Новая редакция от 5. 11. 2022-

ПЯТАЯ  ГЛАВА.
ИЕХУДА  ИШ КРИЙОТ  В  ИЕРУШАЛАИМЕ  С  МЕЧТАМИ ,  РАСПИРАЮЩИМИ  ЕГО  ГРУДЬ  , И  МАЛХИЯ , МОГУЩИЙ  КАК  БУДТО  БЫ  ИХ ИСПОЛНИТЬ .

 Как  червь  вгрызаюсь    в  толщу  веков  и  нащупываю  то  , что  связывает историю  мальчика  с  именем  Иехуда  , должным  означать  то , что  носитель  такого  имени  несёт  славу  своего  Адоная  между  народами  , населяющими  всю  землю  , так  же  , как  носитель  имени  Деметрий  должен  был  нести славу  богини  земного плодородия  Деметры  , именно  в то  время  , которое  было  отмечено  частью    мира  как  начало  качественно  нового времени  в  мировом  летоисчислении  , и  уже нащупываю  стараниями  своего  духа  то  , что  же  связывает  историю  мальчика  Иехуды              с  историями  всех  времён .
Именно  мальчика  , а не  мужчины  , как  можно  было  бы  подумать  при  обычном  взгляде  на  него .
Как  я  увидела  то  именно  , что  тот  Иехуда  иш  Крийот  остался  всё  же  злобным  мальчиком  ,  впрочем  , ради  справедливости  надо  отметить  и  то ,  что  он  всё  же   вышел  из материнского  чрева  в  такой  же  злобный  мир  , холодящие  объятия  которого  вводят  всех насельников               его в оцепенение .
Хотя  можно  даже  подумать  при  взгляде  вокруг , что  злобность  и  цинизм  много  помогают  в  этом  мире .
Но  даже  при  всём  при  том  могильный  холод  от  того  злобства  отталкивает  от  него  многих  .
А  имеющие  причины  всё  же  оставлять  внутри  себя  то  злобство  твёрдо  , остаются  навсегда  маленькими  , затыкающими свои  уши  от слов  увещевания . 
Как   уже  составили  своё  мнение  об  этом  мире  и  не  захотели  его  менять  никогда  и никак .

Таким  именно  и  был  Иехуда  иш  Крийот  , который  находился  в  грубоотделанной  комнате  боковых  храмовых построек  ,  граничащих  с  маленькой  и  даже  не  мощёной  улочкой  , но  уже  в  ожидании  своего неминуемого  счастья .
Надо  учесть  ещё  одно  , сопутствующее  его  появлению  на  Храмовой  горе  , обстоятельство .
Великолепие  самой  Храмовой  горы   наполняло  сердце  религиозного  еврея  , каковым  всё  же  был  как  будто  бы  пока  Иехуда  иш Крийот , сладостным  восторгом  и  причастностью  к  чему - то  великому  , уже  дающему  надежду  на  великолепную  его  предстоящую  судьбу .
И  потому  то  Иехуда  был  исполнен  впечатляющими  мечтами  сугубо  об  своей  судьбе  в  этом  поистине  судьбоносном  месте  , исполненном  величия  не  только  от самой  земли  Иисраэля  , но  уже  и  самих  Высших  Небес , склоняющихся  над  этим  Храмовым  комплексом  милостивым  образом  к  народу  , населяющему  эту землю  .
А  неверие  Малхии  ,  вполне  такого  духовного  наставника   Иехуды   , высказываемое  на  протяжении  долгого  времени  в  тёмных  внутренних  комнатах  дома  Шимона  , отца  Иехуды  , в  том  славном  городе  Крийоте  , ещё  только  дремало  в  Иехуде  , и  не  давало  как  будто  бы  видимых  ростков .
Потому  что  Иехуда  находился    в этих боковых  комнатах    у  Храмовой  горы  не  просто так  , а  оставлен   был  здесь  родственником  своим  Малхией , сблизившимся  с  ним                в  Крийоте  смелым  , но немыслимым  в   обществе  народа  иврим способом  , привнесённым  в  человеческое    сообщество  эллинскими  любителями  мудрости , что  пока  не  рушило  религиозность  Иехуды  почему  - то  до  сих пор .                Но , как  увидим  то  позже ,  до  поры , до  времени .
Хотя  тот  Малхия  сумел    легко разрушить  всё  , построенное  в  Иехуде  его неутомимыми  в  донесении  религиозных  , весьма  строгих  норм  жизни  на  земле  Иехудеи , установленных  суровым  начальником  их народа  Моше  , учителями  - гаццанами  в  местном  хедере , Малхия  таки  сумел  разрушить  всё  , построенное  в  Иехуде  , как  казалось  тем  учителям , на  века .
И  тот  же  Малхия  « теперь  принял  неожиданно  своё  , несомненно , исполненное  силы  для  поднятия  Иехуды  наверх  « ,- по  мнению Иехуды , - « участие  в  судьбе  его  .»
Эти  мысли  и  окрыляли  Иехуду  в  грубоотделанной  скромной  комнате  боковых  храмовых построек , выходящей  на  скрытую в  густых зарослях  улочку .
И  в ожидании Малхии  Иехуда  вспоминал  об  своих  прежних  встречах  с  ним  с великой  надеждой , полагая  , что  теперь  , после  того  , как  они  сблизились с  тем  Малхией  так близко , что , казалось , разъединить  их  смогло  бы  только  чрезвычайное  событие  , разделившее  бы  их  ,    по  действию  напоминающее  рассечение   жертвенного  животного  на  алтаре  - так  они  врослись  друг в друга  и  стали  единым  целым , всё  ,  принадлежащее  Малхии  таинственным  образом  могло стать  и  его  , Иехуды  .
Так  он  мыслил  себе  отношения  с  Малхией  .
На  чём  основывались  эти  его мысли  ?
На  том  , что  он сам  выстроил  в  своём  сердце  , когда  погружался  в пучины  совместного  сладострастия  .
Так  что  он  был сам  себе  и идеологом  , сотворившем  свой  идеальный  мир  .
Мир  ,  в  котором  Иехуда  был на  самой  вершине  мира  беспрепятственно .
Хотя  всё же  позже  то рассечение  произошло  , и  они , Малхия  и  Иехуда  , каждый  по отдельности  были  принесены  в  жертву   теми  сверхъестественными  существами  , которые  и  объединили  их  ранее , были  принесены  в  жертву  , хотя  и  в  жертву  своим  собственным  интересам  тех сверхъестественных  существ  . 
Но  и  Малхия  , и  Иехуда  были  мечтателями .
И  предметом  их мечтаний  была  Храмовая  гора  над ними .
Гора  , вмещающая  в  себе  все  их  мысли  об  власти  во всём  мире  , причём  удивительным  образом  .
Из - за  их мечтаний  в  среде  мечтателей  по виду  даже  иегудим  как  будто  бы  , находящихся  в  гуще  народа  , окружившего  Храмовую гору со  своими  собственными  мечтаниями  об ней  .
А  теперь  Иехуда   вспомнил немедленно  , как  во время  своего  нахождения  в  Крийоте  он сам  искусно  , по  своему  же  глубочайшему  мнению  , посвящал  родственника  своего  Малхию  в  мир своих  желаний  , потому  ещё  ,                что почувствовал  в  себе  большие  силы  для  того  , чтобы  быть  ему  непременно  в  числе  знатных  людей  его страны .
И  потому то  от  раза  к разу  , от встречи  к  встрече  , Иехуда  оттачивал  стиль  своих посланий  об  своих  непростых мечтах так  , чтобы  его  послание  было  принято  тем  Малхией  таким  , каким  оно  и  было послано .
Хотя  положение  его родственника  Малхии  на  Храмовой  горе , в  сердце  их страны  ,  Иехуда  за  всё  время  , проведённое  ими  вместе  и  даже  в  близких  отношениях  , так  и не смог  определить .
Но  то  , что положение  было  , и то  ,  что Малхия  имел таки  большие  возможности  для  того  , чтобы  помочь  своему  молодому  родственнику  , уроженцу  города  с  угасшей  славой  , Иехуда  предполагал , как  он  думал  , в  точности .
И  потому  Иехуда  терпеливо  ждал  Малхию  в  грубоотделанной  комнате  боковых  построек  Храмовой                горы  , тратя  время  не  попусту  , как  можно  было подумать  при  взгляде  на него  : что  он  пребывает  только  в пустых мечтаниях , а  вспоминая  усиленно  свои  последние  встречи  с  Малхией  , в них  пытаясь  найти то  , что  в  их совместных  и  откровенных , прямо скажем , разговорах  побудило  Малхию  пригласить  Иехуду  в  эти  грубо  отделанные  комнаты .
Но  даже  с  усилием  всё  же  Иехуда  иш Крийот со своим  местечковым  мышлением    не  смог  бы  определить  ту  причину  .
Как  мечтательность  его  не  доходила  дальше  лицезрения  этой  великолепной  в  своём  величии  Храмовой горы  в  Иерушалаиме и  в своих мечтах  , и  уже , наконец ,наяву .
А Малхия , которого  терпеливо  дожидался   Иехуда  в  этих внешне  непривлекательных  комнатах  , был всё  же  гражданином  мира  , и  , бывая  по  делам  Храмовой  горы                в  столице  древнего  мира - Риме , пребывая  попервоначалу  в  больших мечтах об самом  себе , узнал  самым  жестоким  образом в  то время  , когда  наивно  сыпал  монеты  в  руки разных  людей  , толкущихся  у  порогов  римской  власти ,  что в этом  величайшем городе  мира  ничего  нельзя  сделать  без покровительства  влиятельных  людей  , называемых там  патронами  , по  примеру  последнего  ученика  эллинского  любомудра   Эпикура  , и  что не  было  принято в  Иегудее  , от чего  , по вновь  выработанному  мнению  , мнению Малхии после  пребывания  его  в  Риме  , всё таки  до сих пор  бывшим  иегудеем , но перестававшим  им  быть временами , и Иегудея  пребывала  в  бедности  , потому  что  бедность, опять  таки  по его мнению , пребывала  в умах народа  достойной  того  , чтобы  пребывать в ней  , а  , не , как  упорно  думали  в  Иегудее  , стоять  пред подобными  патронами  на  коленях  беспрестанно  , и  тем  нарушать высокий  образ  человека  , запечатлённого  в  Иегудее  их  Адонаем отлично  от  других народов ,  и  глядеть  на  других ,   не  ставших клиентулой  патронов  , высокомерно  , без всякого  права  делать так , что Малхия  уже  начал  считать  дикостью вместе  с  римлянами .
А  жестоко  он  узнал о нравах  в  Риме  потому , что  те  монеты  , которые  уплыли  в  чьи  - то  руки  без всякой  пользы  , считались  убытком  самого Малхии , а  никак  не  Храмовой горы , и  потому  Малхие  пришлось  долгое  время  провести  в семье  отца  Иехуды Шимеона  иш Крийот   , чтобы   возместить  себе  все  свои  убытки .
Но Малхия  быстро  огляделся  в  вершинах власти  Рима  и  узнал  неоспоримое  никем  в  том  Риме  правило  , заключающееся  в том  , что необходимо  было  стать  клиентом патрона  , и  для  того  , чтобы  тот  патрон  не  стал уже  опускаться  до  забот  об своём  собственном пропитании , а  смог  бы  думать  только  об  развлечениях  , и  всё  из - за того  , говорили  те римляне кругом него , что « боги  тех римлян  благоволили  к ним  особенным  образом  в  противовес  остальным  жителям  земли . » .
И  всё  из - за  мудрости  римлян  , непревзойдённой  до  сих пор  в  древнем  мире  ,  заключивших  со  своими    богами  договоры ,  мелочно  вырабатывая  права  и обязанности  как  людей  , так  и богов  . 
И  люди  , заключившие  договор с  нужным  ему  богом  , назывались  профессионалами  .
Потому  как  от  них  нельзя  было  ожидать  мелких  пакостей  в  противовес  тем  , которые  не связывали  себя  обязательствами  с  каким  - нибудь из многочисленных  римских  богов .
И  с богами  поступали  строго  , не  позволяя  им  самоуправства  . Не  поступали  они    необдуманно  и  без всякой  пользы  для  человека  , живущего  на  земле  как  будто  бы   .
Таким  образом  оттачивая  взаимный  профессионализм .
И  так  эта  система  утвердилась в мире  со многими  выгодами  от  этого положения  .
А  патрон  , находящийся  в  особенном  фаворе  у тех              богов  , своими  действиями  свыше  создавших  уникальную римскую  цивилизацию  , имеющий  имя  тех  богов  себе  в  неоспоримую  защиту  ,  в  свою очередь давал  своё  имя  клиенту  его  в  защиту  от  тех , прямо  скажем , шакалов , которые  толпились у  властных  ворот  , отнимая  у  простодушных  людей  у  тех ворот  все  их монеты  чрезвычайно искусно , впрочем  , и  исцеляя  тех  от простодушия  весьма  быстро .
Как  исцелили  самого  Малхию .
А  более  мудрые  из иноплеменников , ставшие  потому  клиентами  римлян  в  это время  у тех  же  ворот , должны  были  думать  усильно  об том , чтобы  монеты  патрона  , ссуженные  им  , несмотря  даже  на возможное  наличие  у  клиента  своих собственных  монет  , которые  служили  , как  говорили тут , смазкой  рук  служащих  римским  богам  не  бескорыстно  , так  как  бескорыстие  считалось  признаком  дикости и  нецивилизованности, и  таким  образом  вполне  цивилизованно  приносили  бы  большой  доход сугубо  тому  своему  патрону  , доход , существовавший  не  как  дар  клиентелы ,  а  целиком и полностью приходящий  от  его  богов , богов  , передававшихся  от  предка  к потомку  бесперебойно   . И  гений  Рима  принимал себе  пожертвования  как  патрон  всех  , находящихся  в Риме .
К  тому  же  в  Риме  многочисленные  боги  даровали  его  жителям  множество  рабов  , счастливых  к  тому  же  от  своего  рабства  в  большинстве  своём  , и  не только  для  работы  вместо  тех счастливых  римлян  , благоразумно вставших  под  крылья  своих богов  , как  видно стало - самых могущественных  под небесами , но  и для  доставления  им  множества  удовольствий  , в  которые  они  погружались всё  более и  более  ,  доходя  в  поиске  всё  новых  удовольствий  для  их  изнеженных  тел  , до искусства  ,                и  потому   получая  право  на те  удовольствия  с  ближних             к  земле   небес .
 И  уже  патриции  - самые  знатные  из римлян  люди  , которые  сумели  встать  под  опеку  более  могущественных  триад  римских  богов , защищающих    интересы  тех знатных  людей  более  , чем  триада  плебса  - римской  бедноты , смогли  из - за  этого  стать  патронами  множества  клиентов  , притом  неоспоримо  пред  лицом  всего  мира .
К  тому  же  и  весь  остальной  мир  , переметнувшись  к могущественным  римским богам  , хотя  и  не  смог  бы иметь надежду  стать  патрициями ,  но могли  вместо  того иметь надежду  стать кем  - то важным  в  своих  собственных  народах  немедленно   .
К  тому  же  надежду  отнюдь  не  призрачную , но   по  долгом  испытании   их  верности богам  римлян  , выраженной  явно  в  принятии  ими  римского  образа  мыслей , и  , как  говорится  ,  всем  тем  , что  у них  было ,              и  с  чем  они  самоотверженно  бы  отстаивали  интересы  Рима  словом , огнём  и  мечом .
А  окружавший  Рим  остальной  мир  в  большинстве  своём  подчинялся  римским  богам  патрициев  , потому  что  как  сила  триады  римских  богов  патрициев  была  явлена  зримо  в виде  войск  , знающих  своё  дело  хорошо .
А  сила  другой  триады римских  богов –  триады  божеств   плебеев  , только  дожидалась  своей  очереди , чтобы  пленить  народы  безоружно .
И  ещё  те римляне  не  брезговали  перенимать  хорошее                с  их точки  зрения     в  том  , ставшем  от  их  амбиций  , расширявших   видимый  мир  , огромным пространством  ,                с  которым  римляне  и    столкнулись  лоб  в лоб .
Так  , к  примеру , римлянам  понравилась  просьба  германских варваров  , с  которой  те  обратились  к  горному  духу , наделяющего  их  силой :
«Дай  нам  оружие , сделанное  из  железа  , а  золото  мы  добудем  сами  . »
Такая  вот  правильная  просьба  к  богам  , наделяющим  силой  , от  тех ,  кто  хочет положить  весь  мир  к  своим  ногам  . И  которую  можно  было  бы  повторить  в  точности  и  своим , римским , понимающих  их  , богам .
А  римские  плебеи  , обращавшиеся  к  своей  триаде  богов ; Церере – обладающей  силой  наградить плодородием  земли  с  вложенным  в  неё  семенем , и  дарующей  именно  возлюбленным  ею  римлянам  плоды  земли  без всякого  труда  с  их стороны  из - за  многочисленности  рабов  , делающих  труд  земледельца  со  всяким  знанием  и  старанием  , и  её  товарищам  Либеру  и  Либере  , с  их  либеральными  идеями  облегчения  труда  простому                народу  , хотя  и  римскому  только .
 Как  видно  либеральные  идеи  витали  и  в  сонме  римских  богов  .Хотя  ходил  среди  плебеев  Рима  и такой  слух  ,  что  бог  Либер  есть  Дионис  ,  пришедший  с  Фракии .
И наслышаны  были  об  его нраве  ,  и  желали  послужить  ему  принятием  вина  вовнутрь себя  в  больших  количества  . Как  полагали  , именно плебейская  привычка  напиваться  без меры  . Римские  плебеи    служили  и  Церере  , дарующей  плодородие  земле  с  положенными  внутрь  её  семенами  , взамен  того  не   идя  себе  за  плугом  , переворачивающим  комья  земли  .
А  без  труда  получали  себе  хлеба  и  зрелищ , легко  доступных для  них  женщин  из  множества  рабынь , не  ударив  для  того  , как  говорится  , палец  об  палец  , явно  для  остального  мира  , ходящего  за  плугом  усиленно  , добывающего   хлеб тот  в  поте  лица , как  будто  бы  именно  римская  беднота  имела  к  себе  сугубую  благосклонность  небесных  сфер  , какую  не  имела  беднота  любого  другого  народа , и  потому  то  те народы  увидели  явно  то  , что  должны  уступать  римлянам , или  , иначе  говоря  ,  лаврентам  , во  всём .
И  потому  те  римляне  имели  в  себе  самих  большую  силу    для  подавления  силы  других  народов  , не  покоряющихся  им  бессмысленно ,  с  их точки  зрения  .
И  кроме  того    стало  видно  всему  миру  , что  бывшие  боги  эллинов  стали  на  то время  богами  именно  римлян  .            И  стало  видно  явно  , что  те  боги  , из  эллинского  мира  перешли  в  римский  мир  , продолжая    фонтанировать    идеями  , покорявшими  людей  всего  мира  незримо .
Ещё  и  потому  ,  что  в римском  мире  те  небесные  , хотя             и  падшие  вполне  , существа  в  отличии  от  эллинского  мира  , подвергшегося  разложению  поисками  всяческих  наслаждений  , как  раз  нашли  людей , которые  бы  могли  воплотить  их  идеи  в  жизнь  , расширив  тем  их влияние  на  весь  оставшийся  ещё  непокорённым  римлянам    мир  , а  силу  они  тем  людям  щедро  даровали .
Кроме  того  ,   и  те  боги  , вступив  в распрю  друг  с другом  из-за  их  необычной  , но  имевшейся  всё  же    любви  к  эллинским  людям  , подставили тем  себя    грозящей   гибели  в  их  подвергнувшемуся  от  той  любви  разрушению  поднебесья .
Взамен  , именно  за  свою слабость  к  людям  , боги  древнего  мира  без  всяких  сожалений   разрушили эллинский  мир  внезапно , подчинившись  инстикту  самосохранения  .
И  стали  создавать римский  мир  , став  менее  благосклонными  к  людям  ,  как  увидели  они   то   , что  люди  не  стоили  их  любви совсем .
Золотой  век  « любви «  падших  ангелов    к  человеку  закончился . Потому  что  боги  , наблюдая  за  борьбой  своих героев  с  судьбой  , разочаровались  , увидев  то   , что  судьба  побеждала  всегда  .
Побеждала  и  их судьба  их самих , неминуемо  как  будто  бы  ведя  их  подчинению  своей  собственной  судьбе  .
Но  подбрюшье  не  оставило  своё  ничегоделание   , доверив  людям  победу  над довлеющей  над всем  живым  судьбой .
И  не  отменили  свои  намерения  .
Переменили  людей  , разочаровавшись в прежних  , хотя  и несущих в себе  частичку  падших  ангелов  .
И  дали    место  лязганью  железа  от  людей  железа  вполне  - римлян  .
И  уже  и Ашторет   , или  Инанна  , как  её  называли  давно  , и  которая  , по слухам ,  украла  у  подбрюшья  таблички сути  - судьбы  , положив  начало  гаданию по  звёздам  ,  вновь поменяла  своё  имя  , но  не  поменяла  своё  намерение встать  перед  Адонаем  Иисраэля  , чтобы  заставить  Его  поменять предначертанную  всем  богам  и  подбрюшья  , и  преисподней  гибельную судьбу  .
И  благосклонно  отнеслась  к  тому  , чтобы  её  пастушок  Фаммуз , став  волком  - оборотнем  ,  послал  бы  свою волчицу  к  водам  Тибра  , чтобы  та  , выкормив  своим  молоком  человеческих  детёнышей  , дала  им  с тем и свою природу .
И  открыла  бывшая  Инанною  люпинарии  по  всей  римской земле  , и  научала  жриц  своих  , как и прежде  , как  одержать верх над мужчиной  , над телом  его  , чтобы  вскорости  овладеть  и его   умом  . И  уже  всем  сердцем  .
И таким  образом  получить власть  себе  через власть древнего  Эроса ,  которого  она  впустила      в  свою внутренность ,  чрево  своё  , умелое  в том  , чтобы  доставлять  людям  смертельные  в  своей  сути  наслаждения .  И  не  препятствовала  тому  , чтобы     наступило время  железа  для  отношений  богов  с  людьми .
И  то произошло  не  вдруг , и  « любовь «  богов  к  людям  отчаянно  проскальзывала  , и  таила  в  себе   новые  осложнения , поскольку  та  « любовь  «  требовала  новых и новых  жертв  для поддавшихся  предательской  « любви «   богов  . Поскольку  те  боги  отчаянно  искали  себе  силы  ,  чтобы продолжать свою  « деятельность « .
Поскольку  те  «боги  « задыхались  от  того , что  не  имели  энергии  в себе  , но  получали  всё  же  её  , если  утихали             в ненависти своей  к людям  , занявшим  ,  как  они  думали  все  как  один  ,  их сугубо  место .
А  люди  отчаянно  тем  временем  мечтали  об том  , чтобы  занять место  « богов   » .
И  все  вместе  мечтали  бы  вроде  бы  об  одном  .
Хотя  патрицианская  триада  римских  богов  : Юпитер, Юнона  и  Минерва , всё  же  поддерживали  пока  стиль                « любви»  именно  к  римлянам  , хотя  и более  прагматично ,  смело  оставляла  Рим  не  только  заласканным  ими  патрициям  ,  но   даже  и плебеям  , напитывая  их своим  духом , потому  что   эта  триада  имела  виды  на  весь  подлунный  мир .
И  потому  именно   эта  триада  богов    стала  действовать явно  , а  не   тайно  ,  как  то  делала  Инанна  , и  должна  была  выдвигать  всё  новые  и новые  идеи , защищающие  желания  быть неимоверно  богатыми  и неимоверно  счастливыми  своих  ещё  не  разложившихся    вполне  от  исполнения  своих  желаний  подопечных , сынов , которых  можно  объективно  назвать  « сынами  тления « , запах  гниения  которых  дошёл  и  до  наших  дней .
И  уже  даже  заразил  многих .
А  триада богов  делала  всё  нужное , по  их сугубому  мнению , чтобы  не  лишиться    поддержки  ставших  римлянами  по духу  совсем  .
И  мечтала  триада  богов об том , чтобы  к  ним  прибег  весь  мир  . И  посылала  эта  триада  богов  , вырвавшаяся  наверх  в  своём  не  строго  иеархарическом  сообществе  падших  существ  , войска  с  патрициями  и  желающими  стать  патрициями  очень   по  всему  миру  с  их , Юпитера  , Юноны  и  Минервы , идеями  цивилизованности  и порядка  , которых  так  жаждало  простодушное  большинство  человечества ,                со  своими    технологиями  захвата  власти  ,  за  новыми  и  новыми  богатствами . Поскольку  не  имели  своих  .
И  становились  «богатыми  «  , обирая  простаков  , делая  их  бедными  не  по природе  своей  ,  а  от  великого  грабительства  .
Грабительства  с  применением  так называемого  « законного  «  насилия  . 
То есть по  отношению  к  тем  ,  кто  был  богат  воистину  , применялся  « хамас  «  - насилие  , имеющее  вид                « законного  « .
И  богатства  их переходили  по  тем  « законам  «  ,  которые  « писали  «  наивному  человечеству  те  божества  .
И  это  имело  как  будто  бы  характер  усмирения  «  хаоса  «  теми  , кто  привнёс  этот  « хаос  «  и кормился  от  него  .
