2. Откуда Швайгеры в России?

Редакция 17. 03. 2025 года

Этот вопрос был одним из первых, на который я попыталась найти ответ.

Вообще, согласно множеству проведённых исторических исследований, немцы в России начали появляться еще задолго до правления Петра Великого. А при нем их пребывание в новой российской столице стало делом вполне обычным.

Заложив 16 мая 1703 года Петропавловскую крепость на Заячьем острове в дельте Невы, Петр I пригласил на эти земли иностранных мастеров из Европы - на договорной основе строить новый город по европейским образцам. Среди первых архитекторов Санкт-Питер-бурха было много немцев. Правда, чаще всего, приезжали они сюда без семей. Кто-то не выдерживал смены климата и условий быта и не выживал, а кто-то приживался и проживал здесь довольно длинную по тем меркам жизнь.

Что же касается обычных переселенцев с германских земель, то первые массовые семейные миграции колонистов связаны с периодом правления Екатерины Великой, хотя первой задумалась о том, что для возделывания огромного количества пустующих в России земель русских крестьян не хватает и для этих целей можно использовать иностранную рабочую силу, еще Елизавета Петровна. Именно ей принадлежат первые проекты ввоза в страну колонистов. А Екатерине II удалось воплотить замысел. И в государство с её легкой руки стали приглашать иностранцев – в основном ремесленников и земледельцев – также на договорной основе. 22 июля 1763 года императрицей был издан соответствующий Манифест, в котором обосновывалась необходимость приглашения иностранцев в страну, формулировались основные положения об условиях их переселения и распределения в колонии, перечень льгот и привилегий. Следует отметить, что еще одной причиной приглашения иностранцев для освоения русских территорий было стремление Екатерины II внедрения передового европейского сельскохозяйственного опыта на русских землях. Однако, ее расчеты не оправдались, так как Германия находилась в состоянии разорительных последствий Тридцатилетней войны (1617-1648) и в ней наблюдалось лишь небольшое уровневое превосходство сельского хозяйства перед Россией. Кроме того, большая часть переселенцев представляла собой беднейшие слои общества Германии, более всего пострадавшие от последствий войны и по большей части не имевших отношения к работе на земле.

Поскольку это преимущественно были выходцы из германских земель, то при Екатерине II начали основывать немецкие колонии вокруг Москвы и Петербурга, ну и в самих этих городах, разумеется, а также на землях Поволжья и Причерноморья.

Первые колонисты поселились в районе Саратова в Поволжье. В период с 1764 по 1773 годы здесь возникло 104 колонии с населением в 23 216 человек. В 1765 году по особому указу императрицы 110 немецких семей поселились в окрестностях Петербурга. Здесь были основаны сначала три колонии вокруг г. Ямбург – Порховская, Франкфуртская и Луцкая, в которые через Ревель были доставлены и расселены 92 семьи. По нескольким источникам проходит информация о том, что переселены они были из Пфальца, однако при детальном изучении списков переселенцев-колонистов из рапорта И. Кульберга, выяснилось, что они были не только представителями этой земли, но Баварии, Саксонии, Швабии и др. К 1819 году количество колоний вокруг Петербурга увеличилось до 14.

Согласно данным из автореферата Е. В. Бахмутской, переселенцам по прибытии в колонии выделялись земельные участки в размере 30-35 десятин, а также денежная ссуда «на обзаведение» в 150-300 рублей на семью в зависимости от ее размеров. На выданных участках для колонистов были отстроены двухэтажные деревянные дома на каменных фундаментах, проекты которых утверждались лично Екатериной II. Однако, продуктивность проекта переселения и освоения земель, прежде всего, од Ямбургом была крайне низкой из-за тяжелой адаптации колонистов к новым условиям, неэффективная работа попечительских органов и неопытность с точки зрения наличия достаточных навыков сельскохозяйственного труда.

Из монографии И. Плеве «Списки колонистов, прибывших в Россию в 1766 году. «Рапорты Ивана Кульберга» выясняется, что нижняя граница этого временного отрезка связана в основном с 1763 годом, когда после изданного Екатериной II первого Манифеста в декабре 1762 года в Россию прибыли первые переселенцы. Их было совсем немного.

