Уроки рабства

Когда я еще школьником читал, как безжалостные белые охотники за рабами увозили на кораблях чернокожих рабов из Африки в Америку, поражался, как же они умудрялись отловить на берегу африканцев, связать, а затем переправить на свои суда. Африканцы знают джунгли как свои пять пальцев. Их на берегу куда больше, чем команды на корабле, и в рабство они не хотят. Они могут убить белых работорговцев. В джунглях никакие ружья не помогут.  Разве они не сопротивлялись? А кто еще белым поможет в этом предприятии? В годы начала перевоза чернокожих рабов в Америку колониальной администрации не было.  Возможны два варианта, но оба проигрышные.
 
Первый, если судно подходит к причалу.  С причала наполнять трюмы рабами легче. Тут вопрос, были ли в те годы на африканском побережье причалы, подходящие для европейских кораблей. Но африканцы способны захватить судно у берега. Хотя бы ночью. Не захватить, так сжечь или потопить. Церемониться не будут.   

Вариант второй, если судно, набирающее рабов, стоит на рейде. И все сообщение с берегом идет через лодки. Но так может быть еще опаснее.  Сколько охотников за рабами может высадиться в шлюпке? Немного, с учетом того, что шлюпки потом нужно наполнить африканцами. А ну-ка попробуй поймай и свяжи невольников, затащи их в шлюпки, а потом со шлюпок на судно, стоящее на рейде.

 Ясное дело, что рабов не нанимали по рабочему контракту. Везли в оковах. И все же без помощи на берегу белым никак не обойтись. А мне в поисках разгадки не обойтись без помощи Интернета. Вот что пишет об этом Интернет. 

«Европейские корабли, гружёные товарами (ружья, спиртные напитки и лошади), направлялись к африканским берегам, где обменивали груз на «живой товар», …..  Покупали рабов у местных африканских лидеров. Европейские работорговцы не принимали участие в набегах из-за большой смертности европейцев от малярии. Крупномасштабное проникновение европейцев в глубь Африки начинается только во второй половине XIX века, до этого Африка за пределами побережья была практически неизвестна европейцам. Сама история рабства в Африке насчитывает несколько тысячелетий.

 И дальше Интернет объясняет, что местные царьки захваченных пленных из других племен брали в рабство. А когда возник повышенный спрос у европейцев, охотно продавали этих рабов и даже организовывали отлов для дальнейшей продажи. То есть, если история рабства в Африке насчитывает несколько тысячелетий, то африканцы воспринимали рабство как нечто само собой разумеющееся. А если крупномасштабное проникновение европейцев в Африку начинается только во второй половине девятнадцатого века, то, подозреваю, в шестнадцатом, семнадцатом венках они смотрели на африканцев как на человекоподобное животное, как на товар, в котором они не видели людей. 
Собственно говоря, институт рабства и для европейцев был не нов. Рабство существовало в древней Греции, Риме и во всех древних государствах. А потом работорговлей промышляли страны Средиземноморья. Та же Порта. И сами европейцы легко могли попасть как товар на невольничьи рынки. Но в таких случаях рабом становился зачастую человек равный рабовладельцу по культуре. С африканцами же было иначе. Европейцы сталкивались с примитивной жизнью африканцев, с чуждыми укладами жизни и моралью, и видели в них полулюдей. Никаких угрызений совести не возникало. 

 А так как для африканцев рабство было в порядке вещей, они свое положение раба и не воспринимали как естественное. Попасть в рабство - не диковина.   К тому же, попадая в рабство, африканцы вряд ли имели возможность проявить себя с лучшей стороны.  Они не сталкивались с европейской цивилизацией. А положение раба - не тот статус, чтобы к приобщиться к культуре белых. Только долгий и плотный контакт этих двух групп населения дал возможность разглядеть друг друга. Дал африканцам возможность перенять кое - что от европейцев. И дал европейцам возможность увидеть, что африканцы - люди. Пусть нецивилизованные, но люди. Что все человеческие страсти им присущи. Дальше происходило долгое кипение в плавильном котле Америки, долгий путь к взаимопониманию.  Причем, африканцы больше шагов сделали в сторону европейцев, больше взяли от европейцев. Чем европейцы от них. В результате, культура Североамериканских Штатов – европейская.   Продолжался долгий путь за отмену рабства, освобождение рабов и постепенное, шаг за шагом, наделение их теми же гражданскими правами, что есть у всех граждан Америки.

