Екатерина и Владимир книга 2 продолжение

   



   
 
   
   
          16
- Андрей Васильевич, у неё двое детей. Этот охломон один живёт, и комнату ему отдали! – Маша, у него ордер на эту квартиру есть? – Есть – Где он его взял? – В  жил.управлении дали – Так ей надо туда пойти, объяснить – Ходила. Говорят он раненный, он герой войны. Хотя он на героя совсем не похож – Пьянствует? – Пьёт и жадный ужасно – Маша, скажи его фамилию, адрес – Улица Коммунаров 15, Серко Иван Павлович – Я попробую, что нибуть сделать -
Маша вышла. Григорий Петрович, сидевший за большим письменным столом, заваленным множеством папок, спросил – А что мы можем сделать? – Нужно об этом Серко справки навести. У тебя в жил. управлении знакомые есть? – Конечно, есть – Встав, сказал Григорий Петрович.
Появился он в их кабинете, примерно через час. – Ордера ему не выдавали – Не выдавали? А что же он показывал? – Григорий Петрович, давайте в милицию обратимся – Милицию….? – А что? Это подделка документов. У него фальшивый ордер! – Может в Ч.К? – А где Семёныч? По-шли с ним поговорим -
Семёныч возился с колёсами своей повозки, настроение у него было плохое – Андрей Васи-лич, на этих колёсах нельзя ездить! – Будут колёса, мне начальник завода лично обещал. Нам твой совет нужен. В милиции работал Серко Иван Павлович. Ты о нём что-нибудь знаешь? – Такого не знаю. А в чём дело? – Он ордер на жилплощадь подделал – Милиционеры они не такое сотворить могут. Надо в жилуправление сообщить – Может в Ч.К.? – Правильно – в Ч.К. . Они милиционе-ров не любят –               
- Ты в Ч.К. кого нибуть знаешь? – Спросил Андрей Васильевич, когда они остались вдвоём – А вы что Константина Петровича не помните? – Это который чекистами командовал, когда банду Девятова брали? – Тот самый – Я к нему сейчас и пойду -
 Ч.К. располагалось в большом здании, некогда спроектированном и построенном талантли-вым архитектором в центре города, для своей семьи. 3о.1о. 2О22
Константин внимательно смотрел на седого, щуплого старика – Я вас помню, вы раскопками занимаетесь – Вообще я – начальник музея – Музея и библиотеки. Я к вам в библиотеку иногда захожу – Приятно слышать. Что вы сейчас читаете? – Константин сделал паузу, и с улыбкой сказал – Попалась интересная книга. Мериме автор – Пьесу /Жакерия/, наверно, читаете? - /Жакерию я прочёл. Вы все-таки расскажите что случилось – Андрей Васильевич рассказал о поддельном ордере. Услышав фамилию милиционера, Константин зло улыбнулся – Вы его знаете? – Знаю и очень давно. Я с ним сегодня поговорю. Спасибо за информацию. Всё собираюсь зайти в ваш му-зей….
  17
Сирко был одним из уголовников, переселённых царём из Сибири, жил по соседству с семь-ёй Константина
- Ты, гнус, подделал документы органа Советской власти. Это расстрел – Константин Петро-вич, мы же из одной деревни. Я всегда власти верой и правдой…. Отец ваш меня ещё по Сибири знает – Ты, сука, как был уголовником, так им и остался. Женщину с двумя детьми обманул, ком-нату забрал. Сука! – Я отдам, та комната – развернуться негде – Отдашь. Сейчас расскажи о жизни своей. Как в милиции служил? Кто помог ордер подделать? Всё подробно. Соврёшь – расстрел – Константин Петрович, я Григорию Петровичу, отцу вашему, честно об этой мрази рассказывал. Теперь вам всё, что знаю, расскажу – Начинай прямо сейчас – Что говорить то? – Про милицию, в которой служишь, рассказывай! – При обысках воруют. В наглую, что им понравилось, у людей отбирают. Начальство, которое в кабинетах сидит, свою долю забирает – Вот тебе – бумага и руч-ка. Пройди в ту комнату – Константин показал рукой на маленькую дверь в стене кабинета – Всё подробно. Имена, фамилии не забудь – Константин закрыл на ключ маленькую дверь и вышел из кабинета.
Секретарь начальника городского Ч.К. , огромный, смуглый мужик из села под Киевом, и протянул Константину несколько листков с отпечатанным текстом – Спасибо, Григорий – Нема за што – Что-нибуть новое, интересное случилось? – Одно и тэж. Банды сельским людям робыты нэ дають – Перебьём бандитов. Как в Киеве? – Совэтьська власть порядок наводэ. Заводы заробылы, пшеныцю посиялы – И, понизив голос, добавил – З Москвы якись важный прыйихав. Зараз у на-чальныка – Константин внимательно посмотрел в глаза Григория, кивнул головой и вышел.
Константин вернулся в свой кабинет, открыл маленькую дверь. Сирко уже исписал два листа – Ты ещё долго? – Заканчиваю Константин Петрович -
Константин прочёл листки исписанныё крупным почерком – Ты вот про Фёдорова много пишешь. Где он наворованное прячет? – У себя дома и прячет. Он же ничего не боится
Обыск у зам. Начальника городской милиции провели этим же вечером. Размер нахапанного поражал. – Зачем ему столько барахла? – Спросил Иван, молодой парень из под Архангельска, за-меститель Константина – Иван, жадность – это болезнь. Хочется, чтобы все, что видишь, твоим стало – Что он со всем этим хотел делать? – На полу, в большой куче лежали: меха, золотые и се-ребряные кубки, груда мелких золотых украшений. Иван поднял меховое пальто – Он что, в нём ходить собирался? Давайте на него это пальто наденем, и на площади расстреляем – Чекистам предложение Ивана чекистам понравилось, они дружно рассмеялись. Константин, поглядев на Ивана, вспомнил Ивана Радонежского, сына и внука православных священников, теперь выпол-нявшего задание Разведупра в далёком городе - Берлин. – Иван, давай его ко мне в кабинет -
- Останься – Приказал Константин, когда Иван, приведя Фёдорова, хотел выйти – Ты, Фёдо-ров, садись – Константин указал на стул около своего стола – Я твоё дело в кадрах взял. Ты из ра-бочей семьи. Отец и мать вместе всю жизнь на одном заводе проработали. Отец слесарем, мать в столовой. Откуда в тебе жадность такая? – Фёдоров молчал – Может ты больной? – Здоровый я – Болезнь такая бывает – клептомания – Мать отца всё время пилила – Люди хорошо живут. Мы нищие, на улицу выйти не в чем, дитё одеть не во что – Я это с детских лет слышал – Константин усмехнулся – Такие слова многие мужчины от жён слышат – Я Советскую власть не предавал, я вот этими руками её врагов убивал – Мы проверим. Все дела, которые ты вёл в этих папках- Он указал на стопку папок на столе  - Это хорошо. Я дела честно вёл. Реквизированное у врагов Со-ветской власти воровал, и за это я готов ответить, готов свою вину кровью смыть. – Возможность смыть кровью заслужить надо – У меня в разработке банда Гуманенко – Ну и что? Эта банда и у меня в разработке – У меня там человек есть… - Чего ты замолчал? Рассказывай про этого своего человека – Он только мне доверяет. Я ему слово дал – Понятно. В общем, так – ты мне всё расска-зываешь, когда банда будет уничтожена, я тебя отпущу -
В банде Гуманенко было сто пятьдесят семь штыков и пять пулемётов. Она имела авторитет у жителей горных районов.
