Глава 8. Цена

Графство Hundetreue. Настоящее время.

Открыв глаза, Райнер не сразу вспомнил, где проснулся. Спустя пару мгновений он осознал, что находится в доме монаха, который позаботился о нём и теперь спит неподалёку, ненавязчивым сопением напоминая о своём присутствии.

Юноша продолжительно смотрел в потолок, с каждым вздохом ощущая боль от раны в плече, но, даже несмотря на нее, он был рад оказаться здесь. Ему удалось сбежать от тяжкого бремени, которое он не мог более выносить, находясь в родном краю.

Оставалось утвердиться в новом месте, надеждой на что стали слова Хистории. Девушка запала ему в душу своей явно бескорыстной натурой и естественной красотой тела и манер.
Райнер никогда не обращал на женщин особого внимания, чему в большинстве своём послужила суровая дисциплина, жестокие бои, а в последнее время – желание умереть, как способ избавление от тяготы дней.
Встреча с Райс стала для него как глоток свежего воздуха, совпавшая с освобождением от тени смертной. Теперь он обрел надежду на исцеление и возможность начать жизнь по-новому.

С трудом оперевшись о руку, он сел, морщась, и, встав на ноги, осторожно, чувствуя слабость, пошел к входной двери.
Выйдя на крыльцо, он тихо закрыл её за собой, и, обратившись к простирающемуся вдалеке простору, покрытому туманной дымкой, настолько проникся умиротворяющей тишиной, царившей кругом, что глубоко вздохнул и почти шёпотом сказал сам себе:

- Как же хорошо… - недолго ему пришлось побыть одному, как из дома вышел хозяин. Не успев ничего сказать, монах обратил на себя взор юноши.

- Я обязан тебе жизнью. До конца своих дней буду помогать. Чем смогу, - ответил Райнер и, превозмогая напомнившую о себе боль в плече, опустился перед Олафом на колени. Тот в свою очередь поспешил его поднять, оговаривая:

- Ещё чего! Встань. Будет с тебя. Кем бы ты ни был, я не смог оставить тебя умирать. Идём в дом, тебе надо лежать, - поддерживая Райнера под руку, мужчина повёл его обратно, что по пути юноша признался:

- Если бы ты знал – скольких я убил. Месяц назад я понял, что больше не могу. Я даже помню тот день. Было воскресенье. Мой дух возопил изнутри. А я думал, что давно мертв к состраданию и милосердию. Столько раз после этого хотел умереть, но сама смерть бежала от меня. А теперь я здесь и у меня впервые за этот месяц появилась надежда на искупление всех моих злодеяний…

- Рано радуешься. Просто так Бык тебя не отпустит. А если и отпустит, получив за тебя выкуп, расплата всё равно будет тяжёлой. Но оно того стоит, поверь мне, сынок, - уложив Райнера на постель, Олаф накрыл его одеялом и договорил:

 - Сейчас прохладно, не раскрывайся. У меня поживёшь с месяц, пока не оправишься. Девушки заезжают каждые семь дней, если не на службе. Там, глядишь, и тебя с собой заберут. Сейчас сварю настой и сменю повязку. Поесть бы тебе ещё, - недолго глядя на Райнера, мужчина поднялся на ноги и вышел из комнаты.



Шли дни. Райнер быстро приходил в себя и набирал силы. Монах часто ругал его за попытки делать много и сразу, напоминая, что ранение было серьезным, однако тот отмахивался, ссылаясь на молодость, в которую всё быстро заживает.

Он всячески помогал Олафу по хозяйству и каждодневно соревновался с ним в поединках врукопашную. Тело требовало движения, которого ему так не хватало со времени последнего боя и тренировок.
Частенько Райнеру попадало от тяжелой руки монаха, когда тот не слушался его наставлений и брал на себя больше чем надо.

