Вячеслав Горовой

                «Жить прожить – не поле перейти»

Предисловие к «Энциклопедии  мата в авторских пословицах и поговорках»

   Если перейти поле, миновав западные границы подмосковного поселка им. Володарского, и сразу за автобусной остановкой повернуть направо в проулочек неполного контура, то слева, за конструктивным забором, собранным: из профлиста, стены частного дома, окон-дверей, железных ворот, растительности, объемного арочного недостроя... обнаруживаешь владения Вячеслава Петровича Горового – огражденный гектар разорившегося помещика нового типа. Сам хозяин приветлив и несуетлив. Показывая гостям внутреннее устройство территории с былыми постройками, усмехается – мир не без добрых людей – сожгли семь лет тому назад. Сгорела и меблированная гостиница на шестнадцать просторных комфортабельных номеров, готовая к приему постояльцев и псарня с четырьмя десятками питомцев редкой собачьей породы, теплицы, фруктовые посадки, пасека и много еще чего. В списке и дом хозяйский. Горело с неделю, тушили примерно столько же. С тех пор Вячеслав Петрович мало уделяет внимания комфорту, довольствуясь малым в уцелевшем строении. Живет в окружении восьми кошек, а во дворе еще недавно приветствовала хозяина преданная вороного окраса сука шести лет (отравили). Владелец былых строений и заросшего травами пепелища держит в голове большие планы по восстановлению хозяйства, и помощники снуют не без дела. Чего-чего, а строить Вячеслав Петрович умеет – четыре владения обустроил, в том числе: и на берегу живописной Западной Двины, и на Кавказе. Да, что быльем поросло, что и отобрали, а то и конфисковали, а где и потолок обрушился… Логично – присматривать не кому, но не жаль – оставлять тоже вроде как некому. Нет видимых, полновозрастных  и заинтересованных наследников, а когда подрастут малые и только народившиеся правнучки, так растащат добро за предстоящие годы те же добрые люди. Ведь идет Вячеславу Горовому девятый десяток годков.
   Он подарил мне некоторое время назад три изданные книги: с пословицами, афоризмами и трехсотстраничный поэтический сборник. Если первые две толстенные книги не вызвали отторжения – краткие изречения умного содержания всегда привлекали думающих, то сборник стихов одной только обложкой, названием настораживал. Тематика – тюремная, непривлекательная для читателей не привлеченных пока еще и вроде бы как, вследствие этого, непопулярная. Знакомство с поэзией Вячеслава откладывалось раз за разом. А началось оно со следующей встречи с поэтом-мыслителем. Найденные в старом чемодане пожелтевшие листки с отпечатанными стихами, натолкнули их автора на издание своей ранней лирики. Время было полное надежд, сил физических неимоверных, фантазий и замыслов. Оно и вылилось в строки, которые довелось услышать из уст самого сочинителя, почти полвека спустя. Искушенный слух мой не уловил: ни фальши, ни пустых смыслов, ни штампов, ни повторов. Песнь лилась плавно,  естественным током, душевно и... пьянила. По возвращении домой, я снял с полки томик «Тюрьмы. Зоны. Лагеря. 1983-1989» и начал выборочно читать. Не обозленный сиделец открылся мне со страниц, но тот же лирик-семидесятник с ранимой душой и глубокими думами. Тюремный срок временно закрыл дверь к свободе, но открыл ворота в литературу. Творчество, по сути, и спасло душу арестанта. Тридцать две тысячи только одних пословиц выдала заключенная в неволю плодотворная личность – всех собрал том: «Зарницы». Оттачивались рифмы, чаще и чаще случались стихи… Вот они  передо мной на столе.
   Вячеславу Петровичу есть о чем вспомнить и что поведать следующему поколению, по-своему представить срез времени в котором жил. И тот затянувшийся штиль, и мощный экшн, как сегодня выражаются – сопровождение таяния отпущенных Господом годов. На стене одной из комнат уцелевшего строения под четырьмя картинами, подаренными поэту другом Владимиром Афониным, художником с мировым именем, висит копье – спортивный снаряд – не моложе российского рекорда по метанию 1968 года. Надпись, начертанная на обоях шариковой ручкой, так и гласит: 86 м. 58 см. Боевое копье.
– Хорошо сидим, – сказал 21 сентября 2022 года в банкетном зале Союза писателей России В.П. Горовой, – однако, мне завтра с утра на вокзал – направляюсь в Сочи, на чемпионат по легкой атлетике, рано вставать!
