женушка

               
     Через день жёнушка моя прилетела, загадочно улыбается и его при¬везла. Видно, что баба основательно к городской жизни готовится. Вот уж истину говорю, кто ково любит, о том и печётся и о нём промышля¬ет. А вечером она, быдто блаженная, имела врата свои пред ним рас¬слаблены, руце и нозе на кровати раскинуты. По вся нощи покоила его на животе яко матери чадо. Утроба ея яко пучина морская всю ночь с ним колебашеся. Итак всю неделю утруждалась, на кровать к себе меня не пущала.
Чудно то видимое отвратило мя от дому мово. Усрамився я на всё глядючи, поразился всему виденному. Тьфу, окаянная, меня перестала слушать, делает всё по своему хотению, что привело её к совершенно¬му падению.
Токо начал засыпать на сеновале, слышу, в квартире что-то загреме¬ло. Не поленився, сполз вниз, зашед в спальню и от всего виденного обомлел. Миланья ползает у кровати по шкуре медвежьей, и слёзы по щекам текут, а рядом, на полу, лежит перевёрнутый чугунок.
Жёнушка днём сварит в нём ведро каши, всю ночь покоит его на животе, а утром меня этой кашей кормит, себе талию наводит, а мне живот наращивает, чтобы на нового русского стал похож. Собрав я шкуру вместе с чугунком и вынес во двор. Внимательно посмотрев на жёнуш¬ку, далече отгнавше скверные мысли, пад перед ней на колени и не обнаружив её роскошный живот, обнял за талию и прослезився. Мила¬нья, жёнушка моя миленькая, для меня же старается.
После мово примирения и любовного целования:
- Ох, дурька, дурька, дурища я! Ласково заговорила жёнушка:
- Хочу жить в городе. Али те бабы тем меня лутче, что городские?
Они все высокие науки исчут, а я что, чадь немощная? Ты думаешь, меня разум обдержал?
- Ай, девка, в другой раз я бы тебе ощипал волосье за такие помыс¬лы. Воспрянь, живи жизнью реальной.
- Не могу больше здесь оставаться, Мифодий милой, я сделаю всё, чтоб на городских быть похожей, талию же навела, руце, нозе и бёдра постом измождаю, вся тончава стану. Жвачку научусь в общественных местах жевать, семечки грызть на улице и в автобусе, бумажки от моро¬женого на тротуар выбрасывать буду.
- А это зачем, урны же для этого есть.
- Вот и ты не ведаешь, что не принято сейчас урны ставить вдоль тротуаров.
- Ужто правду говоришь, усомнился ум мой. Город такой красивый, набережная глаз ласкает. Ой жёнушка, такими суждениями беду себе неминучую накличешь.
Я думаю умом своим, там целоумные отцы города не допустят безобразия, чтобы по улицам ветер мусор человецам в лицо кидал.
Ащё прибавлю, милая жёнушка, не перенимай дурные примеры, культурные и воспитанные люди никогда жвачку жевать и семечки грызть в общественных местах не будут. А к совершенному исцелению её каприза добавил:
- Жвачку жевать в общественном месте то же самое, что принародно колготки на себе поправлять.
- Что же делать, Мифодий?
- Не расстраивайся, голубица ты моя, слюбится нам город, Миланья, но там по городу много ходит пьяниц, особенно на автовокзале могут тебя обидеть, не боишься?
- Мифодий, ты же умный человек. Даже приклякиваешь по латыни, а на такие мелочи внимание обращаешь. Вспомни, как здесь геологов в начале перестройки отлавливали. Квасок в пекарне поставили, немно¬го дрожжей туда бросили и по пять копеек за кружку продавали. Пьяни¬цы-то, как мушицы, и слетелись к бочке, а их окружили и вместе с боч-кой на остров вывезли, а там они даже работать стали.
- В городе квасок я помогу тебе поставить, дело своё откроем. Ащё, Миланья, ты хоть и баба, а дело говоришь.
Перед входом рекламу сделаем. Нарисуем бочку с кваском и подпи¬шем так:
«Делающие без опасения всякие неправды блудницы и постницы, сластолюбцы и грехолюбцы, да не будут сердца ваши обтягчены пьянством. Ибо в нём кончина и гибель, а не спасение ваше. Сего ради возлюбите вы воздержание от хмельного пития, сохраните чистоту души и тела, сохраните мир семейного очага. Ибо всякое нечестие, творимое вами, есть горе вам, смеющимся во хмелю. Добро пожаловать на себе испытать порочащее действие хмель¬ного пития. Это говорю я, Мифодий из Тунгуски».
- На первое время можно нанять двух работниц, а чтобы в рабочее время по нужде не отлучались, в подгузники их посадим.
- А вечерами ты будешь меня водить в приличные рестораны, мы же с тобой культурные, интеллигентные человецы.
- Ой жёнушка, что деется, не в обиду будет сказано, но ты ещё тундра, сидишь-то как. Во все века позволительна такая поза только скоморохам и блудницам на посмешество отданным.
- Ужто нога на ногу сидеть соромно?
- Приличные женщины стрелку всегда держат ровно.
- А пока ты не овладеешь навыками интеллигентного человека, там и мест не будет, где можно прилично отдохнуть культурным человецам.