Всего лишь лето юности

Предисловие.
Прошу, не судите строго героев моей истории, ведь они юны, и эта юность она прощает многие ошибки. Она именно для этого и предназначена, а иначе, как познавать жизнь, себя в этом мире, если не допускать промахи. Пусть ребята и многого не понимали, но они упорно стремились к этому. У каждого из них по-своему непростая, а в некоторых моментах и трагическая судьба, но несмотря на это, они доказали, что способны любить, а ведь любовь – суть всего живого.   
Думаю, лучше поинтересоваться у них, что они могли бы сказать о том самом лете, о каком и повествуется в данном произведении. Им, как никому, лучше знать.      
Марина: лето 2016 даже при огромном моём желании я не смогу забыть. Оно стало самым потрясающим и самым отвратительным из того, что со мной когда-либо случалось. Оказывается, что человек привыкает абсолютно ко всему, даже к постоянному назойливому внутреннему голосу, который тебя снова и снова во всём обвиняет. Можно забыть, что существование – не единственно доступная форма жизни. Поэтому, как вы поняли, я бы многое хотела изменить, если б это было подвластно мне. Однако всё, что в моих силах, это взять очередную бутылку вина, закурить сигарету и на несколько часов забыть о том, что я наделала и не желать вздёрнуть себя на верёвку. Всего лишь на несколько часов… Да, мои рукописи меня отлично выручают, можно сказать даже спасают, но не могут даже и они полностью вытеснить воспоминания…
Лина: лето 2016 было одним из переломных моментов моей жизни. Много дерьма тогда произошло, но я никогда не позволю ему выжить и затмить то счастье, что случилось со мной. Я научилась отличать чистую искреннюю любовь от пользования человеком, пусть и пришлось для этого понимания пережить не самые приятные моменты, но зато жизнь устроила всё таким образом, чтобы я сумела чётко всё осознать. Вообще уметь просто любить оказывается это не так уж и легко, в особенности себя. Конечно, многие возразят. Но я имею ввиду чистую любовь, то есть, когда ты не выдвигаешь никаких требований человеку и просто счастлив, оттого что он счастлив. Когда появляются условия, любовь исчезает. Ну, и конечно, я научилась ценить и уважать себя – самого главного человека в своей жизни, но и это тоже относится к любви.
Лёша: летом 2016 случилось много неприятностей – пришлось навсегда расстаться и оставить в том лете близкого мне человека. Да, многие скажут, что мы сами виноваты в произошедшем и они будут абсолютно правы. Лично я тогда был на самом дне жизни и когда казалось, что больше некуда, я почувствовал, как стучат снизу и тогда-то, слетев ещё ниже, я осознал всю свою слабость и ничтожность, только вот это мне не помогло, ведь как оттуда выбираться мне никто не сказал. А собственные силы разгуливали где-то вне меня. Благо, тогда я повстречал одну девушку, которая одним своим видом давала приличный заряд вдохновения. Наша встреча с ней оказалась судьбоносной, и я часто думаю, а что, если бы мы никогда не познакомились, но сразу прихожу к выводу, что такого просто не могло быть. Это рано или поздно бы все равно произошло, иначе никак…
Часть 1. Июнь.
Глава 1. Лина
— Попробуй вот эти, - Марина протянула руку с блоттером. Я наклонилась и сделала небольшой вдох. Ягодный, кажись ежевичный, а может и аромат чёрной смородины, вперемешку с манговым и ванильным заполнили мою носовую полость. В нём всё сочеталось в идеальных пропорциях, не было ничего лишнего и ничего не достающего. А ещё, что самое главное, аромат заключал в себе страсть, пылкость. Я влюбилась в него.
— Это то, что мне нужно. Какие духи ты прыскала?
Марина ухмыльнулась, указав рукой на парфюм, находившийся прямо напротив неё. Это был Lacoste бордового цвета и, переведя взгляд на ценник, я поняла, чем была вызвана ухмылка подруги. Разумеется, что пять тысяч у меня не было. Я финансово рассчитывала на духи максимум тысяча рублей, но парфюм этот я в любом случае заберу, хоть этот аромат мне и надоест через пару недель, а то и меньше. Сейчас я чувствовала себя в нём, а значит оно того стоит.
— Ну что, попробуем что-нибудь ещё? Как насчёт вот этих?
Я даже не взглянула на указанный Мариной флакончик. Я уже мысленно простраивала план, как приобрести понравившейся аромат. Чувствую себя какой-то нищебродкой. Хотя, думаю, мне не стоит прибедняться. Решено. Я смогу забрать парфюм, правда не совсем через кассу, но смогу.   
— Кажется, я уже выбрала подходящие. Подай, пожалуйста, коробочку с парфюмом.
Я принялась рассматривать упаковку.
— На них что-то клеят? – продолжая бесцельно пялиться на коробку, поинтересовалась я.
— В каком смысле? Ты имеешь ввиду, чтобы их не вынесли? – да, я решила их отсюда украсть. Главное, чтобы сейчас не завопила Марина о том, как это неправильно, глупо и безрассудно.
— Ага, - я широко улыбнулась. Она и так считает меня долбанутой, не буду разрушать этот образ.
— Вероятней всего внутри коробки наклеена акустомагнитная метка… Стоп, что ты задумала? – Марина произнесла это довольно-таки громко, и я заметила, как охранник краем глаза начал на нас коситься. Он сделал пару шагов в нашу сторону, видимо, чтобы лучше расслышать то, что мы замышляем или разглядеть нас, в особенности наши руки, более чётко. Охранник делал вид, будто ничего не заподозрил, но малюсенькими шажочками приближался к нам, стараясь не глядеть на нас. Да, хреновый из него шпион.
— Во-первых, сбавим громкость, - я заправила волосы за уши, вынула флакончик духов из коробки, чуть развернувшись, спрятала его в рукав кофты, а упаковочку передала Марине. – Во-вторых, будь так добра, поставь на место, я передумала брать этот парфюм.
Её осуждающий светло-зелёный взгляд пронизывал меня насквозь, но она ничего не сказала. Я обожала её за такие моменты, когда она вроде бы не поддерживает тебя, но в то же время и не сдаёт. 
— Пойдём, - я кивнула головой в сторону выхода.
Я видела, как ей было страшно, всё её тело в миг напряглось, хотя, кого я пытаюсь обмануть, я тоже почувствовала скованность, охватившую мои ноги. Только между нами была разница – я получала от этого кайф, а Марина это терпеть не могла. Ещё её раздражало, я это точно знаю, что она всегда находится в полном неведении моих новых замыслов и узнаёт, лишь тогда, когда я уже её во что-то втянула, наверное, её можно понять. Но Марина должна уже привыкнуть к этому за столько-то лет дружбы. Охранник направляется прямо к нам:
— Девушки, - он махает рукой и ускоряет шаг. Нас отделяет от него буквально несколько шагов, поэтому адреналин вбрасывается в кровь, хотя и не в тех количествах, в которых мне бы хотелось. Но такие моменты я считаю одни из самых приятных, именно в них я ощущаю жизнь внутри себя ярче всего.
— Думаю, нам стоит побежать, - как ни странно, это не мои слова, несмотря на то что я с ними согласна на все сто.
Марина рванула так, будто мы только что грабанули банк и уносились от вооружённых полицейских, готовых подстрелить нас в любой момент. Конечно, я старалась от неё не отставать, но, как оказалось, физическое состояние моего тела в разы хуже Марининого, либо я просто меньше боюсь.
Мы выбежали из торгового центра уже давно и сразу после этого я была готова остановиться, но подруга всё неслась и неслась. У меня же было ощущение, что пробеги я ещё метров десять и я отхаркну свои органы. Всё, надо тормозить, я закричала:
— Стой! Кажется, всё, - надо отдать мне должное, я поддерживала темп Марины, почти поддерживала, нас отделяли какие-то пять метров, может десять.  — Ты в тайне от меня занимаешься лёгкой атлетикой или что?
Марина схватилась руками за ноги, пытаясь отдышаться и мой взгляд упал на светленькую коробочку, которая была у неё в руках. Да ладно? Она тоже прихватила кое-что с собой. Я засмеялась:
— Марина, ты что своровала? – указательный палец направлен прямо на духи. Я попыталась сказать это максимально осуждающим тоном, но кашель всё испортил, говорить было тяжело, так как всё горло першило.
— Я подумала, раз я уже замешана, пусть хоть что-то я от этого получу, не зря же неслась столько. Когда мы направились к выходу, я схватила их с полочки, они показались мне вполне симпатичными.
— Дак это из-за тебя за нами погнался тот охранник! Ведь он не видел, как я тырю парфюм. Если бы он всё-таки, каким-либо не ведомым для меня образом узрел это, тогда бы подошёл гораздо раньше, - это не было упрёком, я не могла упрекать её за то, что только что сделала сама. - Зато было весело, правда только ровно до того момента, пока моё сердце не пыталось разорвать грудь, а обед не старался выползти с моего желудка.
— Мне было страшно. Страшно, что нас поймают.
— Однако ты добровольно всё для этого сделала. Дай хоть оценить аромат, может я зря прикупила свой.
— Прикупила? Мы были в разных пространствах или мне показалось?
Вынув из коробочки, она прыскает себе на руку. Лицо Марины искажается недовольной миной, и кажись, я сделала правильный выбор.
— Всё настолько плохо?
Я наклоняюсь к её руке и меня обдаёт отвратительным запахом, мне даже сложно понять, аромат чего это.
— Ко мне лет пять назад приезжала бабушка, кстати это была наша единственная встреча. Впрочем, это неважно, от неё воняло именно этим, - я ткнула пальцем в коробку с духами. - Ещё она жила со мной в комнате, поэтому после неё вонял буквально каждый сантиметр моей территории. Я до сих пор помню, как неделю, если не больше, я пыталась избавиться от него.
У Марины вырвался смешок, должно быть излишней моей эмоциональность, с которой я всё рассказываю. Такую отвратительную ситуацию невозможно описать по-другому, я хочу, чтобы Марина поняла, «что мне тогда пришлось пережить». Хотя воспоминания с того бабушкиного визита остались по большей мере положительными, не считая конечно этой вони. Мне нравилось, что пока она с нами жила, мама никого не приводила домой, а потому я могла не переживать, что однажды, встав ночью в туалет, обнаружу незакрытой дверь в мамину комнату и разгляжу нелицеприятные сцены, как это случалось пару раз. После такого я почему-то испытывала отвращение к маме. Когда утром мы пересекались с ней на кухне, я старалась не смотреть на неё и как можно меньше взаимодействовать, потому что любое общение тогда вызывало приступ тошноты. Понятно, что она взрослая женщина и сама может решить с кем ей разделять постель, но я бы предпочла, чтобы она занималась сексом в моё отсутствие дома или хотя бы запирала при этом дверь, думаю, это не такие уж и грандиозные пожелания.
— Видимо, воровать не моё.
— Дело в опыте. Я, конечно, не спец, далеко не спец, но всё-таки полагаю, что так.
— Так, нет. Никакого опыта не будет, это был исключительный случай.
— Ты сейчас серьёзно? Ладно, сделаем вид, что поверили, - усмешка вырвалась из меня.
Я направилась неспеша в сторону дома.
— Ты мне не веришь? – Марина нагнала меня и уже шла рядом. Она всерьёз восприняла мои слова, но я даже не пыталась задеть её чувства, я лишь попыталась намекнуть. Слова слишком часто интерпретируются неверно.
— Конечно верю. Только вот, такое я где-то уже слышала, - я подмигнула ей, что ужасно взбесило её. А вот сейчас я уже прекрасно знала, что делаю. Меня начала подбешивать Марина, иногда она невыносима. И в такие моменты я намерено играю на её нервах, как на струнах гитары. Не, ну, а что она?
— Что?
— Ничего, не раздражайся. Я всего лишь хочу сказать, что ты не всегда отвечаешь за свои слова, - я ускорила шаг. Фразу о том, что это был исключительный случай, я слышу, как минимум в третий раз. Да, я всегда являюсь зачинщицей таких ситуаций, но у каждого есть голова на плечах. Тем более, меня раздражает совсем не это, а то, что она строит из себя правильную девочку, но я знаю её настоящую. Подруга безумней меня, но Марина не признаёт это в себе, а это значит, что безумие находится вне её контроля и может проявляться в самых страшных формах. 
Наконец-то мы дошли до места, где нам предстоит разойтись.
— Созвонимся.
Вроде всё так, но в то же время всё далеко не так – Марина добавила капельку этой тошноты в такой чудесный день. 
Когда я уже подходила к подъезду, то увидела машину прилизыша. Да что такое, кто портит мой день-то, а главное за что.
Каждый раз при нашей с прилизышем встречи на его лице натягивается фальшивая улыбка. Сейчас же я стараюсь с ним не пересекаться: если он приходит, то я либо сижу у себя в комнате с закрытой дверью, либо стараюсь по-тихому свалить из дома, потому что разговоры с ним самое отвратительное, что может случится. Этот мужчина всегда такой аккуратный, такой чистый, такой порядочный. При его виде меня немного передёргивает. Боже, меня раздражает чистота в человеке, что будет дальше?
Кажется, я «нереальный везунчик» – прилизыш прямо сейчас выходит из подъезда, а я подхожу, прятаться уже слишком поздно. Надеюсь, он не заметит лёгкого смятения моего тела или резкого порыва, когда я его заметила и решила, что может успею куда-нибудь заныкаться.
— Здрасте, - слышно ли моё отвращение в голосе, которое я, между тем, не так уж и скрываю.
Он придерживает рукой дверь подъезда и с заинтересованностью смотрит на меня:
— Добрый день. Мама сказала, что ты не хочешь с нами лететь. Почему? – он смотрел мне в глаза с надеждой получить искренний ответ, даже жаль было его разочаровывать:
— Просто не хочу, - пожав плечами, ответила я.
Он заглядывает мне в глаза. Не верит, впрочем, кому есть до этого дела.
— Я пойду, много дел, думаю, вы понимаете, - выдумываю я.
— До встречи.
Я махнула рукой, растянула улыбку на своём лице и сразу захлопнула дверь. Почему снова и снова я с ним сталкиваюсь? Мне претит, что прилизыш никак наконец не может понять, что наше общение высасывает всю мою энергию, так как приходится притворяться, а я ненавижу это дело. Хотя… Кто сказал, что он не понимает? Ведь он не глупый, по крайней мере, я так считаю. Тогда, почему же он всё это делает? Специально? Мне назло?
Должно быть, мама не слышала, как я отворила входную дверь, так как она громко пела, собирая при этом чемодан. Меня всегда зачаровывает её пение, создаётся впечатление, что внизу вместо ног она прячет птичьи лапки, подобно сиренам, потому что у простой женщины не может быть такого прекрасного, ангельского голоса, не убьёт ли мама меня после? Сейчас я застыла, прислонившись к стене.
¬— Stop callin', stop callin', I don't wanna think anymore, - мама, объятая моментом, изящно откинула тёмно-каштановые волосы и, раскачивая бёдра, развернулась в мою сторону. Её веки были опущены и лишь сейчас она их поднимает, голубые глаза с ужасом на меня смотрят.
— Лина, дорогая, - она переводит дыхание, с волнением оглядывает комнату, будто я застала её за чем-то неприличным.
Я подошла к маме и крепко к ней прижалась. У меня всегда происходят такие тактильные приступы, когда я переполнена эмоциями. А ещё мама такая счастливая, я давно её не видела такой. Я рада, а то смотреть на её кислую мину, которая появляется каждый раз, когда она завершает очередные отношения, уже надоело.
 — Леди Гага?
Мама кивает головой и говорит:
— Ты не передумала насчёт поездки?
Я отрицательно мотаю головой. Год назад я была бы счастлива, узнав о предстоящей поездки, но сейчас мне не хочется оставлять близких мне людей. Иногда мне кажется, что если я уеду, если пробуду дома больше должного, не пойду гулять, то всё здесь рухнет и у меня больше ничего не будет, я останусь одна.
— Там всё-таки отдых, море и всё такое. Тем более, твоему бледному личику отлично бы подошёл загар, - мама провела рукой по моей щеке. – Ладно, это твоё решение.
Мама вернулась к сбору чемодана. Я смотрю на неё и вижу, что она вся светится, каждое её движение такое лёгкое, такое непринуждённое, такое женственное, моё сердце наполняется какой-то светлой тоской. Кое-что я поняла – я хочу её видеть такой всегда, плевать, насколько отвратителен мне прилизыш, я буду его терпеть, уважительно с ним общаться, ради маминой улыбки, ради её смеха и ради её песен. Она счастлива, пусть это счастье и вызвано всегда одним и тем же – новыми отношениями, но внутри меня все равно разливается радость.
Глава 2. Марина.
До поездки я думала, что дорогу в деревню совсем не узнаю, но, чем ближе мы подъезжали, тем больше пейзажей за окном казались знакомыми, родными сердцу и что-то внутри начинало трепетать при их виде. Я была здесь раза два и то в детстве, как правило, бабушка с дедушкой приезжали к нам, но видимо красота этих мест произвела на моё детское сознание столь сильное впечатление, что по прошествии стольких лет, я прекрасно их помнила и было ощущение, что вовсе и не прошли эти годы - мне снова пять и я еду к бабушке с дедушкой есть свежесобранную землянику, громко хохотать с дедом, держать его морщинистую чуть грубоватую мозолистую руку и подпевать песни, которых я даже не знаю, но ведь так хочется казаться большой, а я ещё гоняться за соседским котом, которого так и не удалось никогда мне поймать, но не это было самым важным, был важен сам процесс, игра, хотя кот вряд ли воспринимал это так.
Вдруг мне стало стыдно перед котом, я только сейчас поняла, как назойливо и нагло доставала его. Думаю, что сейчас уже не перед кем извинятся. Со мной часто такое случается, вроде всё уже давно сделано, ничего уже изменить нельзя, но голос внутри напоминает мне о моих позорах, проступках, неловких ситуациях и ещё о чём бы то ни было. Он заставляет проматывать эти сцены вновь и вновь, не позволяя остаться в тишине. А может внутренняя тишина – это ещё хуже, может гораздо лучше слышать его, пусть и не самый приятный голос, но зато присутствует ощущение какой-то жизни.
Поля сменялись лесами, изредка вдалеке маячили крохотные деревушки, состоящие буквально из пяти-десяти домов. Какая-то моя часть поддерживала выбор жителей этих деревушек и даже восхищалась им, но другая напрочь отказывалась принимать то, что можно жить вот так, вдали от всех, от цивилизации. Ведь насколько я заметила даже электричество не было проведено к их домам.
Господи, но насколько здесь сказочная красота. Жизнь здесь бурлит буквально везде в каждом цветочке и каждой травинке. Всё настолько яркое, что и в правду сомневаешься в реальности этого. На самом деле природа так идеально сочетает цвета, а главное, глазу это так нравится, мне кажется, нам стоит у неё поучиться. Сейчас моя вторая часть готова согласиться с первой, потому что жить здесь и наблюдать эту красоту круглый год что-то невероятно приятное. Проснувшись, подходить к окну и с чашечкой кофе отслеживать, как неспеша пробуждается природа - начинают голосить птички, жужжать пролетающие мимо пчёлы, роса потихоньку испаряется под лучами солнца и всё наполняется светом, теплотой и любовью. По телу пробежала приятная дрожь.
Уставив на всё это свой взгляд, полный интереса, я сидела в надежде наконец увидеть нужную нам дорогу.   
И вот, на горизонте уже замаячили знакомые дома, вот, мы проезжаем первый, второй и я, приковавшая свой взгляд строго в одном направлении, гляжу в ожидании появления того самого дома. Я даже помню, как он выглядит: бело-голубого цвета, а ставни синие, как вечернее небо, с которого почти ушло солнце; в детстве помню мне это безумно нравилось, все дома были обыкновенные, а этот дом был яркий, тогда я им безумно гордилась. А как же, такая красота ещё и у моих бабушки с дедушкой. Да, я и вправду вновь ощущаю себя той крохотной девчушкой.
Домик, к слову, совсем не изменился, только, кажется, что его не так давно красили, так как цвет был достаточно насыщенным. Когда я увидела бабушку, отворявшую калитку, я захотела, выскочить и понестись к ней с крепкими объятьями, так как сильно соскучилась. Думаю, Лина сейчас так бы и поступила, меня всегда удивляло с какой лёгкостью она выражает свои чувства. Что касается меня, то я вылезла из машины и ускоренным шагом направилась к бабушке, она в свою очередь сразу обхватила меня руками. Никто ничего не сказал, мы просто стояли, прижавшись друг к другу. На мгновенье я забыла обо всём, я чувствовала вибрации любви, которые излучало всё бабушкино тело, это вселяло в меня надежду на то, что дальше меня ждёт что-то невероятно прекрасное. И пока что о своей поездке я нисколько не пожалела.
Меня привлекло некое изменение в глазах бабушки: огонёк, его практически не было, присутствовал лишь слабый тусклый невзрачный блеск, который, если не всматриваться, было невозможно заметить, при первом же взгляде на неё я заметила это, как остальные могут не обращать на это внимание. А ещё бабушка постарела, хоть мы и не виделись всего лишь месяц, но, казалось, именно он наделал ей столько новых морщинок. Смерть деда высосала всё из неё, как и из меня. 
В последний раз мы виделись, как я уже упомянула, около месяца назад и тогда бабушка старалась внешне не показывать то, что чувствует, возможно многие поверили в её игру, в то, что она оправилась, но не я, потрясывающиеся руки и безжизненные глаза выдавали её. Тогда мы не сказали друг другу ни слова, мы обе понимали, что без слёз этого не получится сделать, поэтому и старались избегать общения.
Перед поездкой я раздумывала о том, что мой приезд поможет бабушке. Мне хотелось помочь ей, хотелось, чтобы она хотя бы несколько дней этого лета не была одинока, хотелось показать, что у неё всё ещё есть люди, которые в ней нуждаются.
— Ой, дай хоть я на тебя взгляну, - смеясь и слегка отрывая нас от объятий сказала бабушка, - ну, что-то ты похудела.
—  Ну да, как обычно, каждый раз, когда приезжаешь, мне это говоришь, - отшучивалась я. Хотя я прекрасно знала, что пять килограммов из меня ушли, после смерти дедушки с аппетитом произошла беда, он появлялся очень редко. Наверное, только в этот месяц я стала есть более-менее нормально, до этого же приходилось пихать в себя каждый кусок.
Папа уже выгрузил все вещи, перекинулся парой слов с бабушкой и уехал. Наконец-то мы остались вдвоём.
Воздух здесь совершенно другой - невероятно чистый, конечно, вокруг столько сосен и так мало машин, красота. Вдох. Ещё один. Я ощущала, как кислород наполняет меня изнутри, пропитывая собой каждый сантиметр моего тела, как он наполняет мои лёгкие, как он обволакивает меня изнутри, как он приятно разливается.
Около двух часов я потратила на то, чтобы обустроится. Бабушка выделила мне отдельную комнатку, смежную с залом. Она небольшая, но очень уютная, поначалу комната показалась мне жутко маленькой и неудобной, но в первые же минуты нахождения в ней моё мнение изменилось. Из мебели в ней было самое необходимое, что-то ещё просто бы не поместилась. Кровать, шкаф и крохотная тумбочка – вот, и всё, что там было, в большем я и не нуждалась.
— Ну что, как тут у тебя продвигаются дела? – бабушка зашла ко мне в комнату, обводя её взглядом, она оценивала то, как я обустроилась.
— Всё отлично. Тут очень уютно.
Бабушка прошла и села рядом со мной на кровать.
— Ну и замечательно, - она хотела было уже уйти, но вдруг решила сказать. — Знаешь, у меня такое чувство, будто я упустила какую-то часть тебя. Если раньше мы с тобой виделись, то ты всегда казалось такой понятной что ли. Мы всегда с лёгкостью с тобой общались. Когда сегодня ты приехала, то я впервые увидела в тебе девушку, притом незнакомую мне девушку. Ты изменилась.
— Выросла?
— Да, конечно, но ты ещё и просто другая. 
Нечего было ответить, я просто посмотрела в бабушкины глаза и задумалась, но бабушка сменила тему, заметив, что я не особо заинтересована в обсуждении этой.
— Завтра у нашей соседки День рождение – тёти Тани. Мы обе приглашены.
— Деревенское веселье, я в восторге - никакого сарказма, искренняя любовь к тому, как здесь проводятся праздники.
— Вот и прекрасно, завтра сходишь на один из таких. Днём ты мне поможешь с приготовлением, а там уж всё отнесём, да и всё. А сейчас я пойду готовить ужин, а ты давай подтягивайся на кухню.
Сегодня день прошёл очень расслабленно, отчего внутри всё испытывало гармонию. Перед сном я решила прочитать пару глав книги, привезённой из дома. Но что-то пошло не по плану. Дочитав последнюю страницу книги, я перелистываю её и в надежде на чудо гляжу на то, что же последует. На моём лице отображается ухмылка. Глупые надежды. Конечно, книга прочитана полностью, от корки до корки. Ещё одна невероятная история о любви в удивительно прекрасной, романтичной Италии завершена. На часах пол шестого утра, солнышко уже выползло из-за горизонта, пробудив всех птичек в округе, а я сижу у распахнутого окна и вдыхаю свежий утренний летний воздух, не в силах отпустить книгу. В голове снова и снова прокручиваются сцены из того мира, в котором я только что прибывала, они уносят меня прочь от реальности, туда, где можно забыться и уплыть от всего этого. Возвращение в реальность после этого и есть самое настоящее книжное похмелье, которое усиливает ещё и не очень приятная концовка.
Глядя в окно, я замечаю, что некоторые люди уже проснулись, надо срочно ложиться. Сон совершенно не идёт. Посмотрев на себя в зеркало, я обнаружила, что мои глаза невероятно краснючие. Я закрываю их на несколько секунд, расслабляю веки и позволяю глазам отдохнуть, они трудились целую ночь, позволяли мне прочитывать слово за словом, предложение за предложением, страницу за страницей, а сейчас пора воздать им должное, чем я и занимаюсь.
Так интересно, что бабушка единственная, кто заметила, что я изменилась, наверное, это от того, что мы с ней не так часто видимся. Но мне так приятно, что она видит нечто другое во мне, что даже я не могу разглядеть. Размышления об этом окутывают меня теплом, я не одна в этом мире. Это всё так странно осознавать после произошедшего. Дедушки не стало месяц назад. До этого момента мне не приходилось терять близких людей, а тут вдруг умирает самый важный человек моей жизни. Мы были с ним слишком близки, между нами существовало понимание на каком-то более высоком уровне, нежили на словах и, казалось, возрастного расстояние и не было. И поначалу, когда случилась эта трагедия, я отрицала происходящее, я не была готова принять уход деда из жизни, мне казалось, что все решили просто пошутить. Это всего лишь глупая шутка, - твердила я себе, но время шло и с каждым разом всё больше и больше вынуждало меня принять действительность, переставая искать бесконечные оправдания происходящего, которые уже настолько иссохли, что даже самовнушение перестаёт работать. Тогда-то боль охватывает новой силой и становится невыносимо, меня засасывало в пучину отчаяния и, казалось, что вынырнуть я не в силах. Внутри разгоралось желание покончить с этим, и я начала в серьёз задумываться об этом. Но, когда я представляла нашу с дедушкой встречу, я была уверенна, что мы встретимся, что бы там ни было после смерти; дак вот, когда я представляла это, то видела осуждающий взгляд дедушки, а после слова:
- Ну и? Что дальше?
Я стою в полной растерянности не в силах найти подходящие слова.
Вспоминается опять же высказывание деда: «Умереть ты всегда успеешь, успей пожить!»
 Наверное, только так я тогда и могла выжить. А ещё, спустя некоторое время я поняла, что главная причина, моих суицидальных мыслей состояла не в уходе из жизни дедушки, а в том, что мне было жаль себя, а не его, было невыносимо представлять, что теперь придётся существовать в этой реальности без него, без его слов, поддержки, внимания. А это было отвратительно. Но сейчас я вновь ощутила кусочек дедушки, ведь он безумно любил бабушку, поэтому в ней я ощущаю его более всего.
Довольно с рассуждениями, сейчас мне необходим сон.
Глава 3. Лёша
— Наша машинка подъезжает, готов?
Я неуверенно кивнул. Вынув граббер из кармана, я чуть высунулся из-за угла, чтобы было видно происходящее. Чёрная Toyota парковалась в нескольких метрах от меня. Мы с Тёмой стояли за двумя противоположными стенками, разделяющими парковку. Для такого места здесь поразительно хорошее освещение, над каждым парковочным местом весела длинная трубчатая лампа. Разбить парочку из них было бы неплохо, а ещё лучше пару пар. Взять бы биту и с размаху вмочить по ним, только одна загвоздочка – биты-то у меня нет, да и водитель Toyota вряд ли это оценит.
 Ужасно хотелось закурить. Ещё, как назло, мужик делал всё очень медленно. Бросив беглый взгляд напротив, я заметил, что не одного меня это напрягало – Тёма нервно дёргал ногой. Ну же, давай паркуйся быстрей, мудила. Левая рука нащупала в кармане штанов пачку, перспектива закурить сейчас казалось всё более реальной, глядя на тормоза.
Фуф, дверца распахивается, после чего из машины вылазит мужик. Лишь бы всё получилось. Он захлопывает дверь, с нежностью проводит рукой по машине. Меня всегда поражали чудаки, которые так пекутся об обычной железяке, привязываются к ней и постоянно трясутся, как бы на их любимой машинке не появилось пятнышко или, чего ещё хуже, царапинка.
Чувствую, как сводит скулы, руки немного потрясываются. Я, кажется не моргая, уставился на мужика. Он ставит на сигнализацию машину и в этот самый момент я нажимаю кнопочку и граббер перехватывает сигнал. Мужик подумал, что промахнулся, нажал не туда и потому не услышал привычного пиканья, он нажимает ещё раз и, убедившись, что всё окей, со спокойной душой отдаляется от машины. Я же чувствую, как внутри разливается приятное тепло, наслаждение.
Я поворачиваюсь к Тёме и с улыбкой киваю. Мне не видно его лица из-за капюшона и кепки, но я точно знаю, что он сейчас выдохнет и опустит голову вниз, довольно закусив губу в улыбке.
— Камеры, - напоминает он, когда мудила скрывается за углом. Мужик удалялся такой развалистой походкой, что я еле сдерживался, чтобы не придать ему немного скорости.
Те камеры, что были над нами уже закрыты, остались лишь те, в поле зрение которых попадает нужная нам машина. Хоть лица наши вряд ли разглядят, но так будет спокойней. Я выуживаю мешки из кармана. Тёма подсаживает меня, и я закрываю первую камеру, защиту лица усиливает чёрная тряпка, придерживаемая рукой. Я спрыгиваю, и мы подходим ко второй, но закончить наше дело нам не даёт машина. Её ещё не видно, но в таких ситуациях слух обостряется, а потому уловить механические волны довольно-таки просто. Вдвоём мы, подобно выстрелу, устремились за стенку, за которой я только что перехватывал сигнал. Мы постарались вжаться в угол, пытаясь раствориться в стене. Если увидят занавешенные камеры или ещё хуже - нас, то всему конец. Эта мысль заставляет меня ещё сильней вжаться в стену.
Мимолётный взгляд на выражения лица Тёмы позволяет мне понять, что один я напуган до такой степени, что кажется не смогу сейчас связать и пары слов. Он же похоже не особо напряжён. Иногда в его взгляде читается страх, но сейчас я вижу в нём лишь искорку, словно то, что мы делаем подзадоривает его.   
— В машину, - шепчет Тёма и проскальзывает мимо меня.
Что? Он сбрендил. Там какой-то чувак паркуется. Он может быть знаком с владельцем Toyota, а если это так, то это всё…
Однако Тёме наплевать, пригнувшись, он пробежал и сейчас встал между машинами, ожидая момента, когда я нажму на граббере кнопку. Хоть это и очень тупо, но я нажимаю её, и на корячках он открывает дверь машины.
Тёма не мог просто стоять на месте и пускать всё на самотёк, этот человек привык бороться и только этим способом выбираться из передряг, в которые сам себя и втягивал. Я же не был таким, обычно я ждал, когда всё само собой рассосётся или когда кто-то сделает всё за меня, как это происходит сейчас. Может это, конечно, неправильно, но кого это волнует, меня вот нет.
 Кажется, тот чувак уже вылез из машины, но Тёма так и не завёл машины. Я пытаюсь незаметно высунуться, но ничего не видно, тогда я выношу чуть больше туловища вперёд и вижу, что чувак уже в нескольких метрах. Что делать? Залазить под машину? Что? Я жестом пытаюсь показать Тёме, что пацан близко, ужасно близко. Заводи, заводи машину. Я начинаю вновь проклинать себя за то, что во всё это ввязался опять, но мне нужны деньги и это весьма веская причина пойти на такое.
Шаги возле соседней машины. Вдруг Toyota, в которой Тёма начинает сигналить. Он не смог её завести, а это означает лишь одно, нам придётся вырубать пацана. Он вылупился на машину, я же неспеша поднялся и медленно покрался к нему. Шаг, другой. Ещё два и мой локоть с размаху соприкоснулся с его затылком. Парень попытался обернуться, но ещё один удар, нанесённый уже Тёмой, повалил его. Как он так быстро вылез из машины?
На вид парню лет двадцать пять. Единственное в чём он был повинен, это то, что приехал не в подходящее время и место. Внутри что-то сжалось.
— Поехали-поехали, а то сейчас ещё кто-нибудь приедет.
Я оттащил парня, после чего сел в машину, барабаня пальцами по своей ноге. 
— Натяни тряпку на лицо, - Тёма запустил её мне прямо в лоб.
Закурить. Надо закурить – единственная, что мне сейчас нужно было.
— Он же ничего не сделал, зачем мы его вырубили?
— Надо было подождать, чтоб сделал? Завязывай давай, сестра милосердия.
Со стоянки выехали, осталось проехать лишь полгорода. Конечно, ехать по центральным дорогам – огромная ошибка, лучше затратить больше времени, гораздо больше и проехать по дворам, зато вероятность успешного конца значительно возрастает.
Время уже пол одиннадцатого, нам надо успеть до одиннадцати, иначе машину ставить будет уже некуда, все просто с автосервиса свалят, так как у нас есть уговор.
— Успеем, не ссы, - Тёма считал мою нервозность. Взгляд на него позволил мне понять, что он слишком во всём уверен, даже немного раздражает. Лично я всё ещё на парковке, пытаюсь убедить себя, что я поступил правильно. Поступил правильно, вырубив человека, смешно.
Интересно, что всё в этой жизни мы делаем для себя. Как бы люди не говорили, что кому-то помогают, не, ничего подобного. Если кто-то кому-то и оказывает помощь, то это лишь для того, чтобы совесть не докучала своими лекциями. Значит, что все эгоисты, а я один из них. Я всего лишь не хочу садиться в тюрьму и всё. Пока что убедительно.
Окидываю взглядом салон. Неплохо. Пафосно. Наверное, можно продать его содержимое и от этого уже нормально так поиметь. Но у нас в планах немного другое. Вначале мы пригоним машину в автосервис, на этом в принципе наша миссия и закончится. Потом там уже будут проводить свои махинации – менять номера, внешний вид и сбагривать куда-то, но это уже не наши заботы.
Тёма остановился на противоположной стороне от автосервиса. Я выскочил из машины.
— Три коротких, один длинный, два коротких, - напомнил вслед Тёма.
Я длинными шагами поскакал через дорогу, из-за чего послышались недовольные сигналы от водителей машин. Я выставил факи на обеих руках.
— Кусок говна, надеюсь тебя собьют, - водитель машины сбавил скорость, чтоб я смог услышать.
Мой жест пригласил пойти его нахуй, я безумно надеялся, что он найдёт туда дорогу.
Так, три коротких, один длинный, два коротких. Я принялся отстукивать наш код по двери автосервиса, правда в ответ я не услышал ничего. Стоп, мы не могли опоздать. Достаю телефон. Время – 22:54. Тогда, что за дело? Пробую отстучать код ещё раз, но опять тишина. Ударяю с размаху по двери, руку пронзает боль. Сука. Да где ж они? Прикладываю ухо к двери и в этот момент замок начинает открываться.
— Ты со всем долбанутый? – Виталик высунулся из двери.
— Хрень эту поднимай, машину надо загонять.
— Вы смогли угнать? – маленькие поросячьи глаза шокировано распахнулись.
— А ты сомневался? Поднимай эту хрень.
Виталик зашёл обратно в помещение, и через несколько секунд подъёмные ворота наконец освободили место для въезда. Он и вправду думал, что мы не сможем. Пару раз такое случалось, но чаще всего не по нашей вине, а потому, что кто-нибудь палил завешанные камеры, а иногда и нас, и тогда приходилось сваливать так, как только могли. 
— Слышь, Виталик, какого хрена ты делал всё так медленно? Насколько я знаю, тебе тоже выгодно, чтобы нас не спалили или тебе не нравится твоя свобода, а? – Тёма вышел из загнанной Toyota, в его глазах проблескивала агрессия.
— Я сделал всё так быстро, как только смог. Вы, два придурка, должны быть мне благодарны за это. Кстати, вы на часы смотрели, уже почти одиннадцать?   
Это он сказал зря. Упрекать Тёму в чём-либо было большой ошибкой, а называть придурком огромнейшей.
— Благодарны? – прозвучал переключатель, Тёма не собирался его трогать, но сейчас у него включился другой режим. Режим, который, ни я, ни он не могли контролировать – Лёх, мне кажется, нам стоит поблагодарить человека. Что ж мы за сволочи такие неблагодарные, человек получает всего лишь десятку за то, что открывает целые ворота. Прости, что задержались, - его дыхание участилось.
—  Тём, Тёма, - я попытался задержать, приостановить его, но было поздно, Виталик взбесил его, хотя взбесить его может всё, что угодно и никогда толком не понятно, что на этот раз выведет его из себя. Чаще всего приступы агрессии начинаются тогда, когда кто-то его оскорбляет, требует больше, чем планировали, пытается отыметь, но бывают и такие ситуации, которые, казалось бы, пустяковые.
Тело механика при помощи сильного толчка Тёмы отлетело в стену. Он подошёл к нему и, схватив руками за горло, прижал к стене и пытался задушить.
— Поблагодарить тебя за то, что ты выполняешь работу, за которую тебе платят деньги? Да? Тогда держи благодарность, - он ослабил хват и выпустил горло из руки, но удар не заставил себя долго ждать – кулак прилетел по лицу.
Кажется, что-то хрустнуло. Всё, всё, его надо остановить. Я хватаю его за плечи, пытаюсь оттащить его, но он в разы сильней меня. Остаётся единственный способ – я вкладываю много силы в ногу и пинаю его под зад. Он поворачивается и на миг в его взгляде я вижу разъярённого зверя, который обезумел в схватке, но всё улетучивается и возвращается обычный Тёма. Как же он жесток, иногда я думаю, что друг вовсе не способен на сострадание или жалость.
—  Ты мне нос сломал, - то ли сказал, то ли прошептал механик.
По лицу Виталика стекает кровь и не только из носа, кажется его бровь тоже разбита. Из его глаз струятся слёзы, внутри меня вновь что-то сжимается. Он чуть привстал и подполз к стене, облокотился и сел, уставившись глазами полными ужаса на меня. 
— Какого хрена ты ждёшь, валим отсюда, - Тёма был уже на улице, но зашёл обратно, так и не дождавшись меня. Сейчас он не был зол, он чувствовал себя виноватым, так как намерено не бросал взгляда на механика, боясь увидеть на его лице результат своей ярости.
Мы вышли на улицу. В ночном воздухе витало что-то жутко-отвратительное, всё вокруг было пропитано этим. Я чувствовал запах крови, хотя мои руки были чисты, правда «чисты» - слишком громкое слово для меня и моих рук.  Скоро получу свои деньги, надо радоваться.
Смотрю на ночное небо, оно полностью усыпано звёздами. Помню, в детстве, когда я жил с бабушкой, каждый раз возвращаясь из бани, я задирал голову кверху и представлял, что находится там, в том тёмном пространстве с бесчисленным количеством огоньков, которые в моём воображении представлялись душами умерших людей и маминой был самый яркий огонёк, полярная звезда. Я знал, что, когда солнце уходит с небосвода, мама совершает немой приход ко мне, я чувствовал, что она близко, а большего я и не требовал. Космос был таким огромным и загадочным, он вносил в мою детскую реальность дольку чего-то необычайно мистического. Он побуждал мой разум работать так активно, пытаясь понять, что в нём таится, бывало, от моих рассуждений начинала болеть голова, да ещё и бабушка постоянно напоминала, чтобы я смотрел себе под ноги и не засиживался допоздна. Космос слишком великолепен для моей жизни.
Порывы воспоминаний из прекрасного периода жизни вызывают щемящую боль в области груди. Хочется прижаться к стене, как Виталик, обхватить колени и просто рыдать, рыдать так долго, пока всё не выйдет. Никакие деньги становятся не нужными, когда внутри всё скручивается, подобно змее, и вызывает столь неприятные ощущения.
 Я достал сигарету и закурил, делая глубокую затяжку, желая наполнить всё, что находится внутри едким дымом. Хочется всё сжечь.
Глава 4. Лина.
Подхожу к зеркалу. Интересно, все люди скрыто ненавидят своё отражение или есть такие индивиды, которые смотрят на себя ради наслаждения? Я не помню такого момента, чтобы стояла у зеркала и искренне восхищалась тем, что оно отражает. Многие твердят о том, что все люди по-своему красивы, что в каждом из нас есть своя неповторимая прекрасная изюминка, но никто не говорит о том, как всё это разглядеть в себе. Мне кажется, я просто не строю никаких иллюзий и реально смотрю на себя, невозможно что-то увидеть, если этого попросту там нет, как бы я не старалась.
Рыжие вьющиеся волосы, мелкие веснушки по всему лицу, плечам, губы какие-то тонкие. Разворачиваюсь спиной, продолжая с неприязнью кропотливо разглядывать тело. Всё кажется таким объёмным, толстым. Я всегда завидовала Марине, обладательнице стройной фигуры, хотя она никогда особо не прилагала для этого усилий. Я же стараюсь укладываться в дневной калораж, но вес застыл в мёртвой точке и, вроде как, не собирается сдвигаться. Каждый раз я зачем-то подхожу к зеркалу и повторяю одни и те же мысли, занимаюсь бессмысленным самобичеванием.
Пора начать регулярно бегать, вчерашняя ситуация указала на мои слабые физические показатели. Главное, выработать в себе дисциплину, заниматься этим каждый день.
Ещё с минуту смотрю на себя, а потом решаю нанести тональник, видеть эти веснушки невозможно. Помню, ещё в начальной школе, какой-то парень попытался унизить меня и у него это отлично получилось:
— Твои пятна на лице похожи на какашки мух, это так мерзко. А волосы у тебя заржавели, потому что ты не моешь голову, - наверное, стоило ему тогда сказать, что ржавчина образуется не поэтому, но мне было восемь и на тот период я об этом не думала. Я лишь была поглощена унижением, которое моментально охватило всю меня. Я позволила маленькому тупому говнюку ранить себя. Все оборачивались в мою сторону, кто-то тыкал пальцем и смеялся, кто-то просто пялился, некоторые перешёптывались. Этот класс был сборищем идиотов, это стояло понять уже тогда и перевестись в другой, а лучше в другую школу, однако я всё оставила в себе. Поступила бы я в тот раз по-другому и не было бы сейчас такого неуважительного отношения к себе. Думаю, я смогла бы восстановиться, оправиться от того оскорбления. Но тогда я сделала свой выбор, и он оказался не в мою пользу.   
Раздаётся звон в домофон. Кого это притащило к нам, вроде никто не должен был прийти. Я заканчиваю с тональником, так-то лучше. От бурундучьих щёк бы ещё избавиться и вообще отлично будет.   
— Да, хорошо, - доносится мамин голос из коридора.
— Денис ждёт тебя на улице, - просовывается её голова в комнату.
— Он же сказал, что не сможет сегодня, - я в недоумении уставилась на маму, на что она лишь развела руками.
Я нахмурилась, в спешке накинула кофту и выбежала в подъезд.
Денис стоял ко мне спиной несмотря на то, что звук домофона должен был заставить его обернуться. На нём была надета белая футболка с чёрными джинсами, я обожала этот его образ. Костюмы, конечно, тоже круто, но с этим не сравнится. Надо сказать, у Дениса прекрасный вкус. Иногда мне кажется, что я на его фоне кажусь серой мышкой, которая ходит примерно в одном и том же – худи, джинсы, кеды. Мне так комфортно. Если я надеваю что-то обтягивающее, к примеру юбку, то начинаю чересчур стесняться, движения сразу сковываются и меня это бесит, поэтому я стараюсь избегать любой одежды, сидящей на мне в облипку.
¬— Ты же сказал, что мы не сможем сегодня увидеться, так как идёшь на ДР к другу.
Это прозвучало вместо: «Привет, рада тебя видеть!», хотя кому нужна эта милая хрень, не Денису уж точно. Однако я бы хотела с ним говорить именно так, проявлять свою любовь подобным образом, использовать мимишные клички, но я не могу. Мне кажется, это будет неприятно ему, его будет это раздражать, а мне слишком нравится его шикарная улыбка и его хорошее настроение, чтобы портить его подобной ерундой.
Денис оборачивается и направляется ко мне.
— Я подумал тебя взять с собой.
Я приподнимаю уголки губы, и подхожу к нему, прижимаюсь к его телу. Мы не виделись целые сутки, моё тело изголодалось по его прикосновениям. 
—  И как я выгляжу? – я ничего нового не надела, ничего не изменила во внешности, мне просто было интересно посмотреть его реакцию.
Денис прищуривает глаза, осматривает ими всё моё тело, после чего отвечает:
—  Как всегда отпадано.
Подходит совсем близко ко мне, отодвигает волосы. Я чувствую его дыхание – смесь мятной жвачки с сигаретами. Денис целует меня, позволяя мне раствориться в нём. За такие моменты я готова отдать всё.
— К кому хоть мы идём? Я с ним знакома? – я взяла Дениса за руку, продёрнув свои пальцы в его.
— Думаю, нет. Познакомишься. Сейчас за нами подъедут.
— А куда именно поедем?
— Парни сняли дом на сутки. Остальные, наверное, уже там.
Я нахмурила брови. Сняли дом? Не бедствуют парни. Эта мысль вызывает предвкушение веселья и в то же время голос внутри твердит, что что-то не так, уверяет меня в неправильности поездки, как будто пытается уберечь от какой-то беды. Но что это может быть за беда? Глупо из-за собственных необоснованных подозрений от всего отказываться, более того, я и так три дня не виделась со своим парнем, не буду же я сейчас себя лишать нашей встречи.
— Эй, - Денис положил руку мне на бедро. – Ты едешь?
— Естественно, - одно прикосновение и никаких сомнений.
Когда мы доехали до нужного нам дома, то я увидела, что вечеринка в самом разгаре. Из дома доносились громкие басы музыки. Мне не терпелось уже чего-нибудь выпить, в приоритете была, конечно, баночка пива.
На секунду я задумалась. Было б прикольно иметь такой дом. Он выглядел довольно-таки дорогим и чем-то напоминал дома из американских сериалов. Мне захотелось прошвырнуться по нему и изучить каждую комнату на двух этажах. Возможно, когда-нибудь у меня будет такой же.
Внутри было человек пятнадцать-двадцать. Сильно воняло табаком, чем-то сладковато-жжённым, отчего не произвольно подступил приступ рвоты, но ничего не вырвалось наружу. И уже минут через десять здешние запахи не раздражали меня, я привыкла к ним, слилась с ними и пропиталась ими, теперь я едина с атмосферой, витающей в округе, я её часть.
— Что будешь пить? – спросил Денис меня.
— А что есть?
— Думаю, всё по классике, но на всякий случай, сейчас узнаю.
Я увидела двух девушек, стоящих неподалёку, и решила, что пора вливаться в компанию, она выглядит вполне дружелюбной, за исключением парочки парней, спор которых медленно переходил в конфликт и я обратила внимание на то, что один уже еле себя сдерживает, чтобы не ударить другого. К тому же, перспектива просто стоять наблюдать, как Денис с кем-то общается для меня не подходит. Я умру со скуки, ведь я обожаю болтать с кем бы то ни было, да и знакомиться с новыми людьми. Сам ритуал знакомства очень приятен для меня. Я только подхожу к человеку и совершенно ничего о нём не знаю, начинаются первые предположения, исходя из его внешнего вида, даже на этом начальном этапе многое можно понять. Потом человек начинает говорить, и ты потихоньку, шажочек за шажочком узнаёшь его. Знакомишься с его манерами, жестами, с частичкой его внутреннего мира. Это безумно интересно! Конечно, полностью всего человека нам никогда не узнать, но тот кусочек, который он позволяет мне в нём увидеть настолько удивительный и у каждого неповторимо уникальный. Так как я постоянно с кем-то новым знакомлюсь, то уже, не изучая никакой психологии, какой жест и какая поза, что значит, я могу немного предугадывать, что за человек находится передо мной. Сейчас я подхожу к двум новым девушкам. Сразу можно сказать, что та, которая повыше явно немного высокомерная, а может и не немного, также более закрытая, чем её подруга.   
— Я тут с вами позависаю? Просто я почти никого не знаю.
Девушки переглянулись друг с другом, видимо таким образом они получили какой-то сигнал, который я не смогла бы расшифровать. Они однозначно лучшие подруги, просто друзья, а тем более знакомые не способны на такое молчаливое взаимопонимание. У нас с Мариной присутствует похожая связь, но иногда, она нарочно отказывалась читать в моём взгляде ответ, особенно, когда это касалось её, подруга боялась увидеть там правду, а потому и строила из себя дурочку.
— Я Оля, а это…
— Настя, - решила сказать она сама за себя.
Я улыбнулась. Мне было приятно, что они легко пошли со мной на контакт. Неплохое начало. Может у меня появятся новые друзья.
— Я Лина. У вас не возникает иногда такое ощущение, что имя человеку, ну, совсем не подходит?
— Да. У меня была друг – Дима и каждый раз мне хотелось его назвать Славяном, потому что он им и был. Его родители явно лоханулись с выбором имени, даже как-то обидно за него что ли. – Настя, как я и предполагала, с большей лёгкостью общается с незнакомками, это однозначно мне нравится. Я моментально зарядилась её открытостью, ощутила непринуждённость нашего с ней начавшегося диалога, мы определённо были на одной волне, в какой-то степени меня это даже вдохновляет
— У меня такое же чувство о тебе. Настя для тебя слишком простое имя, ты не выглядишь, как Настя. Я не знаю. Может, Виктория или Есения. Понимаешь, что-то такое более возвышенное, что ли, - моя речь выглядит так, будто я обсираю её имя, но я не планировала этого делать.
— Я даже об этом не задумывалась, ты первая, кто мне об этом говорит, - она рукой естественно коснулась моего плеча.
— Я тебе пиво принёс, там ещё была водка с колой, но колы там примерно столько же, сколько мяса в колбасе. Как я и предполагал, всё по классике, - Денис протянул мне банку, это он как раз вовремя, а то лёгкая жажда начала разрастаться.
— Сойдёт, спасибо, - я сделала пару глотков из банки, рукой облокотившись на плечо Дениса.
— Я, так понимаю, вторгся в ваш разговор, - он жестом показал на меня с моими новыми знакомыми, - Вы тогда тут общайтесь, я пойду к пацанам.
Он поцеловал меня и отправился в сторону кухни. Только б ничем не закинулся, не накурился. Наверное, глупо на это надеяться, ведь у его другого ДР, но блин, хоть бы так и было. Мне очень страшно, когда его рассудок затуманен, он становится другим незнакомым пугающим меня человеком. Я боюсь даже его взгляда, его раскрасневшихся безумных глаз, далеко не с любовью смотрящих, что-то от хищного животного появляется в них, и я совершенно не понимаю, чего от Дениса в такие моменты ожидать.
— Симпотный, - лисьи зелёные глаза Оли похотливо посмотрели вслед Денису. Только сейчас она решила, что я всё-таки достойна её общения. – Давно встречаетесь?
— Полтора года, - на самом деле наши отношения длятся не больше полугода, но я напряглась из-за этого взгляда, слишком много в нём разврата и похоти.
— Ничего себе. Это так здорово! – Настя вмешалась в разговор. Она сказала это от чистого сердца, это сразу ощущается. Оля же промолчала. Сложно догадаться, что у неё сейчас происходит в её голове, может она мысленно представляет, как расторгнуть наши отношения, а может обнажённого Дениса, а может она задумалось о чём-то своём, остаётся лишь гадать. Как всегда, я буквально из-за пустяка начинаю себя накручивать и, к тому же, Денис не проявил никаких ответных жестов к этой девушке. Я вновь просто загоняюсь. 
В продолжении вечера диалог с Олей так и не клеился, а с Настей напротив. Я чувствовала Олино презрение, хотя и не понимала, чем оно вызвано, а потому была немного напряжена. Дениса я уже не видела пару часов, я уже подумываю, не свалил ли он куда-нибудь без меня, да и мне в принципе пора бы уже домой. Здесь весело, но чуждость этой компании всё-таки ощущается, не моя она просто вот и всё. 
— Я отойду на пару минут, - Настя добродушно кивнула.
Пока я общалась с девочками, я и не заметила, как толпа из весёлой милой компании превратилась в сборище набуханных обкуренных мудаков. Я шла мимо них, озираясь по сторонам, я всё переживала, как бы на меня кто-нибудь не плеснул алкоголь, уж очень резкими и неожиданными были их движения. А ещё я была чересчур трезвая для этого общества, ведь кроме двух банок пива я больше ничего не выпила, а этой пары оказалось недостаточно, чтобы перестать замечать их отсталость. Оказавшись на кухне, я обнаружила Дениса, развалисто сидящего на столе с парочкой его дружков. Я просто окинула их мимолётным взглядом, не удосужившись поприветствовать, желание это делать вовсе отсутствовало, они мне никогда не нравились.
— О, ты как раз вовремя, - Денис спрыгнул со стола и по первым же его движениям я поняла, что он ничем не отличается от толпы. Он подошёл и схватил меня за руку, ведя за собой куда-то.
— Куда мы идём? - сердце в груди начинает колотится быстрее, ещё быстрее – мне страшно. Денис никак не реагирует, - Ты меня слышишь?
Он приложил указательный палец к своим губам, призывая меня замолкнуть. Хватка его пальцев вокруг моего запястья чересчур сильна, поневоле у меня начинается лёгкая паника, стремительно нарастающая.
Мы зашли в комнату на втором этаже и Денис закрыл дверь на защёлку. Я прижалась к стене, а он подходит совсем близко. Денис убирает волоски с моего лица, заправляя их за уши.
Мне кажется, что я совсем не дышу, мне ужасно страшно совершить одно лишнее движение и сорвать его. Пожалуйста, пожалуйста. Денис проводит рукой по моему лицу и начинает потихоньку спускаться, всё ниже и ниже. Его прикосновения ещё никогда не были настолько омерзительными. Тело, словно парализовано страхом, я не могу шевельнуться. Пожалуйста, давай закончим на этом, только не сейчас, не сейчас, когда ты такой, но Денис резко разворачивает меня к стене. Почему я не могу ничего сделать?
- Нет, нет, не надо, - не своим голосом чуть слышно говорю я, ощущая капельки слёзы, которые медленно скатываются по моим щекам. Голоса больше нет, по крайней мере, сейчас я не в силах ничего выдавить из себя, горло, словно засорилось большим комом, твёрдо засевшим в нём. Ноги неимоверно напряжены, казалось, это напряжение достигло своего предела и вот-вот ноги станут вовсе каменными.
