Экс-ры VII 8 гл Банька по-чёрному

Глава 8

Улыбающиеся мумии

Липовый лагерь — спасайся, кто может! — банька по-чёрному — предлог Хрустальные копи  — Куущай Хранитель пещеры

Банька по-чёрному

- Палыч, а давай-ка мастерить ужин, а то у меня в кишках музыка играет от истощения, - сказал Чемякин.
- А где здесь или в пещере? - спросил тот.
- А где тебе удобней.
- Ну, так здесь и буду делать ужин, - сказал Палыч, уже обдумывая как ему вынести золотого зверька из пещеры.

Главное чтобы никто не замыслил шарится в перине, а то начнут всё перекладывать, то веточка в задницу упёрлась, то  шишка под спинкой не даёт покоя.
Порывшись в мешках с крупами, он развернул свою тетрадь, проверяя наличие остатков. Потом вооружился калькулятором и стал что-то высчитывать, после чего принялся отмерять крупы мерной кружкой.

Мужики разбрелись по лагерю по своим делам, кто-то что-то мастерил внутри бастиона, кто-то занялся плетнём, укрепляя его от незваного дикого гостя.
Чемякин взял в руки гитару и опять уселся на облюбованное им место. Он настроил струны по камертону, который всегда носил с собой, боясь его потерять, и стал услаждать друзей знакомыми песнями.

Как любой нормальный человек и тем более пишущий поэт и композитор Чемякин в своих грёзах видел себя знаменитым и богатым. Вилла, машина, все дела. Люди в переполненных концертных залах вопили – Володя, давай! И Володя давал! Молоденькие девчонки, размазывая тушь на щеках, лезли на сцену обниматься с ним, но их сбрасывала вниз свирепая охрана. Везде его встречали с триумфом, море цветов…

А нынче он сидел под деревом и пилил на гитаре свои и чужие песенки.
- Слышь-ка, композитор ты бы ворованный бандитами тент на этот замок натянул, а то, как бы небесная канцелярия не осерчала, - сказал Палыч, посматривая на посеревшее от облаков небо
- Не осерчает, у меня там свои люди назначенные рулить обстановкой, - улыбаясь, ответил Чемякин.
 
Кораблём после бури я лежал на песочке
Улыбаясь во сне, я гордился собой.
Без в полоску штанов, только в синем носочке
Я лежал возле лужи, где бил в берег прибой…

Чемякин позвал Кельдюшева, и они вдвоём принесли огромный серо-чёрный маскировочный для скал тент "Тафетта" и, позвав на помощь остальных, натянули его в качестве крыши над бастионом. Потом для большего понта типа здесь лагерь поставили внутри бастиона две палатки не первой свежести, тоже стибренные бандитами. Словом оборудовали тем, что и выбросить жалко и оставить себе - себя не уважать. И зачем весь этот утиль понадобился бандитам с большой дороги, было не очень понятно. А может быть, они подобрали брошенное уже отслужившее своё снаряжение. Во всяком случае, весь этот антураж для липового лагеря был как раз к месту.

- Бомжатник, - сказал Палыч, глядя на преобразившийся бастион.
- Да много ты понимаешь в жизни настоящих лесных бродяг, - сказал ему Чемякин. – Для меня вообще удивительно, что ты пришёл сюда без своих помоечных чемоданов.
- А чем чемодан хуже рюкзака, вместительный удобно лежит в байдарке.
- Ага, и батарею бутылок самогона от Володи Сёмушева удобно возить весь поход, никто не разобьёт, - подколол Палыча Лебедев.

- Говорят, он на помидорах его делает, - сказал Кельдюшев.
- Кого? - спросил Чемякин.
- Да самогон, я пробовал кислятина.
- Ну, вот хорошую закуску на сивушное пойло переводит, а Палыч эти бутылки по чемоданам в походе тырит, - сказал Лебедев.
- А я, между прочим, молоденьких девочек не катаю на байдарке при отсутствии жены, - как бы невзначай обронил Палыч.
Лебедев сделал вид, что это сообщение было сделано не в его адрес, и заторопился помогать Кельдюшеву, ставить центральный столб посередине бастиона, чтобы во время дождя не образовалась водяная ванна. Палыч проводил его ядовитым взглядом и не менее ядовитой усмешкой.

