Письма дедушке - Письмо 12-е

Письмо двенадцатое

«Салют, дедуль! Это я опять, твой внук Венька.
Дальше слушай. Есть у меня, что тебе сказать. Накопилось за эти годы. Или года. Но это неважно. Важно то, что есть что сказать, о чём поведать.

Про ботву сначала.
Я и в Жуковке своей всегда ботву соседям нашим раньше отдавал.
Весёлые они были у нас! Песни пели. На губной гармошке играли. И хозяйство у них было большое и тоже очень весёлое. Громкое и нахрапистое.
За забором у них завсегда визжало, хрюкало, блеяло, мычало, выло, квакало, мяукало по-кошачьи и даже лаяло по-собачьи. Иногда ревело и рычало по-звериному. Вопило, как настоящая собака Баскервилей.
У сыщика одного такая была, который в Лондоне давно ещё жил. По ночам так в основном бывало. Я в книжке про это читал. Страшно!! Аж жуть…

Теперь про соседей наших, про суматошных.
Огромное у них хозяйство было. И прожорливое. Ну, я и отдавал им поначалу то ботву, то зелень разную, а то и редиску, которая оставалась, которую мы недоели.
И Анна Георгиевна тоже им отдавала. То, что оставалось у нас от первого завтрака, от второго, от обеда, от полдника, от паужина и от полного вечернего ужина. От еды, короче. Вот наша добрая домоуправительница Аннушка и делилась всегда с ней, с соседской хозяйкой, разным продовольствием и пищевыми остатками.

Они же тёзки с хозяйкой той. Анюты обе.
А у той хозяйки и фамилия такая же была звучная. Не той, а Той!
Той – у неё фамилия. Анюта Той. Песни она, деда, пела разные и во дворе, и на праздниках, и на сцене.
И муж у той Анюты тоже Той.
Той-Той… – сладкая парочка.

Они же, Тои эти, потом ещё и бычков завели. Сначала хрюшек, потом бычков.
С начальника мужа пример взяли. Начальник-то евоный бычков любил. До ужаса любил их. Не в томате которые, а других. У него этих самых бычков всяких разных развелось. И настоящие были, и не настоящие.
Одно время даже машины такие ездили – «Бычки» назывались. Весь город в «Бычках». Куда ни глянь – одни «Бычки».
Ну, и на тротуарах тоже бычки валялись… От сигарет… и от папирос… Да и вообще мусор разный…

Ещё у того начальника один двуногий бычок был. Самый главный бычок.
Это папанька наш бычком его называл.
А бычок этот сынком оказался – то ли лепшего дружка начальника, то ли брата евоного. Молоденький такой бычок! Хочешь верь, деда, – хочешь не верь… но начальник этому двуногому бычку банк городской доверил. Самый главный банк. С деньгами городскими вместе доверил.
Папанька говорил об этом генералу одному, а я подслушал (под столом сидел).
Вот там и заправлял всеми денежными потоками тот резвый молодой бычок… В банке городском. В Московском.

Он там «со товарищи» (это опять папанька кому-то говорил) деньгами ворочал не хуже Раквеллера какого-то (это папанька уже с высокими прокурорскими чинами разговаривал на эту важную тему).

Я сразу вспомнил, как мы с тобой пропеллер для самолёта делали (на Раквеллер слово похоже, вот и вспомнил).
А сначала для вертолёта «мухи» мы делали – это когда пропеллер на палочку круглую прицепляли. Крутнул ладошками за палочку – он и полетел. Вернее, она полетела – «муха» наша.
Ты не забыл, как мы тогда их запускали? И муху, и вертолёт, и самолёт. Как летали они, а мы с тобой смотрели, любовались и радовались от всей души.
Я-то всё помню, деда. Хорошо мне с тобой было. Чеслово…

Так вот, деда. В Лондон потом он сбежал. Бычок этот. К собаке Баскервилей. А может, и улетел, как та муха. Или пропеллер. Раквеллер наш. Богач. Миллионщик.
Вместе со всеми городскими деньжищами упорхнул, прохиндей.
А начальнику хоть бы что… Хоть бы хны… – сказал бы ты.

Папанька потом говорил по телефону следователю, что они все, оказывается, в доле были и маржу какую-то по карманам своим расталкивали.
Ты мне, деда, как-то рассказывал про крестьянскую долю. Но маржи никакой у крестьян не было. Доля была, а маржи нет.
А у этих, видимо, другая доля… денежная…
Поэтому и маржа появилась у них эта самая. И немалая. Огромная.
А карманы-то у них – ого-го какие… Ежлив по-твоему разумению говорить, то карманы у них – широкия… да глыбокия… Вот какие. Вместительныя!!! Вот как.

