Глава 23. Любовь настоящая

Графство L;wenkraft. Настоящее время.

- Его Величество ожидает Вас, - сказал худощавый смиренный паж и почтительно поклонился, обращаясь к капралу, чуть меньше пяти минут стоявшему в коридоре перед королевской приёмной комнатой. Ничего не ответив, Леви пристально пронаблюдал за юношей, уходя, который не смел поднять глаз на мужчину, весьма наслышанный о его статусе и значимости. Это даже не было исполнением вынужденных манер, он не только видел, но и чувствовал явное превосходство, которое отражалось во всём существе этого человека.
Пропустив капрала в помещение, он прошёл вслед и, закрыв за собой дверь, встал у входа, бросив короткий взгляд сперва на него, а затем на короля.
Сделав пару-тройку шагов от двери, Леви остановился и, дождавшись, когда король обратит на него взор, до того наблюдательно смотрящий в окно, в низком поклоне произнёс:

- Ваше Величество… Премного благодарен за приём. Для меня большая честь снова увидеть Вас воочию, - поднявшись, он принял на себя внимательный серьёзный взгляд под выразительными густыми бровями, подчёркнутый лёгкой, едва заметной, приветливой улыбкой. До того держа руки за спиной, правитель указал главнокомандующему гильдии на один из многих стульев, находящихся у продолговатого большого стола, говоря:

- Присаживайся, Аккерман. Рад встрече. Не часто нам приходится видеть друг друга…

- Если бы встречи не были тематические, а праздные, я согласен бывать у Вас каждый месяц. Отнюдь, причины моих визитов несут не только радость, но и головную боль. С чем я и приехал сегодня, - ответил Леви и приземлился на место, ближайшее к королю.

Устроившись поудобнее перед гостем, монарх сложил руки на коленях и, с толикой разочарования в глазах, но так противоречащей им пусть и скромной улыбкой уст, тихо ответил, сопровождая речь наклоном головы:

- Я слушаю, - не глядя на подчинённого, он внутренне готовился услышать всё что угодно, внешне явно напряжённый, что Леви, ничуть не смущённый видом короля, не замедляясь, начал разговор, из-за которого приехал:

- На днях моими людьми было найдено и уничтожено племя огров, при которых имелась поддельная депеша с Вашей печатью и личной подписью. Они оказались умнее, чем прежде – говорили на человеческом языке и даже были приодеты, чтобы выглядеть подобно людям. Над ними, разумеется, потрудился маг. Поддельный указ был неубедителен, исполнен фальшиво. Будто намеренно. Некто словно посмеялся над нами, сир. Хотя, я считаю, нам брошен вызов за то, что мы позволили себе помиловать хорошо известного Вам Августа Фишера. Ведь этот указ был издан исключительно для водяного. Но, как Вы уже наверно поняли, кому-то не понравилось такое особенное внимание лишь к одному человекоподобному существу, а Фишер, я смею настаивать, да и Вы согласны, я знаю – человек, подвергшийся влиянию негуманной запрещённой магии. Теперь же кто-то упрекнул нас, изъявил желание снизойти на милость, взять на себя Ваши права и позволить жить существам, которые незаконно были созданы однажды и ныне по чьей-то наглой бессовестной воле усовершенствованы. Боюсь, что этот кто-то не остановится только на ограх, сир, - в абсолютном спокойствии глаголя свою речь, Леви практически не отрывал взгляда от короля, который заметно помрачнел, глядя на собственные руки.

Крутя большие пальцы вокруг друг друга, он ещё какое-то время молчал, но как только ему показалось, что возникшая между ними пауза начала давить – поднял голову и уставшими глазами посмотрел на капрала.

- Печально слышать. Я сознаю, что это будет не единственный случай. Маги весьма причудливый народ. Я дал им свободу, но недостаточную для того, чтобы полностью использовать свою силу. Им дозволено заниматься лишь теми видами магии, которые не противоречат общим человеческим законам. Они могут жить как обычные люди и помогать своими способностями окружающему их миру. Но они не имеют права извращать природу человека и применять свою силу во вред его жизни. Я дал им возможность жить среди обычных людей. Я не беру с них больше, чем с других. Но они, то и дело, норовят пробить потолок, - с искренней горькой досадой в голосе проговорил правитель, в конце глубоко вздохнув, словно он потратил весь воздух в лёгких, вместе с ним распуская боль, заполонившую сердце. Леви, серьёзным выражением лица отвечая королю, добавил:

- Это всегда было, Ваше Величество. И среди обычных людей есть те, которые нарушают закон. Просто маги опаснее и более непредсказуемы, нежели простой люд. Я имею ввиду всех тех, кто не обладает магической силой. Да и мы с Вами туда же относимся, что лукавить, - слушая командира, король едва кивал головой, пронзительно глядя вперёд себя в одну точку.