Рука Дениса хватает меня за горло, с его рта сыплются оскорбления и как бы я того не хотела, он резко входит в меня. Я всхлипываю и пытаюсь высвободить шею из его хватки, но пальцы Дениса слишком сильны сцеплены на ней. Больше всего сейчас мне хочется оттолкнуть его и бежать без остановки, бежать, как можно дальше, ни в коем случае, не оглядываясь назад, но тело больше мне не принадлежит, я его больше не чувствую. Всё-таки тогда я ещё дышала, а вот сейчас… Сейчас сложно сказать. Я пытаюсь отделиться от себя, своего тела и ничего не чувствовать, на несколько небольших мгновений вылететь и забыться. Из-за бесшумных слёз глазам уже ничего не видно и всё происходит, точно в тумане. Теперь я смутно понимаю, что происходит, видимо всё-таки удалось на чуть-чуть отделиться от себя. А ещё всё длиться бесконечно долго, сколько мы уже здесь? 
Но наконец Денис кончил и, натянув штаны, повалился на кровать и сразу уснул, громко захрапев, я же быстро накинула одежду, которая была целая и выбежала из комнаты.
Спускаясь вниз, я глядела в глаза, мимо проходящих людей. Я отчаянно надеялась найти хоть в одних спасение, помощь, понимание. Все проходили мимо, даже не удостаивая меня своим взглядом. Я хотела сейчас упасть и разрыдаться прямо посреди этого шума, а ещё громко кричать, но я не могла себе этого позволить. Надо просто отсюда убегать, пока не произошло что-нибудь ещё – звучал голос в моей голове, и он был прав, хоть сейчас я его должна послушать. Дрожащими ногами я направляюсь к выходу.
Не знаю в чём, но я чувствовала себя виноватой, будто это я совершила ужасные вещи. Дышать было тяжело, что-то внутри больно сдавливало грудь, точно тяжкий огромный камень. Слёзы ручьём льются из глаз. Смутное осознание того, что произошло потихоньку начинает проясняться.
 Глава 5. Марина
Вечереет. Весь день я делала вместе с бабушкой салатики для её соседки, День рождение которой она упоминала вчера. Туда мы сейчас и собираемся.
Бабушка красилась возле зеркала, я, измождённая её ожиданием, сидела за столом в телефоне. В целом, это конечно круто, что здесь все друг другу так помогают, но за сегодняшний день я истощила недельные запасы энергии и идти на праздник – последнее, что мне сейчас хочется делать. Я бы предпочла улечься в кроватку и включить какой-нибудь сериальчик. Возможно, именно так бы я и сделала, если бы не бабушка. Сегодня она была совершенно другой, весь день она находилась в некоем предвкушении, даже сейчас, собираясь, она напевает мелодию. Мне всегда было интересно, что это люди напевают себе под нос. Понятно, что иногда из каких-нибудь песен берутся эти мелодии, а иногда ведь вообще ниоткуда, просто к нам это приходит и всё. У меня есть предположение, что именно в такие моменты поёт душа, до нас доносится её тихий робкий голос, ведь мурлычем подобные мелодии мы только тогда, когда нам хорошо, когда мы действительно счастливы. Поэтому сказать сейчас бабушке, что я не желаю идти, значит подпортить её волшебный день, а я не посмею допустить этого.
Наконец-то бабушка дособиралась. Она была маленького роста с полноватым телосложением, кудрявыми короткими тёмными волосами, но черты её лица были очень красивыми и аккуратными. Её глаза карие с небольшой радужкой зеленоватого оттенка, лицо имело круглую форму, но самое красивое в её лице – это прекрасные, пухловатые всегда накрашенные губы. Бабушка жила хоть и в деревне, но всегда следила за собой. Что тут скажешь? Настоящая женщина… Сегодня она выглядела по-особенному красиво. На ней было синее лёгкое платье с белыми босоножками. На её полном теле это смотрелось так аккуратненько и изящно, что на губы, которые она накрасила красной матовой помадой, никто не обратит внимания. Да, у бабушки был потрясающий вкус и, не смотря на свои уже немолодые года она всегда выглядела безупречно.
— Идём? - спросила она меня, обратив внимание на то, как пристально я её рассматриваю.
— Ты сегодня такая красивая, - полная искреннего восхищения и гордости, произнесла я.
— Ну, ты тоже ничего, - засмеялась бабушка, положив свои нежные тёплые руки поверх моих, - всё, пошли давай.
Я заметила, что с бабушкой мы никогда не обсуждали ничего долго, все разговоры с ней были короткими, только по существу. Иногда мне нравилось это качество, а иногда ужасно раздражало, особенно когда во мне была неутолимая жажда разговора, а она никак не шла на контакт. В детстве вроде бы такого не было, а может я просто не помню.
Когда мы дошли до Дяди Саши с тётей Таней и зашли во двор, я увидела много людей, что вызвало во мне стеснение. Не так давно я заметила за собой такую особенность, что перед толпой людей я сильно смущаюсь, но помимо этого, я испытываю страстное желание, чтобы на меня все смотрели, я обожаю находится в центре внимания. И, каждый раз находясь на публике, мне приходится сталкиваться с этой амбивалентностью чувств, что вызывает во мне растерянность.
Я осмотрелась вокруг - кто-то пел, кто-то плясал, кто-то просто сидел за праздничным столом, что-то горячо обсуждая и всё было без доли напряжения. Атмосфера деревни была мне явно по душе. Она немного разбавила и выветрила моё стеснение. К нам с бабушкой подбежал рыжий пёсик, радостно веляя из стороны в сторону своей лохматой метёлкой.
— Рыжик! Привет!  - над именем по всей видимости не заморачивались, зато сразу запомнится, не придётся по десять раз уточнять его. Бабушка наклонилась к собаке и почесала пёсика за ухом. Рыжик тщательно обнюхал мои кеды. Он всё ждал, когда я его поглажу, но я не горела желанием делать это, слишком уж потом воняют псиной руки, поэтому, пожалуй, я воздержусь. 
Мы поставили салаты на стол.
— Пойдём поздравим именинницу, заодно познакомитесь.
Ещё бы выяснить, кто из них, кто. Однако, рассмотрев людей вокруг, я быстро смекнула, у кого сегодня праздник. Маленькая женщина, которая стояла и разговаривала с двумя парнями, была очень худенькая, короткие тёмные волосики обрамляли её личико, на вид около сорока лет. Это и есть тётя Таня. Не знаю почему, но мне не хотелось отрывать от неё взгляда. 
— Здравствуйте, кажется, у нас тут новые люди, - тётя Таня устремила на меня свои полные блеска и добра глаз. - Я Тётя Таня, - она протянула мне руку в знак приветствия, я в ответ протянула свою.
— Я Марина, - моя улыбка растянулась до самых ушей. Я не знаю как, но эта женщина умеет в себя влюблять. Вся она, будто светится. Я не могу сказать, что она безумно красива, нет, но она невероятно привлекательна, на неё хочется смотреть, не отрываясь, и слушать всё, что тётя Таня говорит, стремясь не упустить ни одного её слова.
Бабушка начала говорить поздравления, а я, всё так же улыбаясь, кивала головой, присоединялась к каждому сказанному ей слову. Выглядит, должно быть, по-идиотски.
— Спасибо большое, моя хорошая, - тётя Таня заключила в объятья бабушку. Потом, будто опомнившись, представила парней, стоящих рядом с ней, — это у нас Артём и его друг Лёша. Пообщайтесь, всё веселей, чем с нами, со стариками, болтать, а мы, пожалуй, пойдём.
Ага, все бы в сорок лет стариками становились. Конечно, возможно, что я ошиблась насчёт её возраста, ведь мне никто не говорил, сколько её на самом деле лет, это всего лишь мои предположения. Тётя Таня лёгкой изящной походкой ушла, заодно уведя с собой бабушку и Рыжика. 
Артём был немного повыше Лёши, буквально на сантиметров четыре-пять и куда крупнее телом. Пряди тёмных волос свисали на точёное строгое лицо, прожигающие тёмно-карие глаза внимательно изучали меня, и слишком самодовольная улыбка блистала на лице. Лёша, напротив, имел наивное выражение лица и копну каштановых кудряшек на голове, глубокие детские синие глаза и чересчур худощавое телосложение.
— Выпьем? – Артём достал из заднего кармана чёрных джинсов чекушку. Да, неплохо, что он начал разговор, хоть и с такой ноты, а то я совершенно не имею представление на какие темы с ними вести диалог.
— А лучше поедим, – вставил Лёша. – Как говорится, хочет есть, какой я есть.
— Каков ни есть, а хочется есть, - исправила я.
— А я что сказал? – Лёша с доброй издёвкой смотрел на меня.
Я закатила глаза. Лёша прямиком направился к столу. Артём бровями предложил последовать за ними. Его взгляд слишком самоуверенный, нагловато-дерзкий, казалось он прожигал тебя насквозь и пытался испепелить, но я выдержала его и направилась следом за ними.
— Знаете, в чём разница между мной и этим шашлыком? – спросил Лёша, держа на вилке кусочек мяса и смакуя другой во рту.
— И в чём же? – вопросительно посмотрел на него Артём.
— Шашлык уже отделали, а мне всё ещё нет, - он вскинул бровями.
— Иногда сомнения насчёт того, что ты гей меня покидают, - Артём рассмеялся.
— К сожалению, это не так, - Лёша задумчиво поднял голову, о чём-то замечтавшись, я даже не стремлюсь представить о чём.
Парни вышли за забор, они вспомнили, что давно не курили. Они не блистали своей интеллигентностью или широким кругозором, но было в них что-то, что цепляло меня.
Вначале шли всё поздравления и поздравления, а в какой-то момент всё переросло в пляс. Старичок сидел на табуретке и играл на гармошке, все вокруг него веселились. Я взглядом пыталась отыскать бабушку, оказалось, что она находится в центре внимания и, зависнув телом над старичком, затягивает песню и ногой отстукивает её ритм от земли, а рука, словно дирижирует старичка.
Вдруг моё плечо ощущает тяжесть чей-то руки. Я оборачиваюсь с округлёнными от страха глазами и вижу перед собой Артёма.
— Страшно?
— Ты дурак?
— Ещё бы, - он перелезает через скамейку и, закинув согнутую в колени ногу на ногу, усаживается на неё.
Тётя Таня пришла восклицать, почему мы до сих пор не попробовали её шоколадный торт. Лёша куда-то отошёл, поэтому нам с Артёмом пришлось есть и за него. Торт оказался действительно великолепным. Первые два куска залезли в меня в лёгкую, третий пришлось уже впихивать, так как порции шашлыка и салата заполнили большую часть моего желудка, но остановиться я уже не могла. Удивительно, как связан мой аппетит с моим эмоциональным состоянием. Сейчас я чувствую себя отлично, даже радостно, что ли, вот и аппетит у меня зверский.
Бабушка продолжала плясать с остальными женщинами под игру старичка на гармошке, за игрой которого я наблюдаю всё время, пока наслаждаюсь шоколадным тортиком, особенно за его пальцами, которые ловко, легко и быстро перепрыгивают с кнопочек на гармошке. Было весело, правда, это было простое деревенское веселье. Все были расслаблены, окружающая обстановка спокойна. Было просто комфортно и хорошо.
Артём пододвинулся ко мне и сказал:
— Пойдём с нами прогуляемся. Ещё пару рюмочек и, кажется, те люди, - он указал рукой на пляс позади нас, - будут докучать тебя своими приглашениям, хотя если ты, конечно, этого хочешь, то пожалуйста. Лично я пошёл к Лёхе.
 Я окинула взглядом происходящее и не могла не признать правоту Артёма. Он смотрел на меня в ожидании ответа. Я кивнула, он сделал глоток из своей маленькой стеклянной бутылочки и направился вперёд. Только сейчас я поняла, что он неплохо так выпил, шаги уже не кажутся такими твёрдыми, хотя я даже не понимала, когда он успел, вроде бы он всё время сидел рядом.
Лёша оказалось дожидался нас за забором. Он сидел на бревне, которое, по всей видимости, было здесь вместо скамейки.
— Вы тоже уже пьяные, да? - на моём лице отобразилось подобие насмешки.
Они синхронно замотали головами, полностью отрицая мои слова:
— Конечно нет. Что ты такое говоришь!?
Уголки моих губ приподнялись и вырвался смешок.
Артём взял сигарету, долго рыская по карманам в поисках зажигалки, но так и не нашёл её, тогда он достал коробок спичек. Закурил сигарету и предложил:
— Пойдёмте уже хоть куда-нибудь, - он небрежно махнул рукой, указывая на всё то, что было перед нами.
Так мы шли, глядя вперёд. Всё небо было усыпано яркими звёздами, наш путь освещала только низкая почти полная луна; стояла тишина, лишь изредка доносились радостные крики от празднования, с которого мы так бесцеремонно свалили; на улице не было ни холодно, ни жарко, в самый раз. А ещё этот запах - запах летней ночи, он слишком великолепен. Этот аромат приятно ласкает кожу, заставляет трепетать всё тело, изредка, когда Артём поворачивался в мою сторону его перебивал дым от сигареты, поэтому я с нетерпением ждала, когда же уже Артём докурит. Но и это не могло испортить волшебной атмосферы этой деревенской ночи.
Лёша сделал глоток из бутылки, они неплохо так подготовились, купив алкоголь. Он закинул голову наверх и, глядя на небо, сказал:
— Я обожаю лето, особенно за такие моменты. Есть у летних ночей своя особая неповторимая атмосфера. Когда они наступают, то появляется чрезмерное желание жить, - он усмехнулся, - хочется вставать и что-то делать, покорять всё новое, необузданное раннее. А если учесть мою молодость, то летними ночами я слишком влюблён, не во что-то или кого-то конкретного, а во всё сразу. Начинаешь верить в чудеса, смотреть на мир по-другому, с огоньком внутри. За это можно многое отдать. - его глаза блестели при свете луны, отражавшейся в зрачках, я слушала его, ни на секунду не отрываясь. Я знаю, что когда люди пьяные, то они показывают свою истинную сущность и становятся собой, я убеждалась в этом не раз. Мне нравится настоящий Лёша, мечтательный и романтичный, мне нравится просто слушать его, а ещё мне нравится взгляд Артёма, которым он периодически меня окидывает, да, мне определённо нравится эта ночь. Это время похоже на мой сладкий сон, который оставляет после себя приятное послевкусие, который никогда не позволит, чтобы его забыли, он будет вновь и вновь возвращаться в воспоминаниях, окутывая меня в тёплое уютное одеяло.
Я знаю этих людей около двух часов, если не меньше, но уже сейчас я чувствую с ними душевную близость. Удивительно, но даже на этом момент я уверена, что это не единственная ночь, которая нас будет связывать, нас ожидает что-то ещё, моменты вместе.
— А тебе как? – спросил Тёма. Не поворачивая головы, в его стороны, я знала, что он сейчас смотрит на меня, а ещё я знала о чём конкретно он спрашивает, а потому ответила:
— Нравится.
Я взглянула на него. Он улыбнулся, его глаза в этот момент ярко загорелись. И в них проблеснула детская наивность, ребячество. Вот такой искренний Артём мне по душе, без той напыщенности, с какой он был на Дне рождении. В такого можно будет когда-нибудь и влюбиться, но не сейчас. Сейчас я ещё не готова любить.   
Так мы и продолжили идти в неизвестном мне направлении по тропинке в темноте, слегка разрезаемой светом луны. Пока мы гуляли, я забыла обо всей тяжести, что ранее сдавливала мою душу и наконец-то просто насладилась жизнью, хоть и не всей, но этот миг однозначно великолепен!   
Глава 6. Лёша.
- Подожди минутку.
Я уставился на бескрайние цветные просторы поля и, сделав глубокий вдох, поднял руки вверх, ощутил, как вытягивается по всей длине позвоночник. Да, по душе мне такое раздолье.
Тёма знал, зачем мы остановились возле поля. Бабушка обожала полевые цветы, поэтому купить ей искусственные было бы предательством. Казалось, что навещать её раз в год тоже являлось предательством, но больше мне не выдержать. Прошлое хватает мёртвым цепом и давит своим грузом на сердце, вынуждает помнить обо всём, как бы того не хотелось. И из-за этого визит раз в год – это всё, что я могу ей дать.
Смотрю на горизонт поля и вижу бабушку, идущую с букетом Иван-чая в синем платье в горошек, седые короткие волосы раздувают потоки ветра, а она идёт и радушно машет мне, улыбка светится на её морщинистом, таком родном лице. Её глаза, они будто искрят. Хоть она и находится далеко от меня, но я вижу её очень отчётливо, словно бабушка стоит в метре и стоит сделать шаг, как я окажусь подле неё. Я вижу, как шевелятся её губы, но звука до меня не доносится, но я точно знаю, что она говорит, точнее поёт: «Не дари мне цветов покупных, собери мне букет полевых…». Бабушка постоянно её пела, наслаждаясь цветами, а мне просто нравилось то, с какой любовью она это делала. 
Я очень хочу помахать ей в ответ, но Тёма, он наблюдает за мной сейчас, я точно знаю. Он опять меня схватит, а я опять сорвусь. Нет, только не сегодня. Я просто постою и посмотрю на бабушку, как её ловкие руки пополняют букет ещё и ещё одним цветком. Правда она срывала цветы, но букет совсем не увеличивался, впрочем, меня это мало волновало. Бабушка была такой реальной и так рядом, что не поверить в это было бы невозможно. 
Без понятия, сколько времени я находился в таком мандраже, но внезапная тяжесть чьей-то руки на моём плече заставила вернуться в реальность, развеивая бабушку где-то вдалеке.
- Опять?
Я кивнул.
- Давай я тебе помогу собрать, - и Тёма начал срывать цветы, а я перевёл взгляд туда, где была бабушка, но там уже никого не было, словно никогда и не было. Она опять исчезла, опять бросила, опять ушла. Её голос звучал в голове, он продолжал тихонько нежно напевать, больше даже убаюкивать.
Нельзя, нельзя сейчас сорваться и побежать туда. Там нет никого, нет! Или есть? Может, она действительно была там? Бабушка жива! 
- Хватит? – Тёма показывает букет.
- Да, - я не взглянул на него, мне было наплевать. Мне нужно было её вновь увидеть, но кроме травы, цветов и насекомых, никого живого не было и быть не могло. Но как же так?
- Пойдём в машину, - его рука цепко подхватила мою и повела прочь от поля.
Не-не. Какая машина? Мне надо помочь ей, она куда-то пропала. Бежать, нужно бежать к бабушке, скорей. Я ещё успею её спасти. Беспокойные напуганные глаза пытаются ухватится за что-то, чтобы хоть чуть-чуть показало бы, что бабушка здесь была, хоть малейшая деталь. Но всё тщетно!
- Лёха, - Тёма щёлкнул пальцами перед моим лицом, - пойдём в машину.
Сглатываю комок в горле, смотрю ещё раз на горизонт, после чего соглашаюсь. Вдох. Выдох. Спокойствие. Я здесь и сейчас. Бабушка умерла, её не могло быть там.
- Может сначала ко мне, а уже завтра съездим на кладбище? – отличное предложение, но лучше пережить всё сразу, а завтра уже вернуться к нормальной жизни. Нормальной!? Ухмыляюсь.
- Я в порядке.
Тёма недоверчиво смотрит, пытается взглядом убедить меня в неправильности поступка, но пропускает дорогу в деревню и направляется на кладбище. Это не так уж плохо, что существует человек, которому не насрать на меня, я благодарен ему. Да, у меня не раз срывала башню, но сейчас я чувствую, что моё состояние находится под моим же контролем, хоть и закрадываются сомнения, которые я стараюсь гнать прочь, сейчас им не место, хотя им никогда не место.
Тёму удаётся убедить, что мне не нужен сопроводитель на кладбище и я сам в силах со всем совладать. Он качает головой и садится в машину, позволяя мне остаться наедине с прошлым. Я понимаю, что ему тревожно отпускать меня одного, но так будет лучше для нас двоих.
Подхожу к бабушкиному место, как всегда, порядок. Меня до сих пор это удивляет, ведь сам я здесь появляюсь один раз в год и особо ничего не прибираю. Насколько мне известно, живых родственников у неё нет, разве что, кроме моей сестры. Неужто Юля приходит сюда, что-то я очень в этом сомневаюсь. Её удочерили девять лет назад, я даже не знаю, где она сейчас находится. Однако же кто-то сюда является и является регулярно, а кроме неё некому. Думаю, что это не имеет значение, я бы не хотел с ней увидеться, не хотел бы, чтобы она узнала, в кого я превратился. Я просто безумно надеюсь, что сестра попала в прекрасную счастливую семью, она такую и заслуживала, потому что такое яркое солнышко не могло получить чего-то другого.
Он ждёт меня, я ощущаю его присутствие, а ещё его желание поговорить.
Я положил цветы на могилку и когда обернулся, то увидел его – Мишку, маленького мальчика, который утонул в речке четырнадцать лет назад, ему было пять, как и мне, но в отличие от меня, ему навсегда столько и осталось. Мы были лучшими друзьями - я, Артём и Мишка. Только Тёма не знает, что мы с Мишкой общаемся до сих пор – каждый раз, как я приезжаю в деревню, я обязательно его встречаю, чаще всего здесь, на кладбище. Наверное, если Тёме когда-то откроется тайна, что в моих галлюцинациях присутствует не только бабушка, то он сам меня отвезёт в психиатрическую больницу.
Я приветствую Мишку, но он, как всегда, в своём репертуаре. Мальчик отстранённо смотрит на меня. После некоторого молчания произносит:
- Завязывай баловаться.
Этот паренёк знает обо мне всё, даже больше, чем я сам. Но Мишка никогда не упрекает, он лишь пытается меня направить, помочь важными словами. Вести разговоры с ним непросто. Я поджимаю губы, глаза невольно опускаются вниз, я пожимаю плечами.
На его лице появляется всё та же детская, но далеко не ребяческая наивная улыбка.
- Ты и не можешь?
Я отрицательно махаю головой. Он ковыляет до меня своей медвежьей походкой и впивается огромными голубыми глазами, просвечивает ими меня насквозь.
- Ты прав, - он выдерживает долгую паузу, от чего я не сразу понял о чём он, но потом Мишка добавляет. – Юля сюда часто приходит. Она точно также, как и ты, нарвёт цветов, правда не так скудно, - он кивнул в сторону скромного букетика, который мы собрали с Тёмой, - потом подходит и ведёт монологи с вашей бабушкой. 
Слёзы проблеснули на моих глазах, в любой момент они были готовы хлынуть. Я присел на корточки, чтобы мы с Мишкой были на одном уровне, так разговор кажется менее безумным.
- Какой она стала? – частенько я воображал, как изменилась сестра, не только внешне, но и внутренне. Я полон сомнений касаемо того, что Юля осталась прежней, потому что невозможно остаться такой, учитывая то, через что ей, точнее нам, пришлось пройти. 
- Всё такая же кучерявая, как и ты и слишком светлая для этого мира. Я думаю, она хотела бы с тобой встретится, Юля нуждается в старшем брате, а ты в родном человеке. Подумай об этом и давай завязывай с наркотой.
Как быстро появился, так же быстро и исчез, не дав мне вкинуть и слова. «Слишком светлая для этого мира» - я расплываюсь в широкой улыбке. Нет, она всё так же сияет, наплевав на обстоятельства. Гордость пробирает моё тело мурашками. Хоть бы сестра была самой счастливой, хоть бы с её лица не исчезала её очаровательная улыбка, хоть бы Юля не тосковала из-за нашей разлуки. 
Я подхожу к машине. Я смог, не сорвался. Кажется, я подзарядился немного мотивацией, всё кажется уже не таким ужасным и тоскливым. Заглядываю в глаза Тёме и говорю:
- Спасибо.
Он понимающе взглянул на меня, кивнув, и мы направились обратно в деревню. Я же задумался о Юле, а точнее о том, как сильно, жаждал её увидеть. Что бы я не думал о том, что не хочу, чтобы она узнала, кем стал её старший брат, все равно я надеюсь, что однажды судьба или какие-нибудь высшие силы нас случайно сведут, только узнаю ли я её и захочет ли она нашей встречи? Может Юля долгое время пыталась оправиться после всего произошедшего, а тут вдруг опять нежданно появлюсь я и вынужу вновь сестрёнку ворошить прошлое. 
Глава 7. Лина.
Стук в дверь, ещё и ещё один. Я знаю, кто находится за дверью, потому что его движения, то, как и с какой силой он стучит, я не перепутаю не с чьими.
Денис жалобно молит, чтобы я открыла дверь. Он говорит в щёлку, и я чувствую его дыхание. Я сижу на полу возле двери и просто молча слушаю всё, что срывается с его губ, пытаюсь заставить себя не верить в эти пустые слова, которые звучали десятки раз. Но внутри снова слышу голос, который придумывает ему оправдания. Оправдания для насильника.
- Послушай, я хочу извинится. Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю.
На самом деле нет, ты просто знаешь, как я люблю тебя, вот и всё, этим и пользуешься. Только сейчас я поняла, что так будет вечно. Проступок – извинения – примирение, замкнутый круг. Надеяться на какие-то изменения просто бесполезно. Но я вновь его сегодня прощу, ну, или не сегодня, а завтра, и всё будет, как прежде, но до каких пор? Пока он меня не убьёт или пока я не решу прекратить всё. Но решу ли я когда-нибудь? Вряд ли. Слабачка. Почему я позволяю ему себя унижать снова и снова, ведь я вроде это осознаю, хоть мозг и отключается, стоит ему коснуться меня или заглянуть в глаза. Я ничего не могу с собой поделать.
- Я знаю, знаю, что сделал тебе больно.
Больно!? Да ты меня изнасиловал! Ты просто взял и воспользовался моим телом, когда тебе это стало удобно! Грёбанное животное! Я опять заревела. Да почему я такая ничтожная, почему такая слабая. Та ночь вновь всплывает перед глазами. Я также стою возле стенки и безмолвно рыдаю, пытаюсь хоть на немного высвободиться из своего тела. Становится страшно и внезапный холод окатывает мои ноги. Я прикладываю руки к шее и сотрясаюсь от воспоминаний, от цепкой хватки вокруг шеи, как будто его пальцы вновь касались её.
За дверью слышится ещё один голос, я недоумевающе поднимаюсь и смотрю в глазок – прилизыш пришёл. «Вовремя». Он стучит в дверь, предупреждая, что это Евгений.
Я распахиваю дверь дрожащей рукой, пытаясь внушить себе уверенности и немного спокойствия, ещё не хватало, чтобы он меня утешал.
— Мамы нет дома, - я с нетерпением жду, когда прилизыш сменит свой маршрут и направится подальше отсюда, но он, кажется, и не собирается.
— Я зайду? – прямая осанка, поднятая голова, раздражает его напыщенность. Я киваю ему, и прилизыш проходит в квартиру.
Денис придерживает дверь рукой.
 — Давай поговорим, я всё объясню, - объяснишь, почему ты пользуешься чужими телами, интересненько. – Не плачь, пожалуйста.
— Руку убери, иначе пару пальчиков окажется одновременно и в квартире, и в подъезде, - эти слова были такими же железными, как и тон моего голоса.
Денис недоверчиво посмотрел на меня, но сразу понял, что никакого сарказма в моей речи не присутствовало. Мне и самой казалось, что я сейчас на это способна, но, к счастью, Денис убрал ладонь и я сразу же захлопнула дверь. Мне хотелось причинить ему физическую боль и, направляясь на кухню, я уже стала жалеть о том, что всё-таки не сломала ему пальцы. Воображение этого доставляло мне моральное удовлетворение, я представляла, как раздаётся хруст костей пальцев, как он начинает вопить, как с ужасом смотрит на свою руку и как я в этот момент улыбаюсь, с каким коварством и, наверное, сумасшествием. Да, зря я предупреждала Дениса, надо было просто ломать пальцы и всё…
Прилизыш умостился на стуле за кухонным столом, жестом он предложил присесть напротив него. Я вновь ощутила, как слёзы подходят к глазам. Тыльной стороной ладони я смахнула их и присела на стул.
— Я случайно подслушал часть твоего разговора с твоим молодым человеком. Просто я поднимался и услышал, как он говорит и решил не перебивать, - подсушивал выходит, но мне наплевать. Я с равнодушием продолжаю на него смотреть. Наверное, сейчас моё лицо всё опухшее с красными пятнами. А я тут воображаю, что оно ничего не выражает.
— Я просто хочу кое-что сказать. Настоящая Лина никогда никого не дала бы в обиду, в особенности саму себя. Я видел её такой пару раз – сильная, яркая, громкая, эмоциональная, а не та закомплексованная девочка, которая сейчас сидит напротив меня, это не ты. Я не знаю, что сделал тот парень, Денис кажется, но я знаю, что Лина не позволила бы себя унижать.
— Зачем вы это делаете?
Он нахмурился и ещё больше выпрямил спину:
— Что я делаю?
— Говорите это, - слова стали дрожать, я сглотнула слюни и глубоко выдохнула, чтобы не разрыдаться на глазах прилизыша, не настолько я ещё опустилась. - Что вы знаете обо мне или о ситуации, которая произошла с моим парнем? То, что вам рассказала мама, которая тоже не имеет точного представления о своей дочери, потому что всё, что её интересовало в этой жизни – это как бы не остаться в одиночестве, иронично, но она всегда оставалась, из-за её навязчивости её все бросали. Вы на удивление ещё долго держитесь, обычно её отношения длились не больше пары недель. А может вы выстроили этот портрет, основываясь на каких-то наблюдениях. Но мне наплевать, не вам всё это мне говорить. Вы мне никто! Маме я действительно сообщила, что поругалась с Денисом, сказав, что он меня обманул. Да, конечно, обман — это отвратительно, особенно когда лжёт близкий в твоём понимании человек, но есть вещи хуже этого, о которых я бы не хотела упоминать, а потому я была вынуждена соврать маме.
— Разумеется. Я лишь посчитал, что тебе необходимо было услышать эти слова. И ещё, я прекрасно понимаю, где мы живём и что не за всеми преступлениями следует наказание. Но, если ты посчитаешь нужным рассказать мне, что произошло между вами, и это окажется статьёй, то я клянусь тебе всем, что у меня есть, мы накажем этого ублюдка по всем законам, он сядет надолго, я тебе гарантирую, - сколько же прилизыш подслушивал наш разговор, такое ощущение, что он в курсе всего произошедшего. Прилизыш - юрист, при том довольно-таки хороший юрист. Я видела его машину, на таких лошарики не ездят.
Сейчас я была благодарна ему, но посадить за решётку Дениса, я была не готова. Он заслужил это – шепчет голос в голове, но другой, слишком громкий, заглушает первый и не позволяет ему поверить, он придумывает свои версии, лишь бы оправдать Дениса. Этот голос больше всего ненавидит признавать, что кто-то может лучше него в чём-либо разбираться, а сейчас именно так, я это знаю, но не хочу знать. 
«А не та закомплексованная девочка». Это не про меня. Я ещё это докажу. Хотя сейчас я чувствую себя такой ничтожной и беспомощной, казалось бы, у меня сейчас все козырю в руках, бери да наказывай урода, но я не могу, потому что мне жаль его, жаль рушить его жизнь.   
После того, как ушёл прилизыш, я беру в руки гитару и уже от её ощущения в руке становится легче. Провожу неспеша рукой по грифу, иногда я представляю, что гитара скучает по моим прикосновениям, а потому, каждый раз вновь дотрагиваясь до струн, я вкладываю в это всю свою нежность. Мне нравится относится к ней, словно она живая, нравится о ней заботится. Если задуматься, то инструмент заслуживает этого, ведь именно гитара оказывается рядом в самые дерьмовые моменты жизни и своим звучанием спасает от боли, обжигающей грудь, она исцеляет меня. Когда я пою песню, созданную мной же из только что прочитанного стихотворения, я ощущаю душу, поднимающуюся в высь и парящую в это время в небесах, она кружится где-то в облаках. Чувства переполняют меня, они захлёстывают, и песня получается очень громкой и чересчур наполненной эмоциями. А ещё я слышу, как доносится голос души до меня, ведь часто вследствие нашего разума, мы забываем о ней, пытаемся опереться на логику, но не всё в этом мире можно постичь с помощью логики, многое познаётся с помощью чувств, слишком многое и, слыша этот голос, приходит это понимание на уровне чувств. Я слишком много заглушала его, не прислушивалась к нему, ведь он мне твердил, что в тот день стоило остаться, а я все равно поехала с Денисом. Однако, никто не может утверждать, что это бы не произошло в другой день. И ранее случались отвратительные ситуации с Денисом, когда он находился под чем-то, но последняя оказалась самой болезненной. А ведь я всё терплю и терплю…
Пожалуй, придётся соседям немного оценить мои музыкальные таланты. Я вспоминаю одно из стихотворений Есенина «Пой же, пой…». Оно безумно чувственно, а значит именно в нём я сейчас и нуждаюсь. Пальцы быстро начали сменять аккорды, проигрывая вступление. Я же ощутила внутреннюю свободу, будто больше не от чего не зависела, будто больше ничего не посмеет меня задеть, будто я сильна и никакой внешний мир не властен надо мной, но разум продолжал твердить, что это не так и вряд ли когда-то так будет.   
Глава 8. Марина.
— Есть предложение сходить искупаться на озеро, ты как? – Лёша остался стоять, оперевшись предплечьем на забор, Артём же подошёл и развалисто присел напротив меня. Я примостилась в беседке, попивая чаёк, намеренно растягивая этот процесс. Я ещё в детстве заметила, что чай здесь пьют не для того, чтобы утолить жажду, а для отдыха, расслабления, настроя на какое-либо занятие и просто болтовни. Видимо, я уже неотъемлемая часть деревенского общества, однако быстро я всё-таки вливаюсь!
 Предложение парней в целом мне нравилось, и я даже с радостью бы согласилась, но что-то мешало сделать это с задорностью и открытостью, словно внутри существовала преграда, стоящая на пути моих чувств, когда они хотели вырваться наружу.
— Ну… не знаю. Можно, наверное. Надо узнать у бабушки, - разумеется ни у кого мне не надо было получать разрешения, пережила уже этот возраст, бабушка просила просто её предупреждать, если я куда-то ухожу, чтобы она меня не теряла.
Артём молча пялились на меня, говоря взглядом: «В чём проблема? Иди спрашивай».
— Ладно, - я с силой отставила чай в сторону, отчего его капельки оказались на скатерти стола, и направилась в огород, вроде туда уходила бабушка.
Я окликнула бабушку. Она стояла на дощечке, пропалывая гряду, находящуюся перед ней, но услышав мой голос, она слегка вздрогнула, будто я неожиданно вывела её из транса, должно быть это своеобразная бабушкина медитация.
— Что? Что ты сказала? - поинтересовалась она.
— Я с Артёмом и Лёшей пойду на озеро купаться.
Бабушка одобрительно кивнула и вернулась к своему, должно быть, увлекательному занятию, вновь погружаясь в недра себя.
Я зашла в комнату сменила нижнее бельё на купальник, взяла полотенце и вновь вышла к беседке.
— Вкусные вафли, да и чай тоже ничего, - Лёша догрызал мою последнюю вафельку. Я с жадностью смотрела на него. Не то, что мне было жалко, просто перспектива идти до магазина, который находится в соседней деревне, вообще выглядела не привлекательно.
— Пожалуйста, - наиграно растянула улыбку я на своём лице. Я подошла к нему осталась лишь упаковка с крошками, - теперь с тебя пачка вафель.
— Натурой рассчитаться можно? – насыщенные синие глаза с вызовом смотрели на меня.
Я пробежалась по его худощавому телу взглядом и, вздохнув, ответила:
— Это вряд ли.
— Уверен, на озере, увидев мой оголённый мускулистый торс, ты изменишь своё мнение, - Лёша не говорит ничего всерьёз, он кажется чересчур позитивным, да и добродушным. Возможно, я ошибаюсь и всё это время он гонял в своём уме мысли о том, как бы круто было изнасиловать, а потом расчленить меня. Почему я вообще об этом думаю? Он хороший парень, я это чувствую, в таком деле я, как правило не ошибаюсь. Хотя кто такой хороший парень? Мы всё привыкли делить на хорошее и плохое, хотя ничего не является таковым по своей сути. Поэтому, утверждая о том, что Лёша – хороший парень, наверное, я просто вижу в нём качества человека, которые важны лично для меня.
До озера добираться два часа пешком. К удивлению, услышав эту новость, я нисколько не расстроилась.
Одну вещь я сумела понять, если вчера у меня были сомнения, то сегодня я уверена на все сто процентов, Тёма испытывает симпатию по отношению ко мне. Я нахожусь в предвкушении, когда он решится об этом сказать. Я бы попробовала с ним встречаться, не то, чтобы Тёма мне безумно нравится, но мне кажется с ним будет классно, может наконец смогу что-то почувствовать по отношению к человеку, к тому же, меня привлекает его внешность, неплохо так привлекает. Это и есть чисто физическое влечение? Вроде душа ничего не чувствуют, но тело вожделеет ощущать его внутри себя.
Всю дорогу до озера мы болтали обо всякой ерунде, то о том, что какие-то пьяные мужики пошли купаться на речку и один из них утонул, что у той речки очень сильное течение, то о том, какие зефирки вкусней, как по мне, всё очевидно – клубничные, но Лёша так не думает.
— Когда ты откусываешь свою клубничную, ты слышишь такой приятный хруст шоколада? Нет! А вот у моих зефирок, покрытых молочных шоколадом присутствует этот хруст. К тому же, ты вообще хоть раз ощущала их аромат, какой же божественный аромат они источают, - он закрыл глаза, втягивая воображаемый аромат.
Артём был наблюдателем в этом разговоре, он просто шёл рядом с нами, с улыбкой, наблюдая. Это напомнило мне один случай. Я вспомнила, как в детстве сидела в беседке на коленях дедушки. Помню, он рассказывал мне что-то смешное, что именно я не в силах вспомнить, но я громко хохотала и это о многом говорит. Мы не заметили, как во двор вошла бабушка, она стояла позади нас и наблюдала за происходящим издалека. Когда я повернулась, то увидела её, стоявшую возле калитки и то, с каким умиляющимся выражением лица бабушка глядела на нас, любуясь нами, Тёма смотрел сейчас на нас примерно также.
Оказалось, что в другой стороне есть ещё одна деревня, возле неё-то и есть нужно нам озеро с наичистейшей водой. Мы наконец-то до него добрались.
— Посреди всей этой зелени озеро кажется сказочным, вам не кажется? – Лёша с искренним воодушевлением смотрел на нас. Я не могла дать ему никакой ответ, кроме этого, глядя в чистоту синевы его глаз:
— Оно удивительное, такое загадочное.
Единственная лодочка одиноко стояла на его берегу, она не была ни к чему прицеплена, потому что жители этих деревушек были уверены в своих соседях. Вид у озера действительное сказочный, белые облака плыли не только по небу, но и по его поверхности, лес на другом берегу могуче возвышался над озером, он был подобен крепости, окружавшей королевский замок. На несколько секунд я замечталась и вообразила подъёмный мост, который вёл бы до той крепости. Лучи солнца уже совсем скоро будут падать поверх воды, подсвечивая её. Вокруг стояла тишина, лишь сейчас начали раздаваться голоса Тёмы с Лёшей, они что-то горячо обсуждали, при этом громко смеясь. Я поняла, что чересчур отстранилась от них, от реальности и потеряла ход их разговора, потому сейчас совсем не могла вникнуть, о чём они толкуют.
Мы пересеклись взглядами с Артёмом, тёмно-карие глаза вновь пронзали меня, читали на сквозь, должно быть им невозможно соврать, подумала я. Их цвет напоминает горький шоколад. Каждый раз, когда я заглядывала в них, то читала какой-то вызов и что-то ещё, что именно, пока не могу сказать. Так, загляделась, срочно переводим взгляд.
— Раздевайся или ты будешь так заныривать?
Людей вокруг не было, хоть это радует. Тёма скинул с себя шорты и стянув футболку с торса, немедля, занырнул в воду. Я ещё минуту стояла смотрела как он плещется и всё же решилась раздеться. Не зря же я столько протопала на своих двоих. Оказавшись в одном купальнике, я ужасно неловко себя чувствовала, но всё-таки решилась на погружение. Маленькими нерешительными шажочками я углублялась в воду, всё моё тело покрылось мурашками от холода. Мне говорили, что вода уже теплая, но что-то я этого тепла не ощущала. Как можно так быстро занырнуть в воду, как это сделал Тёма? Мои маленькие шажочки ещё более уменьшились и стали вовсе малюпусенькими. Я оглянулась назад, Лёша готовился к погружению в воду.
— Давай только нерезко, а то и так холодно, - крикнула ему я, чуть дрожа. Я уже приготовилась ощутить брызг воды после погружения в неё Лёши, но в этот момент Тёмины руки схватили меня сзади и затащили в воду, мы вместе оказались на несколько секунду под ней. Я не планировала погружаться в воду с головой, ещё и от неожиданности у меня перехватило дыхание.
Вынырнув, с моего рта сорвалось пара ругательных слов, но при этом я громко смеялась. Зато теперь ощущение своего тела в воде стало более приятным, стало заметно теплее.
— Напомните мне в следующий раз, чтобы я с вами не купалась, - смеясь, восклицала я. Но это было не больше, чем шутка, мне было хорошо с ними или с ним.
— Этим чувакам повезло. Представьте после того, как напаришься в бане, запрыгнуть сюда, это же верх наслаждение, - медленно растянул Тёма, лёжа на спине. Почему бы этим не воспользоваться?
Я окунулась вниз, задержав дыхание, и, подплыв к нему, схватила за спину. Тёма скрючился и, совершив кувырок в воде, вынырнул, и все брызги были направлены прямиком на меня. Он вновь занырнул, и я ощутила, как его руки, держащиеся за мои ноги в воде, увлекают на дно. Я попыталась вырваться, но они оказались слишком сильны для меня. Как только Тёма ослабил хват, я сразу вырвалась и вынырнула, жадно насыщаясь кислородом. Мы оба громко хохотали.
На несколько минут я перестала ощущать внутреннюю преграду и просто могла побыть собой, без всяких притворств, без всякого стеснения, без зажатости. Но, как быстро всё появилось, всё также быстро и исчезло, я вновь стала Мариной, которую все знали, но не той, кем я на самом деле являюсь.
Я выбралась из воды, ужасно мучала жажда.
— У вас есть вода? – крикнула я.
— Смотри сколько её вокруг, - Лёша плеснул руками по воде.
— Глянь в рюкзаке, должна быть. Мой серый, - ответил Тёма.
Обычно у меня полупустой рюкзак, у Артёма же здесь, кажется, припасены вещи на все случаи жизни. Пачка сигарет, мыло, фонарик, пенал, зажигалка-пистолет, ключи, паспорт, презервативы и лишь, отодвинув вкладку, я обнаружила полулитровую бутылочку минералки, при том наполовину опустошённую и тёплую, за этой вкладкой ещё больше всякого хлама – солнечные очки, бинокль, клей, складной ножик.
— А говорят, что у девушек в сумках беспорядок.
Тёма вышел на берег, накинув полотенце.
— Оставь глоточек мне.
К озеру подъехала машина. Пару ребятишек выбежало из неё, а потом и их родители. Буквально в считанные секунды окружавшая нас тишина пропала, её заменил гул детей.
- Ну вот, нас отвлекают от важного дела, - прошептал Тёма.
Я наигранно вздохнула. Хотя, кого я пытаюсь обмануть, мне правда было жаль завершать всё это, но не стоит отчаиваться, ведь впереди у нас двухчасовая дорога до нашей деревни. Фе, я становлюсь от кого-то зависимой или мне показалось? Если это так, то это ужасно. Надо бы поменьше придавать этим двоим важности.
Я глазами начала искать Лёша, тот куда-то запропастился.
— Он отлить отошёл, - произнёс Тёма, наблюдавший за моими глазами, колесившими по окрестности.
— Мы уже уходим? - Лёша вышел из леса, заметив, как я натягиваю футболку, выстроил логический вопрос, - давайте хоть покурим перед дорожкой.
Он начал привычно стукать по карманам, но вспомнив, что находится в плавках, направился к шортам. Тёма то и дело бросал на меня беглый взгляд. Я наслаждалась этим и делала вид, что вовсе не замечаю.
 Путь назад оказался ещё более быстрым. Темы для разговора находились с такой лёгкость, что я прибывала в приятном удовлетворении. Конечно, такой искренности, как вчера не получилось, потому что все были трезвые, но я все равно находилось в радостном мандраже.
Солнце медленно закатывалось, продолжая освещать окрестность оранжево-красным светом, душе становилось спокойно и с каждой минутой всё более и более ликующе. Всё вокруг неспеша засыпало, звонкие голоса птиц слышались всё реже и реже, а громкого лая собак уже и вовсе не было, природа готовилась к ночи. Было так волшебно прекрасно, что хотелось смеяться, много смеяться. Мне захотелось жить, спустя столько времени. Я тут всего лишь только второй день, а уже безумно счастлива.
— До встречи? – я вроде бы не спрашивала этого, но прозвучало это все равно немного с вопросительной интонацией, потому что я была не уверена в этом, может они завтра отсюда уезжают и месяц не приедут, кто их знает. Вероятно, Тёма сейчас считает надежду в моих глазах, но мне даже этого хочется.
— До завтра, - Тёма нарочно выделил интонацией последнее слово, чтобы подчеркнуть важность встречи для него. Лёша угукнул, слегка выглядывая из-под жёлтого полотенца, накинутого на голову.
Я улыбнулась и махнула им на прощание, немного проводив их взглядом. Мир стал чуточку светлее, словно затуманенность в глазах стала проясняться и всё окружающее приобрело свою истинную яркость, а не тот бледный серый оттенок, в котором я так долго видела внешний мир.
 Глава 9. Лёша
— Кажется, между вами что-то есть, - Тёма говорил про Марину. Факт, что она ему нравится известен, наверное, уже всем. Или он действительно полагает, что она не замечает, как он периодически на неё пялится. Ладно бы друг мимолётно взглянул на Марину и на этом бы всё закончилось, нет, ведь он может в упор глазеть на неё. А сейчас Тёма ещё проявляет ревность, хотя Марина даже не его девушка, но на этот счёт у меня, к счастью, есть искренний ответ:
— Вообще мимо. Это не моё. Она классная, но я не имею на неё никаких притязаний, поэтому не парься и скажи ей о своих чувствах, - для меня Марина относится к такому типу девушек, с которыми всегда очень напряжно находится в отношениях. Глядя на неё, сразу видно эти предстоящие сложности, она точно говорит всем своим видом: поведёшься со мной – обретёшь кучу бед. Поэтому у меня даже мысли не проскальзывало о возможной симпатии по отношению к ней, тем более в неё конкретно втюрился мой друг. Тёма недоверчиво посмотрел, после чего задумался.
— Может и стоит.
«Может и стоит» - передразнил его голос в моей голове.
— Скажи, кто тебя, хоть раз, так цеплял? Хотя, зачем я спрашиваю, я сам знаю ответ – никто и никогда! Дак какого хрена ты ещё сомневаешься. Если тебе повезло хоть в кого-то влюбиться, то иди и признавайся в этом человеку, иначе какой смысл во всём этом. Жить с этими чувствами и надеяться, что когда-нибудь, она сама даст тебе знать о её симпатии к тебе. Конечно, всегда есть шанс, что тебя отошьют, но ведь если ты не попробуешь, то так никогда и не узнаешь.
Тёма потёр руками лицо, растягивая кожу, его неимоверно напрягало, что придётся кому-то говорить о своих чувствах, он ненавидел это делать, друг, в принципе, ненавидел вести диалоги на тему своего внутреннего мира, на тему духовности, ему казалось это проявлением слабости, какая глупость. Мне не известно в какой период его жизни ему внушили это, должно быть, в детстве, а может и позднее. Это так странно: он ведёт себя, как настоящий смельчак, когда дело касается каких-то разборок, он всегда готов постоять за себя и своих близких, готов пожертвовать собой, но, когда доходит до чувств Тёма превращается в закомплексованного подростка, мечущегося со своей любовью, не понимая куда её деть, кому отдать, с кем поделиться. Вообще проблем с девушками у него не существовало, они возникали лишь тогда, когда его с ними соединял не только секс, не только страсть. Как-то у него была девушка Ирина, это не были какие-то романтические отношения, построенные на любви, заботе, взаимопонимании, что там ещё в здоровых отношениях встречается? Тёму просто испытывал страсть к её телу, а она действительно была горяча. Как-то при мне Ирина начала с ним разговор о чувствах и, как оказалось, это была их последняя встреча, больше девушка ему стала неинтересна. Но, как по мне, друг не давал ей никаких ложных надежд, не клялся в вечной любви, она просто придумала образ Тёмы в своей голове, который хотела бы видеть на яву, но после разговора стало очевидно, что это были лишь её фантазии. Мне тогда даже немного жаль было девушку. Ну, а с другой стороны, что он должен был сделать? Лгать? Притворяться? Уж лучше так.
Мы подъехали к офису, где работал Юрик. Деньги за угнанную нами машину мы так и не получили, пришло время выяснить, куда же они запропастились.
— Там вход только по пропускам. Юрик к нам очевидно не спустится, поэтому надо как-то пробираться, - глаза кофейного цвета устремили свой взор на мужчину, подходящего к входу в офис. Понятно, что они замыслили. Тёма вскинул бровями и с блеском в глазах направился к мужчине. Я на пару секунд замешкался, но восстановив уверенность, последовал за Тёмой. Меня все равно всё это напрягало, я всегда ощущал, что проживаю не свою жизнь, однако я ничего не могу с этим поделать, просто не знаю, чем именно мне стоит заниматься, в чём моё призвание, а потому делаю то, что попадается под руку, вроде говна, плыву по течению. Если, к примеру, посмотреть на Тёму, то создаётся впечатление, что он выживет в любой обстановки, насколько дерьмова она бы не была, может поэтому он мой лучший друг, Тёма тянет меня вместе с собой, а я лишь покорно следую за ним, а точнее за всеми его планами.
— Добрый день. Тысяча за пропуск, устроит? – друг растягивает улыбку на своём лице.
Мужчина в полном недоумении глазеет на нас.
— Скажите, что потеряли и попросите изготовить новый, идёт? – Тёма старается, как можно скорее, убедить мужчину.
— Три тысячи.
 Друг прищуривается:
— Полторы и ни копейкой больше, - он протягивает свою руку с деньгами, мужчина устремляет свой взгляд на неё, но свою с пропуском ещё не даёт. Он прикидывает стоит ли всё этого.
— Ладно, - он выдыхает, - но вы же не террористы? А то потом во всех новостях будет мелькать моё фото с какими-нибудь оскорбительными комментариями.
Ах, вот, что его волнует. Ему наплевать, что может погибнуть много людей, могут разрушится судьбы сотен, он печётся о своей репутации, возможно предсмертной. Гнида. Сейчас это не имеет значение, сейчас его гнильца сыграла нам на руку.
Совершив обмен, Тёма попросил мужчину подождать десять минут, а мы прямиком направились к входу. Друг приложил пропуск к оборудованию и, протянув сзади руку, сразу передал его мне, не оборачиваясь.
Юрика оказалось найти очень просто, этаж мы знали, а на кабинете весела самая яркая вызывающая вывеска, ему нравилось констатировать факт того, что он здесь босс. Слишком много внимания к своем персоне, как по мне. Для меня те люди, кто намеренно подчёркивают свой статус, навсегда останутся неуверенными индюками, пытающиеся самоутвердится за счёт своего положения, их эго настолько раздуто, что, кажется, оно давит им на мозг, отчего они и делают всё это, на деле такие люди оказывается теми ещё сыкунами, я видел такое и не раз.
— Здравствуйте, Юрий Анатольевич сейчас занят, у вас срочное дело? – темноволосая пышнотелая секретарша уставилась на меня. Это она зря, разговаривал со всеми у нас обычно Тёма. Я испытал неловкость, потому что прежде, чем ответить Тёма прождал несколько секунд и всё это время девушка пристально смотрела на меня.
— По очень срочному, - я выдохнул, а то начало казаться, что я медленно просачиваюсь сквозь пол, лишь бы секретарша перестала так на меня пялиться в ожидании ответа.
— Сейчас я у него узнаю, под… - Тёма не позволил ей завершить предложение, он открыл дверь вместо неё, добавив:
— Пожалуй, мы сами справимся, - я направился следом за ним, с улыбкой пожав плечами, глядя на женщину. Когда я закрыл дверь, то провернул замочек на всякий случай.
— Вы оба, какого вы тут делаете, - Юрчик выглядит испуганным, он определенно не ожидал нас здесь увидеть.
Его кабинет вырисовывался так, будто в нём сидел не начальник засранной конторки, а, как минимум высокопоставленный чиновник или директор Газпрома. Наверное, мебель от топовых дизайнеров, кожаный диванчик, кресла, драпировки на окнах, над столом весел портрет седого старика, взглядом уж очень напоминающий Юрика, может его отец или дед, справа от входа находился огромный стеллаж с кучей книг на верхних полках, смысл их сюда ставить, ведь на работе ты вряд ли решишь засесть за книжечку, попивая виски, на нижних стояли папки. Да, этот кабинет — это самое красивое, что мы сможем увидеть в этом месте, ну, конечно же ещё вывеска на кабинете; в остальном же офис напоминает дыру.
— Юрий Саныч, что-то мне подсказывает, что дело сделано, а наши деньжатки к нам всё ещё не поступили, - Тёма уселся на кожаный диван, закинув ногу на ногу. Я прижался к двери, смотря то на друга, то на Юрчика.
— Во-первых, я не знаю, кто вас сюда пустил, я с этим сегодня разберусь, - Тёма кинул пропуск на стол, не дав завершить Юрчику предложение.
— К чему эти загадки? Вот этот гандон, - я ухмыляюсь, вот как друг поднасрёт этому мужчине, его нисколько не жаль, хотя возможно его даже уволят. Может это слишком? Он хоть и гнида, но всё-таки это жёстко для него, вдруг у него семья, которую он обеспечивает.
Юрчик, мельком взглянув на пропуск, продолжает:
— В общем, это последний раз, когда вы здесь находитесь. Во-вторых, раз уж вы здесь, что касаемо ваших денег. Давайте для начала разберём выполненную вами работу: человек на стоянке получил сотрясение, механику из автосервиса отбили почки, приукрасили лицо и всё это сделали вы двое, - он указал пальцем сначала на Тёму, а потом и на меня. - Хорошо, допустим, я ещё могу понять, что на парковке вы действовали по ситуации, вас вынудили обстоятельства и всё такое, а механик вам, как помешал? – Юрик пригладил назад свои светлые волосы, он чересчур взволнован, на лбу проступают капельки пота.
— Он предъявлял необоснованные претензии по отношению к нам, оскорблял нас, - Тёма же напротив был абсолютно спокоен, по крайней мере, внешне так выглядел. Я же продолжал бегать взглядом то на одного, то на другого.
— Хорошо-хорошо, мне плевать сейчас, что там было, - он развёл руками. – Я вам хочу сказать, что всю сумму вы не получите, я вычитаю оттуда за вашу безрассудность по двадцатке с каждого и, учитывая это, - он на пару секунд задумался, - шестьдесят тысяч, по тридцать на каждого, - Юрчик направился к сейфу.
— Вам это кажется справедливо? - я рукой толкнул Тёму по бедру, когда он встал, он даже не обернулся.
— Успокойся, пусть лучше так, - шепнул ему я. Всё это было направлено в пустоту, он вновь не выказал никакой реакции на мои слова. – Тёма, - уже не в слух сказал я.
— Ты не понимаешь, что он нас кидает? Ты хочешь просто проживать всё это и проглотить, а я не хочу! – он был прав: именно это я и хотел.
Юрчик ухмыльнулся, отсчитывая нужную сумму:
— Поверь мне, тебя никто не кидает. Я даю вам ровно столько, сколько вы заработали, ни меньше, ни больше и лучше послушай своего дружка.
