Блинчики

- Славочка, блинчики на завтрак хочешь, мой хороший? – Вера ласково огладила ладонями просыпающегося сына. Светлые кудряшки, рассыпавшиеся по подушке, курносый нос, чуть лопоухие уши и расцарапанные коленки, которые сын поджал к подбородку, уворачиваясь от ее рук, чтобы ухватить за хвостик ускользающий и такой сладкий детский сон.
Вера глянула на часы и набросила на сына одеяло.
- Поспи еще немножко, маленький. Бежать придется, но ничего. Успеем.
Завтрак мужу, себя в порядок. Время… время… Сын такой сонный, теплый еще после постели, сидит с закрытыми глазами перед ней за столом и медленно жует блинчик, даже не намазав его любимой своей сметаной.
Лужи, мелкий противный дождик, и вокруг люди-люди… Все куда-то спешат, бегут, не оглядываясь по своим, конечно, очень нужным и важным, делам. И она, Вера бежит, подхватывая сына под мышку возле дороги, чтобы не нырнул в лужу и не набрал полные сапоги грязной холодной воды. Иначе опять больничный, а на нее и так уже косо смотрят на работе. Конечно, можно было попросить мужа, чтобы отвез Славика в садик, но у Никиты как всегда аврал и последняя минута перед взлетом. Никогда не умел рассчитывать свое время. А в результате, снова с утра покрикивал на нее, что долго возится с завтраком и рубашку не погладила вовремя… Все как обычно.
Славик, от прохладного осеннего воздуха проснувшийся и нетерпеливо подпрыгивающий на ступеньках торопит мать:
- Я к ребятам хочу! Иди-иди!
Обнять, прижать к себе хотя бы на минутку… Так мало она его теперь видит… А, ведь еще совсем недавно был все время при ней, не слезая с рук, обнимая при любой возможности. Вырос… И дальше будет расти все быстрее. Это Вера уже поняла. Почему-то дети растут так быстро, что не успеваешь зафиксироваться в моменте, понять, какой он вот сейчас, в эту минуту. Ведь мгновение и новое слово, новый шаг и вот он уже бежит от нее, радостно вопя, потому, что увидел приятелей. Как же скоротечно все…
Ладно! Что-то совсем разнюнилась сегодня! Старость, что ли на пороге? Так, вроде рано еще? Какие ее годы? Да, Славика родила почти в тридцать пять, но это не такая уж и редкость. Хотя, что в роддоме была «старородящей», что сейчас в саду молоденькие мамочки косятся на нее – слишком взрослая. Спасибо, что хоть в бабушки не записали сразу.
Вера, махнув на прощание сыну, который уже и не смотрел в ее сторону, почти бегом поспешила к остановке. Опоздает – будет плохо. Еще один выговор ей точно ни к чему. Она не привыкла сидеть на месте, а, чтобы идти по служебной лестнице вверх, выговоры ей точно не нужны.
День мелькнул мимо и вот уже за окном сумерки и снова пора бежать, чтобы забрать из сада Славика, а потом домой – встречать мужа.
Сын, сидя на лавочке в раздевалке, долго возится, болтая с ребятней, но Вера его не торопит. Ей так хочется, чтобы у Славика было хорошее настроение. Забери она его сейчас и он будет ныть всю дорогу, а потом вечер превратится в сплошные пляски с бубнами перед капризничающим сыном. И ей будет жаль прикрикнуть на него, да и муж не даст.
- Ты что, разговаривать нормально не умеешь?
А потом будет долго и нудно читать лекцию сыну о правильном поведении. И Славик будет сидеть на диване очень ровно, кидая теперь уже умоляющие взгляды на мать, чтобы забрала его, прервав этот монолог. Отец ведь не накажет его, если он уйдет, но перестанет с ним разговаривать на время и Вере запретит тоже. Она, конечно, его не послушает, но будет шептаться с сыном по углам, пытаясь успокоить и объяснить, что папу лучше не сердить, а то всем будет совсем невесело.