Семья  Желтенко - бывшего унтер-офицера корниловского полка, а теперь правой руки ата-мана Гуманенко, жила в домике на окраине Симферополя. Фёдоров узнал об этом от соседа семьи и устроил засаду. После непродолжительной беседы на кухне домика,  Желтенко стал осведомите-лем Фёдорова – Какая с ним связь – Спросил Константин – Через его жену. Она у нас на базаре торгует  – Он там один ваш? – Один пока. Вообще люди там разные. Есть почти полный список.  – Так всё отлично, главный помощник главаря – наш агент, список членов банды есть. Когда банду разгромим? – Моих сил тут не хватит – Найдём боевых ребят -
Большая карта горного района, составленная картографами во времена правления Александра 3, лежала на покрытом зелённым сукном столе, в кабинете Константина. Он ткнул пальцем в место на карте – Здесь отряд сто человек – четыре пулемёта. Командиром Фёдоров. Он начинает. В бой они врятли ввяжутся, будут отходить.- Константин Петрович, они не уходить будут, а тикать во все стороны – С ухмылкой сказал Фёдоров – С этой и этой стороны выставляются заслоны по восемьдесят человек и по два пулемёта. Основные силы – сто пятьдесят человек и четыре человека здесь, на пути их отхода к запасной базе. Ими командует Иван Белов – мой заместитель - Когда начинаем – Спросил Фёдоров – Выдвижение уже начато. Проводники выводят небольшие группы, переодетых в гражданскую одежду бойцов на исходные позиции – Бойцы выдвигаются, а мы здесь. Ну и порядки в Ч.К. – Возмущённо рявкнул Фёдоров – Так надёжней! – Отрезал Константин -
Небо затянуто серыми тучами. Широкая тропка идёт по склону горы. Деревенские домики остались далеко внизу. Справа поднимались то ли низкие, колючие деревья, то ли высокие кусты. Слева – наполненная утренним туманом глубокая пропасть.
Проводник, пожилой татарин, тихо сказал – Держитесь поближе к кустам – Лучи солнца пробились между светлыми краями плотных, тёмно-серых туч. Когда впереди показалось награ-мождение огромных валунов, тропа повернула направо, на вершину. Татарин жестом остановил отряд – Сейчас будут скалы – удобное место для засады. Я поползу, разведаю. Константин, выждав некоторое время, выглянул из-за поворота. Тропа круто поднималась наверх между скалами и зарослями колючих растений. Наверху раздались выстрелы, зло и коротко прозвучала пулемётная очередь. Татарин бежал вниз по тропе – Началось сейчас бандиты побегут вниз.- Эти камни далеко идут? – Там наверху последний развал, дальше степь – На том развале пулемёт поставим, четверо здесь останутся -
Несколько десятков людей с винтовками бежали прямо на них. Пулемёт ещё не был установ-лен, бандитов встретили винтовочными выстрелами, они сразу залегли и, скрываясь в неровностях склона, поползли вниз. Заработал пулемёт, сотни пуль взрыхлили землю, некоторые попадали в тела людей. Наверху склона показались люди в милицейской форме. – Сдавайтесь – Крикнул Кон-стантин. Милиционеры быстрым шагом опускались по склону – Сдавайтесь, иначе все умрёте – Опять крикнул Константин – Сдаёмся. Не стреляйте – Больше десятка мужиков, одетых во что по-пало, встали с поднятыми руками. Милиционеры, опустив винтовки, пошли к ним. Неожиданно из травы поднялось несколько человек.  Не бросая винтовок, они побежали к зарослям. Расстеряв-шиеся милиционеры не сразу стали стрелять. Несколько зелёных успели скрыться в зарослях.
18
- Как ты все-таки вход нашёл? – Иван Проклыч, я не знаю…. Место там какое-то не такое. Чем-то отличается…. – Словами выразить не можешь. Я вот недавно прочёл строки стихотворе-ния…- Иван Проклыч замолчал. Александр увидел на его лице глубокую грусть и, как воспитан-ный человек, сразу отвёл взгляд – Я сейчас припомню и прочту…. Вот послушай – Знаю я, что в той  стране не будет этих нив златящихся во мгле. Оттого и дороги мне люди, что живут со мною на земле – О это Есенин. Мне тоже нравится – Он может не великий поэт, но он смог выразить словами…. – Их поэтический разговор у входа в штольню каменоломни прервал далёкий, глухой звук обвала и панический крик. Они бросились в штольню.
Обвал произошёл в правом ответвлении главной штольни. Плохо различимые в неуспевшей осесть пыли от раздавленного ракушечника фигуры людей обступили Ивана Проклыча и Алек-сандра. Люди ждали приказов, которые спасут людей за обвалом. Иван Проклыч подошёл к краю обвала и некоторое время стоял с закрытыми глазами – Отсюда долго копать придётся – Он про-шёл ко входу в следующее ответвление. Люди шли за ним, держа в руках кирки и лопаты – Не дойдя несколько шагов до конца ответвления, скомандовал – Начинайте здесь – Через несколько часов, сменяя друг-друга, пробились в обвалившийся штрек. В живых остался только Иван, кото-рому этим летом исполнилось пятнадцать. Четыре человека осталось под обвалом.
На обвал ещё долго приносили цветы.
К вечеру выяснилось, что причиной обвала стали отголоски морского землетрясения. При-брежные посёлки тряхнуло сильней, хотя обрушений не было.
Иван Проклычу нужно было принять решение, которое опять изменит его жизнь. Ему не хо-телось ничего менять. Он много лет прожил здесь, среди гор покрытых лесом, на земле полуост-рова, омываемого двумя морями. Маленьким, мелким, часто замерзающим зимой и большим, глу-боким, омывающим берега разных, непохожих друг на друга стран.
Теперь нужно уезжать туда, где его никто не знает, где людей, которые его раньше знали он никогда не встретит. За свою длинную, продолжавшуюся почти пятьсот лет жизнь, ему много раз приходилось покидать землю, на которой он прожил двадцать, тридцать лет. Исчезать из жизни людей, которых он любил и которые любили его. Только тогда не было подземных залов со ста-туями из мрамора и золота, всех этих золотых и серебряных изделий, от взгляда на которые кру-жится голова и от которых нельзя оторвать взгляда.
Три из них могли сделать только люди видевшие мир, в котором не все, так как у нас, а мо-жет всё не такое как у нас. Тогда почему эти люди остались живы? Скорей всего эти штуки не лю-ди делали. Он сможет вернуться сюда лет через пятьдесят, когда большинство сейчас его знавших умрёт или его забудет. -  Кого оставить хранителями? Александра и Петровича. Они крепче стали. Кто третий? Владимир далеко отсюда. Константин? Я его плохо знаю. Нужно встретиться с Кон-стантином -
Красное ноябрьское солнце было за вершинами высоких, уже начавших терять листву топо-лей, когда Иван Проклыч подошёл к зданию Ч.К. Поднявшись по усыпанной жёлтыми и багровы-ми листьями лестнице, он подошёл к дежурному – У меня важное дело к Варламову Константину Петровичу. Вот моё удостоверение – Посмотрев удостоверение, дежурный снял трубку – К вам человек с важным делом  - … Сидоров, проводи товарища к Варламову -
- Проходите, присаживайтесь. Я много слышал о вас – У меня очень важное дело – Сказал Иван Проклыч, глядя прямо в глаза Варламова – Понятно. Где вы остановились? – Пока не где. Сразу к вам – Понятно, я как раз домой собирался – Они вышли из здания, и пошли по тёмным улицам города – Константин Петрович, я буду говорить о вещах очень необычных. Вашей первой мыслью будет. Дедушка всё-таки сошёл с ума – Немного подумав, Константин сказал - Определять кто передо мной, наверно главная и самая сложная составляющая моей работы. Вы очень умный человек, у вас ясный ум и крепкий характер. Мне бы не хотелось иметь вас противником – Польщён и начну с самого главного. Есть клад…. Даже не клад… сокровищница. Я думаю – это самое большое, самое дорогое собрание дорогих вещей – Он остановился, посмотрел в глаза Кон-стантина – Вы сомневаетесь. Это естественно. Я давно, очень давно нашёл подземные залы…. Вы сами увидите. Я долго был единственным знающим. Несколько десятилетий назад я привёл в эти залы Василия Фёдоровича и его сына Виктора Васильевича. Они уже умерли. Мне нужно уходить из этих мест. Я должен оставить после себя трёх хранителей. Вы один из них. – Кто ещё? - Алек-сандр и Петрович хотя они пока об этом не знают – Вы сделали правильный выбор. Больше никто не владеет информацией об этом объекте? – Владимир Иванов знает о существовании некоего клада – Молча, шли по пустой и тёмной улице. Наконец Константин спросил – Для чего или для кого мы будем всё это хранить? – Я не знаю для кого или для чего. Только уверен, что хранить нужно. Кроме сокровищ, осталось две вещи. Одну Виктор Васильевич отдал своему сыну. Вы по-смотрите и поймёте – Очень красивые? – Не думаю. Они сделаны в другом мире. Или в нашем – существами из другого мира. Может людьми, видевшими другой мир – Понятно. Мы пришли. Я в этом доме живу.