Лишь бы не сорвался, только не сейчас. Но обстановка продолжала накаляться, Тёма подошёл ещё ближе к столу и, казалось, вот-вот ударит Юрчика. Однако тот не выглядел хлипким, поэтому, если Тёма и попробует его побить, то скорее всего завяжется драка, Юрик, как Виталик не будет беспомощно лежать, сглатывая слёзы.
— Мы уйдём отсюда ровно с той суммой, которую мы оговаривали изначально, либо вам придётся искать новых угонщиков, - эти слова были ошибкой, ведь Юрик с лёгкостью отыщет новых парней, это не так уж сложно, тем более для него, с его-то связями и знакомствами. Он в этом деле ощущал себя, как рыба в воде, и никогда не сомневался, что некому будет выполнять работу. Это было очевидным даже для меня, странно, что Тёма выдал такую глупость.
— Ты думаешь я держусь за двух наркоманов, не нравится, тогда валите. Если вы полагаете, что торчкам невозможно найти замену, то спешу огорчить вас.
Глаза Тёмы блеснули:
— Как насчёт вашей красавицы-жены с дочкой? Что, если мы с ними поделимся некоторой информацией? Вы не против?
Юрик отвлёкся от денег и уставился на Тёму, надеясь, что он шутит. А сейчас, кажется, друг попал в яблочко. Уж не знаю, как он узнал о семье Юрика, но это то, что нужно.
— Ты меня шантажировать вздумал?
— Ни в коем случае, я лишь хочу получить деньги, которые я заработал, и Лёха тоже хочет, правда? – Тёма повернулся в мою сторону.
Я растерялся и с хрипотцой в голосе сказал:
— Да. Да, очень хочу, - я попытался сделать серьёзное лицо и лучше бы я не пытался и хорошо, что я себя сейчас не видел.
 — Хорошо, - вена на лбу Юрика стала проступать, он изо всех сил подавлял желание сорваться и наброситься на Тёму, который выглядел так, словно именно этого и хотел. - Но! Если вы ещё раз сделаете что-то в подобном роде, то наше взаимодействие прекращается навсегда, доходчиво объяснил?
— Вполне.
Тёма забрал наши деньги, и мы направились к выходу, но уйти просто так как-то не в духе друга, поэтому он добавил:
— Я видел вас как-то с женой, она у вас такая с кудряшками, как вон у этого, - он указал на меня, - только волоски уложенные, а не торчащие в разные стороны, - я провёл рукой по голове, не так уж сильно они и топорщатся, просто сегодня я их не пригладил водой, - ещё видел, как вы с ней разговариваете, наверное, любите её очень, да? А дочка на неё или на вас похожа, тёмненькая, как она, или светленькая, как вы?
Светло-зелёные глаза залились гневом, они сейчас вспыхнут. Я быстро захлопнул дверь, чтобы не знакомится с таким состоянием Юрчика. Тёма с претензией посмотрел на меня, но ничего не сказал. Он нарочно это делал, но зачем? Можно же просто насладиться, что нам удалось получить деньги, даже полную сумму, и с радостью свалить отсюда.
— До свидания, - махнув рукой, улыбнулся я на прощание секретарше, но она просто проигнорировала, продолжая пялиться в папку с какими-то бумагами, словно ничего не слышала, словно я пустое ничего ни для кого не значащее место.
Глава 10. Лина
Автобус полон людей, ладно хоть мест хватило, а то пришлось бы стоять.  Я решила на пару дней съездить к Марине в деревню, не помешает всё обдумать, а там это будет легче сделать, Денис не будет отшиваться поблизости и докучать своими бессмысленными ничего незначащими извинениями. Мама с прилизышем наконец-то укатили в Таиланд, только я думала, что буду наслаждаться каждым деньком, проведённым без них, но уже спустя два дня мне наскучила бесконечная тишина в квартире. 
Меня ужасно укачало в автобусе. Меня в машине-то укачивает, а тут ещё и противный запах бензина, пота и грязи и всё это при закрытых форточках. Всю дорогу я переживала о том, как бы не извергнуть свой завтрак, поэтому на всякий случай держала целлофановый пакетик в руках, но, к моей радости, этого не случилось. Даже вид из окна не выглядел привлекательным. Я только и делала, что считала секунду до прибытия.
Марина уже скинула сообщение, что ждёт на остановке.
Когда автобус остановился, я встала и уже направилась к выходу, ужасная слабость внезапно накатила на меня. Состояние такое, словно кто-то высосал из меня энергию и немного помял. Как назло, ещё все выперлись вперёд, и я вышла чуть ли не самая последняя.
Свежий, с лёгкой прохладой воздух. Я остановилась возле открытых дверей, делаю глубокие вдохи, насыщая себя кислородом и пытаясь избавиться от тошноты.
— Нет, мне что тебя стоять ждать, пока ты тут надышишься! Я сейчас двери закрою, и ты поедешь обратно со мной! – проворчал водитель.
— Поедешь со мной обратно! – передразнила его я, - смотри-ка подождать он не может.
Марина была не одна, с ней стояли двое парней, уж слишком знакомые у них лица. Марина даже не предупредила, что будет встречать не одна. Плевать, я соскучилась по подруге.
— Приветик, - махнула я Марине, подошла к ней и резко обняла.
Послышались недовольные усталые вздохи, одного из тех парней.
— Чем больше будешь вздыхать, тем дольше мы будем так стоять, - съязвила я. А, посмотрев на второго, я увидела кудрявые волосы, моим рукам просто необходимо было их коснуться, они не давали покоя, они манили меня к себе. Я должна была их потеребить.
— Можно потрогать твои кудряшки? – парень с искренним удивлением на меня посмотрел, должно быть я единственная, кто спросил разрешения это сделать. Чистые синие глаза, какие прекрасные, добрые и простые. Он засмеялся:
— Конечно. Только я голову дня два назад мыл.
— Да пофиг, - я махнула рукой. И поспешно подошла к нему, запустив пальцы в его волосы. Они такие густые, упругие, чуть жестковатые – А-а, они такие прикольные.
— Можешь его, как пёсика почесать, он кайфует от этого, - сказал второй.
— Да?
Парень довольно закрыл глаза и если бы он умел мурлыкать, то это бы сейчас и делал. Он немного приоткрывает глаза и, щурившись, пытается рассмотреть меня.
— Марин, мы однозначно подружимся с твоей подругой, она умеет найти подход, - я ещё глубже пробралась в волосы и чуть ногтями провела по коже головы. У парня по телу пробежали мурашки, - ух, как умеет.
— В общем, тот, которого ты трогаешь – Лёша, а это – Артём.
Артём подмигнул мне. Я уже успела заметить, как он меня внимательно изучил взглядом, а ещё это не могла пропустить Марина. Значит, между этими двумя что-то есть, становится интересно. У кого-то тут завязываются отношения, а я ещё не в курсе.
— Может мне кто-нибудь поможет, хотя бы сумку донести, про портфель уж я молчу, - вещей получилось как-то много, хотя я старалась брать по минимуму, но не вышло.
—  Давай. Сама ведь вцепилась и не отдаёшь! - Лёша взял сумку из моих рук, идти стало гораздо легче, - я ведь джентльмен, по мне разве не видно?
— Если хорошенько присмотреться, то может и видно, а так не особо.
— За время пока ты здесь я поменяю твоё мнение, - он подмигнул.
— Ты уж постарайся.
Наш диалог строился приятным для меня образом, Лёша очень простой в плане общения, ему, как и мне, нравится беседовать сарказмом. С ним будет интересно поболтать вечерком. Только вот он вместе с Тёмой меня немного напрягали, кажется, я их видела в тот вечер на Дне рождении, они стояли тогда на кухню с остальными дружками Дениса. Однако же никто сейчас не сообщил об этом, может я и ошибаюсь, я даже очень надеюсь на это.
Внутри всё ещё сидела жгучая боль, она не собиралась пока что меня покидать, возможно, ещё и поэтому я решила приехать сюда. Слушать голос в своей голове, который в начале обвиняет меня, затем Дениса, а потом обрушивает новую порцию чувств, поднадоело. Сейчас больше всего не хочется оставаться в тишине, наедине с ним, пообщаться с этими новыми парнями как раз кстати, даже, если они и дружки Дениса.
 — Что Денис сказал, когда ты сюда поехала? – Марина, как всегда, выбирает самый неподходящий момент для таких вопросов, к тому же сейчас у меня нет ответа, и я нахожусь в небольшом замешательстве.
— Ден? Дак значит я правильно предположил, мы виделись на днюхе у Илюхи. Я смотрю, вроде похожа, тем более такие рыжие волосы, очень запоминаются, - Тёма указал на них рукой. Лёша, услышав это, махнул рукой по моим волосам. Я вопросительно посмотрела на него, на что он ответил:
— Ты мои волосы потрогала, а мне твои нельзя что ли?
Я прищурила глаза и вновь широко открыла, это был своеобразный ответ вместо слов.
— Значит так, раз рыжие волосы очень запоминаются - я улыбнулась Тёме, - мы немного поругались. Ничего особенно страшно не стряслось, - не парьтесь, он всего лишь меня изнасиловал, всё в порядке. Я прекрасно лгу. Наверное, это единственный мой талант. А может я преувеличиваю и все мои эмоции читаются на моём лице, я ведь не знаю, как всё выглядит со стороны. Однако их жалость, в любом случае, последнее, что мне сейчас нужно, я бы просто предпочла, чтобы непонятное чувство вины и боль наконец заглохли и дали мне наконец покой.
Я взглянула на Марину, рядом с ней я чувствую себя сборищем жира, она такая худенькая. Я ощущаю полноту всего тела, утром я ещё и переела. Мне так уже надоело срываться, почему я такая безвольная, другие люди же как-то едят на тысячу калорий, у меня же вечно каким-то способом оказывается шоколад, если съесть который, то получится, что почти половина калорий потреблено.
— Послезавтра может с нами поедете, мы просто думаем затусить? Денис, кстати, тоже там будет, - с надеждой в голосе спросил Тёма. Я только за, любой движ мне по душе, только вот Марина, боюсь, откажется, а предлагает он только из-за неё. Сейчас бы я даже возможно предпочла её отказ, ведь добавленная Артёмом фраза о Денисе поубавила мой извечный пыл к движухе. Я взглянула на Марину, но она даже не повернулась в мою сторону. Ну и ладно.
— Думаю, можем съездить, - боже мой, что за загадочность в голосе, меня аж передёрнуло. Всё отвращение моментально отпечаталось на моём лице, которое сразу заметил Лёша:
— Ты не хочешь? – он, словно чистое непорочное дитя. Я смотрю на него и вижу его горящую душу, она похожа на золотой горящий шар.
— Мы проходили коровьи лепёшек и их аромат я как-то глубоко вдохнула, это выражение лица никак не связано с вами, - круговыми движения пальца я указала на своё лицо.
Лёша пожал плечами.
Значит, у меня есть два дня на раздумья и послезавтра в любом случае состоится разговор с Денисом. Если подумать, то никаких раздумий мне не надо, я уже давно знаю, чем всё закончится. Просто хочется, чтобы тело немного подзабыло тот вечер и не начинало каждый раз при его виде дрожать. Задумавшись, я не заметила, как мои шаги скосило вбок и я нечаянно толкнула Лёшу.
 — Видишь, как быстро меняется твоё отношение ко мне, уже заигрываешь, ещё немного и в страстном порыве набросишься на меня, сорвёшь одежду и понеслось!
— Не дождёшься!
В путь до деревни входило шикарное поле. Мне по душе его раздолье. Полевые цветы источают волшебные ароматы, сладкие, не приторные, просто сказочные, они разбросались по всему полю, разукрашивая его во все цвета радуги. Муравейников, конечно, на нём слишком много, причём трудяги выстроили их неестественно огромными. Как-то здесь так спокойно, всё протекает в медленном темпе, даже люди, мимо которых мы проходили, некуда не торопятся, неспеша выполняют свои дела по хозяйству. Всё это непривычно для меня, привыкшей к городской суете. Проходя мимо одного из домов, мы наткнулись на маленькую собачонку, вылезшую из-под забора и беспричинно громко лающую на нас. Её тявканье ещё такое назойливо-писклявое, это очень раздражает. Но вот она скрылась где-то позади нас и слышались лишь голоса птичек и разговоры парней с Мариной.    
— У вас очень мило, - я одарила бабушку Марины улыбкой, когда она принесла мне постельное бельё. – Мы пока добирались с остановки до сюда я успела влюбиться в вашу деревню.
— Конечно, такой красоты в ваших городах не сыскать. Располагайтесь давайте, - ответила она и покинула зал, оставив нас с Мариной наедине, я только этого и ждала.
— Что у вас тут без меня произошло? – с нетерпением в голосе спросила я.
Марина вопросительно посмотрела на меня, сделав вид, что совершенно не понимает, о чём я толкую. Я, так и быть, подыграю ей и не буду раздражаться.
— Как оказалась так, что ты познакомилась с теми двумя? Ты вообще хорошо знаешь их?
— Мы познакомились на Дне рождении бабушкиной соседки и нет, я их знаю ещё не очень хорошо. С чего такая реакция? Ты вроде всегда была за новые знакомства, что не так?
Я сглотнула, опустив взгляд на пол, смотреть на Марину и формулировать одновременно не получится.
— Ты их не знаешь, совершенно не знаешь. Я никого не обвиняю, но у тебя ничего не получится с ними, точнее с ним, с Тёмой. Я тебя знаю ты не заслуживаешь такого, для тебя припасен кто-то лучше.
Было уже поздно ей всё это говорить, она уже приняла решение в своей голове, а это означает, что я не на что сейчас не смогу повлиять, но попробовать стоит. Просто внутри голос кричал, чтобы я спасала её оттуда. Разумеется, я знаю, что если Денис такой, то это не означает, что все такие, но я была ужасна напуган тем, что Тёма может оказаться таким же и однажды под действием каких-то веществ причинит ей боль, воспользуется телом или ещё как-то унизит. Я переживаю, что он её сломит, что он всё испортит Марине. Я знаю, что Артём также, как и Денис балуется с наркотиками и ещё неизвестно, какими делами занимается, мне просто страшно, страшно за Марину. Я не хочу, чтобы она проходила через то же, что и я. Всё же я неспособна повлиять на неё, Марина никогда особо не слушала кого-либо и вряд ли в этот раз решит сделать исключение. 
 — С чего такие выводы? Ты просто мало пообщалась с ребятами и слишком рано кидаешься в них ложными обвинениями, тебе надо получше с ними познакомиться. Тем более, пока что у меня нет никаких отношений.
— Они мне понравились. Но они хорошие, когда их разум чист, ничем не затуманен, в эти моменты они могут быть хоть восхитительными. Но ты не понимаешь, на что способны наркотики или алкоголь, он изменяет людей совершенно, а может не изменяет, а открывает, я не знаю. И не хочу знать, я лишь желаю, чтобы ты завязывала с ними.
— У тебя что-то случилось? – внутри меня что-то провалилось. Марина сказала это предложение, и оно раздалось, как удар, нанесённый под дых. Мне кажется, я даже немного инстинктивно скрючилась.  Слова застряли где-то в горле, комок мешал им выскочить, а они усиленно бились об него в отчаянии, желая всё рассказать, открыть правду, высвободить наконец это из заточения. Страх убедительно звонко внушал мне, что Марине меня не понять и возможно она меня даже осудит или оскорбит, и получится так, что подруга непросто мне не поможет, а ещё и сделает хуже. Я просто помотала головой, всё сразу поникло. День был вроде бы ясный, но неизвестно откуда мрак медленно принялся проникать в комнату, добавляя ещё большей тоски, казалось, густые тёмные тучи сгустились на небе, заслоняя солнце.
Глаза цвета цветущего моря с сочувствием уставились на меня, ничуть мне не веря. Но Марина не стала принуждать или назойливо уговаривать рассказать ей всё, она лишь, как и я, надеялась, что я сама в подходящий момент повествую ей о произошедшем.
Глава 11. Марина.
Мы с Линой пошли в заброшенный дом. Изначально это не входило в наши планы, но Лина вновь меня подбила на это, когда этот дом встретился нам на нашем пути:
— Ты посмотри, что мы упускаем! Туда просто грех не сходить, будет весело! – так мы и пошли в него. Как у неё так вечно получается уговорить меня на подобное, главное ведь подруга всегда может преподнести всё таким образом, что сама начинаешь верить в её идеи, а точнее в их не бредовое содержимое. 
Забор к этому дому весь перекосило, скорее всего от старости, и в центре него были такие прогнившие дощечки, которые уже буквально рассыпались. Отодвинув их, мы залезли внутрь. Всё бы хорошо, но только я зацепилась во время пролезания за торчащий гвоздь, и теперь небольшая дырочка красовалась на моей беленькой футболке, но и это не помешало нам продолжить путь.
— Да ладно тебе, эта футболка все равно не особо подходила, забей! – «замечательное» утешенье от Лины.
Я оглядела двор: кругом всё заросло густой непривычно высокой травой. Вход в дом находился не со стороны забора, что доставляло не удобства, так как приходилось протаптывать тропинку. Пару раз я ужалилась крапивой. И с каждым шагом всё больше проклинала и Лину за то, что она меня уговорила, и себя за то, что позволила ей это сделать.
— Это последний раз, когда я тебя послушала! – сказала я ей.
— Ага, хорошо.
Но вот мы всё-таки у входа. Он находился достаточно высоко, чтобы просто зайти внутрь, а лесенок поблизости не оказалась, поэтому пришлось карабкаться.
— Давай я тебе помогу, а ты мне руку там подашь, - предложила Лина.  - О, а попка то у тебя ничего, упругенькая такая, - она звонко засмеялась и я, услышав её смех, тоже не смогла удержаться и поддержала его своим.
— Толкай лучше, - Лина чуть сильней меня толкнула, и мне удалось закинуть ногу на деревянный пол. - О, получилось, давай руку, - так мы и оказали внутри этого заброшенного старого дома.
Дом был ещё меньше, чем до этого казался на улице. Он уже разрушался и находиться здесь очень опасно, но я же с Линой, сейчас всё безумно-опасное - веселье. Пола уже, можно сказать, не было, он был полуразвален и, делая очередной шаг, надо было аккуратно прощупывать ногой каждую дощечку, не провалится ли он ещё и в том месте, куда я собираюсь ступать.
— А давай обратно через окно полезем, там вроде не так высоко, как с входа.
— Ну, если ты первая полезешь, то давай.
Лина неспеша подошла к окну, посмотрела на него и на то, что находится за ним и всё-таки согласилась.
Кругом валялось так много интересного - старые, все изорванные, выцветшие книги. Я подняла одну из них, её автором был Достоевский, название – «Преступление и наказание».
— Мм, классика, - я отряхнула с книги слой пыли, да, потрепало её, конечно. – Обожаю русскую классику, особенно Достоевского.
Лина презрительно взглянула на меня и пренебрежительно фыркнула:
— Пф, в русской классике один депресняк, проститутки и куча смертей. В ней постоянно все герои страдают, а те, которые не страдают, потом за это платятся и тоже страдают. То есть, понимаешь, основа любого классического романа – страдание героя, может из-за любви, из-за нищеты, из-за нереализованных целей, да из-за чего угодно, они постоянно страдают и ноют. А чем же всё заканчивается? Может самоубийством, может убийством. Когда я завершила роман Достоевского, то было полное внутренне опустошение, хотелось просто вскрыться, как и большинству читателей, мне кажется. Поэтому я с классикой завязала, по крайней мере, с русской, так сказать, бросила.
Хм, только сейчас я поняла, что в произведениях меня цепляют, как раз-таки страдания. Боже, мне нравится нарочно испытывать все эти мучения вместе с героями, может это какое-то проявление мазохизма, только что не физического, а морального. Ещё в последнее время я была немного апатична, возможно, читая подобные произведения, я ощущала близость с героями и уже не чувствовала себя так одиноко. Я знала, что существуют или существовали в этом мире люди, когда-либо проходившие через то же, что я, и эта мысль здорово утешала. 
 Я продолжила разглядывать различные вещи, разбросанные вокруг. Есть упаковки от продуктов, на них я пыталась найти дату изготовления, чтобы понять, как давно дом стоит без хозяев, но на них не сохранилось ни одной надписи, и я, разочаровавшись, отбросила пакет чего-то в сторону, судя по пирамидной форме, это была упаковка молока.
Ещё лежали небольшие картинки в папке и на одной из них я увидела изображённых трёх девушек в платьях советских времён в чёрно-белом варианте. Когда я пригляделась, то поняла, что это вовсе не картинки, это фотографии, только очень-очень потрёпанные. Но, несмотря на это разглядеть можно было многое.
- Смотри, - я показала Лине одну из фоток. Я была горда своей находкой, будто я нашла ящик с золотом, хотя это гораздо дороже этого, ведь это чьи-то воспоминания, моменты жизни, которые вот так вот теперь лежали, оказались никому не нужными.
- О, вау! Можно я возьму, поближе посмотрю? – Лина сразу воодушевилась.
- Конечно бери.
Я стала перебирать остальные, пока Лина, словно заколдованная, глядела, не отрываясь, на фото. В общей сумме их оказалось четыре. Самым удивительным было то, что они сохранились. Да, они оказались прилично потрёпанными, но содержимое можно было разглядеть и это ли не прекрасно?
- Ух ты, какой симпатичный парень! – Лина указывала пальцем на фотографию, где молодой человек с гитарой в руках, а рядом с ним примостилась девушка, оперевшись на его плечо. Дед. Это был молодой дед. Точно. А рядом стояла совсем не бабушка. Это была совершенно другая девушка, но тоже очень милая. У неё коротенькие светленькие волосы, которые чуть загибаются в конце длины, личико круглое, а глаза сверкают, очаровательная широкая улыбка, которой девушка обнажила зубы. Казалось, что фото не планировали делать, она просто подсела к нему и, когда им сказали «внимание», то девушка положила свои худощавые, изящные руки поверх дедушкиных плечей и их запечатлели навсегда на этой фотографии. Всё было сделано настолько естественно и непринуждённо, что и правда подтверждало незапланированность фотографии.
- И правда очень красивый, - ответила я Лине после, как минимум, минутного молчания.
- Ты серьёзно? Ты так долго об этом думала? Я уже забыла про это.
Оставить здесь эти фото я, конечно же, не могу. Мне нужно забрать их, а ещё мне нужно выяснить, что это за девушка. Дед всегда мне твердил, что его первой любовью была бабушка, поэтому, глядя на фото, у меня что-то не сходилось, возникало некое противоречие.
Выглянув, в противоположное тому окну, из которого мы собирались после вылазить, я увидела ещё один заброшенный дом, но он выглядел более массивным и устрашающим, посетить его Лине не под каким предлогом меня не уговорить. На подоконнике стояли игрушки, которые чудом уцелели, это были детские машинки, небольшая матрёшка и мягкий маленький потрёпанный мишка. Я с сожалением провела по ним пальцами, грустно от того, что когда-то ими играли целыми днями, а сейчас они стоят никому ненужными.
- Ну что, идём? - Лина отряхнула руки и штаны после грязи и указала на окно.
- Давай, ты первая.
- О, зеркало, прикольно, - Лина посмотрела на него, после чего я заметила, что на нём была огромная трещина. Лина неожиданно выпустила его из ладони, должно быть оно выскользнуло у неё из рук, и зеркало вдребезги разлетелось по старому деревянному полу, один из осколков оказался совсем рядом с моей ногой, я от топнула его от себя. Ещё чуть-чуть и оно могло бы врезаться в мою ступню.
- Блин, ты чего? - крикнула я, - я, конечно, не особо суеверная, но приметы с зеркалом для меня были жутковаты, поэтому я взволновалась.
- Да ладно, полезли давай. Это всего лишь зеркало, - ухмыльнулась Лина. – Тем более, я не специально!
Из другого заброшенного дома, который находился буквально в двух шагах от того, в котором мы находились, послышался скрип, после которого последовали звуки, напоминающие те, что издаются при шагание по прогнившим доскам, а потом раздались вопли, чем-то напоминающие смех. Я очень надеялась, что мне показалась и в надежде не увидеть на лице подруги взволнованность и страх неуверенно перевела на неё взгляд.
- Слышала? - Лина смотрела на меня широко раскрытыми глаза, но её голос не дрожал ни капельки.
Я судорожно кивнула головой.
- Тогда бежим.
Я не знаю, как так получилось, но один из осколков от стекла поцарапал руку Лины, которую она положила на подоконник, приготовившись выпрыгивать. Кровь хлынула из её ладошки. Подруга ругнулась.
Паника начала овладевать мною, главное сейчас ей совсем не поддаться. Пока что всё это напоминало какое-то воздействие нечистой силы, что за бред я несу? Лина, несмотря на раненую руку, прыгнула в окно, после чего послышалась брань, вызванная неудачным приземлением.
Я чуть осторожней Лины справилась с вылазкой из окна. Фотографии я крепко прижала к себе, чтобы в случае чего не выронить их. Подруга стояла уже возле калитки и помахиванием руки поторапливала меня. В считанные секунды мы оказались за пределами нашего участка и тут, возле забора дома напротив, стоял дедушка. Мы настолько не ожидали его увидеть, что встали просто в ступор на несколько секунд, но опомнившись, быстрым шагом направились в сторону дома.
 Лина издала стон, вызванный болью в руке, которую она сжала в кулак, тогда кровь хлынула с новой силой.
 — Пойдём быстрей, тебе надо руку поскорей чем-то обработать и перемотать.
 — Ещё десять секунд и идём. - Лина увидела фотографии в моей руке и недоумевающе поинтересовалась, - зачем ты их взяла с собой?
 — Просто захотелось, - она махнула на меня рукой.
Мысли. Их было так много, особенно ужасных. Мне было страшно, очень страшно. Страшно больше от того, что ничего не ясно. А ещё была мысль вернуться в тот дом, попытаться объяснить всё происходящее, ведь наверняка есть объяснение.
- Марин, - раздался чей-то голос сзади, - далеко бежите?
От неожиданности я вздрогнула. Не останавливаясь, я обернулась и увидела Тёму. Левой рукой я притормозила Лину:
- Стой, подожди, там Тёма.
Быстрыми уверенными шагами он добрался до нас.
- Вы чего? Дневная пробежка?
Я пыталась не смотреть ему в глаза, потому что знала, что стоит в них взглянуть, как язык сам начнёт всё рассказывать. Я глубоко вдохнула для твёрдости слов и сказала:
- А мы тут это… гуляем, - мялась я. - Стоп, а ты что тут делаешь? – пазл начал склеиваться у меня в голове, и я внезапно понимаю, что именно он тут делает, а потому в ответе на вопрос особо не нуждаюсь. – Вы там были?
До Лины тоже начало доходить:
- Дак это вы, два придурка, нас пытались напугать. Где второй? – она дала подзатыльник Тёме.
Мы втроём обернулись и увидели в нескольких шагах от нас Лёшу, идущего развалистой походкой. Он помахал нам рукой.
— Лёх, стой там, они всё знают. Меня уже избили. Кстати, почему тебя рука вся в крови? - спросил он уже Лину.
— Кто тебя избил? Я тебе дала несчастный подзатыльник, - Лина дала его ещё раз. – Всё, мы пошли, а то из-за вас идиотов ещё кровью истеку.
— Марин, давай встречаться, - слова эхом разносились у меня в голове, снова и снова. Я выдержала паузу в несколько секунд, прежде чем обернуться, я всё ещё была на него зла. Мы с Линой преодолели расстояние в несколько метров, но он всё-таки наконец-то решился это выкрикнуть нам вслед.
Лина заулыбалась, не надо раньше времени за меня радоваться, всё-таки я ещё не дала никакого ответа, я всё медлю и медлю с ним.
— Моя рука может и подождать ради такого, - подруга сверкнула мне своими серыми глазами.
— Я подумаю, - Лина закатила глаза, издав громкий протяжный вздох. Я не дожидалась реакции Тёмы, мы сразу с Линой развернулись и продолжили наш путь, здоровой рукой подруга стукнула меня по бедру, выказывая обвинение этим жестом.
Вечером, когда бабушка ушла уже спать, пожелав нам спокойной ночи, я решила ещё раз спросить Лину. Я знала, что ей надо выговориться, потому что видела, как её губы подрагивали, как они хотели, чтобы слова с них соскочили, но что-то им помешало. Лина никогда не отличалась скромностью или стеснением. Мне всегда безумно нравилось это качество в ней. Переодеться у всех на виду – легко, предложить незнакомому парню пососаться – легко, станцевать тверк, который у неё так и не получился, посреди улицы – легко. Всё это происходит у неё так ненавязчиво, просто, что иногда у людей, которые общаются с ней поверхностно, бытует ложное мнение, что этот человек, напрочь лишён чувства страха и ей незнакомо понятие грусти. За это её все и обожают. Она не строит никого из себя, единственное, о чём она может солгать – боль, а точнее о том, будто всё в порядке. Но врать мне у неё никогда не получалась, вот и сейчас я чувствовала – что-то произошло.
 — Расскажешь? – Лина расслаблено сидела, болтая ногой и этот вопрос нарушил всё её спокойствие. Она не стала уточнять, что я подразумеваю, подруга и так всё прекрасно знала.
— Я даже не знаю как, - Лина виновато опустила глаза в пол, словно действительно в чём-то провинилась. – Это связано с Денисом, — значит, опять он что-то сделал, но почему я вижу чувство вины в её глазах? Может на этот раз она что-то натворила?
Я попыталась поймать с ней зрительный контакт, но она всё так же не поднимала глаз и ни на секунду на меня не смотрела. Я с нетерпением ожидала, когда же она всё объяснит и за миг, пока Лина молчала я успела прокрутить в голове десятки вариантов произошедшего, дело дошло даже до самых абсурдных ситуаций.
— Мы пошли на вечеринку, на День рождение к другу Дениса - последние слова подруга произнесла с хрипотцой, но откашлявшись, уже твёрдо продолжила, - и там так получилось, что не по моей воле, Денис воспользовался моим телом, - серые глаза теперь смотрели прямо в мои. Лина ждала моей реакции, моих слов, я же абсолютно не понимала, что тут сказать. Боже, малышка. Как же так получилось? Я смотрела то в один, то в другой глаз. Я даже не могу представить, через что она сейчас проходит. Она ведь ещё сюда приехала и общалась со всеми так, будто всё в порядке. Я бы тоже не поняла, что с ней что-то не так, если бы Лина не пыталась открыть глаза на Тёму. Но я не могла подумать, что всё настолько страшно. Сейчас я бы предпочла провалиться сквозь землю и желательно никогда этого не слышать. Чем я могу помочь? Сердце бешено колотится, отчего-то страшно, должно быть от беспомощности.
 — С ним покончено? – вопрос был скорее риторическим, но всё же. Про заявление было бессмысленно спрашивать, я и так знала, что она никогда не пойдёт на такое, ведь вечно его жалеет. До сих пор не ясно ради чего…
Лина пожимает плечами.
— Что? – чуть ли не крикнула я.
— Просто будь осторожна и всё. Это главное тебе надо знать.
Лина, конечно, невероятна сильна внутри, но так наивна и глупа, не во всём, разумеется, иногда она рассуждает, подобно античным философам. Но почему сейчас она так слепа и глуха, ещё ведь безрассудно верит в человека, насчёт которого уже всё давно было пора понять. Лина постоянно утверждает, что это любовь, что она без него жить не может, но это не так. Больше это смахивает на зависимость, Денис её просто подсадил на себя, как на наркотики, и вертит, пользуется ей сейчас так, как захочет. Надо бы с ним поговорить, с ней это делать бессмысленно.
Глава 12. Лёша
Я неспеша поднимаюсь с дивана, пялюсь на свои разные носки – один чёрный в белый горошек, а другой чисто серый. Заторможенно поднимаю голову. Ощущение себя в пространстве прилично изменилось, словно всё, что я делаю, происходит в полёте, более плавно и в то же время после каждого движения тело окатывает резкостью, отчего немного нарушается равновесие. Я вновь дома, а если я там, то мне снова три. Правда, тело у меня совсем не трёхлетнего. Я медленно ступаю по полу, желая прочувствовать каждый шаг. Я направляюсь на кухню, откуда доносятся громкие пронзительные голоса родителей, они вновь ругаются. Сколько уже можно, они сейчас опять Юлю разбудят, она разрыдается, мне будет плохо. Ненавижу, когда она не хохочет своим заливистым смехом и всё из-за грёбанного отца, урода, который всех нас ненавидит, то есть всю свою семью.
— Лёха, ты как? – Тёма хватает меня за запястье. Что он тут делает? Я поворачиваюсь на него, рядом с ним вся обстановка нынешняя, но более яркая. Такая мне больше по вкусу, нежели венчая тоскливая окружающая скукотень. Он, шатаясь, смотрит на меня тёмными глазами, они кажутся чересчур широкими, а щёки чересчур впалыми, я недоумеваю, когда он так сильно успел похудеть. Я обхватываю его за плечи, слишком обожаю его, особенно сейчас. 
— Я люблю тебя, братан. И всегда буду любить! – слёзы прыснули из глаз.
Я чуть отодвинулся от него, на его лице сияла улыбка, взгляд немного перекошен.
— Я тебя тоже, - слова шёпотом сорвались с его рта. Тёма был растроган, но, как всегда, не мог просто громко выразить чувства, ничего не боясь. Просто крикнуть так голосисто, чтобы все узнали! Что за чепуху я несу?
— Не мешай, - я приложил палец к его губам, правда ощущение на коже были такими, словно я коснулся чего-то чересчур холодного и пересохшего, я невольно передёрнулся.
Я развернулся и продолжил прокладывать путь на кухню, правда голосов уже не было слышно. Становится страшно. Я начинаю понимать, почему они внезапно замолчали. Шаги становятся ещё более короткими и нерешительными, и я резко останавливаюсь, идти дальше слишком страшно.
— Мам! Ты здесь?
Она чуть слышно ответила. Кажется, ответила. Но не из кухни… А может мне лишь показалось? Я разворачиваюсь. Мир медленно вращается, увлекает меня в свою яркую карусель. Я бы вот так забылся и просто постоял посмотрел, как всё вокруг кружится, но я должен был найти маму. Голос был из ванны? Я дёрнул ручку, дверь отлетела в стенку, немного не рассчитал с силой. Ещё и ручку выдернул, я посмотрел на неё у себя в руках и с беспричинной злостью швырнул её на кухню.
— Мам, всё хорошо?
Она повернулась ко мне, нож торчал из её живота, засаженный очень глубоко, из раны хлестала кровь. Она приподняла уголки губ, с нежностью коснулась моей головы, от её прикосновения всё тело пробрало мурашками:
— Юленька где? Она не должна это увидеть, ей нельзя. Пообещай!
Я судорожно начал кивать головой. Я не мог смотреть ей в глаза, рана слишком впечатляющая, чтобы смотреть на что-то ещё. Кровь всё лилась и лилась, словно ей не было конца.
Сзади меня кто-то крепко обхватил руками и потащил прочь от мамы, я не мог увидеть, кто это. Я мог лишь кричать и просить маму не уходить. Вдруг она разразилась оглушающим мерзким хохотом, который пробирал до костей. Когда меня бросил человек на диван, я понял, что это отец. Дорогой костюм, часы, ботинки. Это вроде он, однако это не был тот вечно грязный и вонючий алкаш, который каждый божий день проклинал свою никчёмную жизнь, который не признавал свою семью, в особенности своего сына. Он обнажил свои белые зубы.
— Ты так изменился, - сказал я, а может мне показалась, что я что-то говорил, я уже ничего не понимал.
Его руки сомкнулись на моём горле.
— Это виноват, что я её убил, ты же это понимаешь? Ты родился и испортил нашу жизнь, маленький ублюдок!
Я задыхался одновременно и от его удушья, и от слёз, которые не хуже душили. Я вновь ощущаю себя отвергнутым своими родителями, миром и оказываюсь никому ненужным маленьким мальчиком. Я всегда знал, что никто особо не желал моего рождения. Наверное поэтому, как только Юля появилась на свет, я делал всё возможное, лишь бы она не ощущала ничего подобного и всегда чувствовала себя желанной, пусть не для отца или матери, а для меня – её старшего брата. И я всегда мечтал, чтобы и у меня был такой человек, действительно нуждающийся во мне. Чем больше я этого желал, тем дальше и стремительней оно от меня отталкивалось, поэтому в какой-то момент я перестал бесконечно прокручивать это у себя в голове и стало легче, словно я наконец-то сбросил с себя груз и просто отказался от него.   
Отец начал испаряться и в комнату вошла мама на руках с маленькой сестрёнкой.
— Всё в порядке, Лёшик? – прошептала она.
Я потрогал шею, как будто никто меня и не душил. Пробежался глазами по комнате, никого, кроме нас троих, здесь не было.
Я подошёл к маме, чтобы посмотреть на Юлю. Она передала её мне, трясущимися руками я держал сестрёнку. Теперь мне не три, как тогда, и я могу о ней позаботиться, как следует, сейчас всё обещает быть по-другому.
— Вы похожи, - мама провела своей нежной рукой по моей голове. Я чувствовал, как от неё пахло точно так же, как и в детстве – спирт, дешёвые духи, отдающие какими-то химикатами и лёгкий запах пота. Удивительно, но меня никогда не раздражал её запах, напротив, я часто представлял, как она рядом со мной и всегда её чувствовал. Наверное, мама не может неприятно пахнуть, это же мама. Я знаю, что она подарила мне не лучшую жизнь, но она меня любила, возможно только она и любила, хоть и не так, как я этого хотел. У неё была своя особенная любовь, наверное, понятная только мне. Для других, выросших в порядочных и адекватных семьях, она показалась бы дикой.
Вот оно, счастье. Мы семья, мы все вместе. Мы любим друг друга. Я знал, что всё так будет. Сестрёнка распахнула свои синенькие искрящиеся глазёнки. Только сейчас, глядя на неё, я понимаю, как сильно всё это время мне её не хватало. Я должен её увидеть, во что бы то ни стало. Всё-таки какая-то часть меня осознаёт, что всё это лишь иллюзия и совсем скоро всё это испарится, оставив лишь горькое послевкусие. 
— Я люблю вас больше всего на свете - мама обхватила меня за руку, положив голову на плечо, теперь я был намного выше неё. Если бы отец её тогда не убил, то всё это действительно могло однажды оказаться реальностью. 
Вдруг всё вокруг начинает куда-то уплывать, ноги слабеют. Окружающий мир меняется, возвращая в реальность. Меня выворачивает изнутри и на полу оказывается моя рвота. Колени впиваются в деревянные дощечки пола, вдобавок я падаю ещё и на локти. Боль в суставах оказывается нестерпимой и, одновременно ругаясь и издавая стоны, я пытаюсь приподняться.
— Тёма, - сил кричать совершенно нет, пытаюсь ещё раз, - Тёма! – я даже не знаю, произношу ли я всё это вслух.
Друг подхватывает меня под мышки и тащит в ванну. Спасибо, спасибо, что он рядом. Меня ещё раз выворачивает, и я оказываюсь лежащим в ванне в собственной же рвоте. Глаза полностью не открываются, им тяжело смотреть, свет лампы ослепляет своей яркостью, хоть из четырёх лампочек горела всего лишь одна, но её хватало, чтобы раздражать мои зрачки.
— Всё хорошо, - решил сообщить я Тёме, думал он стоит надо мной, но его там нет. Он сидит с согнутыми ногами, оперевшись на стену. Тёма тоже не совсем здесь. Я откидываю голову назад. Сухие губы трясутся, как будто я замёрз, но это не так, просто очень страшно. Я поочередно закусываю то нижнюю, то верхнюю, одну из них я сильно прикусил и во рту я ощутил вкус крови. Как же хреново, как же хочется убежать отсюда. Я без понятия, что меня ждёт дальше, но ничего лучше уже не будет. Я стремительно несусь ко дну, увлекая за собой Тёму. Может, если б не я, он был бы другим, вёл бы другой образ жизни. Хотя это вряд ли, последнее время я всё чаще стал замечать, что он конкретно уже подсел. Если я не больше раза в неделю употребляю, то он в любой незанятый вечерочек. И от этого очень волнительно и за него, и за себя. Боль внутри постоянно хочется заглушить, но почему-то после становится втройне больней. Будет ли что-то светлое, позитивное после этой темноты? Я думаю, что рано или поздно у меня просто будет передоз, может, конечно, меня посадят, но не будет никакого хеппи энда, он не предназначен для меня. Наверное, мне не прожить долго. Я чуть сползаю и начинаю рыдать, мне так наплевать, что здесь Тёма. Из меня выходят нечеловеческие вопли, голос, который исходит изнутри, явно не мой. Просто внутри всё съёживается, скручивается и ужасно больно долбит молоточками по груди. Пожалуйста, помогите. Я не могу сам отсюда выбраться, я просто не могу. Это сильнее меня.
Вдруг в голове всплывает образ рыжеволосой девушки, с которой мы недавно познакомились. ЛИНА – сладко произносит её имя мой внутренний голос, как бы пробуя его на вкус и немного растягивая. Она выглядит такой счастливой. Волосы, подсвечиваемые лучами солнышка, яркие, как самая тёплая ранняя осень.  А ещё у неё очень милый смех, про неё нельзя сказать, что она тихонько хихикает, Лина всегда громко хохочет, но как же заразительно она это делает. Эта девушка рассказывает всё так эмоционально, отчего, слушая её, непроизвольно сам начинаешь смеяться. Даже, когда она просто однословно отвечает, то все равно кругом витает её светлая энергия, она заполняет ею всё пространство вокруг себя, стоит Лине лишь появится.  Я опомнился, я сижу с широкой улыбкой на своём лице, голова задрана к потолку. Неужто любовь начинает втихую прорастать во мне. Я вытираю слёзы с соплями и, включая прохладную водичку, умываю лицо. Не всё ещё кончено. Конечно, она встречается с Деном, поэтому я не имею права им ничего портить, я просто буду наслаждаться новым рождённым чувством, ничего не требуя от Лины взамен, пока что мне будет достаточно. Я буду цепляться за эту любовь к чудесной девушке, чтобы окончательно не утонуть и буду я это делать, пока есть силы. Шанс устоять, хоть и не ногах, а на коленях, есть. Не подкосились бы и они. Завтра мы снова поедем в деревню за Мариной с Линой и у меня будет ещё один шанс увидеть её, пообщаться, пожить!
 Глава 13. Лина.
Утром я проснулась от непонятных звуков. Что за шум с утра пораньше? Я разлепляю глаза. Марина носится по комнате, разбрасывая вещи.
— Что ты делаешь? – недовольным хриплым от сна голоса спрашиваю я.
— Книгу не могу найти. А, вот она, - подруга радостно вскинула руку с книгой над головой. Своей комнаты ей мало, она ещё и в зале раскидала свои шмотки. Как Марина вообще может быть такой радостной в столь раннее время? Дальше я услышала, как отпирается входная дверь, кого ещё притащило к нам? Я чуть приподнимаюсь на диване, накидывая простынку на оголённые ноги.
— Вы не спите? Меня тёть Люда пустила – стоял Тёма на пороге комнаты. Я со стоном вздыхаю, как же они надоели. Поворачиваюсь на Марину, она увлечённо пробегает глазами по книге. Теперь понятно, чего подруга так забегала в ранние часы, должно быть услышала или увидела, как он заходит во двор.
— А что не видно? Одна вон делает вид, что читает, другой припёрся с утра пораньше, разберитесь уже, задолбали! Только разбирайтесь за пределами этой комнаты, а то нормальные люди ещё спят. – я нацелила указательный палец на выход, очень надеясь, что они быстро свалят.
Тёма хотел возразить, но Марина его заткнула, соскочив с кресла, она повела его во двор. Обернувшись, подруга посмотрела на меня с несправедливым осуждением во взгляде. Я закатила глаза. Я ещё и виновата. Замечательно.
Конечно, мне уже не уснуть, тем более тут что-то интересненькое намечается.  Очевидно, зачем он пришёл, сейчас будет спрашивать про ответ на вчерашний вопрос. Я, как «заботливая» подруга, немного подсмотрю за ними, а если повезёт, то и чуть-чуть подслушаю их разговор. Маленькими тихими шажочками я подскакала к окну. Они встали за забором. Наивные, думают, их не видно.
Только вот мне ничего не слышно. Я предприняла попытку бесшумно приоткрыть деревянную форточку, но сразу понимаю, что чересчур громко она распахивается. Остаётся лишь наблюдать. Тёма расплывается в улыбке, надо отдать ему должное, она у него очень очаровательная и широкая. Думаю, я понимаю, что зацепило Марину.
Она что-то ему говорит, а он, словно не слушает, просто, не отрываясь смотрит на неё. Мне не видно лица Марины, но зато я прекрасно вижу черты Тёмы. Глаза полны блеска, только он стал более робким. Когда мы с ним общались, то он выглядел, как самодовольный зажравшийся мудак, а сейчас стоит робкий застенчивый мальчишка, однако во взгляде всё-таки присутствует всё та же уверенность. Он, словно тает, глядя на Марину. Тёма чуть наклоняет голову, чтобы поцеловать. Да ладно, у них сейчас будет первый поцелуй, однако Марина не позволяет этому произойти. Да что такое! Зачем она портит такой момент? Подруга руками выстраивает преграду, не давая Тёме сделать следующий шаг. По нему видно, что он внутри сопротивляется страстному порыву соприкоснуться с её губами и крепко обхватить Марину руками, ощутить наконец-то её своей, утопающей в его тёплых объятьях. Он чуть прикусывает свою губу и прикладывает ко рту руку тыльной стороной, чуть наклонив голову. Потом машет, что-то говорит, и Марина возвращается во двор. Всё-таки слово «нет» Тёма понимает отлично, это очень радует, все бы так понимали и мир бы стал чуточку лучше, может даже счастливее.
Как же я за этих двоих счастлива. Я, конечно, понимаю, что он не достоин такой, как Марина, но я вижу, как Тёма на неё смотрит, тут всё очевидно. Поэтому я нахожусь в состоянии, переполненном эмоциями, мне хочется поскорее обнять подругу, но так глупо палиться, что я за ними следила, не очень хочется. Боже, но как же меня переполняют эмоции.
Я быстро возвращаюсь в кровать и отворачиваюсь к стенке.
— Я знаю, что ты не спишь и знаю, что ты всё видела, - я чувствую, как тело Марины стоит надо мной. Я неспеша разворачиваюсь к ней лицом:
— М? Что ты хотела? – с прищуренными глазами спросила я.
— Мы не один год дружим, не прикидывайся, - она приподняла бровь, вынуждая признаваться.
Я развеиваю показную сонливость.
— Прости, просто… - в голове слишком много мыслей, сложно подобрать подходящие слова. - Просто, я так за вас рада, - я кидаюсь с объятьями к ней на шею, не в силах больше сдерживать себя, простынь на диване скомкивается от резкого эмоционального порыва моего тела, с каким я вскочила с постели. – Знай, что я его не одобряю, но все равно за вас безумно рада.
— Спасибо, - шепчет на ушко Марина.
Сейчас уже вечер и совсем скоро подъедет Лёша с Артёмом. Уже сегодня мне придётся разговаривать с Денисом. Наверное, я не в силах его простить, поэтому скорее всего это конец нашим отношениям. Вроде, когда я его не вижу, мне легче об этом рассуждать, к тому же, я делаю это более трезво. Но стоит его опять увидеть и всё сразу меняется. Вот сейчас я твержу себе, что на этот раз будет по-другому, но я не знаю, как пойдёт, когда он будет стоять напротив, глядя мне в глаза. Кого я опять пытаюсь обмануть? Конечно, я вновь его прощу. А вдруг меня больше никто не полюбит?
   Маленькая серенькая птичка сидит на веточки прямо напротив окна и крутит своей крохотной головкой, глядя на меня. Кажется, что она читает мои мысли и внимательно следит за их ходом. Я чуть наклоняю голову, чтобы получше её рассмотреть. Она издаёт звуки чириканья. Я чуть приподнимаю уголки губ. Птичка, как маленький ангелочек, и появилась тогда, когда боль потихоньку начинала накатывать. Она вновь громко чирикает, задрав кверху крошечную головку и, взмахнув крыльями, улетает прочь. Такое ощущение, что она тихонько подсмеивается надо мной, я её прекрасно понимаю, я бы тоже над собой посмеялась.
На столике я взглянула на фотографии, которые Марина притащила из того заброшенного дома. Она частенько просто сидит, глядя на них. Мне подруга так и не объяснила, что в них такого особенного, отчего она подолгу разглядывает того молодого парня с гитарой в руках и улыбающейся девушкой, сидящей рядом.
— Ты готова? – окликнула меня Марина. Я обернулась на неё, Марина надела обтягивающую чёрную юбку со светлым лонгсливом. Её белая шея стала ещё длинней. Формы её тела в этой одежде выглядели довольно аппетитно, хотя округлостей у неё особых не было. Марина изящным движением откинула длинные светло-русые волосы за плечи, они послушно улеглись, облепив всю спину.    
 — Готова, - лёгкая неуверенность пробежала по моему телу.
Послышался бипиканье из машины, парни таким способом сообщали нам о своём приезде. Я мельком глянула в зеркало и последовала за Мариной, направляющейся на улице плавной скользящей походкой, чуть раскачивая бёдрами. Я сразу выпрямилась и осознанно направляла своё внимание на шаги, стоит только это сделать и ты, точно разучиваешься ходить, походка становится тяжёлой и неуклюжей.
Парни стояли возле машины, услышав нас, они обернулись. Тёма уставился на Марину с теплом, восторгом и заинтересованностью. Он находился даже в некоторой растерянности, однако быстро вернулся к самообладанию. Что за контролёр сидит у него внутри? Кажется, мне немного завидно его отношению к Марине, но это белая зависть без капельки зла и ненависти. Внутри сильная охота, чтобы был такой же человек, чтобы кто-то так же смотрел на меня, думая: «Боже, как же мне с ней повезло!».
   Подъехав к дому, можно было безошибочно определить, в какую квартиру нам нужно, так как музыка играла слишком громко, удивительно, что ещё никто не вызвал полицию. Интересно, но когда мы зашли в подъезд, то было тихо, музыки вообще не было слышно, видимо всё дело только в открытом окне.
Лёша нечаянно ударил бутылками по перилам, отчего они сотряслись и на весь подъезд раздался шум.
— Эй, ты давай не разбей, - сказал Тёма с шуточной угрозой в голосе.
Лёша показал жест, обозначающий, что всё более чем в порядке.
Зайдя в квартиру, которая оказалась двухэтажная, я осматривалась вокруг, разглядывая людей, в попытках увидеть Дениса. Незнакомые лица, ещё и ещё. Это к лучшему. Я подошла к столу, где стоял весь алкоголь. По пути мы заехали в магазин, где купили ящик пива, поэтому, к сожалению, всё не нахаляву. Я взяла стаканчик с чем-то намешанным внутри. Сделала глоток, по вкусу яблочный сок с водкой, я сразу опустошила весь стакан. Да, так смело пить в незнакомой квартире напитки, намешанные не мной – настоящее безрассудство. Я взяла второй стакан и направилась на разведку, пора выяснять, кто здесь есть. 
— Эй, красавчики, как жизнь? – обратилась я к парням, сидящим на лестнице. Один из них расплылся в улыбке.
—  Стала ещё лучше, когда ты появилась.
Я допила ещё один стакан, решив нормально поднабраться.
— Хочешь сделать мою ещё прекрасней? – я постукала ногтем по стакану, намекая на то, чтобы он сгонял ещё за выпивкой. Парень не дурак, сразу встал и направился на кухню. Я уселась на его место посреди остальных четырёх.
— Я Лина, вы?
Они начали перечислять свои имена, которые все равно долго не продержаться в моей памяти, поэтому я не особо и вслушивалась. Я просто вожделела общения с ними, да даже неважно с кем, главное говорить, просто говорить. 
— Вот ты девушка, как ты относишься к геям, в целом, к лгбт?
— Кто из вас гей? – явно же, просто так бы они не спрашивали.
— Тот, который пошёл тебе за выпивкой. Вот этот, - парень протянул мне руку со стаканом, я, поблагодарив, взяла его.
— А разве всё это имеет значение?
— Что именно?
— Ну, гей человек или гетеро. Разве это делает человека хуже или лучше?
— Ты принята в нашу компанию, - сказал, кажется Дима, положив руку мне на плечо.
К нам подошёл ещё один парень, предложив мне таблетки, от которых, как он сказал, я буду гораздо веселей, к тому же, не так уж дорого. Я отказалась, а парень рядом со мной (вроде Андрей) думал согласиться, но тут подошёл Лёша.
—  Смотался отсюда, не туда втюхиваешь, - он пнул его под зад и проследил, как тот удаляется.
— Там один турнир намечается, вы участвуете? – спросил Лёша. Я бы приняла в нём участие, но… В жопу но!
— Я участвую, - сказала я, резко встав рядом с Лёшей, остальные воздержались - что надо делать?
Лёша со странностью длительно посмотрел на меня, на что я ему лишь кокетливо подмигнула без всякого внутреннего подтекста.
 Мы пришли на кухню, где Тёма залез на табуретку, чтобы его лучше было видно и слышно начал объяснять. Я между делом взяла умяла кусочек пиццы из коробки. Марина отстранённо сидела на окне, наблюдала за происходящим, но активного участия во всём не приняла. Я за неё переживаю, она перестала быть собой, притом слишком уж долго это продолжается. Когда подруга в шестом классе пришла новенькой к нам в класс, я подумала, что мы с ней не поладим и поначалу мои подозрения оправдывались. Марина выглядела хулиганистой задиристой девчонкой, считающей себя самой крутой. Все одноклассники как-то сразу восприняли её, как лидера, что довольно-таки странно, ведь она пришла в новый уже состоявшийся коллектив. Марина раздражала меня больше всего в том, что я проучилась с ними целых шесть лет и меня никто особо не замечал, так лишь иногда подкалывали едкими вброшенными словами, касаемо моей внешности, а она вот так вот просто завоевала авторитет. Я часто возникала против неё, потому что кто-то терпел её командирский тон, а я не могла. Один раз всё дошло до драки. Мы упали, сцепившись, на пол на физкультуре. Марина крепко вцепилась в мои волосы, а я пыталась ногами отопнуть её тело. Весь класс просто стоял и громкими воплями поддерживали нашу драку, не один не попытался нас разъединить или хотя бы позвать кого-нибудь из учителей. После этого мы сидели в кабинете директрисы, Марина с разорванной футболкой, я с царапиной на лице и разлохмаченной головой.
— Что вы не поделили? – спросила нас тогда директриса.
Мы переглянулись с Мариной, продолжая молчать.
— Больше такого не будет, - тихим голосом сказала я.
— Обещаем, - добавила более громким Марина.
Мы вышли из кабинета и бегом направились прочь от него.
— Давай прогуляем физру? – предложила я Марине, бежав с ней на ровне.
Она согласилась, тогда мы пошли гулять по городу. Мы разговаривали буквально обо всем, и для меня стало настоящим открытием Марина, точнее то, какой интересной она была, до этого я видела лишь поверхность и не пыталась углубиться. В тот день мы не вернулись в школу, мы пришли лишь на следующий день. Все шокировано пялились на нас, с того дня мы везде были вместе и всегда были друг за друга, какие бы ситуации не возникали.
Сейчас же меня пугает Марина, она стала наблюдателем жизни, подруга перестала жить и совершенно изменилась, по крайней мере, внешне. А ещё она не хочет со мной делиться гложущим её чувством, намерено закрывается. Я боюсь, что мы отдаляемся друг от друга и я Марину сейчас уже с трудом понимаю, точнее то, что у неё на уме. Если бы она хоть что-то мне говорила, то я бы хоть как-нибудь могла помочь, а так я вообще бессильна. 