- Палыч, а я вот помню, что кто-то кого-то катал вместе с Лебедевым в 1995 году весной на Чусовой. Помню, как тот товарищ оскандалился перед женой. Ты не помнишь, кто это был? - спросил, усмехаясь Чемякин.

У Палыча загорелись уши, и он поспешил уйти в пещеру, бубня под нос какие-то вычисления.
- Он помнит, а я, вот помню, что… кто-то у кого-то при людно ночевать остался, - Палыч сменил тему раздумий на думу о золотом зверке и, нащупав его под хвойной периной, и успокоился.
- На месте…

- Ну, вот пусть думают, что здесь хоронится целая банда. Палатки, правда, не первой свежести да вряд ли кто на них позариться, - сказал Лебедев, осматривая готовый лагерь.
Он забрался в одну и палаток и улёгся на перину из лапника.
- А может, одну ночь проведём здесь в качестве эксперимента, провоняем так сказать своим запахом, чтобы несвежаком пахло. А то капитан поймёт, что здесь только липа. 
- Можно, - отозвался Чемякин. - Только Палыч спит отдельно, а то больно храпит как стая бегемотов.

Палыч высказал опасение, что если сюда заявиться остальные участники похода, то с ними ему что-то не хочется делиться, таким открытием как пещера Серебряная.
- Кто о чём, а татарин о гармони, - лёжа в палатке, сказал Лебедев.
- Правильно Пылыч, мы открыли пещеру, нашли золото, и много чего ещё найдём, а тут нахлебники, - сказал Лебедев.
- Слушайте, в назначенный срок мы встретимся с остальными, если они вообще появятся, посидим, потолкуем, а потом смоемся типа на заготовку грибов, - сказал Чемякин.
- Сейчас бы попарится в баньке, - мечтательно сказал Кельдюшев.

И тут Чемякин вспомнил одну историю про баню и решил её поведать, попросив выделить ему минут двадцать внимания. Он весело прищурился и, смакуя свои воспоминания,  стал рассказывать, как однажды ходил к одной знакомой барышне принимать баньку по-чёрному.
- А мы её знаем? - спросил Палыч.
- Знаете, но я не скажу, кто это был. Она порядком мелькала у вас под носом, но вы ни в жизнь не догадаетесь кто бы это мог быть, так что не приставайте лучше слушайте. Ну, так вот пригласила она меня между делом ну и сказала, чтобы свою собаку я не брал. Помните, у меня была небольшая собачка, Нюська которую мне иногда тёща отдавала на содержание, пока она по Таиландам летает позагорать среди зимы.

- Ну-ну я помню Нюську, она чем-то на лайку похожа только даром что рыжая, - сказал Лебедев.
- А она и есть лайка только карело-финская, они все такие рыжие, - сказал Чемякин. – Тёща купила у одного мужика как мелкую дворняжку для походов в сад, чтобы не скучно было. А оказалась, что та дворняжка выросла в лайку. Видать мужик сам не знал, что продаёт или щенки достались неизвестно от кого. Топить жалко, а продать так заработок.

- Володь ты про баню давай рассказывай, - напомнил ему Палыч.
- Ну, так вот пригласила она меня зимой на баню, а до бани знаете, как я охоч только помани тут же манатки в руки и айда. Как только она меня поманила, я тут же ощетинился как ёж и думаю, ну держись подруга, попарю я тебя. Она и не стесняется, наоборот сама просит полечить ей душевную рану. Видать никто её давно не почёсывал… Ну, думаю, пройдусь я по её беконам пихтовым веничком.

Приезжаю, встречает да вроде как не рада. Ну ладно идём по лесной дороге, навстречу её знакомые из её сада ей намекают, не кавалера ли она ведёт. Она говорит, что знакомый типа помочь на сарае доски поправить. Ну, идём, я ей свои новости рассказываю, а она как в рот воды набрала и вроде как не рада. Молчит как пень через колоду!