Первоначально перевозками и вербовкой занимались дипломаты, потом была учреждена специальная должность – «комиссар». Среди дипломатов, имеющих прямое отношение к реализации государственного проекта, можно отнести: Ивана Матвеевича Симолина, Алексея Семеновича Мусина-Пушкина, Ивана Михайловича Ребиндера, князя Дмитрия Голицына, барона Иоганна Альбрехта Корфа, князя Владимира Сергеевича Долгорукова.

Так, И. М. Симолин перевез в Россию из Регенсбурга за период навигации 1763 года через Любек 43 семьи, и еще с октября по декабрь через Польшу, Вену и Моравию – четыре. Основными вызывателями этой группы колонистов были Менье де Прекур, де Бофф и д’Отерив.

А. С. Мусин-Пушкин обеспечил наибольшие парти переселенцев. Он отправил с сентября по август 1763 года 16 семей, которые преимущественно были семьями военных, купцов и ремесленников. Они предназначались для поселения в Санкт-Петербурге, Ревеле (Таллин) и Нарве. А за сентябрь 1763 года - еще 230 семей - через Любек на судне Иоганна Людвига Мюнценберга. В течение 1764 года они были размещены в саратовских колониях.

И. М. Ребиндер первым собрал и отправил партию колонистов из Гданьска. Так, 7 июня ушла через Данциг на пинке «Соломбол» (капитан-лейтенант Дмитрий Селянинов) первая партия в 10 семей. 9 июля на пакетботе «Курьер» (шкипер Андрес Дармер) была отправлена вторая группа – в 15 семей. В конце сентября в Россию им была переправлена третья группа переселенцев в количестве 24 семей. Их перевозил на галиоте «Санкт-Николай» Меркула Шагаева. Здесь необходимо отметить, что не все колонисты добрались этим судном до Кронштадта – 11 колонистов заболели в пути и были оставлены на излечение в ревельском госпитале, откуда потом, к началу ноября, их и привезли в Санкт-Петербург, где определили на постой в Новодевичий монастырь к колонистам Мусина-Пушкина. Четвертая партия была отправлена Ребиндерем в Россию уже по окончании навигации сухим путем и прибыла в Россию в середине ноября. В случае, если из-за непогоды происходила задержка с отправкой судов, из личных сбережений выплачивал средства на продовольственное содержание.
Князь Д. Голицын в сентябре – октябре 1763 года из Вены через Варшаву вывез 13 семей, а в ноябре – декабре – еще 8.

Барону Корфу удалось вывезти из Копенгагена через Ригу 5 семей, которые были отправлены 1 октября на судне «Надежда», управляемом норвежским шкипером Антоном Бергом.

Князь В. С. Долгоруков отправил из Берлина 6 семей, среди которых 2 были шведскими, а 3 имели особый статус как «ценные», так как главы этих семей предложили правительству России идеи по оборудованию мануфактур.
Всего в Россию за период 1763 года было отправлено около 240 семей (около 700 человек), преимущественно военных, ремесленников, купцов. Некоторые по желанию остались жить в Санкт-Петербурге, некоторые уехали в Ригу, Ревель, Астрахань, прочие были отправлены в сопровождении асессора Рейса в Поволжье.
При изучении прилагаемых списков переселенцев в этот период ни одной из интересующих нас фамилий не обнаружено.

В 1764 году поток переселенцев в Россию нарастал. Российские дипломаты снабжали их документами и деньгами, направляя основной поток в Любек. Там с февраля 1764 года приемом и отправкой колонистов занимался комиссар Христофор Генрих Шмидт. К участию в вербовке начинают подключаться и частные лица – профессиональные вербовщики. Среди них Иоганн Фридерик Рольваген, занимавшийся вербовкой в южных областях Германии между Рейном и Дунаем, а это как раз интересующие нас в связи с прибытием оттуда Швейгеров и других колонистов ямбургских колоний территории Баварии, Рейланд-Пфальца и Баден-Вюртенберга. С определенного момента Рольвагену, не очень удачливому вербовщику, удалось подключиться к процессу в качестве эмиссара одного из вызывателей - Менье де Прекура. Помимо вербовщиков в этот период появляются и также, новые, участники колонизационного проекта – частные предприниматели, заключившие с Канцелярией договоры на «вызов» в Россию крупных партий колонистов с дальнейшим устройством для их размещения и трудоустройства поволжских колоний: в марте 1764 – это товарищество д’Окура с Буадешеном и Менье де Прекура с де Боффом и д’Отеривом. Большая партия была перевезена в Кронштадт в октябре 1764 года.