Середина дня, зал ресторана / Тройка/ постепенно наполняется. Радонежский и Девятов уве-ренно прошли между рядами, блестящих черным лаком, деревянных столиков. Глаза искали зна-комые лица. Посетители в основном люди солидные. Есть несколько своеобразных личностей, но здесь, очевидно дело в количестве выпитого с утра, для поднятия сил. Сели за столик у стены, сра-зу подошёл официант, положил на стол меню. Иван, не читая, сказал – Каши овсяной побольше, чая – крепкого и сладкого. – Есть огурчики солённые – Давай – Официант сделал паузу, явно же-лая ещё что-нибудь услышать – Пирожки есть? – Спросил Алексей – С картошкой, с мясом, с по-видлом – Мне с повидлом – Мне с мясом. Вина и водки пока не надо – Тебе Берлин понравился – Спросил Иван, когда официант ушёл – Не знаю. Сейчас кашу попробую, пирожки попробую. А потом стакан вина – Я серьёзно. Меня эти  улицы широченные, дома огромные сначала давили, сейчас нравятся – Мне тоже нравятся. Порядок это хорошо – Иван, немного помолчав, произнёс – Чего же они не жили спокойно? – Больше порядка хотели – Дожевав пирожок, сказал Алексей – Вы, молодые люди,  напрасно иронизируете – Раздался голос от стоявшего рядом столика. Они обернулись и увидели мужчину лет под шестьдесят, в прилично выглядевшем чёрном костюме – Извините, что не представившись вмешался в ваш разговор – Дмитрий Дмитриевич Заволжский – литератор. Регулярно печатаюсь в русскоязычной прессе и на немецком меня читают. - Пересажи-вайтесь к нам – Сразу предложил заинтересовавшийся Девятов – Давайте лучше вы ко мне. Я поч-ти каждый день за этим столиком; привык и официанты привыкли -
                - Я сразу после февральской свой дом в Москве продал и в Берлине квартиру купил. Писал для немецких литературных журналов…. Англо-саксы. Я говорю о Англию и Американские Со-единённые Штаты, всегда хотели ощущать себя первыми среди народов Земли. Они и Францию на нас науськали – Иван и Алексей переглянулись. Заволжский это заметил – Я вам сразу скажу – Он хлебнул вино из стакана – Я русский патриот, но я – германофил. Я считаю нашу войну с Герма-нией страшной ошибкой. Мы должны были в союзе с Германией биться со всей Европой! Гнилой Европой! – Последние слова он почти выкрикнул. Его синие глаза округлились, небольшая,  ок-ругло постриженная бородка выставилась вперёд. К счастью этот порыв исчерпал его энергию, он замолчал, положив руки на стол и опустив голову. Иван предложил выйти на свежий воздух, пройтись по городу – Да-да мы пойдём на Александер- Плац.
                Когда шли по огромной площади, Алексей испытывал чувство одиночества, хотя шёл с пра-вой стороны от Заволжского, поддерживая его рукой, и слушая рассказ о союзе России и Германии против Франции в 1805 году – Эта лучшая площадь Германии названа в честь русского царя – Уже спокойно развивал свою мысль Заволжский. Иван слушал заинтересованно. Алексей не мог избавиться от чувства одиночества и сказал – Какая-то она неуютная и здания строгие продуман-ные  - Уютно, молодой человек должно быть дома, в комнате… - Договорить фразу ему не удалось – Дмитрий Дмитриевич, добрый день – Сухощавый человек в дорогом костюме протянул руку – Виктор Александрович! Рад встрече. Позвольте представить – Иван Дмитриевич Радонежский, Алексей Сергеевич Девятов – Виктор Александрович Сущенко. Позвольте полюбопытствовать. Вы тот Иван Радонежский, который чекистку в Крыму застрелил? - Внимательно глядя на Ивана, спросил новый знакомый – Тот – Позвольте ещё раз пожать вам руку…. О вашем подвиге много говорят – Заволжский удивлённо посмотрел на Ивана, и сказал – А я то не догадался сопоставить. Не понял, что судьба свела с таким человеком….  Символически, то, что я стою здесь на площади Александр-Плац рядом с героем, рядом с человеком, уничтожившим беса, в образе женщины. -  Он замолчал подавленный избытком чувств – Вы вместе с Алексеем в Крыму воевали? – Спросил Сущенко – В одном отряде – Предлагаю пройти в кафе. Это недалеко, там собираются люди, ко-торым близки идеалы анархизма. Они будут рады увидеть и услышать людей, проливавших свою и чужую кровь за идеалы анархизма.
                19
               
               
Кафе располагалось недалеко от площади и не слишком отличалось от кафе, в котором они познакомились с Заволжским. – Что все эти люди анархисты? – Спросил Иван, разглядывая посетителей – Во всяком случае, большинство из них так считает – Ответил Заволжский –
- Ожидали увидеть знакомых? – Спросил Сущенко, когда уселись за стол – Хотелось увидеть людей, с которыми воевал плечом к плечу – Ответил Иван. Девятов спросил – Вон те две дамы – тоже анархистки ? – Сущенко проследил направление его взгляда, улыбнулся, и ответил – Светлую зовут Наталья Красильникова, она из Крыма, тёмная – Гертруда –  немка, родилась в Берлине. Они подруги, Наталья живёт у Гертруды – Гертруда не замужем? – Муж погиб на Западном фронте – Им близки идеи анархизма? – Не думаю. Просто они живут рядом с кафе. Иван Дмитриевич, Сергей Алексеевич, я хотел бы представить вас нашим соратникам, людям, твёрдо верящим в анархизм – С некоторой торжественностью, сказал Сущенко. – Да конечно… Иван немного сбился – Нам будет приятно…. Пусть подсаживаются. – Здесь есть комната, там будет удобней –
Больше десятка анархистов расселось напротив стола, за которым сидели: Иван,Сергей, Сущенко и Заволжский. Иван внимательно всмотрелся в лица людей, с восторгом, смотревшим на него. Невысокий крепыш лет двадцати со светлыми волосами и голубыми глазами, лет двадцати и высокий, жилистый мужик, лет сорока, сидевшие напротив, показались ему знакомыми. С такими - он в чёрной сотне в атаку ходил.               
Первым взял слово Сущенко – Все существующие теории переустройства общества начинаются словами о человечестве, о государстве, об обществе. Мы начинаем с основы, с того о ком почти не вспоминают или вспоминают в конце своих многотомных сочинений. Мы начинаем с человека. Мы хотим дать возможность свободному человеку, а свободный человек прекрасен – это для нас аксиома – Сущенко остановил свою речь, сделал глоток вина, из стоявшего на столе стакана – Мы дадим возможность этому прекрасному человеку строить свои отношения с такими же прекрасными людьми – Он сел и глотнул из стакана. Раздались аплодисменты. Иван толкнул Девятова – Сергей, скажи что нибуть.- Девятов встал и начал говорить о борьбе с большевизмом, который уничтожает Россию, убивает лучших русских людей. Он говорил о том, во что верил и его слова зажгли людей, сидевших в комнате берлинского кафе. Он до этого никогда не выступал с речами, но боль за свою страну передалась слушавшим его людям. Люди, заброшенные судьбой далеко от России, начавшие терять веру в существование правды и справедливости, занятые борьбой за выживание, наполнились верой в возможность победы и желанием отдать свои жизни за правду.