И вот сейчас у афроамериканцев есть те же права, что у всех граждан. Некоторые из них богаты, некоторые достигли высоких должностей, даже президент был с афроамериканскими корнями. А они в целой массе не достигли тех высот, которых достигли белые, и недовольны. Почему? Потому, что на бумаге у них все права, а реальность суровее.

 Цитата из Интернета.

«Эксперты рабочей группы по правам человека 2016 г отметили.
"Устойчивый разрыв почти по всем показателям человеческого развития, таким как продолжительность жизни, доход и состояние, уровень образования, жилье, трудоустройство и труд, даже продовольственная безопасность, между афроамериканцами и остальным населением США отражает уровень структурной дискриминации, которая создает фактические преграды для лиц африканского происхождения на пути к полному пользованию правами человека"»

 А почему так? Ведь все права афроамериканцами давно завоеваны. Что мешает ими пользоваться? Со стороны той части белого населения Штатов, которая вполне довольна своим материальным и правовым положением (и это вовсе не расисты) слышны, объяснения, что афроамериканцы сами виноваты.  Проблема внутри них. Они идут по замкнутому кругу.  Если родители бедны и плохо образованы, они вряд ли добровольно решатся на какие-то самоограничения, напряжения для обеспечения своих детей хорошим образованием. К тому же, даже если в этой среде осознают важность получения хорошего образования, они зачастую не имеют для этого финансовых возможностей. Хорошее, тем более престижное, образование часто платное. А без образования, их дети, - новое поколение, - не находит хорошо оплачиваемой, перспективной работы. А раз без хорошей оплаты нет денег на образование своих детей. И откуда при таком замкнутом круге появиться традиции напрягаться для получения образования? Типа у попа была собака.  И существует дискриминированная обиженная часть общества. Так что, недаром рабочая группа по правам человека обратила на это внимание.
 
И задаешься вопросом: если есть такой замкнутый круг, может быть причина его появления. в том, что у белых и черных разные жизненные ценности?  Но афроамериканцы столетиями живут с белыми, и культура США не чуждая афроамериканцам. Афроамериканцы ходят в те же школы, в те же церкви, читают те же книги, смотрят те же фильмы. Пример многих зажиточных семей афроамериканцев, вполне вписавшихся в американскую жизнь, говорит о том, что не в цвете кожи дело.

Тогда для углубления в вопрос выделим отдельно, жизненные ориентиры. Не ориентиры отдельно взятого человека, афроамериканца, которые могут оказаться вполне высокими и амбициозными, а ориентиры большой группы чернокожего населения. Вот эта группа в целом по своим ориентирам, скрепам и может отличаться от белых американцев, которые, кстати, сами являются продуктом вавилонского смешения народов.

 От меня могут потребовать доказательств, что ориентиры отличаются. Я сошлюсь на российские и американские СМИ. А они говорят, что немалая часть афроамериканцев внутри в американского общества, считая себя униженными, требует… А чего она требует? Ведь, во-первых, она добилась юридического равенства, во-вторых, в Америке немало не столь богатого белого населения. Однако бедное белое население не предъявляет требований, с каким выходит черное население. То есть протестующая часть черного населения хочет, чтобы к ней был особый подход?  Чтобы благодаря этому подходу они смогли подняться на ступень в социальной лестнице.
 В США есть такой термин «позитивная дискриминация» Цитата из Интернета