Чем  мало  отличались  от  жаждущих  славы  для  себя  по  всей  земле  «богов  моря « , титанов  , по  донёсшимся  с  тех  времён  слухам , порождений  богини  земли  Геи  и  бога             же   времени  , связанного  потому  с  землёй  крепко  , Кроноса ,    очевидно  , из - за  желания  править  и  землёй  , и  временем , но  не  смогли  справиться  с  самими  собой  никак . Тем  мало  отличались  от  понтийцев , как  говорили  о  « богах  моря «   в  то  время  эллины  , или  титанов , порождений  Кроноса , пожиравшим  их  безжалостно ,  пользуясь  уже  временем  вовсю .
Титанов , вынутых  из  чрева  Хроноса  восставшим  против  отца  сыном  Геи  и Кроноса  , умевшим  метать  молнии , вынутых  из времени  умело  громовержцем  Зевсом .
Такое  вот  одновременно и детоубийство  от  отца  , и  отцеубийство  - от сына  .
Таки    тот  Зевс , прижившись  на горе  Олимп в  среде  поддерживающих  его  от отчаяния   , победил  вроде  бы  время  и  потому  встал  твёрдо  во  главе  порождений  земли  и  времени , имея  у  себя  секрет  победы  над временем  и  тлением , порождённым  этим  временем , выведав  его  хитростью у  своих  родителей , хотя  и  падших  вполне  , но  и  имеющих  у  себя  не только  силу  творить свои  эманации  -  внутренние  желания  , преобразующиеся  в духов  , пламенеющих  огнём  , но  и обрывки  знания  о  первоначальном  замысле  сотворения  мира  из ничего .
Так  тот  секрет  победы  над временем  именно  и  другие  секреты  , имеющиеся  у  него  неиспользованными  пока  , поработил  ему  всё  смертное , и  за  возможность  отпить                из  чаши  с  соком  с  легендарного  древа  познания  добра             и  зла , захваченного  грабительски  , после  чего   и  был прекращён  доступ  к тому  древу ,  и  для  того  , чтобы  примкнуть к  кажущимися  бессмертными , хотя  и  на  горе  им  ,  порабощены  были  смертные  .
А  уже  римляне  отразили  мысли    о  местопребывании  тех  титанов  или   « богов  моря «  в своём  языке  , назвав  словом  « понтус » пучину  моря  , имея  в  виду  глубины                « понтиуса » - моря  , и  имея  у  себя  доменное  или  родовое  , иначе   говоря  , имя  « Понтиус » из - за  желания  покровительства       от  бывших  богов  Эллады  , показавших  свою  силу      в  любви  к  мудрости  , и  в  искусстве  ваяния  ,  от  которых  римляне  не  хотели  отказываться  в  своём  стремлении         к  роскоши  ,  которая  давалась  легко  преуспевающим  в  грабеже  -  хамасе  .
Так  вот  те  римляне    думали  в  самих  себе  твёрдо то   , что  « имеющий  родовое  имя  Понтиус  вставал  под  покровительство  тех  богов  моря  крепко . »
И времена  титанов  до  сих  пор  считались   у  эллинов                « золотым  веком  « , так  сладки  они  были  по  донёсшимся  с  тех  времён  слухам  до  ушей людей .
Но  « золотой  век  « быстро  кончился  ,  из - за  того  ещё  , что в  сонме  богов  возникли  трения  и  уже « мессианские  « настроения , а  полюбившие  мудрствование  и  удовольствия ,  дарованные  им  их  богами  ,  подопечные  им  эллины  начали  думать  об  себе  очень  высоко  , немыслимо  высоко  для  людей .
По  мнению  богов  тех  эллинов , которым  это  очень не  нравилось .
И  оттого  боги  эллинов  немедленно  и  уже  неотвратимо  переметнулись  к  римлянам  из - за  строптивости  и  лени  тех  эллинов  , по  мнению  подбрюшья  , мнению , немедленно  услышанном  « подслушивающими « небеса .
Как  стало  заметно  многим  в  то  время  , отношения  народов  моря  , приплывших  с  попутными  ионийскими  ветрами  с  островов  среди  морей  незадолго  до  времени  первосвященника  Эли  и  его  сыновей  Хофни  и  Пинхаса ,              с  их  богами  моря совсем  разладились  : либо  боги  окончательно  разозлились  , либо  люди  , служащие  им .
И    власть  в  ближних к  земле  небесах  перешла  к  Риму  , и даже  действует  невидимым  образом  до  сих  пор из - за  того  , что  подбрюшье  сконцентрировало свои  усилия  , и  подключило  к решению проблемы  верных людей   .
И  потомки  Исава  взялись  за  дело  , и  в  подбрюшье  главным  образом  , и  уже  и  на  земле  .
Ибо  Исав  в  глубинах  преисподней  знал  давно  , что  властвовать  над человечеством  смогут  только  они  , не  получившие  благословения  из  уст  Йицхака  только  хитростью матери  Исава  , и  самого  единоутробного  брата  его  Иакова , схватившего его  за  пятку  в  материнской  утробе  , и  преследовавшего  его как  будто  бы  и  в  преисподних местах  земли   .
Но  Исав  уворачивался  и  прятал свои  пятки в тех местах  , где  Иаков не  мог бы  быть  - в  местах , населённых хищными  животными  , охоту  на  которых  и  объявил  Исав  , умеющий  проливать  кровь .
Он  как  человек  земли  понял  , как  можно  властвовать  над  землёй  и  устанавливать  на  ней  правила .
Он  знал , что сделать это   могут  только  люди  охоты  , знающие  как  удовлетворить аппетиты  и  подбрюшья  , и  преисподней  ,  и  создать  защищённую  от действий  Высших сил  цивилизацию  , в  которой  бы  человек  чувствовал  себя  защищённым  без всяких  , ограничивающих  дикий  инстикт охотников  , всегда  ищущих себе  добычу  , чтобы  быть напоёнными  кровью  , как  источником  жизни  ,  без всяких  правил  , нарушающих  это право . 
Нимрод  - отец  всех охотников  и родоначальник   цивилизации  ,  построил  себе  зиккурат  для  бесед  с  кровожадными    богами  , чтобы  обсуждать  то ,  как  защитить себя  . Человек  ,  дышащий  убийством  .
Как  и  Исав  . Исав  же  поклялся  себе  убить  Иакова            после  того  , как  похоронит  своего  отца  .
Отца  , желавшего  отдать ему  власть  над всей  землёй  .  Но  не  смогшим  справиться  с самоуправством  жены  своей  .
Так думал  Исав  .
Потому  Исав  в  своих действиях  ограничил  власть  женщины  в  семье  , сделав  её  незаконной  .
Природу  людской    власти  и  источник  её  знали  досконально    мудрецы  из народа  иврим  , притом  задолго  до  власти  Эллады  и  духовного  наследника  Эллады  Рима , воистину   потомка  Исава  . 
Ибо  ближнее  к  земле  «  подбрюшье  «  , искавшее  себе  неиссякаемые   источники  энергии  ,  стало  иметь  отношения  только с  потомками  Авраама  . 
И  презирало  в  этом  отношении  народы  земли  . 
Ибо  «  подбрюшье  «  знало  все  источники  энергии  на  земле  точно  .  И  обращалось с  «источниками  «  энергии                « цивилизованно  , в отличие  от  « преисподней  «  ,  действовавшей  ,  плюя  на  все  «  законы  «  , выработанные  «  подбрюшьем  «  , и грабило  откровенно  -  на  полях  войн . 
Но  Малхия , наставник  Иехуды  иш Крийота  , отклонил  своё  ухо  от  слов    мудрецов из иврим   , и  стал  смотреть  на  всё  только  своими  глазами  .
А  его собственные    глаза  смотрели  внимательно  на  то , как  Рим  правит миром  . И  уже  он принял  власть  Рима  более  , чем  власть  Храмовой  горы  глубоко в своём  сердце. 
Но  понимал  он  , как  и Шимон  , родственник  его  , и  по крови  своей  бывшим  таким  же  , то , что в Риме  им  не  добиться  власти  .
Торговцы  по  духу , какими  и  были  и  Малхия  , и  Шимон , ставшим  потому  Мужем  Крийота  - Иш  Крийот  , отвергались  духом  Рима  .
Риму  требовались  воины  и  владельцы  поместий  . И  только  доходы  от войны  и  доходы  от  имений  Рим  считал  законными для  того  , чтобы  стать  всадником ,  заплатив  в  римскую казну  300000 сестерциев  .
А  на  владельцев  даже  больших доходов  Рим  не  одевал  перстень всадника  , который  мог  бы  получить себе  в  управление  провинцию  . Всадник  мог  со своей  властью  прижать к земле  всяких торговцев  , и  забрать у них всё .
Но  по  факту  власть всё  же  получили  бывшие  рабы  римлян – вольноотпущенники ,  преимущественно  из  эллинов . И  Малахия  , зная  об том  , не  захотел  стать рабом Рима .
И  Шимон  иш Крийот  тоже  .
Но  и на Храмовой  горе  всё  было не однозначно  .                А  Малхия   в  начале  своего  нахождения  на  высотах  Храмовой  горы  таки  возымел    своё  высокомерное  отношение  ко  всему  нееврейскому  , вложенное  в  него  первосвященником  с  Храмовой  горы  Ханааном .
И  потому  то   стал  смотреть  пристально, не  отрываясь , хотя  вначале  и  несколько  брезгливо  ,  на  то  , что ему  мог  предложить  римский  мир  , в  объятиях  которого  он ненароком  оказался  по  велению того  же  первосвященника  Ханаана  .
И , бывая  по  тайным  делам  Храмовой  горы  , посланный  туда  мудрым  в  выборе  людей  тем  Ханааном , чтобы  найти  там  те  высокопоставленные  руки  , которые  бы  не отказались  принять  мзду  от презираемых римлянами  жителей  мятёжных провинций  , которые  по  - римски  назывались  уже « покорёнными  землями « , или  , чтобы  быть  совсем  точными  , именно  « провинциями « - и  потому  как  бы  мятёжники  надругивались  над  римским  определением  присоединённых  территорий  как                « провинций » -покорённой  вполне  землёй , наглым  образом , бессмысленно  тем  отвергая  покорность  Риму  начисто .
А  Малхия   тогда  стал бывать  в  домах  римских  патрициев,  иначе  говоря  , квиритов , поклонников  римского  бога  Квириния  , и  потому  полноправных  римских  граждан  , которые  устраивали  для  усмирения  мятёжных  земель  пиры  для  тех  , кто  на  тех  территориях  признавал  право  римских  богов  , а , значит , и  самих  римлян  , на  власть  над  всем  видимым  миром .
Это  называлось  ими  тонко  « политикой  « , которая уже  приносила  искомые  плоды .
Убеждением  или  мечом , но  весь  мир  должен  был  признать  верховную  власть  римских  богов  -  вот  в  чём  заключалась  идеологическая  составляющая  римской  политики . 
И  боги  всех  провинций  покорялись римским  богам   , как  и люди  тех  провинций  .
А  не  покоряющихся  римским  законам  римляне  посвящали  « богам  преисподней  « .  Те  боги  и  даровали  Риму  победы  в  многочисленных  войнах  ,  ведшимися  римлянами  .
И  доблесть  римлян  , воспетая  в веках  ,  заключалась  в том именно  ,  чтобы  даровать  и  свои  жизни  «  подземным  богам  «  , чтобы  преломить ход  сражений  . 
И   потому   римляне  презирали  торговцев  ,  которые  как                « шакалы «  плелись  за  стаями  « волков « - римлян  ,  чтобы  не  жизнями  своими  , а  набитыми  туго  монетами  мошнами вместо  своих  собственных  жизней  , служить всё  же тем  же  самым     « богам преисподней  «  ,  сохраняя  как  будто  бы  свои  жизни  , но  продавая  их . 
И  преисподняя  как  будто  бы   принимала  их  богатства  , поскольку  те  учавствовали  всё  же  в  обогащении  преисподней  ,  отдавая  испуганно  жизни  обобранных  ими  людей  , торгусь  с преисподней  .
Что сами  римляне  презирали .      
А  та  идеология   примата  эллино - римских  божеств   вырабатывалась  всё  же  не  в  Риме  , как  можно  было  бы  подумать  на  первый  , не  искушённый  взгляд , а  в  нижних  небесах , так  называемом  подбрюшье .
И  даже  преисподние  места  земли  не  принимали  участие   в  выработке  той  идеологии , из - за  непримиримой  злобности  тех  преисподних  мест  , которую  можно  было  бы  назвать  бОльшим  по  отношению к  злобе  подбрюшья  злом .
Так , что  Рим  допускал  только  необходимое  зло , и  отвергал  бессмысленное .
И  уже  покорённый  своими  богами  , несущими  как  будто  бы  цивилизованность  и  порядок  , римлянин  по  имени  Вергилиус  , отправил  в  путешествие  по  всему  миру  и  по  всем  векам  слова  , спущенные  ему  легконогим  вестником  богов  из  подбрюшья   , примкнувшим  к  эллинам                вначале  , Гермесом , ставшим  в  Риме  Меркурием  , не  поменяв  , впрочем  , с  переменой  имени  свою природу   :              » твой  же  , римлянин  , долг  - полновластно народами   править  , в  этом  искусства  твои - предписывать  миру  законы  , всех  покорённых  щадить  и  силой  смирять  непокорных . »
И  потому  приобрёл  себе  почётное  место  и  в  преисподних  местах  земли , защищённой  от  бессмысленного  злобства  божеств  преисподней   или  , иначе  говоря  , Гадеса , как                тот  , кто продолжал  править и там  оставшимся  до  конца  времён  всё  же  римским  миром , как  бы  люди  не  называли  сами  этот  мир , из - за  своей  непреходящей  в  веках  мудрости   в  тех преисподних местах  земли  - если  сказать  по современному  - находится  в  мозговом    центре    преисподней , состоящим   из  всех  великих на  земле                людей  , имеющих  отношение  к  выстраиванию  мировой  системы   на  все  времена  , вроде  бы  на  первый  взгляд  попадающих  в  преисподнюю  по  единому  для  всех  людей  закону : и  для  мудрых  , проверенных  на  мудрость               веками  , и  для  глупцов ,  как  уже  замечено  человечеством , но  всё  же  имеющим  и  в  чреве  земли  отличную  от  немудрых      судьбу  .
Вырабатывая  законы  подчинения  насилию  безропотно  . 
А  уже  Малхия  , бывая  в  домах  римских патрициев   на  пирах  , даваемых  сугубо  провинциалам  , погружался  в  римскую  жизнь  полностью .
Можно  смело  назвать  те  пиры  для  провинциалов                « крещением  в  римских  богов  « , или , иначе  говоря  , погружением  в миры  этих богов   , меняющее  природу  пирующих .
Потому  то  внутреннее  Малхии  незаметно  для  окружающего мира  поменялось  кардинально  , и  уже  требовало перемен  внешних .
И  потому  теперь  Малахия  погружался  в  этот  римский  мир  с  удовольствием  , как  уже  соответствующий  ему .
Он  рассматривал  смело  вначале  смущающие  его  мозаичные  картины  из  жизни  римских  богов .
И  эти  картины  , как  уже  в  посвящённого  вполне  римского  человека  , вставшего  под власть  римских  богов  окончательно и бесповоротно , входили  внутрь его  как  бы   с разрешением  тем  богам  входить  к  Малхие  в  его мир  .
Таки  те  боги  приглашали  людей  к  себе  умеючи  , и  не растрачивали  свои  силы  понапрасну .
И  Малхия  по  другому  глядел на  изображения  мозаичных  богов  , хотя  и  страшных своим  видом  , но  возлежавших  на  пирах  с  изысканными  яствами  и  винами  , с  прекрасными  обнажёнными жрицами  любви   , совсем  ещё  девочками , и  возжелал  неимоверно  лежать с  теми  богами    рядом , разделяя  их  способ  получения  удовольствия  , и  в  конечном  виде  - разделяя  и  их  способ  властвования  .
Нельзя  , пойдя  мысленно  только  за  удовольствиями  , не  пойти  далее  , а  остановиться  .
Боги  бросали  тех  глупцов  в  огонь  немедленно .
И  Малхия  понимал  этот  расклад  совершенно  , обладая  каким – то  звериным  чутьём  в  своей  в  общем  то  успешно складывающейся    политической  карьере .
И  пожирал  потому  Малхия  те  мозаики  не  только  своими  глазами  , но  и     всем  своим  внутренним  человеком  , желая  стать  такими , как изображенные  на  мозаиках  любимцы  римских божеств   , непременно , от всего  своего  , чрезвычайно  желающего  удовольствий  сердца .
И  потому  без всякого  сопротивления  со  стороны  Малхии  римские  патроны   ставшего  их  клиентом  кормили   , как  они  говорили » пищей  богов», и  поили  его                « божественными  винами « , приглашая  к нему  , возлежащему  у  накрытого  изысканными  блюдами  стола  , на  его  жаждущую  грудь , красивых  молодых  рабынь  , посвящаемых  умению  приносить  удовольствие  мужчинам , и    те   умело  ласкали  его  .
Ибо  неискушённых  , не  выученных  жрицами  любви  Инанной  , не  было  на  тех пирах  .
И  со смехом ,  шедшим  по всему  телу  ,  рассказывали  об тех из иврим  , которые  отказывались  от  удовольствий  , даруемых  Эротом  .
Потому  как  они  , как  вожделеющие , были    искушены                в  науке  Эрота , и  смеялись  над неискушёнными  ,   и  требовали  себе  всё  большего  искусства , чтобы не  быть им  осмеянными  корифеями   .
По слухам  император  Рима  , принявший  этот титул от                « спасителя  мира  - себастия  « и потому  ставший  августейшей  персоной  из - за  того  , что  его мать  была  умела  в ласках ,  на  уединённом  острове    имел свой  Элизиум  , и  не  уставал  в  том  , чтобы  ещё  более извращённо  , как требовали  от  него его римские  боги ,  организовывать  свои  оргии .Тиберий  оставил даже управление  миром  , пребывая  с богами  уже  при  жизни ,  и поставляя  им  через себя  всех  красивых девочек  и мальчиков  в  округе  на  потребу  искушённым  в  любви .
И  даже  младенцев  , сосунков  ,  которых прикладывали  к  его  уже  дряблому  половому  органу  ,  и  те  захдёбывались  его  спермой  и  их  выбрасывали  как  жертву  богу  моря  с  крутого  берега  острова  Капри  , где  высилась  его вилла  Иавис  , посвящённая  Юпитеру  ,  который  одобрял  оргии  с  младенцами – сосунками   , и  с  теми  ,  кто  только  был отнят  от  груди  .
Называл  Тиберий  младенцев  , брошенных им  в  море  собственноручно  , ласково  « рыбёшками  .» .
Император  Рима  ,  съеденный  язвами  от  сладострастия

А   внук  его  ,  получивший  от  него  это умение  , превзошёл  его  . Хотя  и  был по прозвищу  «сапожок  «,    как  и весь полуостров был  своим  видом   , с  которого и начали  своё  восхождение  римские  боги  . 
 И  не  удивительно  и то  , что внук  самолично  задушил  своего  деда  ,  стоящего  на  пути его собственного  восхождения  на  вершины римской  власти . 
 Только  это произошло  позже  .
И  Малхию  это направление  мыслей  римского императора  не  смущало  .  Он  уже  не  был тем  Малхией  ,  который  ужасался  тем  ,  что  Херод ,  прозванный  Великим  ,  принёс  в  жертву  римскому  богу  мести  таких  же  младенцев  .
Опьянённый  обильной  пищей , хорошим  вином    и  доведённый  до изнеможения  ласками жриц  Инанны   ,                Малхия  , пошатываясь , шёл в то  место  личного  дома  патриция  , созданного    для  исключительного  по  своей  энергии  сексуального  удовлетворения  ,  который  прозывался  среди  римлян  « люпинарием »  или                « волчатником « , из - за  криков  , раздаваемых  с  каменных  лож с  неровной с  каменными  остриями   поверхностью , и  из - за  того  , что  девочки  , приходящие  туда  ,  чтобы  не  умереть от вонзённых  в  них  каменных  ножей  их лож , принимали  внутрь  себя  древнюю  богиню  этрусков – народа , по слухам  вскормлённого  волчьим   молоком  , богиню -волчицу  , дающую им  неповторимое  искусство  делать  римских  мужчин  , пришедших  на  смену  этрускам , счастливыми  , и не только  их  , но  и желающих  стать римлянами тоже  .
И  той  энергией  , отдаваемой  на  ложе  возлежащими  на  нём  , питались  нечеловеческие  существа  , поскольку  своей  энергии  не  имели  уже совсем .
И   та  богиня - волчица  тоже  припала  к  люпинариям  , инферна  , пришедшая   из преисподней  с  трудом  для  себя , предусмотрительно  не  претендовала  на  мировое  господство , уступив  его  бывшим  эллинскими  богам  , взявшим  себе     в гневе  на  эллинов  римские  имена .
 И  потому  та  богиня - волчица  ограничилась  властью  над своими      капищами – люпинариями , и  принимала  в них  от своих  жриц  жертвы  себе      даже  как  небесная  царица.
Тем  соперничая  всё  же  с Ашторет - Инанной  , и  делая  это  потому  , что  была та  волчица   порождением  волка  , бывшего  ранее  человеком  - возлюбленным  пастушком  Фаммузом  вероломной   его  богини  Ашторет  с  поднебесья , вздумавшей  стать  близкой  людям  своей  любовью  к  земному  пастушку  , но  , добившись своего ,  Ашторет отбросила  всякие  условности , и  в гневе  на  начавшееся              в  Фаммузе  высокомерие  от  обладания богиней  превратила  своего пастушка  в  волка .
А  уже  волчица  , попавшая  в  сонм  богов  из - за  Фаммуза  , родившего её  в  паре  с  белой  голубоглазой  волчицей  ,  взяв  себе  вполне  волчьи  повадки , заключавшиеся  в том ,  чтобы  не  быть убитой  своими  соплеменниками  из - за              того  , что  она  вдруг  могла  не  захотеть    воспользоваться    предоставленной     ей  возможностью  вонзить  клыки  в  горло  тому  из  своей  же  собственной  стаи ,  кто  стал    на  тот  момент  « жертвой » , утоляющей  свирепый  волчий  голод , пошла  молчаливо  с  богами  Гадеса  против  богов  подбрюшья  , таким  образом  вступив  в  коалицию против , как  она думала  упорно  ,  вероломной  Ашторет  , могущей  , как  она  мечтала  молчаливо  , неосторожно  подставить  своё  горло    и  ей  ,  бывшей  волчицей  не  зря  , в    своём    собственном  непреходящем  вероломстве  ставшей  неосторожной  в  средствах . 
И потому  то молчаливая  волчица  стала  сама  богиней                в  преисподней   ,которая  действовала  вполне  по – волчьи   и  всегда  плевала  на  законы  подбрюшья  , расположенного в поднебесье , и  вела  свои  созидающие   величие   преисподней - Гадеса  проекты  , говорящей      и  голосом    своего  вполне  ,  ставшего  нашей  именно  стране  родным  поэта  , славя  неутомимо  работу  той  преисподней , сделанную  другим  с ним  владельцем    мира  или  Владимиром , иначе  говоря  , когда   сам  как  Владеющий миром  вполне   отчитывался  перед   другим  Владимиром – назвавшего себя  Лениным  , таким  же  посланником  преисподней   , как  и  он  сейчас  , действующей  вполне            по  волчьим  законам , сказал , бывши  Маяком  революции   : » Работа  адова  сделана , товарищ  Ленин  «  , показав  вневременное   стояние  преисподней  во  зле  уверенно  ,             во  славу  той  преисподней  .
А  та  богиня – волчица  устроила  себе  кроме  люпинариев             с  его  инфернальными  удовольствиями   и так  называемые  « Дома  учёных »  , где  она  собирала  себе  эллинских исключительно врачевателей  , поклоняющихся  богу  врачевания  Асклепию , весьма  искусных  в  врачевании  , чтобы  помочь своим  жрицам  избавляться  от плодов  волчьей  любви - детей  , и от  всех  болезней . 
Такая  вот  римская  богиня , услугами  которой  пользовался  и  Малхия  , находясь  в  роли  покорного  вполне  римским  божествам  провинциала .
Кроме  того  , тот  Малахия  с  удивлением  , достойным   « ам – хаарец »,  или  , иначе  говоря  ,  еврейского   простака  или  деревенщины  , заметил  , что  дома  тех  патрициев  имели  искусственно  созданные  покатые  поверхности  , чтобы  возвращавшиеся  из  люпинариев  « провинциалы»  из  покорённых как  будто  бы  Риму  мест , увидев  на  столе  новое  блюдо  и  новое  вино  , не расстраивались  бы  до  злобы  , а  смогли  бы  подойти  к покрытым  мозаикой            полам , расположенным  под  уклоном  и  орошаемым  водой  постоянно  , и  выблевать  предыдущую  еду  совсем ,                и  приняться  за новое  блюдо  без всяких препятствий .
Такая  вот  забота  о  провинциалах  свыше  , от  римских патрициев  , находящихся  совсем  как  и  их  римские  боги  вверху  , над  остальным  миром .
Кроме  той  заботы  , а  именно  : накормить  до  отвала   покорённых  Риму    провинциалов .