Когда он закончил речь, все встали. Светловолосый крепыш быстрым шагом подошёл к столу и, обеими руками схватив руку Девятова, крикнул – Умрём, все умрём за Россию –   Черноволосый встал и бешенными глазами смотрел в лица слушателей.
Когда Наташа встала во весь рост возле столика, Гертруда закрывала зелённую сумочку.  Их костюмы явно были пошиты у одного портного. Зелённая, оранжевая и чёрная материя костюмов не обтягивала – свободно облегала высокие, гибкие фигуры. Коротко стриженые волосы открывали длинные, гибкие шеи. Плечи, благодаря искусству портного, казались широкими. Свободные юбки едва прикрывали колени сильных ног. Сделав несколько длинных шагов, женщины оказались около их столика. Светловолосая сказала – Здравствуйте. Я случайно, краем уха услышала, что вы из Крыма приехали. Я в Крыму родилась и выросла. В двадцатом мы с мужем из Севастополя на корабле уплыли. – Иван и Сергей встали, женщины сели за стол. Официанты принесли стулья.
- Наташа, вам в Крым вернуться хочется. – Спросил Иван. – Конечно, хочется, вы такое спрашиваете. – Извините, я думал, привыкли, знакомые, подруги. Человек ко всему привыкает. – Привыкли, конечно. Нужно было привыкнуть… - У неё на глазах появились слёзы. Сергей увлечённо разговаривал с Гертрудой по-немецки. Заволжский и Сущенко в неторопливой беседе обсуждали какие-то организационные вопросы.
Гертруда и Наташа шили женскую одежду. Свои платья они пошили по эскизам знакомого художника – Теперь очередь на наши платья –
Из кафе вышли вместе. Заволжский и Сущенко сразу откланялись. Иван и Сергей проводили девушек и договорились о завтрашней встрече.
Свернув за угол, Сергей остановился и придержал Ивана. В тишине улицы послышались приближающиеся шаги. Из за угла вышли крепкий блондин и высокий брюнет – Вы чего за нами ходите? – Зло спросил Иван – Мы хотели поговорить – Восторженно глядя в глаза Сергея, сказал светловолосый – Подошли бы в кафе – Мы… - Блондин замялся. Черноволосый низким голосом сказал – Неудобно, вы с женщинами…. И эти болтуны. Мы хотели поговорить о серьёзных вещах – Иван и Сергей молча смотрели на него – Мы верим, что вы действительно хотите бороться за Россию, за народ – Хотим и боремся – Остро глядя в его глаза, ответил Иван – Мы тоже хотим бороться. Командуйте нами – Вы все-таки представьтесь – Я – Сергей Костенко, это Никодим Воронов – Сразу ответил беловолосый – Где служили? – Как где? У батьки – На Перекоп ходили? – Нет – Ну и, слава богу. Ты знаешь людей, готовых бороться до конца? – Есть такие. – Держитесь вместе, с деньгами поможем. О нашем разговоре никому ни слова – Обменявшись рукопожатиями, разошлись.
   - Мне два года было, когда кровавые уроды Александра Николаевича убили – Иван не понял о каком Александре Николаевиче говорит крепкий, одетый по последней берлинской моде, мужчина, подсевший к ним в ресторане с окнами на реку – Вы имеете ввиду Александра Второго? – Спросил Девятов – Мужчина сердито, почти злобно, посмотрел на него – Конечно, я говорю о смерти Александра Второго – царя освободителя, царя, начавшего освобождение Болгарии, царя освободившего Кавказ – Да – это был великий человек – С уважением сказал Девятов. Лицо собеседника смягчилось – Лосев Александр Фёдорович – штабс-капитан – Девятов и Радонежский тоже представились. Иван, поняв, что вопросы политики лучше не трогать, заговорил о православии. – Наша вера поможет и спасёт русский народ. – Православие, только православие сотни лет не давало России превратиться в болото, в кровавое болото. – Громко, водя взглядом по лицам Ивана и Сергея, сказал Александр Фёдорович. – Глотком выпив большую рюмку водки, Иван сказал – Я вырос в семье священника, несколько поколений моих предков были священниками, сельскими священниками. Наверно поэтому я – анархист, верящий в бога. Как вы в Берлин попали? – Из Крыма -  сначала в Югославию, потом сюда – Наших в Югославии много? – Сейчас меньше стало. Работы нет. Я в пограничной страже служил. Мы границу с Албанией охраняли. Албанцы эту границу не признавали. Начали стрелять. Они по нам, мы по ним.  Там чуть война не началась, потом договорились, но нам пришлось уйти – Стреляете, значит хорошо – Задумчиво сказал Девятов – Дело не хитрое – Я вот подумал, собрать на Москву пару, тройку умелых стрелков…. – Комуняк стрелять? – Ну а кого? – Сложно это. Люди то найдутся. Документы надо. Людей туда надо переправить. Деньги нужны. – Ты людей найди. Проверенных, за каждого отвечать будешь – Лосев непонимающе смотрел на него – Мы всё организуем, денег много дадим –
Когда Лосев ушёл, Иван спросил – Ты считаешь, отстрел руководства улучшит ситуацию в России? – Отстрел нескольких уродов – улучшит – А если вместо этих ещё хуже придут? – Не думаю, экономику они поднимают. Среди них есть нормальные люди – Уверенно сказал Девятов.
             20
 
               
                               


Работа археологов в степных курганах была результативной. Слонимский предложил поощрить людей. Возник вопрос, как их поощрить? И нужно ли их вообще поощрять?
- Он – госслужащий, ему дана власть! – Резко сказал Переверзев, имея в виду Ивана Сергеевича, руководившего раскопками – Власть. К власти ещё мозги нужны. И потом – власть это принуждение. Должна быть и заинтересованность – Спокойно ответил Слонимский – Человек за работу паёк получает – Паек, что одинаковый всем и каждый месяц один и тот же? – Нет, конечно – Как определить кому сколько? – Не знаю – Раздражённо ответил Переверзев, и откинулся на спинку кресла, реквизированного в купеческом особняке. Стол, за которым он сидел, был из того же особняка. – Андрей Васильевич, давайте так, если человека поощрить материально, он лучше работать будет? – Лучше – Значит нужно поощрять – Троцкий, например, так не считает. Советский человек должен понимать, что он работает для блага рабочего класса, для блага социалистического государства – А если материально поощрить, он лучше для блага государства и рабочего класса работать будет? – Лучше – Значит надо поощрять – … Хорошо. Кому сколько? – Это на усмотрение Ивана Сергеевича. Мы обозначим сумму денежного поощрения, дальше он решит, кому – сколько –  Согласен - Испытывая облегчение от нудной проблемы, подвёл итог Андрей Васильевич. – Когда отвезём? – Сегодня двадцать восьмоё апреля. Первого мая праздник, завтра поедем, вручим – Машу возьмём? – Она деньги выдавать будет –
   - После долгих лет войны жизнь людей начала налаживаться. За тысячи лет так много раз происходило на этой земле – Примерно такие мысли, хотя, наверно, выраженные в других словах, были в голове Александра, когда он смотрел, как Маша, стоя возле распряжённой повозки, выдавала людям деньги.
     - Гарбий задул – Глядя на Юго-запад, сказал Иван Сергеевич – Гарбий – это что? – Спросил Андрей Васильевич – Юго-Западный ветер по-гречески – Вы греческий язык знаете? – Я двадцать греческих названий ветров знал. Сейчас забыл, только основные помню – Двадцать названий ветров? – Переспросил Григорий Петрович – Есть люди… Сорок названий помнят. Хотя мало таких осталось – Иван Сергеевич, нужно таких людей найти. Названия эти записать – Так они всё вам и расскажут – Нужно найти подход. Это же история. Это должно быть сохранено. Мне страшно представить, сколько мы уже знаний потеряли. – Что от этих знаний толку? – Порыв ветра помешал Григорию Петровичу ответить – Дождь начинается – Крикнул Витя.
  В огромной штабной палатке, с большим трудом добытой Григорием Петровичем у военных, места хватило всем. Маша продолжила выдавать деньги. Премия проходила отдельным списком. Дождь прекратился, когда она выдавала деньги последнему в очереди - Григорию Семенчуку, мужику с Кубани.