– А чего не самолетом?
–Так кто ж с копьем пустит? – усмехнулся атлет. – Оно всегда со мной.
– Победишь? – кто-то спросил.
– А то! – безапелляционно отрезал рекордсмен.
И точно привез ветеран шесть медалей, разного достоинства: золото, серебро и бронзы пару раз удосужился – все «по-чесноку» значит! И это в восемьдесят-то с хвостиком… Не даром мастер спорта международного класса.
   Трудна и, порой безысходна, текла жизнь этого человека...
Вроде все складывалось удачно и в спорте в первую очередь. Женитьба на дочери высокопоставленного чиновника также  определяла направление верной дороги. Однако закрутила нелегкая, да и наследственная составляющая качества супруги проявилась в полной мере – сгинула от алкогольной зависимости. Папаша ее ушел в возрасте чуть за пятьдесят, она – чуть не дойдя до сороковой отметины. Та же участь в сорок постигла единственную дочь… И конченой наркоманкой в двадцать восемь лет стала внучка. Лишенная родительских прав молодая женщина вновь умудрилась стать матерью, в итоге новорожденная девочка осталась в районной больнице. Десятилетняя правнучка Вячеслава Петровича, старшая дочь горе-матери, в то время содержалась в приемнике-распределителе. Ребенок время от времени носил в школу спортивные награды прадеда, выменивая их на предметы «не первой» необходимости. Отрадно, что хоть медали, даже кубки, в основном почти уже антикварные (международные) еще послужили, став необходимым  инструментом некой социализации. Опека, в силу почтенного  возраста прадеда, детей ближайшему родственнику не отдала. Подыскали, как для подростка, так и для крохи благополучные семьи. Еженедельно уважаемый прародитель появляется с гостинцами и добрым словом на порогах обоих домов, где визитов его ждут родные сердца. Ему есть, что оставить им после себя. Правда, делиться богатым жизненным опытом с наследниками еще рано, поэтому живой «классик» (читай: предок) заготавливает для них, в первую очередь, свои книги. «Жизнь прожить – не поле перейти». Жизнь оказалась простой, местами тяжелой и легкомысленной, совсем ненапыщенной, но интересной, она наполнена с лихвой дружбой и насыщена доверху талантами. О жизни, собственно, на страницах. Даже если полное собрание сочинений Вячеслава Петровича и не будет прочитано, пусть стоят тома на полке, красуются хоть корешками. Тем более не все для девичьего чтения и предназначено. 
  Взять, к примеру, эту увесистую книгу, которую любопытствующий держит в данную минуту открытой в руках или на коленях. «Энциклопедия русского мата в авторских пословицах и поговорках» –  одного названия на корешке более чем достаточно. Недаром в типографиях ставят на подобные издания гриф: «18+» и оборачивают каждый экземпляр в целлофан. Тем не менее, любым книгам позволено быть. Если существует слово, и терпит его бумага, почему бы не требовать тому переплета и пребывать в соответствующей компании?
 Крепкое словцо вылетает порой не только из уст поднапрягшегося копьеметателя – пословицы народ складывает испокон веков. И поговорки сами собой образуются. Здесь же в «тело» народного фольклора запущено несколько тысяч копий или пик, не тщательно собранных, а придуманных или, если угодно, сочиненных нашим автором. Рекордсмен не изменяет себе! Время покажет, сколько колов-единиц поразит цель, а какое количество в виде палок попадет в «молоко»?! Сам автор, надо заметить, практически не употребляет мат в своей речи, он выражается богатым русским, литературным языком. На вопрос: «Зачем?» Ответил так: «Все имеет, как лицевую обертку, так и изнанку, мой сборник кратких изречений «Зарницы» – светлая грань, здесь – оборотная, обладающая новизной мысли. Может, это темная сторона моей души?»
 К обсценной лексике обращались многие  именитые мыслители, писатели и поэты. Литература полна примеров, и надо признаться, непристойность находит своих почитателей. Но великим именам прощается многое. Станет ли литературное имя Вячеслава Горового в один ряд с великими, во второй-ли ряд – к выдающимся, в третий десяток к известным? Ближайшее столетие покажет. В одном случае: и ему многое простится, в другом – он останется автором сборника сквернословия.
Михаил Якунин, представитель (здесь: точно не член)
Московской городской организации Союза писателей России