И  ещё   ежедневно  римляне  отводили    тех  провинциалов   в  римские  бальнеумы  , или  бани  , чтобы  там  все  вместе  смогли  бы  смыть с  себя  весь  пот  предыдущей  ночи  ,                и  во всякой  приятности  заняться  делами  провинций                в  том  же  бальнеуме  , не  отказываясь от  плотских  излишеств  и  здесь  так  , чтобы  провинциалы ,  вернувшись                к  себе  , не  смогли  бы  забыть  это время , проведённое                в  Риме , и  потом  , по  возвращении  к  себе  , чтобы  эти провинциалы  делали  бы  всё  возможное  и  невозможное для  того  , чтобы  вернуться  в  райские  кущи  от римских  богов ,  выполнив  порученное  им  тщательно в  своей  провинции  .
Римские  патриции  всё  же  выделяли    некоторых  из  провинциалов  , и  отдавали  предпочтение  тем  из  них   , кто  бы  смог поразить их .
Поразить  их  могли  не  только  монетами  , хотя  бы  даже                и золотыми  , зажатыми  в   потных  руках провинциалов , -  патриции    не  были  столь  вульгарными  , как  римские  плебеи , но могли  бы  их  поразить  и  своими  талантами ,      и  умениями .
Горько наблюдая  за  своей  страной  вижу  , что  привычки  патрициев  Рима     по  вовлечению  в  римский  мир провинциалов для  того ,  чтобы  они  оказались   бы  полезными  впоследствии  столице  всего  мира  ,                каким - то  загадочным  образом  появились   в наших  азиатских краях  . Похоже  что  все  провинциалы  мира                захотели  даже    спустя  много  веков    стать  патрициями ,             и  это  желание  передали  из далёких времён  и   в  кровь ,             и в  плоть   соотечественников  моих , хотя  и  бывших прежде  обитателями  малолюдных   степей .
И  вижу  и то , что римский  мир  , перекочевавший  как  будто  бы  до  непреодолимых ими  ранее  пределов  ойкумены  , названный  современными    обитателями   степей   именно что   Третьим Римом , имеет      до  сих  пор  прежние  способы  покорения  провинциалов . То есть Третий  Рим  , конечно  .
И  уже  и  Первый  Рим  , который  ещё  и  Вечный  , тоже . 
Хотя  по прошествии времён  и  пространств  нравы  наших  третьеримцев ,  и  их  провинциалов   всё  же  остались  грубыми  , или ,  как  бы  сказали  римляне ,  вульгарными .
Но  патрициями  всё  же  и тем третьеримцам   , и  их  провинциалам    стать  хочется   неистребимо   .
Хотя  и  не  очень  удаётся – из - за  отсутствия                в   их  крови  тысячелетий  принадлежности к римскому  миру  , питающего  до сих пор    энергией  и  их  действий  ,            и  их мыслей  весь современный   мир .
Если  Малхия  ,воспитанный  в  противоборстве  с  римлянами  ,  смог  захотеть  стать  патрицием  , и  потому                и  римлянином первоначально , конечно   , то  , что  говорить  о тех  , которые  подхватили  вирус  коммунизма  , и  даже  отвергли  его  из - за  декларированного  им  аскетизма .
И  подумали  и решили  в самих себе  глубоко  в  своих сердцах  :  и  коммунисты  , и  особенно комсомольцы  , как  бы  молодые  коммунисты  , что  то  , что  даровали  римские  боги  как  идею , было для  них  более  привлекательным .
И  так  та  жизнь  патронов  показалась  и  Малхие  прекрасной  , что он  , оставив  покамест  свои  мечтания                об  рабах  , как  у римских  патрициев , сугубо  для  доставления  себе  многочисленных  удовольствий  , которые  он  таки  вкусил  , немедленно  захотел  иметь своим  клиентом  и  уже  хотя  бы  немного  и  рабом  того  Иехуду  , с  которым  у него  завязались  очень  близкие  отношения .
Энергия  - вот  чего он  искал  в  их отношениях  с  Иехудой ,  опустошённый  к  тому  времени  уже  , и  нашёл .
Нашёл  энергию  неопытной  и  потому  отдающей  себя  за  горсть пустяков  молодости .
Не  был  Иехуда  подобным  нашим  комсомольцам  конца  20 -го века  ,  и  подчинился  он  Малхие  , как  более старшему  и  опытному  , как  учителю  нахождения  в политике  , куда  и Иехуда стремился  очень  .
И  подумал  Малхия  об том  ,  чтоб  уже  и  он ,   Малхия ,   смог  бы  уже  оставить  беспокойные  дела  Храмовой  горы  , как  его  учитель  ,   и  обрести свой  долгожданный  покой   со всех  сторон , к  которому  он  , по  примеру  патрициев  , истаевавших  в  удовольствиях    в  Риме  и  вокруг                него  , очень стремился .
Не  воин  он был  , чтобы  понять  то  , к  чему  стремились  патриции  и  герои   ,  находившие  соседство  двух  эллинских богов  , Эроса  и  Танатоса  ,    теми  , кто  даёт  ни  с  чем  не  сравнимое  наслаждение по  отнятию  жизни  у  такого  же  искателя  счастья  воина , и  беря  себе  награду  : молодых  женщин и девиц  без счёта .
Беря  себе в награду  и награбленное  благодаря  своей  воинской  удаче  .
А  Малхия  , и  Шимон  , и  уже  и Иехуда  были  в  сердце  торговцами  ,  спешащими  за  воинами  в  своих  повозках  , чтобы  сразу  же  расплатиться  звонкой  монетой  с воинами ,  презирающими  и  их самих  , и  их род деятельности .
И  называли  те  их « падальщиками « между  собой  , не  желающих припасть  к  жертве  и  пить  горячую кровь из             их  разрезанных  горловин  .
Но Малхия  , и  за  ним  и Шимон  считали  себя  мудрыми  воронами  , восседающими  на  своих повозках  с  пером  за  ухом  , и  с  чернильницами  , чтобы  составлять  тут  же  договор  с  разгорячёнными  победой воинами  .
А  был призван  Иехуда  на  Храмовую гору ,  чтобы  иметь  уже  Малхию покой  от  многих дел  , которые  он  хотел перепоручить  Иехуде  , не  заботясь  ни  об  его  жизни  , ни  об  его  здоровье  . Как  поступали  с  самим  Малхией  вызвавшие  его  на  Храмовую  гору  , заметив  его  сметливость и готовность  выполнять любое  порученное  ему  без всяких прекословий  и  без всякого  шума  об том  .
Но  откуда  местечковый  юноша  , каким  и  был  на  самом  деле  Иехуда  , что  бы  он  сам  и не  думал  об себе  , смог  бы  узнать  такие  мечты  Малхии,  хотя  и   касающиеся   роли  самого  Иехуды  в  их  сомнительном  содружестве .
И  как  видим  уже ,  то ниоткуда .
Никто  не  посвящал  и Малхию  в  то  , какими  опасностями  будет  иметь для  него выполнение  поручений  .
И  Малхия  решил  , что  если  Иехуда  сам  не  поймёт  , что             и  как  должен  делать  дела  Храмовой  горы  , то  и  нечего его  жалеть .  Ибо участь нерасторопных и непонимающих  была  заранее предрешена  . И  никакое  заступничество  всё  равно  ничего  не  смогло  бы  изменить  .
И  Малхия  сам научился  иметь  и  выгоду  от  дел  Храмовой  горы  , и  самому  покрывать неудачи , чтобы  Храмовая  гора  была  в постоянном  довольстве  .
Но  Иехуда  даже  не  догадывался  об том  .
И  потому  в  этой  грубоотделанной  боковой  комнате  Храмовой  горы  Иехуда  рассуждал  по своему  и  упорно  вспоминал последние  беседы  с Малхией  , не  без  труда  для  себя . Потому  как  по  обыкновению  многое  пропускал  мимо  ушей  из  льющихся  неудержимым  потоком  слов  Малхии , когда  тот  разглагольствовал   об своих  мыслях  , пытаясь  совместить в самом  себе  и  римский ,  и  еврейский   миры  одновременно .
Но  всё  же  в тех разговорах  были  те  слова  , которые   вмиг  включали  внимание  Иехуды .  Это были  ключевые  слова  для  его  , отчаянно  желающего  власти , сердца .
И  к тому  же  Иехуда  привычно  для  себя  смотрел                больше  , чем  слушал , и  потому  больше  наблюдал  выражение  глаз и лица  Малхии   , и  в  зависимости               от  того , привлекало  ли  оно  его внимание , или  нет , включался  или не  включался  в  слушание  по временам .
Потому  то  он  не  слушал  Малхию  всё  время  , хотя                и  не  перебивал  его  ,  чтобы  не  утруждать себя  совсем                в  своих мечтаниях  об себе  .Именно так  , следя  за  лицом  Малхии  с  шевелящимися  для  него  беззвучно  губами  , Иехуда  и  выходил  из мечтаний  об себе  самом , в  которые  был тем  не  менее  погружён  всё  своё  время .
А  научился он  такому  искусству  ещё  в  своём  хедере  , или  школе , ещё  в  детстве  , мечтая  пред  глазами  неутомимых и незабвенных  своих учителей  об  своём  , без препятствий  и  без устали  .
И  в Малхию  Иехуда  прямо впивался  глазами  , умело прикрывая  их   всегда  дрожащими  , хотя  и  незаметно  со стороны , веками  .
Веками  , могущими  сказать  об мыслях Иехуды  более  ,                чем  даже выражение  его  лица , и  даже  чем  поза  его                тела  , над которыми , впрочем , хорошо  поработала  злобность  его  вездесущих учителей .
Потому  как  те  учителя   всегда  внезапно  набрасывались  на размечтавшегося  Иехуду  с умело  подобранными  для  того словами , вызывающими  всякий  раз  громогласное  и дружное  одобрение  всех остальных  учеников , не  любивших его  за  богатства  его отца - метека , полученных , как они твёрдо  знали  об том от своих  родителей - вместо них самих , чьи  имена  записаны  в  свитках с родословиями  - толдот   , хотя  всё  же  всякими   нечестными  и  даже  колдовскими  уловками.
Но  об этом  и они  , и  их родители  даже  не  думали  никогда  и никак  , чтобы  ненароком  не  выдать  свою тайну .
И  даже не нашлось  в  школе  для  Иехуда  хавера  - друга  ,  который  бы  смог вступиться  за  него в  плохие  времена  .
Сидел он отдельно  от других  учеников  и  даже  радовался  тому   , не  препятствующему  его  мечтам , положению  .
Потому  то  Иехуда всё  таки научился  по  лицам  своих изобретательных  учителей  заранее   улавливать момент  наскока  их  на него  , и  отражать его  запоминанием  последних слов  только , отражать уловки   тех  учителей  -гаццанов  , чтецов  в собрании  по шаббатным  дням  , бичевавших  отступников  от  веры  в  том  же  собрании ,          и  становившихся  учителями  в  свободное  от  этих занятий  время .
Но  коллекция  выражений  лиц  в  бывшем  окружении  Иехуды  была  бедна , и  потому  Малхия откровенно  озадачивал   Иехуду .
С  приятным на первый  взгляд  выражением  лица  Малхия  цинично  описывал  жизнь  , текущую  на  Храмовой  горе  незаметным  образом  для  окружающих , в  то самое  время ,  когда  они  с Иехудой  находились  в  прохладных  укромных  комнатах  дома  отца  Иехуды - Шимона  , в  Крийоте .
Конечно  , прямо скажем  , жизнь самого Иехуды  в  том  Крийоте  уже  давала  пищу  для  циничного  его  отношения  к  жизни  , но  главным  в той  жизни  было  то  , что Иехуда  уже  родился  младенцем  с усталым  и  циничным  взглядом  на предстоящую ему  жизнь  , и  потому  и видел  то , что и предполагал  увидеть ещё  находясь в чреве  своей  матери ,  с  её  слов  , описывающих  жизнь  , текущую  кругом  неё  , горькими  словами  , даже  несмотря  на  свалившееся  на  неё                счастье  от  замужества  за  богатым  и  красивым  мужчиной  , прибывшим  в  Крийот  за  своей  судьбой .
Хотя  , надо  сказать , Иехуда  при  всём  том  всё  же  выполнял все негласные  требования  соблюдения  приличий  в  обществе  жителей  строгого  Крийота  .
И  ему  даже при  всей  своей  склонности к цинизму   по  каким - то  своим  внутренним причинам  тем  не  менее  хотелось  смотреть  на  то  , что , по словам  Малхии , творилось  таки  на  Храмовой  горе , уже  сквозь  пальцы  , не  разрушая  старательно , как  то  делал  Малхия  , её  величественный  вид в  своих  глазах ,   из   -  за  того  ещё  ,  что  Иехуде  хотелось  быть  к  ней  причастным  самым  тесным  образом , и  иметь  от  этого  тоже  вполне  величественный  вид  в  глазах  всех  без  исключения  жителей  его  родного  города  Крийота  , и  особенно  насельников  незабываемого  им  никак  местного  хедера .
И  потому - то  Иехуда  в  своих  долгих  разговорах  с Малхией , во  время  которых  он  как  будто  бы  внимательно ,  хотя   и   на   неискушённый  посторонний  взгляд , слушал  того  , не  перебивая  , как  и  положено  было  себя  вести  ученику  перед  своим  учителем , тотчас  же  вступал  в  неприятный  для  него  момент разговора  об  неблаговидности дел  на  Храмовой  горе  в  Иерушалаиме ,  прерывая  Малхию  весьма невежливо , и  проникновенно  приступал  к  рассказам  об  временах  былой  славы  древнего Крийота , когда  на  их  город именно был пролит              « золотой  дождь » от  пилиштим .
Не  забывая  неизменно  вставить  особое  слово  об  том ,            что  «  в глубинах  веков  был  утерян свиток  с  вписанными  в  него  именами  предков  его  отца  Шимона . 
А  уже  семья  его  отца  известна  своим  высоким  происхождением всем  жителям  Крийота .
 И  достопочтенному  Малахие  известно  , что  его  , Иехуды, отец  прозывается  Шимоном  иш Крийотом  недаром . »
Такие  внезапные  и  настойчивые  речи Иехуды  вызывали  неизменно  быстрое  отрезвление  Малхии  и  следовавшее   за  тем    воцарявшееся  молчание  его .
Что  не  останавливало  в  очередной  раз  Иехуду  иш  Крийота  от  повторения  таких  внезапных  его речей .
И вроде  бы  они  не  смогли  бы  прийти  к  чему - то одному .
Но  что - то  внутри  их  самих  притягивало  Малхию и Иехуду  друг  к  другу , несмотря  на  внешнее  непримиримое  несходство  их  : несдержанного  в  своих  разговорах  пьяницы  и  циника  Малхии , и  вежливого  , улыбающегося   в  подобающих случаях  Иехуду  , умеющего слушать  людей  и  не  говорить  им  ничего  неприятного  для них .
Иехуда    был бы  даже  красив  немеряно  , если  бы  не  эти  его  подрагивающие  веки  полузакрытых  глаз  , делающие  его  неуловимо неприятным  для  чистого  взора  со стороны  .
Но  из - за  постоянного  , хотя  и  малоуловимого  подрагивания  его  век  стало возможным  понять  , что  есть те  вещи  , которые  на   время  открывали  его  закрытое  вроде  бы    с  самого  его  рождения  сердце  и  приводили  в  движение  от  затрепетавшего  вдруг  его  сердца  именно  его  веки  тогда  , когда  речь  шла  сугубо  об  свитках  с  родословными ,  которые  по - еврейски  именовались                « толдот », а  по  гречески  -  « генезис « , что  можно перевести  как  « изначальное  происхождение » .
Но  и тогда  сердце  Иехуды  распахивалось  лишь на  миг ,             и  сразу  же  захлопывалось  крепко  так  , что  человеку  со  стороны  нельзя  было  понять , почему  он  вновь и вновь  говорит  тогда , когда  вообще  говорит , об тех свитках .
Об  которых  , то  есть об  свитках « толдот » , даже  многие  иврим   забыли  в  бавельские  времена .
Что говорить , те  времена  бавельского  пленения  продолжались  очень  долго .
И  затронули  не  одну  человеческую  жизнь  .
 И  затронули  и  то ,  что  лежит  у  человека  в  глубинах  его  сердца  , и  что  вывести  наружу  в обычные  времена  представляется  просто невозможным  .
И  ценности  у   многих иврим  за  время  бабельского               плена  , смешавшего  все  понятия  о  ценностях , поменялись . Но  по  возвращении  на    землю Иисраэля  , об  которой  всё  же  многие  плакали  в  том  бавельском  плену , притом  плакали  очень  непредусмотрительно  перед  желающими  слушать  только  радостные   песни  их  завоевателями  .
Потому  что  думали  в  том Бавеле  коренные  насельники     его  об  народе  иврим    хорошо  :
« Счастливцы  , приобщившиеся  к благам  цивилизации » , и  потому  требовали  от иврим  подтверждения  укоренившимся  в  них самих  постоянно  повторяемыми   словами  об  счастье  приобщения  к  их  цивилизации  немедленно -  воспеванием  радостных  в высшей  степени  песен  . Но  иврим  даже  отрубали  пальцы , ранее  умело перебирающие  струны  музыкальных интсрументов  , и  вешали  свои  арфы  на  пышных деревьях  Бавеля  . И  замолкли  певцы  , и  не  играли  музыканты  на  чужих  землях  .
И  не  говорили  об свитках с родословиями  -
толдот  в  своих грустных  и озабоченных сердцах  .
Но  по  возвращении  в  Иисраэль ответ  на   вопрос  об  наследовании обетованной  народу  иврим  издавна    земли  стал  реальным  и  потребовал  рассмотрения  неоспоримых  прав  на  землю .
И  тогда  то  понадобились те  свитки  с  толдот  , об  чём  раньше  , в  Бавеле  , перестали  думать  в  широких слоях    общества иврим , почти не  веря  в  своё  возвращение           в  Эрец - Иисраэль  и  потому  занимавшимся   устройством  своим  на  бавельской  земле . И  так    это  занятие  охватило  их  умы , и  , можно  было  подумать , что  и  сердца .
 Но  не  всё  на  самом  деле  таково , как  старается  выглядеть  в  глазах  бавилонян  даже  долгое  время .                И  слёзы  прорывались  неумолимо  и  очищали   сердца  от  мусора  бавельских  времён , хотя  и  при  неизменном  гневе  тех  бавилонян .
Потому  что в сердцах иврим  жило  то  , что в  своё  время  записи  в  тех свитках   с  родословиями  - толдот  организовывали    общество  народа  иврим и предотвращали  даже  всякие  искусно  организованные  и  со стороны , и  внутри  общества  Иисраэля  смутные  времена  , для   перемен  существующего  порядка   , потому  что  те  записи  указывали  каждому  члену  общества , и уже и  его потомкам  принадлежащее  ему  навечно  место в  народе .
Потому  как  история  таки  творилась  веками , и  веками не  человеческими , короткими  ,   а  веками  полновесными ,  веками , вбиравшими в  себя  силу  многих  поколений ,                и  обнаруживающими  силу  и  бессилие  тех  поколений  полностью .
А  во времена  легендарного  своей  мудростью  владыки    иврим Шломо  даже   не  было недовольных  таким  порядком  вещей  ,  как  знание  каждым  из народа  своего  сугубого  места  .
Кроме  как  на  то время  , когда  все  насладились полностью и  уже  через край , тем  счастьем  , которое  давало  именно  знание  каждым  из народа  своего  места , и  восстали  против    в  мудрости  своей  строгого  владыки  Шломо , причём  предусмотрительно  только  после  смерти  его  , строгостью  которого  они  вдруг  стали недовольны  , но  восстали  против  его  сына .
А  уже  по прошествии  долгого  времени  все недовольства  были  забыты  , и  уже  из  уст  одного  поколения  в  уши  другого  передавалась  только  благодарная  память   народа  об  днях владычества  незабвенного  уже  ими   Шломо  об  воистину  « золотых  днях » их страны .
Когда  каждый  житель страны  того  времени , впрочем ,  из колена  иегудим  только  ,  чем  были недовольны  люди  из  10  колен  , которые  уже  тогда  были  потерянными  для  милостей  , исходящих  от  владыки  народа  Шломо  , так  вот  из колена  иегудим  не  было недовольных  , потому  как  каждый  из этого колена  занимал  высокое  положение ,  закреплённое  особым  законом  незабвенного  в  прошедших с того  времени  веках  малика    , или , иначе говоря  -владыки  Шломо  (поскольку  название « царь » , или  первоначально  « кесарь »  , пришло   позже  от  римлян ) . Так  вот , закреплённое    законами  при  владыке иврим  Шломо      за  теми ,    имена  были   особо  записаны  в  тщательно ведущихся  священниками  свитках с  родословными – толдот .
Где  отмечалось  за  каждым  еврейским  коленом   особая , присущая  этому  роду  особенность ,  позволяющая  им  выполнять  те  или  иные  обязанности  в народе , и  , кроме  того , из уст  старших в роде  в  уши  младших  передавался  тот опыт  служения  народу  , который  собирался                крупицами  , подобными  крохам  золота  ,  собирался  в              груды  , как и золото из  таинственной  земли  Офир .
И  уже  отмечено  то  , что  люди  из  колена Нафтали  славились  умением  составлять  из  слов  красивые  книги .
Да  ,  именно что  из колена  Нафтали  .
Из  которого  была  и  Дебора  - навия  , сочинившая  песню на  века  помимо  всего прочего  , что  она  сделала  . 
Потому  что    случались  среди  этих  крупиц  опыта  , как  и  из крупиц  золота  ,  обнаруживать  по временам драгоценные   самородки  .
И  даже  те ,  у  которых имена  их предков  были  записаны             в те списки толедот   , платили  положенное  серебро  для  Шломо  без утайки  , и  на  святилище  платили  без промедлений  , потому  как  хранящиеся  в  святилище  свитки  с  толдот  делали  их  без сомнений  и навсегда  иврим .
И    быть иврим    звучало  тогда  в  ушах  всех  окружающих  Иисраэль народов  высоко  , как  звучит  и  в разные  времена  иногда  , и  иврим  из свитков  , подтверждающих наличие  драгоценной  крови  иврим  у  внесённых  в  эти  списки  ,  занимались при  Шломо  на  зависть другим народом  только  высокими  и  тонкими  ремёслами  по  соделанию  драгоценных  предметов  и  тканей  , таких , каких  не  смогли  соделать многие  народы  вокруг  Иисраэля  , и не  опускались  до простых и тяжёлых работ .
А  те  из иврим    , которые  не  смогли  стать  искусными  ремесленниками  , хотя  , конечно , ремесленниками  их  можно назвать  только  с  ссылкой  на  их  высокое  искусство , надзирали каждый  особо  и  умело  за   работами , ведшимися   много  у   неутомимого  владыки  Шломо  , не  забывая  при  том  об  себе  , таки  тот  Шломо  предусмотрительно  не  считал мелочно  каждую  лишнюю  их  монету  , спрятанную  за  щекой .
И  желающие работать   у иврим  со  всех  сторон   приходили  вновь и  вновь , становились  плечом  к  плечу  , и  соглашались  на ,  с точки  зрения  самих иврим ,                за небольшую  плату  делать всё  , что требовалось ,                тем  принося  еврейским  надзирателям  дополнительные  монеты  в их карманы . И  Шломо  не  считал их монеты  ,              а  смотрел на  то , насколько расторопен был  человек  , взявшийся  за  то , чтобы  работа  кипела  в руках  у  приезжающих  со всех сторон света  за  своей  горстью монет .
И  уже   со  всех  стран  вокруг Иисраэля   везли  и  дерево  , и  каменья  , и  металлы  , потому  как  у Шломо  получали  хорошую  цену  за  всё  то , что привозилось .
И  надзирающие  за  работами  расторопно  весьма  принимали  и  отпускали  всё , привозимое  в  Иисраэль                в  больших  количествах .
И  даже  все  кедры  у  финикийского  на то время  владыки  Хирама - тирянина  , которые  стояли  к  его времени   сотнями  лет  , были  отданы  им  другу  своему  ,  владыке  народа иврим  Шломо  , с которым  они  любили  загадывать  друг  другу  загадки , и  привлекали  к  этому  занятию  искусных  людей  в своих народах . 
 И  ум  слушающих состязания  искусных  любителей  загадывать и разгадывать  загадки  возрастал и  делал  их и  искусными  мастерами  в  своём  деле  тоже  .
И  даже  часто победителем  в  их состязаниях  становился   простой  финикиец     по имени Авдемон  , что  значило  в  его языке  « добрый  демон  « ,  то есть  живущий  в нём  как  будто  бы  добрый  дух  был  страстным  любителем  загадок , и  не  боялся  открыть  при  Шломо своё  присутствие  , ибо  владыка  иврим  Шломо  любил  состязаться  с  демонами  по временам , чтобы не потерять ему  сноровку в  играх ума .            
И    тот  мудрый  владыка  народа  Шломо  не  мешал  демонам  других народов  становиться  победителями  пред его  лицом .
Потому  что  и  от  своих  поражений  Шломо  сумел  заиметь  уже  хорошую прибыль для  себя  , несмотря  даже на  то  , что  носитель  любопытствующего  и  охочего  до  загадок  ,  а  потому  прозванного  добрым  демоном  , финикиец  Авдемон  получил   хорошие  монеты  , и  почёт  от владыки  Иегудеи   Шломо без  всяких трудностей .
И  те  финикийские  кедры  были  проданы  , или  скорее  всего  проиграны  Хирамом  Шломо . И  так  Шломо  вернул проигрыш  затесавшемуся  в  ряды  людей  любителю  загадок  демону  , чтобы  тот  попенял сфинксу  в  своих мирах  .                Ибо Шломо  видел развитие  событий  надолго вперёд .