— В общем, один лежит на полу, то есть всё прижато. Другой ртом поднимает рюмку пытается вылить в другого, стараясь не расплескать. Руки оба не используют, только ваши прекрасные рты, - Тёма пальцем обвёл свои губы. - Побеждает тот, кто больше рюмок успеет залить в другого за две минуты. Понятно?
Я решила, что буду с Лёшей. Он улёгся на пол, открыл рот. Тёма начал вести обратный отсчёт, а я приготовилась брать рюмку. Пять. Рукой я заправила волосы за уши. Четыре. Увидела Дениса, который только пришёл и направлялся в мою сторону. Три. Я наклонилась к рюмке, приготовившись её схватить. Два. Взгляд Дениса испепеляет меня, но, к радости, он не подходит. Один. Вот мы и начали.
Первая рюмка у меня выпала и расплескалась по одежде Лёши, тот залился смехом. Я аккуратно взяла вторую, но его тело продолжало содрогаться от смеха, я не смогла сдержаться и вновь выронила рюмку. Я, как и он разразилась смехом. Я рукой слегка ударила его по плечу, всё так же не в силах остановить смех.
— Да блин, мы идеальная команда, – я махаю на него рукой. - Давай хотя бы одну успеем.
Я еле-еле вливаю рюмку в Лёше в рот. Он глотает, чуть морщиться и вновь начинает смеяться. Тёма объявляет окончание турнира.
— Так, тут всё понятно, - он указал рукой на нас. Мы ещё больше разразились хохотом. – Вот, здесь уже лучше, но победители у нас вот эти двое!
Он вручил им победный виски. Те парни радостно заголосили.
— Фе, не так уж многое мы и потеряли, - сказала Лёше я.
Он поддержал мои слова. Мы лежали на полу, пока что не готовые встать, успокоиться после такого смеха довольно-таки сложно. Лёша приподнимается и, протянув мне свою длинную руку, поднимает и меня. Он немного пошатнулся, выпить Лёша и без меня, по всей видимости, успел, поэтому немногое потерял.   
Пока Денис пропал из виду, я прошмыгнула в одну из комнат. Понимаю, что вечно не получиться избегать разговора, но пока подворачивается возможность, буду это делать. 
Дверь в комнату открылась. И парень, по кудрявым волосам я поняла, что это Лёша, завалился в комнату. Я выдохнула, так поначалу подумала, что Денис всё-таки узрел, куда я спряталась.
— Упси, чуть-чуть упал, - громко смеясь, сказал Лёша. Затем он увидел меня, - О, Линка, ты чего тут одна? - он сел рядом со мной, тихонько приобняв за плечи.
— Решила передохнуть от шума за стеной. – я взглянула на него – У тебя есть девушка?
Лёша помотал головой и разъяснил:
— Не. С моим образом жизни мне не стоит вступать в отношения, да и ответственность слишком большая, приходится отвечать не только за себя, слишком напряжно.
— Зачем вы всё это делаете? Зачем гробите себя, свою жизнь какими-то наркотиками? Разве нельзя радоваться жизни просто так? Ты не находишь приятных поводов для счастья?
Лёша сидел, о чём-то размышляя и опустив голову вниз, после чего неожиданно выдал:
— Так легче жить, не так дерьмово. Можно жить и без алкоголя, но люди все равно пьют. Вот даже ты сейчас, ты ведь явно нетрезвая. Просто стоит попробовать и ты понимаешь, что тебе может быть хорошо, даже очень хорошо, поэтому периодически ты позволяешь себе кайфануть. Правда, наслаждение не так уж долго длиться, слишком не долгосрочный эффект. Я сейчас понимаю, что оно того не стоит, не стоят минуты удовольствия часов страдания. Перед тем, как чем-нибудь закинуться чувствуешь себя не очень, а после дак вообще жить не хочется. Всё это болото, которое всё больше и больше затягивает к себе на дно.
— Дак почему ты тогда не выбираешься оттуда? - в начале я бы не подумала, что он может так много говорить по делу на серьёзные темы, он казался таким немногословным беззаботным весельчаком, а тут всё прямиком без обиняков он мне выдаёт. Алкоголь творит чудеса – расплетает языки людям.
— Оно сильней меня.
— Подожди, но ведь никто просто так не начинает употреблять что бы то ни было, у всех одна и та же цель: сбежать от реальности, найти спасение, - я это знаю по себе. Я перебираю с алкоголем только тогда, когда нахожусь в депрессивном состоянии, в остальное же время меня не особо тянет, да, я могу немного выпить, но не напиться в хлам.
 — Наверное. Я сам детдомовский и у нас там, сама понимаешь, коллектив, воспиталки были не очень, то есть достать какой-нибудь насвай или снюс мы могли уже тогда и нам никто за это ничего не делал, всем было насрать, а мне казалось, что это круто, особенно, когда я смотрел на старшеков.
 — Ты рос в детдоме? – я как-то выступала там и пообщалась оттуда с несколькими ребятами. По моим воспоминаниями они были совершенно другими. Наблюдая за Лёшей, я бы могла предположить, что он жил с мамой, притом с любящей и заботливой, потому что он слишком светлый и доверчивый. Он не выглядит разочарованным или потрёпанным жизнью.
— Не всё детство. До девяти лет я с сестрой жил у бабушки, а потом… - он сглотнул, глаза начали блестеть. Лёша выдержал небольшую паузу - потом она умерла, а кроме неё никого не было, соответственно мы с Юлей и поехали в детдом. Правда, её чуть ли не сразу удочерили, а я так и остался там до совершеннолетия.
- А родители? – зачем, зачем я делала ему ещё больней? Я же видела, как он сдерживает себя.
- Отец убил мать. Ну, и соответственно поехал за решётку, сейчас уж, наверное, вышел, – Лёша не смотрел мне в глаза, его взгляд был направлен на стену. - Он вообще постоянно говорил, что мать-шлюха, что я не его сын. Я хоть и был мелким, но помню всё слишком хорошо. Настолько хорошо, что аж тошнит, - казалось, он уже забыл о том, что я здесь и просто разговаривал сам с собой. Ему просто нужно было наконец это выплеснуть. – Помню, как-то мать с отцом долго ругались и ор стоял такой, что стёкла дребезжали. В какой-то момент отец не выдержал и схватил нож, а мать схватила меня и побежала из дому. Помню, она так рыдала, а я, я хотел её любви, хотел, чтобы всё это прекратилось. Вот всё и прекратилось, через неделю отец её всё-таки пырнул, до этого всё грозясь это сделать. Вот такая вот весёлая история, - Лёша сделал последний глоток пива, с пустотой во взгляде уже смотря на меня.
- Можно я тебя обниму? – я изо всех подавляла эмоции, если он так сдерживается, то я тем более не посмею подвергнуть его своему чувственному нападу, ему и своего хватит.
Лёша добродушно улыбнулся.
- Ага, и, как в сериале, именно в этот момент зайдёт Денис, всё неправильно поймёт. Драка. Смерть. Тюрьма. Он возвращается с зоны, а ты уже беремена третьим от другого мужика.
Я ухмыльнулась, после чего расплылась в грустной улыбке.
— Я тебя все равно обниму.
После того, как я посмотрела на Лёшу после нашего объятья, я увидела в нём мальчика, которого лишили любви, лишили детства, матери. Его шутки, его позитив, его смех были броней, под которой он пытался скрыться от этого жестокого мира, чтобы он больше его не смог ранить. Он смотрел широко раскрытыми глазами, удивлённый тем, что его обняли, что его чувства наконец-таки не растоптали, а посчитали важными, но все равно нотка недоверия присутствовала во взгляде, осторожность или опасение по отношению ко мне. Меня передёрнуло, мне захотелось просто испариться, не смотреть больше на Лёшу. Мне так стало страшно за этого человека, за его жизнь, за то, через что он уже прошёл и через что ещё пройдёт. И ещё я поняла, что Лёша боится не ответственности, а боится быть опять отвергнутым, преданным, брошенным. Я обняла его ещё раз, на этот раз гораздо крепче.
— Знаешь, что? Пойдём танцевать, - Лёша нахмурился. – Да-да, вставай и пошли. Пострадать мы ещё успеем, а вот побыть счастливыми ещё не факт.
Глава 14. Марина.
 Лина вышла с Лёшей из комнаты, он нежно держал её руку, нерешительно следуя за ней. Он выглядел немного потерянным, точно не совсем понимал, что происходит. В этом он напоминал сейчас меня, я тоже слегка растерялась, увидев этих двоих вместе, держащихся за руки. Лина с Лёшей прошмыгнули мимо меня, даже не удостоив вниманием, оба по всей видимости были чем-то слишком поглощены, на своей особой волне. Лина остановилась посреди большой комнаты, где, в основном, все и собрались, что-то шепнула на ухо Лёше и удалилась. Как только сменилась песня, я сразу поняла – она собралась с ним танцевать. Но с чего бы? Позавчера она была от него и Тёмы не в восторге. Заиграло что-то незнакомое мне и по звучанию старое, годов так девяностых. Лина дождалась окончания проигрыша, после чего началось что-то невероятное. Подруга двигала своим телом так порывисто и пылко, словно скрывала от меня свои занятия танцами все эти годы. Лёша, касаясь её тела, чуть вздрагивал, она казалась такой горячей, что возможно он и вправду обжигался. Парень обхватил её аккуратно сзади за талию, Лина, колеблясь бёдрами из стороны в сторону, намеренно изводила Лёшу, тот поначалу опешил её раскованностью и пылкостью, а сейчас сам настолько зажегся, что я начала думать, что эти двое сейчас вспыхнут большим ярким пламенем, заполнят своим огнём всё вокруг и ослепят окружающих людей. Чем-то одинаковым от них веяло и сейчас это было более всего заметно, какой-то жадной ненасытностью. Лина больше ничем не сдерживаемая, схватила его за ладонь и положила себе на бедро, Лёша засиял своей мечтательной улыбкой, сообщив что-то подруге, отчего она сверкнула своими серыми глазами, как часто это делает в моменты счастья, за столько лет я уж запомнила. Он смотрел на неё такими горящими глазами, какими смотрят только влюблённые, рассудок которых излишне затуманен чувствами, ладонь Лёши продолжала оставаться на бедре и всё норовила подняться чуть выше. Когда тело Лины соприкасалась с Лёшиным, он, казалось, боролся со своей внутренней похотью, однако лишний раз не стеснялся коснуться её. Лина ещё более страстно и яростно стала жечь. Это не было просто танцем, это было нечто большее, неземное, сложно описать это словами, я просто чувствую в их слияние нечто новое, что ласкает мою душу. Они сливались в одно целое, когда оказывались очень близки, когда их лица находились на расстоянии нескольких миллиметров, когда Лёша размякал от каждого касания и мимолётного взгляда и когда Лина с вожделением смотрела на его губы.   
— Классно она у меня отжигает, да? – Денис встал рядом со мной. Я от неожиданности вздрогнула и не сразу нашла, что ответить. К тому же, он подошёл слишком близко, пресёк мою личную дистанцию, отчего я сделала шаг назад. Я достаточно давно его не видела и его изменения во внешности сразу бросались в глаза. Мы познакомились около полугода назад, тогда он был совершенно другим – наивное ангельское личико, белоснежная улыбка, серо-голубые глаза, густые русые волосы. Сейчас же передо мной стоял сгнивающий парень – лицо приобрело некую жёсткость, глаза стали заплывшими.
— У тебя? – насколько мне известно, она ещё с ним не разговаривала и на данный момент формально не была его девушкой.
— Да. Мы сегодня помиримся, - как же уверенно говорит Денис.
— Я б не стала на твоём месте делать столь поспешные выводы, - его присутствие рядом со мной мне претило. А ещё он знал, что Лина всегда его прощает, насколько бы не были мерзкими его поступки. Уважение к ней у него совершенно нет, а всё потому, что на сама себя не ценит и не любит, и позволяет ему с собой так обращаться. Денис сделал глоток из бутылки и направился в сторону Лины.
— Стой, - я окликнула его. Сейчас он к ней не должен подойти. Лина слушает одну из историй Лёши, ему удаётся её развеселить и, судя по всему, ему нравится слушать её смех, потому что он так активно его поддерживает и подзадоривает. Важно, что она радостна и я не позволю Денису ей вновь омрачить настроение, хотя бы не сейчас, не когда она забывается и с интересом смотрит на своего собеседника.
— Что? – по его скулам пробежало напряжение.
Я не придумала, что сказать. Быстрей думай. Денис ещё с секунды на меня посмотрел и направился вновь в своём направлении. Я же хотела с ним потолковать, но всё упустила. Денис тронул пальцами руку Лины, отчего она вздрогнула, я думаю, это больше от неожиданности, нежели от самого Дениса, хотя кто знает после всего произошедшего. Я что-то испортила, я точно знаю. Я не смогла. Сначала что-то вроде обрушается, очередное разочарование в собственной персоне. Ну, а после стало так все равно, что невольный страх заползает в душу. Это происходит всё чаще и чаще? Неужто однажды я пойму, что являюсь безразличной сучкой. Всё, я больше не могу на них смотреть. Я быстрым шагам удалялась прочь от Дениса с Лёшей. Тёма сидел на окне на кухне, выдыхая дым от сигареты в открытое окно, наверное, он единственный, кто не курил прямо в квартире. Я стремительно подошла к нему и наконец-то поцеловала, это должно было произойти ещё вчера, но я решила чуть-чуть промариновать его. От неожиданности Тёма растерялся, но быстро пришёл в себя, отвечая на поцелуй. Он не закрыл сначала глаза, впрочем, как и я, это мне напомнило мой первый поцелуй, но после Тёма всё же захлопнул их, и мы полностью отдали себя поцелую, растворились в нём. Вроде бы у меня нет любви к Тёме, но, почему же этот поцелуй столь особенный?
— Ты чего? – спросил он после длительного чувственного поцелуя.
— Тебе не нравится?
Он вновь соприкоснулся своими губами с моими, проникая кончиком языка ко мне в рот. Ответ стал понятным и без слов. Нет, мне определённо все равно.
  Я беру следующую стеклянную бутылку пива. Кажется, я уже неплохо так поднабралась. Окружающая обстановка стала более плавной и не такой уж противной, хотя нет, я погорячилась. Люди такими и остались одинаковыми, лишёнными уникальности черт, манекенами. Я бесцельно прохожу сквозь них. Я потерянная, сбившийся со своего пути странник, который сейчас не имеет представление, куда ему направиться, да и в целом, что предпринять. Ощущение, что я одна. Я знаю, есть люди, любящее меня, однако я одинока среди них. Вроде с парнями я вновь что-то ощутила, какое-то счастье, но сейчас всё испарилась, я снова возвращаюсь к тому, с чего начала. И вовсе не важно сколько людей вокруг меня находится, среди всех них я чужая, а где мои люди, я не знаю. Тоска с примесью одиночества и это извечное желание попасть домой или, для начала, хотя бы отыскать его, всё это вновь на меня обрушивается.
Сейчас пьяный разум вопрошает меня, зачем я согласилась встречаться с Тёмой? Но он же меня привлекает или нет. Скорее нет, чем да. Я просто хотела попробовать и ещё попробую. Я вновь направляюсь к нему с интересным предложением.
— Может уединимся?
— Что с тобой происходит? – чуть, нахмурив брови, спросил он.
Я взяла его руку и повела за собой в комнату на втором этаже. Тёма не выносил, что идёт за мной, ему нравилась вести, направлять, одним словом, быть лидером, а не следовать за кем бы то ни было, чего бы это не касалось, а потому он подхватил меня, закинув на руки. Я чувствовала взгляды, направленные нам вслед, наверное, тех ребят, кто болтал с Тёмой. Мы зашли в комнату с двухспальной кроватью, он бросил меня на неё.
— Дверь?
— Закрыл.
Одним движением Тёма стянул с себя футболку и отбросил её в сторону. Жестом поманил меня к себе. Я ощутила запах, исходивший от его обнажённого тела, больше мне не ощутить в жизни ничего более приятного, чем этот аромат. Ладно, он всё-таки меня привлекает, по крайней мере, его тело, особенно обнажённое. Тёма припадает к моей шеи за ухом, а я всё не могу дождаться, когда он окажется внутри меня. Тёма вновь проник языком ко мне в рот. Его блуждающие руки уже мяли мои ягодицы, сжимая и разжимая их. Он снял с меня футболку, расстегнул лифчик. Его чувственные губы опустились к груди, страстно целуя её. Я, задрав голову назад, получала наслаждение. Тёма откинул меня на кровать, сам в это время скидывал джинсы. Я тоже решила полностью оказаться голой перед ним, точно мне это было необходимо, только не тело надо было обнажать, но то пока было непосильно мне. Я оголила нижнюю часть своего тела. Раздвинула широко ноги, пальцем увлекая Тёму к себе.  Он припал ртом к моим нижним губам, я уже и без того была слишком возбуждена и вот этот момент после долгого изнеможения наступает. Тёма довёл до оргазма меня первый раз, второй раз не заставил себя долго ждать. Он проник внутрь. Мы целовались, и я пыталась сдержать стон, Тёма пытался сбавить громкость поцелуем. Когда всё кончилось, он сказал:
— Оу, да ты горяча.
Никто не поспорит, что и он очень хорош. Только вот морального удовлетворения я не получила, хотя всё было великолепно, слишком великолепно. Может в этом и проблема? Что-то внутри все равно гложет меня. Всё это неправильно, я не знаю, что я творю. Тёма гладит рукой мои волосы, запутываясь в них пальцами. Как же трепетно он их касается, словно переживает, как бы не выпал ни один волосок. Я прекрасно всё замечаю: как он смотрит, как меня трогает, как со мной разговаривает и как обо мне говорит. Тёма влюбился в меня по уши, а я… я бы тоже хотела влюбиться, как тогда в школе. Когда я перевелась в новую школу, то мне предложили походить в секцию по баскетболу, это было для меня странно, ведь мой рост около 168 сантиметров, но когда я пришла на первое занятие, то увидела, что некоторые девочки были ещё ниже меня и тогда всё встало на свои места. Это были чисто любительские занятия, хотя, надо отдать должное, ребята играли круто, на соревнованиях первые места часто доставались именно нам. Дак вот, там я увидела одного парня. По началу я просто обожала наблюдать за ним, как он общается с друзьями, как он дразнит мячом противника, как он забрасывает или промахивается в кольцо, как он смеётся. Я думала, что он просто мне симпатичен, не больше. Однако, спустя год, я поняла, что испытываю к нему что-то новое, что никогда не испытывала – любовь, первую любовь. Я начала всё больше и больше нуждаться в любом случайном соприкосновении наших рук, хоть бы на секунду ощутить тепло его кожи, хоть бы на немного поймать взгляд его чёрных глаз на себе. Потом я решила, почему бы не попробовать с ним самой пообщаться и поближе познакомиться. Я кинула ему заявку в друзья и уже через несколько минут мы переписывались. Спустя небольшой промежуток времени я решила признаться ему в своих чувствах, но не получила никакой ответной реакции. Вообще никакой, даже отвержения не было, был просто игнор. Наверное, это и было больней всего, даже не то, что я не получила взаимной любви. Я оттолкнула его своим признаньем. Тогда-то всё и началось. Мне было одновременно и стыдно, и больно, но я все равно радовалась каждой нашей случайной встречи, хоть он меня все равно не замечал, возможно намеренно, я не знаю. Во сне мы были вместе, по уши влюблённые друг в друга, мы подолгу обнимались, целовались и смеялись, но, как только я просыпалась, то неприятная реальность жестоко обрушивалась на меня. Было ужасно больно и становилось ещё больней, когда я видела, как в школе он обнимает других девушек, как его руки держат их за талию, как он смеётся вместе с ними. Я ненавидела этих девушек всем сердцем, хоть они и не были ни в чём виноваты, но для меня было невыносимым видеть его с ними, его руки на их талиях. Однако спустя два года, я поняла, что даже если он когда-нибудь неожиданно воспылает ко мне чувствами, я не начну с ним встречаться, ведь этот парень не стоит того. Спустя ещё некоторое время я осознала, что больше ничего не чувствую к нему, но никакой радости от этого не было, ведь пропали все чувства, внутри лишь зияла пустота. Тогда у меня был один близкий человек – дедушка, но и того у меня жестоко отняли. Поэтому сейчас я действительно хочу влюбиться, а ещё ощутить единство с окружающим миром, людьми, но не могу. Однажды сердце разбили и мне самой дрожащими кровавыми руками пришлось его по кусочкам собирать, на этот раз я хорошо его спрятала и до него не так-то просто теперь достучаться, оно глухо, особенно к чужим мольбам.
— Надо одеваться, - лениво протягивает Тёма.
Да. Надо. Да и раздеваться не надо было. Чем я думала, когда всё это делала?
Вместе мы вышли из комнаты. Тёма приобнял меня за талию, я же хотела отстраниться от него и убежать прочь. Я ни в чём не клялась ему, но все равно чувствовала себя виноватой, мне казалось всё это обманом по отношению к нему.
И тут я увидела девушку, сидевшую на окне рядом с Денисом, который о чём-то увлечённо рассказывал, причём не ей, а парню, находящемуся рядом с ними. Я застыла на месте: это была Лина.
Так, стоп. Она опять его простила. Нет, нет, нет. Лина, зачем ты это сделала? Лина, непреклонная гордая Лина, ты же всегда была такой. Всегда! Почему ты ведёшь себя так с ним, почему ты позволяешь унижать себя, он же тебя не достоин. Я стояла и мысленно просила её ответить на мои вопросы, но подруга меня не замечала. Она продолжала смотреть на Дениса. Её взгляд. О боже! Безумный взгляд слепца. 
— Ты чего? – спрашивает Тёма. Я его прекрасно слышу, но ответить сейчас не могу.
Денис обнимает её, целует, лапает за грудь и уходит за ещё одной бутылкой пива. И в этот момент, когда он отошёл, Лина наконец-таки замечает меня. Я молящим вопрошающим взглядом смотрю на неё. По губам подруги я заметила, что она что-то сказала, но что, понять я не смогла, да и не хотела. Всё это отвратительно. На мир вновь стала налегать смутная серая плёнка.
— Я хочу уйти, - отрезала я Тёме, ошибкой было приехать сюда, согласиться на отношения с ним, поцеловаться и переспать с ним – всё тоже ошибки.
— Сейчас?
— Да.
— Хорошо, пойдём, - он совершенно растерялся. – Одну я тебя не отпущу.
Прибавили громкости музыки, сейчас она совершенно оглушала меня. Вся толпа взревела, подпевая песни. Всё вокруг сверкало в лучах стробоскопов, ненавижу, когда так происходит, у меня начинает ехать крыша. Лёша подбежал к нам:
— Эй, вы куда? – он был чересчур разгорячен. Красные солнечные очки, надетые для стиля, веселья и всего, кроме защиты от солнца, безумно счастливое выражение лица. Парень продолжал танцевать, глядя на нас, - пойдёмте, сейчас самое веселье начинается.
Тёма что-то сказал ему. Лёша весёлой танцевальной походкой вернулся в комнату, выкрикивая по пути что-то. Все вокруг его явно любили и это ещё больше будоражило его. Лёша задавал ритм остальным и это пространство явно принадлежало ему, каждое сделанное им движение повторяли остальные. Он, кажется, взлетал от радости. Его внутренняя энергия плескалась из него и, казалась была нескончаема. От его порывов футболка взметалась и оголяла его худощавый торс. Но силам Лёши нет предела, парень продолжал зажигать остальных. Душа компании, лучик света, вот он.
 Я надела ветровку и вместе с Тёмой мы покинули квартиру. Мы направились навстречу сильному ливню, внезапно обрушившемуся на город. Звёзды спрятались за огромными тяжёлыми непроглядными тучами, навеивавшими уже знакомый мрак.   
Глава 15. Лёша.
Я сижу в машине, ожидая Юлю. Я начал следить за ней издалека, подойти к сестрёнке, пока не хватает решимости. В детдоме без особых проблем я получил данные об удочерении Юли. Сейчас я увижу её первый раз за последние девять лет. Тело невольно пробирает дрожью. Волнение. Пальцы нервно постукивают по рулю, каждую минуту рука нажимает кнопочку на телефоне, чтобы вновь узнать время. Решаю открыть ненадолго окно покурить. Сегодня ещё такое пекло, что никакой кондиционер не спасает. Только я начал опускать окно уже с сигаретой в губах, подъездная дверь открывается после пиканья домофона. Я устремил взор на цветочные клумбы, находящиеся рядом с подъездом, потому что было страшно туда смотреть, я боялся увидеть её. Внутренним усилием заставляю себя всё-таки взглянуть на людей, выходящих из подъезда, может это вовсе не сестра. Вначале выходит тяжёлой походкой мужчина с большим пузом, я уже выдыхаю, однако за ним идёт кучерявая тростинка в лёгком светленьком платьице. Я застыл. Она хихикает над словами мужчины, после чего корчит ему рожицу, передразнивает его. Сигарета выпала с моего рта на колени. Они на несколько секунд остановились, вначале я не понял причину, но после мужчина разразился громким басистым хохотом. Юля пошутила, она может, помню. Мишка был прав, сестрёнка всё такая же. Они скрываются за углом. 
На обратном пути я должен к ним выйти, я хочу с ней поговорить. Юля будет рада. Будет ли её нынешняя семья также рада? Сейчас она у неё своя, а я остался в воспоминаниях, как когда-то существующий старший брат. Мне нужно лишь утешение, что и она предвкушает нашей встречи, что сестрёнка также гадает, какой я теперь. Но ведь раньше я хотел лишь убедиться, что она в порядке, что живёт в достойной счастливой семье, а сейчас я начинаю требовать большее. Возможно, я поступаю эгоистично, вот так вот врываясь в устойчивую жизнь Юли и нынешние её родные люди будут не в восторге от этого. Может не стоит этого делать? Нет, нет. Я хочу, я должен? Приоткрываю окно, чтобы всё-таки закурить. Может поможет сосредоточиться и принять окончательное решение.
На ум приходит недавний вечер. Я вспоминаю, как Лина находилась в моих руках. Весь мир тогда застыл, он безмолвно наблюдал за нами и полностью принадлежал нам двоим. Я не уверен почувствовала ли Лина то же, что и я. Но я навсегда запомню, как внимательно она меня слушала, с искренней заинтересованностью и как она прониклась, на её серых живых глазах блестели застывшие слёзы. А её движения во время танца были такие страстные, она играла ими со мной и мне это нравилось. Я обводил руками контуры её шикарного тела и иногда мне казалось, что не смогу удержаться и в безудержном порыве соприкоснусь с её губами и мы с Линой растворимся в эйфории чувств, высоко взлетев над землёй. Не о том я сейчас думаю, но это хорошо помогает отвлечься.
Юля с мужчиной спустя двадцать минут вновь появляются из-за угла с кучей пакетов в руках. Я начинаю открывать дверцу машины. Страшно. Мужчина кажется неприветливым. Я обратно закрываю дверцу. Нельзя так, нельзя всё рушить. Кто я такой, чтобы врываться в их жизнь? Все равно. Распахиваю дверь и иду навстречу к ним.
— Здравствуйте, - надеюсь, как трясутся мои ноги, они не заметят.
Юля недоверчиво смотрит на меня, пытается понять, реально ли это всё.
— Лёшик? – в синеве глаз блестит надежда.
Я скромно киваю головой. Сестрёнка, бросив пакеты, кидается мне на шею. Я растерялся. Как же так? Юля так рядом, после всего. Она рада меня видеть. Я крепко сцепляю руки поверх её талии. От неё исходит приятный сладкий аромат карамелек, почти такой же, как в детстве. Я не понимаю то ли она смеётся, то ли плачет, но сестрёнка тяжело дышит. 
— Я так скучала, мне тебя чертовски не хватало, - всё-таки плачет. Я нежно глажу рукой по спине, по позвоночнику, пытаюсь успокоить. Боже, какой я дурак, думал ещё стоит ли идти. 
— Давайте хоть внутрь зайдём? – сказал негромко мужчина, как бы не особо желая нас тревожить.
Юля немного отстранилась от меня. Глаза бегали по моему лицу, наверное, она также, как и я в ней, пытается отыскать того мальчика, с которым ей пришлось разлучиться девять лет назад. Её тело больше не было телом девочки, передо мной уже стояла девушка. Вроде всё та же, особенно глаза, но совершенно другая. Присутствовало в ней сейчас что-то другое, то, чего раньше не было. Ну, всё-таки она переехала к новым родителям, в новую семью, было бы напротив странно, если бы они не оказали никакого влияния и не оставили бы на ней свой собственный отпечаток. Пальчиками сестрёнка вытерла слёзы под глазами и сказала:
— Да, да. Пойдём в квартиру, - речь была немного сбившейся. Всё слишком неожиданно для неё происходит и это моя вина. Я взял пакеты, которые Юля обронила и последовал за мужчиной в подъезд. Перед входом я немного помедлил. Двор их дома был таким спокойным, по сравнению с моим, в котором постоянно случалась какая-то жесть, да и тишина там наступала, наверное, только на часик ночью, когда весь сброд засыпал.
— Почему ты раньше не приезжал?
— Я не мог, - страх не позволял.
— Обещай, что сейчас никогда меня не оставишь.
Эти слова возвращают меня в десятилетний возраст. Я после того, как нагулялся с друзьями по заброшенным домам, по лесу, после свежего чистого озера, после грязной речки возвращаюсь в дом. Дверь была очень громоздкой и всегда тяжело со скрипом открывалась. Вот и сейчас, держась за неё обеими руками, я с трудом её отворяю.
— Баб, я такой голодный, - кричу я, скидывая грязную обувь. Да, не стоило идти по той тропинке к речке. Никакого ответа. Опять у соседки засиделась, подумал я. От каждого шага пол издаёт неприятный скрип. Я бегу на кухню, хватаю пирожок с капустой из тарелки и развалисто направляюсь в зал к телевизору.
— Бабушка умерла, - резким жёстким тоном говорит Юля. Показалось – первая мысль. Просто показалось! Я со страхом осматриваю комнату, поворачиваю её влево и вздрагиваю. Бездыханное тело бабушки лежит на диване лицом к стене. Я надеюсь, что сестрёнка просто ошиблась. Я касаюсь бабушки, мёртвый холод заставляет моё тело содрогнуться. Всё очевидно. Сейчас Юля не плачет, но по её лицу я вижу, что рыдала до этого. Она просто шокировано смотрит на меня. Губы трясутся, ручонки сестра спрятала под ноги, плечи горестно поникли. У самого внутри всё волнуется, бушует. Однако я нужен сейчас Юле. Я оставляю пирожок на столе, голод все равно пропал, осторожно подхожу к сестре, переживаю, как бы ещё больней ей не сделать.
— Обещай, что ты меня не бросишь, только не ты. Я не смогу ещё и тебя потерять - потрескавшиеся губы ещё сильней трясутся, голос, несмотря на её внутреннюю борьбу, все равно предательски выдаёт чувства.
— Обещаю, - стоя перед ней на коленях, я прижимаю её к себе. Юля, уткнувшись в мою грудь, начинает рыдать, правда совсем беззвучно, словно боится, что может ещё что-то испортить. Она слишком напугана, вся дрожит. Я старше неё всего на два года, но чувствую огромную ответственность за неё, особенно сейчас, когда остался для неё единственным близким человеком.
Тогда я не сдержал своего обещания, давать её другое и вновь обмануть её ожидания будет слишком жестоко, хватит с неё потрясений, Юля пережила их на три жизни вперёд.
— Я не могу тебе такого обещать, потому что не всегда завишу только от самого себя, точнее чаще всего.
Мы заходим в их квартиру. Как выяснилось, мужчина был теперешним отцом Юли. Он предложил нам пройти на кухню, выпить чаю и всё обсудить. Всё было так уютно, расставлено с добротой и везде царила любовь. Всё-таки это так прекрасно быть в семье, позади чувствуется опора и даже, если ты оступишься, то сзади тебя подхватят руки родных, они помогут заново встать и продолжить путь. Хотя это не про каждую семью, я говорю это лишь про настоящую, отношения которой основаны на любви, заботе и взаимопонимании.
 — Рассказывай о себе, о своей жизни, я должен знать всё, что произошло за девять лет.
Мужчина мимолётно на нас глянул. Я, по всей видимости, его мало волновал, но вот, увидев на лице сестры улыбку, он и сам приподнял кончики своих губ. Чёрный кот с белым пятнышком на груди в виде галстука бесшумно подошёл ко мне, его розовый нос принялся обнюхивать мои ноги. Я взял его на руки. Кот, только почувствовав мою ладонь на своём теле начал довольно мурлыкать, ещё больше обтираясь головой об руку.
— Я даже не знаю с чего начать. Слишком многое надо рассказать. В этом году я закончила одиннадцатый класс, сдала экзамены. Буду поступать в медицинский институт на педиатра, вот-вот документы подам - врач, как же прекрасно, как я ей горжусь. Она для этого и создана, помогать людям, я это точно знаю.
Кот улёгся на моих коленях, он пускал приятные вибрации, вызванные его урчаньем.
— Ты такая молодец!
— Хочешь я принесу фотографии? – эмоционально спросила сестрёнка, готовая в любой момент рвануть за ними.
Я кивнул, и Юля унеслась за ними в комнату.
— Поверь, ей хорошо с нами, – мужчина сел рядом на белый стул. - Мы её поэтому и удочерили, потому что только, познакомившись с ней, почувствовали связь, точно она наша родная дочка. Юля вошла в нашу семью и принесла с собой какую-то позитивную энергию, ей она заполнила ранее существовавшую пустоту. Я бы никогда не поверил, что жизнь вот так вот может измениться, благодаря одной маленькой девчушке.
— А родных детей у вас нет?
— Нет. Жена не может иметь биологических детей. Но знаешь, наверное, так и должно было быть, потому что иначе у нас не было бы Юли.
Я понимающе кивнул.
— А сейчас вы не будете против, если я буду с ней поддерживать связь? Может, я не кажусь заботливым старшим братом, но я правда её очень люблю.
— Разумеется, тут никаких вопросов не надо. Она твоя сестра, которая, к тому же, так сильно тебя любит. Думаешь, Юля нам тут про тебя ничего не говорила? – я пожал плечами, - Куда там. Мы наслушались столько историй, отчего сами уже считали, что знакомы с тобой и когда сегодня я тебя увидел, сразу всё понял.
  Я улыбнулся. Достойная семья. Я спокоен за неё. Юля прибежала с альбомом.
— Пойдём на диван.
Она стала переворачивать странички, объясняя каждую фотографию, буквально всё сообщала мне про неё, когда была сделана, кем была сделана, с кем это она на ней, что это у неё в руках и зачем ей это. Я зачарованный слушал каждое её слово. Кот теперь от меня не отставал, его ласки не было предела, весь в хозяйку.
— Теперь ты, - вдруг выдала сестра. Заметив мой непонимающий взгляд, добавила, - рассказывай о себе, так же всё, как я тебе.
Что я мог ей рассказать? Как я угоняю машины с другом, как я ворую или может как я частенько чем-нибудь закидываюсь или напиваюсь до повала. Куча вариантов, даже сложно выбрать, с чего бы начать. Да, прекрасна и удивительна моя жизнь, такой даже не стыдно поделиться.
  — У меня всё хорошо. Жизнь идёт, такая насыщенная.
— Подробности! – вскинула Юля бровями.
— Я нигде не учусь и не учился, выпустился из детского дома и начал зарабатывать на жизнь, в общем, это всё.
— Где работаешь?
— Грузчиком. 
— А что с Артёмом, он же был твоим лучшим другом? Я хорошо запомнила один момент из детства. Ты тогда был в городе, вроде участвовал в школьном конкурсе рисунков, а бабушка ушла к тёте Свете, и я сидела одна. Пришёл Тёма, начал спрашивать про тебя, а я немного расстроена была. Он тогда мне сказал: «Даже когда кажется, что всему конец и не остаётся никаких шансов встретить яркий рассвет, вообще никаких, продолжай верить, надеяться и бороться. Стоит только сдаться и всё пропало, ты перестанешь принадлежать себе». Это помогло тогда и даже сейчас спустя столько лет, как только накатывает тоска, я вспоминаю его слова и мне становится легче. Я так благодарна ему за это.
Как и я. Ты просто не представляешь, как этот человек меня спасает. 
— Ничего не изменилась, мы такие же друзья, только теперь проверенные временем.
— Серьёзно!? А давайте как-нибудь все вместе увидимся? 
— Я только за. 
Юля подсела ко мне ближе, положила голову на моё плечо, отчего сразу стало так сердечно тепло и по-домашнему уютно. Я поцеловал её в макушку. Рано я думал сдаваться, всё не так уж и плохо, остались ещё причины жить. Единственное, что меня сейчас волнует, это то, что не только я всё больше и больше буду вливаться в жизнь сестры, но и она в мою и рано или поздно всё содержимое моей жизни всплывёт, я не смогу всё вечно скрывать. Но пока есть возможность, буду пытаться всеми силами.
Я просидел в гостях у сестры до позднего вечера, было приятно повспоминать забавные моменты из детства. Юля вспомнила даже те истории, которые плохо запечатлелись у меня в памяти, я с интересом их выслушал. Да, хоть она и была мелкой, но всё прекрасно помнила.
Часть 2. Июль.
Глава 16. Лина.
Я остановилась посреди дорожки. На лавочке через дорогу от меня сидел папа с другими алкашами. Он буйно размахивал руками, о чём-то повествуя. Папа вскинул руку к небу, как будто зависая в наивысшей точке напряжения, и швырнул их вниз с выдохом развивая свою историю. Дак вот в кого я так люблю поболтать, как оказалось! На его серой футболке выступал пот в области подмышек, большая дырка зияла на ней в области груди, порванные носки, поверх которых надеты потёртые сандалии. Я испытываю жалость. Самое бесполезное из всех чувство. Ничего кроме раздираний души получить от неё невозможно. И объекту своей жалости ты никак не помогаешь, а просто наблюдаешь за ним со сжавшимся сердцем. Но почему тогда я снова и снова её испытываю? Я по всей видимости лишена контроля над ней.
Я размышляла, подойти или нет. Последний раз, когда мы с отцом виделись, это был момент, когда он лежал в больнице с сотрясением, полученным в одну из буйных пьянок. Я прибегала к нему каждый день с кучей вкусняшек, мы с ним подолгу болтали, и я думала: вот оно, наконец-то наши отношения наладятся, у меня появится отец, не просто имя в моём свидетельстве, а именно папа, принимающий активное участие в моей жизни, искренне интересующийся. Пока он находился в больнице я узнала многое о нём, точнее о его молодых, даже юных годах, он делился различными историями своей молодости, и я зачарованно слушала его, проводя параллель с собой, ища сходства и ликовала, отыскав их. Однако, как только его выписали, я ему позвонила узнать, как дела и как здоровье, но папа перестал брать трубку, а потом и вовсе стал не доступен. Как оказалось, отец у меня так и не появился, ему не было до меня никакого дела, всё осталось, как прежде. Начиная с детства и вплоть до сегодняшнего дня я частенько обращаю внимание на девочек, которых за ручку трепетно ведёт папа или бережно несёт тяжёлый портфель, а ещё, когда приходила раньше в гости к Марине и видела, как отец относится к ней, словно она маленькая принцесса, всё это было слишком болезненно для меня, меня пробирала чистая зависть, слёзы непроизвольно заполняли глаза.
Я смотрю на отца и понимаю, что каким бы дерьмовым он не был, я буду любить его и всегда прибегу, если ему будет нужна помощь или просто он будет нуждаться в поддержке. Да, я никогда не добьюсь от него той любви, что так нужна мне, но моей добиваться не надо. Я не подойду к нему сегодня, не хочу. Есть во мне ноющая обида на него.
— Пап, привет! – всё же пока что это сложно сделать. В мыслях я собираюсь совершить одно, а на деле же всё происходит абсолютно по-другому. Возможно, глубоко во мне продолжает сидеть надежда. Она всё верит, что однажды он станет образцовым отцом и всеми способами пытается этого добиться.
Папа поднимает на меня глаза, деланная улыбка появляется на его лице, глаза же предательски пусты, они равнодушно смотрят на меня. Я гляжу, какую удачную скамейку выбрали, лишь бы не видеть этих серых глаз. Скамейка находилась посреди зелени, веточки деревьев с листочками свисали прямо над ними, создавалось впечатлении, что мы находимся в оранжереи. Уже вечер и солнечные лучи с трудом пробираются сквозь листочки. Несмотря на компанию, природа всё так же великолепна и находится посреди неё так же уютно. 
— Это моя старшая дочь Лина, - провозглашает папа, встав рядом со мной и положив руку мне на плечо. У него есть ещё двое детей и все от разных жён, я даже с ними незнакома и не горю желанием делать это. Мне никогда не ощутить с ними родства, я просто это знаю – Это у нас Димон, Николя и Эдик, - представляет мне папа своих собутыльников.
— Мадмуазель, позвольте поцеловать вашу ручку, - предложил мне Николя, наклоняясь для совершения поцелуя.
Я элегантно протянула ему свою руку, он коснулся её своими потрескавшимися губами. Да, это было не самое приятное в моей жизни.
— Как у тебя дела? – пытаюсь ненавязчиво узнать я.
— Да всё, как всегда. Живём, наслаждаемся. Сейчас с мужиками отмечаем помолвку Эдика и Татьяны, ты её возможно даже видела, она в ларьке за углом работает.
Я судорожно кивала головой, мыслями улетая в великолепие природы. Обожаю пёстрое вечернее небо, могу смотреть на него вечно! Глядя на заход солнце, я осознаю, что вот прогорел ещё один день и каким бы он не был – хорошим или плохим, мне уже никогда его не вернуть. Меня настигает горечь утраты, но она согревает меня. Как бы это не было странно, я люблю её, ведь она побуждает задуматься и почаще жить моментом, замечать мелочи и быть счастливой здесь и сейчас, забивать на не оправдавшее ожидания прошлого и помнить, что эта жизнь не бесконечна, однажды придётся сгнивать в сырой земле, я часто об этом забываю, думаю, что впереди у меня целая вечность и многие пылкие желания и мечты откладываю на потом, точно это потом когда-то настанет.   
— Ну, я пойду, - вообще я шла к Марине, и так уже на час опоздала, - меня подруга ждёт, ужасно не любит, когда я опаздываю.
Папа махнул рукой и продолжил беседовать со своими друзьями.
Грустно. Не от того, что у меня отец алкоголик, да будь он хоть бомжом, мне было плохо от того, что я не имела никакого значения в его жизни, что я есть, что меня нет, для него всё это неважно и вряд ли когда-то будет важно.
— Спасибо, что хоть не ночью пришла, - сказал Марина, только открыв дверь.
Лёгкие шёлковые бордовые шорты вместе с майкой с тоненькими бретельками под их цвет были надеты на ней. Интересно, она когда-нибудь бывает в обычной одежде? Сколько я помню, она никогда не позволяла себе надеть одежду старую, запачканную, помятую или, тем более, с дырками. Я же постоянно сталкиваюсь с тем, что проходила весь день в футболке с огромным жёлтым пятном на животе или чего ещё похуже.
— Прости, просто я с папой случайно встретилась, - да, случайно.
У Марины дома всегда так приятно пахло. Вообще у каждого дома есть свой особый неповторимый аромат, точно так же, как и у каждого человека. И даже на уровне запахов мы замечаем совпадаем мы с человеком или же нет.
Сегодня я остаюсь у неё на ночёвку. Пара дней и подруга выходит на работу, поэтому мы и решили собраться именно сегодня. Ей повезло, работать на собственного же отца. Это означает, что отпуск можно получить в любой момент и особой переработки не будет, а зарплата очень достойная.
— Так, пакет с едой давай мне. В комнате я уже всё приготовила.
Я прошла в гостиную. На маленьком журнальном столике уже стояло несколько небольших тарелочек, напичканных разными вкусностями – сухарики, чипсы, шоколадные конфетки и орешки различных видов вперемешку с сухофруктами и цукатами. Я улыбнулась, увидев вновь наши с Мариной красно-зелёные кружочки с полосатой ручкой. Мы подарили их друг другу на наш первый Новый год вместе, причём мы не договаривались о подарках, это произошло чисто случайно, видимо между нами была ментальная связь, а может и до сих пор есть. Сейчас они обе хранятся у Марины для наших ночёвок или праздников, когда мы собираемся вместе и вновь ощущаем себя близкими людьми.   
Я сняла одежду, в которой пришла и надела объёмную свободную белую футболку с рисунком Микки Мауса, отчего телу сразу стало гораздо легче и благостней. Уселась на кожаный бежевый диван и стала ожидать Марину, заточив пару сухариков между делом. Лучше бы сейчас, конечно, не наедаться, а то и так сегодня пообедала плотно. 
— Так, двигай жопу, - Марина переложила еду, которую я принесла тоже в тарелки, поставила на столик и уселась рядом со мной, - сегодня досматриваем сериал.
— Да, там осталась всего-то три серии.
Я накинула на наши ноги мягкий тоненький плед, равномерно распределив его между нами, было вполне тепло, ведь на улице всё-таки лето, просто хотелось добавить немного какого-то уюта. Марина нажала кнопочку на пульте и началась серия. Я затаила дыхание в ожидании. Да, похоже, я подсела на сериал, что вообще не удивительно.
Шторы были занавешены, комнату освещала лишь свет от телевизора и светодиодная лента, приклеенная вдоль потолка, которая сейчас горела синим светом. Марина сидела рядышком, наши руки соприкасались друг с другом, отчего я ощущала, что она всё такая же, родная для меня. Она аппетитно хрустела сухариками, а я умилялась. Я заметила, что на её книжном стеллаже стало ещё больше книг, Марина определённо была фанатом чтения, а может даже чуть-чуть помешалась на этом.
Концовка сериала слишком возмутила меня. Нельзя убивать героя, столь полюбившемуся зрителя, а ещё обвинять в этом одну лишь девушку, хотя её обвинением занимаюсь скорее я, нежели сценарист. Но она все равно та ещё сучка с кучей нерешённых проблем в башке. Однако нельзя было его убивать! Всё же было хорошо, я уже начала считать, что нас ожидает хэппи энд, а они вот так подло с нами поступили.
— Как по мне, так и должно было произойти. Конечно, героиня и без того уже многое осознала, но... – Марина помогла себе незначительным жестом руки и продолжила. - Она причиняла ему боль, зная, насколько сильны его чувства по отношению к ней, как он её любит. А его убили тогда, когда стало понятно, что в ней пробудились чувства, когда она поняла, что влюбилась в него до безумия.   
—  Слишком трагично! – возмущённо фыркнула я. - Почему нельзя закончить всё на позитивной ноте, не убивая никого. Она же его полюбила, вот пусть и живут долго и счастливо, чего сценарист намутил-то? – выпалила я.
— Это невозможно, у всего есть определённые последствия, и героиня должна была это понять. Когда ты причиняешь боль другому человеку, будь готова однажды получить это в ответ, не обязательно от тоже человека. Заглядывай поглубже, ты слишком поверхностно на всё это смотришь.
— А парень-то причём? Он вроде бы ничего плохого девушке не сделал, за что его убили?
— А почему ты относишься к смерти, как к чему-то плохому? Я считаю, когда умирает человек, то страдает далеко не он, а его близкие, в данном случае главная героиня. Смерть – подарок, её ещё не каждый достоин и это далеко не конец, мы просто не можем своим ограниченным умом постигнуть её.
Я все равно продолжала тосковать по герою, уж слишком запоминающимся он оказался. Мне нельзя смотреть сериалы или читать книги, я привязываюсь к вымышленным персонажам и по окончании произведения чувствую тоску и опустошение. Я, и вправду, скучаю по героям. Они никогда не существовали в моём мире, но казались слишком реальными, ещё и раскрытые автором с разных сторон, всё это безжалостно играет на моей чрезмерной чувствительности.
 — Я видела, как вы танцуете с Лёшей, - начинаются ночная болтовня и откровения. Этим и прекрасна ночь, она оголяет человеческую душу. Мы все становимся искренними, дневные маски наконец-то спадают и позволяют нам побыть собой, пусть и всего лишь на одну ночь, но эта ночь дорогого стоит. – А потом я видела, как ты сидела на окне, а рядом стоял Денис. Почему? – Марина находилась в полном замешательстве, также на её лице читалось презрение по отношению ко мне. Я её понимала и была согласна с ней, здесь нет ничего обидного. Я сделала глоток яблочно-персикового сока из кружки. Ответ не был готов, потому что я и сама не знала, мне оставалось лишь передёрнуть плечами. И вообще, с чего это Марина так внезапно решила поговорить на эту тему? Это действительно её так волнует, и она наконец хочет узнать мою правду? Попытаться понять меня?
— Ты разве не заметила во время танца связь между собой и Лёшей? Да блин, вы, словно пылали розовым огнём! – подруга обессиленно вскинула руками ладонями кверху.
Я вспомнила тот вечер, вспомнила, как приятно было ощущать его ладони на моих бёдрах, как приятно было ловить его блуждающий взгляд, как было спокойно находится рядом с ним, тело словно ощущало некое родство с Лёшей. Меня окатило тёплой волной ностальгии.
— Такое сложно не заметить, - задумчиво сказала я, мысленно продолжая представлять Лёшу вновь рядом со мной.
— Тогда в чём причина? Почему ты выбираешь мудака, который тебя насилует вместо парня, трепетно касающегося тебя?
Какой прекрасный вопрос! Его стоит почаще задавать себе. «Трепетно касающегося тебя» - какие сладкие слова, можно ли их попробовать на вкус? 
— Я не знаю. Раньше я думала, что люблю Дениса, но сейчас всё больше и больше прихожу к выводу, что в наших с ним отношениях её попросту нет. Я, как собачонка, бегаю за ним и при каждом пинке скулю, но все равно возвращаюсь обратно. А он… ему нравится этим пользоваться, нравится, что я такая удобная. Даже если мне сделать больно, то я залатаю раны и вновь приму его, – говорила я с непонятной даже для меня мистической улыбкой на лице, мне не было весело от этой ситуации, но почему же тогда я лыбюсь?
Мне не нравилось всё это произносить вслух. Я знала это долгое время, вначале оно не было обличено в слова, а позже я не хотела это признавать, а потому всячески отрицала. И только сейчас я осмелилась озвучить свои мысли, ощущая их правдивость. Даже как-то немного легче стало.
«Настоящая Лина никогда никого не дала бы в обиду, в особенности саму себя» - может прилизыш ошибался. Почему он это сказал? С чего он это решил? Это просто его бредни, не больше. 
— Ты всё это понимаешь! – воскликнула Марина. – Но... Я всегда думала, что ты настолько наивна и слепа, что не замечаешь это. И ты сейчас это произносишь, у меня назревает очевидный вопрос: в чём тогда сейчас проблема? Что тебе мешает порвать с ним отношения сейчас?
— Ничего, если только внутренняя привязанность, не больше. А у тебя что с Артёмом? Всё серьёзно? – надо было сменить тему, а на досуге поразмышлять обо всём. Меня по-особому утомляют разговоры о моей личной жизни, потому что я сама ни черта там не понимаю.
— Не думаю. Ну, пока повстречаемся, а там видно будет.
Тоскливо за Марину. Я ощущаю неспокойствие на её душе, словно там назревает буря. Я обняла подругу, это всё, что я пока могу для неё сделать, да и для себя тоже. Я себе-то не могу помочь, что уж тут говорить о Марине.
Глава 17. Марина.
— У вас тускловато.
Я осматривала квартиру Тёмы с Лёшей. Мебели, конечно, маловато, а та, которая есть, сильна потрёпана жизнью, она словно пережила уже не одно поколение. Обои все в никотиновых пятнах и местами ободраны. В квартире две комнаты и все на одной тёмной стороне, свет сюда еле-еле пробирается, что создаёт ещё большую депрессивную атмосферу. Я решила нажать на включатель, одинокая лампочка на потолке начала раскидывать бледные лучи, особо не спасавшие от потёмок, но с ней все равно чуточку уютней.
Сегодня придёт сестра Лёши. Я не совсем понимала, зачем нужна я в их встречи, ладно Тёма знает эту девушку с детства, а я тут каким боком абсолютно не ясно. Тёма объяснил это лишь тем фактом, что я его девушка. Это вызвало ещё больше вопросов. По итогу я здесь, встречаюсь с сестрой Лёши. Пока что отношения меня утомляют, я не заметила той будоражащей искры, витавшей между нами, а это так часто показывают в любовных фильмах, начинаешь и в правду верить в такие отношения, но потом вновь спускаешься с небес и глядишь усталыми глазами в реальность, где нет ни капли похожего. Иногда мне начинает казаться, что любовным насыщенным романтичным отношениям место только в книгах или фильмах, их не существует в реальности, это всё выдумали скучающие романтики, лишь бы как-то приукрасить свою грустную жизнь.   
— Лёха сказал не упоминать ничего, что связано с алкоголем, наркотиками и тем более воровством.
— М-м, а так хотелось. – протянула я. - Он что-то так серьёзно подходит к этой встрече. Это непохоже на него, - он показался мне парнем, особо ничем не запаренным.
— Юля очень важна для Лёхи, они буквально самые родные люди друг для друга. Остальных уже нет в живых. Поэтому он так печётся о ней.
 Тёма повернулся ко мне боком и только сейчас я увидела татуировку за его ухом. Я подошла чуть ближе и рассмотрела небольшой цветок.
— Розочка? – спросила я, немного отодвигая его ухо.
Я ощутила его крепкие руки на своей талии.
— Мой любимой цветок. Чарующе-красивый, но стоит коснуться и понимаешь, что очень колючий, - очень застенчиво сказал Тёма. Такое впечатление, что это не его слова, уж очень они не подходят его суровому виду. Я не ожидала, что он питает любовь к розам. Моё стереотипное мышление о том, что цветы любят только девушки сейчас негодует, а душа восхищается. Почему мы не дарим букеты цветов парням? Разве они не могут любить и восхищаться их красотой? Это так странно. А ещё более странно, что я никогда об этом не задумывалась. Просто с детства нам вдалбливают определённые стереотипы, которым мы якобы обязаны следовать и большинству людей даже в голову не приходят мысли, что можно жить по-другому, ведь надо-то вот так и никак иначе. Но и далеко ли ушло старшее поколение, опираясь на застоявшиеся утверждения?
— Ты любишь цветы?
Тёма робко кивнул головой.
Я нежно провела пальцами по розочке, я позволила себе залюбоваться ей, не только ей, но и Тёмой. Этот парень ещё не разгадан мною, кажется он многое скрывает в себе и слишком многому не позволяет открыться перед людьми, может боится осуждения и непонимания? Мной овладело желание поцеловать Тёму. Я взглянула ему в глаза, и он сам всё понял. Наклонившись ко мне, он коснулся моих губ своими, после чего я прижалась своим носом к его, своеобразный жест единения. Внезапное чувство близости с ним накрыло меня. Я вновь поцеловала его на этот раз более медленно и плавно, точно максимально наслаждалась единением с Тёмой.
Хлопнула дверь в коридоре.
— Идём?
Я кивнула и Тёма, не хотя пошёл в коридор.
— Так значит, вот, как бы ты выглядел, если б родился женщиной. – Юля и Лёша были слишком похожи, действительно создавалось впечатление, что их отличает друг от друга лишь пол.
Лёша передразнил рожицей Тёму, сощурив глаза.
— Приветик, - разувшись, сказала Юля одновременно и мне и Тёме. Она выглядела немного смущённой, несмотря на бледное, как стена, лицо. Лёша, стоявший позади, нервно покусывал губы, глядя на сестру. А ведь я совершенно их двоих не знаю. Кто бы мог подумать, что Лёша может так переживать за сестрёнку, чувствовать ответственность за неё? Он выглядел таким беспечным, точно он свободный от всего и просто кайфует от жизни, а тут я вижу, как он волнуется за сестру, думает, какого ей сейчас вновь увидеться с другом детства.