Огорчилась, что я собачку собой взял, а куда я её дену, жена с маманей на юга погнала, а на мне Нюська, как я её одну оставлю. Она же всю квартиру, если с ней не погулять загадит. И потом лес для такой собаки приятное место для прогулки. Опять же природа, радость встречи с белками. Подруга мне и говорит, что у неё своя собака и что они передерутся, мол, загрызёт Нюську. Это её кобель-то мою Нюську да она ему сама яйца оторвёт. А ведь она не сказала, что у неё собака имеется и я вроде как виноват.

- Ну, ты попал как цыплёнок к лисе на съеденье, - засмеялся Лебедев.
- Не то слово, вы слушайте, что дальше было, - продолжил рассказывать Чемякин. – Приходим в сам, у забора сторож дедок лет под семьдесят подмигивает мне и незаметно для барышни показывает движение, как лыжник отталкивается палками. И лыбится гад ну я вида не подаю, серьёзен как пень через колоду. Идём к её дому. Кругом сугробы навалило, с тропки шагнёшь по пупок, провалишься. В доме такой бардак, что я пожалел, что согласился на эти гости. В хлеву у свиней получше будет.

Обстановочка как в бомжатнике. Кухня в состоянии первобытного человека. Гора немытой посуды, грязь на столе, тараканы в дублёнках бегают. На полу по углам ложки, вилки, нестиранные носки разбросаны. Как говаривала мама – хавос!
 
Чашку для своей собаки она забыла, когда мыла в последний раз, а я свою забыл дома, так она предложила для Нюськи корыто от курей. Но потом снизошла, подала грязную кастрюлю, где суп недельной давности застыл, превратившись в лёд. Делать нечего покорно соглашаюсь.

Затопила печь, которая была такой огромной, что я подумал, что её срисовали с русской сказки о Емеле, когда он на ней к царю поехал. Печь чуть ли не больше чем сам дом, который был шесть на четыре метра. Зачем такую печь построили непонятно. Потом она сказала, что конструкция печи её отца.

Она кормит свою собаку, я свою собаки косятся друг на друга, но не грызутся - разошлись по углам и улеглись. Правда, её кобель моей Нюське подмигивает и шлёт комплименты, помахивая хвостом.

Выхожу во двор, осматриваюсь, замечаю, у забора огромную гору бутылок, растущую из-под снега. Рядом свежие посадки из бутылок с преобладанием водочных и редко где пивные и винные. Думаю, кто же это так увлекается, уж не сама ли хозяйка с кавалерами, а может это еёный папашка так закладывает за воротник. Конечно, я наслышан, что барышня пьёт, будь здоров, за что её с пивного завода выперли, но не верил что так крепко. С первого взгляда и не поймёшь. Но это ей дело, моё смотреть и удивляться.

Удобства скажу я вам ребята в жутком состоянии. Левая нога на пьедестале выше правой ноги, на полметра если присесть. «Провал» Остапа Бендера отдыхает. Дверь на одной петле и без шпингалета. Всё как в песне «вышел в поле сел поср… далеко тебя видать». Она сказала, что летом ходит за забор в лес, птички поют и приятно посидеть!

- Офигеть! – присвистнул Лебедев.
- Ну, Володь тебе неслыханно повезло, - сказал Палыч.
- Да уж приплыло счастье, - усмехнулся Чемякин.
- На сугробах тут же пятнистые бумажки - лень в ведро убрать. В курятник я заглядывать не стал  испугался увидеть худых пленных в перьях. А человек я впечатлительный, ранимый, художника обидеть каждый норовит тем более лётчика, а если я штурвал из рук выпущу что тогда.

- А ты когда садишься  на унитаз держи его в руке, так оно надёжнее будет, - засмеялся Лебедев.
- И с курса не собьёшься, - загоготал гусём Кельдюшев.
- А вот банька по-чёрному ребята это было нечто, - продолжил рассказчик. – Монументальная вещь! Только с большого перепоя можно такое построить или будучи отъявленным язычником. Наверное, когда её строили, то руководил работами какой-то злой гений, не руководствуясь принципом – дёшево гнило, дорого мило!
 