И  хотел  бы  посостязаться  и  с самим  сфинксом  , а  не  с  принесённым  попутным  ветром  эвдемоном .
 И  те  двадцать  приграничных    городов  как - то  оказались  в руках  Хирама , хотя  Хирам  потом  и  вернул  те  города  почёму - то .
Верно проигрался  тот Хирам  вновь в пух  и прах .
Таки  уже  видно  стало  мне  через всё  это  ,  что  тот  Шломо  любил  загадывать  загадки  , даже  и  потомкам  своим  через века  , и  уже  даже  тысячелетия  , оставив  ответы  на  те  загадки  при  себе  навечно .
А  приятная    для  многих  жителей  древнего  города  Шило  при  первосвященнике  Эли  тучность  пресекалась  тем  владыкой  народа  Шломо  раз и  навсегда .
Потому  как  сидевшие  на  одном  месте  созерцатели  , дремотно  наблюдающие  за  жизнью  кругом  них  и  вмешивающиеся   в  её  течение  только в крайнем  случае  , исчезли  в  дни  , когда  владычествовал  мудрый    Шломо .
Хотя  всё  же  сами  иврим   при  Шломо  не  ударяли  , как  говорится  палец  об  палец  , имея  множество  желающих  работать  у  тогдашних иврим   за  хорошие  для  того времени  и  места  монеты  , которые  не  удерживались   , как  было обычаем  и  в  те  , и  в наши  времена  по  всем  углам  земли  , а  платились  немедленно  по  окончании  дня и  до  захода  солнца непременно  .
И  тамошние  иврим   не  оставались  от  того  в  убытке  ,                а  ,  напротив , богатели .
Но ,  несмотря  на  всё  свое  довольство  при  том  владыке ,   или  малике  Шломо  , он  не  давал  своему  народу              тучнеть  , чтобы  те  не  сидели  на  своём  месте  недвижно  , как  делал  то  Эли  , и  не  упивались  , и  не  обжирались   , как  тот  же  Эли  и  начальники  народа  при  нём  , полюбившие  вкус  изысканной  пищи  более  бесед со своими  детьми  и  домашними . 
Так , что  потеряли  стройный  вид  от  своих отцов  - тех ,  кто  проходил  сквозь  рабство  в  Мицраиме  ,  и  сквозь  стены  воды  , что было  очень  беспокойно. 
И  потому  то    остались  стройными  во времена  сорокалетнего  хождения  в  пустыне  в  отсутствии  мяса  , дающегося  , как  они  упорно помнили  об том  ,  по праздникам  в  Мицраиме   до  отвала . 
Забыв  об том  , что  для  того , чтобы  быть  накормленными  , им  нужно  было  сделать кирпичи  для  строек  опять таки  домов  хранилищ для  запасов  пищи .
А  сами  жители  Мицраима  мяса  не  ели  и  презрительно  относились  к  едокам  его  .         
Но  , прямо  скажем  , что  мечты  множества  народа  в  пустыне  , не  знойной  для  них  так , чтоб  они  заимели  опухших  ног  от  того  ,  наконец , к  временам  Эли   потомки   тех ,  кто  мечтал  о  чугунах  с    мясом    бесперебойно , получили  себе  исполнение  своих мечтаний .
И так  , что уже  то мясо  вышло  боком  и для  Эли  , и  для  его  сыновей  ,  и  уже  и  для  всего  народа  .
И  уже   закончилось  это  исполнение  желаний   народа  иврим днём  национального позора  , об  чём  в  своей  мудрости  владыка  народа  Шломо  хорошо  подумал , и сделал  выводы  для  себя  .
Но   народ  так и  не оставил своих  мечтаний  , хотя  и  видя              их  неисполнившимися , при  том  довольстве  , которое  пришло  буквально в  каждый    дом  , и  затаился  в  своих мечтах  покамест .
А Шломо  глядел  со  своего  возвышенного  над народом  места  и  не  давал  исполнения  их мечтаний   никак  .
То есть  чтобы  быть им  в довольстве  со всех сторон  , держа  свои  пальцы  на  своих животах  в приятной  дремоте  .
Таки  и  лазутчики  от соседних  земель  , нёсшие  исполнение  этих  затаённых мечтаний  гущам  простодушного  народа  ,           и  не  только  народа  , а  более  всего  , начальникам  его  и  их  детям    , при   Шломо  не  оставались  принимаемыми              в  домах   местной  знати  ,  как  у детей  первосвященника  Эли - Пинхаса  и  Хофни  , которые   простодушно  принимали  посланных  выведать  тайны  иврим   владыками   пилиштим ,  и  не  препятствовали  им  ни в чём , но  не  при  Шломо .
А  во  времена  Шломо  те  лазутчики  изгонялись  не  дремавшими  на  своих  местах  начальствующими ,                . получающими  мудрость  от  владыки своего  , и  потому  отвергали они   сонное  простодушие .
И  уже  кипучая  деятельность  всего народа  приносила  немалый  доход  и  самим  людям  ,  и  уже  всему  государству .
Об  чём  думали  особо  стройные  государевы  писцы  , внося  в  списки  тщательно  весь  народ  мужеского  рода  , и  беря  со всех  ,  достигших  совершенных  лет  , один  и  тот  же  налог  , чтобы  богатые  не  успокаивались  , а  бедные  бы  предусмотрительно  не  впадали  бы  в  нищету  , от  бессмысленности  их  каждодневной  работы .
И  уже    результатом  деятельности  всего народа  с  мудрым  правителем  во главе  стало  то , что в те  времена  даже  груды  серебра  , ставшие  такими  вожделенными  для  сыновей  Эли - Хофни  и  Пинхаса , считались  за  ничто .
А  золото  к  Шломо  везли  таки  со всех сторон  и  испрашивали  у  Шломо  взамен   золота  мудрости  обо                всём  ,  об  чём  головы  государей  только  думают , чтобы  иметь  им  успех в  своём  собственном  правлении .
Сам  же  Шломо  не  отпускал  никого  от  себя  без  богатого  подарка  , и не  беднел  от  того  никак .
И  воспоминания  об  тех  временах  наполняло  сердца  народа  иврим  во времена  Иехуды  иш Крийота   невозможностью  терпеть  их  нынешнее  положение ,  зависимое  от  Рима  , когда  серебро  их  уходило  в  этот   уже  богатый  город  ,  а не  приходило  к ним  со всех   сторон  , как  должно  было  быть  , из-за  непрекращающейся  в  их  народе  мудрости .
Об  чём  говорили  тщательно  хранимые  со времён  Шломо     свитки  с  толдот  , сохранившиеся  и  в  Бавеле  ,  в  плену ,  трудом  верных  людей  , привезённые  заботливо  в  Иерушалаим , и  воистину  вмещавшие  в  себя  имена    мудрецов – хахамим  из  всех  времён  , мудрых  из - за  их драгоценной  крови  , полученной  ими от  Абрахама  , Йицхака  и  Яакова  в  их  дерзновенной  , а  не  дерзкой  как  будто  бы  при  неискушённом  и  можно  даже  сказать  , что и немудром  взгляде  со стороны   (разница  огромная  и  уже  принципиальная  ) ,  борьбе  со своим  Адонаем  за то  , чтобы  жить  при  нём  со  всем  своим  жизненным  опытом ,  пригождавшимся  им  в  их  небезопасной  жизни  на  земле  , невозбранно  , обогащая  к  тому  же  этот  опыт  приобретённой  от слов  Адоная  мудростью .
А  они по заведённому  от  владыки иврим  Шломо  правилу  познавали  закон   , переданный  им  от Адоная  Моше  .
И  изучение  закона  давало мудрость  в  сердца  всех иврим  .  И  та  мудрость прорастала  на  всех их путях  .
Но  сердца  их  уклонялись  к тому  , чтобы  им  с  приобретённой  ими  мудростью  распорядиться  так  , чтобы  сделать  свои  дела  не  оглядываясь на  сами  законы  от Адоная  .
« И  кто может исполнить  их  ? « ,  -говорили  они  сами               в себе  , не  уступая  требованиям  Адоная  их народа .
Но  и Адонай  таки не  уступал им не на  йоту .
И  осталось  посмотреть  , что  из всего  этого выйдет .
И  смотрел  Эли  в  своём  месте  уже  тысячелетие  и  всё  удивлялся  наивности  Адоная  .
И  не  соглашался  с Ним  ни в  чём  .
Сам  же  Адонай  покамест  не  страдал  от  уз времени .
И  ждал  , пока  Эли  не  уступит  требованиям  Адоная  Иисраэля  даже  при  том  , что  их невозможно  выполнить .
И  уже  сможет  с ним  Адонай  обсудить , что  делать , чтобы  закон  выполнялся  .
Но  Эли  не  был пророком  , передающим  верно слова  от Адоная  к людям  .
Эли  был священником  , чтобы  передавать  от  людей  слова  их к  Адонаю .
И не отступал в  своём  предназначении  никак  . 
И  слова  те от  людей   были  знакомы  первосвященнику   Эли  , сидящему  в своё  время       у  ворот храма  , где  и должны  были  встречаться  воля  Адоная Иисраэля  и  воля  Его  людей  - об невозможности выполнения  того  закона  , который  дал  Адонай .
И  Иехуда  , сам  не  зная  того  , пребывал  под  охватывающей  его  благодатью  первосвященника  Эли  , которого  тот выбрал  из  всей  череды  своих нечаянных потомков  , чтобы  доказать  Адонаю  то  , что  человек  должен  был быть оставлен таким  как он есть , подчиняясь  законам природы  ,  а  не  законам  Всевышнего  Ха  Шема  . 
Иехуда  же  ещё  во  времена  своего пребывания  в  Крийоте  имел  большую надежду  , как  и  весь  окружающий  его  народ  , на  золото  малика  Шломо  и   на  золото , привезённое  пилиштим  в  Крийот  , которые  , как  все  думали , были  спрятаны  умело  до  времени  прихода  малика  Машиаха  из  славного  рода  Шломо  непременно  , прихода  и со  всей  мудростью  Шломо , об  чём  говорилось  в  народе  всё  время  , » золота  , должного  распределяться  между  теми  только  , чьи  имена  записаны  со  всей  тщательностью и без всяких  помарок  или неровностей  в  списки  с  еврейскими родословными  - толдот » , и  также  должны  распределяться  места  возле  должного  прийти  малика  Машиаха  , как решил народ  дружно  , чтобы  не  возникло  давки  при  попытке  каждого  из народа  занять              в  суматохе  место повыше ; так  вот , Иехуда  от  таких слов  , ходящих  посреди народа  , не  мог  уже  терпеть  такое , что  имя  отца  его  Шимеона  не значилось  в  тех  свитках                с  родословными - толдот  вместе  с  именами  отцов  его  , которых  не  знал  , можно  уже  сказать  уверенно  , и  сам  Шимон  , и  не  спорил  с тем  , что  он  , как  сын  блудницы  не  сможет  занять  место возле  малика  Машиаха  явно  и  бесчинно .
Но  уже  для  Иехуды  он  придумал  свою  хитрость , чтобы  проникнуть  в  ближние  ряды  перед Адонаем  иврим ,  рассыпав  перед ним  ковёр  из золотых и серебряных  монет ,  и  тем  дав  своему  сыну  высоко  звучащее  в  ушах  народа  имя  ,  и  успокоился  в надежде  на  свою  предстоящую  выгоду .
Но самоуверенный  Иехуда  не  знал  об таких далеко  идущих  мыслях отца  ,   а  слушал  только  слова  , сказанные  Шимоном  тонко и  в  великой  надежде  на то ,  что ему  удастся  обвести вокруг пальца  и Адоная  иврим  , как  обводил он  вокруг  пальца  земных  римских  богов  в  вышине  мировой  власти .
А  Иехуда  уже  от  таких разговоров  в народе  и   от  вкрадчивых  разговоров отца  , и  от  мыслей  своих    об них   стал  жить так  , как  будто  бы отцы  его собственного  отца ,  прозвавшего  себя  Шимоном  иш Крийотом  , приложившегося  к  народу  Иизраиля  в  расчёте  на  славное  будущее  народа  ,  об  чём  в  присутствии  Иехуды  не  было сказано  ни  одного  слова  даже  его   не  закрывающей  рот  даже  по временам  матерью  , говорившей  так  , как  будто  бы  отцы   Иехуды  принадлежали  таки  к    народу  иврим крепко  и  занимали  в  нём  первые  места  всегда  .
И  она  так  могла  говорить  об своих отцах  , хотя  тоже  не  так  уверенно из - за  многих причин  , произошедших в её  семье  .  Но  думала  она  в   глубинах своего сердца  , что можно словами  , произносимыми  уверенно  , изменить  и  то ,  что произошло  ранее , и тем изменить и то , что произойдёт в будущем  .
А  уже  о тех ,  кто позволил  Шимону  приложиться  к    народу  иврим навсегда  , поговорим  в  своё  время   .
Потому  как  не  можно приложиться  к этому   народу  ,  даже  имея  много  монет  за  пазухой.
А  сам  Иехуда  тем  временем  думал  мысли  , приходившие  в его голову  об  своём  происхождении  часто :                » таки  мать  моя  была  хоть  и  из  обедневших  крепко  ,  но  всё  же  знаменитых имён в обществе . »
И  это  было  правдой .
Но  Иехуда  так  и  не  понял того , что  чрезвычайно  выгодное  для  всего  обедневшего  рода  замужество  своей  матери    в  материальном  плане , всё  же  наложило  жирную  кляксу  на   предстоящую  политическую  карьеру  именно  Иехуды  в  наполненном  строгих  законов  Иисраэле  , направленных  лично против него  , как  против  полукровки  , не  понял ,  потому  что  не  слышал  об  том  ни  из  уст  своего  отца  , ни  от  не закрывающихся  даже  по  временам  уст  своей  матери .
И  вообще  Иехуда  мало слушал , и  это  и помогло ему  взмыться    в  своих мечтаниях  на  самую вершину  мировой  власти , и  даже  утвердиться  там  на  престоле  .
И  не  слышал он  ничего  вопреки  таким  своим  мечтаниям , потому  как  никто не  слышал  об таких мечтаниях  кругом .
Но  не  заметил  Иехуда    всего того  из - за  своих  собственных  мечтаний  только  об  себе  самом ,  не  заметил и того  ,  что  и  сам  Малхия  на  самом  деле  единоутробный  брат  Шимона  ,предусмотрительно  называющий Шимона  просто  родственником из - за  скандальности своего появления на  свет .
Более скандального ,  чем  появление на  свет  самого Шимона .
Но  в Мицраиме  рождение  младенца  от  бога  не  отрицалась  её  эллинской  частью  населения  ,  а некоторые  из иврим  тоже не  удивлялись  этому  способу  рождения  некоторых .
И  меж своими  даже  знали  подобные  истории .
И  Малхия  так  и пришёл в этот мир  , с  большими надеждами  на  него  .  И  был отправлен  даже на Храмовую  гору  как  условие  дарения  больших средств  , на  которые  Храмовая  гора  в те  времена  была  падка  . Тем  более  не  гнушалась  подобными  дарами  . И  стал  он  на  Храмовой  горе  выполнять  такие  поручения  , которые  смог  бы  выполнить  только  человек  эллинской  культуры  .
Но  не  только  .  И  мессианизм  иврим  жил в  его сердце   одновременно  , удивительным  образом  .
Но  именно в  это время  эллинский мир  и  мир  иегудеев  стал давать трещину в мировоззрении  Малхии.
 И он   был  вынужден  примкнуть  к  боковым  комнатам  Храмовой  горы , где  велись  тайные  её  дела  , не  имея  записей  об  своих  отцах в  свитках с  толдот  –родословными .
И  это  было  в  его  мечтаниях  весьма  болезненной   темой  .
А  Иехуда  непредусмотрительно  и  очень  высокомерно не  догадывался  совсем  об  том  , и  думал  в  своей  голове  , глядя  на  великолепного  Малахию  в  его  белых  одеждах  , да  ещё  с  золотым  обручем  на  голове  , что  тот  Малхия   во всём  своём  великолепии  сможет  удалить  такое  пятно ,  как  отсутствие  его  именно  имени  и  имени  его  отца  в  свитках с родословными - толдот  из  молодой  и  перспективной  жизни  Иехуды  .
И  даже  вёл  себя  так ,  как  будто  бы  имел  записи  об  его непреложном  еврействе  в  свитках с толдот , хранящихся  на  Храмовой  горе  под присмотром  особых , приставленных  к  ним  людей , стоящих  как  херувимы  при  входе  в  еврейский  Ган - Эден  , с  мечом  , направленным  против  разбойничье  пытающихся  проникнуть в святое  неевреев  . Но  таки  те  стражи  были  не  так  непоколебимы  , как  те , кто  был  при  входе  в  настоящий  Ган - Эден  -местопребывание  цадиков , по  слухам , донёсшимся  до Иехуды  через  лукавые  уста , как  выяснится  вскоре  , Малхии ,  родственника  его .
К  тому  же  в  последнюю их встречу  , на  заведённый  в  очередной  раз  разговор  об  «потерянном    в  веках свитке  с  вписанными  в  нём  именами  отцов  Шимона  в  ответ  на  исполненные  гноем  слова Малхии  об  Храмовой  горе , как  будто  бы  слова  об нечистоте  на  Храмовой  горе , тот  час  же  включали  неясные  , но постоянные  слова  Иехуды  ,                так  вот  ,  в  последнюю их  встречу  тот  же  Малхия  не  промолчал по своему  обыкновению  , а  стал  уже  говорить  об том  , как он  , Малхия  « ценит  родственные  чувства  и  близких  ему  людей . »
И  эти   слова  ободрили  Иехуду  тогда .
Тем  более  сейчас  , когда  он уже  находился  в  боковой  комнате  Храмовой  горы  сугубо  по приглашению  того  Малхии .
Вспомнив  об том разговоре , бывшим на тот  момент  как  раз последним , Иехуда  стал незамедлительно мечтать  об своей  предстоящей  уже неминуемо  принадлежности   к  той  Храмовой  горе  в  сердце   Иерушалаима  , и  не  только  , но и  в  сердце  всей  страны  , и  уже  в  сердце - можно                с  уверенностью сказать - и  всего  мира .
И  всё  это он  делал  из - за того  долгого времени  , когда  он  большими  глотками пил  великие   надежды  из  уст  того  же  Малхии .
Хотя  к  тому  времени  уже  и отец  его  Шимон  перестал  думать  об  какой  - нибудь  власти  в  вышине  страны  на  Храмовой  горе  из - за того  , что узнал  совершенно  власть своих  денег  в  городе  Крийоте  , прозванном  к  тому  времени Крийотом  Вааловым  или  Ваалом  Иегудиным  ,                и  был  совершенно  доволен  той  властью  пред расступившимися  перед ним  начальствующими  в  городе  и  даже  вобравшими  того  Шимона в  себя  крепко .
И  Шимон  ,отец  Иехуды  ,  так  и  остался  в  толщах  веков  Иш  Крийотом  или  Мужем  Крийота  , иначе говоря , без  чьих либо слов  вопреки .
Но мать  Иехуды  не  довольствовалась  достигнутым  ею счастьем  вполне  и  успела  передать сыну  , как  говорится   в  таких  случаях  , с  молоком  матери ,  большие  амбиции  и оскорблённое  мелочными  придирками  общества  города  Крийота  самолюбие  : в  тех  придирках  и  стала  выражаться  так  достигаемая   ею  непомерная  зависть  к ней  самой ,  которой  она  и  добивалась  неустанно .
Но и   добившись  зависти , всё  же  страдала  из - за  того  , что  форма  выражения  той  зависти  не  принимала  того  облика ,  об  котором она  мечтала  с детства  :                наклоненных  перед ней  голов    завистников  с  искажёнными  от  злобы  лицами .
А  слова  об том  , что власть  на  Храмовой горе  можно  даже  купить  за  большую  груду  монет  за  пазухой  , были  ещё  до рождения  Иехуды .
И  знающие  люди передавали  с  глазу  на  глаз  весть об   том  , что римский  префект  или ,  иначе говоря , гегемон  по имени  Валерий  Грата  продавал  место первосвященника  пять раз и  пять раз  находились  желающие  купить его .
Говорили  об том  много  , посмеиваясь над  римлянами  , и  думая  об них  весьма  высокомерно.
И  смеялись  много  над  теми римлянами  , называемыми  ещё  лаврентами  , и  не  встречали  в  том  никаких  препятствий  со стороны  самой Храмовой  горы  , где  бессменно  в  глазах  всего  народа  первосвященником  упрямо считали  только  Ханаана .
Притом  каждый  из народа  думал  ввиду  первосвященника  Ханаана  об правящих  как  будто  бы  ими  римлянах  так            же  высокомерно  , как  и  большинство  иврим ,  независимо  от  того  , принадлежал ли он  к простому  народу  , или  к  религиозной  верхушке  , которую  можно  было  по праву  назвать  аристократией по  эллински .
И  каждый  из  народа  ли ,  или  из  аристократии    не  считал  Рим  выдающимся  городом   совсем   , хотя  и  находясь  строго  между  своими   только .
Но  сам  Малхия  , прямо скажем  об том  - человек  первосвященника  , посылаемый  Ханааном  тайком  в  тот  презираемый  как  будто всеми  Рим как   бы  своими  ушами  и  своими  же глазами  , и  даже  своими  ловкими  руками  , по  невозможности  самому  быть там  , где  было необходимо  его  присутствие  , хотя  бы  даже  и незримое , тайно  был  восхищён  великолепием  великого  города  , не  оставляя  впрочем  , высокомерного  отношения  к  римлянам  в  присутствии  первосвященника  Ханаана  очень предусмотрительно .
Но весь  дух  этого города  , стремящийся  хотя  и  не  к  совсем  утончённым  развлечениям восточных  царей  -маликов   , покорил  его  к тому  времени  вполне  уже развращённое  сердце  .
И   хотя  даже  развлечения  эллинских  философов  на  их  собраниях  с  утончёнными     и  вполне  проникающими  вглубь  вещей , происходящих  на  земле , разговорами  между  собой  , с бокалами  тонкого  вина  и   умелыми  ласками   мальчиков  от  зрелых  мужчин  после  занятий  в  гимнасических залах  как  будто  бы  презирались самими    римлянами  , но  всё  же  происходили  в  Риме  собрания                тех  , кто  был  привлечён  полётами  мысли  порабощённых  ими  к тому  времени  эллинов .
И  Малхия  , стремящийся  получить  вход в закрытые  для него  дома  римских патрициев  хотя  бы  через  эллинских рабов  ,  учителей  и  врачей  , посещал  собрания  любомудров  , имеющих  успех у патрициев .
Таки  Рим  стал  уже  современным  Иехуде  Бавелем  или  воротами  в  небеса , если  прочесть в  этом названии  аккадское  слово  « бавель  «  , означающее  именно  ворота  в небеса  или  в  вечное  блаженство , ибо так  понимали  в  Риме  слова  « ворота  в небеса « .
Хотя  некоторые  пытались представить слово  « бавель «           как  « смешение  « , намекая  на  обстоятельство , произошедшее  в  прошлые  времена  , когда  стремление              к небесам  закончилось смешением  языков  в  противность  единому  первоначальному  человеческому  языку.
Ценивший  же  полёты  « эллинской  « мысли  , невозможные  из - за  их  небывалой  смелости  в  его  родной  стране  Иегудее , Малхия  припал  отчаянно  ушами  своего  сердца ,  хотя  и  весьма  избирательно  , к  любомудрию  эллинов  .
И  таки создал  уже  из  тех слов  мир  своих  собственных  причудливых  мечтаний  об  том , какую  жизнь он  хотел  вести  , и    за  право  вести такую  жизнь он готов  был платить  тем , что  соглашался  на  всякие  мерзости , лишь бы   иметь  такую  жизнь   в  полном  объёме  и без всяких препятствий .   
« Всё  имеет  свою цену » , - усвоил он  единственно  из  всей  мудрости мира  , представленной  в  Риме .
То есть  составил  собственный  идеальный  мир удовлетворения  его вожделений  .
Об  чём Малхия  туманно  и  запутанно рассказывал  Иехуде .  И  даже  однажды  смело  ввёл   Иехуду  в  мир  своих  необычных  весьма  для  иврим  мечтаний .
Но не  полётами  мыслей  эллинских  философов  , зрелых  мужей  , выходящих  из  гимнасического  зала  к  столу  собраний  , прозываемых  симпосиями  ,  с  красивыми  мыслями   о  сущности    мира  , в  котором  пребывали  люди,  отдельно  от  всего  человечества ,  - избранные  богами  , и  из - за  того  имеющие  право  проводить время  с  красивыми  мальчиками , захмелевшие  от    близости  с  избранниками   , подобно  как  и  употреблением  хороших  вин – « ин  вино              веритас  « - добавлено  уже  римлянами  , открывающими  избранникам  богов  таким  образом  окно  в  мир  идей ,  главенствующими  над  миром  низкого   материализма    земли , Малхия    и   привлёк  Иехуду  , которые , впрочем  ,              в  свою очередь  , не  интересовали никак  юношу  , а  только  составляющей  познанной  им  философии -  кардинально  чуждой   мировоззрению  иврим чувственной  любовью , имеющей  целью  доставлять  утончённое  удовольствие  искушённым  в  этой  любви  зрелым  мужчинам  , находящимся  в  процессе  размышлений , мужчинам ,  раскрывающим   тайны  мира  , для  управления  этим  миром  несомненно , и  находящимся  в  этот  момент  чувственного  наслаждения  уже  на  вершине  мира  явно .