Девушка подошла к Тёме и резко обняла. Он оглянулся на меня, его взгляд вопрошал: всё нормально? Я безразлично посмотрела на них, мне не было никакого дела до их объятий, да и даже если б они целовались. Я не хочу, чтобы он боялся коснуться другой девушки в моём присутствии, это не должно быть никаким обязательствам, это должно быть собственным выбором, к примеру, я люблю эту девушку и меня просто не интересуют другие. А вот всякая ревность, это всё страх и неуверенность в себе. Люди серьёзно полагают, что если запретить парню/девушки с кем-либо общаться или постоянно переживать, как бы кто-нибудь не замаячил на горизонте, то они избегут измены? Здесь дело-то в другом.
Мы уселись за небольшой кухонный столик. Сухая, вся поцарапанная рука Тёмы легла на мою обнажённую ногу. Я уж не знаю, что он делает своими руками, но они выглядят очень побитыми, а потому его прикосновения не всегда приятны мне и иногда я даже съёживаюсь от них. Я бы предпочла видеть его руки гладкими, нежными и чистыми, прикосновения от которых отзывались лёгким возбуждением на моём теле, а не желанием сбросить с себя поскорее руку. 
— Чего вы все такие напряжённые? – спросила Юля, поставив локти на стол и подперев голову руками.
Действительно. Настают какие-то непонятные минуты молчания и движения парней чересчур скованы.
— Ещё и алкоголь не поставили, как будто не пьёте, - ухмыльнулась Юля. – Мы сейчас чай попьём и разойдёмся?
— Чая нет. Можем потанцевать, - подмигнул с вызовом Лёша сестре.
— Ты думаешь я откажусь? – она встала из-за стола и, уперев руки в боки, с высока смотрела на Лёшу. - Неа, танцевать, так танцевать. Включайте музыку, - Юля махнула рукой в нашу с Тёмой сторону.
Лёша щёлкнул другу, резко вскочив со стула, отчего тот задребезжал по полу, но не упал. Тёма достал телефон из кармана. Спустя минуту выбора песни, он всё-таки включил одну. Юля жестом поманила к себе Лёшу, он, повторяя её движение, подошёл к ней. Вдвоём они прекрасно чувствовали музыку, как будто были рождены для того, чтобы двигаться под неё. Я облокотилась боком на Тёму, просто наблюдая за мини-семьёй.      
— Мне определённо нравится, что они умеют сами создавать веселья, даже без всякого алкоголя.
Тёма что-то промычал, что именно, я не разобрала. Я вновь улетела внутрь себя. Недавно мама мне сказала: «Хватит ходить, как обморок. Вечно непонятно чем, недовольное лицо. Несчастная ты моя». Да, действительно, чего это я. Я воспользовалась первой же возможностью съехать из дома, я полагала, что это поможет, но она меня и там достала, видимо лучше переезжать в другой город, а лучше страну. Я не знаю в кого пошла мама, бабушка никогда такой не была, а дедушка тем более, они вдвоём всегда были эмпатичны. Мама же вечно была зациклена на моей школьной успеваемости, лишь бы были хорошие оценки, никакого дела до моего внутреннего мира. Когда умер дедушка я хотела обсудить с ней своё состояние, потому что мне действительно становилось страшно от самой себя. Я начала разговор, но в ответ услышала: «Хватит себя жалеть, мне тоже плохо, но я же не хожу и не ною всем подряд. Встала, вытерла слёзы и пошла, как ни в чём не бывало». Больше ни с кем я не стала обсуждать свои чувства, сейчас мне они кажутся никому неинтересными и, веря в это, я продолжаю находить всё больше и больше подтверждений этому. Я подавляю их всё более усиленно и ощущаю, как внутри что-то нарастает, что-то острое. Однако пока что не пустота и это прекрасно. Я продолжаю пока что что-то чувствовать, а значит ещё не всё потеряно. Если настанет такой момент, когда, проживая эту жизнь, я стану безразлична к происходящему, то это будет означать лишь одно – я буду просто волочить своё ещё живое тело, ожидая лишь момента, когда же наконец подойдёт конец этого ничтожного существования, а может и сама помогу себе лишиться жизни. Наверное, далеко не самое страшное физическая смерть, меня пугает смерть внутри. Это один из самых ярких теперешних моих страхов, неспеша предваряющийся в мою действительность. 
 — Чего сидим? – Юля развела руками перед нами с Тёмой. – Встаём танцевать. Выпить не налили, теперь будете отдуваться.
— Тебе семнадцать.
— А то ты в семнадцать не пил, - парировала Юля.
 Тёма почесал затылок, возможно вспоминая своё семнадцатилетние. Я бы не хотела представлять его в этом возрасте, мне кажется, что тогда они с Лёшей натворили много дел, если, конечно, в этот период уже дружили. 
— Лёха прости, Юля права - Тёма достал из холодильника бутылку пива и жадно припал к её горлышку. Он делал ещё и ещё один глоток, словно всё это время, пока мы здесь, Тёма ждал только этого момента. Это претит мне, он претит мне. 
У Тёмы зазвонил телефон, я кинула быстрый взгляд на него и увидела имя Юрчик. Он, немедля ответил, но разговора услышать я не могла, Тёма отошёл в другую комнату. Минуты через три он вышел абсолютно спокойный, подошёл к Лёше и что-то сообщил ему, тот сразу взволновался, как будто Тёма передал ему заряд тока через ладонь, которой нечаянно задел его руку. Становится интересней и интересней. Что он сейчас мне скажет?
— Нам надо отъехать ненадолго. Можем тебя домой завезти, ты как? – я никак.
— Я с вам съезжу, если что могу в машине подождать, пока вы свои дела сделаете, - привычным тоном ответила я.
Тёму это озадачило. Я видела в его взгляде метание между двумя вариантами, однако лицо продолжало сохранять спокойствие, лишь душа в глазах продолжала суетиться.
— Нам просто надо встретиться с одним человеком, буквально пять-десять минут. Если хочешь, то поехали, только Юлю обязательно забросим домой. 
Я просто чувствовало, что у них здесь какие-то мутки, а потому это так интересно было мне. Это очередная попытка добавить яркости в серую жизнь. Разумеется, мне не было дела до их разборок и всего прочего, чем они там занимаются, я просто цеплялась за новые события, вот и всё.
Высадив Юлю, Лёша прибавил скорости. Лина была бы сейчас в восторге, я же ненавижу любую быстроту, чего бы это не касалось. Мы остановились на парковке возле продуктового магазина. Это и есть место встречи или мы просто заехали за едой? Я осмотрелась по сторонам через машинное стекло, ничего необычного не было. Машины. Люди с полными пакетами в руках. Девушка, ругающая ребёнка. Боже, я просто нафантазировала, что у них есть какая-то огромная тайна и пытаюсь найти зацепки, надо бы завязывать с детективами, особенно на ночь. Так недолго и с ума сойти, хотя, как по мне, сумасшедшим гораздо веселее живётся на этом свете.
— Я быстро, - Тёма вышел из машины. Я внимательно следила за его направлением. Плечи расправлены, шаг твёрдый, в целом, походка очень уверенная. Да, внутренний его стержень очень твёрдый, либо он намерено старается казаться более жёстким и сильным человеком, чем он есть на самом деле. Я совершенно не знаю, что за детство у него было. К примеру, про маму Тёмы мне вообще ничего неизвестно. Бабушка мне сообщила лишь, что тётя Таня всегда относилась к Тёме, как к своему и не слова о родной матери. Для меня вообще было большим удивлением узнать это, я даже видела некое внешнее сходство между Артёмом и тётей Таней, либо вновь внушила его себе. Однако ловко у меня это получается!
Я продолжала отслеживать Тёму. На стоянке я разглядела чёрную машину, притом очень знакомую машину и именно в неё сел Тёма. Да не… Это не она. Не может быть. Номера не видно. Чуть, прищурившись, я обнаружила очертанья цифр 141, ещё и буквы те же. Сердце начинает волноваться, я ощущаю это по его учащённому биению, задающему ритм всему организму. Что? Это машина папы. Что за связь между ними?
— С кем Тёма в машине? – интонация не должна выдать мои подозрения, главное просто продолжать говорить, как ни в чём не бывало.
— Не бойся, не с девчонкой. Это по работе, - Лёша принялся ковырять в зубах, глядя в зеркало и усердно пытаясь что-то достать. Я рада, что он не особо сообразительный, это отлично играет на руку. Если бы этот же вопрос я задала Тёме, то его бы это сразу насторожило. Он бы посмотрел на меня своими тёмно-карими глазами и всё бы понял, я это знаю. Его глазам тяжело соврать, они смотрят на тебя и читают, как открытую книгу. Иногда становится даже как-то не по себе, особенно, когда вновь возникает мысли об ошибочности наших отношений и мне кажется, что мои мысли оказываются в открытом доступе и любой желающий может узнать их содержимое.   
«По работе». Он работает с папой в его компании? Вряд ли. Тёма - не офисный планктон, тем более я не разу его там не видела. Что-то здесь скрыто поинтересней. Просто я не понимаю, как папа мог связать с Тёмой, что побудило его это сделать? Я мысленно принялась придумывать слова, которые скажу отцу завтра. Необходимо тщательно обдумать каждое из них, чтобы он всё не перестроил в обвинение меня, я должна здесь остаться в выигрыше, иначе вообще не стоит это начинать. Сейчас надо узнать, чем именно они занимаются, тогда цепочка сама выстроится в голове. Осталось выудить информацию из парней. Хотя… Необязательно из них. Я могу преподнести отцу всё так, словно владею уже всей информацией о его делишках и тогда он сам мне всё выдаст. Да. Так и поступлю. А это зажигает меня! Однозначно зажигает!   
Глава 18. Лёша.
— Дверь открой, я в душе, - Тёма распахнул ванную дверь и крикнул уже более грубо, не видя никакого движения в сторону входной двери.
— Да иду я. Не ори! И прикройся! – Тёма захлопнул дверь, оставив после себя мокрый водяной след.
Полностью разбитое состояние, а тут кто-то вздумал прийти, да ещё и без приглашения. Голова пульсирует и изредка её пронзает резкой болью при определённых движениях. Руки немного потрясываются, на секунду я уставился на них. Жутковато. Хочется вернуться в постель, закутаться в одеяло и спрятаться от этого холода. 
 Я раздражённо открываю дверь, готовый уже ударить в любой момент. Бесит. Лина. Больше никакого негатива нет. Есть лишь любовь.
— Привет. Мне Марина дала адрес, не сердись.
Я расплываюсь в дурацкой улыбке.
— Сердиться!? Проходи! Всё в порядке.
Она лёгкой походкой зашла в квартиру. Я помедлил перед тем, как последовать за ней. Сегодня её округлые бёдра находились в джинсовых шортах с красными вставками, оказаться бы однажды между ними, подумал я. Рыжие волосы струились волнами до её притягательных плеч. Не знаю почему, но я обожал её плечи. Последнее время я часто представлял, как припадаю к ним своими губами, как нежно целую каждый их сантиметр и как приятно это Лине, она откидывает голову назад, отдаваясь и доверяя мне своё прекрасное тело.
— Мне кажется, мы с тобой подружились, поэтому я подумала, может ты со мной прыгнешь? С моста? Банджи-джампинг, – быстро говорила она, словно боясь, если скажет чуть медленней, то это повлияет на мой ответ и он окажется отрицательным. - Марина послала меня с моими, как она сказала, извечно долбанутыми идеями. Это она зря, такое упускает!
Марина просто не в состоянии их оценить, я от этой идеи, между тем, тоже не в восторге и выходит, что солидарен с Мариной, но это касается только этой идеи.
— Я ужасно боюсь высоты. Не панически, конечно, но ноги прилично так подкашиваются.
Лина удивлённо и одновременно игриво посмотрела на меня серебряными глазами. Как бы не утонуть сейчас, только и думал я.
 —  Говорят со страхами надо встречаться лицом к лицу и бросать им вызовы, а то так и будешь вечно терпеть поражение в этой битве. Они такие, стоит только сдаться и они уже прибрали тебя в свои коварные ручки. Я это по себе знаю, потому всегда стараюсь действовать по этому принципу.
Я согласен с ней. Во всём, чтобы не было в твоей жизни, ты либо любишь, либо боишься, третьего не дано. И любое совершённое тобой действие исходит либо из любви, либо из страха и соответственно имеет определённые последствия, отражающие заложенные чувства.
—  Я согласен на прыжок, - дебил, зачем я это говорю. На высоте я ведь просто не смогу даже вниз посмотреть. Однако пути назад уже нет и от этого ещё страшней. Страшно, но я люблю. А любви неведом страх. Ведь это её противоположность.
— Ты просто красавчик! Мы покажем факи твоему страху! – она эмоционально кинулась мне на шею. Мне нравилось, что Лина такая живая, безумно чувственная. Она умеет радоваться мелочам. Ещё эта девушка постоянно разговаривает с резвым озорством и это не выглядит фальшиво, напротив это идеально ей подходит, я в восторге от этого.
 — Когда будем прыгать?
— Через два часа, - Лина поджала губы, внимательно наблюдая за моей реакцией, немного опасалась её и это она правильно делала.
— Чего!? – буквально выпалил я.
 Нет, я мог бы ещё подготовить себя за несколько дней, а тут надо прыгать через два часа. Я не смогу. 
— Не-не. Так скоро я не готов.
—  Да брось! Ты же там не один будешь, я буду рядом, поддержу, так сказать.
«Я буду рядом» — это мне по душе, особенно если это навсегда. Только сейчас я понял, что не обращаю внимание на своё состояние и, кажись, мне полегчало. Я наклонил голову сначала в правую сторону, затем в левую. Никакой боли, никакой пульсации. Да, надо бы почаще видеться с Линой.
— Там тебе пока всё расскажут, всё покажут, объяснят - продолжала Лина убеждать меня.
Зачем я позволяю страху завладеть мной? Почему я выбираю его? Не в этот раз. Предпочту сейчас любовь. Тем более, я видел, как Лина этого хотела, так почему бы не сделать это, даже не ради себя, а ради неё? Разве она того не стоит? Конечно стоит, и я это сделаю.
—  Ладно-ладно. Поехали.
Отвратительно глупая идея. Однако я хочу этого. Лина довольно убедительна, да и я не особо настойчив в своих решениях, меня довольно-таки просто на что-либо уломать.
Пока мы ехали в машине я мысленно настраивал себя на предстоящее. Мой внутренний голос старался звучать громко, чтобы заглушить назойливый страх, но тело продолжало его чувствовать, казалось, на каждую мышцу надели оковы, придававшие ей тяжести. Мне нравилась позитивная энергия Лины, она сладостно предвкушала предстоящее, я видел это по её серебристым горящим глазам. Девушка сделала музыку погромче.
— Ты же не против?
Я помотал головой.
— Яяхта. Паарус. В этом мире только мы одни, - Лина громко подпевала песни, я не выдержал и заголосил вместе с ней. Так я чувствовал, что есть кое-что, объединяющие нас. Да, певцы из нас просто «замечательные». Но нам было наплевать.
— Яялта. Аавгуст. И мы с тобою влюблены, - сливались наши голоса. Хотелось поднять руки и начать ими дрыгать в такт песни, но руль в руках и Лина в машине – слишком веские причины этого не делать.
Я пел и смотрел на Лину. Она тоже пела и периодически глядела на меня. Интересно, что она чувствует? Есть ли внутри неё те же чувства, что у и меня? У неё есть парень, это многое меняет. Мысли о Дене не из самых приятных. Я понимаю, что Лина не может подобным образом его предать, я уверен. Однако я все равно ощущаю нечто, между нами, двумя. Как же я надеюсь, что и она это ощущает!
Да, мне ещё удавалось убедить себя во время инструктажа, но сейчас, поднимаясь на высоту свыше тридцати пяти метров, я понимаю, что всё зря затеял, зря согласился. Почему я такой беспечный? Можно было бы просто остаться в машине, вернуться в тот момент, когда мы пели и остаться там навсегда, тогда всё было бы в порядке целую вечность.
Лина взяла мою руку, приятно ощущать её нежную ладонь в своей. Она, словно знала, что именно это мне нужно сейчас, ещё бы крепких объятий и вообще отлично, возможно, я бы даже окончательно влюбился в этот миг. Мы продолжали подниматься всё выше и выше, опускаю взгляд вниз и сразу начинаю пятится назад. Как же высоко! Ногам тяжело выпрямиться, словно тяжёлый камень давит на них, заставляя сгибаться, он внушает им страх. Лина крепче сжимает мою руку. Я возвращаю самообладание. Я сделаю это, прыгну! – верещит, как маленький мальчишка, старающийся быть большим и сильным, внутренний голос.
 — Стойте. Сейчас прыгает тот парень, вы следующие.
Лина с улыбкой кивает нашему инструктору. Я кусаю губы и смотрю, как парень делает шаг и оказывается на сантиметре от пропасти. Буквально помедлив пару секунд, он срывается вниз. Моё сердце замирает, и я перестаю дышать, ладонь, что держит Лина, вся покрывается потом. Парень не издаёт не звука, он безмолвно летит вниз, точно это совершенно обыденное действие для его жизни. На сегодня он мой герой, так смело совершить прыжок, пока что невероятно для меня. Он смог, а значит и я смогу. Наверное. Зачем я сюда пришёл?
— Много у вас тут мертвяков было? – это вообще не смешно. Видимо, это обещанная поддержка от Лины.
— Вы первые будете, - они с инструктором издеваются надо мной.
Начинается обмундирование. Всё, бежать поздно, остаётся прыгать, так и до земли быстрее доберусь. Я уже не совсем различаю слова Лины. Сейчас я понимаю, что боюсь смерти. Но столько времени я намеренно убивал себя, гробил свой организм, разрушал его изнутри, а тут вдруг приходит осознание, что я не хочу умирать. Тогда какой во всём смысл?
— Готовы?
Что? Уже? 
— Нет.
— Да, - кричит Лина и мы вдвоём срываемся с моста. Если б не её неожиданность, я бы, наверное, и не решился. Я благодарен ей и ещё зол, нельзя так делать, нельзя!
Ощущение, что я всемогущ. Это такое странное чувство, новое для меня. Вот что имела ввиду Лина, когда говорила о встрече со страхом лицом к лицу. Сейчас мы с ним стояли друг на против друга, и я грозно и отважно стрелял его взглядом. Я понял. Я всю свою жизнь бегал от него и остальной кучи страхов, а тут наконец остановился и взглянул одному из них в глаза и, знаете, как по мне, это самое лучшее, что я когда-либо испытывал. Я свободен. От всего. Я лишил власти страха. Бешеная скорость, земля подо мной и Лина рядом заставляют кричать, так громко, что, должно быть, слышно всем. Пусть слушают, я хочу, чтобы все наконец меня услышали, чтобы я наконец услышал себя, свою душу, отчаянно пытающуюся уже долгое время докричаться до глухого меня. Я чувствую, как неистово колеблются мои связки от моих воплей. Хоть бы Лина не оглохла. Безмерный восторг вперемешку с адреналином в моей крови вызывают настоящий штурм внутри. Трос немного поднимает нас вверх и вновь обрушивает вниз. Я смотрю на то, что подо мной, вроде всё ещё страшно, однако теперь мне наплевать на это чувство, теперь оно ничего не значит. Я, словно обезумевший, готов теперь на всё. Трос поднимает нас с Линой наверх. Инструктор хлопает меня по плечу, поздравляя. Пока что наплевать на это. С нас снимают обмундирование, и решительным шагом подхожу к Лине, поднимаю её голову и с небывалой уверенностью целую. Я делаю это сейчас, потому что потом мне уже не решиться. Пока ноги с руками продолжают трястись и рассудок немного заволочён, надо целовать, иначе я упущу момент и всё будет потеряно. Лина растерялась, а потому не сразу смогла ответить. Но, придя в чувство, она позволила мне ощутить свой вкус. Бальзам с ароматом вишнёвого лимонада на её губах добавлял ещё большей сладости этому моменту. Я нежно придерживал её головку. Её губы стали единственным, что существуют в этом мире, хотя я перестал различать, где заканчиваются мои и где начинаются её, мы одно целое, один организм. Лина находится в моих руках, в которых она становится мягче. Сердце бешено ударяет по груди. Я самый счастливый. Пусть это будет вечно. Просто целуй меня, не надо никаких слов. Не люблю слова, я не могу использовать их для передачи внутренних ощущений, не могу своим чувствам придать словесную форму, это слишком уменьшит их грандиозность. Поэтому лучше просто другому позволить почувствовать, как сейчас. Просто ощущай своим телом то же, что я ощущаю своим!
Только сейчас я услышал подзадоривающие крики вокруг, инструктора и будущие, а может и теперешние экстремалы радовались вместе с нами, своими громкими словами они выказывали свои эмоции, они тоже не ожидали такого развития событий, никто не ожидал. Но я это сделал! Я прыгнул! Я поцеловал Лину! Я держу её в своих объятьях, и она улыбается.   
— Это было офигенно! – Лина еле заметным движением чуть закусила губу. Как она это делает? Как она делает всё так соблазнительно, сексуально?
— Да! Потому что ты офигенная, вообще самая офигенная, - как же громко я говорю.
Она немного наклонила голову вбок, широко улыбнувшись. У неё на щеках лишь лёгкий румянец, я же весь взволнован. По лбу выступают капельки пота, я смахиваю их тыльной стороной ладони. Я вернул себя. Наверное, теперь я знаю, кто я есть на самом деле. Всё это время я носил маску и тут, вследствие таких бурных эмоций, она слетела, оголила мою сущность. Я знаю, что это ненадолго, но мне хватит и этого мига. Потом я буду лелеять этот момент ещё долго, я постараюсь потщательней запрятать его в своём сердце, не позволяя никому и ничему вызволить его оттуда.
Лина попросила нас сфотографировать какого-то паренька, который по всей видимости тоже чересчур был озабочен предстоящим. Всё ещё взволнованными руками я обхватил Лину сзади. Она была не против, она лишь озарила всё вокруг своей улыбкой, заставляя и меня шире улыбаться. Я попросил Лину скинуть потом фотку мне.
— Не ссы, оно того стоит, - сказал я тому пареньку после того, как он нас сфотографировал на телефон Лины, он недоверчиво смотрел на меня. Мои слова его нисколько не убедили. Плевать, потом сам поймёт.
Мы спускались вниз. На этот раз я сам взял её мягкую бледную руку и бережно вёл Лину за неё. Я люблю её и хочу быть с ней, заботится о ней. На этот раз мне недостаточно просто чувства, теперь я нуждаюсь в Лине. Ненадолго же меня хватило и моей «ничего не требующей взамен любви», но изначально я на полном серьёзе был уверен, что буду удовлетворён просто чувством внутри, сейчас же я хочу касаться её мягких густых рыжих волос, целовать всё её тело, любоваться её улыбкой и просто знать, что она рядом. Рядом. Как сейчас. И счастлива. Это самое главное.
Глава 19. Лина
Из кухни доносится аромат свежеиспечённых булочек с корицей. Живот голодно урчит. Мама внезапно решила вспомнить, что отучилась на кондитера. Но как же не вовремя! Навязчивые мыли о том, что надо ещё больше похудеть преследуют меня. Я похудела на один килограмм и не позволю каким-то там булочкам всё испортить. Этот несчастный килограмм дался слишком тяжело, пришлось ещё более урезать калораж. Сейчас наемся и потом часами выслушивать собственные осуждения себя и испытывать чувство вины. Нет, спасибо, проще не есть.    
—  Линусь, булочки готовы! Иди чай пей! – заходит воодушевлённая мама в комнату.
—  Нет, спасибо. Я не голодна.
— Ты опять на какой-то диете?
— Нет. Я просто не хочу есть.
Мама принимает слова и покидает комнату. Я не выдерживаю и пяти минут, и иду на кухню. Хватаю сладкую булочку с корицей и с чрезмерным аппетитом, очень жадно съедаю её. Что ела, что не ела. Нет чувства сытости! Как же хочется ещё одну. По итогу оказывается, что пять булочек оказываются внутри меня. Хорошо сегодня я ещё поем, а завтра устрою разгрузочный день. Недавно видела систему худения «5:2»: пять дней в неделю ешь нормально, но, стараясь не выходить за 1500 калорий, а два дня умещаешься в 500 калорий и лучше, чтоб бы в этих калориях был какой-нибудь кефир, а не шоколад, чтоб организм чистился.
Падаю на диван. Ощущаю собственную никчёмность. Я вроде стараюсь, стараюсь, но по итогу все равно компульсивно объедаюсь, аппетит такой зверский, словно я неделю ничего не ела. Объедаюсь, как последний раз, а после слушаю внутренние нотации.
Иногда я задумываюсь, как чужие слова влияют на нас. Один раз меня подколол человек по поводу толстой жопы, хоть она и не была такой. С того момента я не могу нормально есть, я только и думаю о том, что недостаточно худая и такой толстой меня никто не будет любить. Будто любовь нужно заслуживать, и она зависит от толщины твоей талии! Смешно. Но ведь я в этом убеждена.
Мама, постучавшись, заглянула ко мне в комнату и с предвкушением спросила:   
— Ты уже распаковала подарки с моря? А, - мама резко опомнилась и поспешно направилась к себе в комнату, - я же тебе до сих пор их не отдала тебе.
Да, к маминой рассеянности я уже привыкла и потому нисколько не была удивлена. Новость о подарках с моря приподнимает моё настроение и я, не в силах ждать, бегу к маме. В комнате до сих пор лежат неразобранные чемоданы и куча пакетов с неизвестным содержимым. Мама выбирает нужные и отдаёт их мне, на лице сияет ласковая улыбка, как же она обожает что-то дарить, что-то отдавать. Я беру пакеты из её рук и крепко обхватываю её тело руками.
— Спасибо большое! Я люблю тебя!
— Я тебя тоже, моя хорошая!
В комнате я первым же делом принялась выгружать пакеты и занимательно разглядывать содержимое. В одном пакете было вино, много вина, здесь было и красное, и белое. Кажется, мама на полном серьёзе решила меня споить. Ладно, вино оставим на потом. Второй пакет был напичкан различными косметическими средствами – масками, кремами, маслами и скрабами. В третий же мама насовала разные вкусности, его-то я сразу отставила в сторону. С огорчением подумала о том, что сегодня я уже съела еды на два дня вперёд и опять повалилась с грустью на диван.
Ещё Лёша недавно поцеловал меня. Зачем он это сделал? Но… Как же он целуется… На мгновение поцелуя я просто потерялась, выпала из этого мира. Какие уж там люди вокруг, тогда их просто для нас не существовало. Я знаю, что что-то чувствую к нему, что именно, пока не могу сказать, сама не могу распознать. Но Денис? Что делать с ним? Это ведь измена. Ладно бы, если он просто меня поцеловал, а тут я ещё ответила и внутри что-то начало трепыхаться. Если бы не люди вокруг, я бы не смогла удовлетвориться лишь касанием наших губ. Страсть тогда вытесняла всю логическую часть моего существа.  Духовная измена. А ещё мне было лучше с Лёшей. Просто спокойно, никакого волнения, никакой тревожности, в отличие от Дениса. Рядом с Денисом тело, как будто старается мне что-то сообщить путём этой тревожности. Надо со всем этим разобраться, это не дело. Я чувствую себя шлюхой. Тошно от самой себя.
«Самая офигенная». Теперь это мои любимые слова, если б была возможность, я бы слушала их по утрам, как мотивацию на продуктивный день.
«Хочешь ягод?» - пришло сообщение от Лёши. Значит это работает так: я о нём думаю – он думает обо мне? Зачем он спрашивает? Конечно же я хочу ягод.
«Да»
«Сейчас завезу» - так просто? Это очень странно.
Я примерно также общаюсь по сообщениям, терпеть не могу: «Привет! Как дела? Что делаешь?» Самые тошнотворные вопросы для меня. Перешли сразу к сути, и никто не напрягается.
В мыслях закрадывается подозрение, что Лёша пошутил и никаких ягод он не привезёт. Тем более он не спросил мой адрес или он уже его знает? Откуда? И ведь он сам продолжает развивать отношения. Я хочу этого, но не хочу признаваться в этом не только ему, но и самой себе. 
Надо отвлечься, а то я чувствую, что начинаю улыбаться, как дура, каждому его сообщению и млеть. Я не такая. Беру гитару. Давно я уже не сидела наедине с ней. Кончено она расстроилась. Мне нравится это слово, точнее его многозначность. А что интересно, это то, что я употребляю его сейчас сразу в двух значениях.
—  К тебе пришли. Вы расстались с Денисом? – мама подошла ко мне и спросила уже потише, переживая, как бы не услышал мой гость, разувавшийся в коридоре. Из-за музыки я не услышала, как звонил домофон, а после отворялась дверь, вновь парила где-то высоко.
— Пока что нет. Пусть проходит сюда, – это не та часть жизнь, которую я хотела бы обсуждать с мамой, это не для её ушей, более того, глядя на её отношения, я не обнаруживала в ней мудрого человека, от которого я хотела бы слышать действительно полезные советы.
Я сразу немного выпрямилась, расправила плечи и заправила волосы за уши.
—  Твои ягоды, - Лёша зашёл в комнату с контейнером полном ароматной клубники, длинной худой рукой он протянул мне его. Я обратила внимание на его длинные пальцы, я провела по ним ладонью и на ощупь очень мягкие. - У тебя прикольная мама, очень любезная.
—  Ага. Кстати, я думала ты шутишь. Я обожаю клубнику! Спасибо, - я наклонилась к контейнеру и вдохнула божественный аромат клубники.
Его глаза попеременно смотрели то на мои губы, то в мои глаза. Лёша жаждал поцелуя. Я тоже. Я впервые ощущала это вожделение. Быть с ним так рядом, на расстоянии нескольких сантиметром и сдерживать, сейчас, кажется самым тяжёлым, что могло бы когда-нибудь случится.
—  Я должна кое-что сказать. Ты мне нравишься, очень нравишься, но… Я должна разобраться с Денисом.
Как же напрягло его это «но». Он буквально на миг весь поник. Однако, когда услышал окончание предложение сразу успокоился и приободрился.
—  Я понимаю, - Лёша говорил по-другому – тихо и нежной бархатной интонацией, иногда и вовсе переходил на шёпот, особенно под конец предложений. 
Я прильнула к нему, наши губы вновь оказались вместе. Лёша целовался очень страстно, но я ощущала, что он себя сдерживает, не позволяет себе пересечь черту и зайти слишком далеко, как бы он того не хотел, как бы я того не хотела. Если бы не его сдержанность и мама за дверью, то я бы уже давно, не сдерживая стонов, ощущала его внутри себя.
— Всё! Сначала я решу всё с Денисом. Давай лучше клубники поедим, - надо убежать немного от пошлых громозвучных мыслей.
—  Это я тебе привёз, не себе. Поэтому наслаждайся! Увидимся!
—  Подожди! – Лёша оборачивается. – Я хочу, чтобы ты со мной её съел.
Не этого я хочу, я лишь желаю, чтобы он остался. Синие глаза чувственно смотрят на меня.
— Ладно, - Лёша садится рядом и берёт первую ягодку, внимательно наблюдая за мной. Сладкий клубничный сок разливается по моему языку, я специально смакую каждую ягодку, чтобы Лёша подольше не уходил. Чем дольше мы будем есть, тем больше он будет рядом. Я замечаю, что он и он не особо спешит с поеданием ягод.
— Марина сказала, ты с сестрой виделся. Как она? – не будем же мы просто сидеть и чавкать.
— Тебе бы понравилась. Она ничем не обременённая, лёгкая на общение и невероятно милая. Тонко чувствует мир и людей.
Кого-то мне напоминает. Я приподняла уголки губ.
—  Я бы с ней как-нибудь пообщалась.
—  Устроим без проблем.
Контейнер пустеет. Время вместе завершается. Мы сухо прощаемся.
Глава 20. Марина
Я провожу кораллово-розовой помадой по губам, глядя на своё отражение в зеркале, поправляю выбившиеся на лицо волоски, наношу немного масляных ароматных духов на шею, продолжая наслаждаться великолепием их аромата. Это такое необычное, немного странноватое чувство, я вроде осознаю свою привлекательность, даже сейчас видя себя в зеркале, но иногда со мной случается что-то непонятное и я ненавижу себя больше всего на свете, мне внезапно становится противными мои светло-русые волосы, моё лицо – светло-зелёные глаза, пухлые губы, длинный нос, скулы, будто в этот момент это всё не принадлежит мне, словно я нахожусь не своём теле. В следствие этого сложно сказать, довольна ли я своей внешностью.
Выхожу из туалета и направляюсь к отцу. Каблуки сегодня были лишними, я не предполагала, что придётся столько носиться. Ноги ноют, внешне стараюсь не показывать свои страдания.
— Он свободен? – спрашиваю я у Ольги – секретарши отца. Она смотрит на меня из-под своих очков, как будто не сразу поняла, кто перед ней стоит, забыла моё лицо, но всё же узнав, отвечает:
— Встреча на четыре назначена.
Я перевожу взгляд на настенные часы, пятнадцать минут у нас ещё есть, достаточно. Постучавшись, захожу в кабинет.
— Марина, дочка. Что случилось? – я уселась на диване, закинув ногу на ногу и широко распластав руки на спинке. Отец, как всегда, был одет в деловой костюм. Пытаюсь вспомнить, чтобы хоть раз он был одет во что-то спортивное или оверсайз, но ничего не приходит на ум. Дома он ходил в комплекте пижамы, состоящий из штанов и кофты, а спортом особо не занимался, это прекрасно отражалась на его теле, местами ставшего дряблыми, а где-то чересчур худощавым. Но несмотря на это, вид у него все равно оставался властным – высокий рост, прямая осанка и строгий взгляд, стремящийся контролировать всё вокруг.
— Пока что ничего. Но может, в любой момент.
Он в недоумении вытаращил на меня свои глаза. Я специально выдержала паузу, чтобы отец успел прокрутить у себя в голове все варианты и даже попереживать.
— До меня тут интересные сведения донеслись о тебе.
— Какого рода? – папа отложил папку с бумагами в сторону и сел в своё чёрное громоздкое кресло, чтобы не терять почву под ногами.
— О твоей чёрной деятельности. Притом, – я специально сделала акцент на этом слове, - со всеми грязными подробностями.
Тревога пробежала по его телу. Интересно, как дальше он будет строить диалог. Улыбка так и не терпелось отобразиться на моём лице, но я позволила ей светиться лишь внутри.
—  Что именно тебе известно? – ну да, грамотно, не спорю, а то так наговорит и окажется, что сам себя и сдал.
—  Для начала, что ты работаешь с наркоманами. Настолько всё плохо, что опустился до такого? – теперь я называла Тёму и Лёшу наркоманами, хотя не так давно спорила с Линой по этому поводу. Но для этого у меня есть все основания – я увидела достаточно из их жизни, чтобы произносить это вслух перед отцом.
—  Ты знакома с ними?
—  Да. И я случайно узнала, кто они и чем занимаются.
Он начал свою тираду, особо не обратив внимания на мои слова:
—  Пойми, я ввязался в это дело, только потому что хотел, чтобы вы с мамой могли большее себе позволить, чтобы вы заходили в магазин и поменьше тряслись о цене товара и просто покупали понравившееся. Угон машин – не убийство. Мы воруем всего лишь собственность, стараясь не причинять никому вреда. Более того, я просто управляю всем, всю грязную работу делают другие, поэтому слишком мала вероятность поимки.
Значит, угон машин. Тёма с Лёшей воруют машины и этим зарабатывают на жизнь. Интересно. Я предполагала изначально, что эти парни имеют проблемы с законом, а потому услышанное не удивило меня. Я лишь уточнила конкретный вид их чёрной деятельности.
—  Дак как ты познакомилась с теми торчками? – папа вернул взял контроль над собой, голос стал более спокойным, менее отражающим его внутренние терзания.
—  Я встречаюсь с одним из них, с тем, который понаглей, - хотелось немного позлить отца. Я получала от этого удовольствие.
—  Чего? Ты встречаешься с торчком?
—  Это ненадолго, а вот ты с ним работаешь.
—  В моих силах в любой момент это исправить.
—  Не нужно. У меня есть предложение: я хочу помочь тебе зарабатывать деньги, как ты говоришь, для семьи, она у нас вроде бы общая, а заодно и побольше узнать про своего молодого человека, - на этих словах папу немного передёрнула, он вроде даже поморщился, но я просто продолжила. - Соответственно, я имею с этого процент. Понимаю, что ты сейчас откажешься, но я могу случайно растрепать маме о новой для меня информации, всё-таки она близкий для меня человек и я не должна таить от неё секретов, - невинным голосом говорила я.
—  Меня шантажирует моя же дочь? Зачем тебе всем этим заниматься? Ты в курсе, что недавно твой паренёк избил двух людей и это за один угон! У одного сотрясение мозга, а у другого сломан нос и разбита бровь! – на мгновение я представила Тёму, обуреваемого яростью, как он мудохает тех, незнакомых мне людей. Но я не могла, в уме лишь блуждали картинки нашего первого поцелуя, а после и первого секса, его руки на моей талии и его взгляд, скользящий по моему лицу, но его ярость я представить не могу, как бы усердно не старалась. Может отец лжёт?  Хотя мне фиолетово.
«Зачем тебе всем этим заниматься?» Чтобы убежать от себя и от серой действительности. Я уже не выношу проспаться каждый день и осознавать, что меня ждёт то же самое, что и вчера, и позавчера. Я больше не выношу мёртвого затишья, тогда приходится слушать себя, а это отвратно. Я просто желаю жизни и желательно во всей её полноте. Нет сил больше ждать и во что-то верить. Хочется уже просто жить.
— Затем же, что и тебе, - сказала я, игнорируя другую часть его тирады.
— Правды я не услышу?
Я молча смотрела на него, не выказывая никакой реакции на его слова, точно не слышала их.
—  Я не прошу от тебя чего-то запредельного. Я хочу, чтобы я была в курсе всего, чем они занимаются и приняла участие в их работе, но, естественно, без их ведения.
Скулы отца напряглись, и я заметила, как заходили жилы на шеи.
— Мариш, пойми, пожалуйста. Ты моя единственная дочь! Я не хочу, чтобы ты в это ввязывалась. Ради этого я даже готов стерпеть твои отношения с тем парнем, - молящий голос отца не производит никакого на меня впечатления, так было всегда.
— Прости. Мне это нужно!
Папа руками провёл по своим светлым волосам, используя пальцы вместо расчёски. Он встал с кресла и подошёл к окну, уставившись куда-то вдаль.
— Ладно. Только никуда не суйся без моего ведома. Абсолютно каждый шаг через меня, ясно?
— Я тебя услышала, - сказав эти слова, я встала и покинула кабинет. Не знаю, что я запустила, но что-то запустила. Пока не знаю, хорошо это или плохо. Лёгкое радостное волнение покалывало мою грудь. В принципе, у меня не было особых сомнений, я изначально рассчитывала на то, что папа согласиться на мои условия, иначе всё бы узнала мама. Он бы это ни в коем разе не допустил. Странно, что он её так оберегает. Как по мне, так мама не стоит этого, не стоит его любви. Я вообще не уверена, любит ли она его. Мама никогда не показывает своих чувств, я не помню мгновения, когда бы она подошла к папе и просто обняла его или поцеловала, а слов признания в любви я тем более не слышала от неё весь свой сознательный возраст. Папа же чуть ли не каждый день напоминает ей о своих чувствах, точно волнуясь, как бы она не забыла о его любви. Однако я всегда любила маму больше, несмотря на все обидные слова, произнесённые в мою сторону. Это проявление мазохизма в одной из его форм? Ведь, по сути, я предпочитаю бесчувственную стену, пытаюсь завоевать её любовь вместо человека, готового в любой момент ею поделиться. Для меня всегда было важно услышать от мамы слова одобрения, но в какой-то момент я устала от этого и мне стало просто наплевать. Наверное, поэтому у нас с ней сейчас такие напряжённые отношения.
Глава 21. Лёша.
 — Я пока покурю, давай там быстрей. Надо с Юрчиком ещё встретиться, деньги забрать, а то этот гондон опять про нас забудет - сказал Тёма, закуривая сигарету и странно смотря на меня, какое-то сожаление читалась в его тёмных глазах, с чего бы это?
— Не ссы, всё под контролем, - я вышел из машины и быстрым шагом направился в сторону двадцать четвёртого дома. Обычно Тёма встречается с барыгой, но сегодня это делаю я.
— Странные у тебя пожелания, но мне насрать, иди! – сказал мне Тёма на моё предложение идти вместо него.
Всё время, пока я не свернул за угол, я ощущал на себе его суровый взгляд. Почему Тёма меня неотрывно отслеживает? Переживает, что могу свернуть не туда? Или следит за деньгами, лишь бы те не выпали из моего кармана? Рукой я на всякий случай нащупал их. Удовлетворившись их присутствием, я довольный зашагал дальше. 
Под каменной аркой уже стоял человек в синих джинсах, светлой футболке и чёрной кофте с капюшоном, накинутом на голову, но с абсолютно пустыми руками. Я помедлил перед тем, как подойти к нему. Что-то насторожило меня в нём, должно быть, его пустые беспричинно пугающие руки. Я опасливо осматривал незнакомого человека и чуял подвох, опасность.
Когда я всё-таки решился высунуться после долгого настроя себя из-за угла и подойти к нему, он чересчур дерзко ещё в добавок с неким вызовом спросил:
— Артём где? – буйное выражение лица, отражающее презрение было направлено на меня, мурашки пробежали по моему телу, чуть вздымая волоски на руках.
— Сегодня я вместо него, - парень косо взглянул на меня. Я пытался выдержать его подозрительный взгляд, но не смог, глаза предательски обратились в сторону. Я не успел понять, в какой момент нож, воткнутый его рукой, оказался у меня под рёбрами. Я очнулся лишь на моменте, когда всё уже произошло, и адская боль резала моё тело. Я в ужасе уставился на рану, касаясь её руками, сквозь пальцы которых моментально засочилась кровь.
— Кидать людей нехорошо, тогда ему всё обошлось, но не сегодня, - сказал человек в чёрной кофте, он вытащил деньги и телефон из моего кармана, у него это получилось так быстро, точно это было привычное, не раз выполненное действие. Стремительной походкой он удалился от меня и в считанные секунды скрылся за углом. На улице стало, как будто темнее, хотя и так ночь, казалось бы, куда уж чернее. Может это дымка в глазах, внезапно появившаяся, заполнила всё вокруг, добавляя страшной мглы. 
Я попытался сделать несколько шагов в сторону машины, но мне даже не удалось полностью выйти из арки. Я измождённо повалился на бетонный асфальт, тело всё так же осталось в подворотне и лишь голова высунулась навстречу к божественному далёкому небу. Ладонь левой руки продолжала держать кровоточащую рану, а глаза колесили по бесконечному звёздному небу. Сколько же звёзд, сколько, сколько! Если уж умирать, то глядя в космос. Слёзы скромными капельками скатывались на губы, отчего те становились солёными, когда я их облизывал. Вот и настал мой день. Закончилось всё, так и не успев начаться. Отчаяние тяжким грузом обрушилось на меня, добавляя ещё большей мучительной боли и без того страдающему телу.
Причинит ей страдания моя смерть? Как она отреагирует на слова, сорвавшиеся с чье-то рта о моей смерти? Будет ли плакать и скучать? Вспомнит ли потом? Вот бы сейчас она была рядом, вот бы её рыжие волосы свисали над моим лицом, а глаза с нежностью смотрели в мои. Как она там сейчас? Слёз стало больше, они уже далеко не скромно лились по моим щекам, они обратились в солёный ручей.
Ещё с минуту смотрю на звёзды, отыскиваю мамину душу, она всё так же пылает самым ярким огнём на небе, другие звёзды меркнут пред её светом. Мама. Как же её не хватает и всегда не хватало. Всё бы могло бы быть другим, если бы она выжила. Возможно, я бы сейчас, как образцовый парень учился в институте, получал высшее образование, потом бы устроился на нормальную работу и помогал бы деньгами семье – маме с Юлей, но всё сложилось так, как сложилось. А сейчас я умру от того же, что и мама. Закрываю глаза, не хватает сил держать их открытыми, слишком истощён. Сообщаю мысленно маме, что скоро мы будем вместе. Шёпотом, а может и вовсе не вслух, прошу прощения у всех, кому когда-либо причинял боль. Сколько их? Больше нет никакого зла и нет никакой обиды, не сейчас. Всё это теперь кажется таким мелочным и далёким, что не имеет никакого значения.
Слышу шёпот, он что-то говорит мне, именно мне. Я напрягаю слух, пытаясь разобрать хоть слово. Чувствую, как кто-то ловким движением поднимает моё тело. Я издаю стон от жуткой боли. Я что ли до сих пор жив? Шёпот усиливается и вот уже раздаётся откуда-то рядом, в нескольких сантиметрах от моих ушей. Я пытаюсь что-то разглядеть, но кромешная темнота не позволяет этого сделать. Может я ослеп? С телом своим теперь я потерял связь. Это и есть смерть? Просто темнота и чей-то близкий шёпот? Да не, должно быть просто мои бредни.   
Я пытаюсь вспомнить момент, когда моя жизнь пошла под откос. Не может же быть такого, что я изначально родился таким проблемным. Я возвращаюсь в ранее детство, когда появился на свет маленький ангелочек – Юля. Смутные образы того дня её рождения мелькают перед глазами, сложно разобрать хоть что-то в них. Они начинают проясняться на том моменте и становятся практически совсем ясными, когда я держу её крошечную дрожащую ручку и плачу, не зная, что теперь делать. Я был совсем мелким и мамы не стало так неожиданно, что я просто растерялся и мне не к кому было обратиться. Бабушка приехала за нами только на следующий день и вот, всё это время я лежал с сестрой на диване, переживая за наши жизни, мне казалось, что за нами вот-вот придут люди и заберут наши жизни, как забрали мамину. Мне даже начало казаться, что я вижу их силуэты, стоящие в двери. Юля то засыпала, то с плачем распахивала свои глаза и её тело сотрясалось от каждого всхлипа. Стены, слово уменьшали комнату, стесняя нас с сестрой. Я вскакивал от каждого звука за окном и молился, как бы это были не убийцы, не отец. Время тянулось так медленно, создавалось впечатление, что мы просидели в той комнате целую вечность без еды и воды и без взрослых людей. Просто два ребёнка, держащиеся друг за друга до последнего, лишь бы не поддаться окончательно горю и не позволить ему себя сожрать.   
И боже, эти страхи. Только сейчас я понимаю, что они преследовали меня всю жизнь. Извечный страх за сестру, страх её лишиться, страх преследования, страх смерти, страх ответственности, страх любви, страх довериться, страх открыться, страх быть собой, страх мечтать и верить, страх потерять Тёму, а потом и Лину. Я всего боялся и ещё нагло врал самому себе, придумывал какие-то ничтожные оправдания, лишь бы не жить. Внушал себе, что это вовсе не мои боязни, а лишь здравый смысл. Ведь, если не хочешь, чтобы с тобой что-то случилось, избегай этого, как это делал бессознательно я. Однако теперь мне понятно, что не удаётся спрятаться от всего и рано или поздно придётся всё-таки прожить то, чего так сильно боишься. Мы активно питаем страхи своей энергией, позволяя им увеличивать свою важность, а значит, всё более активно проявляться в жизни. Поэтому они бесполезны, надо начать почаще на них забивать. Разумеется, это не касается врождённых естественных страхов, которые действительно полезны для человека.
Я понял, что шептал мне голос, точнее моя душа. Любовь – есть суть всего живого. И всё, что нужно, чтобы жить – это любить всё и всех вокруг, каждую травинку, каждую слезинку и каждого человека. А я боялся. Боялся всего, даже любить. Я вспомнил свою давнюю юную мечту. Она поселилась в моей голове, когда я впервые увидел по телевизору людей, стоящих на воде на каких-то белых досках, я тогда ими так глубоко впечатлился, отчего и зародилась моя мечта. Я хотел улететь в жаркую южную страну рядом с океаном и заниматься сёрфингом, для меня это верх ощущения свободы. Но я это так и не осуществил, даже не пытался. Я сдался, даже не попробовав, посчитал недостойным себя этого. Мечта сокрылась в недрах меня и боялась выглянуть, так как я вновь её попытаюсь угробить. Вот так и просидела съежившаяся она там, с сожалением и тоской думал я.
А по итогу, что было-то в моей жизни? Ради чего я столько существовал? Самое прекрасное, что со мной случилось – встреча с Линой, на этом всё. Я оглядываюсь назад и не вижу ничего, кроме пацана, который делал всё возможное, чтобы поскорее расстаться со своей жизнью. Ни цели, ни смысла, ни планов. Плыл по течению, как говно, бессмысленно надеясь, на внезапное чудо. Утопал в небе, строил извечные предположения и теории обо всём в этой Вселенной, но так и не начал жить. Провитал в иллюзорных облаках.
Да, если моя душа когда-то и планировала эту жизнь, то я однозначно не выполнил ни одной цели. А может в этом и был план моего внутреннего Я? Ведь, какой-никакой опыт я всё-таки сумел получить.
Вернусь ли я ещё на Землю? Выживу ли?   
Глава 22. Лина.
— Почему ты говоришь об этом только сейчас? Когда это произошло? – волнение незамедлительно беспардонно поселяется в моём теле, стоило лишь услышать новость от Марины.
— Я узнала об этом сама недавно, - с оправданием промолвила подруга. - Тёма сказал вчера ночью.
Я прикладываю ладонь ко лбу, провожу рукой по волосам, пытаюсь успокоить себя. Беспокойные мои глаза смотрят на безразличный асфальт, пробегают по равнодушным прохожим. Как же привести себя в порядок? Я ощущаю, как горло подступают мои эмоции, прикладываю все свои усилия, лишь бы их сдержать. Нельзя расплакаться, нельзя, чтобы ноги подогнулись и повалилась на асфальт. Но за что? За что его пытались убить? Лишь один вопрос старался выскочить из меня. Я напряглась и негромко сказала:
— Как он? – голос к концу подкосился и слёзы заструились по щекам. Я посмотрела на голубое небо, белые облачка спокойно плыли по нему, им была неведома земная суета. Это ведь лишь мы люди с головой погружены в нашу жизнь, воспринимаем её всерьёз, будто это действительно так. Но так ли это?
Марина не знала, то ли подойти ко мне и попытаться успокоить, то ли делать вид, что ничего не происходит. Она всё же предпочла второй вариант. Её худенькое личико выражало лёгкую обеспокоенность. Хоть что-то, а то мне уже поднадоело, что оно редко, что выражает, чаще всего оно оказывается безразличным к происходящему, точно всё, что случается в нашей жизни её никоим образом не трогает, даже как-то завидно. Хоть сейчас я что-то могу прочитать на лице, хоть какую-то еле заметную эмоцию, которую она не успела скрыть.
— Жить будет. Можем сходить к нему, Тёма скинул адрес больницы.
Я так и не поговорила с Денисом. Если с Лёшей, всё будет хорошо, то я клянусь себе, что в ближайшие дни порву отношения с Денисом. Я расскажу ему всю правду в лицо и наконец уйду. У меня всё больше проясняется в голове, и я более трезво смотрю на то, что между нами было. Кроме моей зависимости и его использования ничего и не объединяло нас. Пора бы разобраться с этим, а то я оглянуть не успею, как вокруг никого и ничего не останется. Молодость окажется позади и со мной вместе уцелеет лишь безысходное одиночество.
— Идём? – спросила Марина ещё раз, ведь я её так и не удосужила своим ответом.
— Да.
Мы подходили к больнице и уже издалека я видела машину парней и стоящего рядом Тёму, держащего дымящуюся сигарету в руках. Он перевёл на нас лишь глаза, оставляя голову без движения, выглядит это немного высокомерно. Для меня Тёма остаётся всё таким же чуждым мне мудаком, я не могу ощутить его настоящего, почувствовать его внутренний мир, слишком он глубоко у него сокрыт и надёжно запрятан где-то в недрах души, я не в силах его понять.   
— О! Привет, - Тёма притянул за руку к себе Марину и обхватил руками. – Ден как раз сейчас у Лёхи, - эта информация была предназначена определённо для меня.
Марина повернулась на меня, следя за моей реакцией. У меня была лишь одна реакция – бежать и скрыться от их глаз. Я испытывала стыд, было ужасно неловко осознавать необходимость рассказа своих деяний кому-то чужому, каким был для меня Тёма.
— Ты просто не всё знаешь, - сказала Марина, подводя его к новой информации.
Тёма вопросительно посмотрел на неё. Вместо неё начала отвечать я, не она должна повествовать об этом. Я всё заварила, мне и расхлёбывать. Хватит сбрасывать ответственность за свои поступки на других!
— В общем, я и Лёша… Похоже, между нами что-то есть, - беспомощная взволнованность разливалась во мне, дребезжащий голос с трудом выходил изо рта. Почему вообще Лёша ничем с ним не поделился, они ведь лучшие друзья, разве не так? 
— Чего? Вы не шутите? – Тёма попеременно смотрел то на меня, то на Марину, пытаясь уловить намёк на иронию. - Что у вас было? – он стрельнул в меня глазами, не оставляя шанса соврать.
— Мы танцевали, прыгали с моста и пару раз целовались. Это всё, ничего такого не было, – лишь лучшие моменты моей жизни, ничего такого, правда.
— Ничего такого!? – усмехнулся Тёма. Его руки больше не держали в объятьях Марину, они упали. – Тебе надо поговорить с ним, с ними. А то так выходит, что ты изменяешь своему парню, ты же понимаешь это? – тёмные глаза продолжали пристально смотреть на меня.
— Я знаю. Но сейчас с Денисом я не могу говорить, для начала мне нужно увидеть Лёшу. Я хочу убедиться в нём, да и в себе. Не сдавай меня, хотя бы пока что.
Он сурово смотрел на меня и размышлял.
— Хрен с тобой, - недовольно согласился Тёма, - жди в машине.
 Я сделала продолжительный выдох, пыталась облегчить себя от всей бессмысленной тяжести и вместо благодарности кивнула Тёме. Задние окна машины затонированы и со стороны улицы меня будет не видно, я залезла внутрь и, сняв кроссовки, улеглась на заднем сидении. Полностью выпрямить ноги не получилось, но все равно удобству это не мешает. Я замечательно слышала диалог Марины и Тёмы и мне это очень нравилось. Со скуки точно не помру.
— Есть планы на вечер? – спросил Марину Тёма, после чего послышались звуки чмоканья. Сосутся. Почему-то сейчас эти звуки не особо приятны, как будто невольно я принимаю в этом участие и это вызывает далеко не наслаждение, может даже отвращение.
— Думаю, увидеться с тобой, – ещё один чмок, - и заняться сексом, - прошептала Марина, думая, что я не услышу. Завязывали бы они с этой хернёй. Нет, лучше бы я ничего не слышала, что-то я в начале погорячилась.
— Эй, вы двое, я вас так-то слышу. Завязывайте мусолить друг друга! – сказала я, приподнявшись и постучав пальцами по стеклу.
 Тёма приставил средний палец к окну, по которому я выставляла своё недовольство. Он всё так же продолжал целовать Марину, одной рукой придерживая её голову. Вдалеке я заметил заметно похудевший силуэт Дениса, только что вышедшего из больницы. После того вечера, когда он воспользовался моим телом и отсутствием решимости и силы оттолкнуть его, почему я стараюсь избежать слово «изнасилование», ведь это оно и было, но я по какой-то причине пытаюсь его не произносить, даже мысленно у себя в голове. Пора уже громко прокричать его и признать, что именно изнасилование меня произошло.