   Вышли из палатки. Одинокое облако плавно уплывало на Северо-Восток, скоро и его не будет. – Сегодня не копаете? – Спросил Григорий Петрович у Сергея Ивановича – Зарплата и дождь прошёл. Григорий за вином в деревеньку сходит – Вино хоть хорошее? – Баба Минилита отличное вино делает –
    Большое полотно сначала расстелили в лагере, рядом с костром. Александр предложил перебраться на вершину высокого, зелённого холма. Иван Сергеевич поддержал – Оттуда сейчас море будет видно –
    За зеленью холмов виднелась синевато-серая, еле отличимая от неба полоса. Вино было в двух больших глиняных кувшинах розового цвета. Пили из, такого же как кувшин цвета, кружек. Говорили, конечно, больше всего о раскопках. – Московские помогли? – Спросил Андрей Васильевич – Конечно помогли. Ребята работали хорошо, с интересом – Что все-таки с курганом? Есть что-нибудь интересное? – Много там интересного. Станислав Аркадиевич уверен, что храм начали строить люди науке ещё не известные. Они ещё до греков здесь жили – Почему он так решил? – Нашли… - Иван Сергеевич замялся, вспоминая незнакомое для него слово – Артефакт неизвестной науке культуры – А где этот артефакт? – В Москву увезли – Как хоть выглядел этот предмет? - … Он так выглядел, что и сравнить не с чем. Дурацкий какой-то предмет…. Неправильный. Ребята, как тот предмет, который в кургане нашли и испугались, выглядел? – Витька скривился и пожал плечами. Обычно спокойный и невозмутимый Григорий, зло сказал – Чертовина какато – Семён, молча, пожал плечами – Иван Сергеевич, вы можете сказать, на что она похожа, какого она цвета? – Уже раздражённо, спросил Григорий Петрович – Ни на что она не похожа. Хрен её знает…. Круглая и не круглая, вмятины, выступы – Почему решили, что её сделали? Может она случайно, под воздействием природных сил, такая получилась? – Наверно, так и есть. Только смотреть на неё долго нельзя. – Глядя в сторону древнего кургана, сказал Семён и стал разливать вино в глиняные чашки – Ты не части – Заметил Андрей Васильевич – Мне, как ту штуку вспомню, выпить хочется – Допив до дна, сказал – Может её какой нибуть пьяный грек или скиф сделал? Допился до белой горячки и налепил – Сергей Иванович, сделав серьёзное лицо, сказал – Значит надо как тот грек напиться, и поймёшь – Все дружно засмеялись.
           21

 - Как этот стиль называется? – Спросил Иван у Заволжского, слегка оторопев от нарисованного на большом холсте, стоящем посередине большого зала картиной галереи. – Не помню, но он модный. Сейчас модно писать в таком стиле – Это ведь проститутки? – На первом плане картины были изображены две женщины с ужасными, вульгарно измазанными косметикой лицами, и ярко раскрашенными волосами. – Вы сразу поняли, что это проститутки, значит, художник хорошо нарисовал – Почему у этих мужчин почти одинаковые, тупые лица? – Это толпа, а виселица на заднем плане символизирует близкую смерть – Проституток и мужиков ждёт близкая смерть? – Они почти мертвы. Движутся, что-то делают по инерции – Ужас один – Сказал Девятов – Большинство эту картину воспринимают с иронией. Но…. Сам факт написания таких картин о многом говорит – по-моему, этот самый факт говорит о желании обратить на себя внимание и заработать деньги – Отчасти вы правы. Хотя я к такой попытке отражения сегодняшней жизни отношусь с уважением – Серьёзным голосом, сказал Заволжский.
   Когда, попрощавшись с Заволжским, пошли по многолюдной улице, Девятов поймал себя на том, что всматривается в лица людей, сравнивая их с лицами на картине. Заволжский пригласил их зайти в кафе. Они отказались, сославшись на встречу с земляками.
   Лосев уже сидел за столиком в кафе, где они познакомились. Сергею не хотелось начинать разговор с обсуждения планов убийства людей в Москве. Он начал расспрашивать Лосева о новостях из России – Большевики за Крым крепко взялись. В горах отряд Гуманенко разгромили   - Большой отряд? – Спросил Иван – Человек двести. Пятерым к морю удалось прорваться, трое суток на лодочке в море болтались, пока французский корабль не подобрал. – Повезло мужикам – Да уж повезло – А вы от кого об этом узнали? – Знакомый офицер из Бордо приехал. Подполковник, в Брусиловском прорыве участвовал, Георгиевский кавалер. Сейчас на богатого француза работает, вином торгует – Услышав слово Бордо, Иван сразу напрягся и спросил – Как этого подполковника увидеть? – Я думаю, скоро здесь появится. Обещал перед отъездом зайти…. У меня, пока вас дожидался, одна мысль возникла… - Александр Фёдорович замолчал, не зная как начать – Мне, когда публику местную, разношёрстную рассматривал, неожиданная мысль пришла. Мы своих людей к Советам засылаем, и они об этом знают. Значит они должны сюда своих людей засылать – Конечно, засылают – Сразу ответил Девятов – Значит вполне возможно, сейчас, когда мы тут безмятежно беседуем, планы составляем, за нами человек, чекистами засланный наблюдает – Иван вспомнил, что он сам сюда Разведупром заслан, но улыбаться не стал – сказал – Что вы предлагаете? – Нужно создать группу контрразведки - … Правильно и вы будете этой группой руководить – Но я никогда такими вопросами не занимался! – А кто занимался? У нас таких нет. Сергей Алексеевич поможет и будет в дальнейшем вас.… Забыл это слово мудреное – Буду курировать – Вот-вот – будет курировать – Сергей, глядя на растерянное лицо Александра Фёдоровича, задумался и сказал – У вас в группе уже есть два сотрудника – Иван и Александр Фёдорович удивлённо смотрели на него – Я предлагаю включить в вашу группу Костенко и Воронова. Они контрразведкой не занимались, но люди надёжные – Это приказ? – Приказ, Александр Фёдорович. Кстати. Где вы живёте? – Комнату снимаю, здесь в центре – Нужно снять квартиру – Лучше – домик в предместье – Вмешался Иван – Это сколько денег! – Деньги мы дадим. Вам ещё человек нужен – Сказал Девятов и, подумав, продолжил – Никак с вами не связанный. Такой знаете обычный, незаметный – Русский? – Немец бы очень подошёл. Только, где вы немца возьмёте? Быстро подходящего человека не найдёте. Спешить здесь нельзя – Да, задали вы мне задачу, только я всё равно рад – Жизнь у вас, Александр Фёдорович, теперь будет интересной – Наши планы по работе в России отменяются? – Почему отменяются? Подбирайте людей. Главное люди. Вот деньги – Девятов положил на стол свёрток – Это вам и вашим сотрудникам – Заметив улыбку на лице Александра Фёдоровича, сказал – Слово сотрудники больше подходит, чем боевые товарищи. У вас основная задача не вооружённая борьба, а работа по сбору информации -
    Подполковника, участвовавшего в Брусиловском прорыве, звали Сергей Сергеевич Звонарёв – Иванов – молодец. Мужик геройский. Своему капитану невесту в Испании выкрал. Я на свадьбе был. Я с женихом, Гастоном Леру, давно знаком – Вы ему от того с кем он по льду Сиваша шел,привет передайте – Передам. Конечно, передам – Скажите, приеду к нему при первой
возможности –
               22

   Иван Проклыч долго смотрел на уходившее за покрытые лесом горы солнце. – Конечно, я уверен в каждом из этих людей. Только нельзя забывать о страшном воздействии этих красивых и безумно дорогих вещей на любого человека. Я поговорю с каждым из этих троих в этом доме. Потом отведу их в зал и буду наблюдать за каждым. Если почувствую, что кого-то из них охватило безумие, убью –
   Слабый свет масляных фонарей выхватывал из темноты грубо обтёсанные камни и отражался от поверхностей ещё не видимых предметов – Постойте здесь, я зажгу освещение – Спокойным, невыразительным голосом сказал Иван Проклыч. Свет, исходивший из огромной каменной чаши – посреди зала, сразу озарил, сделанные из драгоценных металлов и камней, предметы, разложенные и расставленные на ровных поверхностях грубо обтёсанных глыб.
