Сарай рассказ

Это случилось, когда я служил в советской армии. Начало семидесятых годов прошлого века. 
Служба изо дня в день проходила по давным-давно написанному в уставах расписанию. Ничего не могло изменить устоявшийся порядок – подъем, служба, отбой. Разве что редкие командировки вносили какое-то разнообразие в военную жизнь.

Одна такая командировка случилась, когда меня отправили на продовольственный склад для выполнения стратегической задачи.

Наверняка благодаря каким-то моим выдающимся качествам, а может просто под руку попался, мне доверили постройку сарая на продовольственном складе.
 
Я с огромным энтузиазмом отнесся к этому заданию, вдруг осознав, что за всю жизнь так и не построил ни одного сарая.

С этой мыслью, в приподнятом настроении, я отправился на хозяйственный двор.
У входа меня встретил майор – заведующий продовольственным складом. Это был плотно сбитый мужичок, небольшого роста, с круглым лицом ярко красного цвета, будто он только что вышел из бани.
 
Я приготовился, как это в армии положено, доложить о прибытии, но майор меня опередил:
– Что, сарай строить прислали? – спросил он, пристально глядя прямо в глаза. У меня даже холодок прошел по спине.

– Ну, да… Растерявшись от такого взгляда, ответил я совсем не по уставу, но майор даже не обратил на это внимания.
 
– А ты сможешь?

Вопрос был явно риторический, потому что, не дав мне ответить, он продолжил:
– Слушай внимательно. Надо вон там, – майор показал рукой в сторону дальнего забора перед которым росли высокие кусты, – построить сарай. Сарай, запоминай, – майор опять пристально поглядел на меня, – должен быть двух этажей. Двери сделаешь слева, чтоб заехать удобно было. На второй этаж ПАНДУС сделаешь, – судя по тому, как он произнес слово «пандус», оно ему очень нравилось.
 
– Знаешь, что такое пандус?
Я кивнул головой. Это явно разочаровало майора. Он, видимо, хотел прочесть мне лекцию о пандусах.
 
После неловкой паузы майор покопался в кармане, достал помятый листок бумаги и протянул его мне. – Вот чертеж. Сообразишь?
Я посмотрел на карандашный рисунок совсем не похожий на чертеж. Правда, при некоторой фантазии можно было разглядеть изображение то ли сарая, то ли дома. В разных углах «чертежа» стояли три загадочные цифры – 4, 5, 6. Размеры? Не понятно. Покрутив бумажку, я решил, что разберусь потом и продолжил слушать инструктаж.

– Вон тебе солдаты, – продолжил майор деловым тоном, мотнув головой в сторону двух парней, стоящих поодаль. Услышав, что о них говорят, парни переглянулись, но с места не сдвинулись.
Майор заговорил командным тоном, таким офицеры доводят важные сведения до личного состава, собравшегося на плацу. При этом стоял он по стойке «смирно» и я непроизвольно вытянулся перед ним, прижав руки к бедрам.

– Материал там... доски, понял? – майор махнул рукой в сторону беспорядочно сваленных досок.

– Гвоздей тебе хватит – там целый ящик. Если чего надо, обратишься ко мне, я буду у себя.

– Три дня тебе хватит. К среде закончишь. Только не халтурь.
Я попытался возразить, что три дня это мало – не успеем. Я вообще-то рассчитывал недели на две. Почувствовав мои попытки возразить, майор, глядя мне в глаза, повторил:

– Три дня! До среды, чтобы закончил. Понятно?

 Мне конечно же было понятно. Появилась мысль прямо сейчас признаться, что я не умею строить сараи, три дня – это самоубийство. Но другая мысль «Солдаты, наверное, умеют, зачем же мне их дали?» вернула мне уверенность. Эти мысли прервал голос майора, продолжавшего меня инструктировать
:
– Когда доски закончатся, привезёшь еще, с лесопилки. Тебе дадут. Скажешь, для сарая. Возьмешь лошадь, телега под навесом, – майор кивнул в сторону кобылы, мирно щиплющей траву.

– Вопросы есть? Исполняйте.
Майор лихо повернулся через правое плечо и быстрым шагом ушел.
Запоздалая мысль о том, что я никогда не запрягал лошадь и имею об этом весьма смутные представления, повисла в воздухе. Как-нибудь разберемся, – успокоил я себя.