И  помещающим  на то  место  и  мальчика , находящегося                у  зрелого  мужа   на  груди , стремящегося  изо всех своих  юных сил  на  вершину  мира  тоже .
Малхия  капал  в  уши  Иехуды  сладкий  яд  желаний  , и  в  это  же  самое  время  делал  из  Иехуды  своего  человека  для  замены  его самого  на  бурном  и  чрезвычайно  опасном    политическом  поле  Храмовой  горы .
Привязав  к  себе  Иехуду  сладостью  порока  , чтобы  своевольный  Иехуда  не  покинул своего  « патрона » , и  , кроме того  , став  через вхождение  Малхии  и  Иехуды  друг в друга  одним  целым  , Малхия  имел  уже  внутри  в себе  такую гарантию  верности  Иехуды  , которую  он  ,  повидавший  много  на  своём  веку ,  считал  необходимой .
Такую  цель  определил  для  себя  Малхия -  иметь  себе  Иехуду  в  двойниках  его  , для  того  предусмотрительно   сделав  Иехуду  частью себя  дерзким  в   обществе  образом  , опасаясь  при  том  только  того  , что  первосвященник  Ханаан  , не  отдавший  своего первосвященства  из - за  усилий  римлян  , отстранивших  его  от первосвященства ,  как  они  думали  по  временам  , насовсем  , сумеет  узнать  об его пристрастии  к  эллинским  удовольствиям  , но  всё  же надеялся  , как  весьма  отчаянный  человек  , что он  сможет  суметь  утаить  свои  многочисленные  грязные  тайны  от первосвященника  Ханаана  , давшего  ему  силу  делать              всё  , что он  хочет  , или  почти  всё ,  в этой  строгой  весьма  стране  - Иегудее .
« Он  смог  это  , и  сможет  уже  дальше  делать  это  « , - думал Малхия  , как  вполне  отчаянный  человек  , тяготившийся  часто  и  своим  народом  , и  уже  и  своим  именем  , когда  был  в  объятиях  Рима .
 И  вносил  в  свои  отношения  с  Иехудой  не  только  эллинские  чувственные  отношения ,  располагающие  к пребыванию  в  небесных  сферах , в  которых  ,   по незнанию того , как  и  зачем они устроены  , искали  и  эллины  , и  он  сам  искал только  силы  для  пребывания  на   вершине  мировой  власти , но   вносил                в  свои  отношения  с  Иехудой    и  своё  желание  стать  по -римски  патроном  , имея  себе  клиентом  пока  только  Иехуду . И  эллинские  боги  , прощающие  своим  порождениям ,  которым  , как  знал  Малхия  , был и он              сам , всё  же  не  удовлетворяли  тягу  Малхии  к  вершинам  власти , как  он  думал . Но кто  знает мысли  богов  ?                Только  не  Малхия , знал он точно  об себе  .
Таки он всегда  выбирал  ко всему  прочему  со всего , открывшегося  ему  мира  , то ,  что ему  подходило  , как  тому , кто воспринимал  себя  как гражданин мира .
Потому  как  мечтательность  , присущая  жителям  Крийота  , была  вполне  присуща  Малхие .
Но и  практичность  , также  присущая  живущим  всегда  в   Крийоте  , не  покидала  того  Малахию  никогда  и никак .
Как  будто  бы и  он  был рождён в том  Крийоте  , но не  знал об том . Во всяком  случае  , Крийот вбирал в  себя  мечтателей  со всех сторон , как  будто бы  от ангела  четырёх ветров  , о  котором  в  Крийоте  таинственно  поговаривали  .
Но  был  Малахия  мечтателем  ,не  забывающим  вертеть свою голову  во все  стороны  , и  не  жить только своими  мечтами . Вот  потому  он  и  заметил  давно  , что  сколько  бы  монет  не  давали  в  пазуху  тем  римлянам  мечтающие  стать  первосвященниками  и  уже  иметь  Храмовую  гору  в   своём  собственном  кармане  , первосвященником  , державшим  Храмовую гору  за  своей  пазухой  , был и  оставался  Ханаан  уже  с  незапамятных  времён .
И  даже  римляне  , с  их непомерным  самомнением  , не  правили  на  Храмовой  горе  никогда  и никак  , несмотря  на  всё  своё  могущество . Да  и не  хотели .
Их интересовали  только отношения  со своими  богами  , и  они  ожидали  , что  их  боги  поставят  всех остальных  богов  на  их место – место  внизу  богов  Рима   .
Поскольку  это и было  дело  богов  . А  не  людей  . 
Несмотря  на то  , что гегемон , или иначе  говоря  префект  , поставленный  от  римлян  уверенно  , держал  у  себя  под  замком  ризы  еврейского первосвященника  , выдавая  их самолично  на  иудейские праздники  только  тому  , кого  гегемон  хотел видеть  первосвященником  на  Храмовой  горе .
А  хотел тот гегемон  видеть  Йосефа  Кайафаса  , а  не  Ханаана .
Но  Ханаан  таки не  уходил  с  той  Храмовой  горы  никак  .
И  только  поэтому  Малхия  , как  циничный  и  хладнокровный  политик  , по своему  основному  занятию  ,              а не  простой  функционер  с  Храмовой  горы  , просчитывал  свои  будущие  шаги  , желая  оставаться  быть  человеком  Ханаана  , несмотря  на  опасности  от  своего  хозяина  -опытного политика   на  Храмовой  горе  , желая   от  всего  своего  , Малхии  , жаждущего  великой  власти  сердца .
Надо  сказать и то  , что множество людей  с  неопределёнными  на  первый  взгляд обязанностями окружали  того , оставшегося  первосвященником  , Ханаана  .
И  Малхия  знал точно  то , что только от  благосклонного  взгляда  этого  Ханаана  все  эти  непонятные  люди  смогли  находиться  на  Храмовой  горе   возле  старого  первосвященника  , а  не  от  записей  в  свитках с родословием еврейского народа  - толдот .
А  вот  Иехуда  даже не  догадывался  об  том                обстоятельстве  , поражённый  рассказами  Малхии  об  продажности  всех и  вся  на  Храмовой горе .
А тот  Малхия  , рассказывая  об том , оказывается  лишь  рассказывал  Иехуде  свои  сны  , приходящие  к нему    во время    застолий  с  обильными возлияниями .
И  тот  Иехуда  так  и не  понял  до конца  своей  короткой  жизни  , что Малхия  рассказывал ему  , шепча  ему на  ухо  собственные  свои  мечтания ,  а не  то , что происходило на  самом  деле , чтобы  хотя  бы  на  время  поменять  в  своём  уме  хотя  бы  так  раздражавшую его  действительность , обременяющую его множеством  запретов , которые  мешали  ему  в  его мечтах совсем .
Потому  ещё  , что  сам  Иехуда  ,  думающий  усиленно  только  об  себе  и  своём  собственном  месте  в  мире  , притом  возвышенно  , тем не  менее  не  догадывался  об  мире  снов  Малхии  , где тот  Малхия  хотя  бы  на   короткое время  жил в  своих мечтах невозбранно  , и  потому   в конце концов  потерпел  жестокую  действительность  , преследующую  его  буквально  по пятам .
А  Малхия  , тот  знал , как  вполне  реально  действующий  политик  , о своей  склонности  к  погружению в  мир снов  во время  своего  несогласия  с  действительностью , которая  удаляла  его от  мира  удовольствий  жестоко .
И  , возвращаясь  на  землю с  высот  своих  мечтаний  , покрывался  потом  в  великом  страхе  от знания  того  ,                что в  жестокой  действительности  , окружавшей  его  , думающие  устроиться  возле  римлян  или  его противников  помимо  желания  Ханаана  исчезали  бесследно , исчезали также  и  вздумавшие  бросить  тень на  Храмовую  гору  своей  пьяной  болтовнёй .
И об тех пропавших  людях  даже  малого   шёпота  не  было  .
Но и  в  отсутствии  того  шёпота  всё  же  страх  вселился  в того  Малхию   прочно  , как  бы он  не  храбрился  перед  Иехудой . Ибо  он  и  сам  знал  об том , что  загадочным  образом  первосвященник  Ханаан  узнавал  тайны  своих людей  , и  сам  наказывал их .
Без  всякого  зверства напоказ  , но  жестоко  , как  те  пропадали  бесследно .
И  уже  от своей  отчаянной  жизни  Малхия  пил  много  эллинского вина  наедине  с  собой  и  болтал непозволительно  откровенно  , путая  сны  и  действительность  своей  жизни  при  Иехуде  , делая  то  до своего  приезда  в  Иерушалаим ,  чтобы  таким  образом  перейти  в  Крийоте окончательно  из приятностей  римского мира  уже  в  жестокий  мир  Храмовой  горы  , впрочем  ,  не  более  жестокий  , чем  римский  , понимал  он  ,  для  того , чтобы попасть  ему  тотчас  после  того  под  крыло первосвященника  Ханаана , под  которым  тот  собирал  нужных  ему  людей  , и  защищал их крепко .Так  Малхия  переходил  в  Иерушалаим  как  будто  бы  даже  чудесным  образом  оставляя  свои  пронзившие  его мечты  об  Риме  в  гостеприимном  для  него  лично  доме  Шимеона  иш Крийота .
И  сразу  после  Крийота  Малхия  , как  и  все  люди  Ханаана , кроме  уже откровенных и  совсем  бесшабашных  авантюристов  , прижимался  к  Ханаану ,  и  после  делал  всё  то  , что тот  велел  ему  делать  , потому  как  боялся  чрезвычайно  того  всесильного  Ханаана .
И  потому  то  липкий  холодный  пот  потёк  по  спине  Малхии   тогда   , когда  он  вошёл  в  присутствие Ханаана  , в то  именно  время  , когда  Иехуда  мечтал  себе неподалёку,   в грубо  отделанной  комнате  Храмовой  горы .
А  Ханаан  , не глядя  на  Малхию совсем  , выказал  ему  своё  недовольство  частыми  попойками  его .
Что выглядело  для  Малхии  совсем  удивительным  .                Потому  что  пил  Малахия  , находясь в Иегудее  , исключительно  во внутренних  потаённых комнатах  дома  Шимона  в  Крийоте  , позволяя  себе  оставлять  римский  мир со всякою приятностью  для  себя  только  в мыслях ,  чтобы  потом  замереть в своих  желаниях  на время .
«А  попойками  в  Риме  Ханаан  не  мог  быть недовольным  никак » - думал  лихорадочно  Малхия  ,- « как  те  совершались  даже  по необходимости . »
Холодные  струйки  текли  по спине  Малхии  от слов  мстительного  и  коварного  Ханаана  , не  оставляющего  свои  слова  только словами  , чтобы  покатать  их в  своём  старческом  рту , а  предваряли  его внезапные  и  решительные  действия .
Ещё  и потому  он  сильно  испугался  Ханаана  , что в тех  потаённых комнатах   в  доме  Шимона  иш Крийота  происходили  и  тайные  его разговоры  с  Иехудой , и  уже                « получение   тайных  удовольствий , получаемых   от эллинских  божеств , дающихся , как  он узнал  об том , прямо  с тех небес  , где  они  и  находятся », как  он  всегда  говорил  Иехуде  , несмотря  на своё  постоянное  неверие  в  существование  богов  вообще .
А  прямо сейчас  , находясь  в  присутствии  первосвященника  Ханаана , Малхия  допустил таки мысль  о  возможности  существования  Адоная  Иисраэля  , и  от  той  мысли  оставил  мгновенно  свой  атеизм  , и  покрылся  гусиной  кожей  от  ужаса  .Тем  временем  бледность  Малхии  и  застывший  ужас  в его глазах  привлекли  к  себе  рассеянное  вначале  внимание  первосвященника .
И  Ханаан  пристально  вгляделся  прямо  в  глаза Малхие  .
Обречённо  Малхия  стал рассказывать  ему  об своих попойках  в  доме  своего родственника  Шимона  ,  любящего  давать  в  лоно  Адоная  иврим  немеряно  золотых и  серебряных монет ,  которые  Малхия  не  оставляет   за своей  пазухой , а  приносит к ногам  Ханаана  верно . »
Вдогонку  , заметив  на  себе  немигающий  взгляд  первосвященника  Ханаана , Малхия  поспешил  поведать                и  об  некоторых  своих  необдуманных  словах                « в  уши  одного  только  сына  Шимона  , Иехуды  , который  получил  от Малхии  большие  надежды  и  уже  ждёт  его  терпеливо  в  особой  боковой  комнате  Храмовой  горы . »
Так  впервые  Ханаан  услышал имя  Иехуды  из Крийота  ,              и  отложил  это имя  в  своей  могучей  памяти  как  яйцо ,  могущее  вылупить  из  себя  человека  Ханаана  уже нового  поколения . А  сейчас  , выслушав  Малхию  и  в  очередной  раз убедившись в низменности  человеческой  натуры  , первосвященник  холодно спросил  помертвевшего  от  страха  Малхию : - « что  же  ты  теперь  , с  этим  своим  лицом ,  намерен  делать на  Храмовой  горе ? » - и  нетерпеливо  указал  ему  на  дверь  рукой .
Малхия  в один  миг оказался  вне  Ханаана .
Но  , оказавшись вне  мистического влияния  Ханаана ,  по  своему  обыкновению  Малхия  дерзко  подумал сам  в себе  об том  , что « не всё  ещё  потеряно . » Он  был абсолютно уверен  в  своём  божественном происхождении  .
А  поскольку  был атеистом  , то  был  уверен  , что  давший  матери его семя  был человеком  , но человеком  могущественным  , и  потому  подобен  может  быть  богам ,  в  существовании  которых  Малахия то сомневался  ,  то  уверялся   в  том , что они  есть  .Так  что  атеизм  Малхии  был весьма  условным  , как  и атеизм  мудреца  эллинов ,  которого пифии  на  пупе  земли , по  мнению эллинов  об том ,  назвали  самым  мудрым из  эллинов  , а  люди  назвали  атеистом  , и  казнили его потому .
Так  что  атеизм  Малхии был весьма расплывчатым  .
И    то могущество  обеспечившего ему  его рождение  давало  Малхие  надежду  на  его незримую поддержку  .
И  в   заступничество  своих  предков  он верил .
И    таким  образом  нахождение  вне  Ханаана  вернуло  ему  его всегдашний  цинизм  при  взгляде  на  события   проходящей  пред его глазами  жизни .
И тогда  он   стал  думать  об  Иехуде  ,  об  котором , подумал он   хладнокровно  , » кстати сказал  Ханаану  «  .
И  даже  , продолжив  думать  об  своих делах  с  Иехудой  , решил в  своём  уме  проницательно , что  его  благосклонное  выслушивание  слов  Иехуды  иш  Крийота  об  том , что                тому  « не  хватает очень того  , чтобы  имя  его отца  Шимона  и  уже  его  собственное  имя  были  вписаны  в  свитки  с  толдот  , хранящихся  на  Храмовой  горе  , » очень  таки опасно  для  Малхии  в его нынешнем  положении  .                И    нужно  ему  изловчиться  и  сказать  тому  Иехуде  своё  решительное  « нет « ».
Вот  с такими  мыслями  Малхия  толкнул  тяжёлую  дверь  , поворачивающуюся  быстро  и  бесшумно  , в  грубо отделанную  комнату  боковых  храмовых  построек  ,                в  которой  он встречал своих  людей  незаметным  для  постороннего  взгляда  образом  .
Увидев  расплывшееся  в  улыбке  лицо  Иехуды  Малхия  подумал сам  в себе  такие  мысли  :
« Если  бы  не  слышал  своими  собственными  ушами                об том  , как  этот  самый  Иехуда  вкладывал  в  мою  голову  дерзкие  мысли  об  том , чтобы  я  взял  бы   монеты  его  отца  себе  за  пазуху  так , чтобы  пазуху  распирало бы  от  тех    монет , и  за то  помог  бы  вписать  имя  его отца  Шимона  и  своё  собственное  имя  « Иехуда , сын  Шимона  иш Крийота »  в  свитки  с толдот  , хранящиеся  на  Храмовой горе  тщательно  , и  чтобы  я  предварительно  соскоблил  бы  из того  свитка  другие  имена  , тайно , без всякого  ведения  чьего - либо  об том , то не  поверил  бы  никогда  и никак  , что он способен  на такое  ,с  таким  - то  лицом . »
Забыв  начисто  об том  , что такие  дерзкие  мысли  пришли  в  голову  Иехуде  из  его собственной  , Малхии , головы  ,               из его снов  , которые  он  пересказывал  юноше , пившему  из  его уст  большие  надежды  .
И  тогда  пришёл в движение  тот  механизм  случайных  совпадений  , который  так  поражает  неслучайностью  происходящего .
И  Малхия  подумал  в  этот  момент  , стоя  напротив   Иехуды  и  глядя  прямо в  его  глаза  с  успокоившимися  наконец  веками  над его  красивыми  глазами  , что  имеет  перед собой  хитрого , изворотливого  , способного  на всяческую подлость  человека  , с  лицом  , скрывающим  всё  то  очень искусно .
Потому  что лицо  Иехуды  просто  поражало  располагающей  к  себе  красотой  даже  такого искушённого  человека  , как  Малхия  , а  едва  заметное  подрагивание  его век  отталкивало  только немногих  и  чистых людей  .
« Вот кто  смог бы  заменить  меня  « -  думал  сам  в себе  Малхия  , глядя  ласково  прямо в глаза  Иехуды  , -                в тех местах  , где  я  должен  буду  быть  .
Именно  с таким  лицом  , какого нет  уже  у   меня .
Но  таки того  Иехуду  нельзя  пускать к  Ханаану  , чтобы  тот  не  выкинул  бы  меня  окончательно . »
На  пике  своих страхов  быть выкинутым  с  Храмовой  головы  самым  неприятным  для  него образом  Малхия  становился  чрезвычайно  деятельным  и  сообразительным .
И  понял вмиг  , очутившись вне присутствия  Ханаана  , что его собственное помятое  лицо могло натолкнуть первосвященника  на  мысль  об  его попойках , а не  проницательность  его .
Но  тем  не  менее    он решил  , что  « всё  равно  Малхие  необходимо  быть  весьма  осмотрительным ,  являясь к  Ханаану .  И  только его собственная  беспечность  и  , прямо скажем  , дерзость  , позволила  ему  не  подготовиться  к  встрече  с  Ханааном  должным  образом  . »
И  теперь  , когда  сакральный  страх  перед  коварством  Ханаана  схлынул  с  него , Малхия  вдруг подумал  об том , что Иехуда  ни разу  и  никому  не обмолвился  об  словах  Малхии . Ни  об  его словах  , ни  об его  делах  .
« И разве такая  черта  Иехуды  не  заслуживает  разумной  награды  « , - лукаво  засмеялся  внутри себя  Малхия  , не нарушая  суетливо  затянувшегося  между  ними  молчания  .
« Вот  кто сможет  с  невозмутимым  лицом  честного  и  искреннего  человека  говорить  правильные  вещи  пред лицом   общества иврим , без всякой  запинки  , спрятав  тщательно  свой  звериный  оскал , если только ему  это  будет выгодно » , - продолжал  Малхия  свои  высокомерные  думы , глядя  при  том  на  Иехуду  немеркнувшим  взглядом  .
Усмехнувшись  внутренне  , Малхия  наконец  проговорил  приветствие  :
« Желаю  радоваться  , Иехуда  « ,  - и  поцеловал  его , по - родственному   потрепав  по  щеке .                И  осторожно продолжил  , всё  ещё  улыбаясь  :
« Не  для  того  позвал  тебя , чтобы  сообщить  что-либо утешительное . »
Малхия  хотел  раз и навсегда  прекратить  разговоры  об  свитках с  толдот , чтобы  втиснуть там  имена  Шимона  и Иехуды  взамен искусно выскобленных ,
« Могущие  сдуть  его  с  Храмовой  горы  как  пушинку  « , подумал  он , - « и  Ханаан  не  вступится  никак  , как  не  любит  свары  с  теми  , кто находился  на  Храмовой горе                по  праву  , и  не  хотел  того , чтобы  кто - нибудь  усомнился  бы  в том . »
Потому  то и  сам  Малхия  уже  к этому  времени  позабыл   об мечтах  для  своего собственного  имени  , чтобы  втиснуть  его как - нибудь  в  суматохе  в  свитки с толдот , хранящиеся  на  Храмовой  горе , и  оставил те  мечты  только в  своих снах невозбранно .
А  Иехуда  сразу не понял  те  слова  от ласкового  и  улыбающегося  лица  Малхии .
Как  не  понял ещё  , что на  Храмовой  горе  Малхия  - хитрый  политик  , а  не  опьяневший  его родственник  , каковым  тот  был  только  в  Крийоте  пред лицом  Иехуды  .
Не  понял  этого  внимательный  только  к  жизни , касающейся  его  сугубо  , Иехуда , исключительно  из - за  своей  молодости   и  недостатка  опыта  в  политике , куда  он так  усиленно стремился .
И  потому то  , вдруг оробев  , Иехуда  стал торопливо  передавать последние  для  Малхии  новости  из  родного  его города  Крийота .
Неожиданно  оборвав  разговорившегося  некстати  Иехуду , Малхия  спросил  его , глядя  прямо в  его глаза  , веки  которых находились  в  неведомом  для  них покое  от окрыляющих  его надежд :
- « Поможешь  мне  , пока твоё  дело не разрешится  тем  или  иным  способом  . »
Вот  тут  только  Иехуда  смог  сложить  мгновенно  два  и             два  , вздрогнул  , и  улыбка  медленно  сошла  с  его  лица , как  будто  бы  кто - то стёр  её  неумелой  рукой .
И  тогда  Иехуда  спросил Малхию почти  грубо :
- « Что  значит  то  , что  ты  сказал  :
» Твоё  дело  разрешится  тем  или  иным  способом ? »
На  такое непочтительное  к  нему  отношение  от  Иехуды  Малхия  мгновенно  отрезал :
» Иди  отсюда  и подумай  . » , и  сделал  нетерпеливый  жест  рукой  , указывающей  на  дверь .
Таким  же  точно  жестом  Ханаан  не  однажды  отсылал  весьма  настойчивого по  временам  его самого , Малхию .
Правда  и то  , что многолетний  и  успешный  опыт  Ханаана  помогал  тому  контролировать  грубую  требовательность  его  людей .
Но напрасно  Малхия  думал  об  себе  больше  , чем  ему  следовало  , подражая  Ханаану .
И  как  и  Ханаан  , Малхия  стал  думать об  себе  как  об постороннем  человеке :
- « Малхия  никогда  не  будет  Ханааном  , и  никогда  не  будет  римским  патрицием  , и  даже  не будет  больше  вестником  Адоная  Иисраэля  , если  Он всё  таки есть  ,  на  что  имел  все  права  в   своём  имени . »
Он  понял  это  в  один горький  миг  и  продолжил размышлять  .
« Ему  бы  остаться  у  ног  Ханаана  на  Храмовой  горе , » -подумал он практично  , -  «но  без Иехуды  ему  нечего  и  думать  об том . »
Он  думал свои  мысли  как  будто  бы  спокойно  .
Но , несмотря  на всю присущую  ему  практичность  , сердце  Малхии надрывалось  от  его  собственного  внутреннего  крика  к  Иехуде  , который  в  свою очередь  унёс  свой  собственный  крик  внутри его  на  незаметную  боковую  немощёную  улочку .
Что кричали  друг  другу  Иехуда  и Малхия  в  своих       сердцах  , неприятно поражённые  поведением  друг  друга ,  не  знаю .
Но  и прожжённый  пройдоха  Малахия , и  Иехуда  , грубо остановленный  им  в  своих  мечтах  , за  которые  , он  был  уверен  в  том  , Малхие  уже  было  заплачено  полновесной  монетой  его отцом  Шимоном  , мужем Крийота  ,                ( который  , как он  знал  точно  , когда  платил  , то  был уверен  в  том  , что  уже  имел  то ,  за  что  заплатил ,  и  добивался  того непременно  , как  истинный  торговец  , не  имеющий  никакого  урона  в  своих  делах . )
Да ,  и  Малхия  , и  Иехуда  , оба  считали  себя  вправе  получать то , что  хотели  , зная  точно  об том , что  такое  право  даётся   и берётся  людьми  особого  толка  .
И  оба  были  поражены  непризнанием  друг  за  другом  такого права .
Об  чём  они ранее говорили  уже  много  и  согласились  признать  друг  за  другом  право  быть  людьми  власти  , не  подчиняющимся общим  правилам .
Но  теперь ,  на  Храмовой  горе  Малхия  не  захотел  быть героем  для  Иехуды  ,потому  что  для  Малхии  то  стало  весьма  опасным .
А  Иехуда  ещё  не  понял  , что  он  не  в  своём  родном  Крийоте  находится .
И   потому  то  и  Малахия , и Иехуда  яростно  набросились  друг на  друга  даже  на расстоянии  , как  одно единое  тело  в  уже  неземном  пространстве  .
И всё  же   , как  одно  единое  целое  , они  нуждались  друг  в друге  совсем  уже отчаянно .
  И    в конце концов  оба  признали  это  ,  будучи  даже                в  разных  ,  дальних  друг от  друга местах .
И  каждый  из них  в  своём  сугубом  месте  , на  расстоянии  , одновременно  согласились  в  своём  уме  с  тем  , что Малхия  будет старшим  , а  Иехуда  - младшим  , но  при  том  Малхия  не  должен  будет напоминать  об том  высокомерно.
А  по  возможности  даже  будет  учитывать  интересы  не  только  его   одного ,  но  и  другого  .