«Когда в 1960-е годы наследие рабства и сегрегации вышло на первый план в национальных дебатах, встал и вопрос о том, как его можно быстро преодолеть: ведь более образованные американцы имели преимущество, когда готовили своих детей к колледжу, и воспроизводили социальное разделение. В США оно имело расовую форму. Affirmative actions были созданы для того, чтобы преодолеть это разделение, позволить большему числу небелых детей попасть в университеты. Но, в этом случае получалось, что принадлежность к группе, занимавшей в обществе непривилегированные позиции, теперь дает преимущества. Споры вокруг affirmative action продолжаются уже почти 50 лет - демократы их поддерживают, республиканцы критикуют, поскольку, исследования показали, что многие афроамериканские и испаноязычные студенты, принятые в элитные университеты с заведомо низкими показателями, не справляются, и поэтому среди них большой отсев. Но учебному заведению для отчетности надо иметь хорошие показатели по выпускникам, представляющим меньшинства.»

   И в некоторых европейских странах, где есть прослойка некоренного менее образованного населения, например, во Франции, есть подобного рода правила.  В Израиле для арабской молодежи есть льготы при обучении в университетах, с целью приобщить это население к европейской цивилизации.  Можно вспомнить, что и в СССР в национальных республиках, особенно среднеазиатских, существовала квота для приема выходцев из коренного населения.   

 Короче говоря, для значительной группы темнокожего населения позитивная дискриминация оказывается серьезным подспорьем. Эта группа населения держит ориентир именно на позитивную дискриминацию. И считает, что льготы для них должны быть еще больше. Но для общества в целом позитивная дискриминация не оказалась панацеей.  Льготное обучение в университете, который получает гранты за процент афроамериканцев, не гарантирует, что выпускник удержится на рынке труда. Предприятию нужен не диплом, а знания. И часть афроамериканцев соглашается на жизнь по льготам, хотя такая жизнь не позволяет подняться в обществе. То есть, они соглашаются с ориентиром: не напрягаясь существовать на помощь государства. Но тогда они застревают в низах в обществе. Такое положение им кажется несправедливым. Но, следует обратить внимание, винят они не себя, а общество. Точнее – белых. 

Но почему они приняли ориентиры на такое существование?  Не является ли это наследием рабства? Думаю, что для такого предположения есть обоснования.

 На протяжении многих веков раб был бессловесным орудием.  Обычно раб менее образован, чем господин. Пусть даже он умнее своего повелителя, талантлив, мог дать умные советы, все решал господин. Он же и вершил судьбу раба. Такое положение лишало рабов инициативы.  Раб мог быть хоть завтра продан. И все: его профессия, его труд, и плоды его труда, – все может измениться мгновенно не по его воле, даже вопреки его воле. Так зачем стараться?  Что накапливать?  Квалификацию? Рабство создает привычку, к запросам по минимуму: сыт и одет-обут и ладно. Согласно известной мудрости: чтобы быть счастливым, не стремись к богатствам, а стремись к ограничению желаний.  Рабство приучает не только довольствоваться малым сейчас, не думать о будущем. Оно обрезает перспективу, отучает и от желания достичь успехов, и от постановки целей. Отучает от творческого подхода к труду.
 
  В рабовладельческих государствах религия цари и фараоны почитались как боги. Считалось, что римские императоры после смерти становятся богами. А с богом не поспоришь. Таким же, пусть меньшим по масштабу богом для раба был его хозяин.  Мышление раба уже с рождения привыкшего к подчинению, - мышление религиозное, в том плане, что на себя он не надеется. Он раб хозяина и раб божий. 