Имир и Хистория навещали их уже третий раз с тех пор, как Райнер временно поселился здесь. Их визиты были недолгими, но каждый приезд всё больше радовал юношу и заставлял его всё чаще думать о светловолосой девушке, не смотря на нескрываемое пренебрежение второй. Имир даже в какой-то степени ревностно относилась к отношениям Брауна и Райс, пусть они придерживались определенных рамок, будучи не привыкшими к более близким связям между мужчиной и женщиной. Райнер был рад и такому простому дружескому общению с Хисторией, которое было у него когда-то лишь с Энни. Он всё чаще вспоминал о своих друзьях, которых, вероятнее всего, никогда больше не увидит. Утешением стали новые знакомые, хоть и брюнетка своим видом и горячим словцом могла подпортить хорошее настроение от удовольствия видеть её напарницу. Конечно же Райнер всячески сдерживал своё влечение к ней, считая это неприемлемым, чему помогала некая едва заметная холодность девушки, что даже немного огорчало юношу. Но он был благодарен и за те редкие моменты пребывания Райс здесь.



На третьей неделе в дом Олафа постучались незваные гости. Двое прихвостней лорда Грауберга бесцеремонно вошли в прихожую, как только хозяин отворил дверь.

-  Мы знаем, что у тебя наш беглец, евнух. Или ты отдашь его нам или сгоришь вместе со своей псарней, - не закрывая выход на крыльцо, Олаф задумался на мгновенье и спокойно спросил:

- Сколько? – услышанное весьма рассмешило одного из воинов, что другой высокомерно сказал:

 - У тебя нет таких денег. Да и зачем тратиться на этот мусор? Он бесчестит свой род. Жалкий щенок, - находясь в комнате и слушая всё это, Райнер тихо взял из угла обычный топор и подошел к косяку чуть приоткрытой двери. Гнев мгновенно заполонил его, но он едва сдержал себя, чтобы не ринуться в атаку.
Олаф, уверенный как лев, молча смотрел в глаза одного из гостей, что тот с поникшей ухмылкой, нехотя ответил:

- Тридцать тысяч, - услышав цену за Райнера, монах вошел в комнату, где был тот и, недолго покопавшись в вещах, сложенных в шкафу, достал кожаный мешочек с монетами.
Вернувшись к прихвостням, он сказал:

- Договор, - не заставив его долго ждать, самый заносчивый достал из-под пояса сверток и кинул ему. Убедившись, что бумага подлинна и подтверждена печатью с подписью, Олаф подошел ближе и отдал деньги прямо в руки. Его непоколебимое спокойствие и тяжелый взгляд вынудили принявшего выкуп сказать, всячески избегая вида лица монаха:

- Надеюсь, этот кусок дерьма недолго протянет. Всего доброго, евнух, - не задерживаясь, воины поспешили оседлать лошадей и с шумом удалиться из виду.
Подойдя к хозяину дома, Райнер грубо высказался:

- Я чуть было не выскочил убить их.

- Успокойся. Я отдал эти деньги, в надежде, что ты больше никогда не будешь убивать. Слышишь? – едва отошедший от злости, Райнер посмотрел в глаза монаха и оторопел – спокойный, но неимоверно властный дух смотрел на Райнера сквозь его глаза, заставляя всё нутро покорно сжаться внутри.

- А разве такое возможно? – сквозь смятение проговорил Райнер.

- В гильдии с тебя возьмут клятву на крови, что ты никогда не убьешь человека. Я хочу, чтобы ты привёз мне депешу, как только это произойдёт. Я должен буду знать, что не зря заплатил за твою жизнь накопленным годами.

- Я всё верну. И даже больше. До конца моих дней буду твоим помощником. Жизнью клянусь, - упав на колени, Райнер крепко ухватился за руку мужчины и, прижав ко лбу, закрыл глаза. Олаф хотел было его оговорить, но из чувства сострадания к юноше, лишь прислонил другую ладонь к его макушке, ничего не ответив.



Шла пятая неделя. Кинув сено овцам в загон, Райнер услышал приближающихся издали всадников, что узнав в них знакомых гильдейских девушек, неспешно вышел навстречу.

