amore

               
                24/06/2021




мы лежим на кровати, и я двумя пальцами повторяю очертания ее ключиц, имитируя шаги. один, два, три… выдох. в моих венах любовь и никотиновая кислота, проникающая в клетки с упоительной точностью. мне нравится лежать с ней после занятия любовью, целовать ее пальцы, вдыхать аромат волос, становиться каждым ее изгибом — она олицетворение любви, чувственности, огня и разрушающей страсти. каждый раз, смотря на женщин, я не понимал, что же с ними не так: идеальные ровные зубы, глубокие синие глаза, красивые ноги, светлые волосы, напоминающие благородную пшеницу в лучах осеннего солнца, аккуратный смех. моя женщина смеялась иначе: ярким фейерверком, ослепительной вспышкой эмоций, которая поселяла на моих губах невольную улыбку. у моей женщины шрам на коленке, мне нравится целовать его, исследуя ее тело, осыпая поцелуями бедра, живот, острую арку ребер. моя женщина, обнаженной, валится на меня, хохоча по-детски просто и беззаботно. моя женщина бывает скромной, тихой, громкой, целостной, разбитой. и самое главное, что отличает ее от прочих — моя женщина родная.

когда мы только познакомились, она казалась неприступной холодной зимой, в которой нет ни одного солнечного дня. порой мне казалось, что я боюсь коснуться ее, чтобы не ранить пальцы. сейчас она лежит рядом, и я не понимаю, как жил без нее раньше. моя прошлая жизнь, в которой не было ее, напоминает запись старой кассеты, проецирующей единственную черно-белую картину, суть которой уловить невозможно; ночь, длиною в тысячу лет. она протягивает руку и касается тыльной стороной ладони моей щеки, хмурится на мгновение, и позволяет пряди темных красивых волос упасть на лоб. я люблю ее чёрные волосы, пахнущие сигаретным дымом, морозным утром, корицей, опиумом.

я сижу на работе, на моем столе кипа бумаг, вокруг хаос, приходится считать до десяти и устало потирать переносицу. меня окружают мужчины — коллеги, которые изрядно выводят из себя, начиная с самого утра. хочется срываться на каждого, подобно дворовому псу, которому изрядно наскучили дети. вместо этого мысленно переношусь к ней. к ее ночным стонам, когда приходилось ладонью зажимать рот, не позволяя звучать слишком громко, к просьбам взять ее в разных комнатах нашей уютной квартиры. к запаху ее кожи, к пылающему взгляду, к прикосновениям, обжигающим меня даже изнутри и заставляющим сердце биться в безжалостном ритме тахикардии.

моя женщина любила целовать меня долго и глубоко, словно в попытках добраться до моей души и ее тоже наградить поцелуем. губы всегда болели, но хотелось еще. к ее холодному расчетливому уму, который иногда был мне непонятен: руками на плечах усмиряла ярость, поглаживая и следуя к границе волос. «прекрати так горячо воспринимать каждого. разве золото спешит стать серебром только потому, что кто-то его не любит или оно ему не к лицу?». иногда мне хотелось кричать ей, что она не понимает, какого мне. уходить из дома, хлопать дверью, гнать по ночной дороге на всех скоростях. но эта женщина понимала, чувствовала меня каждым нервным окончанием, улавливала смену моего настроения быстрее меня самого.

моя женщина порой задавала глупые вопросы, на которые заранее знала ответы, крепче сжимала мою руку во время просмотра очередного фильма ужаса, который сама же и выбирала, дожидаясь меня с работы. она бесконечно слушала на повторе «lovely» и безупречно танцевала только для меня, сводя своими изгибами с ума — раскрепощенность и наслаждение собственным телом и моим взглядом напротив читались в каждой ее полуулыбке, в каждом движении выразительных бедер, от одного вида которых внутри разливалось восхищение на уровне маниакального помешательства.

моя женщина ревнует до последнего аргумента, заставляя меня сдавать оружие; спорит до первого поцелуя, когда, посылая свое мужское самолюбие к черту, позволяешь обрушиться градом на ее губы. она эмоциональная, уютная, забирающая из моего шкафа только те футболки и рубашки, которые нравятся мне. она любит переползать на часть моей кровати, когда я ухожу раньше, вдыхая аромат моего парфюма на подушках, читать мне «мастера и маргариту», которую я до нее не открывал, и будить меня ночью, боясь темноты.

в постели моя женщина ненасытная и горячая. безумная. без предрассудков, мыслей, обнаженная душой и телом, естественная и непредсказуемая, не боящаяся своих желаний, способная смело заявить о них, вынуждая меня желать наброситься на нее в уборной ближайшей кофейни, в которой мы любим греть замерзшие после долгой прогулки руки.

— ванильный, как я тебе дарила, вишнёвый, кокос, имбирь… — перечисляет она сиропы в разноцветных бутылочках.
— ореховый?

улыбаясь, спрашиваю, растирая покалывающие пальцы, пока она сразу же соглашается, на нарушая нашу маленькую традицию пить кофе исключительно с ореховой добавкой.

с этой женщиной я понял куда больше, чем мог себе представить. ее волосы на моей одежде, которые я нахожу на своих свитерах на работе, не раздражают; ее еда самая вкусная (чего только стоит паста или крем-суп, который я попробовал с ней впервые), ее стоны самые желанные, а ее тело — неповторимый чистый холст, сотканный из любви и доверия, на котором хочется рисовать каждый день, не уставая. после близости моя женщина становится еще более нежной, расслабленной, абсолютно уязвимой и хрупкой на нашей большой кровати. она часто поднимается, подходит на дрожащих ногах к окну, закуривает сигарету, а я смотрю на ее узкие плечи и талию, которую люблю обхватывать одной рукой, прижимая невесомое тело к себе.

— ночь сегодня красивая.
— ноябрь. скоро зима. поедем в декабре в незнакомый город, чтобы совершить тур по местным кофейня и выставкам? куплю тебе ту книгу мане.
— знаешь, что мне в тебе нравится? ты очень похож на меня. с тобой я словно веду монолог с самой собой, не боясь остаться непонятой.
— тогда пусть этот монолог никогда не заканчивается.

я подхожу к ней и заворачиваю ее обнаженное тело в свою огромную темно-синюю рубашку. моя женщина склоняет голову и жмется лопатками ближе ко мне.