И вот наступило время полной свободы для афроамериканцев. Живи, как хочешь.  Но привычку сотен лет сложно вытравить из себя.  Тем более, что в истории предков этих людей, которые из африканского рабства попали в рабство американское, не было пробела свободы.  Для того чтобы в груди появилось ощущение, что своими руками можно добиться изменений, для этого нужны годы тренировки. Упорной тренировки. Нужно сформировать такой характер. Такой характер формируется постепенно. Как в человеке, так и в народе. Если спортсмен упорно тренируется, то в нем появляется уверенность, что тренировками он может добиться результата.  Народу тем более, придется, долго тренироваться быть свободным, шаг за шагом.  В девяностые годы прошлого столетия в России часто повторяли притчу о Моисее, который сорок лет водил евреев по пустыне, чтобы за время этого долго и тяжелого пути исчезло поколение рабов, и появилось поколение, которое знало, что оно своим личным трудом преодолело невзгоды и добилось земли Обетованной.  Для этого нужно долго по пустыне ходить всем народом. Но Моисей был человеком, осмелившимся противостоять фараону, рисковавшим собственной жизнью. Он считал, что обязан идти по пустыне со всеми, разделять все тяготы. А в России получилось иначе. Моисея не было. Там еще при социализме сформировался отряд, обладавший связями и навыками расталкивать остальных, отхвативший земли у оазиса, у кормушки, обрекая остальных, на скитания. 
 
У афроамериканцев на пути к обретению свободы было иначе. Был тяжкий путь страданий, были восстания рабов. Но они не делали погоды. И оказалось, что главную роль в юридической отмене рабства сыграли белые. Потом в двадцатом веке афроамериканцы боролись апартеидом. И добились равноправия. Но после равноправия на бумаге, когда   нужно было еще утвердиться в обществе материально. Для этого приналечь, чтобы выбиться в люди.  а привычки для этого не было. Такую привычку непросто выработать. Что теперь? Злиться на себя? Удобнее злиться на других, на тех, из-за кого якобы, у тебя ничего в жизни не складывается. Тем более, что реальных противоречий, поводов для раздражения, в обществе достаточно.
 
Я думаю, нет на земле такого райского острова, где все всегда хорошо.  Нет такой страны, где нет какой-либо группы населения, которая считала бы себя ущемленной. Тем более если это страна эмигрантов из разных частей мира. Но между перманентной обидой афроамериканцев в США и тем, что население России уверено, что в мире царит русофобия, при всей разнице этих явлений, есть одно общее: все это -  наследие рабства.      

Крепостное право, что долгие годы было в России– то же рабство, где барин мог с крепостным делать фактически все, что хочет. Были в России и крестьянские бунты.  Но обратите внимание хотя бы на восстание Пугачева. Он сулил крестьянам волю. Но выступал не как народный лидер из низов, а как царь Петр Третий, якобы чудом спасшийся. И вовсе не потому, что Петр Третий, который и не правил толком, был демократом, а потому только, что Пугачев был на него внешне похож. То есть похож на изображения царя. Ведь народ, поднявшийся за ним, царя в глаза не видел.  То есть, народ не помышлял создать свою народную власть, демократию. Он желал доброго царя. Командира. Свободу от крепостного права русские в 1861 году крестьяне получили сверху, от правительства. И что делать с дарованной свободой не знали. Примерно то же было и в 1812 году, когда на захваченных французами землях отменялось крепостное право. Что делать дальше, крестьяне не понимали. К плохому житью они привыкли. А к ответственности за собственную жизнь –нет.

 Для того, чтобы изменился  характер народа, столетий мало. Не удивительно, что народ, и после царизма, уповал то на одного генсека, то на другого. Когда началась чехарда смертей в руководстве СССР, люди оживленно обсуждали между собой, кто же станет новым генсеком. И взвешивали, что в народе говорят о возможных претендентах. Будет «закручивать гайки» или нет? Веревки свои приносить или выдавать будут?  И что они могут себе избрать того, кого хотят, такое даже в голову не приходило. И пели при этом, что человек - хозяин необъятной родины своей.  И Горбачев, давший достаточно много свобод, дал это сверху. Дал потому, что у Горбачева был характер такой. И потому, что в Кремле поняли, что дальше так долго управлять – страна обнищает. Но ничего из этих планов не вышло. Держава развалилась без всякого участия народа. Народ никто не спрашивал.  Результаты референдума, прошедшего при Горбачеве, похоронили. Народ и не вякнул.  Что верхи дали, то могут и отнять. Стали понемногу отнимать, народ молчал.  Чего-то ждали от Ельцина.  Наблюдал противостояние Ельцина с парламентом, как за дракой панов. Чего-то ждали от Путина. Зажили богаче, но получили властную вертикаль.  Потом ждали послаблений от Медведева. Каждый лидер объявлял народу свои указы. Народ безмолвствовал, как некогда писал Пушкин.  И Губерман подметил верно:

В России жил я, как трава,
И меж такими же другими,
Сполна имея все права
Без права пользоваться ими.

