Пётр

- Привезите мне этого ублюдка! - сказал Фёдор Олегович по прозвищу Дед, рассматривая мою фотографию.

 Конфликт между Дедом и моим отцом длился уже давно, они были конкурентами по бизнесу и на дух не переносили даже упоминания друг о друге. Каждый считал, что только его фирма имеет право на существование и что никто не смеет переманивать уважаемых клиентов на свою сторону. Мне всю жизнь говорили, что папа занимается мебелью, но я то понимал, что его диваны и винтажные кресла до отказа нашпигованы кокаином и сидеть на них не рекомендуется, ибо твёрдо.

 Сейчас мне девять лет и я должен был пойти в пятый класс, но наступил сентябрь, а в школу меня так и не отправили, потому, что “дедовы псы” постоянно караулили под окнами ученических классов.

 Два года назад меня уже похищали и я несколько дней провёл в загородном доме с высоким забором под бдительным присмотром одноглазого верзилы, ходившего со мной даже в туалет.

 Прекрасно и во всех подробностях помню, как мой конвоир вдруг захрипел и из пустой глазницы потекла кровь. За его спиной выросла худая неприметная фигура с удавкой в руках. Это был Пётр, на тот момент семнадцати лет от роду, оставивший глубокий след в моей детской душе. Именно тогда я впервые с ним познакомился и, признаться, до этого мне не доводилось встречать подобных людей. Задушив здоровяка, он взял меня на руки и молча нёс почти час через лес к месту, где ждала машина. Пётр мог поставить меня на ноги, чтобы не тратить свои силы но, почему-то, этого не делал, а упорно продолжал тащить сквозь заросли упитанного семилетку. И, дойдя до машины, Пётр задыхался от усталости, но даже не планировал делать вид, что ему тяжело, или как-то давить на жалость. Он сел на заднее сиденье рядом со мной и до самого дома я чувствовал жар его худого тела.

 Электрические ворота распахнулись и я увидел на пороге нашего дома угрюмого отца и мать со стаканом виски в руке. Она обнимала меня и заливалась слезами, кричала что-то неразборчивое, а отец взял Петра за шею и притянул к себе. Я слышал, как он негромко сказал, что теперь Пётр один из нас и ему можно доверять. На что Пётр ответил, что выполнит всё, что отец прикажет.

 Он стал жить в нашем доме. Ему подготовили комнату в подвале, рядом с тренажёрным залом и я полюбил заглядывать к нему. Он сам настоял, чтобы ему не ставили кровать и прочую мебель. В пустой бывшей кладовке на полу лежал только матрас, а рядом стояла тумбочка, на которой лежала куча книг. Обычно он сидел на полу и читал, отросшие волосы закрывали лицо и только длинный острый нос торчал наружу. Он всегда был рад мне, откладывал чтение и мы подолгу беседовали. Пётр пересказывал мне книги, а я удивлялся, что в этих скучных стопках бумаги оказывается скрыты такие интересные истории и факты. Больше всего мне нравилось слушать рассказы Эдгара По, они были безумно страшными, что я поджимал ноги и закрывал глаза от ужаса, а Пётр очень правдоподобно и весьма зловеще изображал мертвецов и прочую нечисть. Ещё он учил меня бить боксёрскую грушу. Бинтовал мне руки и говорил, как правильно прятать большой палец, чтобы не сломать, и как подворачивать плечо при ударе. Сам он периодически надевал дутые перчатки и выколачивал из кожаного мешка всю дурь. Меня удивляло, откуда в его маленьком костлявом теле столько силы и стойкости. Я тоже попросил убрать из своей комнаты кровать, чтобы спать на тонком матрасе на полу, как Пётр. Но меня, естественно не послушали и кровать осталась. Тем ни менее, я всё равно ночью переползал на ковёр и засыпал на полу. К утру, правда, спина начинала болеть и я возвращался в кровать.

 А теперь, когда отцу донесли, что Дед приказал снова выкрасть меня, он ходил угрюмый по дому, а за поясом у него торчал пистолет. В одну из ночей меня разбудили и заставили одеваться, сказав, что мы срочно уезжаем. Я натянул штаны и свитер и спустился вниз. У крыльца стояла заведённая машина. Я увидел на улице петра, он засовывал чемоданы в багажник минивэна. Спросил у него, куда мы едем? Он ничего не ответил и подмигнул мне. Отец на руках вынес спящую мать и они с Петром положили её на заднее сиденье. Я сел на переднее и видел, что Пётр дрожит всем телом, а отец ему что-то объясняет с серьёзным лицом. Из под водительского сиденья торчал автомат. мама храпела и стёкла в машине начали запотевать. Пётр сел за руль и мы выехали из города, когда ещё не начало светать.

 Мама проснулась, когда мы объезжали ямы на лесной дороге. Она стала кричать и колотить Петра по плечам, а он не реагировал и продолжал рулить.

 Маленький одноэтажный дом стоял в глуши и в нём как раз было три комнаты. Настроение у мамы менялось каждый час и она от слёз переходила к безудержному истерическому смеху. Пётр, по указу моего отца выдавал ей по одной бутылке виски и маленькому пакетику с белым порошком в день. На какое-то время мама успокаивалась и затихала, но, когда у неё заканчивалась дневная норма, она устраивала нам страшные истерики и даже била посуду. Когда днём мать засыпала, Пётр водил меня на прогулки в лес, причём всегда под курткой держал пистолет. Мы собирали грибы и он рассказывал мне какие из них съедобные, а какие ядовитые. Мне было с ним интересно и спокойно. Он никогда не расслаблялся, возможно, что даже и не спал совсем, по крайней мере, я никогда его не видел спящим.

 В один из вечеров, когда я уже засыпал в своей комнате, услышал, что мама пристаёт к Петру и предлагает лечь с ней. Я слышал, как Пётр пытался выйти из комнаты, но она преграждала ему путь и лезла руками в штаны. Он всячески уворачивался и мягко уходил от её приставаний. Тогда она полностью разделась и сказала, чтоб Пётр отлизал ей, иначе ему будет хуже. Мне было стыдно за маму и жалко Петра. Он не поддался и выбежал из дома. А вернулся через несколько часов, когда она уже заснула. Кулаки у него были стёсаны в кровь.

 На следующий день, когда мы гуляли по лесу, я спросил у него, нравится ли ему моя мама. Он сказал, что моя мама очень красивая женщина и любой мужчина мечтал бы обладать ей. Тогда почему он не захотел с ней лечь, спросил я? И Пётр ответил, что никогда не предаст моего отца, к тому же он поклялся, что будет всю жизнь девственником, как монах. Я не переставал удивляться своему другу и искренне полюбил его, потому, что он был самым честным человеком из всех, кого я знал.

 Вскоре к нам приехал отец. Он сказал, что мы возвращаемся в город, потому, что Деда больше нет и нет никакой опасности для нас. Мама выскочила из своей комнаты, кинулась отцу на шею и стала рыдать. Она кричала, что Пётр насиловал её все эти дни и даже показала синяки на животе. Мы с Петром стояли тут же и отец направил на него свой строгий взгляд и спросил, правда ли это? Пётр молчал и смотрел себе под ноги. Отец приказал, чтоб он смотрел ему в глаза. Пётр посмотрел и сказал, что он возжелал маму. Я закричал, что нет, ничего не было, что Пётр не насиловал её, но меня рыдающего уже несли к машине охранники отца. И, когда мы разворачивались у забора, я услышал выстрел.

 Только через несколько лет, когда мама окончательно сошла с ума, я узнал, что Пётр был внебрачным сыном моего отца.