 Молча проводив майора взглядом, я обратился к солдатам:
– Ну что, вперед!

Работа, как водится, началась с большого перекура, во время которого мы выяснили, что никто из нас раньше сараев не строил и лошадей в телеги не запрягал. Да и вообще о строительстве и о конных повозках мы знали только понаслышке. Не понятно было даже, с чего начинать.

Конечно, можно было найти майора и признаться ему, что мы ничего не умеем. Только, вот как он к этому отнесется? Сердиться и ругаться, наверное, будет.  Было стыдно признаваться в своей бесполезности.

Посовещавшись между собой, мы решили, что что-нибудь обязательно придумаем и на этой оптимистической ноте отправились на место строительства.

Проведя рекогносцировку на местности, или, если по-простому, оглядевшись, мы к своей радости обнаружили на месте, предназначенном для сарая, готовый фундамент с уже установленными по углам столбами. Мы так громко обрадовались, что получили замечание от складских работников.

Наконец, нарадовавшись, мы приступили к строительству. Прибив пару досок, мы поняли, что это не так уж сложно. Постепенно работа вошла в свой ритм. Молотки стучали, доски ложились одна к одной, получалось просто великолепно. Мы любовались своей работой и при этом забыли про дверь, которая должна быть слева, про второй этаж. Забыли даже про пандус.

Неожиданно в самый разгар работы доски закончились. Мы дружно посмотрели на пасущуюся лошадь потом друг на друга и вспомнили, что запрягать лошадь никто из нас не умеет. Вот тут-то и начались события, приведшие к печальным последствиям.

После продолжительной дискуссии, в том числе на повышенных тонах, пришлось мне, как старшему, брать инициативу в свои руки.
Вообще-то, если честно, у меня был некоторый опыт в этом вопросе. Во-первых, я видел в кино, как какой-то мужик запрягает лошадь. А еще телегу с лошадью я тоже видел, даже ездил на телеге, правда, только в детстве.

В итоге, взяв на себя инициативу, я приступил к операции запрягания. Для начала я попытался подвести лошадь к телеге. Кобыла оказалась своенравной и игнорировала мои старания, отбрыкивалась и продолжала пастись, как ни в чем не бывало.

Мои солдатики стали мне помогать. Я уговаривал лошадь. Двое тянули за подпругу. Все безуспешно. После ряда безуспешных попыток привести лошадь к телеге мы решили изменить тактику и привезти телегу к лошади. Двое встали сзади телеги и толкали ее, а третий спереди тащил и направлял телегу в нужном направлении.

Таким образом мы покатили ее в сторону пасущейся кобылы.
Эта сцена привлекла внимание окружающих. Постепенно стали собираться зрители. Наши действия вызывали одобрительные или осуждающие возгласы, смех. Нам давали советы. Помогать, однако, никто не спешил.

После долгих трудов мы подвезли телегу к лошади и попытались пристроить ее сзади.
Однако в то время, когда наши старания уже почти увенчались успехом, кобыла неожиданно шумно вздохнула и отошла в сторону, встав к телеге боком.

Попытки воздействовать на нее убеждением или силой ни к чему не привели. Наши старания подвезти телегу к лошади продолжались. Двое по-прежнему толкали телегу, а третий удерживал лошадь от побега, уворачиваясь от копыт. Наконец, не более чем через час, нам удалось поставить телегу и кобылу в правильное положение, и я, как самый опытный, приступил к процессу запрягания. Небольшая заминка произошла, когда я попытался вставить удила в рот лошади.

Деревенские ребята пытались меня убедить, что лошади это не понравится, что это нельзя лошади в рот запихивать железяку. Я указал им на специальным образом выпиленные зубы, и они, оставшись при своем мнении, все-таки не стали больше спорить.

Никакой помощи я не ждал и продолжил запрягать самостоятельно. Наконец, с большим трудом, методом проб и ошибок, мне удалось запрячь лошадь, как мне показалось, по всем правилам. Оглядев свою работу, я победно взглянул на своих товарищей и взял в руки вожжи.