Состояние здоровья будущих колонистов оставляло желать лучшего. Приходилось не только выплачивать им деньги на переезд, квартирование и кормление в Любеке и Ораниенбауме, но и тратить их на лекарей, лекарства и даже на похороны. Часты были вспышки дизентерии, из-за которых даже приходилось задерживать выход кораблей из порта Любека.

Из интересующих нас по ходу исследования фамилий, в списках въехавших в этот период были перевезённые Симолиным 14 апреля Каспар Фогель из Вюрцбурга, с женой и четырьмя детьми  и 11 мая Георг Гофман с женою, также из Вюрцбурга.  Кроме того, 14 февраля, видимо, по сухопутному пути, прибыл с женою, откуда – неизвестно, Вильгельм Гейст.  10 апреля, неизвестно где завербованный, в Россию был отправлен Михель Фогель с женой и тремя детьми.  А 2 июля, уже по морскому пути, прибыл свечного дела мастер Фридрих Ам(у)ан с женой. Место его вербовки также неизвестно.  С этим же транспортом в тот же день убыли в Кронштадт Иоганн Михель Стрикер с женой и двумя детьми  и Иоганн Христиан Эргард с женой и тремя детьми.  Трое последних также не известно, где были завербованы, а вот вербовщиком всех их, начиная с Каспара Фогеля, был Мусин-Пушкин.

В 1765 году в развитии колонизационного проекта произошел перелом. Вызывателями было завербовано несколько тысяч колонистов. К команде вызывателей в конце лета присоединился барон Борегар. К осени в Ульме и Франкфурте приступили к работе коронные комиссары Мейкснер и Фациус.

Вербовка и отправка колонистов из Германии проходили в условиях непринятия проекта рядом европейских городов и германских земель: Бавария, Саксония, Пруссия запретили своим подданным эмиграцию.

Также в документах упоминается и о наличии среди колонистов провокаторов, распространявших слухи, ведущие к отказу переселенцев от переезда в Россию. Затрудняла процесс и конкуренция российских вербовщиков с вербовщиками других государств.

31 августа 1765 года в Россию из Германии выехал ткач Йохан Георг Эргард, одинокий лютеранин 46 лет от роду из Грос-Биберау, который должен был быть отправлен в колонию Бауэр в Поволжье, в район Саратова. С ним отправились и его пятеро детей – три сына – Йохан Даниэль, 17 лет, Фридерик Балтазар, 9 лет, и Георг Генрих, 4 лет, и две дочери - Элизабета Катрина, 16 лет, и Ева Катарина, 7 лет. Из чего можно предположить, что их отец на момент вербовки был вдовцом. Отправлены из Любека они были вторым транспортом Рольвагена и прибыли в Кронштадт 23 сентября того же года. Итог путешествия этих Эргардов неизвестен.

Завозить массово немецких переселенцев начали лишь в период с апреля по сентябрь 1766 года, а затем «поставки» колонистов прекратились.

Поток колонистов, хлынувший в Россию в 1766 году, многократно превысил показатели предшествующих лет. Общее число составило 7 600 семей (23 500 человека). Но, при всей аккуратности составленных Иваном Кульбергом в это время списков, далеко не все переселенцы были учтены. Тем более, что в тот год вербовкой уже в основном занимались вызыватели и коронные комиссары, а дипломаты и посланники были в основном наблюдателями и оказывали дипломатическую поддержку, что вызвало дополнительную неразбериху. Им же приходилось опекать вербовщиков и разбирать между ними ссоры.