С воспитанием Славика все не так просто. Есть папа с мамой, которые никак не могут решить, что же лучше для единственного ребенка, а потому без конца выясняют, кто имеет большее на него влияние. А еще есть бабушки, два деда и тетя Лиза. Это мамина сестра. Она намного младше матери и Славик ее очень любит. Ведь молоденькая Лиза, которой едва исполнилось двенадцать – его лучший друг. Она не стесняется в выражениях и может даже шлепнуть, если Славик становится совсем неуправляемым, но с ней всегда интересно и весело. А потому, Славик готов слушаться Лизу круглыми сутками, не закатывая истерик и скандалов, чтобы не упускать даже минуты из того волшебного времени, которое может быть рядом с теткой. Потому, что Лиза умеет превратить обычную комнату в пиратский корабль, а его, Славика, сделать настоящим капитаном, который отправится за сокровищами и спасет по пути принцессу. А еще, она умеет из двух стульев и большого покрывала сделать настоящий дом, в котором так уютно жить, рассказывая друг другу страшные или веселые истории, пока мама готовит что-то вкусное.
Вера Лизу любит тоже. Младшая сестра появилась, когда она сама была уже взрослой. Тяжелые роды, а после долгое восстановление матери, и Вера, не задумываясь, взяла на себя ответственность за младшую сестру. Да и какую сестру? Лиза стала для нее первым ребенком. Со всеми вытекающими. Это ее первую она бегом вела по утрам в садик, а потом забирала. Это ей она жарила первые блинчики на завтрак, раз за разом переводя продукты, потому, что готовить училась долго и сложно. Как-то сложилось, что в их семье не было культа еды. Каждый перехватывал то, что найдет и бежал дальше по своим делам. Мать Веры готовила очень редко, потому, что вся была в научной работе. Шутка ли – кандидат медицинских наук. А отцу, казалось, было совершенно все равно, что и где съесть, лишь бы любимая Софочка была счастлива и довольна. Это позже, когда матери уже не стало, Вера узнает, что у отца долгое время была вторая «жена». И, поначалу возмутившись, Вера уймется, пусть и не сразу, когда узнает, как любила его эта женщина, никогда и ни на что не претендуя, и как предан был ей отец, который знал, что детей она иметь не сможет, а потому останется одна… И в доме этой второй «жены» отца всегда ждал сытный обед или ужин. А еще человек, который будет «повернут» не на себе, а на нем. И Вера, посоветовавшись с Лизой, уговорит отца оформить-таки отношения с Ириной. Она не примет ее как мачеху, но будет тихо радоваться за отца, которых хотя бы напоследок будет жить в спокойствии и довольстве, не вздрагивая каждый раз, когда взрывная Софочка, распахнув входную дверь, заявит:
- Гена! Соберись! Ты мне нужен! Кандидатская сама себя не напишет. Ты на хозяйстве! Дети тоже на тебе!
Дети, на самом деле, была сами по себе. Не будь у Лизы Веры, Геннадий с малышкой бы не справился. Жена без конца винила его в том, что ей пришлось оставить на время работу, ведь младшая дочь далась так тяжело. И как только организм немного восстановился, Софочка вернулась к любимому делу, удостоверившись, что старшая дочь справляется с младенцем, а муж всегда на подхвате.
Софии Яновны не стало, когда Лизе исполнилось восемь. Сказать, что она сильно переживала по поводу ухода матери? Наверное, нет… У нее была Вера, которая давно стала для девочки матерью, а позже появилась и Ирина, с которой Лиза нашла общий язык, пусть и, как и сестра, не сразу.
Когда у Веры появился Славик, Лиза упросила отца на время отпустить ее пожить к сестре, чтобы помочь с ребенком.
- Моя очередь! Вера ведь меня нянчила? Вот и я хочу ей помочь!
Почти год она жила в семье сестры, помогая с племянником, пока Вера не отправила ее обратно к отцу.
- Слишком много времени тратишь на Славика. А тебе учиться надо! Так будет лучше, Лиза. А ко мне будешь приезжать по выходным, хорошо?
Лиза обиделась. И, хотя дулась она недолго, Вера поняла, что между ними появилась первая, пусть и крохотная, трещинка. Ей не хотелось признаваться даже себе, что в какой-то момент она просто испугалась. Испугалась, что Лиза заменит Славику мать, как когда-то сама Вера заменила маму для сестры. Она понимала, что опасения эти совершенно напрасны, ведь сын ее любит и очень привязан, но ничего поделать с собой не могла. Эта иррациональная ревность не давала покоя, теребила душу, и Вера решила, что единственный выход – это вернуть сестру домой.