Дак вот с такого момента ИЗНАСИЛОВАНИЯ, у нас ничего не было, не считая поцелуя. Я неспособна пока что на это. Денис пару раз пытался развить поцелуй в секс, но я его тормозила и с каждым новым разом, как его останавливаю я вижу, что его терпение всё ближе и ближе подбирается к грани, ещё чуть-чуть и он сорвётся. Опять! Поэтому, чем быстрее я порву отношения с ним, тем будет лучше для нас обоих. Только вот мне страшновато, хотя я и не совсем понимаю, чем именно вызван этот испуг, может предполагаемой его реакцией.
 — На его месте должен был быть ты. Ты в курсе? - Денис подошёл к машине и, попросив у Артёма сигарету, закурил. Я ощутила некое замешательство. В каком плане Тёма должен был быть на его месте? О чём он? С Лёшей сейчас могло бы быть всё в порядке?
— Ага. И возможно, я бы не оказался таким фортовым.
— Почему одна? Где Лина? – спросил Денис, обратившись к Марине.
— Она моя сопроводительница, которая должна везде за мной следовать?
— Я решил, что раз она познакомилась и потусила с Лёхой, то решит его навестить. Но видимо я ошибся.
Марина отстранилась от Тёмы. Я внимательно наблюдала за подругой, она, словно что-то решила сделать, какой-то накипевшей обидой веяло от неё. Остановись! Чего она задумала?
— Тебе нисколько не совестно? Ты чувствуешь хоть капельку своей вины? – враждебные ноты звучно раздавались в её голосе, начавшему оказывать презрительные смелые нападки на Дениса.
— За что? – Денис сделал самый расхлябанный и безразличный вид из всех, которые только бывают. Харкнуть бы в него, как следует, сейчас.
Тёма прибывал в полном недоумении, но вид у него выглядел готовым в любой момент приняться защищать свою девушку. Но по виду Марины я не смела сказать, что она нуждалась в этом. Я вновь видела перед собой сильную девушку, какой она всегда была и будет. В своих словах Марина была абсолютно решительна и нагла. Но зачем сейчас? Подруга же всё портит.
— Да за то, что ты изнасиловал свою же девушку!  - пальнула Марина словами в Дениса, но как-то оказалась так, что, выстреливая своим предложением, она и меня зацепила.
Я медленно сползла вниз по сидению и, закрыв лицо руками, тихонько заплакала. Воняло резиной, очень тошнотворно. Я не знала, можно ли сделать всё ещё хуже или хуже уже некуда. В заднем кармашке переднего сиденья я нащупала стеклянную бутылочку и, вынув, обнаружила виски. Я, не задумываясь, открыла бутылку и сделала несколько глотков по вкусу дешёвого невыдержанного напитка. На языке оказался неприятный привкус солода. Я поморщилась и передёрнулась, но сделала ещё три глотка. Закусить бы чем-то, чтобы перебить вкус. Кажется, у меня были фруктовые конфетки в кармане. Пошарив, достаю жевательные конфеты и закидываю парочку себе в рот. Я немножко потеряла нить разговора, но, прислушавшись, опять вникла.
— Я не знаю, что она вам рассказала, но по всей видимости многое было взято из её богатого воображения, - оправдывался Денис. Я широко улыбнулась безумной улыбкой и одним лишь воздухом беззвучно засмеялась. Как же круто выставлять себя невиновным, но что ещё круче, дак это наконец сознаться в своих деяниях перед всеми. Пора бы ему понять это! 
Алкоголь стал потихоньку накрывать меня, я решила дополнить его содержимое в своём организме. От дискуссии я опять отвлеклась, но это было неважно. Я открыла дверь машины и выбралась из неё, предварительно вновь надев свои белые кроссовки, оказавшиеся сейчас самыми удобными и любимыми.
— Говоришь из моего воображения, да? Значит, придумала я всё. – я подошла близко к нему и говорила всё прямо в лицо, решительно лупила его каждым словом. Причинить ответную нестерпимую боль – вот, чего я так жаждала. Денис был ошарашен моим появлением и как же я насладилась этим – Какая же ты мразь! – я замахнулась ладонью, сжатой в кулак, и, вложив силу, ударила его по лицо. Собственная никчёмность наконец-то ушла на второй план, личностное могущество давило на меня.  Денис приложил ладонь к раскрасневшейся щеке, и я добавила ещё один более жёсткий удар. Кровь потекла откуда-то со лба. В моей руке ощущалась боль в области костяшек, но как же было восхитительно. Агрессии, столь долго сидевшей внутри меня, я наконец-то дала волю, и она полилась, больше ничем не сдерживаемая. – Ненавижу тебя! 
— Не трогай её! – сказала сзади Марина по всей видимости Артёму, я уж не знаю на защиту кого он собирался встать. – Он этого заслуживает.
Денис поднял глаза на меня, и я поняла, что он хочет меня ударить в ответ и оказалась права – он с яростью направил руку в сторону моей голову. Тёма быстро и ловко отодвинул меня и с силой оттолкнул Дениса, отчего тот повалился на землю.
— Вали отсюда! – громко сказал он.
— Братан, ты же не поверишь какой-то тёлке, которую знаешь не больше месяца!
Тёма не успел меня схватить и я, быстро оказавшись возле Дениса, пнула его в пах. Он скрючился, и я вцепилась в его волосы, потянула за них его голову на себя. Денис полностью находится в моих руках, и я могу со всей силы треснуть его голову об асфальт и бить ею столько, сколько пожелаю, умиляться его мучениям, но не этого я хотела. Хотя перспектива посмотреть на это была очень заманчива, но я предпочла сказать ему несколько слов:
— Скажи спасибо, что я на тебя заявление не написала, иначе поехал бы на несколько лет за решётку и долбили бы тебя там по очереди, а может и вместе сокамерники. Сука, в душ бы боялся ходить! Я не знаю, почему я тебе вновь позволила целовать себя, ведь я никогда этого не хотела. Никогда! В тот вечер я не смогла дать тебе отпор, потому что была напугана, а ты воспользовался этим! Ублюдок! Надеюсь, тебя отдерут на какой-нибудь помойки пятеро бомжей, раз с тюрьмой не задалось. Пусть хоть здесь тебе подфартит!
Я выпустила его волосы из своей смертельной хватки и с сумасшедшей улыбкой посмотрела на него, наслаждаясь его лежащим положением и стекающей кровью по теперь мерзкому ублюдскому лицу. Я харкнула в сторону травы и гордой больше ничем не обременённой походкой направилась прочь отсюда. Такой походки у меня ещё никогда не было! Я шла с гордо расправленными плечами и надменно поднятой головой и чем дальше я удалялась, тем свободней себя ощущала и всё, что происходило становилось менее значимым. Боль резво рассеивалась, уступая своё место радости и счастью. Я громко смеялась, одновременно ощущая вкус счастливых слёз на своих губах. В жопу их всех! Мне так хорошо! Грудь сильно расширялась от моих глубоких полных жизни вдохов. Люди, проходившие мимо, озирались на меня, но как же наплевать мне было. Я хотела крикнуть каждому из них, как мне срать на них всех! Они не понимают какую внезапную лёгкость я ощутила на своей душе. Я включила громкую музыку на телефоне, ускорила шаг и перешла на бег, а после просто рванула в неизвестном направлении. Я лишь знала одно: теперь эта жизнь принадлежит мне! Сколько всего ещё предстоит сделать!
Глава 23. Марина. 
Я проснулась со спящим рядом Тёмой. Я внимательно пробежала глазами по его лицу, решила хорошенько изучить его, пока он витает где-то во снах и не мешает своим дерзким взглядом. Когда его веки опущены, лицо становится другим, теряется та строгость, что так часто отражается в нём, вся она сосредоточена в этом тёмно-карем взгляде, извечно смотрящем на тебя с пониманием, казалось бы, всего. Гладкое загорелое лицо теперь простодушное ребяческое. Я помню, что Тёма был таким в тот вечер нашего знакомства, он улыбался и я за этим наблюдала. Луна блеском отражалась в его глазах. Даже прилагательное нежный может подойти для спящего Тёмы и того, каким он был в тот памятный вечер. Хочется ласково коснуться своими пальчиками его кожи и нежно погладить её, провести ими вдоль щеки, соприкоснуться с губами, чтобы просто узнать, каков Тёма на ощупь. Но его лицо выглядело таким интимным, личным и недоступным для меня, я не могла его затронуть. Немного усилий для сдерживания себя и вновь становится безразлично, желание отпадает и превращается в глупое пережитое влечение.   
Я неспеша встала с кровати и, стараясь не шуметь, направилась на кухню выпить стакан воды, ужасная жажда мучила меня после сна. В голове восстановились и всплыли отрывки вчерашнего, а может и уже сегодняшнего секса, не помню сколько точно было времени. Тёма был очень напористым и мне это было очень приятно. Иногда его нежность и чуткость сменялись некой лёгкой грубостью и это оказывало влияние на его темп, становившийся то медленным плавным и размеренным, то ускорялся и делал секс быстрым и даже жестковатым. Я делаю глоток воды и с приятным послевкусием вспоминаю горячую ночь, почаще бы таких и я возможно даже полюблю отношения.
— Можно мне тоже водички? – заспанный Тёма стоял на пороге кухне и нехотя скованно потягивался. Я налила в ещё один стакан воду из кувшина и протянула ему. Он быстро опустошил стакан и передал его мне. Я допила свой и подошла к Тёме. Он прижал меня к своему обнажённому тёплому торсу, положив свою голову к моей макушке.
 — Я тебя люблю, - сказал нерешительно-тихо Тёма.
Я не могла ответить тем же, это было бы ложью. Но неловкость молчания надо было чем-то заполнить, а потому я поцеловала его. Конечно, он всё понял. Но по крайней мере не дал понять мне об этом.
— Я в детстве мечтал стать пилотом, лететь над городами, морями и тысячами людей, бороздить небесные просторы. Старался ради этого учиться в школе. Думал, у меня грандиозное будущее впереди, - к чему это сказано? Но такая нежданная откровенность мне по душе. Она показывает, что он не сильно обижен от моего молчания в ответ на его признание в любви.
— И что тебе помешало?
— Я, - не задумываясь, ответил Тёма.
— Даже не будешь обвинять извечную несправедливость жизни, родителей, слишком мало давших или общество, презирающее твои планы и осуждающее твои мечты?
— А смысл? – грусть проявилась в нём.
— Ну, не знаю… Так делают большинство, особенно в нашей стране. Не замечал?
Он пожал плечами, хотя и знал ответ. После небольшой паузы я спросила:
— А сейчас? Сейчас ты бы этого хотел?
— Наверное, - задумчиво ответил Тёма, а в глазах я видела пылкое желание сделать это, они ясно блестели давней мечтой, ещё не до конца угасшей.
— В чём проблема?
— Надо поступать в институт, там ещё и физические нормативы необходимо сдать. В общем-то проблемы как таковой нет, но готовиться надо. 
— Дак начни бегать по утрам, подтягивать на турнике, отжиматься. Ты вроде не выглядишь дохляком. Думаю, тебе под силу сдать эти нормативы. Завязывай курить, долбить, пить, что ты там ещё делаешь? Здоровый образ жизни и все дела, – мне пришла на ум одна история, связанная с дедушкой, я решила поделиться ей с Тёмой. – Мой дедушка часто что-нибудь мне рассказывал. Как-то я услышала от него историю о своём прадеде. Он участвовал в Ржевской битве, наверное, это было одна из самых страшных и кровопролитных битв, думаю, ты слышал о ней. Она началась в сорок втором году, прадеду было всего девятнадцать лет, то есть примерно твой ровесник. Им приказали за неделю изгнать фашистов из Ржева, но за такой короткий срок у них, конечно, ничего не вышло. Более года они сражались там, дед говорил, что прадед смотрел на окружавшие его трупы, трупы его товарищей, с каждым днём которых становилось всё больше и больше и, просыпаясь, он даже не знал доживёт ли до следующей ночи или окажется одним из мертвяков. В марте сорок третьего года, когда город наконец освободили, у прадеда все трое военных друзей навсегда остались там. Ход войны тогда уже повернулся в нашу сторону и народ начал верить в победу. Прадед, вернувшись домой по окончании войны, постоянно твердил одно: «Ничто не стоит этих ужасных потерь! Ничто! Власти ссорятся, а гибнут русские солдаты! Дети, не допускайте вы этих воин, хватит этого насилия, смерти и крови!» У него родилась идея написать свою книгу, где бы он описал всё, что происходило вокруг него и что ощущал он сам, его чувства и эмоции, он хотел передать в книге тот жестокий ужас, с каким пришлось ему столкнуться, который прадед видел собственными глазами и который никогда его уже не покинул. Это было пылкое желанье показать людям, особенно следующим поколениям, чего стоила эта победа. Прадед писал её три года и в какой-то момент решил отказаться от неё, забросить и больше не вспоминать. Как будто если он отвернётся от книги, то вся война забудется и навсегда останется в прошлом и не будет больше никакого отражения от неё в настоящем. «Довольно с этим!» - сказал он тогда. И прабабушка ему ответила: «Тебя оставил Бог в живых, все твои друзья оказались в сырой земле, Димка и тот погиб, а ты жив! Ты писал эту книгу три года и вот так вот просто готов от неё отказаться, лишить будущие поколения памяти! Разве ты посмеешь? Тебе уже не уйти от воспоминаний, они навсегда с тобой». Прадед зарыдал и в этом же году выпустил в печать книгу. Она не особо покупалась, но те люди, которые её приобрели, узнали всё то, что прадед желал до них донести. Их немного, но они есть. К чему я всё это рассказываю? Да к тому, что ты не знаешь, чем может обернуться для тебя твоя профессия. Может это твоё предназначенье и ты нужен авиации, возможно однажды героически спасёшь жизни. Если ты этого хотел и, как говоришь, старался для этого учиться, то почему так просто отказываешься? Как по мне, если ты чего-то хочешь, то грызи землю и пробирайся вперёд, смахивая ладонью пот со лба, - я впервые говорила со слезами на глазах, я даже не успела уловить момент, в который они начали проблёскивать и просачиваться сквозь ресницы. Погано осознавать, что я чуть ли не расплакалась перед Тёмой. Небольшую неприязнь к себе я сейчас ощущаю.
— Сильно, - Тёма всё моё повествование кивал головой, поддерживая меня и слушая так внимательно, что мне становилось ещё интересней рассказывать обо всём. Мне удалось что-то пробудить в нём, какую-то робкую надежду, в будущем возможно которая претворится в твёрдую веру. Самая главная, что я забросила росток, а остальное само прорастёт в подходящее время.   
 Тёма на несколько секунд просто засмотрелся мной. Его глаза цвета горького шоколада, не отрываясь, смотрели в мои. Теперь они не пронзают, теперь они соответствуют лицу и смотрят так же по-детски обнадёженно и внутри них я вижу пробуждающееся желанием и всемогущая воля, она настолько сильная, что мне даже немного становится не по себе. Похоже, он ещё глубже влюбляется в меня. Я делаю что-то не то, ведь не этого я хочу, совсем не этого, хотя я сама не знаю, чего именно хочу. Извечная немеркнущая неопределённость по пятам следуют за мной, ни на шаг не отставая, уж очень она досаждает мне, хотелось бы хоть с чем-то всё решить, а то всё мечусь из стороны в сторону, так и не поняв, кто я и чего хочу. Так ведь вся жизнь может пройти в извечной неопределённости, потом, когда стану дряхлой бабулькой, буду с сожалением думать о молодых годах, потерянных в пустую. Нет, надо определённо что-то делать.
 — Спасибо, - тихо говорит Тёма, всё так же не отрывая взгляда.
Он обнимает меня, и я с сочувствием отвечаю тем же. Почему мне его жаль? Наверное, потому что я осознала, что являюсь единственной, кто произнёс ему важные слова поддержки, а возможно и единственной, кому стал интересен его мир, иначе бы он не стал с такой открытостью говорить и делиться чем-либо со мной. Это неправильно. Невидимыми нитями я привязываю его к себе всё больше и больше, неумышленно выказываю себя с хорошей стороны, поддерживаю и подбадриваю его. Я знаю, что потом будет очень болезненно для Тёмы воспринять наше расставание, потому что рано или поздно это произойдёт, в какой-то момент мне наскучат эти притворства и я просто откажусь от него.
Глава 24. Лёша.    
Вот уже который день я открываю глаза и с благостным чувством понимаю, что я жив и как же прекрасна эта жизнь! По утрам голосят птички за окном, которые обитают в небольшом лесочке за больницей, в связи с процедурами я стал просыпаться рано, а потому каждый день имею возможность насладиться их пением. Я и не замечал, насколько их высокие голосочки отличаются друг от друга, кажется, пролежи я тут ещё месяц и начну неплохо в них разбираться. Да, сейчас у меня не особо разнообразная жизнь, ведь все дни она проходит в больнице, однако и это меня радует. Все мои чувства, точно обострились, и я стал всё ощущать более чутко, с любовью.
Со мной в палате лежит один мужчина, я подолгу валяюсь и слушаю истории его бурной молодости, зачастую они оказываются абсолютно абсурдными, но я опять же думаю: зато он прожил жизнь по окончании которой у него не будет сожалений по поводу  того, что мужчина не делал того, что так сильно хотел, ведь, исходя из его рассказов, он попробовал столько всего, что мне и не снилось.  Когда мой сосед отходил от рассказов о своей увлекательной жизни, тогда он начинал травить анекдоты. Они были не смешные, но смеялся он над ними смешно, а потому и я поддерживал его. Если сосед молчал, то это означало, что он спит, либо ушёл на процедуры, в остальное же время, даже во время еды, он что-то, да говорил, и я настолько привязался к этому мужику, что даже тоскливо будет с ним потом расставаться. Ещё этот мужик сглаживает ощущения от ноющей раны, периодически дающей о себе знать, особенно при движении.
Меня приводило в восторг, что вот уже три дня я остаюсь полностью чистым, даже сигареты и те я не курю. Не то что я держусь на силе воле, нет, просто нет желания. Хотя не скрою, иногда проскальзывают неприятные мысли взять и закурить. Тёма предлагал сигареты, но я отказался. Если решил, что не буду, значит не буду. Я выжил после ножевого ранения, надо бы проявить немного благодарности своему организма, упорно сражающемуся за жизнь.
Тёма заходил сегодня утром ко мне с едой, которую я у него заказывал.
— Ты чего такой потный? – спросил я его.
— Вообще-то я теперь спортсмен, бегаю по утрам, подтягиваюсь на турничках. Привожу своё тело в полный порядок.
Я с недоверием посмотрел на него. За время, пока мы дружим Тёма ни разу не занимался бегом добровольно, только лишь в случае удирания от ментов или охранников. Что это на него внезапно нашло?
— За тобой точно никто не гнался?
Тёма усмехнулся.
— Точно. Спасибо за хренову поддержку, братан!
— Да ладно, я шучу. Ты красавчик, что вспомнил о том, что твоё тело не бессмертно и нуждается в заботе.
Лишь один факт оставался для меня тревожным – Лина так и не появилась. Её чертовски не хватало. Тёма рассказал мне всё о ситуации возле больницы. Я и представить не мог, через что проходит эта девушка, она казалась такой беспечной, лёгкой, кокетливой, а оказывается на душе у неё царил целый бушующий ураган. Первая моя мысль, когда Тёма всем поделился, была отыскать Дениса и плевать, что я слабее его, просто попытаться отхерачить его, как следует. Но Тёма спросил с меня обещания, что не под каким предлогом я этого не буду делать, Лина больше в этом не нуждалась, она отлично сумела постоять за себя. Я нехотя согласился не пересекаться с Денисом, но какая же он мразь!
 Я не знал, нужен был я Лине сейчас. Если раньше я не сомневался в её чувствах по отношению ко мне, то сейчас сомнения нескромно закрадываются в мою голову и с каждым днём её отсутствия я всё больше им верю. Но как же мне очень хотелось её успокоить и крепко обнять. Сказала бы она мне всё раньше, я бы её внимательно выслушал, я бы попытался её утешить, однако Лина почему-то промолчала, даже обидно как-то. Надеюсь, у неё всё образуется и, конечно, если она посчитает нужным не быть со мной, то это её право. У меня нет никакой власти на обладание ей и никаких любовных клятв мы не давали друг другу, поэтому она абсолютна свободна. Но внутренняя живая надежда всё-таки вселяет в меня веру, что однажды смогу вновь обнять Лину, ощутить в своих руках, рассмешить и насладиться любимым смехом.
В ту ночь, когда я оказался раненный ножом, случилось так, что меня спас Тёма. Если б не он, уж который раз я думаю, я бы давно был уже мёртв и не было бы сейчас никаких рассуждений. Почему я вызвался идти именно в этот день? Туда бы мог пойти точно так же Тёма, но сумел бы я его спасти? Успел бы? Или сейчас я бы лишился лучшего друга? На мгновенье я представил это, ощутил переживания от происшедшего и понял, что я бы оказался абсолютно потерянным, лишился бы своей опоры, ведь сколько мы с ним дружим, я всегда знаю, что могу на него положиться и никогда он меня не бросит, не оставит, насколько страшна и сложна ситуация бы не была. Так, хватит рассуждать на такие темы!
 —  Помнишь я тебе рассказывал о женщине, которой впервые присунул? – спросил меня мой сосед - Игорёк.
Я откинулся спиной на подушку и вытянул ноги по всей кровати.
— Такое невозможно забыть, особенно когда вы мне рассказывали это два раза. Её звали Ириной, у неё была офигенная большая задница и, кажется, длинные ноги, которые она на вас закидывала. Я что-то упустил? – изогнув бровь, уточнил я.
— Знаешь, какие у неё были сиськи?
— Огромные, - я подставил руки к своей плоской груди, представляя, что держу её грудь в своих ладонях.
— Именно. А ещё она стонала так, что я думал её режут. Мы с ней в прошлом году виделись. – он погладил свою щетину на щеках. – Она сейчас такая дряблая старуха, здесь и там всё висит. Понимаешь, даже если бы она и дала, у меня бы просто дружок не поднялся. Я думал, что нельзя так изменится, ведь Ирина была чуть ли не самой горячей девчонкой из всех моих, а тут вот как получается – сиськи до колен, - Игорёк поморщился, легонько постучав ладонями по своим коленям.
Считаю, что нужно сказать пару слов о внешнем виде моего соседа, рассуждающего о старении женского тела. Игорёк низкий, головы на полторы отстаёт от меня, тело очень непропорционально – верхняя его часть, особенно живот, пухлые, а ноги, напротив худощавы. Кажется, спичкам тяжеловато держать такой колобок сверху. Пары зубов нет, он их лишился в одной из пьяных драк, волосы беспорядочно распределены по голове, а макушка уже начала лысеть. Поэтому для меня довольно-таки странны его требования к прекрасным женским телам и, в целом, его потребительское отношение к женщинам мне чуждо. Игорёк относится к ним, лишь как к куску мяса, которым можно попользоваться и выбросить. Мне нравится чувство юмора этого мужика, да и в целом мне он симпатизирует, но вот иногда мизогинные его вбросы заставляют задуматься и переменить отношению к этому человеку. Ну, а с другой стороны, какое моё дело до его отношения к женщинам?
Раз уж он опять начал разговор о своей первой женщине. Мне на ум пришла моя. Это было в восемнадцать. Она жила напротив нас. Как-то Тёма решил познакомиться с ней и спросил имя, а я, воспользовавшись моментом, пригласил Риту выпить. Она была высокой брюнеткой с широкими карими вечно смеющимися глазами и красивыми пухлыми губами, вкус которых я помню до сих пор. Её точёное худое лицо изначально выражало желание переспать со мной, а потому я и решился. Только в ней я сумел разглядеть эту страсть, позднее в других мне это не удавалось сделать, либо я настолько некрасив, либо Рита так плохо скрывала своё вожделение. В этот же вечер у меня и произошло не самое удачное прощание с девственностью. Всё было слишком неловко и, как мне показалось, не особо приятно Рите. Технически я знал, как всё делать, блага порнофильмы есть, но на практике моё смущение и робость мешали раскрепоститься и просто применить свои знания, а потому так всё и получилось. Ещё к тому же я просчитался и кончил слишком быстро, однако никакой насмешки Риты я не получил, она отнеслась со свойственным ей пониманием и восприняла всё, как само собой разумеющееся, ведь изначально я предупредил её о том, что у меня это будет первый секс, а потому она сразу не строила на меня грандиозных планов. Одевались мы молча и это ещё больше давило и напрягало меня. Мне хотелось оправдаться перед ней, но говорить о произошедшем желания не было. На прощание Рита чмокнула меня в щёку, надо было тогда её удержать и поцеловать в губы, но я был чересчур смущён, а потому всё упустил. Может, если бы потом я её не старался избегать, у нас и могло что-нибудь получиться, она даже у Тёмы спрашивала пару раз обо мне, но я поступил вот так и на этом всё. Я просто не мог вынести того позора, которым я считал наш с ней секс, а ещё более разговор с кем-либо об этом. Вот и пробегал я так от неё. Но если подумать, то серьёзных отношений у меня вообще не с кем так никогда и не было, я всегда избегал этого. С Линой мне впервые захотелось встречаться. Но и здесь, по всей видимости, не пойдёт всё гладко. Что ж такое-то?
Глава 25. Лина.
«Настоящая Лина никогда никого не дала бы в обиду, в особенности саму себя» - мне наконец-то удалось понять и уверовать в слова, произнесённые прилизышом. Теперь они постоянно звучат в моей голове, добавляют твёрдой веры в себя и прогоняют угнетающие сомнения.
Сегодня утром я детально вспомнила вечер изнасилования, несколько минут я лежала с закрытыми глазами на диване и просто присутствовала наблюдателем в той сцене, больше я не являлась непосредственным участником. Теперь мне не больно, вообще не больно, теперь мне наплевать. Этот пройденный этап жизни утратил свою эмоциональную составляющую, я оправилась от него.  Когда я это поняла, у меня навернулись слёзы радости на глазах, я была так горда собой, что я смогла через это пройти! А воспоминания о волосах Дениса, надёжно зацепленных моими пальцами, стекающей крови по лицу и выражением испуга до сих пор вызывают великое наслаждение во мне. Я часто воображаю это и широко улыбаюсь, глядя в потолок. Если бы кто-нибудь в этот момент зашёл в комнату и увидел меня такой, то принял бы за сумасшедшую, возможно такой я и стала.   
Я решила сегодня лично увидеться с прилизышем и обсудить несколько моментов, а ещё выразить искреннюю благодарность, ведь если б не его важные слова, доходившие до меня столько долго, то возможно я бы никогда и не осмелилась на совершённое. Я присела на лавочке, с которой открывается вид на выход из офиса, в котором работает прилизыш. С минуту на минуты он должен пойти в кафе на обед. Мама сказала, что он всегда обедает в одной и той же кафешке, находящейся на конце улицы, сегодня ему придётся вкусить еду вместе со мной, надеюсь он согласиться, но не прогонит же он меня!
Ясное солнышко обещает сделать этот день моим. Оно яркими лучами пытается коснуться моих глаз, но солнцезащитные очки не позволяют ему. К радости, жара сегодня спала, и я не потею, как лошадь. Все погодные условия позволяют мне по максимуму насладиться днём, принадлежащим мне!
Прилизыш выходит из офиса один. Я спокойно выдыхаю, а то нет желания ждать, когда он наговориться с коллегами.
— Здрасте! – я решительно подхожу к нему и радостно машу рукой.
Он выглядит немного удивлённым. Поправив наручные часы, прилизыш, как всегда выдержанно и любезно, говорит:
— Добрый день! Ты что здесь делаешь? Дела?
— Да, дела. – я чуть приспускаю очки и, выглядывая глазами через них говорю. - Нужно побеседовать с вами, вы не против? Вы же сейчас в кафешку, я могу с вами пообедать.
— Да, конечно, пойдём! – он рукой предлагает мне следовать вперёд, я покорно повинуюсь.
Оказавшись в кафе, мы выбрали столик у окна и расположились друг на против друга. Я заказала себе пару кусочков сырной пиццы с молочным банановым коктейлем, пару шариков клубничного мороженого и небольшой кусочек клюквенного пирога.
 — Ты стала хорошо кушать! – восхищенно промолвил прилизыш. Я умилённо улыбнулась его словам, даже собственная мама не обратила на это внимание, а ему удалось заметить. Я, и в правду, стала есть всё, что пожелаю. Несколько дней проведённых на едине с собой открыл мне глаза на многое. Я начала смотреть на ютубе видео одной замечательной девушки, рассказывающей о пищевом расстройстве. Благодаря ей, я признала наличие РПП у себя. Сейчас я решила, что больше не хочу жить в бесконечных ограничениях и в полной зависимости от мнения окружающих. Да, возможно, сейчас я наберу несколько килограмм, но мне плевать на это. Как говорит та девушка, тоже прошедшая через РПП – вначале будет страшный голод, желание съесть всё, что только можно, потому что телу долго не давали то, что так нужно было ему, потом это пройдёт, вес придёт в норму и тело – не дурак, оно всегда точно знает, сколько ему необходимо еды. Сейчас я страшно объедаюсь, иногда накатывают неприятные мысли о том, какая жирная я буду или начинает бубнить чувство вины, но я работаю над этим. Я разговариваю с собой и убеждаю себя в том, что я на верном пути, вспоминаю, сколько я прожила в ограничениях, подсчёте калорий и о прочей ерунде и чего мне это стоило.
— Я многое поняла.
Прилизыш с полным пониманием и душевной чуткостью кивнул и мне впервые захотелось назвать его по имени. Для меня он больше не был прилизышем, он стал Евгением, притом глубокоуважаемым Евгением. Кто бы мог подумать, что спасёт в трудную минуту меня прилизыш? Если б мне это кто-то сказал в начале лета, то я бы рассмеялась в лицо этому человеку, назвав дураком или дурой.
— Евгений, - я сделала небольшую паузу, чтобы он заметил, что я впервые обратилась к нему по имени и Евгений действительно приметил это, уголки его тонких губ чуть-чуть приподнялись, тогда я продолжила, - вы как-то мне сказали: «Настоящая Лина никогда никого не дала бы в обиду, в особенности саму себя». А ещё говорили о моём бывшем парне, о том, что могли бы его посадить. Я ему отомстила! А всё потому, что ваши слова долгое время эхом отзывались у меня в голове, они вновь и вновь звучали и в какой-то момент я поняла и признала их, это был один из самых потрясающих моментов моей жизни. Спасибо! Просто спасибо! – моя эмоциональность опять вызывает слёзы на глазах и, взяв салфетку со стола, я тихонько вытираю их.
Евгений отвлёкся от еды и просто зачарованно меня слушал, ловя каждое моё слово. После того, как я закончила свою речь он немного закинул голову кверху, о чём-то задумавшись. Я бдительно ждала его ответа, для меня он был очень важен.
— Многие философы, писатели и другие великие люди принижают месть и возвышают прощение. Говорят, что месть – удел слабых. Но знаешь, на месть надо тоже решиться, набраться смелости и храбро возвернуть человеку, то, что он когда-то безжалостно отдал тебе. Прощение даёт многие преимущества, но оно лишено того сладостного вкуса, каким наделена месть. Прощая, ты не чувствуешь того, что происходит во время твоих наблюдений за тем, как вся твоя боль в троекратном размере наконец обрушивается на виновника твоих страданий и нет той внезапной лёгкости на душе, охватывавшей тебя в момент мести. Возможно, я и, как оказалось ты, недостаточно созрели для прощения и однажды мы с лёгкостью будем его даровать всем нашим обидчикам, но не сейчас.
— Не сейчас! – поддержала вдохновлённая речью Евгения я, вновь вспомнив выражения кровавого лица Дениса.
— Предлагаю наконец съесть наши обеды! – он жестом указал на стол, где стояли блюда.
— С огромным аппетитом соглашусь!
И мы приступили к еде. Я периодически смотрела на Евгения, который теперь навсегда лишится своего прозвища, оно больше ему не подходит. Я испытываю такую огромную признательность к этому человеку, что мне хочется её выразить как-то ещё, не просто словом «спасибо», ведь это так ничтожно в сравнении с тем, что он для меня сделал. Надо бы что-нибудь придумать.
Я уже давно хотела задать ему один вопрос, но всё не решалась. Сейчас же я чувствую готовность это сделать, а потому спрашиваю:
— Что вы нашли в маме? Вы, двое, абсолютно не похожи друг на друга, - не то что я считаю маму глупой, но, как по мне, Евгений слишком умён и интеллигентен для неё.
— В этом и вся прелесть! – Евгений потёр руки, словно размазывая по ним крем и продолжил. – Твоя мама очень светлый человек. Создаётся впечатление, что ей неведомо зло. Находясь рядом с ней, я как будто заряжаюсь позитивной энергией, мне становится непривычно легко и радостно. С каким вдохновением она отзывается о людях, о каждом человеке, посетившим её жизнь! Даже те, которые когда-то причиняли ей страдания, не вызывают у неё негативных эмоций! Да, у неё присутствуют проблемы с уважением к себе и зачастую она чересчур увлекается партнёром, но мы над этим работаем и в её словах и действиях уже проскальзывают успехи, я горжусь ей.
— Вы её любите?
— Да. Притом очень сильно.
Глаза в глаза и незамедлительный ответ. Я была удовлетворена.
Глава 26. Марина.
— Слишком рискованно, им не справится. Тем более, второй, как ты говоришь лежит в больнице. Одному торчку не вывезти. Они так-то заставляют меня каждый угон седеть – настойчиво пытается переубедить меня папа. Мы сидим у него в кабинете и обсуждаем угон машины, я непреклонно настаиваю на том, чтобы всё-таки отец доверился Тёме.
— Артём справится, не сомневайся. Сколько мы получим?
— Конкретно ты – двадцать. Если твоему пареньку удастся угнать, в чём я очень сомневаюсь, то он получит и долю своего другана - сто.
Умела бы я воровать, я бы сейчас без колебаний взялась за это дело. Перспектива получить такую сумму просто за работу на один вечер довольно заманчива. Но меня воспитывала, к сожалению, не улица. Поэтому вся ответственность взваливается на Тёму, у него должно всё получится, другого варианта не может быть. Я так хочу этого больше не из-за денег, хотя и они играют немаловажную роль, мне нравится вести эту увлекательную игру. Я чувствую себя какой-то мафиозией из итальянского фильма. Ещё мне нравится контролировать без ведома Тёмы его работу, то есть в какой-то степени его самого. Всё это зажигает меня с каждым разом больше и больше.
— Может найдём ему человека, который подстрахует его на всякий случай? Есть кто-нибудь на примете? – у себя в голове я представляю, что сейчас виду беседы с боссом мафии, выступаю в роли его советника, хоть и не опытного, но зато выполняющим свои обязанности с горящими глазами.
Папа с осуждением посмотрел на меня, но я и глазом не повела, я продолжала свою игру, в которую он никак не хотел вовлекаться. Как же его бесило, что я, используя манипуляции, влезла в его чёрный бизнес. Ладно влезла, дак я ещё и активно вторгаюсь в его налаженную систему, вношу какие-то свои корректировки.
— Есть один на примете. – сухо промолвил он. - Предупрежу твоего паренька, что за ним будем ехать чёрный седан на экстренные случаи. Ну, и ты перед выходом его подготовь, настрой, придай мотивации.
На что он намекает? Я пошла.
— Я тебя услышала, – я уже собиралась покидать кабинет, но тут решила добавить, чтобы он наконец это усвоил - И да, прекрати называть его моим пареньком. Я вроде уже говорила, что это ненадолго.
На сегодня у меня есть ещё кое-какие планы – встретиться с мамой. Мои отмазки уже стали довольно иссохшими, и мама с трудом верила в них, а потому пора с ней повидаться. К тому же, один раз встретились, потом опять можно долгое время не переживать, пока её снова не приспичит. Вчера, разговаривая с ней по телефону, она была непривычно настойчива и чуть ли не принудила встретиться. Нормальная дочь у нормальных родителей подумала бы, как сильно по ней соскучилась мама и с радостью поскакала бы к ней, но это меня и моей семьи не касалось. Маме что-то было надо, тут можно к гадалке не ходить и так всё очевидно.
В окно с приподнятыми жалюзи я разглядела, как мамина белая машина затормозила перед зданием. Я неспеша направилась к ней. Ноги усиленно сопротивлялись и не желали выходить на улицу. Вновь выслушивать осуждения в свою сторону, оправдываться. Как же это надоело! Даже тело и то не желает оказываться рядом с ней, потому что знает последствия этого.
— Привет, - я залезаю в машину и тихонько закрываю за собой дверь, чтобы ни в коем случае не услышать упрёки, как громко и сильно я хлопаю дверьми.
Никакой улыбке на мамином лице нет, оно вообще не выражает ничего, что дало бы понять о её радости нашей встречи. Мне становится противно и хочется провалиться, лишь бы не видеть этого равнодушного выражения лица.
— Ты сильно похудела! Тебе надо бы спортом что ли заняться, мышцы подкачать, да и есть побольше, а то просвечивать скоро будешь! – начинается…
Я с трудом припоминаю, когда у меня был хороший аппетит весь день. Я позавтракаю и днём меня накрывают какие-нибудь беспокойные мысли, я напрочь забываюсь и отвлекаюсь от пищи надолго. А иногда, когда внутри зияет пустота, то голод не чувствуется весь день, на следующий может что-то проблеснуть и я перекушу, но и это ненадолго.
— Отец сказал ты участвуешь в каком-то проекте по работе, - ах, вот как он это назвал. – Но меня это мало волнует. Ты в институт собираешься поступать? Или всю жизнь будешь работать в засранной компании, сидя у нас на шеи?
Я с отвращением отворачиваюсь к окну. За ним ходит большое количество людей, они все чем-то заняты, с головой погружены в свою рутину и, кажется, совсем потеряли себя. Я внимательно смотрю на каждого и все они телами вроде бы здесь, но умы их где-то вольно блуждают. Я не хочу однажды стать такой же. Я хочу жить! Вот только, как сказать об этом маме? Стоит ей сообщить о том, что я не собираюсь поступать в институт и на меня моментально обрушится волна гнева.
— Я ещё не думала об этом.
— А когда ты об этом будешь думать? В тридцать с двумя детьми на руках? В сорок лет?
Да, сказать бы ей, что я не собираюсь рожать детей. Ну, да ладно. 
— Я просто ещё не определилась, чем хочу заниматься в этой жизни, - я хотела ответить холодно, но у меня всё вышло так, будто я опять оправдываюсь.
Мы подъехали к кафе, и я нехотя поплелась внутрь. Зайдя в него и оглядевшись по сторонам, я вновь обнаружила большое количество людей вокруг. Мама ещё, как назло, выбрала столик посередине и мне со всем моим недовольством пришлось расположиться за ним вместе с ней.
 — Так, ты что будешь?
Я полистала странички меню, которое принесла нам хорошенькая официантка, мило улыбнувшись поочередно сначала мне, а потом и маме.
— Стаканчик яблочного сока и блинчик со сгущёнкой.
Мама подозвала официантку и та, приняв заказ, быстрым шагом отправилась выполнять его. Я посмотрела ей вслед, надо было занять глаза хоть чем-то, чтобы не смотреть на маму. Очень интересный интерьер у данного кафе!
— Я беремена. У тебя будет братик или сестрёнка, - дак вот почему она так настаивала на встрече именно сегодня.
И чего? Я должна прыгать и визжать от радости? Может хоть сейчас она займётся новым подопытным, и я перестану вызывать её интерес. Не пора ли уже на мне поставить крест и принять тот факт, что никогда мне стать тем, кем она так сильно хочет меня видеть.
— Поздравляю, - с равнодушием отвечаю я на мамину новость. – Я отойду в туалет.
Я торопливо захожу в кабинку и, закрыв дверцу на щеколду, начинаю рыдать.  Я знаю, что внутренне всё же уже возненавидела этого нерождённого ребёнка. Как бы мама ко мне не относилась, я не хочу разделять её с кем-то ещё. Она моя! Она должна быть только моей! Любить меня! А не какого-то маленького противного отброса!
Я всё пытаюсь внушить себе, что ненавижу её, ненавижу её извечные обвинения, её презрение, но внутри я остаюсь зависимой от её степени довольства мной. Я безнадёжно пытаюсь заполучить её одобрение, признания, любовь в конце концов и чем больше я получаю отвержение и удар по рукам, тем сильнее я тянусь к ней, и нужда становится более отчаянной и мощной.
Получается, что и Тёму мне не полюбить, потому что он искренне тянется ко мне. А у меня с детства складывалось всё таким образом, что я любила больше родителя того, у которого были постоянные требования и определённые условия, под которым он меня будет любить. Поэтому, чем больше меня будет отвергать человек, тем больше я буду хвататься за него. Как же всё глупо у меня устроено! Я плачу ещё сильней, вытирая споли туалетной бумагой.
Спустя десять минут попыток успокоения себя и приведения в порядок, я смотрю в зеркало и вижу ту же незнакомую девушку, что разглядела бабушка тогда в первый день, когда я приехала в деревню. Я вспоминаю другую Марину – живую Марину. Когда-то ведь я такой была. Это было только-только после переезда в теперешний город, наш класс отправился в поход. Когда мы добрались до места – небольшой полянке в лесу, мы с одноклассниками и учителем быстро раскидались с вещами, едой и разведением костра, после сразу приступили к играм. Все советовались со мной и я, можно сказать, была ответственна за то, во что и как мы будем играть. Меня воодушевляло громко кричать, ни капли не стесняясь, ведь я была собой. Внутри был избыток энергии, которая прямо-таки плескалась из меня и теперь, где та Марина? Где та девочка, что любила командовать, и быть самой лучшей? Да, возможно сейчас я бы не хотела вновь становится девочкой с синдромом отличницы, но лидерским порывом я бы поддалась, но уже давненько они меня не накрывали… Может вообще не существует понятие «настоящий я», ведь мы каждую минуту заново себя создаём и настоящим мы являемся ровно в момент сейчас…
— Я думала тебя там уже смыло. Тебе принесли твой блин горячим, но пока ты там не пойми, чем занималась, он успел остыть.
Я, как вкопанная, застыла на месте, глядя на маму. Только сейчас я разглядела в ней несчастную женщину. Мама никогда не будет довольна мной, впрочем, как и собой. Мне никогда не получить её одобрения, ей всегда чего-то, да будет не хватать. Какая же она жалкая! Я подхожу к столу, но не сажусь, я всё ещё новым взглядом смотрю на маму.
— Что с тобой? Садись, ешь давай!
— Да пошла ты! – я наконец-то твёрдым непоколебимым взглядом продолжительно посмотрела ей прямо в глаза.  Сказать, что она была шокирована, это не сказать ничего. Мама оцепенела от столь неожиданных слов и на несколько мгновений потеряла дар речи, а я, воспользовавшись этим, взяла свою сумку и направилась к выходу. В кино что ли сходить?
Глава 27. Лёша.
— Очень уныло звучит, - говорю я Тёме, который зашёл меня по-быстрому навестить на новость о том, что он в одиночку собирается пойти на угол.
Я, конечно, понимаю, что основную работу выполняет при угоне именно Тёма, а я лишь подсобник, но, в любом случае, так мы работали в течение года и у нас выработалась слаженная система. Отпускать его сейчас одного очень ссыкотно и, разумеется, я бы предпочёл, чтобы он просто отказался от этого дела. Убить-то, конечно, не убьют, но вот посадить могут.
— Не парься, всё под контролем, - вновь с бесячей уверенностью в голосе отвечает Тёма.
— Ты все равно пойдёшь на это и бессмысленно что-то говорить, но я всё-таки произнесу одно: будь аккуратней!
Друг кивнул, не особо принимая во внимание мои слова.
— Ты когда отсюда собираешься выбираться?
— Через пару дней выпишут, мне уже начали каждый день проговаривать, что мне можно, а что нельзя будет делать. Как правильно мыться и ходить я вроде бы усвоил, а вот остальное пока страдает.
Тёма усмехнулся.
— А ты что хотел!? Тебя проткнули ножом всё-таки. – он открыл бутылку минералки, которую принёс мне и сделал ещё пару глотков, так была выпита половина бутылки.   
— Лёшик! Какого хрена? – Юля распахнула дверь в мою палату и с расстроенным видом глядела на меня. Я полностью растерялся. Откуда она узнала, что я здесь?
— Упс, я тебе не сказал? – чеша голову, спрашивает Тёма.
— Что ты мне не сказал?
— Юля к нам недавно заходила, так как ты на мобильник не отвечаешь. Ну, я ей и рассказал чуть-чуть правду, - мобильник вытащил тот человек в чёрной кофте и сейчас я хожу с какой-то фуфайкой. — Я пойду, не буду вам мешать.
Тёма быстро скользнул за дверь, я вслед показал ему средний палец, обещая про себя, что месть не заставит себя долго ждать. Юля ближе подошла ко мне и села на кровать соседа.
— Со мной всё в порядке, - главное сделать самый весёлый и добродушный вид.
— Поэтому тебя пырнули ножом?
— Именно.
— Может пора рассказать всю правду о себе и своей жизни? Я вроде бы не придумала ни одного слова, когда делилась с тобой своими планами, своим прошлым. Хватит меня воспринимать, как маленькую ничего непонимающую девочку! – для меня Юля всегда такой и будет, неважно, сколько ей лет, хоть десять, хоть тридцать. Но я прекрасно понимал, что она имела ввиду. Я сел на кровати, а то лежать перед ней вразвалочку, говоря на откровенные темы было не очень этично.
— Я хотел купить травы и меня пырнул барыга. Такая правда тебе нравится больше? 
— Гораздо, и я рада наконец её услышать, спасибо! – сестра не стала не истерично обвинять, не громогласно осуждать, не матерно ругать, но всё приняла к сведению, я заметил это по её взгляду. Но что-то мне подсказывает, что она изначально не особо уверовала в мои слова, Юля сразу знала, что я лгу. Затем сестрёнка встала с кровати и, поставив большой пакет на тумбочку начала его разгружать.
– Я тебе тут еды принесла: яблочек, апельсинов, домашней еды и конфетки. Ты же обожаешь коровку?
— Ещё бы! – она помнит… Я сразу вынул одну конфетку из пакетика и распаковал её. Вкус детства навеял сразу ностальгию по временам, когда мы с сестрой жили у бабушки в деревни. Каждое воскресенье бабушка давала нам денег, и мы бегали в соседнюю деревню в небольшой магазинчик за этими самыми конфетами - коровкой, иногда прихватывали ещё по маленькой коробочке сока.
 Для меня все равно оставалось немного странным реакция Юли, было в этом что-то неестественное.
— Лёшик, - сестрёнка теперь села ко мне на кровать и взяла в свою нежную руку мою ладонь, я же продолжал смаковать конфетку у себя во рту, не совсем понимая, что Юля собирается сказать, - пожалуйста, давай без вранья.  Это ведь самое худшее, что может случится между родными людьми. Мы сумели пройти через столько препятствий только благодаря тому, что были вместе, держались друг за друга до последнего, дак давай поддерживать эту близость и не отдаляться, разве тебе этого не хочется? Мама и бабушка умерли, понимаешь, два наших родных человека оставили нас на произвол судьбы, что тебе ещё нужно для того, чтобы осознать степень нашей близости? - глубокие синие глаза вперились в меня и я, глядя в них, согласился кивком головы. Её речь отзывалась в моём сердце, я понял, что постоянно вспоминаю о прошлом: о потерях родных людей в нём и совершенно теряюсь в настоящем. Я не ценю то, что имею.   
— Мне кажется эта ситуация с ножевым ранением должна была произойти, - раз уж мы решили быть откровенными и искренними друг с другом, то поделиться с Юлей своими чувствами выглядело отличной идеей, она должна это положительно оценить. – Я теперь больше стал ценить жизнь, так как мне удалось ощутить её запредельную хрупкость. Один миг и меня могло бы не быть, но я всё-таки здесь, с тобой. И не прекрасно ли это?
— Это чудесно! Когда мне Тёма сказал, что с тобой произошло, на меня сразу накатили чувства страха, как тогда с бабушкой. Знаешь, что было самым ужасным в её смерти? Это то, что моё детский разум понял, что не всё ему подвластно. Я ничего не могла поделать и меня угнетало это. Понимаешь, угнетала собственная беспомощность пред лицом смерти. Даже, когда Тёма акцентировал внимание на том, что ты жив, я ощущала такую же покинутость. Я думала, вот и всё. Теперь я одна!
— Как ты можешь об этом говорить? У тебя есть родители, пусть и не родные, но зато любящие.
— Ты не понимаешь. Я благодарна этим людям, они сделали и делают для меня всё самое лучшее, они уберегли меня от жизни в детдоме, но это не делает их самыми близкими для меня. Как я не старалась, но для меня все равно оставался самым родным человеком – ты! ТЫ, а никто-то другой, нёс меня с разбитыми коленями после того, как я увалилась с велосипеда, ТЫ был со мной, когда я пошла в первый класс, ТЫ радовался, как своим, моим пятёркам, ТЫ разбирался с мальчиками, задиравшими меня, ТЫ был рядом, когда умерла бабушка, ТЫ утешал меня в самые горькие моменты жизни. Мне продолжать? Я могу о многом ещё напомнить тебе.
— Не надо. Я понял тебя.
—  Ничего ты не понял, - воспротивилась Юля. - Ты был самым лучшим старшим братом, самым любящим и заботливым!
Юля серьёзно? Я думал, таких непутёвых, как я, ещё надо поискать, а она тут вдруг произносит такие лестные слова. Но я не думаю, что сестра лжёт, пытается мне льстить, ведь в этом нет смысла, а потому эти слова заключают меня в свои ласковые мягкие объятья, от них становится тепло. Может я и вправду себя не до оцениваю? 
 — А ты была самым милым ангелочком, хотя и сейчас таким и осталась! – я беззлобно ухмыльнулся и сказал сестре, желая, чтобы она навсегда запечатал у себя в памяти эти слова, чтобы ни случилось, она должна их помнить, - Я тебя люблю. Ты часто говорила, что у нас никогда не было семьи, но сейчас я понял, что мы вдвоём и составляли членов нашей семьи, остальные уходили, но мы друг для друга всегда оставались. Даже, разлучившись на девять лет, мы не перестали быть роднёй. Хотя сомнения, бывало, посещали меня, да и тебя думаю тоже. 
Сестрёнка обняла меня и всё стало вновь непоколебимо спокойным, рядом с ней я чувствовал обязанность и ответственность, словно являлся родителем. Хотя давно уже стоит принять тот факт, что у неё есть официальные опекуны и больше нет никакой необходимости в длительных вынужденных переживаниях за её судьбу. У неё всё прекрасно и будет ещё лучше. Пора выдохнуть и сделать больший упор на собственную жизнь, ведь в ней всё куда более неопределённо. 
Глава 28. Лина.
Мне нравится эта летняя ночь. Я иду в лёгкой синей ветровке и джинсовых шортах, танцующей походкой. Ласковые потоки ветерка приятно охлаждают и бодрят кожу, заставляя слегка подниматься волоски на теле. Весь день я сидела дома: играла на гитаре и писала в дневник возникающие назойливые мысли. В последнее время мне так понравилось это занятие – вести личный дневник, туда я могу излагать все свои чувства и, перечитывая после, мне многое становится более понятным. Я уже собиралась ложиться спать, но не смогла, сегодня такая волшебная погода, что я решила прогуляться, зайти в продуктовый магазин и купить шоколадку, тем более там появился новый вкус, я просто обязана его сегодня попробовать! Я обожаю вносить в свою жизнь такие внезапные события, просто без всякого планирования и внесения в график. Встала и прогулялась по ночному городу под светом фонарей и под шум от проносящихся мимо мотоциклистов.
 Я уже свернула в свой район, когда увидела знакомый силуэт, темнота не позволяла убедиться в своих предположениях. Когда я уменьшила расстояние между нами, то наконец признала, что это был Тёма. Он еле волочил свои ноги и очень неустойчиво на них стоял.   
— Тёма? – говорю с опасением я, вдруг это всё-таки не он. Тёма поднимает на меня свои и без ночи тёмные глаза и усталым тяжёлым взглядом глядит. Я замечаю, что его лицо в грязи и немного испачкано кровью. Я не ощущаю его присутствие здесь, такое ощущение, что он где-то далеко и не совсем понимает, кто я и что вообще происходит.
— Привет, - совсем обыкновенно отвечает Тёма.
— Что с тобой?
Он расплывается в широкой кровавой улыбке, от которой меня нервно передёргивает. Должно быть, ему выбили зуб.
— Что со мной? – он пожимает плечами. - Со мной всё в порядке, - Тёма смахивает волосы со лба и продолжает глядеть на меня.
— Давай я тебе помогу, - я крепко взяла его под руку. К моей радости, он не стал сопротивляться и спокойно пошёл со мной.
— Подожди, - Тёма резко остановился и начал стучать руками по карманам, - мне надо закурить. Пойдём на лавочку, - да, недолго же мы прошли, метров десять.
Я помогла ему дойти, и мы уселись на скамейку возле какого-то подъезда.
— У тебя что-то случилось? – не может быть такого, что он просто так решил нажраться и с кем-то подраться, что-то произошло. Мне страшно оттого, что он может ответить. Пока что Тёма молчит, но он отлично меня слышал.
— Лёха бы сейчас залепил что-нибудь про звёзды, небо, Вселенную. Романтик хренов, - он добродушно ухмыльнулся. – Хотя если подумать, то они и вправду великолепны. Лёха постоянно мне об этом напоминает и радуется, когда я соглашаюсь с его видением прекрасного. А ведь он видит… видит во всём что-то чудесное, в каждой травинке и в каждой птичке, – это правда, Лёша смотрит на мир детскими глазами, для нас многое стала привычным, и мы этому уже не радуемся, даже не обращаем внимание, а он глядит на всё, как в первый раз. Это меня и восхищает. Тёма затянулся сигаретой и всё-таки решил ответить на мой вопрос после долгой прелюдии. -  Я сегодня решил зайти домой к матери. Она была там не одна, её сранный ухажёр выперся меня встречать. И знаешь, он решил не пускать меня за порог квартиры к матери, как будто он больше имеет прав на нахождение рядом с ней или на её хату, начал шумно пытаться выволочить меня, и я не сумел сдержаться. Просто, как собака, сорвавшаяся с цепи, я набросился на него. Я херачил его очень сильно и так долго, мать верещала на весь дом, как резанная свинья. Для меня же были странными её переживания, ведь с её-то проститутской клиентурой можно было с лёгкостью отыскать нового мужика даже в этот же день. Я поздно очухался, он был уже без сознания. Возможно я убил его! Я не знаю, что сейчас делать… Просто не знаю. Видимо, скоро поеду на зону. 
Я стала учащённо дышать, он ведь не мог никого убить! Просто не мог! Я уставила свой испуганный взгляд на Тёму. Тот беспомощно смотрел на ночное звёздное небо, в глазах блестели застывшие слёзы. Руки принялись делать всё без моего ведома, они взяли ладонь Тёмы и крепко сжали. Странно, но я понимала его. Он не убийца, здесь что-то другое, может обида на мать. Всем своим глубоким состраданием я захотела его обнять, я резко встала и, расставив руки в стороны, сказала:   
— Иди сюда.
Он недоверчиво посмотрел, но подошёл и я крепко прижала его к себе. Не мои обвинения ему сейчас нужны! Крепкое тело в мои руках начало содрогаться, Тёма негромко всхлипывал, и я вовсе растерялась, но руки всё сильней сжимали его. 
— Я не хотел. Не хотел всего этого. А если он умрёт?
Что сделать? Как ему помочь? 
— Всё должно обойтись, ему помогут, успеют спасти.
— Пойдём домой, - Тёма вытер тыльной стороной ладони слёзы с глаз и сделал внутреннее усилие над собой, чтобы прекратить слёзы.
Я кивнула и вновь, подхватив под его руку, пошла подстраивающимся под него шагом. Мы шли и мне было ужасно страшно – от него, от того, что он сделал, от его тела рядом со мной, но мне было и очень-очень жаль его.