А теперь обратим внимание на то, в чем отличие картины в России и США.  В США   конфликт внутренний. Отсутствие желания напрягаться, чтобы изменить самому свою судьбу касается далеко не самой большой части темнокожего населения. И это население, чувствуя свою приниженность, винит в своих бедах белых в своей же стране. Белых, которые заняли лучшие места.  Винят не коварных русских, не европейцев, не китайцев, не африканцев, не иранцев, не ИГИЛ, не талибов. Своих белых, свое правительство, которое не решает, или плохо решает, проблемы цветного населения. В России же, это конфликт внешний.  В России, согласно статистике, разделение по богатству более резкое, чем в США.  И низкий уровень жизни - удел большинства населения.  Но кого в своих бедах винит это население?  Понятное дело, не себя. Но и не правительство, не чиновников, не олигархов, не Иранцев, не ИГИЛ. Винят коллективный Запад, куда входит Европа, многие страны Юго-Восточной Азии, ну и конечно американцы.   А еще винят продавшихся американцам либерастов и дерьмократов.  Горбачева. И теперь разрешено ругать Ленина. Вот, оказывается, кто виноват.

 И тут стоит нырнуть в классическую философию.  Цитата из Интернета.

Понятие ресентимента впервые было введено немецким философом Фридрихом Ницше в его работе «К генеалогии морали» (1887). Ресентимент по Ницше - это чувство враждебности к тому, что субъект считает причиной своих неудач («врагу»), бессильная зависть, «тягостное сознание тщетности попыток повысить свой статус в жизни или в обществе». Чувство слабости или неполноценности, а также зависти по отношению к «врагу» приводит к формированию особой системы ценностей, которая отрицает систему ценностей «врага». Субъект создает образ «врага», чтобы избавиться от чувства вины за собственную ущербность.

Ницше пишет.

“Как много уважения к своим врагам несет в себе благородный человек! - а такое уважение и оказывается уже мостом к любви... Представьте же теперь себе «врага», каким измышляет его человек ресентимента, - и именно к этому сведется его деяние, его творчество: он измышляет «злого врага», злого как раз в качестве основного понятия, исходя из которого и как послеобраз и антипод которого он выдумывает, и «доброго»-самого себя! …. Восстание рабов в морали начинается с того, что ресентимент сам становится творческим и порождает ценности: … В то время как всякая преимущественная мораль произрастает из торжествующего самоутверждения, мораль рабов с самого начала говорит “Нет” «внешнему», «иному», «несобственному»: это “Нет” и оказывается ее творческим деянием. Этот поворот оценивающего взгляда - это необходимое обращение вовне, вместо обращения к самому себе-как раз и принадлежит к ресентименту: мораль рабов всегда нуждается для своего возникновения прежде всего в противостоящем внешнем мире…..Как много уважения к своим врагам несет в себе благородный человек! - а такое уважение и оказывается уже мостом к любви... Представьте же теперь себе «врага», каким измышляет его человек ресентимента,- и именно к этому сведется его деяние, его творчество: он измышляет «злого врага», злого как раз в качестве основного понятия, исходя из которого и как послеобраз и антипод которого он выдумывает, и «доброго»-самого себя!»