Да , они  докричались  друг  до  друга  на  том расстоянии  , на котором  они  на  то  время  были  , и  уже  замолчали  внутри себя  совсем  .
Достижение  такого  молчаливого  внутреннего  согласия  по  праву  нужно  приписать  Ханаану  , внутренним  , почти  звериным  чутьём  подбиравшим  себе  людей  .
Да  и  сам  Ханаан  считал  себя  человеком  особенным  , не  подвластным  тем  законам , за строгим  соблюдением  которых  следил  уже  более  двадцати  лет .
Все  эти  годы  Ханаан  , будучи человеком  несомненно  умным  , не  плыл  всё  время  по течению  , ища  удобного  случая .
Хотя , конечно , он пользовался  всеми  случаями  , прямо попадающими  в  его жизнь , потому  что  зорко  смотрел                по  всем  сторонам  , предполагая  до точности  то , чему  предстоит  произойти .
Из - за  своей  склонности  к  размышлениям  Ханаан  много  думал  об  власти , которую  он  властно заставлял  плыть в  свою  жизнь  , а  не  ждал  её  усиленно .
И  потому  мгновенно  оказывался  там , где  власть  выпадала  внезапно  из  рук  жаждавших её  , и  даже  получавших ту власть  , но  из - за  незаметных  стараний  Ханаана  , получавших  ту  власть  всего на  время .
И  думал  Ханааан  в  своих раздумьях  об  власти об том  ,           что нужно  знать  и  учитывать интересы  и  простого  народа , и  элиты .
И  он  узнавал  об тех  интересах    через  специально  подобранных  им  людей  ,    и  учитывал  , и  уже  давал  нужные мечты  толпе  ,  чтобы  обуздать непокорную  знать  ,  и  добиться  в  конце концов  своего .
И  уже  по  долгом  размышлении   , будучи  человеком  власти  , Ханаан  вывел свою собственную  формулу  власти  , следуя  которой  он не  расстался  с  властью  даже  сейчас ,  будучи видимым  образом  смещён  с  поста  первосвященника ,  притом  неоднократно  , римлянами  , воображавшими    первосвященников  иврим кем - то  настолько ниже  себя  , что не думали  об  них  никогда .
Таки  и  сам  Ханаан  считал  самих римлян  ниже  иврим  , но  обращал внимание  на  то , как они  сумели  взять в  свои  руки  великую  власть над миром , ту  власть , которая  со слов  знающих  древние  книги  людей  , принадлежала  искони  только народу  иврим  .
Потому  что  Ханаан  не  был высокомерен  в  своих  мыслях  об  людях  власти , глядя  на них  и  добавляя  в своём  уме  постепенно   ещё  что - то  к  своей  формуле  власти , чтобы  добиться  власти себе  и  своим  сыновьям  над всем  видимым  миром на  земле .
И  думал  об том  , что  « Сам  Адонай  Иисраэля  , если  бы  Он и  существовал  на  самом  деле  , не  исполнял  бы  тех законов  , которые  , по  словам  начальника  над  народом  иврим  Моше  рабейну  , дал  Иисраэлю  сугубо .
Законы  даны  для  всех  остальных  ,  а  не для  законодателей  , не  для  ставших  особыми  совсем  не  вдруг  людей  , стоящих  в  вышине  земли  .
Потому  что они  сумели  встать  там  , и даже  удержаться  , не отдавая  своё  место  никому, никогда  и никак. Иметь власть - вот  закон  для  них .  И  не отдавать  ту  власть   никому , никогда  и никак . Вот  истинная  формула   власти .
Таки тот  Моше  был  мудрым  человеком  . Он взял власть  и  не  отдавал  её , используя  все  ухищрения .
Несомненно  и  то , что Моше  научен  был  быть  человеком  власти  в  Мицраиме  у  властителей  - параоим  , называвших  себя  сыновьями  богов .
Но  был недостаточно смелым  , чтобы  сделать  то  же  самое  , » - усмехаясь  , думал  Ханаан  по  временам .
Но  сомнения   в  существовании  Адоная  Иисраэля  Ханаан  старательно  убирал  из своей  головы  :
» Зачем  уже  иметь  такие  бесполезные  мысли ? » - думал он     об том .
И  , внимательно  следя  за  той  формулой  власти  , которую  вывели  римляне  , притом  долгое  время  , Ханаан  разглядел  то , что и римляне  , правившие  всем известным  на  то время  миром  , правили  древним  способов  , взятым от властителей  Мицраима .
Они  , как  увидел  Ханаан  , тоже  объявили  правителя  Рима  сыном  божьим  , и на  своих  мечах  разносили  весть  об том  по всему  миру  , и  затем ,  чтобы  не  забыли того вскоре  , записали  слова  об том  на  своих монетах  , которые  полюбили  читать  все  , получавшие  их .
И  принимали  люди  по всем  углам  земли  те  монеты  ,                а  с  ними  и  весть  о  божественности  римских  правителей  ,   и  сделалась  та весть  знакомой  всем  , любившим  римские  монеты . 
И  уже  Рим  потребовал  от всех народов  , ставших  под  знамёна  Рима  , одного :
чтобы  римские  мечи  не  явились  к ним  , народы  должны  были  поставить  в  своих  храмах  , наполненных  всяким  добром  и  истуканами  местных  божков  , принимающих почести  до  сих пор  единолично  , леденящие  истуканы  сына римского  бога  , и без  всяких прекословий  наполнить  те  храмы  богатством  от местных  « денежных мешков « . 
А  как  не  было  во всех  краях  никого  , кто  бы  защищал  местных  божков  , и  в  особенности  защищал те  « денежные  мешки « , по видимому  целиком  из - за  зависти  к  тем                « денежным  мешкам « , то всё  и  свершалось .
А  римляне  , не останавливаясь  , требовали  , грозя мечами ,  чтобы  все народы  стояли  на  коленях  пред теми  римскими  истуканами  сына  божьего  , и  прятали  бы  свои   лица                у  себя  в  коленях  , чтобы  римскими  мечами  не  лишили  бы  их  глаз .  И  уже  все  народы  кланялись  неутомимо .
Единственно иврим  противились тому .
 Потому  ещё  , что сами  умели  справляться  со своими                « денежными  мешками  « ,  не  прибегая  к  иноземной  помощи .
Тем  вызывая  раздражение  не только римлян  , но  и  всех  окружающих народов , которые  в  раздражении  на  тех  ,  кто  хотел  стоять   в  особицу    от  других  народов , доводили  себя  до исступления  , опять таки  из - за  их  неутомимой  и неумолимой  зависти . »
Народ же  иврим      крепчали  не  без того  , что сам  Ханаан  возглавлял  их   независимость  от римлян  , имея  весь народ  на  своей  стороне .
И  потому  то  Рим  просто  был  вынужден  обратить  на  Ханаана  своё  внимание , оставив  на время  своё  высокомерие  , и  пытался  сбросить  его с  высот  еврейской  политики  , как только  мог .
Но  так  и  не  сумели  сделать  это  - убрать  Ханаана  окончательно  , из - за  высокомерия  поставленных  от  Рима  префектов  за немалые  с  их стороны  монеты  , которые  дали  укорениться  в них  духу  превосходства  над  всеми  людьми  земли  , и  которые  потому  не  могли  забивать свои головы  каким - то  местным  жрецом  по имени  Ханаан , которое  имя  они и  выговаривать не  хотели  и называли  его в разговорах  « недалёкий  еврей  , взобравшийся  в неразберихе  и  недосмотру  наверх « , и  поручали  наблюдение  за ним  еврейским  же  своим  ставленникам ,  ожидая  от них верности  щедрым  по отношению  к ним  римским  богам  ,  то есть оплачивая  их верность  . Хотя  и  внутренне  брезгливо , считая  варваров  , какими  они считали  евреев  , падкими  только  на  их монеты  из - за  отсутствия  в них   человеческого  достоинства  вообще  .
Но  напрасно  они  ждали  верности  от «  бессловесных тварей  « , каковыми  они  их и  считали. 
Потому  как  все  те  ставленники  « ломались  « на  том  задании   из - за того  , что Ханаан  безошибочно  вычислял  их  и  уже  находил  слова  для  каждого  из них  , чтобы                « они  в  своём  стремлении к достатку  , который  Ханаан  понимает  вполне , не  забывались  вдруг  до  того  , чтобы  вычеркнуть  своё  имя  из  истории своего народа  , единственного   на  земле , созданного  быть истинными  кесарями  , владеющими  всей  землёй  по  праву  , навсегда . »
Это  действовало неизменно  в  лучшем  для  Ханаана  виде  , и  еврейская  кровь  поднималась  во всех соглядатаях    , и  таки  и  Ханаан не оставлял  их  предусмотрительно в убытке .
И  уже  сделался  тестем  самого  умного  и талантливого  из  них  , Йосефа  Кайафаса  , потому  как  хотел  в  ожидании  того  , когда  вырастут и войдут   в силу  его собственные  сыновья ,  остаться  при  высокомерных  римлянах  первосвященником  до конца   своих  дней  , не  отдавая  власти , которую он  захватил , прямо скажем  , в своё               время  , никому  и никак .
Из - за того  не  простив  вероломства  даже  собственному  сыну  , который  пошёл тайно  к  римлянам  с  немалыми  грудами  золота  от  Храмовой  горы  , которые  благоразумный  вроде  бы  Ханаан  решил  доверить ему  из -за  съедающей  его  жадности  , много раз пожалев  об том .
И после  , как  ловкий  и  циничный  политик  , желающий  обратить всё  в  свою пользу , представил тем римлянам  те  груды  золота  , как  жест своей  доброй  воли .
Но после  этого  Ханаан  портил  только  своих  людей  ,  но не  трогал  сыновей  и даже  своего  зятя  Йосефа  Кайафаса  грязными  делами  Храмовой  горы  .
И  сыновья  его  и  зять его  смогли  были  быть  даже  почти счастливыми  при  Ханаане   , если  бы  и  их   не  обуревали  амбициозные  мечты  , камнем  на пути  которых  стоял  властолюбивый  Ханаан  .
И   теперь  в преддверии  неминуемых  расплат  за  то , что  его сыновья  и  зять не  знали  всех  дел  Храмовой горы ,  хотя  и  догадывались  об  них  часто ,  и  то  не  обо всех  ,               и  только  уже  после  того  , как  Ханаан  отправился  в путь всей  земли  , то есть    после  его  смерти  , люди  Ханаана ,  подобранные  им   со всей  тщательностью  , взамен  его сыновей  и зятя его   делали  все  грязные  дела  невозбранно  и  по  повелению  первосвященника .
Они подбрасывали  подмётные  письма  , подслушивали  и  подсматривали  , становились  для  кого - то  источником  всяческих тайных  утех  , как  и  Малхия    в  начале  своего пути  на  Храмовой  горе , для  того  , чтобы  свершилось  нужное  для  Ханаана .
И  тогда  Малхия  не  боялся  гнева    первосвященника .                А  теперь  Малхия  встал  на  узкий  и  тернистый  путь своеволия , которого  Ханаан   не  терпел  так , что расставался  с  своевольниками  жестоко  , и  кто - то  всаживал  узкий  кинжал  в  бок  тому , кто становился  опасным  в  своём  таком  противостоянии  воле  Ханаана  сугубо . Хотя  людям  Ханаана  приходилось  делать всё  по  мановению рук  Ханаана  ,  по сказанным  им  вскользь  неясным  словам .  И  все  они  тем  самым  делали  только одно  дело  : то ,  чтобы  Ханаан  оставался  у  власти  беспременно  , и     делали  то  хорошо  , и  уже  выполняли  всё  , что он  говорил  или  даже  думал .
А  некоторые  из  них  поднимались уже  до искусства  в  этом  деле и  даже  улавливали  не  только  слова  Ханаана , но  уже  и  мысли  его  об том  или ином  человеке  или  событии  в  богатой  политической  жизни Храмовой  горы , где  сталкивались интересы  тех , кто  зорко  глядел  на  те  потоки  монет , вливающихся  в  Храмовую гору ,  и  даже  сосчитывали  их в  своём  зорком  на такие  дела  уме .
На той  нужной  для  Ханаана  высоте  улавливания  мыслей  первосвященника  Храмовой  горы  , держащего  в  своём  уме  все , как говорят сейчас , финансовые  потоки  , и  зорко  следящего  за тем , чтобы  источники  этих потоков  не прерывались  никогда  и никак , и  стоял  тот  Малхия .
Но сам  Ханаан  , несмотря  на  такую для  него исключительность  Малхии  , обходившегося  без многих   напоминаний  , среди  своих людей  , казалось ,  ничем  не  выделял его  , и  был с ним  холоден  , сух и  строг , как  обычно .
Но  не  выкидывал  его вон  почему  то   , хотя  первосвященник  Ханаан  быстро расставался  с  теми  из своих  людей  , кто  , по  его мнению  опытного властолюбца ,  заимевшего себе  власть вдруг    и  удерживающего  её            в своих  хотя  и  старческих руках , но  уверенно  ,                » были настолько глупыми  , что не обращали  внимания  на   те  строгие  религиозные  правила  , которые  царили  на  Храмовой  горе . Потому  как  могли  делать  то , что они  нестерпимо  хотели  , далеко  за  пределами  не только  Храмовой  горы  , но  и за  пределами  их строгой  страны , бывая  там  по  делам , » - говорил  он строго  своим  людям , оставаясь с ними наедине .
А  сам  Ханаан  никогда  не  позволял  себе того , что  часто позволяли  себе  его  люди .
В  чём  ещё  и была  его сила  в  этом народе  , требовавшим  того , чтобы  всё  в  стране  происходило  благопристойно  ,   и  не  терпели  другого  поведения  на  виду  у приходящих на  Храмовую гору  со всего света  за  благословением  от  Адоная  Иисраэля  себе  и  своей  семье с  грудами  монет  за своими  пазухами . Имел  он внутри себя  такую силу  :  делать всё  для  того  , чтобы  его власть не иссякала  никогда  и никак  .
Но надо понимать и то  , что люди  Ханаана  делали  всё ,              что от них  требовал  первосвященник  , и  то  была  очень  грязная  работа .
Они  делали  её , чтобы   уничтожить  врагов  или  просто противников  первосвященника  Ханаана  , которых было  много  чрезвычайно  при  том  страстном  характере  обитателя  Храмовой  горы  , которыми  обладали  те , кто попадал  туда рано или поздно  после  того  , как  наполнял  себя  энергией  мечтательства религиозной  идеи  , которая  наполняла  с  ранних  лет  все  уголки  Иегудеи .
И  которые  кстати  оказывались и   личными  врагами  или  врагами   семей , противящихся  власти  первосвященника ,  и  потому  приглашённых  к  себе  мудрым Ханааном  .
И  делали  потому  вещи , способствующие  этому , и  даже одевали  свои  дела  в религиозные  одежды  , умело направляемые  к тому  Ханааном  , восседающим  над Храмовой  горой  с  давних  пор  и потому  кажущемся  органичной  составляющей  Храмовой  горы  в те  времена .
Но  надо и   то  спросить    : » Разве  у  человека  , через  руки которого проходили  груды  золота  и серебра , а  меди  так  немеряно  , может  быть мало врагов ? »
Но  уже    его  люди  всё  же  не  были  подобны  самому  Ханаану  по степени  их  задач  , чтобы  отказывать  себе  во всяческих  удовольствиях , которые  предлагал тогдашний  языческий  мир  кругом  Иисраэля .
И  первосвященнику  на  Храмовой  горе  , желающему  удержать  власть в своих руках  и  нужны  были  такие            люди  , негодные  как  соперники потому  .
А  Ханаану  , чтобы  удержать в своих руках  власть    в  том  обстоятельстве  , что  римляне  были  против  него  сильно настроены , приходилось  мириться  с этими  мелкими неприятностями  в  своей  многотрудной  деятельности  .
Хотя  иногда  ему  даже  приходилось  расставаться  со своими  людьми  , но  только  с теми  , кто начинал  думать  только  об своих  удовольствиях  , в  пылу  которых  переставали  думать  об  выполнении  порученного  им  .
И  не  выполняли  того  безукоризненно .
Потому  то  Малхия  , много  зная  за  собой  помимо того , что он  открыл  пред  Ханааном  , и  не  зная  и  не  догадываясь  даже  об  его  исключительном  отношении  к  себе  , опасался  внезапного  и  решительного  гнева  его  , который  , как  он  знал точно  , можно погасить  только одним  : сделать  то  , что он  должен  был сделать  .
И  ещё  он  понимал  , что всё  ,  должное  быть сделанным           им самим  немедленно  без отстрочки   , он  смог  бы  сделать  только  с помощью Иехуды , которого  он  и готовил  для   себя , готовил  так  , как  приготовляют    жертвенного  агнца - в  тех делах , которыми  он  занимался , но  не  хотел  стать  жертвой сам . Поселял  агнца  рядом  с собой  и  растил  его собственноручно . Он  понимал , что всё ,  должное быть сделанным им   , он смог бы сделать только    с помощью Иехуды ,  уже  научившегося  ловить  даже направление  мыслей  Малхии   в  своей  влюблённости  в того , кто мог   бы  , по  его мыслям ,  сделать его  человеком власти  .                Но  только в той  мере  , в  которой  Малхия  хотел  бы , хотя видел  то , что  Иехуда  всё  же    был  чрезвычайно  избалованным  жизнью в  Крийоте  и потому  чрезвычайно  своевольным .
И  чтобы  Иехуда  бы  вошёл  в  уготованный  ему  Малхией  путь  ,  Малхия  и  поразмыслил  , и  в  мыслях своих уже  понял  , что непредусмотрительно  поступил                с  Иехудой  так  высокомерно .
Чего  бы  не  позволил  , чтобы  другой  сделал  это  с ним ,          не  позволил  бы  такого никому  и никак    , кроме  одного  человека  только  : того  , кто  обладал  несомненным  правом  делать так   в  его  глазах  - первосвященника  Ханаана .
И  в  своём  глубокомыслии    в очередной  раз  убедился  , что ему  не  стать  Ханааном никогда .
И    потому  , хотя  и  злобился  очень на  Иехуду , шагая  по комнате  из  угла  в угол , скоро  пожалел  об том , как  он  обошёлся  с  Иехудой  , когда  на  мгновение  представив  себя  Ханааном  , своим  подражанием  ему  попытался  взять реванш  за  свой  всегдашний  животный  страх  перед  первосвященником .
Но  таки  уже  тот  Малахия  был умным  человеком  ,           умевшим  разглядеть  свои  просчёты  и  не  упорствовать  в  них  убийственно .
Так  Малахия  быстро  взял  себя  в руки и  послал  срочно     за  Иехудой  , который  , разглядев  высокомерные  мысли  Малахии об  себе  ,   воспалился  тот час  же  гневом  ,                и  в жгущем  его внутренности черзвычайно гневе  стремительно  вышел из  прохладной  комнаты  на  боковую  улочку , незаметно  сбегающую  с  Храмовой  горы  в  пылающий  зноем  город  , и  скрылся .
Посланный  же  за  Иехудой  служитель при  Малхии  , выбравший  себе  более  медленный  путь продвижения  по  служебной  лестнице  на  Храмовой  горе , чем  тот  Иехуда  , за  которым  был послан , и  который  хотел всего  сразу  и немедленно , вышел  тотчас  же  и  увидел  только пустынную , ниспадающую  как  горный  поток  в  Иерушалаим , улочку,  как  это , впрочем, и  задумывалось  с  этой  незаметной  улочкой  с  самого начала  её  существования . 
Но  умный  тот  служитель  быстро оценил  зной  снаружи  и  первый  день  пребывания  Иехуды  в  этом городе  , и  его  внутреннее  состояние  , сложил  это  в  своём  уме  насельника  Храмовой  горы  , видавшего  , как  говорят в таких  случаях , виды , и  уже  нашёл того  Иехуду  за городом   в  саду  близ  Бет - Шмоне  , дарящем  желанную  прохладу  в  испепеляющем  окружающем  его  зное .
А  то молчаливое  согласие  , к  которому  Малхия  и  Иехуда  пришли  на  уровне  своих  собственных сердец  вдали  друг от  друга  , сделало  естественным  возвращение  Иехуды  в грубо  отделанную  комнату  боковых  Храмовых   построек  ,  где  ожидал  его Малхия .
Тот  Малхия  , который  , как  говорят  об том  , повидал  белый  свет  , и  кто  был посвящён  в  « тайные  знания «   жрецов – хартумим  , находившихся  при  фараонах - параоим          в  Мицраиме  , и не  только , но  знал  сочинения  философов  Эллады  , которая  хотя  и  покорилась  Риму   внешне , но внутренне  Рим  во многом  был покорён   эллинами  , как  заметил  Малхия  не  без помощи  Ханаана ,  знал и  сочинения  историков  Эллады  и  Рима  , чтобы  научаться  исскуству  сотворения  зла  постоянно  , именно   тот              Малхия  , кто  знал  и  тайные  знания   бавилонян  , и  знания  многих  других мудрецов   , тех мудрецов  , кто  делился  знаниями  за  большую плату  , а  Малхия  не  скупился  на  расходы  для  того  ,   чтобы  узнать то , как  устроен  мир  на  самом  деле  , и  как  получить  себе     золото и  серебро  за  пазуху  от  того знания  .
И  позаботился  и  об своём  бессмертии предстоящем  .
И  потому  вошёл  к  эллинам  именно что в Мицраиме  .
Потому  как  в  Элевсине  трудно было  не  эллину войти  в  число  посящённых посредством   ритуалов  , приводившим без всяких сомнений  в  Элизиум  эллинов  , где пребывали  боги . Те  боги  , или  , иначе  говоря  , демоны  , которые  приводили  на  лоно  Элизиума  , где  царём  был развенчанный  Зевсом  Кронос  .
И  в  элевсинских мистериях  в  Мицраиме  он стал мистом  и  привёл с  собой  упитанную свинью  , чтобы  служащие  богине  Деметре иерархи  , отождествили  того Малхию  с той  свиньёй  , и  зарезали её   в  дар  подземным  богам и  сожгли  на  похоронном  костре  вместо него  .
Пустив  кровь свиньи  в  море  . 
Так  он  думал  , что получил  защиту  так  пугавших весь тогдашний  мир  подземных  богов  . 
Но    всё  же  те  разносторонние  его познания  внесли  хаос  в  бывшее  до  того еврейским  мировоззрение  Малхии  , из -за  того  , что Малахия  , как  и  Иехуда  , рано  задумался  об власти  и  силе нахождения  в ней .
 И  отчаялся  получить власть у ног  Адоная  Иисраэля  из - за  того  , что  его имени  не  было вписано в свитки  с толедот  - родословными  ,  а  эти  списки велись строго в Иерушалаиме  .
И  туда  то  и  отправился  Малхия  , чтобы  самому  узнать   об том  , мог ли он иметь себе  счастливый  случай  и  попасть ненароком  в  те  списки с толедот  .
Как  видно то  ,  что  и  Иехуда  направился  в  Иерушалаим     с  подобными  же мыслями .
Но  что говорить  об том ,  когда  Малхия  уже  получил свою  власть  у  ног  первосвященника  Ханаана  , и  теперь  должен  был  защищать  её  изо всех своих сил .
А  к  этому  времени , об котором  мы  и говорим  , Малхия  был   уже  вполне  законченным  циником , и  из разломов  его  прежде  цельного  и  привычно  в  еврейском  тогдашнем  мире  с  детства  нравственного  человека  стали  источаться  миазмы  утончённого  разврата  , которому  он  научился  у  своих  эллинских  учителей  , бравших  от него  груды  серебра  себе  за  пазухи  за свою учёбу , и  забравшие  похоже  что  не  только  серебро  , но  и  еврейскую  душу  в Малахие . И  стал  он потому  Малхией .
И  эти  миазмы  неуловимо  отравляли  и  привлечённых  им уже   в  свой  собственный  , созданный  им  мир , людей .
В  том  числе  и родственника  своего  Иехуду  , которому  стала  знакома  тайная  сладость  неведомых  еврейскому  миру  утех   от  Малхии , и  похоже  , что  и за  монеты  его  отца  , сыпавшего  их  за  пазуху  Малхии  щедро .
И  в Крийоте  Малхия  и  Иехуда  имели  место  для  потаённых совместных встреч  , но не  только  для  тайных объятий  , но  и для  того ещё  , чтобы  чувствовать  в  присутствии  друг  друга  комфорт  « единомышленников « , знающих  друг  об  друге  потаённые  вещи  , которые  они могли  уже  не  скрывать  хотя  бы  на  короткое  время  , и даже  в  своих истерзанных  сердцах  успокаивались  на  то  самое  совместное  их времяпрепровождение .
И  оба  , и  Иехуда, и  Малхия  , на  каком - то  внутреннем  уровне  органично  приняли  правила  жизни  людей  первосвященника  Ханаана  , дарующие  им право  на  всё ,  что они  пожелают  делать , как  те , которые  стоят  над  другими  людьми  , а  не  под ними , хотя  и  находясь  распластанными  у ног   первосвященника , подателя  дара  особенной  жизни  для  своих людей .
Сам  же  первосвщенник  Ханаан  , негласно  дающий  все  права  своим  людям сугубо ,  принял  за  правило  не  вмешиваться  в  их  приватную  жизнь  до тех  пор , пока они  делали  то  , что должны  были  делать , и  делали  всё  не  перед глазами  внимательного   к жизни  на  Храмовой  горе  народа  Иисраэля ,  если  только не  было скандальной  огласки , за  которой  следовала  немедленная  и  грозная  расправа  от  того  Ханаана  , считавшегося  мудрым  политиком  недаром , потому  что  он  считался  с  чувствами  простодушных  людей  , приносивших  доход  Храмовой  горе  постоянно  .