Свыше 270 переселенцев остались в Ревеле и поселились в первых колониях Ингерманландии, в том числе и районе Ямбурга (Кингисеппа). Среди колонистов, отправленных в 1766 году в Россию через Регенсбург господином Флорантином был, например, Швейгер Леопольд с женой и двумя детьми старше 5 лет. Он был отправлен в Кронштадт 31 января, видимо, уже по сухопутному пути и должен был быть определён именно Ямбург.  Также тем же для ямбургских колоний предназначались Вольфганг А(у)ман с женой и тремя детьми старше 5 лет, отправленными 10 февраля того же года,  и Иоганн Габермейер, с именем которого, как и с представителей Швейгеров, связан пока нами нерасшифрованный документ из метрической книги, написанный плохочитаемой латынью. Семьи этот человек не имел. Отправлен в Россию был 4 марта 1766 года.  А 12 апреля в Кронштадт, а потом в Ямбург, была отправлена одинокая Маргарета Гофман, уроженка Нюрнберга.

Среди других колонистов, отправленных Флорантином в это же время в Россию, но в какую именно колонию – неизвестно, были: Иоганнес Гофман с матерью, женой и тремя детьми, старше 5 лет;  Иоганн Гофман с матерью и женой, отправленный 10 апреля;  Иоганн Христиан Шефер с матерью, женой и одним ребенком старше 5 лет, отправленный 17 апреля.

В том же году транспортом, арендованным Рольвагеном, в Россию были отправлены и еще переселенцы с интересующими нас фамилиями. Например, Фогели (если мы считаем их как сокращенный вариант прочтения Фогельгезанги): семейство лютеранина из Винтценбаха, пахаря, 31 года, состоящее из жены Анны Барбары, урожденной Бернхард, 31 года, сына Петера, 8 лет, и дочери Катарины Барбаы, 2 лет; семейство лютеранина Мартина Фогеля, пахаря из Винтценбаха, 28 лет, состоящее из жены Элизабеты, урожденной Стебингер, 27 лет, и полуторагодовалой дочери Элизабеты; 55-летний Ганс Мартин из того же города и того же вероисповедания с семнадцатилетней дочерью Марией Элизабетой  и одинокий двадцатишестилетний пахарь-реформат из Эрленбаха – Вейт Фогель.  Кроме Мартина Фогеля с дочерью, приписанных к колонии Дитель в Поволжье, места отправления прочих не указаны.
В отправных списках Рольвагена за этот же период значится и Михель Эргардт из Гибштейна, реформат, по роду занятия – сапожник, отправленный в Россию с женой.  А в списках колонистов Борегара, прибывших в июне – июле 1766 года, большинство которых отплыло 15 июля на барке «Георг» со шкипером Адамом Берсфейром, были обнаружены: семейство своекоштного (добиравшегося и обустраивавшегося за свой счет, обращавшиеся в Канцелярию опекунства без заключения договора с вербовщиком) колониста Иоганна Николауса Гофмана, 39 лет, переселявшегося с женою Анной Марией Гертрудой, урожденной Рейхнер,  29 лет, и тремя детьми – трехмесячным сыном Иоганнесом, восьмилетней дочерью Марией Гертрудой и двенадцатилетней дочерью Анной Кристиной;  и одинокий Иоганн Мартин Гофман, 30 лет.  Место их назначения неизвестно, но прибыли они в Россию через Ревель.

В одном из списков из документов Канцелярии опекунства иностранных найдена интересная информация, говорящая, что в тот же период в Россию был отправлен и представитель фамилии Вальтер – Иоганн, который 30 июня понес наказание за увезенные из Ревеля пряжки и сапоги местного ревельского трубочиста Барта.
Рекордные показатели набора колонистов в 1766 привели почти к катастрофе. Негде было размещать колонистов в Любеке, возникали эпидемии, хоронить было негде. Ораниенбаум, Петергоф и их окрестности были до отказа набиты вновь прибывшими, и здесь тоже ухудшалась эпидемиологическая ситуация. В Поволжье не успевали строить нужное количество домов. Уже весной 1766 года Канцелярия и дипломаты принимали огромные усилия для прекращения набора колонистов. Коронные комиссары завершили свою деятельность в июле. К осени 1766 года отправка переселенцев была практически завершена. В октябре в Кронштадт было доставлено около 100 человек, остававшихся к тому времени в Любеке. В ноябре было опубликовано высочайшее объявление об окончании выхода иностранцев в Россию, до момента, пока все уже прибывшие получат дома, нужные инструменты, скот и т.д. и собственного пропитания и работы. С 1767 по 1773 год в Россию перебирались лишь небольшие партии своекоштных колонистов.