   
 Зависть непродуктивна и даже разрушительна. Под знаменем зависти, действительно, можно обидеть, ущемить того, кому завидуешь, отнять, разорить. Но, как не раз показывала история, ничего достойного создать нельзя.
Перечислю   некоторые исторические примеры:

 - Под знаменем освобождения и неприятия белых черные в Африке освободились от колониальной зависимости. И какой результат? Не слышно, чтобы   страны Африки пребывали сейчас социальном мире и достатке.  Северная Корея, которая полностью не приемлет ценности бывших колонизаторов, не слишком процветает. А Южная Корея, которая переняла многие ценности западной цивилизации, превратилась в экономически развитую страну.   

 - Под знаменем ненависти к иноверцам последователи ислама уже не раз устанавливали свои законы. В Иране, в Египте, в Сирии. Каков результат? Добились социального мира в стране? Добились процветания?
 
- Под знаменем ненависти к эксплуататорам большевики осуществили революцию. Провели тотальное устранение эксплуататоров.    Наследники большевиков, коммунисты традиционно враждовали с мировым империализмом, миром угнетения. Каков результат?
 
- Под знаменем того, что представители неполноценных рас, несправедливо обидели высшую германскую расу немецкие фашисты задумали перекроить мир. Каков результат?

 - Под знаменем ненависти к эксплуататорам, в первую очередь, американцам на Кубе и в Венесуэле осуществили социальные преобразования? Каков результат?
 
- Под знаменем тотальной ненависти арабы, иранцы, палестинцы борются с Израилем. Каков результат? Я имею не то, что они не могу победить Израиль военным путем, а то, какое гражданское общество построено в Израиле по сравнению с гражданским обществом в Сирии, Иране, секторе Газа.

Раб не любит врага, не любит свободного человека.  Он в зависти, в запале готов врага уничтожить. Но ресентимент развивает еще одну особенность.  Общество рабов именно свободные   общества   объявляет рабами. А поскольку народ в несвободном обществе имеет проблемы к доступу к источникам информации, кроме официальных, легко внушить народу, что, хотя   моральные ценности врага отвергаются, а его материальные ценности, построенные на фундаменте отвергнутых моральных, не зазорно присвоить. Короче, не зазорно   врага ограбить.  Еще Ленин утверждал, что. раз ограбления банков полезны для партийных фондов, это одобряется.  Цель оправдывает средства.  Экспроприация экспроприаторов по Марксу.  Они же эксплуататоры и кровопийцы.  Ленинская мысль, ленинская индульгенция была широко подхвачена массами. Отнимали не только средства производства, или банки, о чем писал Маркс. Грабили церкви, грабили музеи.  Ходили по домам богатых, и просто не пролетариев, и грабили. Даже не смущаясь. Считая грабеж святым делом.  Руководствовались высоким чувством ресентимента, социальной справедливости. А потом, руководимые ресентиментом отнимали, все у кулаков, середняков. При ненависти к врагам, их морали, можно их добром пользоваться. При ненависти к их прогнившему искусству, будем им пользоваться. При ненависти к их прогнившей системе образования услугами старых специалистов будем пользоваться. 
 Примерно то же самое для ресентимента на национальной или религиозной почве. Смерть иноверцам! Но ограбим, присвоим их имущество с удовольствием. Свежие примеры. Аятолла Хомейни долгое время скрывался от правительства шаха во Франции. А взяв власть, объявил американцев и вообще Запад шайтанами. И кончилось тем, что последователи Хомейни регулярно устраивают во Франции теракты.
Те ненавистники американцев, кто устроил взрыв на марафоне в Бостоне, были иммигрантами. Америка их приютила. Они учились в колледже. Но мораль раба вполне оправдывала без ущемлений совести принять благодеяния от тех, кого ненавидишь, а потом и убить их.  Те, кто вел самолеты на башни-близнецы в Нью-Йорке, немало прожили в Штатах, учились в американских летных школах.
 
