Глава 25. Хозяйка горбуна

Графство Schweineleben. Настоящее время. Замок Невидимка.

Пробираясь по саду, окаймляющему небольшое имение со всех сторон, прежде миновав кольцо каменного ограждения через маленькую брешь в низу его, крыса шустро торопилась попасть внутрь замка.
Достигнув входных дверей, охраняемых двумя коренастыми вооружёнными орками, звёрек выбежал на дорожку, выложенную галькой и, остановившись, задрожал в судорогах, при том неистово мучаясь. Привлечённые вниманием к животному, стражники вскоре лицезрели, как крыса, преобразуясь в нечто непонятное и бесформенное, увеличиваясь в размере, вскоре стала человеком. На месте животного оказался знакомый им горбун, а потому орки не стали препятствовать его желанию войти в поместье хозяина.

Устало дыша, слуга поднялся на самый верхний этаж и, подойдя вплотную к двери покоев владельца имения, застыл на месте с поднятой для стука в дверь рукой. Едва прижав ухо к замочной скважине, он услышал ещё более явно мужские стоны, больше похожие на агонию перед смертью, перебиваемые пару раз грубым женским голосом в приказном тоне:

- Не ори, - прижав пальцы ко рту, горбун беззвучно усмехнулся, будучи свидетелем подобного ранее, и попросту отошёл в сторону, дожидаясь, когда закончится оргия.
 
На протяжении почти десяти минут он слышал, как таинственный незнакомец протяжно выл сквозь перевязанный рот и вскрикивал от громких и явно обжигающих шлепков ладонью о кожу, а его напарница значительно реже, но издавала звуки удовольствия, даже подбадривая наложника благодарными речами.
Под конец всего происходящего внутри таинственных покоев, женщина возопила неистовым голосом, сперва звучащим плавно и тихо, и постепенно переросшим в абсолютное неудержимое удовлетворение в пронзительных повторяющихся криках. Даже будучи евнухом несколько лет, горбун побагровел в смущении, неспособный избавиться от картин, всплывающих в его воображении под музыку чудовищной прелюдии.
 
Подождав ещё несколько минут, горбун услышал, как за дверью раздался топот чьих-то ног, ставший предвестием того, что их обладатель вот-вот появится перед ним. В открывшемся проёме, держась за ручку, стояла Имир, в накинутом на голое тело халате, даже при виде слуги не попытавшаяся запахнуться.
 
- Проходи, Лотар, - сказала она, едва задыхаясь, покрасневшая от пережитого и, махнув в сторону кровати, на которой лежал бездыханный полностью обнажённый мужчина, руками и ногами привязанный к креплениям, держащим балдахин,  безразличным тоном договорила:

- Не смотри, - проводив гостя в другую часть комнаты, разделённой на две, Имир всё-таки подвязала халат поясом, прикрыв своё неприличие и, коротко позвонив в колокольчик, упала на большое мягкое кресло в затемнённом углу.
Поправив влажную от пота чёлку, она сделала пару глотков воды и, устало вздохнув, посмотрела на горбуна, изо всех сил старавшегося быть равнодушным ко всему увиденному ранее.
Улыбнувшись дрожащей неуверенной улыбкой, он отвлёкся на прислугу из двух человек, которые вошли в спальную зону и принялись наводить порядок, прежде освободив мужчину, который что-то протяжно вымолвил, будучи живым, но невозможно измученным.

- Что нового ты мне расскажешь? – уже приободрённым тоном спросила Имир, сцепив пальца на животе, чем обратила до того сострадающий наложнику взор слуги на себя.

- Госпожа моя, на днях стадо орков вступило в бой с гильдийцами в хребтовой долине. Убили четверых человек и бежали прочь. Останьтесь они – белые всех перебили бы…

- Леви, должно быть, в ярости. А Хистория? Они всё ещё у водяного? – начиная со злорадной улыбки, заинтересованно спросила Имир, глядя в ответ на пристальный взгляд Лотара. На миг закрыв глаза, горбун медленно кивнул и вновь посмотрел на причину своего обожания и неукоснительной верности. Молча взирая в ответ, а в душе напряжённо радуясь встрече, евнух вежливо поинтересовался:

- Надеюсь, у Вас всё хорошо? – замерев в удивлении, после девушка усмехнулась, показав рукой на себя:

- По мне не видно? – поднявшись с нагретого места, она пошла к выходу из спальни, что евнух, не замедляясь, последовал хвостом за хозяйкой.