В работе Плеве мне удалось познакомится со списками колонистов, обнаруженными им в рапортах Ивана Кульберга, вербовавшего немцев для переселения в Россию. Такие списки были обязательными отчетными документами, прежде всего для
финансовой отчетности, и составлялись поэтапно всеми лицами, участвовавшими в процессе их вербовки и транспортировки, а также определении семей будущих колонистов в разные районы России. Большинство их подлежало транспортировке в Поволжье, но некоторые не пожелали ехать так далеко и расселились под Санкт-Петербургом и под Москвой.

Местом сборов колонистов-переселенцев был г. Любек, где их сажали на корабли и переправляли в Россию. Затраты транспортировки до Любека не должны были превышать 40 рублей на взрослого человека. В расчете на один день содержание выдавалось в размере 16 крейцеров мужчине, 10 крейцеров – женщине и подростку, 6 крейцеров – ребенку. Для этого и нужны были вербовщикам списки – учитывать расчет с колонистами, который совершался по прибытии в Любек.

При погрузке на корабли в Любеке списки составлялись заново – теперь уже по кораблям, на которые были определены те или иные семьи. Списки составлялись комиссарами – сначала Кристофом Генрихом Шмидтом, любекским купцом, а после его смерти – новым комиссаром Габриелем Кристианом Лемке, любекским юристом.
На каждого колониста на 14 дней дороги выделялась определенная сумма.  Большинство этих списков не найдено. Возможно, они были или списаны по истечении срока хранения или уничтожены, так как имели данные о «невозвратных долгах».

По прибытии в Россию составлялись новые списки, которыми и были рапорты И. Кульберга в Канцелярию опекунства. На титульном листе каждого рапорта указывалась дата прибытия колонистов, порт убытия, название и принадлежность корабля, имя капитана. Частично это были суда, арендованные в Любеке, два судна из Данциага, отправлением из порта Любека, из которых удалось установить некоторые с точностью до названия и имени шкипера 25 кораблей трех типов – галиот, шнява, гукор:
- данцигское судно с неизвестным названием, в документе продублировано ошибочно название второго любекского судна (шкипер Якоб Янсон)
- любекский галиот «Анна Катарина» (шкиперы Даниель Гийер; Иоган Иоахим Янсон)
- любекское судно «Катарина Элеонора» шкипер Петер Редер)
- любекский галлиот «Адлер» (шкипер Пауль Адольф Драт)
- любекский корабль «Ди фергельте вейнтраубе» (шкипер Иоганн Герман Андерсон)
- любекский гукор «Анна Катарина» (шкипер Адольф Шарпенберг)
- любекский корабль «Ди Юнгфер Фридерика» (шкипер Кристиан Корсгольм)
- любекский корабль «Ди Перле» (шкипер Томсон)
- любекский корабль «Манн унд Фрау» (шкипер Даниель Берг)
- любекский корабль «Дер Юнге Маттиас» (шкипер Давид Воллерт)
- любекский корабль «Ди неуе фрейгейт фон Бремен» (шкипер Штейнгравер)
- любекский корабль «Дер Юнге Генрих» (шкипер Генрих Ниманн)
- данцигский галиот «Надежда» (шкипер Иоганн Гешке)
- любекский корабль «Дер Ягер» (шкипер Габриель Вильд)
- любеккй галиот «Фортуна» (шкипер Петер Шталь)
- любекская шнява «Мария София» (шкипер Иоганн Бауер)
- любекская шнява «Меркурий» (шкипер Иоганн Генрих Абельманн)
- датский галиот «Энгель Рафаил» (шкипер Конштадт)
- любекский корабль «Аполло» (шкипер Детлоф Мерберг)
- любекская шнява «Фрей Гебрудер» (шкипер Минцбергер)
- любекский гукор «Ди Юнфер Дитрика» (шкипер Корсгольм)
- любекский галиот «Дер Ян» (шкипер Маркус Драгун)
- любекский галиот «Орел» (шкипер Пауль Адам Драт)
- любекская шнява «Ди Фрау Дтрика» (шкипер Иоахим Фридрих Лун)
- любекский галиот «Иоганнес» (шкипер Шталь)