И тот народ  быстро  успокаивался  даже  в  том  случае  , если  что и происходило  перед  глазами  его  , довольный  строгостью своего первосвященника  .
А  Малхия  в свою очередь  знал точно  , что Ханаан  предоставлял  своим  людям  самим  заметать  следы  своих  преступлений  , если  только  они  не  доставляли  убытков  казне  Храмовой  горы  .
Притом  все  в окружении  Ханаана  молча  внутренне  соглашались  на  подобные  правила  .                Простодушных  в  их  среде  не  было  , тех , кто не  понимал  язык  молчания  первосвященника  , который  давал  всегда  время  провинившимся  .
И  потому  , послушав  молчание  Ханаана  сегодняшним   утром  ,Малхия  чётко понимал  , что ему  лучше  держать  Иехуду  возле  себя  , чтобы  ему  не встретить  тайного  человека  первосвященника  в  свой  последний  миг , и  чтобы  Иехуда  в  молчании  пред всеми  об  их общих  делах    делал  бы  дела  Малхии  в  тех местах  , где  он  не  хотел уже  появляться  из - за  опасений  за  свою  жизнь  , которая  становилась  для  него  совсем  приятной  , и  потому  было невозможно  никак  , чтобы  ему  вдруг  лишиться  своей  жизни   от  узких кинжалов  в тех местах , где  он  должен  был  быть немедленно по  настоянию  Ханаана .
И  потому  решил  уже  Малхия  поступать  с  Иехудой  весьма  обдуманно  , без  присущего ему  на  Храмовой горе  всегдашнего  высокомерия  , чтоб  Иехуда  не  дошёл  бы  до крайности  и  не  лишил  бы  себя  жизни  просто так  , без всякой  пользы  , которую  мог бы  принести его  бездыханный  труп  для  Малхии  в  его  делах , или , что  хуже  , не  лишил  бы  жизни  его  , Малхия  в  великом  гневе  на  него  .
Об  чём  Иехуда  и предсказуемо  думал  , перейдя  от зноя               к  прохладе  сада  возле  Бет - Шмоне , потому  что не  знал  уже  , что  делать ему , когда  Малхия  стал  враждебным             к  Иехуде  крайне  и таким  высокомерным с  ним  .
Да , холод  Ханаана  задел  его ненароком  через Малхию .
И  таким  образом рассыпался  весь его  тщательно  , не  за  один год  составленный  план в  его собственных  мечтаниях , в  своём  родном  городе  Крийоте .
И вспомнил  Иехуда   вдруг  , об  чём  не помнил ранее  ,              как  Малхия  сказал ему   об том , что  « на  Храмовой  горе  ходят такие  монеты    , из - за  которых  монеты    его  отца  , местечкового  богача  Шимона  , хотя  и  уважаемого  уже                в городе  к тому  времени  мужа  Крийота  ,- только  « золотая  пыль  « , которая  если  и помажет  руки  , которые  уже  по локоть  в золоте  , то  те  руки  не  заметят  то . »
« Золотой  мальчик  « в    своём  Крийоте  , Иехуда  на  Храмовой  горе  ощутил  себя  человеком  со  вмиг  слетевшей  позолотой  , « никем  «   рядом  с  оставшимся  всё  же , как  он  думал  ,   велколепным  Малхией .
Так  что можно  уже  подумать и  об том , что  холод  первосвященника  Ханаана  , проникший  в  него  , Иехуду , через Малхию , сделал  своё  дело  , и  Иехуда немедленно после того  в  своих мыслях  встал  внизу  Малхии ,  как  и должно  было  быть , для  сохранения  того  порядка  , чтобы  каждый  приходящий  на  Храмовую  гору  знал  бы  своё  место  ,    и не менял  бы  его самовольно   , ожидая  слов  только  от самого  Ханаана  беспрекословно .
Таким образом  Иехуда  и  был  загнан  , как  животное ,  предназначенное  для  заклания  , на  путь , невидимый  им  самим  никак  , -  путь  тайного  правительственного  агента ,  исполняющего  только  волю Ханаана  , чтобы                он  сам , Иехуда  ,  и не  думал  об  себе  выдающегося .
Как  будто  бы  кто - то невидимый  Иехуде  бросил  под ноги  тот  путь  , усыпанный  и  большими  возможностями  , и  такими  же  большими неприятностями .
А  сам  Иехуда  из - за  наивной  глупости  юности  упрямо  почитал  себя  свободным человеком  , притом  с  несомненно  выпавшими  на  его  долю  огромными  возможностями  из - за  его    несомненных способностей  быть  на верху  всего , даже огромного мира , и  держался  потому  за  свои  планы  , выношенные  им  в  своей голове  самостоятельно  , без  какой - то помощи  извне  , не  замечая    при  своём как  будто  бы  исполнении  их  , что уступал  Малхие  и  всё  то время , когда он , Иехуда  , ощущал  себя  главным  в их паре .
Не видя  того  ,что  Малхия  побеждал  смело не только  устои  общества  ,   в  котором  он  жил  ,  но и  выстроенные  очень  умело   планы  Иехуды  , конечно , с  точки  зрения  самого  Иехуды ,  который  и делился  этими  планами  даже  незаметно  для  себя  самого  , но  заметно  для  умелого  политика  , каким   и был  тот  Малхия  несомненно .
Так  и получилось  , что Иехуда  пришёл  таки своею охотою  на  Храмовую  гору  , и  вернулся  теперь  опять  таки  как  будто  бы  по своей  воле  к  Малхии , в  эти  боковые  комнаты  Храмовой  горы  .
И  Иехуде  уже  некого  было упрекать в том  , что произошло  с  ним  после  того , как  он  пришёл на  Храмовую гору  по своей  собственной  воле , как  он  упорно   думал , что  свободной  , упрекать за то ,  что  произошло  с  ним   во всё то время , когда  он  находился  бок  о  бок  с  Малхией  , ставшим  его  учителем  и  потому  доверенным  вполне  лицом  по  свершению  собственных планов  и  идей  именно  Иехуды  ,  не  задумываясь об том , а  почему  Малхия  согласился  делать  то .  Думая  в  самом  себе  высокомерно такие  мысли  ,  что именно   монеты    его  отца  Шимона  сделали  Малхию  почти  что  слугой  его , Иехуды .                И  надо  бы  здесь  вовремя  вспомнить  самого  Малхия  , сумевшего  умело скрыть  свой  крючок  , на  который  он  и поймал  весьма  амбициозного  Иехуду , как  он  и  привык : ловить  наивных  властолюбцев  во  всё  время  своего пребывания  на  Храмовой  горе , чему  он несомненно научился  много  у  Ханаана , и  прилепил  тем  Иехуду                к  себе  накрепко  на  крючок , который  назывался  « власть  на  Храмовой  горе  « с  входом  в  неё  с  боковых  грубоотделанных комнат .
Да  и  сам  Иехуда  готов  был  глотать   тот  крючок  всё  больше  , мечтая  в  своей  голове  об  своём  высоком  месте   в будущем  , не  замечая  настоящего , того , что крючок , на  который  он нацеплен   в  боковых  комнатах  Храмовой горы , вынимает  уже  его  внутренности .
Да  и да  , таки тот  Иехуда  был  вновь и  вновь  в  этой  грубоотделанной  комнате  на  Храмовой  горе  , подобный  рыбе  , которая  алчно смотрит  на  наживку  , неясно  очерченную  в  мутных водах  около  Ханаана .
И  уже  забывает посмотреть внимательно  на  ту наживку  прежде  , чем  раскрыть  свой  большой  рот  , и  тем  от предвкушения  « счастья « окончательно  закрыть свои  глаза .
И  что толку  спрашивать  : » где  были  твои  глаза  , Иехуда ,  когда  ты  слушал  того  Малхию  ? »
Потому  что  глаза  Иехуды  закрывались именно  тогда  , когда  пред  вожделенными  словами  от Малхии  он раскрывал  своё  пылающее  страстью   к обладанию властью  сердце .
И  как  это опасно  , даже  передать нельзя  , потому  как                в  таком  состоянии  страстного  влечения  к власти  , притом   к  власти  единоличной  , потому  как  и  уши  закрываются  , когда  сердце  человека   раздувает  ноздри  свои  от вожделения  , улавливая  даже  малый  запах  возможности  исполнения  своих  желаний  , растворённых  в  самом  воздухе  земли около  Храмовой  горы  …
И   давайте  приглядимся  внимательно  , а  кто такой Малхия  , который  возымел  такую силу  в  жизни  Иехуды  ,  что тот  пил  из  его  уст  ,  и  прибыл  по первому  зову  его  на  Храмовую  гору  ,  и  уже  ожидал   с  надеждою  в боковых  комнатах  Храмовой  горы  после  , и  даже  предсказуемо  для  Малхия  вернулся  в  эти  комнаты  после  крушения  своих  долго  лелеямых  им  мечтаний  .
И  откуда  Малхия  брал  ту  силу  ,  чтобы  люди кругом                его  делали  бы  то  ,   что он  хочет  .
И  видно  уже  ясно  , что не  имел  бы  Малхия  ту  силу ,  если  бы  не  пил  её  из  Храмовой  горы  , из того  источника,   которому  известно  и  имя  : Ханаан .
Тот  самый  Ханаан  , которого  люди  Рима  , считавшие  себя  всесильными  , лишили  как  будто  бы    должности  первосвященника .
Особенно  старался  тот  человек  из  Рима  ,которого  называли гегемоном  ,     а  знающие  люди  называли  Понтиусом  Пилатом  .
Сам  же  Понтиус  Пилатус  , гегемон , или   , иначе говоря ,  префект  , назначенный  гегемоном  из  Рима  , любил напоминать  всем  вокруг  себя , что прозывается  в  Риме               « всадником  « , как  остроумно  замечал  не  любящий  его Ханаан , « параш  (что по – еврейски  и  означало « всадник  «) из парашей  « , но  по  - римски Понтиус  Пилатус  был  человеком  из  второго  по  значению  сословия  после  сенаторов  , и это стоило ему  , человеку  из  враждебного  прежде  к  Риму  народа  самнитов  , человеку  , который  в  этой  вражде  сделал  свой  правильный  выбор    в  жизни  в  пользу  Рима  , четыреста  тысяч  сестерциев  , чтобы  иметь  в  своих патронах  друга  императора Римской  империи  Сеяна  .
Чтобы  купить   его внимание  к  себе  .
Торговля  должностями  шла  в Риме  вовсю  .
Но не  для  торговых  людей  , а  только  для  крупных землевладельцев  и  удачливых  воинов  , имеющих у  себя  за  пазухой  достаточное  количество монет  .
И уже    тот  Понтиус  Пилатус  после  всего  того  думал                в  самом  себе  твёрдо  то ,  что  он  , Понтиус  Пилатус ,  не  уйдёт из Иегудеи  , пока  не вернёт  себе  все истраченные  им  монеты  , и не  соберёт  себе  в  пазуху  ещё  столько  же .
И  думал тот Понтиус Пилатус  об  себе  много  , а  об  Ханаане  таки  высокомерно  не  думал  совсем  .
И  любил  при  том  иметь дело  только с одним  человеком  в  Иегудее . И   хотел  , чтобы  тем  человеком  был  Йосеф  Кайафас  ,  по известным  ему  одному  причинам  , весомой   в  которых  было то  ,  что  тот  Йосеф  Кайафас  насыпал в его пазуху  кучу  золотых  монет , не оскорбляя  его принесением  серебра . И  рассказывал ему  об  том  , что происходит  в Иегудее ,  много  .
Но  , несмотря  на то  ,  что  гегемон  думал  об  Иегудее своё ,  и  имел  власть  , чтобы  претворить  в  Иегудее своё  видение  , Ханаан  так  вошёл  в  ту  первосвященническую  власть                на  Храмовой горе  в  Иерушалаиме  , что  уже нельзя  было  что - то сделать  с  Ханааном  ,  чтобы  не  коснуться  основ  всей    власти  на  Храмовой горе .
Со  временем  это стало всё  более и более раздражать  всадника  из Рима .
Потому  как  сам он стал  всадником  ещё  и  потому  , что  жестоко  расправлялся с  сопротивлением  варваров  , врагов  Рима , ставшего ему  самому  другом  из - за  тех  возможностей , которые  Рим  предоставлял своим  людям  .
Но  те  варвары  выступали  против  него  с  оружием  в руках . И  оружием  же  он подавлял  выступления  варваров против  господства римлян  очень  жестоко , как римский  вооружённый  воин против  вооружённых  же  воинов  .            
Это  было честно .  Так  он привык .
Но  его попытка  в  Иерушалаиме  идти  прежним  путём  и  устроить резню  галдящих  между  собой  и  наскакивающих  друг на  друга  в словесных спорах евреев  ,  наскакивающих друг на  друга  из - за  их разногласий  в  правоприменении   их   религиозных  законов  , и  к  тому  же  носящих  узкие  кинжалы  в своих пазухах  для  римских  солдат и для  сотрудничавших  с римлянами  ,  как  он  знал точно  , его  попытка  устроить   резню  евреев  превентивно ,так  сказать  , и так ,  что  кровь евреев  лилась рекой  по  узким  улочкам ,  ведущим  к  Храмовой горе ,  едва  не  стоила  Понтиусу  Пилатусу  так  долго  добывавшейся  им  должности  , притом  от  слов  именно  отстранённого  им  Ханаана  , который , как выяснилось , имеет  в  Риме  свои  уста  при  дворе  римского императора .
Но  всё  же  , несмотря  на  свои  усилия  ,  тот  гегемон  по имени Понтиус  Пилатус  так  и не  смог  узнать  ,  кому  же  принадлежат  те  уста  , настолько  хитрым  и предусмотрительным  был Ханаан  .
И  удержался  римский  префект  на своём  месте  тогда  только  из - за  влиятельности  своего патрона  Сеяна  , которое  впрочем  сильно раздражало    не только   Ханаана  , но  и тех  , кому  предусмотрительно  первосвященник  посылал  груды  золота  за  их  пазухи  ,  и  в  конце  концов  тот  начальник  преторианской  гвардии  Сеян  не  смог  удержать жизни  в  своих руках  в  один  тяжёлый  для  него  момент , когда  он  захотел  сам  стать  императором . 
Но  времена  , когда преторианцы  ставили императорами  своих  командиров  , ещё  не  наступили  .
Не  наступили  также  времена  , когда  всадники  стали  заменять собой  сенаторов  .
Хотя  мысли  об  том  бывали  и  в голове  у  самого Понтиуса  Пилатуса  .
Мысли и Сеяна  , и  Понтиуса  Пилатуса  ещё  не  материализовались  . А  только  давали  семя для  последующих событий  в  Риме  .
Но теперь покамест    Сеян  говорил  в уши  императора  об  своём  клиенте  Понтиусе  Пилатусе  только  хорошие  вещи  , обвиняя  в  неприятностях  в  Иегудее  прежнего  гегемона  Валерия  Грата  , который  к тому  же  дал  веские  причины  для  таких  слов  . Так  и закончилось  .
Но    потому  то  Понтиус  Пилатус   ,  бывший  на  Храмовой горе  в  крепости  Антония  только  , и  то  в большие  иегудейские  праздники  ,  потому  то в  это  время  был раздражён  весьма  .
А  Йосеф  Кайафас  потому  с  замиранием  сердца во   всё  это время  пребывания  Понтиуса  Пилатуса  в  крепости  Антония  , нависавшей  как  горный  орёл  над  Храмовой  горой  , думал  , что « раздражать  всадника  из Рима  с  таким  опытом  , каким  имел  гегемон  , не  следовало  всё  же  . »
А  таки  его тесть  , старый  первосвященник  Ханаан , имел  такую привычку  , на радость  всем  евреям .
И  даже  после  всего того  оставался  первосвященником                на  Храмовой  горе  бессменно  ,  и  на  удивление  , и на  зависть  тем  людям  , которые  были  ослеплены  своими  собственными  мечтами  об  своём  нахождении на  месте  первосвященника  на  Храмовой горе , имея  у  себя  за  пазухой  достаточное  количество  монет  для  того  .
Но  об  них  пока  не  будем  говорить  , поскольку   тот  Малхия  , об  котором   мы  всё  время  говорим  , и  который  был  постоянно  с  Ханааном  , не  относится  к тем  людям  , которых  первосвященник  считал не  видящими  дальше  своего  носа  , недалёкими  мечтателями  об  том  , чтобы  соделать с  теми  грудами  серебра  , которые  собрала  их семья  ненароком  , и  не  думающими  об том , что                »  с  серебром  нечего  соваться  в  большую политику  ,                а  лучше  оставаться  им  местечковыми  обывателями ,  такими , какие  они  и  есть  на самом  деле « , - думал  об них  Ханаан  желчно .
Но  Малхия  вложил свои  груды  серебра    в  лоно  Ханаана  , и  остался  на  Храмовой  горе  рядом       с  первосвященником  для  его надобностей , а  не  для  своих , как об том  мечтал  свои  великие  мечты Иехуда .
Тот  Малхия  , который там  , где  не  знали  , что он – еврей,  вовсе  не  противился  Риму  , и  не  устоял  в конце  концов  перед  их  свободными  , как  он  думал   об  том , и  к  тому   же  заманчивыми  нравами  , и  свободными  же  мыслями                об  устройстве  всего мира  , не   скованными  в  строгие  мысли  начальника  евреев  Моше – рабейну  , и  особенно даже  не  в  мысли  Моше  - рабейну  ,  а     в  мысли  местечковых  начальников  ,  подобных начальникам                в  Крийоте , не  терпящих тех , кто  думал обо всём  мире  не  так , как  они  думали .
Но  несмотря  на  свои предпочтения  и  даже  вопреки   им Малхия  загадочным  образом продолжал  думать  в своей  голове  то  , что  « иврим  только    должны  править  всем  видимым  миром  , что  бы  там  не  думали  об том  римляне .»
Да  ,  эти  слова  первосвященника  Ханаана  были  невидимым  и таинственным  образом  уже  в крови  Малхии  , и  даже      от попыток  там  , в  Риме  , стать  подобным  римским  аристократам  , не  уходили  прочь .
И  неоднократно  при  взгляде  на  римских патрициев  Малхия  всё  же  думал    об  власти Ханаана  высокопарно :  « вряд ли кто - нибудь  из римлян  может  сравниться  с  Ханааном  , думающим  внутри  себя  об  иврим    так  же  , как  и  Малхия  , и  своими  действиями  доказывающим  слова  неоднократно , то  есть  то  , что  он  делает политику  не  только  в  Иегудее  , но  и  в  самом  Риме  умело . »
Несмотря  даже  на  то  обстоятельство  , что  тот  Ханаан  уже  как  хищная  птица  налетел  этим  утром   на  Малхию  , хотя  и  вылетевшего  из  его  же  гнезда  ,  и  к  тому  времени  уже  общипанного  безжалостным   временем  .
А  сейчас  те  высокопарные  мысли  на  время  оставили  Малхию  ,  потому  что  даже  на расстоянии  от  Ханаана  струйки  холодного  пота  продолжали  течь  по  его  спине    от  того , что  даже  смутные  воспоминания  об  своих  необдуманных  словах  , которые  он  ронял   в  уши  Иехуде  , « которого  « , - подумал он вновь  ,- « потому  непременно   нужно  было  держать  из - за  того  возле  себя  , впрочем  , как  и  по  другим  разным  соображениям  » , заставляли  его убеждать  того  Ханаана   вновь  и вновь  в  своей  коленнопреклонённости  перед  первосвященником  навсегда .
Как великий  математик  в  политике  , Малхия  быстро  вычислил  в  своём  уме  аналитика  , склонном  просчитывать  все  многочисленные  комбинации  возможных событий ,               что нельзя  ему  уже показываться  в  тех местах  , где                он  должен  был  быть  , чтобы  принести  в  своём  , как  можно  выразиться  применительно  к его  должным  обязанностям  при  Ханаане  и  способе  их  доставки  , -                « клюве « - вести  из горячих точек  своей  страны  , известных  своей  прямо  таки  кипящей  строгостью .
И  Малхия  к  тому  же  не  был настолько  слаб , чтобы  уже  покончить  с  собой  как     с политиком .
Так  к  нему  вернулась  его обычная  циничность .
И  он  очень  цинично  подумал  об  Ханаане  , как  мелкий  хищник думает    об  большом  хищнике  - с  уважением .
А   дальше  мысли  его потекли  уже  в  практическом  направлении  , с  лёгкой  иронией  большого  и  прожжённого  политика  по отношению  к  нужному  ему  , но  недостойному   вполне  его  внимания  Иехуде .
Да ,  видно  вполне    то  , что высокомерие  не  покинуло  Малхию  совсем  , и  даже  несло  потенциальную  возможность  больших  взрывов  в  отношениях с  Иехудой  впереди .
И  тот Малхия  , на  которого  Иехуда  в  своих планах  на  своё  политическое  будущее  возлагал  огромные  надежды, стал вдруг  таким  же  недоступным  для  него  , как  и  сама  Храмовая гора  , которая  приоткрыла  ему  всего  лишь  место                у  порога  боковых  комнат    , затерянной  на  невидимой  никому  маленькой  улочке , сбегающей  змейкой  в  зарослях .
И  Иехуде  таки пришлось  согласиться  на невидимое              всему  миру  и  уже  даже  и его родному  Крийоту , что особенно  расстраивало  Иехуду  ,  вхождение  в  высоты  власти на  Храмовой  горе  , в  сердце  всего  мира  , как  он  был  уверен  в том  непоколебимо   от слов  своих незабвенных  учителей , не  без больших усилий  со  стороны  их  жадущих всемирной  славы  сердец  поставивших  Иерушалаим  на  первое  место  в  мире  , но  только  пред  их родным  Крийотом .
И  вот  ,  Иехуда  стоял  пред  Малхией  уже  уменьшившийся  в  своих  собственных  глазах  , как  он  думал ,  на  время  ,  и  Малхия  смотрел  на  Иехуду  уже  новым  , высокомерным  взглядом  , не торопясь как  будто бы  исполнять обещанное .
И  Малхия  уже  не  был  в глазах  его  « общипанной  райской  птицей  в  руках  его  отца  Шимона », ставшего  уже    одним  из  начальствующих  в  Крийоте  в  конце  концов  , и  как  Иехуда   высокомерно  думал  об  Малхие  , находясь  в   своём  родном  Крийоте .
Бледность  залила  лицо  Иехуды  от  бешенства  , на  это  время  охватившего  его , от  мысли , что  он  стал  для  Малхии  уже даже  неинтересен  и  не  значит  по - видимому  для  него  столько  , сколько  он  думал  , мечтая  себе  в  Крийоте .
А  Малхия  с  большим  удивлением  для  себя  заметил  то , что  смуглое  и красивое  лицо  Иехуды  покрылась  белыми  пятнами  , как  от  проказы .
И  потому то  был вынужден  был оставить  его  на  время ,  чтобы  понять , во  что  это  может вылиться , а  не  понять  именно  то , чтобы  это  значило .
Хотя  Иехуда  был  нужен  ему  как  можно  скорее  из - за  недовольства  Ханаана .
И  потому  то  Малхия  , не  желая  потерять  Иехуду  уже навсегда  , распорядился  об   том   , чтобы  того   поместили  в  комнате  дома - инсулы  , дома , отдельно  стоящего  для  сдачи  внаём  , совсем  по римски  , и  неподалёку  от  Храмовой    горы  , комнаты  с привычным  для  Иехуды  комфортом , и , сославшись  на  занятость  , удалился  немедленно .
Потому  как  видел  отчётливо то   , что  тот  Иехуда , находящийся  в  исступлении , не  может  уже  смотреть на  Малхию  без  боли  , разрывающей  его внутренности  …
И  потому  то  следующие  за  днём  расставания  два  дня  они провели  в  разных местах  .
И Иехуда  в  своей  богато  убранной  комнате  сидел недвижно  , отказавшись  от  еды  и  питья  весьма  изысканных  , и  даже от  того , чтобы  его  высыхающую  от  горя  неприятия  его  Малхией  голову  помазали  дорогим  ароматным  маслом  , что  должно  было показать  его ,            Иехуды  , глубокое  огорчение  , и то , что  Малхию  Иехуда  по - прежнему  ставит  очень высоко  перед  своими  глазами .
Можно  даже  сказать образно о том , что Иехуда  посыпал   свою голову  пеплом .
Нельзя  понять  то , что  чувствовал  Иехуда  :  крушение  своих надежд  в  политике  , или  тоска  оставленного  любовника   съедала  его .
Ещё  потому  , что  Иехуда  не  был научен  эллинским  способом  передавать  свои  чувства  на письме  , а  сохранял  привычку  сохранять свои  чувства  на  глубине  своего  сердца  , хотя  можно  сказать  то , что  эллинский  мир ,  который  вошёл в его  жизнь  вместе  с  Малхией  , который  также  , как  и  Иехуда , старался  опускать все  свои  чувства  на  самое  дно своего сердца , во  тьме  его  ,и  как  - то  тот  эллинский  мир  обнажил  вдруг  чувства  Иехуды  и , как  выяснится  потом , и  Малхии тоже , как  будто  бы  взяв  что -то  от  эллинов  одно , понравившееся  тебе , нельзя  было  защититься  от  эллинского  духа  впредь  , и  не  принять другого  : воистину  глубину  страстей  , которые  уже  как  огонь внутри , вырывались наружу  .