- Я считаю, Вы делаете всё правильно в отношении магов. Редко, но неприятности подобного рода случаются в мире. Надеюсь, вскоре всё уладится. Мы найдём бунтаря и предадим в руки правосудия, - продолжил Леви и позволил себе коснуться на мгновенье предплечья короля, таким жестом поддерживая правителя, который ничуть не возмутился подобной дерзости, а даже посветлел в лице.
Недолго глядя ясными голубыми глазами на капрала, он отвлёкся на окно, сквозь которое проник яркий солнечный свет появившегося из-за туч солнца, своими лучами озарившего лик достопочтенного короля, что светлые волосы на его голове, густыми локонами спадая на плечи, приглушённо переливались золотом, под стать простой, но дорого украшенной короне.
 
- Как говорил отец, да упокоится его душа: «Эрвин, сын мой, покуда жив хоть один человек, войны никогда не закончатся.» В нашем случае – покуда жив хоть один маг, эти неприятности не прекратятся. Возможно, мне надо было давно издать указ об их уничтожении. Разумеется, это чудовищно. Теперь же я расплачиваюсь за свою излишнюю милость, - произнёс правитель, вновь внимательно глядя на командира. Поднявшись с места, он вынудил Леви последовать его примеру, тем самым давая понять, что разговор подошёл к концу.

- Как и всегда – надеюсь на тебя. Будь осторожен. Ты важен мне. Докладывай, как что-нибудь станет известно, - договорив, король протянул ладонь для пожатия. Прижав горячую руку к длани правителя, Леви крепко, но бережно сжал её, закрепив дружеский жест прикосновением своей второй руки со словами:

- Благодарю за честь, Ваше Величество, - не отпуская рук, Леви поклонился и почувствовал на плече лёгкое похлопывание в знак поддержки и солидарности.



Графство Орлиная Свобода. Настоящее время.

Вечером, в девятом часу, медленно прогуливаясь вдоль садовой дорожки, держа руки за спиной и задумчиво глядя себе под ноги, Хистория вспоминала минуты, проведённые с пропавшей подругой. Рядом шёл Райнер, боясь нарушить воцарившуюся между ними тишину. Он был предельно спокоен и ничем не озабочен, однако, интерес в отношении напарницы давлел над бездействием.
 
- О чём думаешь? – спросил он осторожным тоном, чем не сразу, но отвлёк девушку от размышлений.

- Имир… - тихо, едва ли разборчиво ответила она, чуть покосившись на юношу, не решаясь обратить к нему лицо, словно стесняясь собственных мыслей, даже не смотря на то, что они были безукоризненно чисты.
Имя, произнесённое Хисторией, мгновенно погрузило Райнера в самые значительные моменты с упомянутой, в особенности это были её угрозы на берегу реки и прощальное объятие с Райс накануне отъезда на миссию.
Неприятный осадок от общения с девушкой, казалось, исчез, но стоило вспомнить о ней, как он тут же смутил до того чистые воды сознания гильдийца, заполонив его горечью и сожалениями о том, что не его Хистория обнимала там во дворе.

- За что ты её так любишь? – поинтересовался он, не в силах избавиться от смятения, нарушившего душевный покой Райнера одним только именем. Не ожидая подобного вопроса, Хистория заметно покраснела, но, не скрывая от своего собеседника разбушевавшихся чувств, вспыхнувших на лице, сдержанно ответила:

- Она в своё время очень меня поддержала. Она была моей единственной подругой.  И остаётся. Я могла ей довериться полностью. Раньше был брат. Потом она. Я не знаю как объяснить… Эта связь очень прочная. Есть любовь, только когда она настоящая, между мужчиной и женщиной – это одно. А есть любовь дружеская. Она другая, но не менее сильная, - с некоторым упоением под конец говоря, Хистория засмотрелась вдаль, не замечая как Райнер внимателен к ней.
Продолжая идти, он всерьёз задумался над её словами, однако, ставя их под сомнение, спросил:

- А ты знаешь какая она – любовь настоящая? – смущённая услышанным, девушка мельком посмотрела в глаза юноши и, продолжительно думая, сказала:

- Между мужчиной и женщиной – нет. А дружеская… Думаю, я пережила её. А теперь мучаюсь от того, что не могу вновь разделить её с Имир.