Частично суда был арендованы в Англии (2 фрегата). Название одного из английских кораблей известно – «Лав энд Юннате» (капитан Томас Фаерфакс), название другого и имя капитана – нет. Первый совершил из Любека три рейса, второй - два рейса.
Кроме немецких и английских кораблей в перевозке переселенцев единоразово был задействован датский галиот «Норд Штерн» (шкипер Детлиф Беллинг).
Есть в перечне и корабли без названий, шкиперы которых известны:
- из Любека с поручиком Самуелем Гипсом
- из Любека любекский корабль с Мартином Фридрихом Моркау
- из Любека любекский корабль с Иоганном Готфридом Зеелендером
- из Любека любекский корабль с Вибе Генрихсоном
- из Любека с Гейдеманом
- из Любека с Николаусом Петером Пинком
- из Любека любекский корабль с Иоганном Шкотом
- из Любека с Генрихом Загером
- из Любека с Иоганом Грапом
- из Любека с Редерсом
- из Любека с Габриелем Вильдом
- из Любека с Николаусом Шредером
- из Любека с Гансом Каргольмом
- из Любека английский фрегат с Адамом Беерфейером

По данным, представленным И. Плеве, на иностранных судах было вывезено 4 082 человека за 1766 г., что составило пятую часть от всех вывезенных колонистов, коих всего вывезено было 22 тысячи 711 человек.

Также в перевозке колонистов участвовали и российские суда – галиоты, пакетботы, палубные боты и пинки, отправлением из Ревеля и Любека:
- пинка «Слон» (шкипер лейтенант Сергей Панов)
- пинка «Лев» (шкипер лейтенант Федор Федоров)
- палубный бот «Святой Павел» (шкипер мичман Федор Сорнев)
- пинка «Новая Двинка» (шкипер лейтенант Иван Перепечин)
- пинка «Лопаминг» (шкипер лейтенант Крюков)
- палубный бот «Нетон-Мень» (шкипер мичман Емельян Ложников)
- пакетбот «Лебедь» (шкипер Тимофей Елшин)
- галиот «Стрельна» (шкипер поручик Сорнев)
- пинка «Вологда» (шкипер лейтенант Сергей Бартенев)
- галиот «Цитадель» (шкипер мичман Григорий Бухарин)

Кроме того, в рапорте записаны суда без названия, но с именами шкиперов:
- палубный бот (шкипер поручик Гавриил Подуцкий)
- пинка (шкипер поручик Моисей Давыдов)
- пакетбот (шкипер поручик Петр Малинков)
- пакетбот (шкипер поручик Корсаков)
- судно (шкипер поручик Ильин)
- пакетбот (шкипер лейтенант Трусов)
- пакетбот (шкипер мичман Манкенсей)
- пакетбот (шкипер лейтенант Маккензи)

Что касается пакетботов и пинок – они имели малую вместимость: на пакетбот вмещалось 70-80 человек, на пинку – 280-290. На русских судах удалось вывезти за лето 1766 г. 3 076 колонистов.

Транспортировка переселенцев осуществлялась от Любека до Кронштадта, где происходила проверка документов и таможенный досмотр. Затем колонистов переправляли в Ораниенбаум, в пункт временного расквартирования. Под проживание там предоставлялись отремонтированные деревянные бараки, выстроенные еще голштинских солдат, военные подразделения которых располагались в ранее России (вероятно, при Анне Иоанновне ли Петре III). Именно здесь происходила окончательная вербовка и прикрепление колонистов к колониям – для этого они должны были подписать документ. Большинство из них планировалось к отправке в район Саратова, где основным их занятием, согласно Манифесту Екатерины II, должно было стать земледелие – выращивание зерна. Многие приезжавшие имели на то время большой опыт в ремесленном деле или скульпторам, музыкантам, художникам и т.д., от занятий которым им вменялось ил вообще отказаться, или заниматься им в свободное время. Несмотря на то, что согласно тому же Манифесту, каждый колонист мог выбрать место поселения, в реальности это не удавалось почти никому. Лишь 22 колониста смогли настоять на определении своим местом жительства Петербург. Швейгеров среди них не обнаружено.