А  Малхия  , тот  очень пожалел  об том  именно  , что позволил  себе  неосторожно  показать  свои  чувства  такими , каковы  они есть  , а  не  те , которые  он  демонстрировал неопытному  Иехуде  в  Крийоте .
Сорвался  , так  сказать  .
Но  тут  же  , как  вполне  успешный  политик  , решил  немедленно исправить   то  , что он  испортил  , и  постороннему  человеку  бы  показалось  , что насовсем .
Хотя  Иехуда  , как  видно  , слагал  в  своём  сердце  трагическую  песнь  об  том  ,  как  Малхия  погубил  их             с  Иехудой  любовь  , и  перечислял  в  своём  сердце  все  подарки  , которые  он дарил Малхие  и  все  монеты  своего отца  , положенные  тому   Малхие  прямо  в пазуху  , и  должные , по  мнению  Иехуды  , внушить  Малхие  мысль  об  том  , чтобы  ему  быть  благодарным  навечно  и  показывать  дела  благодарности немедленно  и  постоянно .
То есть  в  Иехуде  воспрял  торговец  к  тому  же .
И  был  он  в смятении  от  чувств  , которые  охватили  его .
Но  сам  Малхия  помнил только  об  том , что ему  удавалось  уже  неоднократно   приходить в себя  после  того , как  он ,  казалось  , падал  на   самое  дно  взаимоотношений  , но  после  как  будто  бы  какая - то сила  вызволяла  его  из  низости его положений  , и  как  будто  бы  даже  не  обращала  внимания  на  всё  , что  делал  Малхия  ,  внимания  , а  заботилась  только  об том  , чтобы  он  вставал  после  своего падения   способным  на  действия   , а  после  бы  делал  то , что  и    должен  был  делать подле  Ханаана , чтобы  сохранить  власть  первосвященника  на  Храмовой  горе  .
И   потому  Малхия  , памятуя  об том  , вошёл  в  своё  чрезвычайно  деятельное  состояние  , и  все  те  дни  , пока  Иехуда  находился   в   своём  отрешённом  от  окружающего мира  состоянии  принимал тех , кто  служил  ему  за  горсти меди  или  даже  серебра  в  их пазухи  , и  те  доставляли  ему  слухи  об  живших в городе  постоянно  , и  об проезжающих городом  , которых  было  в разы  больше , чем  проживающих в нём    ,  об  мыслях  , ходивших  по городу  и даже  об всяких пустяках .
Это  была  часть его работы  , которой  он  никогда  не пренебрегал  ,  и  не    доверял  делать   её  даже  своему  расторопному  и  мудрому  служителю  , хотя  и незаметному    весьма  к тому  же  так  , что имени  его не произносилось  ни на  Храмовой  горе  , ни  кругом  её  , имени  служителя  Малхии .
Потому  как  тот  служащий    научился  быть тенью Малхии  так  же  , как  сам  Малхия  научился  быть  тенью  Ханаана .  И  никто  на  Храмовой горе  его  не  воспринимал   как  самостоятельную  политическую  фигуру  на  лице  страны  , и  даже  не  воспринимал  его никак  , а  только   как  привычно  находящуюся  бородавку  на  лице  Храмовой  горы ,  занесённую  туда  вирусом  под названием  « власть  « .
Но  Иехуда  из  Крийота  был  до невозможности  глупым  не  только в политике  , но  и  в  жизни вообще  , и  захотел  сразу  того  , чтобы  имя  его  уже  сейчас  звенело  в  ушах у  слышаших  его  хотя  бы  однажды  :так  он  был самоуверен.
То есть  он  захотел  сразу  попасть  на самую  вершину  власти  , совсем  не  думая  в  своей голове  , занятой  всякими пустяками  для  желающего стать политиком  в  этой  стране  , прямо скажем  об  том  , что он не  увидел того , что  и  его  отец  Шимон  имел  за  своей  пазухой  столько монет  , чтобы  они   имели таки  вес  в Крийоте  , и  всё  же  не  лез во власть  откровенно  ,  а  был терпеливым  ,  и  пригнул свою шею перед начальниками  Крийота ,  и  даже  считался   с  их чувствами .
Но и   тот  Шимон  ,  даже  несмотря  на  присущую  ему  предусмотрительность  в  его  делах  , не нашёл  всё  же  времени  для  разговоров  со своим первенцем  , на  которого  возлагал  большие  надежды  при  своём  проходе  в  вечные  пределы  ,  и   которому  потому  дал такое  имя  « Иехуда »  вопреки мнению  начальствующих  в  Крийоте  , которые  отчаянно  противились тому ,  но после  благоразумно  замолчали ,  не  нашёл времени  ,  чтобы  разрушить   опасные  мысли  Иехуды  об  его  быстром  попадании  на  вершину  власти в стране  -  ту  самую  Храмовую  гору , находясь  сам  под влиянием  мистических  мыслей  об имени  « Иехуда « , которые  его  так  и не  покинули  с  тех пор , как  он дал младенцу  такое  имя .
А  Малхия  таки  не препятствовал тем  мыслям  из своих соображений  при  виде  тяжело набитой  мошны  Шимона  иш Крийота  , которая  подвигала  Шимона   на  смелые  мечты  об  будущем  для  своего первенца  , а  только посмеивался    про себя  высокомерным  мыслям  Иехуды   , но  не  препятствовал  им  нисколько  , и  на  самом  деле   из  зависти   к  его    благополучному  ,   без  всяких страхов  и  тягот  пребыванию в доме  его отца  Шимона  в Крийоте ,  и  уже  хладнокровно  наблюдал  , чем  это  может  закончиться  для  Иехуды  , совсем  не  заботясь  об том  ,  чтобы  Иехуда  остался  жив  на такой  опасной  Храмовой  горе для  таких высокомерных  честолюбцев , как  он .
Мало того  , Малхия  был готов  выпить молодость Иехуды            до  дна , чтобы  достичь своих  сугубо  целей ,а  не  целей  Иехуды  , которые  тот  наивно  вкладывал в  уши  Малхии .                И  потому  Малхия  вёл  себя  с Иехудой  расчётливо .
Потому  только  на  третий  день  Иехуда  был призван  в  боковую  грубоотделанную  комнату  к  Малхии  , который  ,  как  будто  бы  не обращая  внимания   на  подавленное  состояние  Иехуды  , начал  беседу  об  том  , чем  ,            собственно  , Малхия  здесь  занимается  , говоря  при  том ,  что он  сам  « всего  лишь  тень  Ханаана  и  больше ничего  .  И  уже  Ханаан  имеет обыкновение  посылать  Малхию              во  все  концы  земли  потому  , как  ему  самому  это  делать  недосуг  . »
Малхия  ласково  , как  прежде  , заглядывал  Иехуде  в  глаза  так  , что  у того  начинало  ныть  уже  внизу  живота  от воспоминания  об  их времени  вместе  ,  друг  у друга  в  объятиях ,  и  уже   и  внутрях  друг  у  друга  , в  укромных комнатах отца  Иехуды  Шимона  , которые  тот  придумал  отделать  для  своих  дел  по  политическому  его проникновению в  ряды  начальников  в  том городе  , и  не  думал    совершенно об том  , что ею  можно  воспользоваться  по - другому  , -  из - за  своей  близорукости  именно  в  своём  доме   он  проглядел  то , как  комнатой  пользовались  Малхия  и  Иехуда   .
А  сам  Малхия  , как  думал горько Иехуда  ,  неискушённый            в  делах  эллинской  коварной  любви  , будто  бы  даже  позабыл  об  их  времени  вдвоём  в Крийоте  , и  продолжал  только говорить  об том  , что он , Малхия  « делает  лишь              то  , что  ему  говорит  Ханаан  , призывая  его  к  себе  в  особые  комнаты  , и  таки  стал  уже  ушами  и  руками  того  Ханаана  , запретив  себе  даже  думать  об том  , чтобы  делать что-то от  себя . Такова  жизнь Малхии  на  Храмовой горе  , и  тень  от славы  Ханаана  падает  и на Малхию  ,что  доставляет  ему  много  всяких  приятностей .
Но  по множеству  порученных  ему  всяких  дел  он ,            Малхия  , не  успевает ничего .
И  не  может  являться  одновременно  в  два  места  , как  должно  было  быть при таком  количестве  порученных  ему  дел  . И  может  доверить частые  и  неотложные  дела  только такому  близкому  родственнику   , как  Иехуда  , как  те  дела  чрезвычайно  тайные  . И  он  хочет  довериться  Иехуде                в  этих делах   , узнав  его помыслы  и  великое  желание              об том  , что  уже  весь  Крийот  « непременно  почитал его  за  кого - то важного .  «  И   те  помыслы  Иехуды  близки  Малхие тоже  . А   уже  только  Ханаан  на  Храмовой  горе  может сделать  любого  человека  важным  , или  помешать тому  .      И  никто на  Храмовой горе  не  сможет  сказать  Ханаану  что-то вопреки . И  если  Иехуда  поможет  Малхие  , то никто не  помешает  ему  стать  человеком  власти  , который  делает то  ,  что  хочет  , но не  на   виду  у всего народа  . Как  Ханаан  не  любит  чрезвычайно  , чтобы  весь народ  знал  то , что  делают его  люди ненароком . И  помогает  своим  людям  во всём  , только  если  нет  какого -нибудь  , хоть  самого  малого вреда  для  самого  Ханаана .
И Иехуда  должен  это  запомнить крепко  .  И   тогда  Иехуде  не  будет  никаких препятствий  в  его  делах  . А пока  Иехуда  должен  будет вернуться  в  свои  комнаты    и  подумать хорошенько  обо всём   . Потому  как  дела  такого  рода  таковы  , что  , если  возьмёшься  их  делать  , то  дороги  назад  уже  не  будет  . И  пусть  Иехуда  не  смотрит  завистливым  оком  на  тех  , кто возлежит  на  пирах  в  богатых  одеждах  и  щёлкает пальцами  , чтобы  ему  подали  то  и другое  . Как  Ханаан  может  сказать  об  этом  человеке  , чтобы  забрали   у  него  то  богатство  , и то  богатство  исчезнет сразу  , как  будто  бы  его  и не  было . И  не  был  бы  его  досточтимый  отец  Шимон  иш  Крийот  в  первых  рядах  жителей  города  Крийота  ,  если  бы  предусмотрительно  не  отсыпал  бы  Ханаану  груды  золота    за  его  пазуху  ,  столько  , сколько  он  не  попросит  , и  не  вкладывал  бы  он  золото  в  те  руки  в  Риме  ,  в которые  указывал  ему  Ханаан  вложить  для  того  , чтобы  гегемон  Понтиус  Пилатус  уже  не  зверствовал  бы  без  большой надобности  . И  наложи  печать  на  свои  уста  даже  перед  твоим  отцом  Шимоном . Что  ты  и  делал  уже  неоднократно  . И  потому - то  ты  находишься  здесь  , в этой    боковой  комнате  Храмовой  горы  ,  которая  является  прямым  входом    к  ногам  Ханаана .
Таки  даже  твои  незабвенные  учителя  в Крийоте  не  имели  бы  над  тобой  такой  власти  ,  которую ты  испытал  незабываемо  , если  бы  им  такой  власти не  дал бы  Ханаан . И они  не  смогли  бы  уже плеваться  усиленно  в  твою сторону   и  в  сторону  твоего  отца  Шимона  , если  б  в  их сторону не посмотрел  Ханаан  своим  добрым  лицом  через  опять - таки  своих  людей  .
Потому  как  тень  Ханаана   накрывает   всех приятных  ему  людей  как  шатром  через опять – таки  своих  людей .
И  никто  , и  ничто  не  может укрыться  от его взгляда  .
Помни  об том  ,  прежде  чем  сказать  мне  своё  « нет . »
Потому  как  , если  безрассудно  скажешь  прямо  мне в лицо   « нет  « , то скоро  можешь  оказаться  в  числе    эбоним  -бедняков  , об  которых  , впрочем  , тоже  тот  Ханаан  заботится  и  не позволяет  отбирать у них  последнее  , и  велит  давать им  большие  куски  по  праздничным  дням  .
Но  ты  , Иехуда  , не  привык  трудиться  под палящим  солнцем  , чтобы  добывать  себе  на  хлеб  , не  привык  пить  кислый  уксус  , а  привык  пить  только  вино эллинское   , и  подумай  крепко  об  том  , что постель  эбоним  натрёт  твоё  нежное  тело  , и  оно  уже  не  будет  таким  свежим  и  пахнущим  так  приятно  яблоками .
Но  ты  можешь  стать  эбоним  , Иехуда  , и  тогда  ни око  Ханаана  , ни его   рука  не  коснутся  тебя  никогда  и никак . »
Эти  последние  слова  Малхии  звучали  даже  как - то  по -издевательски  , но   Иехуда  даже  не обратил   на  то  никакого внимания .
Так  необычны  были  для него слова  Малхии  , говорившего   с  ним  совсем  иначе  , чем  говорил  он  с  ним  в Крийоте  не  один год : он  как  будто  бы  угрожал ему  , говоря  в  начале  как  будто  бы  об том  , что  Иехуда  волен  выбирать свой  путь  , но  после  требовал  от  него  же  стать  непременно тенью  Ханаана  , и  никак  иначе .
Внутри  себя  Иехуда  совсем  не  хотел  быть чьей - то тенью ,  а  страстно  , от всего своего сердца  желал  , чтобы  только его имя  звенело  в  ушах  уже  всего мира ,  как  человека,  стоящего  на вершине  его непоколебимо .
Но  Малхия  настойчиво  напоминал  Иехуде  об том  , что  ,            » если  хочешь  стать  кем-то  в  этой  стране  , то необходимо  сразу  же  припасть  к  ногам  Ханаана  ,  и  другого  пути к власти  нет .  И  все  , кто пытались  обойти  этот  путь  , обходили  уже  и власть  , ставшую  недосягаемой  для  них . »
Взглянув  на спокойное  лицо Иехуды  с  едва  подрагивающими  веками  , Малхия  вспомнил  , как  всего  два  дня  назад  лицо Иехуды  покрывалось  пятнами  , и  продолжил  описывать  расклад  политических  сил страны :
« Есть  те , кто  думал об том  , что в этой  стране  правили  римляне  - лавренты  и  ходили  к  ним  в  тайные  комнаты                в Кейсарии  Приморской  . И  кто помнит  их  имена  ?  хотя  их  было только пять  - пять первосвященников  , которые  думали  об  себе  много  , а  об  Ханаане  высокомерно .                И  где  они  ? Только  Йосеф  Кайафас  остался  , каменный  хотя  человек ,  но  и он  рухнул  перед  Ханааном  , спрятав  лицо  в  своих коленях  . И  где  тот  Кайафас  ?
Нигде  , хотя  и  стал  зятем  Ханаана  , пока  сыновья  Ханаана  не  войдут  в  мужество  , кроме  отступника  , ринувшегося  к  тем  лаврентам  - римлянам  с  грудами  золота  за  пазухой  ,  доверенными  ему  отцом  , без  его  ведома  ,  и  пропавшего  с  глаз  народа  после  того .
Тот  Кайафас  пред глазами  римлян  - первосвященник  , и  уже  долгое  время  не  думает  об  себе   много  , как  думали  об самих себе  остальные  из той  пятёрки ,  и  не так  высокомерно   об  Ханаане  , как  думали  остальные  .
Хотя  тот  Кайафас  тоже  мечтает  об  своём  имени  так ,  чтобы  оно  было непременно  вписано   среди  еврейского  народа  накрепко , и  считает  себя  временами  уже  умнее  Ханаана .
Но  и  он  всякий  раз  , когда  находится  перед  Ханааном ,  прячет  своё  лицо  у  себя  в  коленях  , и  кормится  строго  только  из его  уст  , и  перед  римлянами  говорит строптиво  , но  так  , как  велит  ему  Ханаан .
И  даже  если  увидишь  кого сильнее  Ханаана  ,  то  отойди  от него  в  сторонку  , и  не  торопись  прилепляться   к  тому   человеку  . »
Малхия  говорил  такие  весьма продуманные  слова  , хотя  сам думал  об  Ханаане временами   довольно пренебрежительно  , но  уже  тщательно  скрывал  то .
Потому  говорил  Малхия  и  с  самим  собой  в  это время  ,             а  не  только с  Иехудой  , когда  говорил с ним  , для  того ,  чтобы  привести себя  уже  в правильные  чувства  :
« Таки  если  согласишься  стать  тенью  того  Ханаана  , то сможешь  уже  стать  человеком  со властью .  И  нельзя  иначе  никак . И  когда  тот  Ханаан  скажет  , что  ты  должен  делать ,  то  ты  и  должен  делать это  без  всякого прекословия  .
И  стать уже  и  лисицей  , и  шакалом  , чтоб  сделать  то , что  тот  Ханаан  сказал  . И    не  думай  в  своей  голове  и  по  временам  даже  , что ты  - лев .
А после  ты  можешь  уже  делать  то , что ты  хочешь  ,               с  людьми  , думающими  об  том  Ханаане  неподобающе  .
И  иметь  от того  свой  доход  невозбранно  .
А  то  , что идёт  Ханаану  , должен отложить  неприкосновенным  , и  так  , чтобы  не  выказать ему  пренебрежения  малой  частью того , что в  твои руки попало не  без его помощи .
Как  тот  Ханаан  умеет считать  в  своей голове до маленькой  монеты  то   , что и кому  идёт в руки  .
И  ничего  , даже  малой  части  имущества  не  остаётся                без его внимания  в  этой  стране  .  И  даже  не  бери себе               в голову  прийти к нему  с  пустыми  руками  , когда  ты  обобрал  какого – то человека  , оставшегося  в пренебрежении  у  Ханаана  . »
И  Иехуда  складывал  те  слова  прямо  в  своё  сердце ,  чтобы  не  упустить ничего  из сказанного .
Прежняя    недолгая  распря  с  Малхией  была  забыта  ,           и  даже  были  забыты  на   время  их  близкие    отношения ,   не  похожие  на отношения  мужчин  в  этой  стране  , такие  отношения  , когда они входили  друг в друга  с  удовольствием . Потому  были  забыты    , что  он  услышал  после  них  слова    , могущие  помочь  ему    войти  в  круг  людей  власти  невозбранно  и  навсегда  , убеждённый  уверенными  словами  Малхии .
Всё  в  его  уме  вдруг сошлось  :  всё  то  , что происходило   в  Крийоте  с  ним  и  его отцом  до  появления  Малхии  ,            и  что произошло  после того  , как  Малхия   вошёл  в жизнь  семьи  Шимона  иш Крийота  прочно .
Вся  жизнь  страны  , отнюдь не такая  однозначная ,  какой  он себе  представлял  её  , предстала  перед Иехудой  глазами  Малхии  .
Но вдруг  он  подумал сам  в себе  :
« Какое  это опасное  положение  для  Иехуды  - стать  зависимым  от того  коварного  Малхии . Не  мочь  создать  свою картину  мироздания  и  уже  жить в ней  , а  жить  целиком  и полностью  в  мире  Малхии  , подчинённом  сугубо  его  интересам  , а  не  даже  интересам  Ханаана  , об  чём  Малхия  всё  время  болтает . »
Да  , Иехуда  остался  таки маленьким  злобным  мальчиком  .
Потому  как  он  думал  , как  все  маленькие  мальчики  ,что  весь  мир  должен  интересоваться  только  им  одним  в  ущерб  своим  собственным  желаниям  .
И  все  эти  мысли  продолжали  жить в нём  , несмотря  на              то  , что  разговор  в  грубоотделанной  комнате  Храмовой  горы  говорил  об обратном  . Он давно ослеп  внутри  , и  всё  от великого  мнения  об  себе .
И  так  удивительно  происходило  в жизни  Иехуды  , что  жизнь его  шла  особо  ,  а  мысли  об том  , что весь мир  захочет  исполнить  его  желания  , шли  особо  .
Таки  , если  посмотреть  внимательно  ,то и Малхия  существовал  так  же . И  сколько  таких  людей  ходило  вокруг  Малхии и  Иехуды  , неизвестно  .
Но  уже  во всех  их  головах  была  одна  для  каждого                из них  история  с  особенным  главным  героем  , им  самим ,  вершителем  истории  и  заодно и главным  мечтателем  об том . По  множеству  таких историй  уже  не находятся  интересующихся  ими .
И  никто  бы  не  заинтересовался   историей  жизни  Иехуды ,  написанной  им  самим  , и  потому  крайне  скучной , поскольку  много таких историй  было в Крийоте  , городе  , который  всегда  думал  об  себе  высокопарно  , и  даже  вопреки всему  , что происходило в   его  обыденной  жизни  .
И  даже  мудрые  начальники  Крийота  , идя  навстречу  мечтам  горожан  об  себе  , собирали  возвышенные  истории  по  всему  миру    весьма  скрупулёзно  , без всяких  сомнений  с  их стороны  указывая  на то , что  те  истории  происходили  непременно в Крийоте  .
Так  что такое  качество  Иехуда и  Малахия  приобрели  себе  в  этом   городе  , держащим  мечтательность  их  жителей  под  защитой  неутомимых  их  начальников  .
А уже  вне  Крийота  их мечтательность  им  только  вредила  очень много .
Кровь  ли  била  им  в голову  , делая  их   совсем  безрассудными  ? Или  кровь  их говорила  им  об том  , чтобы  они  вели себя  безукоризненно   прежде  , чем  могли  себе  позволить  мечтать  об  какой  - нибудь  власти  .
В  любом  случае  они сами решали  , что  им  слушать  .
Но  как бы  там не  было  , Иехуда  вдруг  подумал  то , что                « Ханаан  знает и его  мысли , и  мысли  Малхии  непостижимым  образом  , и  всё  же  не  отринул их  , как  уже  своих  людей  . »
Так просто  он  взял  и  подумал  именно так  , и  обречённо  вздохнул  .
Так  в  этом месте  можно  уже  подумать  об  энергии  чётко направленных  мыслей  , потому  как  Иехуда  и  Малхия  стояли  друг против  друга  , и  оба  приняли  в  один момент  ту  мысль  , что они  « приняты  таки на время  , а  не навсегда  Ханааном  в  число  его  людей  » . 
Приняли  эту  мысль  и сразу  же  вздрогнули  , так  как  поняли  то  , что  они вдвоём  - и  Иехуда , и Малхия  стали  частью  чего-то  целого  , чего  они  до конца  не  знают  и  не понимают   .
 «  И  всё  это  должно  быть  и  называется  нахождением  во власти  « , - думали они испуганно  , и  Иехуда  , и  сам  Малхия ,  несмотря  на весь  его прошлый  опыт .
Откуда  им   было  знать  об  том , что называется                « нахождением  во власти  « , когда  они  жили  одну недолгую  жизнь  , и  даже  не  могли  видеть  её  конца .
Испуганные  , они оба  одновременно  вернулись  в  мир  таких  знакомых  им  с  детства  собственных  их  мечтаний  , где  им  всё  было ясно и понятно .
Как  маленькие  дети  они отбросили реальный  мир  , где  им  было так  холодно  , и не  пытались  даже  понять  этот мир  , а  занялись  любимыми  игрушками  - собственными  мечтами  , в которых   они  были  всегда  победителями  , размахивающими  огромными  картонными  мечами , которые  могли  произвести  впечатление  только на таких  же  детей  , как  и  они сами  . И  так  было им  в  этом  мире  хорошо  не нести  никакой  ответственности  и  всегда  оставаться  живыми после  всех  боёв  .
А  Ханаан   к  тому  же  дал им  ещё  право  делать всё  , что  бы  им  хотелось  , без всяких  будоражащих   мыслей  об честности и справедливости , чего  Адонай  иврим  требовал  от Яакова  в  его время  неукоснительно  и  непрестанно .
Так  что  Яаков  в  своё  время  даже  утомился  от своих  стремлений  быть  нечестным  и  несправедливым  .
И  потому  от своих  тщетных  устремлений  покорился   Яаков  Адонаю  Иисраэля  ,  не без великого  труда  для  себя  , но  уже  бесповоротно . Что от него незримо  и  неотступно требовалось . Но  не  только  от  Яакова  требовалось  , но             и от его потомков  , получивших   от  Яакова  высокое  предназначение  - управлять  людей  в  образ  , угодный  Адонаю всего мира   ,  перед Его глазами .
Но и  Иехуда  , так  же  как  и  Малхия  , отринули такой  путь бесповоротно  .
 К тому  же  Иехуда  и  Малхия  не  думали  об  Адонае  Иисраэля  даже  на  Храмовой  горе  .
Адонай  их народа  в  их глазах  выглядел  совсем нереальным . 
И   тогда  реальным  у них  вышел  Ханаан  , который  тоже  не  любил  в  своих  размышлениях  думать  об  Адонае  Иисраэля ,  даже будучи  первосвщенником  на  Храмовой горе . А  думал  только об том  , как  сохранить  свою власть  на  Храмовой  горе  , таким  образом  быв  весьма  практичным  и  потому  реальным  , осязаемым  .
И  уже  Иехуда  вслед  за  Малхией  в  своих мыслях  припал  к  ногам  Ханаана  тоже . 
И  не  вставал  со своих коленей  почти  до своего  последнего  дня  на  этой  древней  земле  Иисраэля  .
Так  коленопреклоненным  перед Ханааном он остался  даже  навеки  , несмотря  на  то , что попытался  встать  с  колен , но  Ханаан  властной  своей  рукой  поставил его пред собой  уже навеки .