно было наблюдать простые и элегантные шляпы и укладки, заколки и плащи. Зашумели машины; собачка под чутким руководством хозяйки ловко перебирая лапками, шустро перебегала через дорогу, в лужах отражался чуть забрезживший свет; небо прояснилось. Все спешили домой – близился вечер.
В то время как большая часть населения занялась приготовлениям к ужину и ожиданиям завтрашнего дня, начало смеркаться, а спустя час и вовсе темнеть. Но светлый проблеск в небе все же остался.
Джон неспешно вышел из парадной, оглядел небо, словно поклонившись ему, и легкой неторопливой походкой направился вдоль улицы, очерченной тенями от фонарей.  Где-то вокруг скрежетал город, кто-то громко смеялся, а какие-то прохожие витали в своих мыслях как в облаках, кто-то курил. 
Со стороны могло показаться, что Джон угрюм или очень серьезен – он шел, поджав губы, в его глазах не читалось ничего, словно он был где-то глубоко в себе и в своих мыслях. Конечно, это ничем не отличало его от прохожих, которым, собственно говоря, также до него не было никакого дела.
Лишь когда Джон остановился напротив таверны и открыл дверь, могло показаться, что его лицо на миг просветлело. Держа в одной руке сигару, он прошел сквозь ряды стульев к бару, слегка помахав рукой – привычный жест – немногочисленным знакомым. Сев за обшарпанное пианино, он медленно, еле слышно начал что-то наигрывать. Публика на мгновение стихла, словно прислушиваясь, а затем вернулась к привычным разговорам.
- Кто этот тип за роялем?
- Я его не знаю, но знаю лишь только, что он приходит играть сюда каждый вечер и играет до наступления утра.  Говорят, он играет здесь уже много лет.
- Что же он делает днем?
- Не знаю. Отсыпается, наверное. Музыканты, да и вообще люди творчества, они такие.
Джон в своей обычной манере начал что-то наигрывать, словно еще глубже погружаясь в свои мысли. Пальцы слегка дрожали, но это не мешало им точно попадать в нужные ноты.
- Джон, старина, ты уже здесь! – восклицает подошедший мужчина в помятом коричневом костюме с бокалом в руке. – Вставайте, мы начинаем! – Джон, ты как, сегодня в форме? –
 Джон слегка нетерпеливо махнул рукой - За меня не беспокойтесь.
Кажется, что зал простоватой обшарпанной таверны немного сжался, стал камерным и сфокусировался на трио, начавшем играть что-то знакомое и незнакомое одновременно. Трио начало усиливать обороты; басист все быстрее и быстрее начал перебирать струны на контрабасе и, наконец, вступили ударные, перемежаясь с перехлестами в ритме. Неопытному наблюдателю могло показаться, что начало было неуверенным, однако для джаза это привычная практика, поэтому все, кто был здесь и вокруг, давно знали об этом.
- Здесь и вокруг, когда мы играем, я чувствую какую-то неумолимую энергетику, прилив чего-то пьянящего, а, впрочем, что уж и говорить: я не могу расстаться с этим местом.
- Джон, а что, если нам записать новую пластинку? Как ты смотришь на это?
- Да никак. Я не знаю, как это пришло тебе в голову, но это абсурд. Посмотри на меня – со мной все давно уже решено. Давай лучше играть.
И каждый раз подобные разговоры оканчивались ничем: «новая пластинка» была лишь поводом к возобновлению концертной деятельности, встречам с новыми людьми.
- Послушай, Джон, мы, также как и ты, были не в самой лучшей форме. Однако просто стыдно и беспощадно скрывать такой бриллиант здесь, в этих глухих стенах, рядом с пьяницами и полным бредом.
- Полным бредом звучат твои «предложения». Все, я не хочу больше об этом говорить.
Джон, пожалуй, был самой загадочной фигурой в этом местном сообществе. Явившись сюда десять лет назад, он, как и сейчас, сел за пианино и начал что-то наигрывать, словно тоскуя о чем-то. Кто это, откуда он, никто так и не мог узнать – Джон был крайне необщителен; сначала все посчитали, что он что-то скрывает, а затем и вовсе плюнули на это. Люди приходят и уходят; Джон со своей игрой всегда оставался незаметным фоном. Местным музыкантам было все равно – им не хватало клавишных, и Джон удачно дополнил это трио. Небольших «гонораров» за каждое ночное выступление им вполне хватало на жизнь.
В этот раз Джон засиделся у бара дольше обычного.
- Джон, ты будешь еще играть?
Он как всегда нетерпеливо махнул рукой и машинально опрокинул еще один стакан.
- Сплошная горечь – то ли с усмешкой, то ли с грустью бросил он.

--
май 2021