«Но-о»! – воскликнул я, слегка стегнув вожжами по крупу лошади. Она взглянула на меня, как мне показалось презрительно, встряхнулась, и... упряжь расстегнулась, сведя на нет все мои старания. Передернув крупом, кобыла сбросила все, что я с трудом на нее надел и отошла в сторону от телеги, после чего невозмутимо продолжила пастись.

Я не сразу понял, что произошло, и растерянно смотрел на происходящее. В себя я пришел от хохота толпы зевак, наблюдавших за тем, как я воюю с лошадью.
Меня охватило смешанное чувство злости, досады и азарта. Я ухватился за уздечку, которую коварное животное не смогло скинуть, и, буквально, потянул лошадь к телеге. Как ни странно, она спокойно подошла, и посмотрела на меня вопросительно. Меня всегда удивляли лошадиные глаза. Выражение эмоций, которые в них возникают, похожи на человеческие. Да что там похожи – они точно, как человеческие. Иногда оторопь берет, когда глядишь лошади в глаза и тебе кажется, что она читает твои мысли.

Я повторил свою попытку совместить лошадь с телегой. Уже имея некоторый опыт, я принялся запрягать, тщательно затягивая ремни и выравнивая ремешки сбруи. Дело шло споро. Не прошло и получаса, как лошадь стояла в полной упряжке.
Я еще раз оглядел результаты своего титанического труда и случайно заметил, что один из ремней (вроде бы он называется «шлея» – это я потом узнал) проходит вдоль крупа лошади рядом с каким-то колечком.

«Наверное, надо было ремень пропустить через это кольцо», подумал я, но промолчал. Подергав подпругу, я решил, что продеть этот ремень в кольцо будет сложно. Для этого придется расстегнуть часть упряжи, а потом снова все застегивать. «И так сойдет, подумал я. Вроде держится».

Кинув взгляд на толпу зевак, я взялся за вожжи. Публика безмолвствовала. Стали понемногу расходиться. Меня это несколько обидело, но я все равно чувствовал себя победителем. «Но-о-о», сказал я уже во второй раз и тут же испугался. Но лошадь послушно пошла, и, что самое невероятное, за ней поехала телега. Я уже готов был ликовать, как вдруг тот самый ремень, который я забыл продеть в кольцо, сдвинулся с места. Телега начала постепенно разворачиваться боком, при этом продолжая двигаться за лошадью.

Я кинулся было к телеге, пытаясь вернуть ее на место, но на ходу это было сделать невозможно. И тут я понял, что кобыла меня не слушается. Как не кричал я волшебное «Тпру-у-у», как не дергал за вожжи, перекошенная телега, подергиваясь, подпрыгивая и отчаянно скрипя, продолжала неуклонно двигаться к выезду с хоздвора. За воротами был мостик размером чуть шире телеги. Все было бы хорошо, но телега двигалась боком, все больше и больше сползая в сторону от дороги. И тут я понял, что на мостик мы не попадем.

Отчаянно пытаясь остановить кобылу, я живо представил себе, как телега, свалившись с моста, заваливается в канаву. Вскоре это и произошло. Телега плавно завалилась набок, упала в канаву и медленно развалилась на части.
Кобыла наконец остановилась и равнодушно поглядывала то на обломки телеги, то на меня. Я стоял поодаль и, понимая, что ничего уже исправить не смогу, безнадежно смотрел на телегу, на лошадь, чего-то ожидая. Краем глаза я видел майора быстрым шагом идущего в мою сторону.

В том, что меня накажут, я не сомневался. И даже было немного любопытно как. Несколько человек пытались вытащить телегу из канавы. Стояла тишина, прерываемая всякими обидными словами в мой адрес. Но меня это почему-то не сильно задевало.
Меня наказали. Но, к моему удивлению, все наказание состояло из устного выговора с разными грубыми словами. И еще меня лишили почетного звания «сараестроитель», пообещав больше на хоздвор не пускать.

Кстати, сарай так и не построили. Либо никто не смог запрячь лошадь в телегу, либо по другой какой-то не менее важной причине.
А еще позже выяснилось, что сарай этот вообще никому был не нужен. Так бывает. Кто-то распорядился построить, а для чего, потом забыл. А потом вообще забыл об этом сарае, так и не вспомнил.

После этого случая я больше никогда не пытался  запрягать  лошадь. А сараи строить в конце концов все-таки научился.