   Каждый из предметов был прекрасен; собранные вместе, они создали совершенно другой, имевший свой исток и своё предназначение мир.
   Иван Проклыч понимал, что человек, оказавшийся в том другом мире, может не захотеть вернуться в свой мир, не захотеть вернуться в наш мир. Он и два его друга прошли через это.
   Положив руку на спрятанный под одеждой клинок, он смотрел на лица трёх хранителей и ждал.

          23
               
- Иван Проклыч на нас с тобой дом оформил – Александр непонимающе смотрел на Петровича – Ничего не пойму – Мы с тобой хозяева этого дома – Спросят, куда Иван Проклыч делся – Уехал в Москву, к родственникам - … Мы его теперь никогда не увидим? – Может и увидим. Здесь всё - таки…. – Понятно – Ты, когда поженишься? – Не знаю. – Уже пора - А ты что? – Я уже старый – Ничего себе старый. Вера тебе, что не нравится? – Послышался стук во входную дверь. Петрович крикнул – Входи – не заперто! – Вошёл Константин. Поздоровался, сел за стол. – О чём разговор? – Жениться вот не хочет – С улыбкой, ответил Петрович – Невеста есть? – Есть у него невеста – Так в чём дело? – Не знаю, мы с Машей о свадьбе не говорили – Будет ждать пока Маша за муж попросится – Махнул рукой Петрович – Ну не говорили мы об этом – Понятно. Ты, Петрович, за них не переживай. Давайте лучше выпьем – Константин поставил на стол две бутылки – Ничего себе! Это же виски! – Ящик при обыске изъяли – У кого? – У Антонио Вильенде – члена Аргентинской анархической партии. У Махно служил – А виски у него откуда? – Какой-то белый генерал забыл целый ящик. Антонио половину бутылок в весёлой компании друзе анархистов успел выпить – Теперь его расстреляют, и одним врагом мировой революции станет меньше – Иронично-понимающе сказал Петрович, и сразу добавил – Костя, ты наливай. Я виски никогда не пробовал – Закусывали нарезанными дольками яблоками. – Вы его расстреляете? – Боевые ребята сразу расстрелять хотели. Я его к себе забрал – Александр внимательно посмотрел на Константина, и сказал – Что ты с пьяницей анархистом будешь делать? – Выпить и потанцевать он любит, но он не пьяница и Наталья в него влюбилась – Грубое, с пермяцкими чертами, лицо Петровича расплылось в улыбке – Наталья – это кто? – У меня работает. Белые её родителей расстреляли – Лица сидевших за столом стали серьёзными. Тишина наполнила комнату с высоким потолком и большими окнами – Это когда-нибудь кончится? - Глядя в лицо Константина злыми глазами, спросил Петрович – Когда хоть какой нибуть порядок будет. Белые порядок не наведут. Поэтому мы сейчас красных поддерживаем – Ответил ему Константин – Слушай – откуда столько чекистов взялось? – С материка привезли. Беда с ними – Бестолковые? – Бестолковые и воруют. Приходят на работу, чтобы что-нибудь украсть. Не все, конечно, такие, есть порядочные и толковые – Каких больше? – Спросил Александр – Толковых мало. Много честных, но бестолковых. Из Москвы, от Дзержинского радио грамма пришла – Из Крыма никого не выпускать – ни военных, ни гражданских – Странная радиограмма – Недоумённо сказал Александр - У него, у Дзержинского, грандиозный план – Усмехнулся Константин. Александр и Петрович удивлённо смотрели на Константина – Он считает, что в Крыму огромное множество врагов Советской власти – Так их везде огромное множество – Пожал плечами Петрович – У него, Петрович в кабинете, на столе – большая карта России весит. Он на ней Крым нашёл, увидел, что вокруг полуострова – море, есть только Перекопский перешеек и Керченский пролив. В больную голову сразу пришла мысль – Закрыть и чистить – Как это ты в его мысли проник? – Улыбаясь и покачивая головой, спросил Петрович – Я, Петрович, в Ч.К. работаю, у нас таких идиотов много – Белые не такие? – Там тоже идиотов хватает –
   Долго молчали. Слабый ветерок шелестел листьями деревьев за раскрытыми окнами. – Петрович, надо вам с Александром ветки обрезать, а то ветер начнётся – стёкла повылетают. Это теперь ваш дом… - Послышался тихий, короткий стук в дверь. Они переглянулись. Дверь открылась, вошёл белоголовый Иван Петрович – Здравствуйте. Вы извините, что без приглашения. – Сказал белоголовый, и, подойдя к столу, поставил на него большой глиняный кувшин. – Захотелось со старыми знакомыми поговорить. – Кувшин большой – разговор будет долгий. – Сказал Петрович и поставил на стол четыре кружки. – Так ты сразу наливай. – Сказал Иван Петрович и продолжил – Мне известно, что вы посвящены. – Откуда вы знаете? – Резко спросил Константин – Я был хорошо знаком с Иваном Проклычем. За долгие, очень долгие годы жизни в этих местах, я ни с кем не разговаривал, как разговариваю сейчас с вами. Я помню давно-давно прошедшие времена. Я видел страшные по своей жестокости войны. Люди агрессивны, злобны и мстительны. Я никогда не вмешивался, хотя иногда очень хотелось. Сейчас у вас появилось страшное оружие. Я боюсь, что люди уничтожат друг друга и планету. Планету, на которой расцвела жизнь. – Мы все такие? – Спросил Александр – Нет. Даже в тех, кто совершает страшные преступления, есть то, что знает о добре и зле. – Он замолчал, его большие глаза внимательно всмотрелись в лица собеседников. – Прежде чем сказать о том, что может определить ход истории я должен быть в вас уверен – Петрович спросил – Ты нас знаешь? – Знаю. И то что Иван Проклыч посвятил вас в тайну сокровищ знаю – Ты в нас сомневаешься? - … Нет. Поэтому прошу вас о помощи. – Конечно, мы поможем – Спокойно ответил Константин – После небольшой паузы, белоголовый сказал – Елизавета Александровна Антонова и её дочь Вера лишены свободы. Они находятся на охраняемой территории, живут в одном помещении с людьми, многие из которых больны умственно и физически. Мне нужна ваша помощь для их освобождения – Насколько я понял, они заключены в концлагерь – Сказал Константин – Да – это страшное место. Их нужно освободить как можно быстрей – Я сегодня начну заниматься … - Им нельзя там находиться! Я дам золота, сколько нужно – Обойдёмся без золота. Где они будут жить после освобождения? – У нас нельзя – Это понятно – Их нужно не только спрятать. Им нужно обеспечить безопасность на всю их жизнь и их потомкам обеспечить полную безопасность – Они кто такие? – В упор спросил Петрович. Белоголовый долго молчал и на конец, глядя в глаза трём своим собеседникам, сказал – То что я вам скажу не знает ни один человек вашей расы…. Эти женщины прямые потомки давно исчезнувшей расы. Есть люди, в которых присутствует кровь этой расы, их немного и я сразу узнаю их. У этих женщин кровь не разбавлена – Чем эта раса так замечательна? – Люди этой расы создали цивилизацию, которую вы называете вашей цивилизацией – Ничего себе – Покачал головой Петрович. Александр недоверчиво смотрел на белоголового. Константин пожал плечами и спросил – Откуда вы знаете? – Я и люди моей расы жили в те времена. Умоляю, не спрашивайте меня о тех временах. Я об этом больше ничего не скажу – Почему? – Спросил Константин – Потому что буду должен, потом, вас уничтожить – Так мы и так много чего услышали – Усмехнулся Петрович – Таких фантазий много в ваших книжках напечатано. Я к вам обратился, потому что вы знаете разницу между добром и злом – За что их арестовали? – Спросил Александр – У матери муж был белым офицером – Константин Петрович, я знаком с начальником Ч.К.! – Воскликнул Александр – Что ты ему скажешь? - … Скажу – был знаком с мужем Елизаветы Александровны. Скажу, что он был хорошим человеком – Ты знаешь, кем он был при взятии Крыма? – Александр молчал – Он был членом Ударной команды и членом Расстрельной тройки. Он тысячи расстрельных приговоров подписал. А ты начнёшь ему рассказывать про хорошего белого офицера – Что же делать? – Если ничего кроме мужа белого офицера на неё нет, я её вытащу из концлагеря…. В любом случае я её из концлагеря вытащу.