В том же году были определены и еще места для образования немецких колоний. Одним из них были земли под Ямбургом. Однако, в списках И. Кульберга пометок о прикреплении Швейгеров к этим колониям также не обнаружено.
 
Согласно спискам ввезенных переселенцев из рапорта Ивана Кульберга, первый «русский» Швейгер прибудет в Россию 2 мая 1766 года на галлиоте «Анна Катарина» из Любека. Речь идет о некоем Леонардусе Швейгере, жителе города Байройт (Бавария), лютеранине по вероисповеданию. Судя по записи, сделанной на немецком языке, его вызывателем был барон де Борегар, укомплектовывавший свою колонию с одноименным названием Борегард в Поволжье. Приехал Леонардус в Россию с женой Анной и тремя детьми: сыном Петером, 12-ти лет и двумя дочерьми – восьмилетней Анной и годовалой Маргаретой. 

Борегар планировал заселть свою колонию выходцами из Ангальт-Цербста и Франкфурта-на Майне. Потому не вполне ясно, как в этой группе колонистов оказался Леонардус Швейгер.

8 июня того же 1766 года из Любека на любекском же корабле «Манн энд Фрау» (шкипер Даниель Берг) в Россию прибыл еще один представитель фамилии Швейгер – Якоб. Вряд ли он был родственником Леонардуса. Исповедовал католичество. Был уроженцем или жителем Брункау (Саксония). В Россию прибыл с женой Катариной и трехмесячным сыном Готлибом. 

Не менее интересным и совершенно неожиданным оказался факт, обнаруженный еще позже в книге Идта А. и Раушенбаха Г. «Страницы истории колонизационного проекта Екатерины II 1703-1775 гг.»: оказывается после основного периода транспортировки в Россию в навигацию 1766 году немецких переселенцев были ввезены еще группы немцев-колонистов другими путями, преимущественно сухопутными. Среди них в списках был обнаружен еще один Швейгер – Леопольд, прибывший в Россию 31 января 1767 года с семейством, состоящим из супруги и двух детей старше 5 лет. Они назначались к отправке в Ямбург. В данном списке нет отметок выходцами откуда они были, на каком корабле переправлялись, равно как отсутствуют и имена детей и жены. Неизвестно и их вероисповедание.
 
Екатерина II обещала, что жизнь в немецких колониях будет организована в системе самоуправления. Так оно и было - до 1871 года. Ответственность за колонистов несла «Тутель-канцелярия», имеющая права министерства и занимающаяся вопросами переселения и размещения немцев.

После 1871 года управление колониями осуществлялось посредством земств. Колонисты имели право быть избранными в местное земство и делегированными в губернское. Также колонисты участвовали в заседаниях российского парламента - Государственной Думы.

С 1871 года начался массовый отток колонистов немецкой национальности в Америку в связи с деструктивной политикой Александра II, который ввел среди колонистов обязательную воинскую повинность и сделал русский язык обязательным для изучения в школах.

В годы Первой мировой войны давление на немецких колонистов со стороны общества и государства усилилось. Немцев заставляли воевать в рядах РККА против немцев. Начались немецкие погромы. Все названия немецких колоний были переименованы в русские.

Однако, после Октябрьской революции 1917 года статус немцев в государстве был приравнен к статусу прочих граждан. Их жизнь в пределах СССР стабилизировалась. Но ненадолго.

В годы НЭПа, в связи с протестными настроениями в отношении политики принудительной конфискации скота и зерна большевистскими комиссарами, немцы стали подвергаться насильственным мерам и наказаниям.

Особенно тяжело пришлось «русским» немцам в годы репрессий 1935-1938 и в военные (1941-1945) и послевоенные годы: многие были репрессированы по национальному признаку как «враги народа». В   Великую Отечественную войну происходила массовая депортация немецкого населения в Сибирь, на Урал, в Казахстан, Татарстан, Башкирию, в том числе в составе Трудармии на поселения и в спецлагеря ГУЛАга – ИТЛ (исправительно-трудовые лагеря).