-  Вчера я поработала ещё с пятью десятками орков. Они удались. Я жутко довольна. Но пока они будут скрыты от посторонних глаз. Пусть поспят до поры до времени. Я навела слишком много шума. Не рассчитала. Выжившие после драки с гильдийцами помогут заманить Хисторию и этого прихвостня поближе. Тогда я и займусь ей. А ты им, - быстро спускаясь по витиеватой лестнице на первый этаж, говорила Имир, что на последнем слове неожиданно обернулась к слуге. Не успев вовремя затормозить, он едва столкнулся с ней, как в смятении отшагнув на две ступеньки выше, чувствуя себя виновато и нелепо, спустился ниже, чем стояла его хозяйка. Сцепив руки на уровне паха, он смотрел взволнованным взглядом, вытянувшись так, словно не был горбат, и, ничего не ответив, лишь послушно кивнул.

- Вот и славно. Можешь идти. Я дам знать, когда мне понадобится твоя помощь, - продолжив путь, Имир почти бегом умчалась прочь, что лишь удаляющиеся звуки шоркающих ног всё глуше доносились до Лотара, затем и вовсе прекратившись. Он успел лишь поклониться ей вслед и проводить одобрительным взглядом, словно только что она не приказала ему убить Райнера как только придёт время.



Графство Орлиная Свобода. Замок Августа Фишера. Настоящее время.

Сидя за столом своей комнаты, Август с явным огорчением в глазах перечитал письмо, несколькими минутами ранее присланное личным гонцом от его давнего друга. Пренебрежительно кинув лист бумаги от себя, мужчина спешно поднялся на ноги и направился к дверям, чтобы сообщить неприятную весть своим гостям.

Найдя в саду Райнера, Фишер окликнул его и, бегом настигнув, сказал:

- Только что из Schweineleben пришло известие о гибели четверых гильдийцев. Они сражались с орками. Непростыми орками. Их тоже кто-то заколдовал, - слушая сдержанную, с тенью душевной боли речь, Райнер потемнел в лице, глядя как бы сквозь водяного.

- Орки убиты? – вернув осознанное внимание Фишеру, спросил он и огляделся вокруг в поисках Хистории.

- Десяти удалось бежать. Но их как след простыл. Не могут найти по сей день. Пишет, что они очень сильные и крайне жестокие, говорят ко всему прочему, - с грустью в глазах неутешительно ответив на вопрос Райнера, он вздрогнул от крика гильдийца, который позвал по имени напарницу, в надежде, что она где-нибудь поблизости.
Ожидая появления Хистории, Райнер услышал звук отворившегося сверху окна и обратил туда свой взор – она выглянула из него и не успела ничего произнести, как он громко сказал:

- Мы уезжаем, - не задерживаясь на месте, юноша поспешил вернуться в замок, чтобы сообщить Райс причину внезапного отъезда. Август, с присущей ему чувствительностью, огорчился ещё больше и безнадёжно последовал за гостем.

            
 
- Приезжайте снова. С нетерпением буду ждать встречи с вами, друзья мои. Желаю успешного завершения миссии. Надеюсь, Вы найдёте этих тварей, - произнёс водяной, радушно обняв Райнера, и едва отринул, всё ещё держа его руками, что глядя в глаза, словно в душу, посмотрел на Хисторию, с долей грусти взирающую на этих двоих.
 
- Дело даже не в них, а в том, кто стоит за появлением говорящих чудовищ. Он явно желает противостоять нам. Неизвестно какие намерения у этого наглеца, - угрюмо проговорил юноша, хмурясь от огорчения по поводу происходящего.
Согласно кивнув, Хистория переменилась в лице, озарив благодарностью в глазах и мягкой расслабленной улыбкой Фишера, и тихо сказала:

- Спасибо за Ваше гостеприимство и доброе напутствие. Мы не заслужили такой чести, - чуть поклонившись, она спокойно приняла то, как Август горячо взял её за руку, запечатлев на мгновение приятный сердцу лик.



Графство Schweineleben. Замок Невидимка. Два дня спустя.

Сидя за столом в тёмной задымлённой от горящих свеч комнате, Имир едва  склонилась к большому медному блюду, до краёв наполненному водой. Не произнося ни звука, девушка шевелила губами, беззвучно произнося заклинание, позволяющее видеть ей желаемую реальность, происходящую в рамках определённого времени.
Наконец увидев на поверхности отрывки живых картин, она чуть отринула и, сцепив пальцы у рта, закрыла глаза. Медленно облокотившись о столешницу, она успокоила сбитое дыхание и тихо произнесла:

- А теперь, моя дорогая, иди ко мне.