    На двери надпись ( Канцелярия концентрационных лагерей). Белобрысый парень лет двадцати пяти встал, увидев Варламова – Документация по концлагерям у вас? – Что вас интересует? – Степан Семёнович, мне нужно все, что есть на Антонову Елизавету Александровну. Она в концлагере – За что сидит? – Муж был белым офицером. По моим сведениям на неё больше ничего нет – Константин Петрович, на таких мы дело не заводим – Что, сидит и пусть сидит? – Константин Петрович, некогда ими заниматься – Понизив голос, добавил – Говорят, скоро эти концлагеря расформируют – Что выпустят всех и все дела? – Таких как эта выпустят – По моим сведениям она антисоветской деятельностью не занималась, а мне она для небольшой комбинации нужна. Срочно нужна – Любят в вашем отделе эти всякие комбинации – Нельзя только расстреливать, да в концлагеря сажать. – Согласен, позагоняли народ за проволоку и не знают, что с ними делать. – Она мне нужна – Я не знаю, как оформить. – Напиши – мать и дочь переданы мне. Ты передал – твоя подпись, я принял – моя подпись – Понял. Сейчас приведу и всё оформим – 
   Большие серые глаза спокойно и внимательно смотрели в глаза Константина. Девчонка лет семи стояла рядом с матерью. В таких же, как у матери глазах было обычное детское любопытство. Он подумал – Месяц в концлагере, ели что попало, спали на голых досках. А как держатся! Она, наверно, не может по-другому держаться и девчонка такая же – Вы… - Констатин хотел сказать – Поступаете в моё распоряжение – Когда начал фразу, понял, что так говорить нельзя. Сказал – Идите за мной. Пожалуйста –
          24
   Иногда они несколько дней, а то и неделю жили в квартире над кафе.
   Занавеси на окне были неплотно закрыты. Слабый свет зимнего, пасмурного утра освещал комнату квартиры над кафе. Екатерина, не открывая занавеси, смотрела на,  отражавшие серое небо, стёкла дома на другой стороне узкой улицы, начинавшейся на большой площади, между католическим храмом и зданием биржи. – Что там на улочке? – Спросил, лежавший на кровате, Владимир – Небо – как в Петербурге – Ты за Петербургом соскучилась? – Так, иногда вспоминаю – В Берлине, наверно, дождь и тучи – Когда в Берлин поедем? – Неожиданно спросила Катя – Тебе чего туда ехать? – Я сам – ненадолго – Ненадолго? – С Иваном увижусь и назад – Когда поедешь? – Завтра –
    Солидная высокая дверь с выкованной из бронзы ручкой, рычажок механического звонка – Нормально они устроились в этом, своём Берлине – Подумал Владимир.
               
               
 спокойся, рассказывай по порядку – Александр  Фёдорович, я эту суку сразу заприметил – Так сразу и заприметил? – Александр Фёдорович, мои предки в семнадцатом веке Никонианскую ересь не приняли и в Сибирь. Триста лет царские псы наш род грызли. В каждом поколении кто нибуть на каторге мучился. Нас с детства учили только своим доверять. Все остальные враги! – Александр Фёдорович молчал, пытаясь усвоить сказанное Никодимом – Александр Фёдорович, следить за ним надо! – Ты уверен, что он большевиками прислан? – Может большевиками, может ещё кем – Откуда он взялся? – Говорит – анархист. Сидел. Потом, якобы, большевики анархистов из тюрем выпустили – Это правда. Слушай, ты из староверской семьи. Как тты анархистом стал? – Наша семья на Алтае жила – С детства мечтал на Алтае побывать. Извини что перебил – Большевиков прогоним, поедем вместе. У нас мир другой… красивый, вольный. Горы высокие, степи бескрайние, леса дремучие, реки быстрые, сильные…. Не могу слова найти – Здесь всё другое? – Привык. Раньше горы часто снились – Ты всё таки расскажи, как из староверов в анархисты перешел – На Урале несколько поколений жили. Когда пришли царские псы и священники, бога не ведающие, ушли в Сибирь. Когда ересь и туда пришла, ушли на Восход. На Алтайские горы в начале того века пришли.- Никодим замолчал – Все-таки, как ты анархистом стал? – Правду искал и нашёл! Я с детства слышал, что есть правда и есть ложь. Я свою правду у анархистов нашёл. И умру за эту правду, если потребуется! Может отправить этого Вяземского на тот свет, да и дело с концом? – Ты, что с ума сошёл? Он единственная наша надежда на большевицкую разведку выйти. Если ты прав, конечно – Вам надо с ним познакомиться – Как я с ним познакомлюсь? – Придумайте – Как там Сергей? – Сергей молодец. Простоват только – Он молодой. Старший ты и за всё отвечаешь – Надоел мне этот Берлин – На Алтай хочешь? – Горы снятся – Победим большевиков, поедем на Алтай –
  После ухода Никодима, Александр Фёдорович некоторое время сидел у окна, выходившего на широкую, с оживлённым движением улицу. Продумав и отбросив несколько вариантов разработки Вяземского, решил идти за советом к Радонежскому и Девятову.
  Вили, так звали четырнадцатилетнего пацана, сына хозяина квартиры, которую снимали Девятов и Радонежский, понурив голову, стоял перед строгим, на себя не похожим Девятовым. Алексей на чистейшем немецком отчитывал молодого человека – Латынь, молодой человек, учить необходимо. Человек, латынь не знающий, не попадает под определение человека образованного – Отец Вили Иоганн, бухгалтер на железной дороге, с виноватым видом стоял рядом с сыном. Светловолосый крепыш Вили всё-таки отважился высказать своё мнение – Я в газете читал, что латынь никому сейчас не нужна. О боже! Вы ещё и газеты читаете. Газеты, молодой человек, не являются источником знания – Увидев стоящего в дверях Александра Фёдоровича, прервал речь, сделал приглашающий жест и продолжил, обращаясь к Иоганну – Иоганн, у вашего сына способности к математике, но и латынь ему знать необходимо – Зачем мне эта латынь? – Для того что бы ты мог в подлиннике прочесть: Цицерона, Теренция, Каттула и ещё много чего. Иди, занимайся – Отец с сыном ушли. Алексей, улыбаясь, пояснил – Я с сыном хозяина занимаюсь, хороший парень. Познакомьтесь – это мой боевой товарищ, Владимир. Мы с ним у батьки служили – Приятно познакомиться. Я, правда, с Махно воевал, но рад нашему знакомству. Мы друг с другом воевали, но все зза Россию, и это главное – У вас что-то срочное? – Не знаю, вы поручили мне заниматься делом, для меня совершенно новым. Сегодня ко мне пришёл Никодим – Это высокий, чёрный? – Он самый. Пришёл сегодня утром и говорит, что определил человека, который…. В общем подозрительного человека – Почему он так решил? – Спросил Иван - Он старовер. Они века от царя прятались. У них в роду, в каждом поколении кто нибуть на каторгу попадал – Староверы люди крепкие. Отец мой, хоть и православным священником был, староверов уважал. ВВВяземский этот водку пьёт? – Пьёт, наверное – Я с ним познакомлюсь, угощу водкой – Владимир засмеялся, Александр Фёдорович и Алексей заулыбались – Что вы смеётесь? Я с батькиным контрразведчиком дружил – Владимир опять засмеялся – Что ты смеёшься. Мы с ним частенько выпивали. Он говорил, если человека напоить, человек много чего расскажет – Так тебе с ним придётся водку пить – А что делать, придётся.