Мы зашли в квартиру. Тёма скинул кроссовки, я последовала его примеру. Мне надо было убедиться, что он ляжет спать и только тогда оставить его, а то неизвестно, чем ему вздумает пьяному заняться.
— Пить будешь? – спросил Тёма, доставая из верхнего кухонного шкафа водку.
— Нет. Может ты пойдёшь спать? Тебе надо отдохнуть и завтра на свежую голову обо всём подумаешь, позвонишь, узнаешь, - давай же, соглашайся.
— Нет смысла. Со мной уже давно всё кончено, недолго осталось, - этот ли человек сейчас рыдал? Такое ощущение, что его подменили, особенно голос, который стал жёстким.
— Что ты несёшь?
Тёма вновь достал сигарету и это была уже четвёртая – одну он выкурил на лавочке, другие две по дороге до дома. Сейчас, сидя за столом, парень выглядел удивительно трезвым. Я совсем запуталась.
— Тём, блин. Хочешь я позвоню Марине? – я была не уверена, что подруга ринется сюда помогать ему, но попытаться стоило.
— Не надо, ей все равно. Думаешь я не знаю, что ей похер на меня. Каждый раз, когда она меня обнимает, я это чувствую, каждым кусочком своего тела. Лишь однажды я что-то ощутил в её нежном касании, но слишком быстро это улетучилось. Марина строит из себя любящую девушку, но на самом деле она никого в этом мире не любит. Есть в ней некая опустошённость, выступающая в роли преграды, она-то и не позволяет ей любить.      
Я знала, что он был прав, но все равно принялась защищать Марину.
— Что за бред ты говоришь? Она просто такой человек, ей трудно даётся выражение своих чувств.
— Ей трудно даётся находится рядом со мной, заниматься сексом ей только легко.
Я села за стол на табуретку и просто уже не знала, что сказать, поэтому решила наблюдать за Тёмой и тем, как он пьёт водку, поднося испачканной кровью рукой рюмку ко рту, морщится, закуривает очередную сигарету и вновь наполняет рюмку.
— Ты к Лёхе собираешься идти? – неожиданно выдал Тёма.
— Да. Мне надо немного времени, чтобы обдумать.
— Ты думаешь у нас его полно? Ты серьёзно полагаешь, что ты будешь здесь вечность или Лёха здесь будет вечность? Его чуть не убили! Ты понимаешь, что он мог умереть в тот вечер? Этого тебе мало?
Я с горечью подумала о его словах. Как же он был прав! Сколько ещё можно оттягивать? Как будто, обдумывая всё месяцами, что-то изменится. Я столько вспоминала наши с Лёшей мгновенья, как я была тогда счастлива, но всё чего-то жду, совершенно непонятно чего.
— Я завтра к нему пойду.
— Другое дело. А теперь мне пора спать, ты можешь лечь к Лёхе в комнату, а то на улице полно таких долбанатов, как я.
Да, идти после всего сказанного и произошедшего абсолютно не хотелось, да и побывать в комнате Лёши очень хотелось. Тёма вылез из-за стола и повалился на стену. Я подошла к нему и всё так же, подхватив под руку, повела к кровати. Ногой я аккуратно пнула дверь в его комнату и осторожно довела до постели, в которую он сразу рухнул. Я плотно закрыла дверь и сразу послышался громкий протяжный храп. Я со спокойствием тоже пошла ложиться.
Комната у Лёши немного больше и гораздо уютней, но беспорядок всё такой же. Я прошла по скрипящему деревянному полу. В роли кровати выступал разложенный и застеленный белым потёртым постельным бельём диван. На против него стоял небольшой комод, вещи на нём беспорядочно развалены. Меня привлёк бумажный обрывок, взяв который, я обнаружила зарисовку девушки среди звёзд. Да, тут можно даже не гадать, кто это. Хоть зарисовка и выполнена ручкой, но свои черты я сразу узнала. Положив на другую половинку дивана, обрывок, я сняла с себя одежду и, оставшись лишь в одном нижнем белье, улеглась в постель и практически сразу погрузилась в мир прекрасных грёз, в мыслях утопая в нежных объятьях Лёши.
Глава 29. Марина.
После того, как я послала маму, я решила, что хочу проверить ещё кое-что, касаемо своих чувств. Я давно об этом подумывала и сейчас настало идеальное время, чтобы ответить для себя на многие вопросы. Для этого я всю ночь шарила по социальным сетям, выступала в роли сыщика, только вот искала я не какую-то вещь, а место работы человека и мне всё-таки удалось выяснить, где работает Влад. Тот самый со спортивной секции по баскетболу, любовь к которому так долго сидела внутри меня. Прямо сейчас я поднимаюсь по лестнице в батутный парк, где и собираюсь с ним пересечься, как бы случайно, может он меня вообще не узнает. 
 — Здравствуйте, мне один билет на полчаса, - сказала я девушке, от розовых волос которой не могла оторвать взгляда, меня впечатлял её нежный пастельный цвет. Она доброжелательно улыбнулась мне и принялась пробивать всё по компьютеру. Может тоже в розовый покраситься? Хочется каких-то перемен во внешности, а то я порядком подустала от неё.
— Так, в вашей зоне присутствует двадцать три батута, надувная подушка, скалодром, баскетбольные кольца и зона для паркурщиков. Сейчас подойдёт инструктор и проведёт технику безопасности, также вы выполните с ним небольшую разминку перед прыжками. Подождите минутку, пожалуйста, - девушка отошла в комнату для персонала, видимо за моим инструктором. Кажется, я ощущаю небольшое трепетное волнение – сердцебиение учащается, кончики пальцев подрагивают. Это так странно после всего. Вот, выходит девушка и за ней следует темноволосый парень. Знакомая походка с длинными шагами в сторону. Он смотрит на меня чёрными глазами и в голове мелькают все образы прошлого – случайный взгляд, с которого всё началось – вся чудесная любовь, вся мучительная боль и все горькие слёзы, радость от каждого сообщения, непринуждённое соприкосновение ладонями и разбитое сердце. Я вспоминаю всё, что с ним было связано, как я была готова упасть к его ногам, а Влад не оценил этого. Эти картинки, не останавливаясь, торопливо сменяют друг друга. 
— Здрасте, пойдёмте в зону, разминку проведём и по технике безопасности пробежим, - Влад указал на неё рукой. Он не узнал меня? Я не заметила этого по его взгляду, это к лучшему! Иначе бы ничего не получилось. Парень начал проводить инструктаж, я же не слушала его, глаза неотрывно изучали Влада, пытались выявить в нём то, что меня тогда так зацепило, но всё пока что тщетно. Значит, пора сделать то, зачем я здесь. Одной встречи и короткого разговора, касаемого батутов, недостаточно.
 — Что делаешь сегодня вечером? – я нагло прервала его на середине предложения, но мой вопрос его сразу оживил, Влад приободрился и с заигрыванием ответил:
— Думаю, провести его с прекрасной девушкой, - он подмигнул мне. Я же вспомнила его игнор в свой адрес, и улыбка более не зачаровывала.
— Тогда, пожалуй, записывай адрес, - он занёс его в заметки под мою диктовку.
— А сейчас давай продолжим нашу разминку.
Пока мы разогревали мышцы, Влад оценивал меня, взгляд то и дело скользил по моей фигуре, я делала вид, что не замечаю. Возможно, мысленно он уже воображал, как стягивает с меня одежду.
Значит, сейчас он вот так просто согласился прийти? Теперь моё тело его устраивало!? А тогда, в школе, когда моё сердце пылало бешенной любовью, я была недостаточно хороша для него, вот как выходит... Ещё я понимаю, что я предвкушаю нашей вечерней встречи. Я внимательно слежу за его руками и уже мысленно представляю, как они касаются меня, как расстёгивают лифчик и скользят всё ниже и ниже. Пожалуйста, только бы не осталось никаких чувств, их не должно быть уже. Я же отлично помню, как в школе я смотрела на него с равнодушием, как и на всё остальное. Ничего же не было внутри и сейчас не должно быть.
Наступает вечер. Я сходила в душ, увлажнила кремом всё тело и надела красивое нижнее бельё, поверх него розовую шёлковую майку и шорты из того же комплекта. Я сделала всё возможное, лишь бы не разочаровать его, мне хотелось услышать после всего игнора то, что со мной всё в порядке, что я достаточно красива и привлекательна. Ведь долгое время, когда я пыталась привлечь внимание Влада к себе, я была убеждена, что со мной что-то не так, я недостаточно хороша для него. Те девушки, вертящиеся возле него, вот настоящий идеал для Влада. Я смотрю в своё отражение в зеркале и поправляю волосы. Всё ли правильно я делаю? Звон домофона. Сердце подпрыгивает, а ноги без замедлений, стремительно направляются к двери. Ожидание, пока он поднимется и вот наконец-то Влад передо мной. На нём белая лёгкая рубашка и тёмные джинсы, мои руки уже норовят всё это с него, как можно скорее, стянуть.
— Я купил шампанское, выпьем? – парень находится совсем рядом с бутылкой в руках. Мне вправду удалось устроить с ним вечер, который будет принадлежать нам двоим? До сих пор не верится.
— Перейдём сразу к делу, - я, устав от замедлений, подхожу к нему и после всего, что было дотрагиваюсь до тела, до его лица, до его губ. Я вспоминаю, как его обнимали ненавистные мне девушки и теперь я была на их месте. Для них это были просто ничего не значащие касания, для меня же вселенская мечта. Наши губы сливаются в поцелуи. Мои руки крепко обвиваются вокруг его шеи, и он резко хватает меня, придерживая за бёдра.
—  Направо, - шепчу я, говоря о комнате, и вновь возвращаюсь к его губам. Не такие уж они и сладострастные, какими выглядели. Да и целуется он не так, слишком много усилий в этом поцелуи и слишком мало жара. Всё не так… Но как же меня они раньше манили! Выходит, притягивали не они меня, а их недоступность.
Мы падаем на кровать, продолжая целоваться. Влад развязно проникает плутающими руками под мои короткие шортики, и я резко отстраняюсь от него, руками отталкивая его туловище на кровать. Собираюсь стянуть с себя майку, но почему-то не могу. Руки не собираются повиноваться мне. Я смотрю на возбуждённого парня перед собой, который жаждет поскорее проникнуть в меня. Где тот парень, по которому я убивалась? Где тот парень, с которым каждый грёбанный сон мы целовались? Где он? Где моя любовь? Влад смотрит на меня чёрными глазами и в них лишь мимолётная пустая страсть. Я вспоминаю тёмно-карие проницательные глаза, читающие тебя насквозь, они единственные смотрели на меня с любовью. Татуировка розочки за ухом. Трепетные касания волос. Мечта стать пилотом. Обнадёженный взгляд. Очаровательная улыбка. Вот, что я на самом деле люблю. Что? Я действительно подумала о любви к Тёме? Я люблю Тёму?
— Можешь уйти? – говорю я Владу, не в силах снять с себя майку и отдаться ему.
— Чего!? – он ошарашено пялится на меня и надеется, что я всего лишь шучу.
— Я передумала, свали, пожалуйста! – я села на краешек кровати, чуть ссутулившись и с горечью думая о том, что сейчас происходит.
Парень в недоумении таращится на меня и мне больше не нравятся эти чёрные глаза, не вижу я в них больше той глубины, что когда-то разглядела или нафантазировала, теперь я уже не знаю. Всё изменилось. Всё теперь стало ясным. Я знаю, чего я хочу. По крайней мере, сейчас я хочу обнять Тёму больше всего на свете.
— Ты совсем долбанутая? Нахрена ты меня тогда позвала? 
— Просто вали и всё, обстоятельства поменялись, - без понятия, можно ли так поступать с людьми…
Влад вышел в подъезд, и я захлопнула без всякого сожаления дверь, наконец прощаясь с ним навсегда. Бутылка шампанского стояла на тумбочке в коридоре, я протянула за ней руку и в голове родилась интересная мысль. Раз уж она здесь, почему бы не выпить пару бокалов. Я направляюсь на кухню, достаю бокал из шкафа, удивительно быстро открываю бутылку и наливаю шампанское. Сделав небольшой глоток, я с удовлетворением замечаю, что вкус у Влада хороший, по крайней мере, в алкоголе, меня-то в школе он не оценил. 
Я вспоминаю, как чуть не переспала с Владом. Выходит, что почти изменила Тёме. Считается ли поцелуй изменой? Интересно, но я даже не задумывалась об этом до этого момента. У меня было огромное желание проверить свои чувства к Владу, я знала, как именно желаю это проверить и ни одна мысли ведь об измене не закралась, Тёма на тот период оказался последним, о ком я размышляла. Я с сожалением думаю о нём, почему он был согласен на отношения без ответной любви? Не уж то Тёма настолько пылал ко мне чувствами, что остальное оказалось совершенно неважным? Я очень сомневаюсь, что он ничего не понимал.
Глава 30. Лёша.
После утренних процедур и завтрака, я вновь задремал. Игорька в палате не было, он ушёл на капельницу, отчего я был очень доволен. С ним, конечно, весело, но не хватает времени на едине с собой, а для меня это важно, ведь только тогда я могу поразмышлять на важные философские темы. Сны один за другим посещали меня и каждый из них был тошнотворно ярким и запоминающимся. В них я срывался и вновь проглатывал таблетки и всё становилось удивительно идеальным. Жесть, страшные ситуации, смерти сменялись минутами счастья. 
Меня разбудил робкий стук в дверь. Я с ужасом поднял веки и быстро-быстро заколесил глазами по палате. Это всего лишь сон!? Не может быть, тело во сне ощущало на себе всё настолько явно, что я какой-то своей частью продолжал оставаться в тех жутких сценах. Пора бы осознать нереальность всего произошедшего, это был всего лишь сон, - напомнил я вновь себе. За дверью показалась голова Лины, она просунулась, но всё никак не решалась зайти. Ей было очень неловко. Стоп, я действительно об этом подумал? Лине неловко?
— Приветик, - сказала она, поджимая губы.
— Проходи давай, - нетерпеливо произнёс я.
Лина довольная прошла по палате, будто только этих слов и ждала.
— Я тебя разбудила?
— Вроде того. Но я тебе благодарен, а то кошмарные сны следовали один за другим, беспощадно мучали меня.
— Я, как чувствовала, - она сделала несколько медленных плавных шагов в мою сторону и сказала, - давай обойдёмся без всяких бесполезных объяснений и просто поцелуемся, – Лина игриво вскинула бровями и села ко мне на кровать.
«Просто поцелуемся» - хм, мне это по вкусу.
— Тогда целуй.
— Только смотри, чтоб швы не разошлись, – она аккуратно перекинула одну ногу через меня и оказалась на моих ногах, стараясь не упираться целиком на моё тело, часть веса стремилась оставить на кровати. Её ладонь чуть вздёрнула мой подбородок и произошёл поцелуй. Я не сумел удержать руки, и они оказались на её ягодицах, как только я их коснулся, она отвлеклась от поцелуя и с милой улыбкой посмотрела, сверкнув глазами. Потом вновь коснулась своими губами моих. Её зубы шаловливо покусывали мои губы, немного оттягивая их. Я ощутил, как внизу всё твердеет. Значит, вместо всяких разговор о долгом периоде молчания она предпочла поцелуй? Мне это определённо больше нравится. А то эти жалкие оправдания по типу: «Я не могла, потому что мне было плохо, надо было ещё с чем-то разобраться» и т.д. звучат слишком драматично.
— Да, жаль, что мы в больнице и в любой момент сюда могут зайти, - Лина вновь перекинула ногу через меня и, делая вид, что совсем не возбуждена уселась на кровать Игорька, закинув ногу на ногу. Я покинуто и разочарованно смотрел на неё. Вернись ко мне, я не успел тщательно распробовать тебя, не могу я после долгой разлуки вот так просто выпустить тебя из моих рук, - молил в голове голос, но в слух произнести я это не осмелился.
— Сюда редко кто приходит, - мы бы в принципе могли бы по-быстрому доставить удовольствие друг другу.
— Разве? В любом случае, ты ещё недостаточно окреп, - она продолжает меня извивать, мне это нравится и когда всё-таки у нас случится секс он окажется самым желанным и вожделенным, страстные порывы достигнут максимального предела и наши сердца будут бешено биться в унисон. Но как сексуально Лина меня завела, буквально подняла всё, что только можно и покинула! Что мне теперь делать?
— Я готов сегодня выйти из больницы ради такого. Да я готов здесь и сейчас, если быть совсем честным.
— Я это ощутила, если быть тоже совсем честной.
 В палату вошёл Игорёк.
— Здарова, - он взглянул на Лину, - ты его девушка?
И что же она ответит?  Я в нетерпеливом предвкушении жду. Если и это не будет означать, что мы в отношениях, то я уже окончательно запутаюсь.
— Лёша сказал, что мы не можем встречаться, так как ему нравятся парни, - ещё чуть-чуть и Лина пустит слезу, ни доли иронии в её голосе не было, я поражён её умением врать.
Игорёк косо и недоверчиво посмотрел на меня и сказал:
— Знаешь, я сразу об этом подумал, как только меня к тебе положили. Есть в тебе что-то такое.
— Чего!? Как гея можно определить по внешности? Она же просто шутит.
Лина залилась своим милым хохотом.
— Она моя девушка, - хватит ждать её ответа, пора самому что-то говорить. Лина довольно закусила губу, услышав мои слова.
— У меня как-то была такая же рыженькая, но только такая кудрявая бестия, очень она любила сначала попрыгать на мне, а потом сразу закурить и уйти. Я обожал то, что она не доставала меня никакими любовными разговорами, сюсюканьями и всем прочим дерьмом. Оба удовлетворились и спокойно разошлись. Вот это я понимаю женщина! Твоя такая же?
— Нет, я не такая. Разве вам никогда не хотелось, чтобы рядом с вами был любящий человек? – с любопытством поинтересовалась Лина.
— Когда этот человек постоянно находится рядом это превращается в бытовуху и быстро надоедает. Не хотел бы! Мне комфортно жить одному, никто не напрягает своими скучными правилами. У меня есть дети, но они, как им и положены живут с их матерями и, конечно, в одной квартире я бы не то, что их не вытерпел, но даже их матерей. Фе!
— Не знаю, как по мне, это так прекрасно просыпать и видеть его спящее лицо рядом, целовать его в любой момент, когда захочешь, заспать в обнимку, делать какую-то домашнюю рутину вместе и просто кайфовать друг от друга. Я бы этого хотела, - Лина произносила каждое слово, и оно картинкой маячило у меня в голове. Кажется, у меня появилась ещё одна мечта!
— Я бы тоже этого хотел. Но ещё больше я бы желал, чтобы любимому человеку никуда наконец не надо было уходить, исчезли всякие причины на то, чтобы не быть вместе и я просто мог максимально насладиться единением. Такое время настанет?
— Я более, чем уверена, что настанет!
Часть 3. Август.
Глава 31. Лина.   
Я залезла на подоконник, специально подальше от края, чтобы он не обломился и с улыбкой, растянутой до ушей, переписывалась с Лёшей, в руках у меня был чай с мятой, приятно расслабляющий. Из открытого окна доносился запах сырого после сильного дождя асфальта, тот самый аромат, который хочется неотрывно вдыхать и вдыхать, пропитывая им себя изнутри. Завтра Лёша должен наконец выйти из больницы и обещает первым делом заехать ко мне, но я уговариваю его, хотя бы принять душ, иначе я его вонючего не пущу за порог квартиры. Он после долгого оспаривания его идеально чистого тела принимает мои слова и соглашается с ними. Но позже мы решаем, что я поеду вместе с Тёмой и Мариной его встречать.
«Я видела зарисовку на обрывке бумажке. Мне показалось, что это я, это так?» - может, и не хорошо признаваться в том, что я была у него в комнате и трогала его личные вещи, но мне почему-то казалось, что это его не заденет. Пока жду ответа Лёши, наблюдаю за одиноким человеком, идущим в неизвестном мне направлении в столь поздний час.
«Да. Ты заходила в гости?»
«Вроде того. Долгая история, выйдешь поделюсь».
Там была нарисована всё-таки я. Разумеется, у меня было мало сомнений по этому поводу, но убедиться всё-таки стоило. В доме стояла идеальная тишина, прерываемая лишь моими негромкими смешками, вырывающимися от сообщений Лёши, поэтому звон домофона казался оглушительным. Мама уже спит, я соскочила с окна и побежала в коридор, как можно быстрее, лишь бы не разбудить её, а то у неё и так проблемы с засыпанием.
— Кто? – полушёпотом раздражённо спрашиваю я, это ж надо в такое время прийти без приглашения.
— Это я, Артём.
Тёма? Что ему надо? Голос вроде трезвый. Я нажимаю на кнопку домофона и, надев тапочки и ветровку, выхожу в подъезд. Тёма поспешно поднимается по лестнице, помогая размахивающими руками. Он выглядит сухим, значит, не попал под дождь.
— Откуда у тебя мой адрес?
— Ты думаешь его так сложно узнать? Тем более, мы с Лёхой как-то сюда заезжали, я всё и сопоставил, – он сел на лестницу и тяжело дышал, запыхался после быстрого подъёма на четвёртый этаж.
— Чего хотел?
— Поговорить. Оказалось, ты единственная, с кем это можно сделать. Можно ведь, если нет, то без всяких обид, я уйду?
Я села рядом с ним на лестницу и положила руку на его плечо.
— Конечно, говори.
— Он жив. Ну, мужик матери. – я кивнула, говоря этим, что и без пояснений всё поняла. Но почему Тёма всё же делится со мной, не проще это сделать с Лёшей? – Я сегодня заходил к маме, она, конечно, прогнала меня, но про него сказала пару слов. Потом я посмотрел вновь на неё перед уходом и понял, что лучше бы он умер. Знаешь, всё очень противно. Помню в детстве я закрывал уши подушкой, лишь бы наконец не слышать стоны и шлепки из соседней комнаты, к маме всё ходили и ходили клиенты, а я мечтал каждому из них перерезать глотку ножом. Без всяких шуток, во мне на полном серьёзе бушевала такая ярость, что я действительно был на это готов, но всё пытался сдержать себя и вроде получалось до недавнего случая. Наверное, поэтому сегодня, когда мать сказала обо всём, я ощутил лёгкое разочарование и сожаление, что не добил его. Блин, прости! – Тёма, как будто резко одумался и начал жалеть о произнесённых словах. – Я не должен это говорить, всё звучит безумно. Прости ещё раз! – он резко встал с лестницы и хотел направиться вниз, но я не могла отпустить его после таких искренних откровенных слов, а потому сказала:
— Подожди. Всё нормально. 
Тёмно-карие глаза пристально смотрели в мои и внимательно изучали их, перебегая из одного глаза в другой. Я не пыталась ничего скрыть, потому со спокойствием смотрела на него.
— Ты сходила к Лёхе? Он просто ничего об этом не говорит, - ну, конечно, давай переводи тему. Ещё я никак не пойму, что они за такие друзья, если ничем не делятся друг с другом. Даже Тёме и тому легче рассказать что-то мне, а не своему лучшему другу.
— Да.
У него зазвонил мобильник.
— Алё. Мне нужно было заехать по делам, я не мог отложить. Не ори ты там, у нас договор до одиннадцати, я успеваю. Всё, давай!
— Что за дела?
— Ничего особенно, ворованную тачку надо в автосервис закинуть.
— Ты сюда приехал на украденной машине!? – была ли я взволнована, узнав это? Вряд ли. В моём голосе скорее присутствовало воодушевление, нежели тревога. У меня сразу родилась идея. Когда это что-то было по-другому?
— Не ссы, всё под контролем.
— Я хочу с тобой прокатиться. Можно?
— Поехали, - так просто?
Мы спустились вниз, и я села на переднее сиденье машины, Тёма нажал на газ. Я поехала в домашней одежде, фиолетовых тапочках и ветровке, переодеваться было не охота, было желание поскорее покататься на ворованной тачке, тем более у меня сейчас такой уникальный стиль, не хотелось бы его портить. Возможно, мне кажется, но не с такой скоростью ездят на угнанных машинах. Вновь эта опасность, рискованность заставляет вырабатываться адреналин, который ещё сильнее начинает вбрасываться в мою кровь, тогда, когда Тёма выезжает из дворов и мы мчим по центральным дорогам города, освещаемыми светом ярких фонарей. Мне хочется наорать на него, высказать ему, какой он дебил и насколько бесшабашный. Но я знаю, что мне это необъяснимо сильно нравится и я бы бесконечно переживала подобные события. Тёма, настолько погружён в момент, что, как и я, совершенно не думает о последствиях, в этом мы и похожи. Мне нравится испытывать страх, опять это бурлящая жизнь ощущается внутри, вздымавшаяся всё выше и выше и такое ощущение, что ещё чуть-чуть и она заплещется из моих недр. Тёма ещё сильней давит на газ и всё, что находится по бокам машины исчезает так быстро, что мой глаз не успевает сфокусироваться на чём-либо, всё превращается в лишь различие цветов и нет ничего чёткого. Вновь ощущение свободы и независимости, словно мы, двое, неподвластны тому миру за пределами машины, здесь у нас своё собственное особое пространство. Необычное ощущение – время испытывается совершенно по-другому, словно его нет или оно замерло, словно существует этот бесконечный момент сейчас. Я повернулась в сторону Тёмы, у того живо горели глаза, сейчас они казались чёрными с безумными искрящимися огоньками, его подстёгивало то, чем мы занимались. Возникло странное желание поцеловать его. Тёма, как будто это почувствовал, резко повернулся на меня, но ненадолго, буквально на пару секунд, а после он вернулся к дороге, всё-таки за рулём, да ещё и с такой скоростью, запросто можно куда-нибудь влететь и попрощаться с жизнью.
— Думаешь, круто было бы сейчас пососаться? – сказал Тёма и я вздрогнула от его слов, от их жуткой правдивости и меткости.
— Ты читаешь мысли? – с недоверием спросила я.
— Нет, я просто заметил, как ты посмотрела на меня.
— И как же я посмотрела?
— С влечением в глазах. Отбрось эту фигню, потом будешь жалеть, когда эта страсть поугаснет и ты протрезвеешь от скорости. Всё прояснится, и ты поймёшь, что совершила ошибку.
— Я люблю Лёшу. То, что у меня возникают такие желания ничего не значат, я просто чересчур эмоциональна и слишком поддаюсь моменту, погружаюсь в него с головой, теряюсь в нём, понимаешь? Ты всё правильно сказал, если бы я тебя поцеловала, я бы завтра себе места не находила. Но я тебя все равно обниму! – эмоции нужно было куда-то деть, а обратить их в крепкие объятья – было лучшим вариантом, не имеющим столь серьёзных последствий, какие имел поцелуй. Я обхватила его руку, и он отлично стал управлять рулём одной. Было очень приятно ощущать, словно я делюсь через прикосновения своей энергией с другим человеком. Тёма улыбнулся.
— Интересно, какая ты пьяная… Если в тебе столько жизни у трезвой, то сколько же под алкоголем… Увидеть бы как-нибудь. Сейчас сдадим машину и может по пивку?
Мне даже не пришлось задумываться, я сразу без сомнений ответила:
— Можно и по пивку.
Мы подъехали к автосервису, и Тёма остановился на противоположной от него стороне. Он выскочил из машины и запыхавшийся через пару минут вернулся, мы пересекли дорогу, оказались внутри автосервиса.
Парень со шрамом на носу в робе механика странно косился на Тёму. Тёма сделал вид, как будто собирается ударить его и я неосознанно приложила ладонь к груди, волнуясь заранее, но он обвёл рукой вдоль головы и стал поправлять капюшон своей кофты. У парня, казалось, сердце ушло в пятки и ещё чуть-чуть, и оно бы остановилось.
— Не ссы, Виталик. Сегодня у меня не боевое настроение. Погнали! – сказал Тёма, уже обращаясь ко мне. Я посмотрела на парня и поняла, что когда-то он уже испытал на себе действие ярости Тёмы и очень не хотел бы этого снова. Я направилась на улицу, не желая никому сопереживать, иногда это действительно кажется утомительным.
 Мы зашли в магазин и купили пиво. По бутылочке мы открыли сразу, а остальную часть нёс в пакете Тёма, рискованно размахивая им вперёд-назад.
— К тебе или ко мне?
— У меня мама дома уже спит, поэтому к тебе.
Он чокнулся с моей бутылкой и бодро сказал:
— За нас!
— За нас! – радостно поддержала я.
Оба чему-то засмеялись.
— Когда я увидел тебя впервые с Деном, то подумал, что ты высокомерная шлюшка, желающая казаться важной персоной. Но, пообщавшись, ты открылась с неожиданной для меня стороны.
— Всё-таки не высокомерная я шлюшка? – ухмыльнулась я.
— Не-а, ты скорее отважная преданная волчица, готовая идти до конца.
— С чего бы это? – я уж скорее упрямый вредный телёнок, нежели волчица. Это слишком громкое определение меня.
— Я тебя так вижу, не хочу объяснять, просто прими эти слова к сведению и подумай как-нибудь на досуге.
Я передёрнула плечами и задумалась.
Так, мы пошли пить пиво к Тёме домой, я шлёпала всё также в модных фиолетовых тапочках. С этим человеком было легко, я даже и подумать не могло насколько бывает просто с человеком. Непринуждённость и естественность нашего общения заставляло верить меня в дружбу между парнем и девушкой. Мы всю ночь проболтали и обсудили, мне кажется, все темы, затронули всё, что только могли вспомнить. Всё-таки насколько же прекрасна ночная болтовня, сколько информации о сокровенных мирах людей мы узнаём именно ночью. И как же удивительно смотреть на истинную оголённую сущность человека, Тёмина оказалась одной из самых приятных. Потом я опять оказалась в комнате Лёши и держала в руках обрывок с моим лицом. Я настолько выговорилась, что, как только улеглась, сразу уснула. Присутствовало какое-то блаженство, плескающееся по всему телу.
Глава 32. Марина.
Тёма подъехал ко мне уже с Линой в машине. Наверное, сначала заехал за ней, а после уже за мной, - подумала я. Мы направились за Лёшей, сегодня его выписывают. Всю дорогу, пока мы ехали эти двое, что-то, да обсуждали. Когда они успели так подружиться? Похоже, я что-то действительно пропустила. Ещё не так давно они не особо фанатели друг от друга, презрительно относились, а тут вдруг общаются как давнишние друзья. Удивительно, очень удивительно…
— А я тебе говорила та бутылка была лишняя, а ты мне, что сказал? «Да ладно чё ты, я знаю свою норму?» - Лина, перекосив лицо, передразнила Тёму, и сама же залилась от этого смехом. От её хохота никому не удержаться, вот и у меня слегка приподнялись уголки губ, растягивая губы в полуулыбке.
Не было желание уточнять, как так оказалось, что они вчера вместе пили. Тем более, что я была уверена и в Тёме, и в Лине, я знала, что ни один из них меня предаст, поэтому никаких подозрений по поводу измены не было и быть не могло.
Ещё мне надо было поговорить с Тёмой, о многом рассказать, но лучше я это сделаю после выписки, когда мы останемся наедине, всё-таки разговор не простой и явно не для ушей Лины. Да и решимости пока не достаёт, надо бы на него посмотреть и придумать слова, с помощью которых я всё изложу.
Когда мы подъехали к больнице, Лёша уже ожидал нас с небольшой спортивной сумкой в руках. Тёма, видя его, намеренно проезжает мимо, сигналя, разворачивается и резко идеально тормозит возле Лёши. Лина с заднего сиденья даёт подзатыльник Тёме.
— Это тебе за то, что я в сиденье врезалась.
— Пристёгиваться надо!
Лёша неспеша, придерживая живот, с кряхтеньем усаживается на переднее сиденье рядом с Тёмой и оборачивается на нас с Линой. Подруга сразу протягивает руку и касается кучерявых волос, проникая в них рукой, теребит их. Лёша откидывает голову на сидение, отчего кучеряшки, как виноградные лозы, свисают сзади. Лина просовывается головой к Лёше и нежно целует.
— Мы как-то неправильно уселись, - устало проворчал Лёша, видимо хождение не так-то просто ему сейчас даётся, ещё и девушку свою неудобно целовать.
— Мы с Тёмой можем поменяться, - предложила Лина.
— Не дождёшься! – ответил Тёма, окидывая нас с Линой взглядом в зеркало. Тёмные глаза остановились на мне и пристально глядели на меня, точно тонко чувствуя, что я что-то таю. Они в течение пары секунд изучили меня и вернулись к дороге.
Мы подъехали к дому Артёма с Лёшей.
— Давай я хоть сумку возьму, - Лина мельтешила возле Лёши, не знаю, как тому помочь в передвижении.
— Кидайте её мне, - крикнул Тёма.
Мы помогли подняться Лёше, и оставили их с Линой наедине в квартире, думаю, им тоже есть, что обсудить или чем-то заняться. Я предложила Тёме съездить к себе. Пора было всё рассказывать, некуда больше оттягивать, либо сейчас, либо никогда. Я подошла к нему и сказала:
 — Я чуть не переспала с другим парнем, - Тёма не сразу посмотрел на меня, должно быть надеялся, что ему лишь послышалось, но, когда всё же взглянул я прочитала в его глазах внезапное отрешение от себя и пугающую неприязнь.
— Почему чуть? Что тебя остановило? – всё так же уверенно и спокойно говорил он, а мне хотелось, чтобы Тёма на меня наорал, надо было, чтобы не только я себя так усиленно обвиняла.
— Я поняла, что люблю тебя.
Пожалуйста, оскорби, наори, но только не будь так спокоен, меня это слишком пугает.
— Мы целовались и дело переходило к сексу, но я не смогла раздеться, я видела перед собой твои глаза, тело напоминала о твоих касаниях, о твоих речах и тогда я всё осознала, - я подошла к нему и проводила пальцами по щеке, которая не так давно казалась мне такой интимной и недоступной. Тёма никак не реагировал, но я все равно ощущала, насколько он становится уязвим от моих касаний.
— Ты трогаешь меня по-другому, - лишь это сказал Тёма, я не совсем поняла о чём он.
— Как?
— Трепетно.
Я целую его в губы, но они не отвечают на мой поцелуй. Я предпринимаю ещё одну попытку и на этот раз он не может сдержаться, его раскалённые до предела губы прижались к моим. Я схватила его за голову, пытаясь быть с ним как можно ближе. Больше мне были не нужны никакие другие губы, теперь я желала лишь эти влажные и очень близкие и это прерывистое родное дыхание.
— Пойдём в спальню, - прошептал Тёма и я ощутила всем своим телом его возбуждение, стремительно передающееся мне.
На кровати я быстро скидывала себя всю одежду, наблюдая за тем, как раздевается Тёма, как он натягивает презерватив. Он ложится поверх меня и незамедлительно входит внутрь. Его темп оказывается непривычно ускоренным, но и это оказывается приятным. Мы переворачиваемся, и я оказываюсь сверху, начинаю скакать на нём, его ладони обхватывают мою грудь и начинают её мять, пальцы легонько массируют соски, и я чувствую, как начинает накатывать первая волна. Мои бёдра двигаются всё более плавно и размеренно, я погружаю Тёму всю глубже и глубже внутрь себя. Уже почти, ещё чуть-чуть, у меня вырывается громкий стон, не сдерживаемая ничем, я кончаю. Тёма садится и, надёжно зацепив меня руками, ускоряется. Я чувствую, что он близок к финалу, а потому целую его в губы, позволяя нашим языкам слиться. Он дышит всё учащённей и учащённей и вот момент, когда парень не в силах поддерживать поцелуй, он сильно выдыхает, а я всё продолжаю и продолжаю его целовать. Тихий стон вырвался с его рта, от которого и я получила удовлетворение, и Тёма остановился, продолжая оставаться внутри меня.
— Я тебя люблю, - прошептал он и после всего наконец-то, и я могла ответить тем же.
— Как и я тебя.
Кто-то стучит в дверь. Я окидываю наши с Тёмой обнажённые тела и понимаю, что вообще никто не готов идти сейчас открывать дверь.
— Ждёшь гостей? – он пробирается пальцами сквозь мои, и моя рука оказывается внутри его ладони.
— Да вроде нет, - с сомнение отвечаю я. Не хочется оставлять его одного в комнате, отпускать его руку, словно что-то внутри тревожится его потерять от этих действий. 
Закутываюсь в одеяло и без всякого желания направляюсь в коридор. Одеваться не хочется ещё более, чем идти, потому что есть небольшая надежда повторить всё ещё раз. Погружённая чересчур в мысли я, не задумываясь открываю дверь и вижу перед собой папу. На секунду я встала в ступор и была не в силах вымолвить ни слова.
— Ты чего укуталась? Замёрзла? – папа не дожидался приглашения пройти, он сразу же принялся снимать ботинки. Сзади я услышала доносящиеся шаги. – Мама мне всё рассказала, надо бы нам с тобой поговорить об этом.
Надо всё остановить, как это сделать? Я, потерянная, обернулась на Тёму, стоящему между коридором и комнатой. Тот бегал глазами то на меня, то на отца, совершенно не понимая связь между нами. Он всё никак не мог собрать пазл у себя в голове, а потому молчал, ждал, когда кто-нибудь наконец что-то скажет. Тяжёлое дыхание отца от долгого подъёма только и было слышно. Может, если бы я не выглядела настолько растерявшейся, то Тёма бы никогда не догадался, что я работаю вместе с отцом. Впервые за долгое время я не успела спрятать эмоции с лица, и они-то всё и испортили, разрушили только начавшуюся любовь.
— А, дак вот, чего ты посреди дня вздумала укутаться в одеяло, - с отвращением произнёс отец, фыркнув в сторону Тёмы. Ему было наплевать на то, что сейчас происходило между мной и моим парнем, точнее то, что сейчас рушилось.
— Так, значит светленькая, как вы, - сказал Тёма, что-то смекнув про себя. Я же ничего не поняла.
— Свалил бы ты отсюда побыстрей, - грубо промолвил папа, мне хотелось на него наброситься с кулаками, он всё испортил. Всё...
— Так значит, ты знала, что я работаю с твоим отцом и ничего не сказала? Вы, двое, были за одно? — он смотрел с мольбой в глазах, Тёма не просто надеялся услышать отрицательный ответ, он жаждал его услышать, но я не могла его произнести, не могла ещё раз его обмануть.
— Да.
И этим ответом я сломила всё, что только можно было. Раньше Тёма смотрел на меня с любовью, обожанием, наконец лаской. Сейчас в его глазах я увидела боль. Он её сдерживал, а она стремилась вырваться наружу. Сейчас происходит что-то непоправимое и в то же время неизбежное. Даже, когда я ему сообщила о том, что чуть не переспала с другим парнем, я не заметила этой внезапной пустоты, которая сейчас охватила всего его.
— Как давно? – пожалуйста, пусть хоть его голос выдаст боль, но он твёрд, как всегда.
— Слушайте, предлагаю все эти сопли оставить. Просто выйди из квартиры по-хорошему и всё, – в этот момент ни я, ни Тёма не посмотрели на отца. Тёма уставился на меня, прожигая насквозь своим взглядам. Мне захотелось убежать, пропасть, провалится, хоть что, лишь бы не видеть этих разочарованных глаз, тех глаз, которые я поняла, что люблю. 
Тёма громко рассмеялся. По телу прошла дрожь от этого смеха. Он был полностью пропитан жгучей болью и страшной ненавистью ко мне.
— Юрчик, знаешь, в начале, когда мы только познакомились, я восхищался тобой. Я думал: вот бы мне быть таким умным, целеустремлённым, прошаренным, да и богатым тоже. Сейчас я стою, смотрю на тебя и вижу кусок трусливого говна, который готов пойти на что угодно, лишь бы получить желаемое! Мне никогда не стать таким, как ты или как твоя дочь, а знаете почему?  Потому что я человек, который способен на чувства, на сранную эмпатию. Я способен на любовь, а вам этого не понять. Никогда!
Слёзы заструились по моим щекам. Я слышала его речь и в то же время была отстранена от происходящего. Боль душила изнутри. Что я сделала? 
— Заткнись! И больше никогда не смей разговаривать со мной в подобном тоне!
Смех с новой силой хлынул из него. Дрожью пробирало всё тело. Остановитесь! Я ничего не могу сделать.
— А почему не разговаривать так? Настолько противно слышать наконец правду о себе? А?
Тёма не стал дожидаться ответа, он вернулся в комнату за футболкой и просто ушёл. Больше я от него не услышала слов, даже, когда я попыталась его остановить, он сделал вид, что ничего не заметил и лишь прибавил шагу. Так, всё и закончилось, подошла наша история любви к грустному финалу.
Глава 33. Лёша.
— Мне кажется, мы на чём-то прервались в больнице, - я прохожу неспеша по своей комнате и оказываюсь рядом с Линой, стоящей возле комода и рассматривающей внимательно мой крохотный рисуночек, выполненный на скорую руку. Я и подумать не мог, что её он так зацепит и она подолгу будет им любоваться, уточнять детали и изумлённо восхищаться. На меня нахлынуло ещё в июне внезапное вдохновение, и я незамедлительно вылил его на бумагу, целого листа рядом не было, нашлось лишь обрывок, поэтому на нём и оказалось моё скромное творение. Всей полноты красоты Лины передать в любом случае не удалось, отсутствие опыта сказывалось. Но творить мне понравилось, даже такое небольшое творение, это было новое ощущение для меня и весьма приятное. Надо бы ещё попробовать, тем более, рядом со мной ходячее рыжеволосое вдохновение.
— Серьёзно!? И на чём же? – Лина со своим лёгким кокетством в серых глазах смотрит на меня. — Мы что-то не обсудили?
— Вроде того.
Я ощущаю невидимые нити, которые влекут меня к ней. Я подхожу к Лине вплотную и, наклонившись целую в упругие чувственные губы.
— Всё нормально? – надо было убедиться, что она готова и ей это не доставит не удобств, всё должно быть максимально приятным для обоих.
Лина кивает и тем самым даёт мне наконец-то спусковой крючок, если б не рана, то руки бы ловким движением подхватили её шикарное тело и посадили на комод, чтобы наши лица оказались на одном уровне, и мы незамедлительно слились в поцелуе. Но мне остаётся лишь плотно прижать тело Лины к себе, держа блудные, желающие поскорее перейти к делу руки на её талии. Губы продолжают жарко сливаться, а я спускаюсь к её шее, и Лина отклоняет голову назад. Я стягиваю с неё футболку и вижу эти оголённые изящные веснушчатые плечи, губы жадно нетерпеливо припадают к ним и ласкают, ласкают. Как же долго я этого ждал и вот оно наконец, всё случается в точности так, как я и хотел. Пальцы ласково ещё проводят по этим шикарным плечам, её бархатная кожа – единственное, чего хочется бесконечно касаться и бесконечно целовать. Лина расстёгивает лифчик и откидывает его на диван.
— Так лучше? – шёпотом спрашивает она.
— Намного, - также шёпотом отвечаю я.
Я гляжу на её обнажённые груди и плавно опускаюсь к ним. Теребя языком соски Лины, я слышу её лёгкие постанывания. Её рука уверенно ложиться на мой член. Она водит ей по штанам, дразня, но всё никак не расстёгивая. Я становлюсь неспособным продолжать теребить её сосок. Наконец она стягивает с меня джинсы и берёт член в руки. Лина эротично увлекает меня за собой на диван. От одних манящих к себе пальцев у меня сносит крышу, каждое её движение наполнено магнетической энергией, она, как самая обворожительная ведьмочка, вызывающая желание поражаться сексуальности всякого движения. Да, точно, рыжие волнистые волосы, хитрые периодически сверкающие глаза, чарующая красота, округлые аппетитное формы – в средневековье её бы определённо сожгли, ведь сочетание всех её внешних черт не могло бы остаться без внимания. Лина снимает с себя шорты и полностью оголённым телом прижимается ко мне. Вроде уже максимально близки, но всё ещё не едины.
— Если бы ты только знал, как давно я этого ждала, - тихо сказала она мне на ухо.  Если бы я знал!? Дак значит она тоже каждый раз себя сдерживала, каждый поцелуй был для неё испытанием, чтоб не сорваться. 
Я переворачиваю Лину, хочется сделать это резким и быстрым движением, но, помня о своей ране, я стремлюсь делать всё аккуратно. Я оказываюсь сверху, рука лезет в карман джинсов за презервативом, разорвав упаковку зубами, я выуживаю презерватив и быстро натягиваю его. Не в силах больше ждать, я вхожу внутрь Лины. Её внутренняя влажность вызывают тёплые мягкие ощущения в моём теле, мы, словно обнимаемся нашими гениталиями. Её руки обхватывают меня за спину и в этот-то момент мы и оказались единым целым, одним организмом. Я ненасытно припадаю к её горячим манящим губам. Возбуждение продолжает нарастать, наслаждение Лины, читающееся на её лице, удваивает моё собственное.
— Глубже, - шепчет Лина и я чувствую приближение её пика. Я вхожу ещё глубже в неё и её пальцы впиваются в мою спину, её дыхание совершенно сбивается, глаза захлопываются и, уткнувшись ртом в мои губы, она кончает. Проходит ещё несколько секунд и оргазм подкатывает и ко мне. Я замедляюсь, вхожу глубоко и чувствую внезапное облегчение, резко выхожу и падаю на диван рядом с Линой. Смотрю на её лицо, оно выражает улыбку, какое-то удовлетворение получаю я от неё.
— Ты знаешь, что ты великолепна?
— Естественно. Ты тоже давай не прибедняйся, это было прекрасно и очень чувственно, -это правда.
Теперь я понял, чем различается секс от занятий любовью. Раньше мне казалось, что говорят «заниматься любовью» только те люди, которым стыдно произнести слово «секс», но после того, что произошло у нас с Линой, я ощутил существенную разницу. Когда ты спишь с кем-то, кого любишь, то секс приобретает чувственность и удивительную наполненность. После того, как вы оба кончили, тебе хочется оставаться лежать рядом с человеком и наслаждаться тем удовольствием, которое вы смогли доставить друг другу. После же обыкновенного секса у меня было желание убежать и девушка, с которой это происходило, становилась неприятной. Может это, конечно, неправильно, но таковы были мои чувства, и я ничего не мог с ними поделать.
Я крепко прижимаю Лину к себе, она накидывает на нас одеяло и кладёт голову мне на грудь, лёгонько касаясь кончиками пальцев раны.
— Сильно мучает?
— Если не двигаться, то всё нормально.
Лина напомнила мне кое о чём, об этом я хотела у неё спросить.
— Ты бы хотела переехать куда-нибудь к морю или к океану? – мечта после ранения постоянно давала знать о себе, и я понимал, что бессмысленно её игнорировать, она и так многое стерпела, довольно с неё.
Лина не сразу ответила. Продолжая нежно проводить кончиками пальцев по моей груди, она размышляла.
— Думаю, да. Это, куда лучше, чем наш говённый пруд в городе. Вообще купить бы домик на берегу моря и просыпаться в объятьях каждое утро с видом на него, разве не романтично? А ты с чего вдруг спрашиваешь?
— Я хочу заняться классическим сёрфингом, хочу купаться в океане, ну, или в море, хочу каждый вечер любоваться пёстрыми закатами, хочу жить в круглогодичном тепле, - воодушевлённо говорил я, ощущая яркий трепетный порыв души, решившей, что пора взлетать.
— Свобода моря, значит, угодна твоей душе? – она поднялась и глядела на меня.
Я кивнул.
— Я подумаю об этом. Звучит заманчиво, поэтому можешь предугадать мой ответ.
Значит, согласиться. Хотя, кто её знает... Лина вновь страстно припала к моим губам и всё началось по новой.
Глава 34. Лина.
Утренние объятия – самые лучшие. Потому что они настоящие. Ночь – это прекрасное время, не спорю, я в неё влюблена; но есть у ночи такое свойство – одурманивать. Ночная тьма, яркие небесные звёзды, тишина – это всё пьянит.  Мы часто жалеем о содеянном ночью наутро и поэтому ночные объятия и поцелуи – это иллюзия, обман, но как только наступает рассвет и потихоньку просыпается природа, люди; и то, что произошло, тогда, ночью уже кажется смешным и неправильным.
Дак вот, к чему я это говорю, моё тело находилось в объятьях Лёши после пробуждения. Мы проснулись, но вновь задремали примерно на час. Приятно вновь закрывать глаза и знать, что он рядом, слышать его тихое дыхание. После нас разбудил Тёма, громко что-то делающий на кухне. Лёша резко вскочил от внезапного шума и направился на кухню. Я сладко потянулась и сразу стало так легко. Я пробежала глазами по комнате и вспомнила с приятным удовлетворением сегодняшнею ночь. Да, надолго, конечно, она застрянет у меня в памяти. Как же это потрясающе! Думаю, у нас всё будет просто замечательно!
Меня настораживала давящая на уши тишина, присутствовало в ней что-то пугающее, тем более я никогда не слышала, чтобы Тёма с Лёшей, находясь в одной комнате, просто молчали, они ведь постоянно что-то, да обсуждали, притом довольно-таки громко. Я накинула на себя Лёшину футболку, оказавшуюся безумно приятной к телу и быстрым шагом пошла на кухню, но ещё, не дойдя, я начала всё понимать. Лёша широко распахнутыми полными ужаса глазами на что-то пялился, ощущение, что его глаза забыли, как моргать, а тело, как двигаться, я подошла к нему. Взгляд медленно следует направлению Лёшиному и сердце замирает. Голова в неверии начинает трястись. Тёма бездвижно распластался по полу с рвотой во рту и вокруг рта.
— Нет, нет! – я на колени припала к Тёме и судорожно попыталась нащупать пульс, но его не было. Шум в ушах становится более оглушительным. Не было! Я быстро побежала в комнату за телефоном и со сбившейся речью вызвала скорую. Они вроде задают обыкновенные вопросы, по типу адреса или фамилии, но эти данные как будто вывалились из моей головы или надёжно спрятались, потому что вспомнить их было очень тяжело. Я напугано молила приехать скорую, как можно скорее, они должны успеть! Лёша продолжал стоять на пороге кухни и с ужасом бездвижно глядел на тело Тёмы.
— Они успеют, должны успеть! – кричала я на всю квартиру, хотя и знала, что Тёме уже ничем не помочь, смерть успела захватить его и её уже ничем не победить. – Пожалуйста, успейте! – беспомощно заскулила я.
Я впустила скорую помощь в квартиру. Им потребовалось одного взгляда на тело, чтобы констатировать смерть, но я вынудила их прощупать пульс. А вдруг, а вдруг? – навязчиво повторял голос в голове, он никак не желал поверить в произошедшее. Только вот это ничего не дало.  Становится тяжелее дышать и мне становится ужасно тесно в квартире. Не могу я поверить, что он мёртв! Он не может быть мёртв!
Врачи начали просить документы Тёмы и расспрашивать о том, что нам известно. Я ничего не знала, что и почему с ним случилось. Я видела лишь уже результат этого – безжизненное тело, лежащее на кухне.
— Лёш, где его паспорт? – он меня не слышал, Лёша находился где-то глубоко внутри себя. Пожалуйста, помоги мне и не бросай меня. Не сейчас! Он был и моим другом! Слёзы начинают душить, я сглатываю их направляюсь в комнату к Тёме, сжав челюсти, искать документы. Паспорт оказывается в рюкзаке. Я вновь иду на кухню к врачам. Нужно отыскать внутри себя силу, если это не может сделать Лёша, то придётся мне, кто-то ведь должен.
— У него передоз? – спрашиваю я.
— Вероятней всего, вскрытие уточнит.
Кто-то стучит в дверь. Я распахиваю её и входит Марина. У меня всё свёртывается внутри. Что сейчас с ней будет? Боже, да почему я это должна выносить!
— Привет, Тёма дома?
Я молча уступаю ей проход, лучше самой увидеть, чем услышать это от меня, тем более я не могу подобрать подходящие слова, все они беспорядочно путаются в мыслях. Марина с недоумением пялиться на меня светло-зелёными глазами и нерешительно проходит. Она замечает врачей, сидящих на табуретках за столом, проходит дальше и видит его. Тело Марины вздрагивает, буквально пропитывается ужасом и я, словно вижу её внутреннее сопротивление ему. Подруга не позволяет и этой ситуации овладеть собой. Но ведь это абсолютно нормально заплакать, это нормально застыть, как Лёша, это нормально что-то чувствовать! Я бы закричала сейчас ей об этом, но нет на это энергии. Я перестала понимать подругу, она окончательно отдалилась от меня, ох, как близок конец нашей дружбы. И самое страшное – я ничего не могу поделать…
 Марина ещё несколько секунд глядит в последний раз на Тёму и после, не сказав ни слова и ни проронив ни единой слезинки, с каменным равнодушным лицом и ледяным взглядом проходит мимо меня и прошмыгивает за дверь, захлопнув её за собой. Что это было? Я думала она упадёт и разрыдается, а Марина просто ушла и ничего не сказала. Что это значит? Я хочу догнать её и наорать, но понимаю, что Тёме это уже не поможет. Я поникаю и проскальзываю вдоль стены вниз, сажусь на пол. Всё же было хорошо, всё действительно было хорошо, даже счастливо, но почему всё не может таким и оставаться? Я смотрю на остолбеневшего Лёшу и не понимаю, кого мне больше жаль: Тёму, Лёшу или себя. Но что я знаю точно: Марину мне точно не жаль, такое ощущение, что ей все равно. Выходит, Лёшу лишили ещё одного близкого человека. На нём, словно какое-то проклятие, от него уходят и уходят родные люди. Ему нужна я сейчас, как никогда больше. 
Тело Тёмы проносят мимо меня, и я в последний раз смотрю на него. Нет, не таким я хочу его запомнить – запачканного в собственной рвоте и воняющего дерьмом, в памяти у меня навсегда останется другой его образ, когда мы гнали на машине с бешенной скоростью, когда мы вместе пили и болтали всю ночь. Его горящие, полные жизни глаза и те откровения, какими он со мной поделился. Как же ненадолго у меня появился друг! Ведь Тёма действительно смог стать моим другом. Я смогла убедиться на собственном примере, что бывает дружба между парнем и девушкой, хотя раньше не верила в это, считала, что и рано или поздно это перельётся в отношения. Что и как мы с ним обсуждали, не обсуждают со знакомыми, так общаются лишь друзья и не общаются в отношениях. А ведь, когда я только познакомилась с Лёшей и Тёмой, то не могла подумать, что они станут одними из самых близких людей для меня. В одного я влюбилась, как в парня, а в другого, как человека. Нырнув в Тёму поглубже, я обнаружила настырного бойца, диктующего всем свои собственные правила. И у меня никак в голове не может уложиться, как он мог закончить свою жизнь подобным образом? Как такая сильная личность пала из-за наркотиков? В нём сидел такой огромный потенциал, он бы мог такого достигнуть…
Мы остались наедине с Лёшей, я встала и с глазами полными слёз подошла к нему. Он сидел на табуретке, и как только я оказалась рядом с ним, он прильнул головой к моей груди - просто прижался. Я обхватила нежно его голову руками. Что означает для него эта потеря, я не могу сказать, она настолько страшна... Ведь это был друг его детства, сколько же Тёма для него значил…
— Я тебя люблю, - я поцеловала его в макушку. 
— Надо позвонить его отцу, - тихо прохрипел Лёша. Я знала, что и он меня любит, но не до этого сейчас.
— Я это сделаю.
Лёша отстранился и лёг на пол, скрючившись. Дальше из него фонтаном забрызгали слёзы, он громко рыдал, продолжая глядеть на то место, где не так давно лежало тело Тёмы. Я не стала к нему подходить и успокаивать. Ему нужно было всю боль вытащиться из себя. И мне нужно было. Я погрузилась в наш ночной разговор с Тёмой, когда мы сидели за этим же столом.