Отношения с Лизой разладились и со временем Вера поняла, что сестра стала меньше делиться с ней своими секретами, находя утешение уже у Ирины. Ревность чуть дернула за ниточки, заставляя Веру подумать о том, что она теряет, но Славик требовал ухода, да и муж от сына отставал ненамного. Вера прогнала от себя ненужные мысли и занялась своей семьей.
И очень вовремя. Славик становился старше и проблем становилось все больше. Вера вдруг начала понимать, что ее сын вовсе не милый ангелочек, каким он был в раннем детстве. Он начал показывать характер и Вере вдруг стало страшно. Упрямство и нетерпимость соседствовали у Славика с эгоизмом и уверенностью в том, что его «хочу» - главная составляющая не только его жизни, но и родительской. Вера пыталась как-то направить сына, объяснить ему, что надо быть терпимее к людям, думать не только о себе, но тут вмешался и очень жестко муж.
- Ты кого из него растить думаешь? Барышню кисейную? Или мужика? Все правильно он делает! Если будет думать о всех подряд, то сам никогда успеха не добьется! Невозможно это, Вера, как ты не понимаешь? Для мужчины в первую очередь должны быть интересы собственные! Потом семьи! А после уже всех окружающих. Чтобы научился отвечать за свои поступки и заботиться о близких! И не лезь к нему со своим блаженством! Люди вокруг… Будь добрее… Бред собачий! Они ему никто и звать их никак, поняла? Никому из них он не нужен, как и мы с тобой. Никто из них никогда и ничем ему не поможет. А если с нами что случится? Что тогда? Славик должен уметь думать и заботиться о себе в первую очередь! В наше время иначе никак! Жестче надо быть. Или ничего не добьешься!
- Как же он научится заботиться о близких, если думать будет только о себе? – Вера спросила это тихо, понимая, что муж ее все равно не услышит.
Она пыталась еще какое-то время направить сына, объяснить ему что-то, но Славик прислушивался к отцу больше, чем к матери. Он быстро понял, что отцовский подход дает больший результат и уверенно отодвинул от себя в сторонку все, что говорила мама. Какой толк в рассуждениях о том, что нужно быть добрее? Его-то никто не жалеет, кроме матери и Лизы. Для остальных он просто прыщавый подросток, который ни на что пока не способен. Это Славика не устраивало. Переговорив с отцом, он уговорил его оплатить курсы программирования и уже скоро это дало первые результаты. Вера теперь жарила свои блинчики и оставляла тарелку возле компьютера в комнате сына. На все ее просьбы поговорить, Славик только отмахивался, уткнувшись в монитор:
- Некогда, мам! Потом!
И даже когда муж Веры, неожиданно для всех, объявил, что уходит из семьи, Славик никак не отреагировал на материнские слезы.
- Мам! Что ты трагедию делаешь? Пусть катится! Лишь бы деньгами помогал! Ты не знала, что ли, что у него давно любовница есть? Вот ты… наивная! Вечно в облаках витаешь! Мам, нельзя так!
Уход мужа стал для Веры странным моментом в жизни. С одной стороны, ей было обидно до слез, до боли, до почти неуправляемой злости. Как так? Столько лет прожили вместе! Она все для него делала, а он?
А с другой… Она испытала странное, непонятное какое-то, облегчение. Только сейчас Вера начинала понимать, как давил на нее все эти годы муж. Как не давал жить так, как она считала нужным, сводя на нет все усилия расширить узкий кружок семьи. Подруг у нее не было, ведь все время должно было быть распределено только между семьей и работой и никак иначе. И с тех пор, как Лиза вышла замуж и уехала в другой город, кроме Ирины Вере общаться было не с кем. Со свекровью отношения у нее как-то не сложились. Та Веру не жаловала и все попытки невестки наладить отношения пресекала на корню, говоря, что у сына своя семья и нечего лепить из нее какой-то сицилийский клан. Пусть лучше все будут сами по себе, встречаясь по редким праздникам и не мешая друг другу. Даже рождение Славика мнения ее не изменило. С внуком родители Никиты виделись редко и особым желанием увеличить количество этих встреч не горели. А Вера решила не настаивать. Насильно ведь мил не будешь, так зачем тогда? Пусть живут так, как им нравится.
Растерявшись поначалу, Вера оформила развод, со временем собралась, приучив себя к мысли, что теперь она одна и стала потихоньку менять свою жизнь. Она ходила в театр, куда давно забыла дорогу, ведь муж не жаловал подобные развлечения, признавая только футбол и то изредка. Записалась в салон красоты и сменила прическу, на что Славик удивленно вытаращил на нее глаза и процедил:
- Ну, мать, ты даешь! В твоем-то возрасте!