- А как же Леви? Ты ведь любишь его? – копая глубже, будто намеренно продолжал Райнер, усугубляя напряжение, повисшее в воздухе. Очередной вопрос явно задел девушку, от чего она хмуро посмотрела на юношу и остановилась.

- Это другое. То была безответная любовь. И я покончила с ней. Зачем ты спрашиваешь? – едва не возмущённым тоном ответила Хистория, с укором в глазах, с трудом выдерживая взгляд Райнера.

- Ты рассуждаешь о любви, хотя сама даже не понимаешь – какова она. И капрала ты никогда не любила. Иначе не отказалась бы от него, я тебя уверяю. Скажу только... Настоящая любовь – это когда никто другой не заменит тебе человека, которого ты любишь. Ты любишь даже когда он причиняет тебе боль и не отвечает любовью в ответ. Когда ты готов пожертвовать жизнью ради него. Ты отпускаешь его, понимая, что вы никогда не сможете быть вместе, и всё равно любишь. И не хочешь избавиться от этой любви, потому что она делает тебя лучше, чище, добрее. Любовь – она никогда не прекращается, - упрямо, даже без тени смятения, глядя в глаза девушки, Райнер проговорил всё, что так хотел донести до неё, чем не на шутку опечалил. Глядя глаза в глаза, девушка ощущала, как некая сила наполняла её с каждым словом, произнесённым Райнером, словно горячая кровь, распространяющаяся по венам. Твёрдость его речи и уверенность, с коей он говорил, казались непоколебимы и отражались в глазах неистовым пламенем веры в убеждения, написанные на скрижалях его сердца.

Сокрушённая, Хистория молча смотрела в ответ, пойманная в тиски тяжёлого испытующего, но без тени упрёка взгляда. Затяжная пауза, возникшая между ними, ненароком уязвляла Райс, однако та не могла подобрать слов в своё оправдание. В смятении она сомневалась, что поняла речь Райнера правильно – ей думалось, что таким образом он как бы кричал ей о своих чувствах, пытаясь достучаться до слепого разума. И, тем не менее, рискнула спросить:

-  Значит, ты любил, если говоришь об этом так самоуверенно? – услышанное вызвало в юноше бурю возмущения от того, что Хистория, как ему показалось, не осознаёт, кого он имел ввиду, провозгласив всё это. Звучно вздохнув, он на мгновение обратил глаза к небу и, сдерживая эмоции, бурлящие внутри, выпалил, пронзительно глядя на глубоко небезразличного ему человека:

- Тебя я люблю, - ограничившись лишь этим, он заметил, как вздрогнула Хистория, ошеломлённая громким тоном Райнера в сочетании с откровенным признанием. Она знала, что нравится ему, но не подозревала, что всё так серьёзно. Как бы она ни пыталась раньше отстраниться от него, чтобы не давать лишний раз повод стать ближе, то и дело забывалась.
По прошествии нескольких дней с ним она ощутила свободу от чувств к Леви. Её болезненная привязанность под шкурой любви угасла, как свеча, оставшаяся в одиночестве никому не нужная, чей свет сдался тьме и отсутствию кислорода, всепоглощающим окружавшее его пространство.
Дрожа от волнения, девушка пристально смотрела на юношу. Спустя несколько секунд он заметил в её глазах блеск сдерживаемых слёз.

- Зачем ты об этом сказал? Как я должна теперь жить с этим? Да ещё и быть твоим напарником, Райнер? Я не могу ответить тебе тем же. Я дала обещание и для меня это не пустой звук! – теперь уже обречённо глядя в глаза юноши, с надрывом сказала Хистория, выделив громким голосом последние слова.

- Я просто хочу, чтобы ты знала. Может, однажды это утешит тебя и придаст сил. Я ни на что не претендую. И не перейду твоих границ. Я никогда тебя не предам. И ты всегда можешь на меня положиться. Просто знай это, - твёрдо и спокойно произнёс Райнер, после чего, дождавшись встречного взгляда Райс, преисполненного отчаяния и сокрушённости, направился ко входу в замок.
Стоявший вдалеке незамеченный Фишер, держа руки за спиной, выглядел весьма задумчивым всё то время, пока наблюдал за разговором этих двоих. Его взгляд, с лёгким прищуром, скрывал искреннее сочувствие Брауну и сожаление о выборе Райс.

Хистория, не оборачиваясь вслед соратнику, бездвижно застыла на месте. Спустя секунды, пульсирующие в висках, она опомнилась от потрясения и сомкнула веки, позволив скопившимся в глазах слезам, щедро скатиться вниз.