— Даже, когда ты чего-то боишься, не говори об этом, произноси каждое слово, так словно ты во всём чертовски уверен. Плевать, можешь в них не верить, просто произноси. Так или иначе, но они все равно придадут тебе внутренней твёрдости. И пойми наконец, что нет никакому никакого дела до тебя и твоих чувств! - Тёма поделился тогда со мной одним из своих жизненных принципов. Это его-то и погубило. Парень не мог никому полностью открыться, он держал всё себе и наркотиками пытался это заглушить. Должно быть, что-то вчера случилось что-то страшное, что его и сорвало. Я сближалась с ним и все равно не смогла заметить очевидного, не сумела ему помочь. 
Глава 35. Марина.
Я сидела возле окна, накинув капюшон. Хотелось сокрыть своё лицо от чужих любопытных глаз, поэтому рука то и дело натягивала кофту на подбородок и норовилась задрать её, как можно выше. Все в автобусе, кажется, на меня обвиняюще пялятся. Стыдно. Страшно. Горько. Я ни в чём невиновата, - это звучит даже в мыслях неправдоподобно.
«У всего есть последствия!» - видимо пришла пора и мне это усвоить. Но мне совершенно не больно, мне все равно. Я просто сейчас приехала на денёчек к бабушке, погостить у неё. Соскучилась уж больно по ней, всё-таки месяц, а то и больше не виделись. Пора бы узнать, как у неё дела и как она поживает?
Выхожу из автобуса и боковым зрением опять вижу его. Тёма стоит на остановке, как стоял тогда, когда мы все вместе дожидались приезда Лины. Делаю вид, что не замечаю и безмолвно направляюсь в сторону деревни. Мне все равно, - вновь повторяю я себе. Мне наплевать! Интересно, бабушка покрасила ворота? Если нет, то я ей помогу. Думаю, лучше выбрать синий глубокий цвет, мне он очень нравится. О, а вдруг останется краска!? Тогда я помогу ещё выкрасить перила. 
Прохожу поле и неотступно за мной следуют до жути знакомый парень. Я чувствую запах его дезодоранта или мне только кажется? Он везде, куда я не посмотрю. Всё так же смотрит на меня своим прожигающим насквозь тёмно-карим взглядом и осуждает, обвиняет, правда молча, но это молчание режет куда сильнее, чем громкие крики. Тишина невыносима, я, как будто потихоньку схожу с ума. Такое ощущение, что всё резко омертвело – не слышно голосистого пения птичек, жужжания пчёлок и ос, стрекотания кузнечиков.
Перехожу на бег и стараюсь унестись от него, от себя, от чувств. Ведь мне все равно! Я ведь ничего не чувствую! Я хочу ничего не чувствовать! Теперь-то уж точно.  Ещё сильней ускоряюсь и мои ноги практически не касаются земли. Если достигнуть определённой скорости, то все мысли отпадут, на них попросту не останется сил. Ногой я запинаюсь об камень. Ну, конечно, куда же без этого! Валюсь, как куча с навозом, на землю. Ощущаю жгучую боль в коленке, я сильно содрала с неё кожу. Начинаю смеяться, громче и громче! С коленки сочится кровь, и я наслаждаюсь ей, ещё больше физической болью, она поприятней моральной. Хочется причинить ещё больше страданий своему телу, может меня кто-нибудь ударит, да посильней? Просто возьмёт и со всей силы вмажет мне по лицу – щеке, пусть на ней потом будет огромный синяк, а ещё лучше польётся кровь, всё внимание переключится на тело и на несколько мгновений я перестану чувствовать душевные раздирания.
 — Баб, привет! – я захожу во двор и радостно машу рукой бабушке.
— Ты чего тут делаешь? – шокировано спросила она, снимая перчатки после работы с землёй на грядке. Такое ощущение, что бабушка с них вовсе не вылазит. Сколько я тут жила, она постоянно то полола, то поливала, то ещё что-то. И ведь не надоедает, я бы была сыта этим по горло уже на второй день.
— Приехала на денёк погостить, поболтать и все дела.
 — Ой, ну, проходи тогда.
Нет, я совсем не заметила его в беседке, почти… Мне лишь показалось, что он сидел там за столом.
— Баб, я заметила ты ещё не выкрасила забор, можно я это сделаю?
— Что это на тебя нашло? Если хочешь, то пожалуйста.
— Где краску взять?
— Сейчас!? Ты хоть сядь, покушай. Что с тобой?
— А что со мной? Я проявляю инициативу, вот и всё.
 — На чердаке, - бабушка говорит с сочувствием и бесящим пониманием. Ничего из этого мне не надо! У меня всё в порядке! – Что у тебя с коленкой? – я надеялась, что она не заметит, но, конечно, всё идёт не так, как я хочу. Я махнула рукой, говоря, что ничего страшного, и полезла за краской на чердак. Лесенка выглядела хиленькой, но разве может меня напугать возможность падения? Конечно, нет. На чердаке было полно всякого барахла, по всей видимости в деревне это как балкон в квартирах. Я нашла синюю краску, но рядом с ней ещё стояла зелёная, я подумала, что и она пригодится. Бабушка развела неизвестным мне раствором краски и подала кисточки, продолжая глядеть с мерзкой жалостью на меня.
— Баб, у меня всё в порядке, хватит так смотреть на меня! Я приехала к тебе пообщаться и чуть-чуть помочь по хозяйству! У меня всё хорошо, правда! – я с раздражённостью схватила баночки с краской и пошла к забору. Почему я злюсь на бабушку, она ведь ничего плохого не сделала? Она желает понять меня, разве не этого я так отчаянно хочу? Это ведь я постоянно размышляю о том, что меня никто не понимает в этом мире, но только появляется человек, готовый это сделать, я резко перестаю в этом нуждаться. Что я за человек-то такой? Ладно, пора заняться делом и перестать прокручивать в голове одно и то же. Главное полностью погрузиться в занятие, перестать различать звуки внешнего мира, да и внутреннего тоже и просто красить, красить и красить. Чувствовать тяжесть кисточки в руке, как сгибается и разгибается запястье и как запах краски пробирается в носовую полость. Так бы и могло получиться, но только вот спустя пять минут к нашему участку подходит тётя Таня.
— Мариночка, привет, - расстроенный тон и напуганные глаза. Всё ясно. Она в курсе.
— Здравствуйте.
— Пойдём, мне надо кое-что вам с бабушкой сказать, - она непринуждённо коснулась моего плеча, и я захотела отбросить её руку подальше от себя. Тётя Таня была приятной женщиной, это мне удалось выяснить ещё на её Дне рождении, но сейчас мне были мерзки её касания, да вообще чьи бы-то не были. Просто, прошу, не трогайте меня сейчас!
Я ведь и так всё знаю, зачем я за ней пошла? Мы все уселись в беседки.
— Сегодня звонила девушка Лёши и сообщила о том, что Тёма мёртв.
Бабушка схватилась рукой за сердце и сделала резкий вдох с оканьем. Я продолжала не выражать никакой реакции, ведь мне все равно, как было, так и осталось! Тётя Таня выглядела так, словно вот-вот расплачется. Зачем вообще сюда приходить и заряжать нас этим негативом? Никому нет дела до ваших проблем…
— Передозировка наркотиками, - тихо произнесла она. — Вчера утром это произошло.
В памяти яркой картинкой заполыхал этот момент. Лина уступает мне проход, и я с непониманием ступаю на кухню, на которой сидят врачи скорой помощи. Все молчат. Я оборачиваюсь и вижу его. Что-то внутри хотело протяжно застонать и кинуться к Тёме, на секунду я подумала, что умру вместе с ним на той дерьмовой кухни, но я развернулась и просто пошла прочь, во всём не было смысла, он резко исчез. Всё окончательно разрушилось, но я этого не поняла. Может и сейчас не совсем понимаю, вновь всё кажется глупой шуткой, чем-то нереальным, как тогда, когда умер дедушка. Все вокруг просто ополчились против меня, - твердил обезумевший голос внутри меня.
— Похороны послезавтра.
Бабушка кивнула и резко взглянула на меня. «Ты ведь всё и так знала?» - вопрошал её взгляд. Безразличие и холодность ко всему – вот, мой ответ на любые вопросы, даже непроизнесённые. Я молча встаю и направляюсь к забору, работу за меня никто не закончит, а сидеть здесь бесконечно с ними нет никакого желания, вот какие-то извечные горести жизни. Довольно!
Пальцы цепко хватают кисть, макают в баночку с краской и проводят ей по забору, ещё и ещё. Задолбали! Как же все они задолбали, не могу я больше! Не могу! С яростью я долблю кисточкой по забору. Хоть бы какие-то слёзы пошли, но вновь внутренняя тишина, появилась лишь ярость, ничего большего.
Глава 36. Лёша.
— Она его мать, она должна узнать, какой бы она ни была, – говорит Лина. Мы подошли к дому мамы Тёмы. Состояние абсолютно разбитое, сил нет ни на что, есть лишь желание лежать на диване и смотреть пустыми истощёнными от слёз глазами в потолок. Сложно, а иногда и кажется совсем невозможным свыкнуться с мыслью, что Тёма навсегда ушёл из моей жизни. Всё произошло так быстро и неожиданно, что я не успел ничего понять. Бесконечные рыдания – основа теперешней моей действительности. Я постоянно слышу голос, мне всё чудится, что он меня зовёт куда-то и, конечно, всегда возникает это первая дурацкая мысль, полная глупой надежды. Какая уже может быть надежда? Главное – на что? На то, что друг воскреснет? Я просто придурок!
— Какая квартира? – спрашивает Лина. Сейчас я ненавижу разговоры больше всего, оставьте меня все в покое!
— Тридцать первая, - скованной челюстью произношу я и достаю сигарету из кармана. Я вновь начал курить, по-другому я не смог, начало казаться, что ещё чуть-чуть и я не смогу дышать, но, закурив сигарету, удалось опять глубоко вдохнуть, как бы странно это не звучало. Лина ждёт, когда я докурю и тогда мы заходим в подъезд. Я вновь думаю, как я скучаю по своему братану. На ум приходит момент из детства. У Тёмы во дворе рос кедр, и мы решили залезть на него за шишками. Туда-то мы нормально залезли, а обратно, когда буквально оставалось пару движений до земли, я оступился и полетел вниз. Ладно хоть лететь было не так много. Получил сотряс и шишку на голову. Тёма, когда спрыгнул с последней нижней ветки, сначала начал смеяться, говнюк, а потом протянул мне руку и я опёрся на него, потому что в глазах была пелена, он мне и помог дойти до дома. С этого момента я знал, что всегда могу на него опереться. Ведь он постоянно вытаскивал меня из всякого говна, а я… А я позволил ему умереть. Я ведь видел, что он всё чаще и больше употребляет, но ничего не сделал… Даже не попытался.
Лина стучит в дверь и, прикладываясь к ней ухом, слушает: идёт ли кто-нибудь? Тишина. Она стучит ещё раз, но сильнее.
— Кажется, идут, - Лина сейчас без макияжа, она не наносит его уже второй день, наконец все веснушки видны, и каждая из них мной воспринимается, как поцелуй солнца. Я бы тоже их все расцеловал, но не до этого сейчас. Нет, сил даже, чтобы сказать, как я люблю Лину или попросту обнять.
— Кто такие? – мама Тёмы распахнула дверь и, запахнувшись в шёлковый бордовый халат, смотрит на нас. Да, между ней и Тёмой определённо есть сходства. Тёмный цвет волос, форма лица, такой же тёмно-карий взгляд, но чего-то в нём не хватало, должно быть проницательности и всепонимания. Она облокотилась на дверной проём, и я про себя отметил, что она довольно симпатичная женщина. Всё-таки не зря эта женщина так популярна на нашем районе. Мама всегда была самой больной темой для Тёмы, и я старался никогда её не затрагивать. Но находились те отчаянные типы, узнав о работе мамы Тёмы, предпринимали попытки задеть его чувства, но всё оборачивалась раскрашенными физиономиями и кровью с болью. Его обуревала такая ярость, что было не важно сколько человек перед ним находилось, он клал их всех.
— Ваш сын умер, мы его друзья, - поникшим голосом сообщает новость Лина, мы с ней внимательно следим за реакцией женщины.
Мама Тёмы открывает дверь и жестом приглашает нас пройти внутрь. Лина оглядывается на меня, вопрошая взглядом: «Всё в порядке?». Я киваю, и мы заходим. В квартире вроде чисто и прибрано, но в ней наставлено так много вещей, что создаётся иллюзия не прибранности. Отсутствует в этом помещении уют и гармония, здесь всё существует само по себе, даже цвета обоев абсолютно не сочетаются с цветами мебели, пола и потолка. Казалось, собрали во едино все цвета радуги и разместили в этой квартире, аж глаза от этого режет. Это было заметно, даже для меня, это ж насколько надо не иметь чувства вкуса и цвета, чтобы не видеть очевидно, либо у мамы Тёмы это особенное и очень своеобразное.
— Что с ним произошло? – женщина серьёзно ошарашена новостью? Я думал ей нет никакого дела до своего сына, по крайней мере, она всеми своими свинскими поступками доказывала этого.
— Передоз, - однословно отвечаю я и в глубине души желаю харкнуть ей в лицо за всё дерьмо, что она сделала Тёме.
Она нервозно покусывала щёки изнутри и глядела в окно. Серьёзно ли переживает!?
— Мой мальчик всегда был таким слабым. Я даже не удивлена, что ему такой смертью он закончил свою жизнь. Где-то в глубине своего сердца я всегда это знала, - с напускным чувствами рассказывала мама Тёмы. Я посмотрел на ярко голубые шторы, говорите, что угодно, но давайте только поскорее, утомительно всё это.
— Он никогда не был слабым, - буквально вскричала Лина, - не смейте его таким называть! Если бы вы хоть раз удосужились поговорить по душам с собственным сыном, то многое бы для себя открыли. Та сила, которая была у него внутри способна затмить любого. Дело-то тут совсем не в слабости и странно, что это не понимает мать.
— Пошли вон отсюда! – внезапно вскрикнула женщина, жестом указывая на выход. - Пришли, значит, ко мне в дом, ещё и поучать вздумали, - она схватила Лина за руку и начала направлять к выходу.
— Руки свои уберите от меня! – Лина выдернула руку из хватки и, подойдя вместе со мной к выходу, сказала, - странно, что у такой женщины, как вы, получился такой замечательный человек. Знаете, что он мне однажды сказал? Мне не упало ничего с неба, никто, даже собственные родители не дали никаких бонусов на эту жизнь, приходилось самому пробиваться. В школе я хотел стать пилотом, но потом понял, что мне даже не хватит денег на обучение. Начались мелкие кражи, постепенно увеличивавшиеся. Если бы вы его поддерживали, да даже если бы вы просто его любили, и он бы чувствовал свою нужность, то всё было по-другому! – Лина заплакала, я впервые после смерти Тёмы смог обнять её.
Наверное, сейчас женщина узнала о своём сыне больше, чем успела за всю его жизнь. Мы вышли из квартиры, оставляя маму Тёмы наедине с думками, хоть бы она что-нибудь вынесла из всего этого. Наверное, глупо на это надеяться. Такие люди, как эта женщина, никогда не меняются. Они живут по одному и тому же сценарию всю жизнь, ни в коем разе не желая вносить какие-либо поправки, а тем более кого-то слушать.
Состояние ещё больше испоганилось, и я всерьёз задумался о таблах. И до этого закрадывались мыслишки вновь закинуться, но они были лишены этого чёткого неожиданно выстраивавшегося в голове плана. Они всё ещё лежат у меня в комоде.  Лина сейчас пойдёт домой и у меня есть все шансы закинуться. Это будет в последний раз, тем более не могу же я их просто выбросить, на них всё-таки потрачены деньги и всё такое. Мы попрощались с Линой, и я поспешил домой, состояние, кажется уж и не таким ужасным. Главное, поскорее добраться до квартиры и всё будет шикарно!
Глава 37. Лина.
— Ты как? – мама проходит ко мне в комнату с небольшим опасением, что могла потревожить меня. Я уже давно бодрствовала, сегодня хотя бы на два часа ночью удалось задремать, это уже победа.
— Уже лучше. Сегодня похороны, - я сделала пару глотков минералки и вновь села рядом с мамой, длительная колючая головная боль мучила меня практически каждый день, должно быть я уже вовсе измучила свой организм бесконечным обезболивающими таблетками, которые я принимаю по несколько раз на дню.
— Моя девочка, - она положила руку мне на плечи и прижала к себе. Мама и Евгений оставались на данный период единственной моей опорой, я подолгу рассказывала им о своих чувствах, и они меня внимательно слушали, их поддержка меня поистине спасала.
— Ты выходишь замуж? – я хоть и поглощена горем, но слуха и зрения не лишилась - оставленные ноутбук на столе с каталогом свадебных платьев, разговор с бабушкой по телефону о предстоящем событии, счастливое выражение лица.
— Да, - мама хочет оживиться и эмоционально поделиться со мной предложением, сделанным Евгением, но она не может позволить себе этого, зная о боли утраты на моей душе.
— Вы прекрасная пара, я рада за вас! – если мне сейчас плохо, это не означает, что всем должно быть также.
 Мы не договаривались с Лёшей пойти вместе на похороны, никто даже не предлагал этого, поэтому пойду я одна. Я всё пытаюсь проанализировать и выяснить, как всё могло произойти подобным образом. Я вспоминаю день перед этим: с утра я нажарила яиц, мы с Тёмой поели и поехали забирать Лёшу из больницы. Всё было хорошо, ничего вообще не предвещало беды. Разве смерть застаёт врасплох и нет никаких предпосылок, чтобы распознать её приближение? Почему именно тогда он переборщил с наркотиками, может у них что-то произошло с Мариной, они ведь вместе уезжали? С ней даже сейчас не поговорить, я ей пару звонила и писала, но всё тщетно, подруга намеренно игнорирует меня. Я совсем уже ничего не понимаю и меня это гнетёт. 
Я захожу в ритуальный зал. Приглядываю себе сидячее место и направляюсь к нему. Отец Тёмы с женой уселись ближе всех. Было заметно, что держались они из последних сил, жена ещё более-менее, а отец Тёмы, казалось, вот-вот разрыдается навзрыд, челюсть его подрагивала, а пальцы нервно барабанили по коленке. Глядя на них, я ощутила, что слёзы подкатывают и ко мне. Посреди зала стоял тёмный гроб на специальной подставке. Я уселась на сером с мягкой обивкой стульчике и попыталась среди людей взглядом отыскать Лёшу или Марину, однако их нигде не было. Они ведь не могли не прийти на похороны к Тёме!? Или всё-таки могли? Что-то случилось… Нешуточная тревога овладевала мной, такое ощущение, что становится всё только хуже и хуже. Я долго себе твердила, что всё будет хорошо, всё наладится, всё успокоится, но обстановка всё накаляется, все друг от друга отдаляются и каждый становится сам по себе.
К гробу подошла женщина, по всей видимости, работавшая здесь, все и так не особо говорили, а при её виде и вовсе замолчали, её грозное выражение лица буквально призывало прекратить разговоры. Она принялась произносить похоронную речь. Кому нужна эти фальшивые фразы? Тем более, она не знала этого человека. Мало, кто из присутвующих был знаком с настоящим Тёмой. Женщина закончила речь, и отец Тёмы оказался стоящим возле гроба, чтобы в последний раз попрощаться с сыном. Я подошла одной из последних. «Вот и всё, борец! Пришёл твой час, покойся с миром!» - проговорила я мысленно, поставила венок и попыталась отпустить Тёму из своей головы, ему должно быть сейчас лучше, смерть однозначно прекрасней жизни, иначе во всём этом не было бы никакого смысла.
 Надо найти Лёшу с Мариной – мысль преследовала меня. Что-то страшное может произойти или уже произошло. Я чувствую всем своим телом, что им нужна помощь, спасение и то, что именно я это должна сделать. Но сначала я хочу, как следует, поздравить маму с Евгением. Я захожу в цветочный магазин. Какой волшебный здесь аромат.
— Здравствуйте, мне какой-нибудь букет из пионов, - мамины любимые цветы. 
Девушка задумывается и оглядывается на цветы вокруг. У неё насыщенные глубокие зелёные глаза, глядя на которые, создаётся впечатление, что они постоянно с тобой заигрывают, какой-то сексуальный подтекст в них читается. В такие моменты у меня всегда включается ответное кокетство, и я начинаю мило любезничать с людьми, игриво вскидывая бровями.
— У вас шикарные глаза, - я подмигнула ей.
— Спасибо, - она слегка приподняла уголки губ. Как вам вот этот букетик? – девушка проводит аккуратно своей изящной рукой по упаковке и протягивает мне букетик с нежно-розовыми цветами в шикарной пастельной обёртке. Я вдыхаю аромат и довольно киваю.
— Этот идеально подходит, - рассчитываюсь и направляюсь домой.
Надо бы по пути найти хорошее настроение и избавиться от этой навязчивой тревожности, у мамы праздник и мой долг – сделать его ещё более радостным и оптимистичным, а не вносить в него своё уныние и тоску. Предпринимаю попытки разглядеть в окружающем мире, в людях, как можно больше красивого и приятного. Оказывается, стоит только это сделать и вправду видишь, насколько прекрасен мир вокруг тебя и сколько всего я упускала из фокуса своего внимания. Даже простые лёгкие потоки ветра, развивающие волосы, так приятно ласкают кожу лица, обдают её свежестью и ободряют, сдувают переживания и прибавляют уверенности. Мимо меня прошмыгнули две подружки, о чём-то хохотавшие и разве не прекрасны эти искренние эмоции. Я поняла, что обожаю очаровательные улыбки людей, от них я сама невольно приподнимаю уголки губ.
Я стараюсь зайти в квартиру, как можно тише, но у меня не выходит, мама сразу же меня встречает. Сюрприз не удался.
— Привет ещё раз, я хочу сказать, что желаю тебе самой счастливой жизни, чтобы вы в гармонии прожили с Евгением и ни на секунду не сожалели о вашей женитьбе. Люблю тебя! – я вручаю ей букет и крепко обнимаю. После чего говорю, что мне надо идти по делам, вновь ухожу, на этот раз к Лёше.   
Глава 38. Марина.
Оказалось, от деревни до кладбища не так далеко идти пешком.
Пока я прокладывала свой небольшой путь, я вспоминала о нас с Линой, как однажды мы ночевали на пляже возле нашего городского пруда. Почему именно это вспомнила? Да потому что тогда мы были счастливы. Мы приехали туда на велосипедах часов в восемь и разложили покрывало, на которые поместили еду. Тогда мы выпили бутылку шампанского, ели фруктики со сладостями, проводили закат солнца, станцевали на его фоне под громкую музыку, наделали кучу красивых фотографий и просто кайфанули. Тогда я не думала, счастлива ли я, я лишь наслаждалась моментом с лучшей подругой. Наверное, так всегда, мы осознаём, насколько моменты были полны счастьем лишь тогда, когда они давно позади и в нашей жизни случаются неприятности, тогда-то мы и желаем всей душой возвернуться в них. С каждым новым днём моего молчания и отсутствия всякой реакции на звонки Лины, я понимаю, что делаю всё ещё хуже, я намеренно продолжаю разрушать жизнь вокруг себя и окончательно загоняю себя в тупик. Однако остановится я уже не могу, как будто пути назад нет!
Всего каких-то пару часов и я на месте. Надо поговорить с близким человеком, а так как он мёртв, то хотя бы с его могилой. Я подхожу к участку, где похоронен дедушка и ещё издалека, глядя на его фотографию, замираю. Седые волосы, голубые глаза, родные морщинки на лице. Я вспоминаю, как часто он целовал меня в макушку, не важно плакала я или смеялась, дедушка все равно это делал и мне становилась сразу необычайно хорошо. Спокойно ли ему сейчас? Наблюдает ли он за мной и известно ли дедушке, что я творю: разрушаю жизни? Одно я знаю точно: ему сейчас хорошо, куда лучше, чем при жизни.
— Привет, я сегодня без цветов, прости, - в спешке я добиралась до сюда, вообще было не до них, я нуждалась в разговоре и на этом всё. Возможно эгоистично, но есть ли дело мертвецу до какой-то травы, притом искусственной?
Я подхожу к могилке и сажусь на корточки перед ней.
— Кажется, я совершила что-то ужасное, - я боюсь произнести это громко, хотя кто меня может услышать на кладбище, мертвецы, такие же, как дед? – Я обманула любимого человека, предала его и теперь он мёртв. – губы невольно задрожали, а в глазах заблестели слёзы. Я резко поднялась и отошла, вроде бы это был монолог, но оказывается и самой себе тяжко во всём признаваться после долгого отрицания. Я пытаюсь возвернуть контроль над чувствами, но не выходит, ни в этот раз. Ни глубокие вдохи и выдохи, ни внушение о безразличие – ничего не помогает, ничего! Я ощущаю, что сейчас разрыдаюсь. Я не хочу этого!
— Дед, из-за меня умер человек, - мои же слова ножом ранят меня под грудь и прокручивают нож внутри, причиняя нестерпимую боль, хотя она давно была внутри меня, возможно сейчас она наконец чувствует свободу в выходе. Я вскрикиваю, и сама же от этого вздрагиваю. Слова звучат так неправдоподобно, я до сих пор не могу их принять. Хоть бы я проснулась и всё это оказалось лишь кошмарным сном! – Я не хотела, чтобы всё так произошло. Я… - и тут я вспоминаю наши отношения, их начало, когда я пользовалась его чувствами. По сути всё, что было между нами – было обманом. Что-то колючее начинает выходить из меня, я скрючиваюсь и начинаю плакать. – Я во всём виновата.
Я с отвратительным осознанием всего валюсь на сырую от дождя землю и слёзы безмолвно стекают по щекам. Я не хотела. Я не могла подумать, что всё так выйдет. Я ведь всего лишь жаждала жизни во всей её полноте и цеплялась за события, чтобы внести в неё хоть какое-то разнообразие. Как так получилось, что умер человек?
— Он не заслуживал этого, а я не заслуживала его, - быстро произношу я и тогда все подавленные эмоции бурей собираются из меня извлечься. Тяжело дышать, словно кто-то преградил кислороду доступ к моим лёгким. Рыдания небывало хлынули из меня, им удалось прервать преграду контроля и выбраться наружу. Я скулила, как собака, и задыхалась от всей боли. Невыносимо тяжело. Дождь вновь принялся лить крупными каплями. Смешиваясь со слезами, он стекал по моим волосам, лицу, просачивался сквозь одежду и холодом обрамлял всё тело.
Тёма продолжает везде со мной оставаться, я пыталась не замечать, но он все равно продолжал меня преследовать. Я не могу взглянуть на него, потому что я сразу утону, мне больше не выбраться будет оттуда, вот я и убегаю… Бегу, бегу, но он всё ближе подбирается ко мне, от него невозможно сокрыться, ведь он часть меня. Грудь продолжала разрываться на части, рука от отчаянности разъярённо долбила по земле. В то утро я шла, чтобы молить о прощении, чтобы попытаться всё ему объяснить, Тёма должен был понять, но было слишком поздно. Я поняла, что я испытала в момент, когда увидела его мёртвым – безысходность и чувство потери в этой жизни всего самого прекрасного, что в ней когда-либо могло быть. Такой, какая я есть меня смог полюбить парень, а что я сделала в ответ – подтолкнула к передозу. Вот и всё на что я способна. Я чувствовала его сбивчивое дыхание от возбуждения во время поцелуя, его тёплые нежные касания моего тела, трепетные перебирание моих волос и с каждым воспоминанием становилось всё более невыносимее. Сколько страданий человек может вынести? Есть ли предел? Мне кажется, ещё капля и сердце просто замрёт не в силах больше биться и давать мне незаслуженную жизнь.
После долгих рыданий я встала, вытерла слёзы и посмотрела на тело и одежду, всё запачкалось от сырой земли, и я насквозь промокла от ливня. Это всё неважно! Я с полной внутренней опустошённостей пошла прочь от кладбища, дрожа и стуча зубами от холода. Сейчас была абсолютная тишина, души больше не было слышно, пора покончить с этим, сколько уже можно-то терпеть…   
Глава 39. Лёша.
Легко ли живётся птицам? Как по мне, парить над всем этим миром, так свободно и легко. Что-то не устраивает, просто взлетаешь высоко над землёй и летишь, летишь, пока на это есть силы. Я добавляю громкости музыки на колонке и начинаю свободно двигаться в её такт. Таблы ещё не подействовали, но танцевать можно и без них, двигать своим телом легко и естественно не так-то сложно. Поднимаю свой взор и смотрю в потолок, легонько кружась по полу. Простой непринуждённый танец, естественные движения руками и шатающаяся голова. Не было в нём никакого смысла, мне просто хотелось двигать своим телом под музыку, вот и всё. Было в ней что-то отрезвляющее и лечебное. Я забылся и погрузился полностью в осознанные движения своего тела. На этот момент можно было не думать о прошлом, существовал только этот момент – музыка, орущая на всю квартиру, и мой волшебный танец. Я почувствовал, как внезапно стало всё ещё лучше и тело вовсе расслабилось, из мышц словно вытеснили всю скованность, а на её место поместили нескончаемый релакс. Я беспорядочно дёргал ногами и руками, всё так же, болтая головой, задранной к потолку. Просто танцевать! Просто чувствовать своё тело и ни о чём не думать! Я расплылся в лёгкой улыбке, развернулся и увидел Лину, стоящую на пороге комнаты.
— Родная, - я быстро подошёл к ней и поцеловал в щёку.
— Под чем ты? – она не отстранилась, но было заметно, что мой поцелуй ей был неприятен.
— Почему сразу под чем-то, я просто захотел потанцевать. Не будь такой занудой!
Лина села на диван, ничего не ответив. Я продолжил танцевать, пытаясь завлечь её, но она была равнодушна и словно вот-вот расплачется. Странно, что она такая кислая, такой прекрасный день!
Я переключил песню и, вновь надев свои солнечные очки, начал зажигать. Подпевая песни, я старался привлечь Лину к себе, но все тщетно.
— Давай же, подпевай! Ну, ты чего? – крикнул я ей, стараясь быть громче музыки.
Я вновь вспомнил Тёму.
— Мы это сделали, сделали! – кричал я тогда в первый раз, когда нам с Тёмой удалось угнать машину. Он довольно закусил губу в улыбке, как друг делал всегда от удовольствия.
— Ты ещё сомневался? Такие, как мы не проигрываем!
— Такие, как ты не проигрывают. А такие, как я, чаще терпят поражение, потому что нет ни силы духа, ни упорства.
Тёма схватил меня за шею и потрепал по кудряшкам. Его бесило, что я его восхваляю. Мало, конечно, удобства в его захвате и сдавливании шеи, но мне, как всегда, было смешно.
— Завязывай себя принижать, - его рука высвободила меня, и Тёма пнул мне под зад.
— Давай тогда тебя! – я залепил ему смачную пощёчину и рванул так быстро, как только смог. Единственно в чём я превосходил Тёму, дак это в скорости бега, поэтому у меня было приличное преимущество. Сзади слышались ругачки и призывы остановиться «по-хорошему», иначе мне не жить, я же продолжал заливаться смехом и нестись изо всех сил, едва ли касаясь ногами асфальта. Всё бы было хорошо, если бы я не оступился и не повалился бы на бетон. Тёма сразу подбежал ко мне и залепил мне столько смачных пощёчин, что хватит до конца жизни.
— Всё, мы уже десять пощёчин назад сравняли счёт, - пытаясь ставить бесполезные блоки, верещал я.
— Это тебе за то, что столько удирал от меня! – Тёма залепил мне последнюю и встал с меня.
Я вернулся в реальность и вновь с тоской осознал происходящее. Голова закружилась, я присел на диван и слёзы, не подчиняясь мне, полились из глаз.
— Иди сюда, всё хорошо, - Лина прижала мою голову к своей груди и ласково проводила ладонью по голове. – Всё образуется, я тебя люблю!
Я опять разрыдался, как маленький мальчишка. Не могу я никак свыкнуться с жизнью без Тёмы, не могу! Воспоминания бесщадно стискивают моё тело в ледяных объятьях и не позволяют вернуться к нормальному существованию. Я пытаюсь раствориться в моменте, как это было сейчас, но они и здесь меня отыскивают, вновь и вновь напоминают о мучительной потере и о том, что как раньше, уже никогда не будет.
Лина накрывает меня тоненьким одеялом и осторожно гладит по голове, пытаясь успокоить. Я закрываю глаза и погружаюсь в крепкий сон.
Глава 40. Лина.
Я вышла из комнаты и направилась на кухню. Евгений сидел за столом, попивая кофеёк и что-то внимательно просматривал в ноутбуке. Я подсела к нему за стол, умостившись напротив и спросила:
— Можно с вами поговорить?
— Конечно, о чём? – он отставил кружку в сторону, глаза внимательно уставились на меня.
— Вы знаете, что у меня недавно умер друг. Так, вот, мой парень снова подсел на наркотики, он месяц оставался чистым, а тут опять сорвался. – Я оставила Лёшу одного ночевать, потому что было уже невыносимо и вернулась домой. Надо что-то делать, - эта мысль постоянно звучала в моей голове, и я была с ней согласна. - Лучшая подруга где-то пропала и не выходит на связь, я не понимаю, что происходит. Что мне делать? То ли продолжать за них биться, то ли отпустить в свободное плавание? – я обессиленно вскинула руки вниз. Я говорила искренне, усталость уже била через край, казалось, ещё чуть-чуть и я тоже на что-нибудь сорвусь, как Лёша.
— Ты любишь этих людей?
— Больше жизни.
— Тогда бейся, что есть силы. До последнего!
— А если больше нет сил?
— Тогда скажи им об этом. Если это твои люди, то у тебя получится до них докричаться, если нет, то значит пришла пора оставить их в прошлом и идти своим путём. Не надо пытаться за что-то хвататься, что постоянно выскальзывает из твоих рук.
Как это оставить в прошлом, не хвататься, идти своим путём? Я представила, что лишусь ещё Лёши и Марины. Нет, я этого не хочу. Но может Евгений прав, пора сказать им, что я тоже человек с чувствами и мне тоже тяжело. Может Тёма и не был мне настолько близок, сколько для них, но это не делает мою потерю менее значимой. Почему даже я обесцениваю свои чувства, считая, что их боль никогда не сравнится с моей. Я уже настолько истощилась и это больше от того, что приходится быть сильной и поддерживать Лёшу, но он мне сейчас нужен точно так же, как нужна ему я.
— У вас есть дети? – вопрос вообще не по теме, но сколь уже можно ныть-то.
Евгений отрицательно помотал головой.
— Поэтому вы решили заменить мне отца? – я грустно улыбнулась, ведь именно так и было.
— В отцы уж я не мечу, но ты мне симпатична, как человек. Я вижу в тебе своё отражение. Ты что-то говоришь, и я слышу свои слова, которые повторял в твоём возрасте. Я долго наблюдал за тобой и буквально на моих глазах ты преображалась. Ведь как только мы познакомились, я видел зажатую девочку, отчаянно бившуюся за любовь, а сейчас наконец вижу настоящую сильную Лину, готовую дать любому отпор. Просто подумай, какой огромный путь ты сумела проделать? Кем ты сейчас стала?
— Собой. И лучше этого я ничего не пробывала, - Евгений кивнул, говоря этим: «Именно так!», - спасибо ещё раз.
— Ты прекрасная девушка. Спорим, у тебя всё будет лучше всех?
— Спорим.
Хорошо, у него получилось вновь что-то поселить внутри меня, добавить заряда мотивации. Я вновь зашла в свою комнату, переоделась и направилась к подруге. Надо всё выяснить, раз и навсегда. Либо мы дальше идём вместе, либо каждый сам по себе.
Глава 41. Марина.
Я сидела возле распахнутого окна и, чуть наклонившись туловищем, глядела вниз. Здесь главное решится прыгнуть и назад пути уже не будет, никак в случае с венами, когда делаешь только первый надрез и сдаёшься от невыносимой боли. Главное прыгнуть… Седьмой этаж, однозначно не должна выжить. Насколько будет больно? Я не написала никому ненужной записки, в ней не было никакого смысла, все равно все ополчатся против меня и назовут безрассудной эгоисткой. Может они будут и правы…
Я встаю на окно и чувствую дрожь в коленках. От этого непроизвольно вырывается смешок. Я боюсь умирать, стоя возле открытого окна и находясь буквально в шаге от смерти. Это очень забавно! Я ухмыляюсь абсурдности всей ситуации. Поучается, я готовлюсь выпрыгнуть из окна и при этом смеюсь!? Кажется, я поняла смех Тёмы, когда он всё узнал. Случается так, что не остаётся никаких больше сил на страдания и тогда-то смех вырывается на всё происходящее. Я оборачиваюсь на комнату и вновь истерически хохочу.
Гляжу вниз и осознаю, как же оказывается сложно сделать этот единственный несчастный шаг. Мозг начинает напоминать о всём прекрасном, что было в моей жизни и буквально цепляться за каждую мелочь, пытаясь побудить меня остаться. Я же всё решила, я должна это сделать. Всего один шаг и на этом всё… Конец мучениям, раздираниям и вообще всей боли. Я хочу ступить вперёд, но неожиданно передумываю. Нога скользит по подоконнику, и я всеми силами пытаюсь отпрянуть назад, в квартиру.
Я валюсь на пол, больно ударяясь спиной. Из недавно разбитой коленки вновь хлынула кровь, я содрала с неё тоненькую коросточку, пару ногтей обломились и осталось на подоконнике.
— Я жива!? – словно не веря в это шепчу я и озираюсь по сторонам. Сердце изо всех сил бьётся, трясётся всё тело, глаза широко распахнуты, и я плачу, а может смеюсь. Я сама не понимаю! Хватаюсь за голову, пробираясь пальцами по глубже в волосы, впиваюсь ногтями, пытаясь оставить кровавый след. Кто-то стучит в дверь. Я со смутным пониманием напугано бегу и распахиваю её.
— Привет, - я кидаюсь к Лине на шею и крепко обхватываю её. Господи, как же страшно! Что я собиралась сделать!? Глаза тревожно бегают по пространству.
— Я чуть не умерла. Я… Я хотела выпрыгнуть из окна, но передумала, и нога… она заскользила. Я чуть не выпала, - спешно тараторила я, теперь я зарыдала и Лина, не говоря ни слова, продолжала меня крепко держать в своих лечебных объятьях. – Прости… - хрипло проскулила я, утыкаясь ей в плечо. – Я тебя люблю.
— Я тебя тоже, малышка!
— Ты знаешь, что это я виновата? – я отпрянула от объятий и поняла, что хочу признаться во всём, высвободить это из себя. Я говорила очень быстро, сама, не понимания почему.
— В чём ты виновата? – Лина ошарашена происходящим ещё больше меня, она старается держаться, но голос её предательски выдаёт, надтреснутый и дребезжащий он обрывает слово под конец предложения.
— В том, что умер Тёма. Я дважды его обманула и на следующее утро его не стало. Это всё из-за меня, ты понимаешь? Всё… из-за меня… – я ощущала собственное безумство. Я пала на пол, прижавшись к стене и твердила эти слова, совершая странные жесты руками.
— Успокойся, успокойся! Ты ни в чём не виновата. У каждого человека есть своя голова на плечах и каждый волен совершать свой выбор. Иди сюда, - Лина села передо мной на корточках и вновь притянула к себе.
— Он преследует меня. Тёма. Он просто везде и молча пялится на меня свои грёбанными глазами. Я не хотела, чтобы так получилось. Всё было хорошо, мы лежали, держась за руки. Но тут вдруг пришёл отец и всё в миг испортилось. В один сранный миг! Как такое возможно?
— Видимо, такова жизнь, таковы люди. Я не знаю, что ещё сказать. Ты не пробывала остановиться?
— В каком плане?
— Ты говоришь, что Тёма тебя везде преследует, дак остановись и узнай, чего он хочет от тебя. Почему ты стремишься игнорировать его?
Действительно, я всё время убегала, боялась заглянуть ему в глаза, даже не знала, что именно он от меня хочет. На этот раз пришло время просто остановиться и поговорить. Пора бы.
— Интересно, мне вымолить у тебя когда-нибудь прощение за всё то, в чём я перед тобой виновата.
— В жопу обиды! Жизнь слишком коротка, чтобы тратить на них своё ценное время! Ты одумалась, для этого тебе пришлось, чуть ли не убить себя, но ты всё-таки одумалась.
Глава 42. Лёша.
Я с трудом поднимаю веки и распахиваю глаза. Резкая тяжесть обрушивается на меня. Пытаюсь подняться с постели, но мучительная боль в голове, заставляет вновь улечься на подушку. В коридоре хлопает входная дверь и кто-то заходит в квартиру. Выходит, я ещё и не закрылся, отлично!
— Не спишь? – Лина просунулась ко мне в комнату.
Я помотал головой. Она тихонько прошла по деревянному полу и примостилась на краешке дивана.
— Прости за вчера, - говорю я, но Лине нет никакого дела до моих извинений.
— Лёш, я устала. Я больше не могу, правда. Я больше не хочу быть сильной, это чертовски утомляет. Просто мне хочется, чтобы ты понял, что мне тоже больно.
— Я понимаю, - но понимал ли я? Всё это время я был целиком погружён в себя и практически не думал о том, каково же сейчас Лине. Я был уверен, что и её боль не сравнится с моей, какой же я эгоист. – Прости, я не должен был всё это делать с тобой, - я протянул руки, чтобы обнять её, но она отстранилась и встала с дивана.
— Ты не понимаешь. Когда я вчера пришла и увидела тебя обдолбанным, то ощутила своё бессилие, возможно разочарование. Ты твердил мне, что завязал со всем, а тут опять сорвался, – слёзы заструились по веснушчатым щекам, Лина бесстрастно смахнула их тыльной стороной ладони и продолжила говорить. – Лёш, я не спасатель. Я не хочу бесконечно волноваться за тебя и переживать о твоём эмоциональном состоянии. Пусть это звучит эгоистично, но я считаю, что лучше сказать всё сразу! Да, я не готова постоянно всех выручать!
Я уставился на неё и внимал каждому слову, испытывая огромадное чувство вины. Только она договорила, я помолчал несколько секунд, тщательно взвесил каждое слово, которое собирался произнести и убедился в том, что смогу обеспечить их правдивость, соблюсти их.
— С этой секунды я тебе клянусь всем своим сердцем и вообще всем, что у меня есть, больше я не буду не то, что употреблять, я даже сигарету в рот не возьму. Клянусь! Слышала? – я резко встал с дивана и, вперившись в неё глазами, произносил свою клятву. Для себя я всё решил прочно напрочно, главное, чтобы в это поверила и Лина.
— Только ты сорвёшься, и я ухожу. Плевать любовь-нелюбовь, я уйду.
— Я тебя отлично понял. И я люблю тебя! Я знаю, что долго не говорил этого. Был никчёмным тюфяком, но обещаю, что теперь всё наверстаю.
Она перебегала взглядом из одного моего глаза в другой, пытаясь окончательно убедиться. В этот момент я думал, насколько сильно люблю её глаза. За время, пока мы с ней вместе, я замечательно научился читать её по ним. Больше всего я любил, когда они сверкают, сейчас в них была твёрдость, уверенность и сила, они были непоколебимы и немного с отключёнными чувствами. Но вот, я сообщаю Лине, что люблю её и вижу в серых глазах ответную любовь. Она подходит ко мне и плотно прижимается.
— Тебе бы в душ сходить, а то воняешь, - говорит и показушно морщит свой аккуратный красивый носик.
— Вот и как тебе признаваться в любви? – она заливается своим смехом и прикасается губами к моим.
— Ты вроде хотел к морю? Сёрфингом заниматься?
— Ты согласна уехать отсюда? – обнадёжено спросил я.
— Да. В Испанию поедем, пока на время, а там видно будет, вдруг не зайдёт эта страна. Осмотримся и все дела. Ты не против?
— Ты ещё спрашиваешь!? – я, кажется, весь засветился от счастья, по крайней мере, я этот свет точно ощущал. В Испанию, значит. Отлично!
Глава 43. Лина.
Евгений помог с получением шенгенских виз в Испанию. Лёша в тот же день, как мы договорились о мини-путешествии, купил билеты и забронировал номера в отеле. Да, мы едем на деньги от ворованных тачек и что? Зато мы наконец счастливы.
— Я давно говорила, что твоему бледному личику нужно солнце. Слава богу, ты решилась съездить, - ну, конечно, мама, как всегда, в своём репертуаре.
— Если нам там понравится, мы переедим навсегда туда. Как ты к этому относишься?
— Если ты будешь от этого счастлива, то я поддержу тебя.
— Я действительно буду счастлива, здесь нельзя оставаться, этот город больше не для нас с Лёшей, он очень душный и в нём везде царит неприятное прошлое. Мы будем приезжать, да и вы с Евгением пригоняйте!
— К свадьбе успеете вернуться?
— Да, Лёша всё рассчитал. Мы за день до свадьбы будем уже здесь.
— Тогда, я полностью спокойна. Можете отправляться! – мама поцеловала меня в щёку и вышла из комнаты.
Вечером я решила зайти к Марине, предупредить о том, что меня пару недель не будет в городе.
— Приветик, - я зашла к ней в квартиру. Надо отдать должное Марине она выглядела куда лучше, чем в тот день, когда чуть не убила себя. Лицо посвежело и даже синяки под глазами стали менее заметными, тело приобрело больше жизненной энергии, а то до этого оно выглядело настолько слабым, что хотелось накормить или ещё чем-то помочь. - Ты как? – зачем я спрашиваю, ведь сама всё отлично вижу?
— Лучше, спасибо. Вы с Лёшей как?
— Мы в Испанию собрались, может с нами полетишь?
Марина отрицательно помотала головой и добавила:
— Нет. Я буду тут со всем разбираться, с собой по большей части. Как ты поняла, у меня много нерешённых проблем с башкой. Пришла пора приводить всё в порядок, - подруга грустно посмотрела на меня, и я впервые увидела это проявление эмоций во взгляде, не уж то, они что-то выражают.
— Ты красотка, ты делаешь огромную успехи уже сейчас.
— Ну, не вечно же находиться в депресняке, стоит уже пожить. Каждый день буду делать небольшие шажочки, добавлять чувств, эмоций и наконец-то жить. Когда вернешься, возможно познакомишься с настоящей Мариной.
— Теперь буду торопить время в Испании!
— Не стоит. Надо жить моментом и прекратить улетать мыслями в будущее или тем более в прошлое, никогда ничего хорошего из этого не выходило. Это я прекрасно усвоила.
— У тебя всё наладится, - я сжала её худенькое тело в объятьях. Пожалуйста, пусть она отпустит прошлое, пусть обретёт счастье, пусть уже чувствует наконец и не стыдится этого.
— Надеюсь.
Самое отрадное для меня, что мы сохранили нашу дружбу, мы не отдалились окончательно. Как по мне, мы прошли самое страшное и всё остальное кажется такой ерундой, теперь нам всё по силам! Потому что главное продолжать любить даже в самых ужасных ситуациях, когда, кажется, что человек абсолютно равнодушен к вам, все равно любить, во что бы-то ни стало. Ведь любовь – суть всего живого…
Глава 44. Марина.
Я безмолвно села на кровать и пальцами перебирала плед, которым она была застелена. Тёма появился незамедлительно, не прошло и минуты. Я усилием воли заставила себя посмотреть на него. Он отрешённо, не произнося ни слова, глядел на меня своим проницательным тёмно-карим взглядом.
— Прости меня, - никаких эмоций, я уже истощилась, спокойный тихий тон, более не тревожимый ничем.
— Ты ни в чём не виновата.
— Тогда почему ты преследуешь меня? Ты специально выбираешь места, где мы были вместе и пялишься на меня, прожигаешь взглядом. Я пытаюсь погрузиться в сон, но ты меня и там догоняешь.
— Это не я всё это делаю, а ты сама. Ты не желаешь меня отпускать, привязываешь к себе, к Земле, не даёшь совершить переход.
— Потому что я люблю тебя!
— Я знаю. Но надо отпустить меня. Ты пыталась убедить себя, что тебе все равно, а сама каждую секунду думала обо мне. Всё нормально, просто отпусти меня, - в его голосе правда не было никакой обиды, это был даже не совсем голос Тёмы, не тот, который я запомнила.
— Я не могу. Я люблю.
— Именно поэтому тебе и нужно отпустить. Всё хорошо, правда. Я тоже люблю тебя.
Я закрыла глаза и мысленно попыталась устранить облик Тёмы навсегда из своей жизни, мыслей, образов и всего, где он когда-либо присутствовал. Когда я вновь открыла глаза, в комнате никого не было. Лишь блеклые лучики солнца пробирались сквозь шторы.
— Тём? – я бешено перебегала взглядом по стенам. – Тёма! – закричала я.
Пустота. Тишина. Одиночество. Он растворился. Облегчение и горесть плескались на душе. Да, я вроде бы рада, что сумела отпустить его, но тоска по нему была невыносима. «Это пройдёт! Ты его любила, это нормально, что теперь тебе его не хватает. Не надо пытаться отрицать это» – повторял утешительный голос в моей голове. Я поверила ему и просто позволила чувствам быть, пусть они будут неприятными, но лучше что-то ощущать, чем слышать давящую тишину, хуже неё ничего не бывает, в этом я убедилась на собственном опыте.
Я вынула небольшой блокнотик из тумбочки, взяла ручку и пододвинула в зале журнальный столик, за который я и села. В голове маячила смутная идея на написание своего произведения. Я попыталась написать примерный план будущей книги, и рука быстро-быстро начала выводить каракули. Весь фокус внимания был переведён на замысел будущего произведения. На время, пока я писала и в мыслях присутствовала только та информация, которая касалась книги, я становилась счастливой. Так, постепенно, все мои страдания медленно перетекали на бумагу, облегчая душу. Я выводила буквы, заново проживая неприятные эмоции, но в то же время вытаскивая их из себя. Посмотрим, что получится по итогу…
Глава 45. Лёша.
— Заботься там о ней как следует, - давала наставления мама Лины. Она и Евгений вышли проводить Лину до такси, ну, и заодно сказать парочку советов, как оказалось. Теперь-то уж я точно буду заботиться о своей девушке, как следует, поэтому я со всей своей теплотой ответил:
— Конечно, - я забросил наши чемоданы в багажник и приобнял Лину за талию.
— Вообще-то я сама могу о себе позаботится, чего вы выставляете меня какой-то беспомощной! – она вскинула бровями и уставилась на меня.
— А я то что? Я всего лишь говорю, что в случае нужды, готов о тебе позаботится. Так, ты, конечно, у меня самостоятельная сильная личность.
— Вот, другое дело, - Лина указала сначала на свою маму, а потом и на меня пальцем.
— Фотки не забывайте отправлять. Особенно испанцев, говорят, они очень горячие, - сказала мама Лины.
— Мам, ты не забыла, что стоишь рядом с будущим мужем? – Лине было немного неловко слышать такие слова.
— Её будущий муж уверен в себе, поэтому не ревнует к испанцам, которые находится в нескольких тысячах километров от нас. Вы же не собираетесь одного из них привести сюда? – Евгений выступил вперёд и с усмешкой глядел на Лину, та сделала вид, что задумывается, а потом ответила:
— Вряд ли, тяжеловато будет. Всё, нам пора ехать, - Лина чмокнула маму в щёчку на прощание и подошла к Евгению. Минуту помедлив, она обвила его руками и легонько похлопала по спине, что-то шепнув на ухо.
После мы уселись в такси и помчали прочь от дома.
— Как ты думаешь, мы делаем всё правильно? – с неуверенностью спросил я у Лины, сжимая её нежную ручку.
— Если довериться чувствам, то более чем.
Мои чувства, к удивлению, тоже полностью поддерживали меня. Они, словно, говорили: «Да, да, наконец-то ты сворачиваешь на нужный нам путь!» Это глупый разум продолжал сомневаться, он всегда это делает в ненужные моменты, точно не может поверить собственному счастью.
Через час мы сидели в самолёте, и я посмотрел в серые блестящие глаза, с любопытством осматривающие всё вокруг. Глядя в них, все сомнения сразу отпадают.
— Через сколько мы будем на месте? – спросила у меня Лина.
— Через четыре с половиной часа. Ещё никогда я не был настолько близок к мечте.
Лина поцеловала меня в губы, после чего положила голову мне на плечо, и мы влюблённые отправились навстречу моей мечте, теперь НАШЕЙ общей мечте…
Эпилог.
Спустя пять лет.
Девушка в белой шёлковой майке с волнистыми рыжими волосами стояла на сцене с гитарой в руках, с пылкостью играя на ней. Её серые глаза были закрыты, из неё лился ангельский голос, Лина исполняла песню на испанском в одном из барселонских клубов. Её голос был, как бальзам на душу. Но интереснее было наблюдать за ней, за тем, как чувственно она проводит рукой по струнам гитары и ловко перепрыгивает пальцами по грифу, инструмент, словно оживает от её касаний. Лина нашла выход для своего бешеного адреналина в этих жарких выступлениях.
— А я тебе что говорил? От неё фанатеет вся эта толпа, - сказал Лёша, стоящей рядом Марине.
— Она неотразима, - ответила девушка, ощущая гордость за подругу. – Похоже, она и вправду нашла себя в этом.
— Да… и это ли не прекрасно?
После выступления друзья уселись на уютной освещаемой тёплыми лампочками терраске, распивая красное полусладкое. Тихонько играла ненавязчивая музыка, приятно ласкающая душу. Лёша жадно уплетал паэлью, запивая вином. Лина вкушала вкуснейший чизкейк, смакуя каждый кусочек во рту. Марина ела овощной салатик и с умилением наблюдала за друзьями.
— Как у тебя с книгой? – спросила с воодушевлением Лина.
Марине было приятно услышать заинтересованность подруги.
— В следующем месяце выходит в печать, - девушка выпускает заключительную часть трилогии, куда вылила все свои переживания. Первую часть она начала писать сразу после того, как отпустила любимого человека. Её накрывали собственные эмоции, и она больше не отрицала их, не пыталась подавать, она выливала их на бумагу, после чего ощутила облегчение. Когда Марина завершила написание третьей заключительной части, то поняла, что дышать стала легче. Все её чувства теперь доступны огромному числу читателей, но это неважно, важно то, что она наконец их выстрадала и теперь они принадлежали не ей, а бумаги и героям, отображённым на ней. Конечно, окончательно справится с переживаниями и болью ей не удалось, они периодически накрываю её. – Я написала настоящее стекло. Мне хотелось убить каждого героя, я еле себя сдерживала от этого, оказалось, это не так-то просто, - Марина сделала глоток из своего бокала, и нога под столом слегка принялась отбивать такт музыки. В этот миг девушка была определённо счастлива.
— Ты большая умничка, - Лина была удовлетворена услышанным.
— Представляете, Юля сейчас написала, что выходит замуж. Обещает на свадебное путешествие пригнать к нам, - Лёша удивлённый держал в руках телефон. – Ты застанешь её? Через три недели она будет здесь, - обратился он к Марине.
— Ради такого я поменяю билеты на другую дату.
— Отлично, напишу ей, что мы все её будем ждать.
Марине становилось легче, когда она находилась с друзьями. И билеты скорее девушка будет менять не ради сестры Лёши, ведь не особо они с ней и сдружились, а ради того, чтобы подольше побыть со своими друзьями.
Под утро Лина сидела на берегу барселонского пляжа, очарованно глядевшая на малиновый рассвет с пестрящими только-только выходящими из-за горизонта лучами солнышка и на Лёшу с худым торсом, рассекавшего волны солёного моря на доске. Она оглядывала бескрайние водные просторы, которые не могли надоесть даже спустя пять лет, они оставались всё такими же чарующими и притягательными.
— Погнали, просто купаться, - Лёша положил доску на берег и, протянув руку, ожидал Лину.
Девушка скинула с себя белую шёлковую майку, короткие синие шорты, Лёша надёжно зацепил пальцами ладонь Лины. И всё такие же влюблённые они понеслись навстречу пленительному морю…