Вера не поняла, что было такого в ее возрасте и новом облике, но ее слова сына почему-то задели очень сильно. Она обиделась, но Славик этого даже не заметил. Он давно жил своей жизнью, изредка приводя каких-то девушек, которые испуганно шмыгали в ванную, когда Вера утром готовила завтрак на кухне и убегали раньше, чем она успевала с ними познакомиться. Только одна из них, Полина, не убежала однажды испуганно, а прошествовала на кухню, спокойно выдала:
- Доброе утро!
И попросила сделать ей крепкий кофе.
Вера поначалу растерялась, а потом сварила этот чертов кофе и выяснила, что Полина уже вовсе не приходящая девушка, а жена ее сына. Все это было сказано вскользь, лениво и словно нехотя. Вера расстроилась, но Славик, увидев ее, только пожал плечами:
- Не делай трагедию из ничего, мать. Это всего лишь жизнь. Подумаешь - расписались.
Теперь настала очередь Веры пробираться в ванную так, чтобы никому не помешать, а потом быстро уходить на работу, не дожидаясь, пока проснутся «молодые». Жизнь они вели странную, почти ночную, но денег у нее не просили, питались отдельно, прося покупать для них только овощи и фрукты и объяснив, что стали вегетарианцами, а все, что Вера готовит - никуда не годится.
Ирина, которой Вера немножко жаловалась на жизнь, качала головой и пыталась успокоить:
- Это их жизнь, Верочка. Пусть живут как хотят. В конце концов, мы же делали так же? Разве нет?
- Первый блин комом, да, Ирочка?
- Это ты про Славика?
- Ага. Тот еще блинчик получился...
- Ты не права, Верочка. Подожди. Иногда люди способны удивлять нас, даже когда мы в них совершенно разочарованны. И Славика все-таки воспитывала ты. Значит, все то хорошее, что ты хотела сложить в него, не могло пропасть зря, а? Дай ему время. Может быть он тебя еще удивит. Да и выбора у тебя нет, ведь так?
- Почему?
- Потому что, что бы он не сделал, как бы себя не вел, твоим сыном он быть не перестанет. Ведь так?
Вера нехотя кивала в ответ.
Она спрашивала себя, а жила ли она когда-нибудь так, как хотела и ответа на этот вопрос у нее не было. Вроде бы все, что она делала было ее собственным выбором… Но, сказать с уверенностью, что это то, чего она хотела от жизни – Вера не могла.
Время шло. Старел отец. Лиза писала длинные письма и звонила все чаще, отчаянно скучая вдали от семьи. У нее никак не получалось завести ребенка, и Вера разрывалась от желания все бросить и уехать к ней, в маленький тихий город на берегу Азовского моря, чтобы помочь, поддержать, хоть как-то успокоить. Но, и у Лизы семейная жизнь не ладилась. И Вера отчаянно боялась помешать и без того хрупким отношениям сестры с мужем, а потому сидела на месте, учась готовить вегетарианские блюда и все так же стараясь как можно меньше времени проводить дома.
Лиза, пройдя все возможные и невозможные обследования и процедуры, наконец забеременела и родила девочку. Маленькую, слабенькую, недоношенную, но живую. И Вера сделала все, чтобы выходить этого ребенка, почти два года проведя у сестры, которая разошлась-таки с мужем, ведь тому оказался вовсе не нужен ни ребенок, ни все, что было с ним связано. Лиза подала на развод, получила исполнительный лист на алименты и занялась собой и ребенком, предпочитая забыть свой неудачный брак и пошучивая на вздохи Веры:
- Что ты страдаешь? Мало мужчин на свете? Найду другого, дай только время. Я теперь умная, Верка. На мелочи размениваться не буду. Мало того, что умница-красавица, так еще и с готовым ребенком. А?! Мечта, а не женщина!
Вера вздыхала, качая племянницу, которая была такой крошечной, что страшно было даже брать ее на руки, и тихо молилась про себя, чтобы все слова сестры стали реальностью и ее девочки обрели, наконец, свой дом, уверенность в завтрашнем дне и счастье. Будущее страшило ее, не суля пока спокойствия и радости.
