Милота

Марьяша тихо посапывала, уткнувшись носом в плечо Сергеева и перекинув горячую ногу через его бедро. Сергеев проваливался в теплый сон, вздрагивал и просыпался. Разорванные картины дня на секунду вплывали в сознание и тут же безвозвратно тонули. Потом он вдруг услышал собственный храп, а Марьяшина голова боднула его в подбородок. Сергеев резко перевернулся на живот, сбросив с себя Марьяшину ногу. Она, не просыпаясь, вскарабкалась на него снова и разлеглась, свесив руки-ноги по разные стороны его тела. Марьяшины волосы щекотали Сергееву лицо, но он не осмеливался высвободить руку и откинуть их. Им было хорошо.

Занавески не были задвинуты, и подмороженная луна беспрепятственно заглядывала в комнату. Одежда, как и положено, была разбросана по всему полу, но собранные в дорогу чемоданы и сумки, поблескивая замками и пряжками, аккуратно стояли у стены.

Рядом, прислоненное, стояло шестизарядное помповое ружье. Оно было черным и не блестело, но отбрасывало на пол и стену изломанную тень, соединявшую дуло с прикладом.