  Первым в кафе или ресторан заходил Никодим. Иван появлялся через несколько минут.
  Они обошли несколько кафе и ресторанов. Наконец, в небольшом кафе, на улице выходившей на Алексанр-плац, Никодим, движением головы и взглядом, указал на одиноко сидевшего за столиком, высокого, худого мужчину. Иван уселся за столик мужчины и подозвал официанта – Давай водки и закуски хорошей неси – Официант непонимающе смотрел на него – Водки, закуси – что непонятного – Он по русски не понимает – Переведи ему –
  Пока опустел первый графинчик, познакомились, поговорили. Иван представился Иван Петровичем. Иван заказал второй. – В Китае как нашим живётся? – Спросил Иван, разливая водку – Здесь лучше. Китайцы наших за людей не считают. – В Америке тоже не понравилось? – Не понравилось – Я так думаю везде хорошо, если деньги есть – Так ты вроде при деньгах – Скоро кончатся. Я экономить не умею – Ищешь работу? – Ищу – В это кафе, я слышал, кухонный работник требуется – Ты что, сука, мне предлагаешь кастрюли мыть и пол подметать – В глазах Вяземского мелькнул страх – Ты успокойся, я в шутку сказал – Больше так не шути. Что-то дельное предложить можешь? – Вяземский молчал. Иван махнул рукой и налил водки себе и Вяземскому. Вяземский сразу выпил – Виктор Иваныч, давай ещё по одной, потом выйдем пройдёмся –
  По узкой, застроенной одноэтажными домами улице, вышли к речке – Виктор Иваныч, тебя пошатывает, давай присядем. Солнце, свежий ветер – Тут и ветер какой то берлинский – Город – Ты тоже деревенский? – На Севере родился и вырос – Я с Вятской губернии. Деревенька на реке и лес вокруг. До городка пол дня ехать. Дорога по берегу. С одной стороны лес с другой дорога – Домой хочется? – Что ты спрашиваешь? – Да так. Я с Севера. Монастырь возле большого озера. Речка мимо монастыря течёт и в озеро впадает. На колокольню залезешь, лес – сколько глаз хватает – Ты из священников? – Отец священником был. – Я из крестьян, отец, дед, прадед землю пахали. – Иван помолчал, потом очень спокойным, тихим голосом сказал. – А почему же ты, сука, большевикам служишь? – Длинное, худое тело Вяземского сжалось. – Что ты так испугался? Как ты, такой пугливый воевал? – Нормально воевал. За Россию воевал. – А большевикам почему служишь? – Они за народ! – Ты не кричи, дети испугаются – Мимо проходила женщина с мальчиком лет десяти и девочкой лллет двенадцати – Ты знаешь сколько миллионов в гражданскую погибли, сколько миллионов после войны от голода умерло? – Что в этом большевики виноваты? – Основная вина на них лежит – Ччёрт его знает! Были бы деньги, уехал в Америку. Подальше отсюда. – Деньги есть, будешь нам служить, на Америку хватит. – Я вас не знаю! – Что ты опять кричишь? Мы те люди, которые за Россию воевали и сейчас за неё воюем – Я такие слова много лет слышу – Ты согласен? – Согласен. Денег хоть немного дайте. За квартиру должен. – На водку хватает? – Тоже не хватает – Держи – Ничего себе. Долары. – Ты сразу много не меняй – Я знаю – Про развед. упр. Рассказывай – При чём здесь развед. упр? Я с чекистами работаю. – Рассказывай про чекистов. –
    По тропинке первым шёл Константин. Когда начался спуск, он подал рррруку Елизавете Александровне, державшей за руку Веру.
  Дора загавкала, когда они подошли к калитке. – Николай Иванович, со мной женщина и ребёнок, придержите Дору – Открылась калитка, Дора завиляла хвостом и радостно гавкнула. Николлай Иванович покачал головой – Ты на неё посмотри, сразу за своих приняла. – Елизавета Александровна улыбнулась и погладила собаку. Вера прижала собаку к ноге и стала гладить. Дора закрыла глаза от удовольствия.
   Женщин поселили в домике, где стоял операционный стол.
 - Ты документы сделаешь? – Спросил Николай Иванович – Сделаю, ей придётся подписать документы о согласии сотрудничать с нашими структурами. – Она согласится? – Думаю согласится. – Что дальше? – Дальше будем думать, как их за границу отправить. В Германию, Францию, подальше отсюда. – Её натурализовать надо – Если бы на работу устроить – Может ко мне в больницу? – Кем? – Медсестрой или в бухгалтерию. Ты думаешь в больнице мало бумаг пишется? – Их за кордон надо – Вот ттак двоих и отправим? – Иван и Девятов в Берлине – До того Берлина ещё добраться надо – Спокойно, с паузами, гавкнула Дора – Кто-то свой – Определил Константин. Николай Иванович молча пошёл к калитке в каменной стене. Вернулся с Иваном Проклычем. – Мы думали вы уехали – Да всё никак не соберусь. Тяжело родные места покидать. У вас гости? – Как вы догадались – Удивился Константин – По следам на тропинке – У нас проблемы большие – Помогу, чем смогу. Рассказывайте не бойтесь, я столько всяких тайн знаю – Нам женщину с ребёнком надо за границу переправить. – Куда? – Иван в Берлине – Я в Берлине сто лет не был. Даже соскучился. – Документы есть – Уже обрадовано сказал Константин. Послышался осторожный стук в дверь. Николай Иванович открыл – Вы извините, я хочу печь протопить. Не знаю где дрова – Сейчас растопим. – Поднялся Николай Иванович и ушёл с Елизаветой Александровной. – Иван Проклыч, я бы хотел Ивану письмо написать – Пиши. Я передам. – В письме я попрошу Ивана оказать женщине всемерную помощь и …. Мне придётся писать о совершенно секретных делах, если это письмо попадёт в чужие руки…. – Я понял, во первых оно не попадёт в чужие руки. Во вторых ты можешь дать мне его прочесть, а потом сожжешь. – Вы всё запомните? – Конечно запомню – Константин сел за стол, достал письменные принадлежности и задумался – Не знаешь что написать? – Сразу многое в голове закружилось – Ты же не роман пишешь. Напиши, что от судьбы этих женщин, может быть зависит судьба нашего мира – Откуда вы знаете? – Я много чего знаю. Много лет прожил – Его лицо затуманила грусть, потом появился страх, в голосе зазвучала безнадежность – Иногда мне кажется, что весь наш мир в любой миг может разрушиться - … Но ведь мир зачем то создан! Нам для чего - то дана жизнь. – Вот такими мыслями я себя успокаиваю. Давай я их вАмерику увезу, там всё таки спокойней – В Берлине Иван и Девятов, Владимир и Екатерина в Бордо – Наверно ты прав, в Америке… – Он помолчал и с улыбкой сказал – В Америке культурный слой тоньше – Как вы этот самый слой измерили? – Весело спросил Константин – Ты не смейся, люди пришли на чужую землю, вытеснили, мягко говоря вытеснили, коренное население – Мы, когда на Восток шли, тоже вытесняли. – Мы на Восток тысячу лет шли, постепенно шли – Чёрт его знает, как мы шли. У меня от таких разговоров голова болеть начинает. Давайте в Бордо отвезём. – В Бордо отвезу, и присматривать буду. Может мир спасу. У вас хоть вино есть? – Сейчас посмотрю. – Константин открыл тумбочку стола, за которым сидел – Бутыля нам хватит? – Если десятилитровый хватит, наливай –
  - Вы давно во Франции не были? – Больше ста лет не был – Вам же документы нужны. – Так ты сделай – Сделай – Сколько лет написать? – Напиши пятьдесят – Вы старше выглядите – Жизнь была тяжёлая – Иван Проклыч, разрешите нескромный вопрос задать? – Задавай, а то заболеешь от любопытства – Вы всё-таки стареете? – Старею, но ещё много проживу.… Хочешь спросить, не надоело? – Не надоело -