Перелом наступил разом, когда за один год Вера потеряла и отца, и сестру. Скоротечная и страшная болезнь отца Веры сплотила их с Ириной, заставив забыть о прежних разногласиях и недомолвках. Уходил родной и любимый человек. И все, что мешало сделать этот уход спокойным, было отброшено в сторону и забыто. Вера оставила Лизу, вернулась домой и перебралась в квартиру отца, где помогала Ирине ухаживать за ним. Они ловили каждый вздох, стараясь облегчить боль, и пытались, как могли, поддержать друг друга.
- Ира, я без него не смогу… Уйдет папа и я останусь совершенно одна…
- Что ты говоришь такое, Верочка? А Лиза, а Славик? Про себя я не говорю, но хочу, чтобы ты знала – я тоже у тебя есть и никуда не денусь.
Вера тихо плакала, прислушиваясь к хриплому дыханию за тонкой стеной, отделявшей кухню от гостиной, где спал теперь отец. Ей было страшно…
Но, что такое настоящий страх, она поняла чуть позже. Когда незнакомый равнодушный голос сообщил ей, прижавшей телефон к уху крепко, до боли, что сестры ее… ее Лизы, больше нет. Что тромб, непонятно, как и откуда взявшийся, оборвал ее жизнь мгновенно, не дав даже понять, что произошло. Звонила соседка Лизы, которая согласилась присмотреть за маленькой Оленькой, пока Вера приедет, чтобы решить все вопросы, связанные с ребенком.
Вера сорвалась, не взяв с собой даже сумку с вещами, а схватив только паспорт и все деньги, которые были в доме. Славик, который увидел, как мать выгребает из шкатулки наличные, возмутился:
- А мы на что жить будем?
- Сынок! Это мои деньги! Ты ни разу не спросил меня, как я плачу за квартиру или на какие средства набиваю холодильник, а я никогда не просила помощи у тебя. Так в чем вопрос сейчас?
- В том, мама, что у меня сейчас простой в работе, а ты решила, что должна построить из себя мать Терезу. О нас бы подумала! Мы твоя семья! Мы, а не эта девчонка.
Перед глазами потемнело и Вера, не думая, что делает, со всего маха влепила сыну пощечину.
- Мама! – Славик схватился за щеку и так удивленно посмотрел на Веру, что той на мгновение стало стыдно. Но, она тут же прогнала от себя это непрошенное и неправильное сейчас чувство.
- Я воспитывала тебя, но, видимо, очень плохо и неудачно. Не вышла из меня хорошая мать. И Лиза, которая любила тебя как брата и как собственного сына, тоже ничего не смогла сделать с твоим махровым эгоизмом. Где мы упустили тебя, Славик? Когда ты из человека стал тем, что ты есть? Не знаю… Но, это и моя вина тоже. Поэтому, прости меня. И... я не хочу тебя пока ни видеть, и слышать. Ты взрослый и такой, как есть. А у меня есть теперь другие дела. И эти дела не терпят отлагательств.
Вера вытащила из шкатулки оставленные было сыну деньги, и заявила:
- Вы с Полиной взрослые мальчик и девочка. Дальше – сами. Может тогда поймёте, каково это, когда приходится отвечать за собственную жизнь ни на кого не рассчитывая. А то только рассуждать горазды на эту тему.
Вера добиралась до места только к вечеру. Оля, увидев тетку, потянулась к ней и, оказавшись на родных руках, наотрез отказалась покидать их. Вера так и решала все вопросы с похоронами и прочим, с ребенком наперевес.
- Не бойся ничего, слышишь? Ты больше не одна! Я с тобой!
Она нашла бывшего мужа Лизы, но тот наотрез отказался заботиться о дочери. У него уже была другая семья, в которой вот-вот должен был появиться на свет сын и эта маленькая девочка, намертво спаянная в объятии с Верой, не нужна была там совершенно.
Сотрудники органов опеки сделали все, чтобы помочь Вере оформить бумаги как можно скорее.
- Хорошо еще, что у девочки вы есть. А то куда бы ее тогда? Что же это за отец такой, а? Безобразие!
Вера на это молчала. Она почти не винила бывшего мужа Лизы. По крайней мере он был честен. К чему ему ребенок, которого он толком и не знал до этого момента? Ведь из семьи он ушел, когда девочке едва исполнилось два месяца. Навязать ему сейчас Олю, которая будет потом жить с отцом и понимать, что не нужна и не любима? Кому от этого будет лучше?
Оформив все бумаги и забрав Олю, Вера вернулась домой.