Ещё этот начальник мёд любил адуренно. Поэтому и пчёл держал.
Мёду тоже у него навалом всякого разного было. И гречишный… и цветошный… и донный… и даже… лужковый. С луга, значит, вестимо.
Но больше всего липового мёда у него было, деда. У него вообще много чего липового. Почитай, всё у него липовое было…
И банк тот, видимо, тоже липовым оказался.
Но сам-то он больше лужковый мёд уважал. Да. Такой. Именно. Ложками его лопал. Как мы с тобой, деда, икру когда-то ели. Помнишь?..

Он ваще сладкую жизнь любил. Начальник-то этот.
И друзья-товарищи его тоже сладкое любили.
И жена евоная, которая дома; разные по всей столице пачками строила.
А чего их не строить-то… коли муж начальник всея этого околотка.
И сродственники все их при деле крутились: братья, сёстры.
В общем, сладкая жизнь у них была, деда. У всех.
Ты же мне всегда говорил, что сладкая жизнь когда-нибудь да заканчивается.
Вот и у них, деда мой милый, закончилась она. Жизнь-то сладкая…

Турнули этого начальника. Вместе с мёдом и женой. С деньгами вместе. С огромными.
Друзья разбежались кто куда по городам да странам разным. Некоторые к новому начальнику прилипли, предали своего предыдущего «отца родного», отвернулись от него.

Банки столичные пустыми остались.
Да люди-вкладчики голые… без денег своих… без средств к существованию…
В общем, разбрелись те друзья-товарищи по всему миру… С набитыми карманами. Кто в Лондон, кто в Австрию, кто в Альпы, кто в Грузию, кто в Турцию, кто на Украину. Это города такие, деда, куда все потом убегают. Турнут, когда их… Вот они и бегут туда вприпрыжку. И живут потом там припеваючи. С деньгами ворованными.

А вот у соседей наших, у Тоев, жизнь после того, как турнули ихнего начальника, под откос пошла. Запахи сразу нехорошие появились. То ли денег на мыло не хватало, то ли еду они некачественную брать стали. Не буду врать.
В общем, ароматы за забором стали очень и очень жуткими.
Я два раза в обморок падал. Маманька три или четыре. И папанька один раз.
Поэтому, дедуль, папанька наш сначала по забору экраны высоченные поставил, чтобы запахи до нас не доходили, потом вертолёт хотел купить, чтобы мимо них (соседей наших) не на машине ездить, а пролетать по воздуху быстро. Но потом подумали они с маманей, а как летать-то, когда всё небо в проводах. И отказались от этой глупой затеи.

Вот, когда ты меня к себе заберёшь, то мы с тобой будем на таком вертолёте по небу летать. Там же, у вас, проводов-то мало. А какие висели – украли, наверное, давно… Вот нам раздолье с тобой будет… И воздух свежий. И редисочка своя… И небо чистое.

Поговаривали, что эти Тои (соседи наши) ещё и туалетов везде понаставили. Много их стояло, туалетов-то. «Той-Той». Они так странно назывались. Кабинки пластмассовые на одно очко. Написано было даже на них так: «Той-Той». Молва такая шла, что это их кабины. А может, и врут опять. Врунов-то: пруд пруди… Я в точности не знаю, чьи эти сортиры вонючие. Поэтому напраслину наводить не буду. Как ты говорил: не пойман – не вор… А ты, дедуля, знал, что говорить. И теперь знаешь. Ты умный у нас. Очень.

Такие кабины по всему городу стоят. Может, и другие у них хозяева. Кто ж… знает-то… Тайна. Секрет. И к папаньке они не приходили. Это точно. Я бы учуял…
В Пензе таких, однако, нет, деда… Я, например, никогда не видел.
А может, и есть уже. Зараза же быстро по миру распространяется.

Вообще-то у нас там кустов полно. Можно и туда забежать. Когда приспичит. Мы же знаем с тобой… Бывало однажды… Я же тоже в тот раз редиски немытой наелся. Угораздило меня… Заурчало в животе, забарабанило. Аж невтерпёж тогда мне стало. Короче, хоть стой, хоть падай. Хоть вой, хоть беги… А куда бежать-то?.. Да… вопрос, конечно, интересный… Если б не кусты…
Да и то не добежал… обделался я тогда по всем правилам…
Ты меня потом воспитывал. До сих пор помню! Ну и правильно.

А Тои эти со своей скотиной потом куда-то съехали. После того, как начальника ихнего турнули. Немного погодя. Может, к нему уехали. А может, на родину к себе вернулись. Они-то не здешние. Пришлые откуль-то… С Востока, говорят, с дальнего. Может, ещё дальше. Никто точно не знает. Одни разговоры только. И собачки ихние тоже съехали вместе с ними. Не гавкают теперь. И не воют… И запахи исчезли.
Ну, пока, дедуль! Много чего тебе рассказал. Будем закругляться.
Пошёл спать. А то устал чё-та… Ой! И… живот вдруг заурчал. Ну, побежал я…»


Продолжение: http://proza.ru/2022/11/07/457

Предыдущее: http://proza.ru/2022/11/03/367

Начало: http://proza.ru/2022/10/05/382