Сел я на диван посидеть отдохнуть, указала на холодное кресло. Заикнулся о большом диване с большой периной, сказала «Где хозяева положат там, и будешь спать», сказала она как отрезала. И предложила спать на грязной кухне возле порога, на короткой детской кровати с провисшей сеткой, с грязным матрацем и таким же замызганным одеялом. Тоскливо мне стало, дома-то при жене тепло и уютно, а я как дурак у этой злыдни сижу и уже склоняюсь к побегу. А тут она и говорит, что надо, мол, баню готовить и выпроваживает меня из дома на улицу воду из колонки таскать в баню.

- Вот так Володя по девкам-то от жены бегать, - поучительно сказал Палыч.
- Да погоди ты, - шикнул на Палыча Лебедев, - давай рассказывай, что дальше было.
- Готовится такая банька, если верить хозяйке часа четыре. Но мне кажется, что и шести часов будет мало.  Пока ждёшь - замёрзнешь. Жар из печи молниеносно вылетает в трубу! Сама печь тепла не отдаёт, хотя и обложена кирпичом, который и не думает прогреваться, потому что печь сложена в полкирпича.

- Что же это за баня такая,- удивился Палыч.
- Баня по-чёрному, - сказал Чемякин. – Я сам сначала не сразу догадался. Внутри все стены, пол и потолок чёрные. Прикоснешься, будешь с чёрной полосой на заднице ходить. На двух кирпичных стенках огромный бак литров на сто, пар прямо на потолок валит.

Какой к чёрту нагрев, если на баке нет даже крышки! Трубы нет, дым внутри греет всё, что там есть, но дверь надо держать приоткрытой и вползать на корячках.
Ну, решился я попробовать помыться в такой бане, чтобы потом похвастаться, что было дело, парился в баньке по-чёрному. Разжёг я дрова с одной спички всё как по Джеку нашему Лондону. Кинул я в бак ведро снега и стал таскать от колонки воду на санках.

И тут на своё счастье встретил сторожа дедка, который посмеялся надо мной и сказал, что таких дурней ещё не встречал в эту зиму.
- Утром приедет отец барышни банька по-чёрному будет ему в самый раз, она ведь специально тебя дурня попариться позвала - порадовать папашку прогретой баней. А трахнуть она себя не даст - будет кокетничать да цену набивать пока ей целую поленницу не наколет такой дурень как ты. А после такой колки тебе  самому будет не до гребли, хоть самого впрягай между берёз и…
- И что же мне делать? - спросил я дедка.
- Бери собаку парень и беги без оглядки пока живой, а то не будет тебе баньки по-белому только чёрная, - посоветовал сторож дедок.

Да и я сам уже думал, что надо сваливать как-то поделикатнее на последнюю электричку. Залил я воды, в бак последним ведром и сказал, что пока топится, банька пойду с Нюськой погуляю по лесу да пихтового лапника наломаю. Хозяйка подвоха не почуяла и сказала, что в заборе есть дыра и что сподручнее мне туда идти, чем через весь сад переться. Взял я свой рюкзак и поднял Нюську и отправился на станцию через дыру в заборе.

На станции пока ждал электричку, грелся у костра рыбаков, что развели его до подхода электропоезда. Угостили малость налив два пальца водки согреть нутро, свою-то бутылку я у той злыдни оставил, как и всю закуску.

Пока ехал домой, всё думал, вот сейчас двери откроются зайдёт эта стервоза в вагон и как рявкнет – "А ну марш в баню". Вот тут меня Кондратий и схватит!

Она и дома мне ночью мерещилась, спал в пол уха, не скрипит ли где снег за забором. Открою глаза, включу ночник, смотрю дома, жена рядом, ну думаю, хватит мне таких приключенческих походов. Лучше дома у холодильника на кухне чем в баньке по-чёрному беды дожидаться.

Чемякин вытер вспотевшее лицо рукавом и спросил.
- Палыч, а рожки не подгорели?
- Да готово уже давайте ужинать, несите чашки, - ответил тот, глядя на багряный закат от садившегося светила.
- А что спать сегодня в палатках будем? - спросил Кельдюшев.
- Ну, надо же обжить липовый лагерь, - ответил Чемякин.