Примерно по той же схеме действовал СССР с Ленд-лизом. Когда прижало, просили о помощи, принимали помощь. А потом, благодаря и этой помощи окрепнув, стали говорить, что и помощь была маленькой, что союзники воспользовались победой за счет русских, что второй фронт открыли поздно. Почему-то англичане, начавшие воевать с Гитлером в одиночку, не упрекают Россию, что СССР в те годы был союзником Гитлера.  Почему-то американцы, воевавшие до открытия второго фронта с Гитлером на море и с Японией, не упрекают СССР, что он напал на Японию аж в сорок пятом. А Россия до сих пор упрекает. Такова мораль: упрекать врага в том, в чем сам по уши измазался.

Раб, собственную мораль, оправдывающую возможность пользоваться плодами работы «врагов»   

Примерно то же наблюдается и сейчас в России. Вовсю поносятся сатанисты и Запад. Раздаются призывы к крестовому походу.  Но если из у депутатов, работников администрации президента, или олигархов, да и у простых граждан, убрать то, чем они обросли благодаря Западу, они останутся голыми и босыми. Останутся со своими болезнями, которые они лечат благодаря Западу.  Но проклинать сатанистов стало знаком приверженности отечественным скрепам и высокой отечественной морали.

 Но Кремль обрушивает на Запад громы и молнии, призывает отречься от старого мира очень изобретательно. Путь отрекаются народные массы. Ограничивать и урезать свой народ –  это высокоморально и, что проверено, совершенно безопасно.  Народ привык, он весь в конфронтации с Западом. Он знает, старшее поколение на практике освоило,  заученные правила. Нужно слушать лидера. Потом по его призыву затянуть пояса. Следом нужно отдать и жизнь. Объявили отчество в опасности, угрожают сатанисты, держи повестку. 
 
 Итак, в США афроамериканцы протестуют против собственных несправедливых порядков, они сами определили себе врага. Они видят большую прослойку, которая по мысли афроамериканцев пользуется благами за их счет. В России же народ воюет с иностранными порядками, которых в России нет. Но почему народ возмущается тем, от чего ему по сути не должно быть ни холодно, ни жарко? Почему он не возмущается многоженством в азиатских и африканских странах?  Потому что не народ в России определяет, с кем враждовать.

 Россия скопировала систему власти с Золотой орды. Единственный закон –желание господина. Все вокруг: и крестьяне, и царедворцы, и наследники, – его рабы. Он волен с ними делать, что хочет.  Умер властитель. На трон сел наследник.  Но рабскую мораль не уберешь. Что из этого выходит, заметил еще царь Соломон. И об этом написал Киплинг. Нужно заметить, что царь Соломон взошел на трон после своего отца царя Давида, а Киплинг писал во времена королевы Виктории, которая села на трон по праву престолонаследия. И все же такой феномен, как раб, который стал царем волновал и Соломона, и Киплинга.    

«От трёх трясётся земля, четырёх она не может носить: Раба, когда он делается царём, Глупого, когда он досыта ест хлеб, позорную женщину, когда она выходит замуж, и служанку, когда она занимает место госпожи своей». Книга притчей Соломоновых, гл. 30, стихи 21-23

Три вещи в дрожь приводят нас, Четвёртой — не снести.
В великой Книге сам Агур их список поместил.
Все четверо — проклятье нам, но всё же в списке том
Агур поставил раньше всех раба, что стал царём.
Коль шлюха выйдет замуж, то родит, и грех забыт.
Дурак нажрётся и заснёт, пока он спит — молчит.
Служанка стала госпожой, так не ходи к ней в дом!
 Но нет спасенья от раба, который стал царём!
Он в созиданьи бестолков, а в разрушеньи скор,
 Он глух к рассудку — криком он выигрывает спор.
Для власти власть ему нужна, и силой дух поправ,
Он славит мудрецом того, кто лжёт ему: «Ты прав!»
Он был рабом, и он привык, что коль беда пришла,
Всегда хозяин отвечал за все его дела.
Когда ж он глупостью теперь в прах превратил страну,
Он снова ищет на кого свалить свою вину.
Он обещает так легко, но всё забыть готов.
Он всех боится — и друзей, и близких, и врагов.
Когда не надо — он упрям, когда не надо — слаб,
 О раб, который стал царём, всё раб, всё тот же раб.