По пояс раздетый и вспотевший от жары, он дождался, когда они остановят лошадей.

- Здравствуй, Райнер, - улыбнувшись, поприветствовала его Хистория, спрыгнув с лошади и, увлеченная видом оголенного торса юноши, весьма смутилась, что поспешила скрыть, поправляя седло. Имир, приятно удивленная телесной красотой Райнера, до сегодняшнего дня скрываемая под широкой одеждой, удержалась от язвительных реплик и, сойдя с лошади, сказала:

- Повезёт же будущей обладательнице такого муженька. Страшно подумать что скрывается под штанами, - протяжно вздохнув в конце, она прошла мимо Райнера под его пристальным взглядом, едва не навлекая на непристойные мысли, от чего юношу отвлек приятный голос Хистории:

- Не слушай её. Сегодня, возможно, поедешь с нами.

- Это радует. Наконец-то. Хотя и здесь я рад служить. Олаф мне как отец, - искренне улыбаясь в ответ на скромную улыбку, Райнер заметил явный румянец на лице девушки, которая не удержалась и сказала:

- На твоём месте я бы оделась.

- Ох, прости невежду. Будет сделано, моя госпожа, - как шутя, ответил Райнер и, быстро поклонившись, побежал в дом за рубахой. Хистория, смущенная еще больше, проводила его взглядом, в душе обомлевшая от притягательной красоты его тела, не говоря уже о столь понравившемся ей лице Райнера с отличительной горбинкой на носу.



Позднее, сидя за столом после ужина, девушки приняли решение остаться и переночевать, чтобы поутру вернуться, уже с Райнером, в гильдию.
 
Перед сном выйдя во двор, Хистория села на скамейку, взглядом провожая закатное солнце.
Недолго пробыв одна, она услышала, как кто-то вышел из дома – Райнер направлялся к ней. Присев рядом, пару минут он ничего не говорил, вместе с девушкой наблюдая картину вечеряющей природы.

- У тебя есть жених? – совершенно неожиданно спросил он, чем ввёл Хисторию в ступор. Вопрос сильно задел её, потому что она хоть и относилась к Райнеру как к другу, догадывалась о его больших чувствах к ней, как бы он их не скрывал. Всё бы ничего, но правда, которую она вынуждена сказать, явно его не обрадует.

- Нет. И не будет. Я дала обет безбрачия, - сдержанно проговорила она, не решаясь смотреть в глаза юноше, боясь увидеть в них горькое разочарование. Услышав ответ, он глубоко задумался, оторопев от столь неприятной истины.
 
- Давно? – спокойно спросил он, явно поникнув духом.

- Чуть больше месяца назад. За день до того, как мы нашли тебя, - проговорила Хистория и посмотрела в глаза Райнера. Горечь сожаления отчетливо выражалась в них, неприятно отзываясь в девушке. И пусть он был сдержан в этот момент, она поняла, как опечалила его.
В эти минуты Хистория задумалась о том, почему чувствует себя виноватой, словно жалея о случившемся. Как на зло она вспомнила слова капрала, пытавшегося переубедить её и воздержаться от желаемого. В то же время она постаралась успокоиться и самоутвердиться: что сделано - то сделано. А значит не зря. В большей степени она приняла это решение, потому что не видит своим избранником никого, кроме капрала.

В попытках разбавить молчание и снять напряжение она сказала:

- Я хочу посвятить свою жизнь службе. Раз уже я не могу выйти замуж по расчёту, постараюсь быть хорошим воином. По любви, - улыбнувшись в ухмылке, она заметила, как Райнер чуть улыбнулся в ответ, лишь ртом, чему противоречил пустой, обескураженный взгляд.
Не в силах видеть его сожаление, девушка пожелала ему доброй ночи и направилась в дом.
 
Оставшись в одиночестве, Райнер несколько минут сидел не шелохнувшись, размышляя над словами Хистории. И заметив, как солнце скрылось из виду, спросил сам себя:

- И это тоже цена?