В подъезде было темно, видимо кто-то опять выкрутил лампочку, и Вера взяла на руки уставшую племянницу. Оля прижалась к ней, обхватив руками и ногами, словно обезьянка, и спросила:
- Мы теперь здесь жить будем?
- Да. Пока.
- А потом?
- А потом – видно будет.
Вера уже думала, что делать дальше. С сыном ей жить не хотелось. Но, была еще квартира родителей.
Ирина наотрез отказалась принимать наследство после ухода мужа.
- Это твоя квартира, Верочка. Мне ничего не надо. У меня есть где жить. Но, если ты позволишь, я буду иногда звонить тебе. Можно?
В ее вопросе было столько надежды, что Вера разревелась тогда, заверив мачеху, что они давно уже не чужие люди и она в любое время будет рада ее видеть.
Сейчас родительская квартира стояла свободной, хотя Славик не раз намекал, что они с Полиной готовы занять ее. Вера медлила, сама не понимая почему, хотя тоже хотела, чтобы «дети» съехали от нее и научились жить самостоятельно. Только сейчас она поняла, что ее промедление было к лучшему. Квартира родителей была в хорошем районе, где рядом было все, что нужно для воспитания еще одного ребенка, которого так негаданно судьба доверила ей. Она уже думала о том, как Оля пойдет сначала в садик, а позже в школу обычную и музыкальную, как этого хотела Лиза. План дальнейшей жизни выстраивался сам собой, когда она смотрела на маленькую уставшую девочку, которая льнула к ней, зарываясь носом в волосы.
- Потерпи, маленькая. Мы уже почти дома.
Вера попыталась вставить ключ в замок и оторопела. Ключ не подходил. Она судорожно выдохнула, не зная, что думать и подняла уже было руку к звонку, когда дверь распахнулась и на пороге встал Славик.
- Мам! Наконец-то! Ира звонила. Сказала, что вы прилетели. Мы ждем-ждем, а вас все нет.
Вера спустила с рук Олю и подняла глаза на сына:
- Что с замком?
- Мы поменяли. Нас же чуть не ограбили, мам, представляешь?! Баба Света, соседка, позвонила, когда мы в кино были и сказала, что к нам воры лезут. Мы с Полинкой никогда так не бегали! – Славик рассмеялся. – В квартиру они не зашли, видно, спугнул кто-то, а замок сломали. Пришлось менять.
Оля тихо хныкнула и дернула Веру за пальто. Славик глянул на девочку и вдруг опустился перед ней на корточки:
- Ты – Оля?
Девочка кивнула, спрятавшись за Веру, которая молча наблюдала за тем, что происходит.
- А я – Славик. Твой старший брат.
- Правда? – Оля выглянула из-за Веры и удивленно уставилась Славика.
- Правда.
- А разве такие братья большие бывают?
- А почему нет? Это же очень удобно – такой взрослый брат. Если кто-то будет тебя обижать – ты только скажи! Я ему устрою! – Славик так грозно сдвинул брови, что Оля невольно улыбнулась.
- Ладно… Меня Игорек обижал, но он там остался, далеко…
- Тогда пусть спит спокойно этот Игорек и радуется, что далеко. А то бы я ему устроил! Я и тебя научу за себя постоять. Надо вот так кулак сжать… Давай! О, молодец! Крепче! Вот так! Погрозить им и сказать, что дашь в нос, если не угомонится тот, кто тебя обижает.
- Я не умею!
- Научу. Зачем еще старшие братья нужны? А? Чтобы мороженое таскать втихаря и конфеты, а еще, чтобы защищать таких маленьких сестренок, как ты.
Оля робко рассмеялась, и Вера вздрогнула. До этого девочка только молчала или тихо плакала.
Вера смотрела на сына и видела, что он старательно прячет глаза. Что-то внутри дрогнуло и она, впервые за последний год, облегченно выдохнула. Значит, все-таки все не зря. И у нее есть шанс, что Олю она сможет не только поднять на ноги, но и воспитать так, как хотела бы Лиза. Человеком.
- Славик, ты обалдел? Ты чего мать на пороге держишь? – Полина, как всегда, лениво, выплыла в коридор и напустилась на мужа.
- Ой! Мам, давай чемодан. Мы это… Картошки нажарили. Вы же голодные?
Вера подтолкнула Олю вперед и шагнула за порог, коротко кивнув.