К НОВОМУ ПОЭТИЧЕСКОМУ СБОРНИКУ

    Уважаемый любители поэзии, в руках вы держите уникальную книгу миниатюр, от поэта-мыслителя. «Я – не долгожитель!» – предупреждает Вячеслав, чего не скажешь, глядя на его окладистую бороду, натыкаясь на пронизывающий взгляд добрых, смеющихся глаз. Листая сборник, вчитываясь в строки, верно определите для себя, что автор все-таки самый, что ни на есть, долгожитель.
   Родник однажды отрылся и бьет ключом, выплескивая скопившуюся, житейскую мудрость. Каждая строчка – цитата. Не вулкан, который извергается, чем попало: сгорая, сжигая, образуясь в пепел, растекаясь лавой, а именно источник, изливающийся чистым ручейком философских строф. Кладезь неиссякаемый. Жизнь человек живет богатую на события, память имеет феноменальную и даровал Всевышний ему талант писателя и в не меньшей мере поэтические способности, а значит внутреннюю свободу: «Мой Бог не позволит мне цепи и горечи плен вековой!» Рифмы в стихотворениях поэта встречаются самые разнообразные, не стоит перечислять, умничая, «весь инструментарий» применим – кроме рифм банальных, хотя… «Грядущее берегите, вцепившись в него сейчас. От прошлого не бегите, оно догоняет нас!» Где мудрость первична, шероховатости, как и излишняя приглаженность,  приемлемы. Поэзия, по мнению великого А.С. Пушкина должна быть глуповата , то есть доступна для понимания и в этой доступности нашему современнику не откажешь.
  Собрав фолиант афоризмов, выдергивает Горовой наугад один за другим, когда есть вдохновение, и превращает в стихотворение. Можно с уверенностью сказать, что каждое изречение автора – живая заготовка для будущего произведения. Тысяче повезло, остальные ждут своей золотой минуты. Хотелось бы в этой заметке привести примеры, и не удержался, но достаточно заглянуть в содержание сборника, и окунуться в выбранную по душе тематику, как читателя увлечет легкость языка, простота подачи материала и бесхитростность личности. Таким же искренним предстанет собеседнику Вячеслав Горовой при личном общении. И нищим был, и зажиточным, вольным и заключенным. «Я не постиг бы слово, без тюрьмы, И без богатства не познал сумы».  Мастером слова он стал чуть позже получения заслуженного звания мастера спорта, причем международного класса по легкой атлетике. Все время в движении! В прыжке! В походе, странствиях, приключениях, знакомствах, дружбе…   Достигнув солидных лет, наш герой продолжает вести активный образ жизни, участвовать в различных соревнованиях, с учетом возрастного ценза, продолжая записывать мысли, рифмовать их, как бы стараясь успеть вывернуться наизнанку.
Моя судьба гулящая соседка-
Ушла и ключ от дома унесла.
Стучит в окно, всю ночь сухая ветка,
С утра на исповедь зовут колокола.

  Зачем спешит, Вячеслав? Уверен, у него впереди еще долгая, творческая, плодотворная жизнь… Находит время он и на пчел. Шесть ульев обслуживает пчеловод на дачном участке, не боясь жалящих укусов, прекрасно зная цену словам своих собратьев по литературному цеху: «В меду речей всегда таится жало…»


ПОЖЕЛТЕВШИЕ ЛИСТКИ

Аннотация

Автор десятков тысяч изданных афоризмов и пословиц в новой книге предстает перед читателями в светлом облике молодого поэта, предлагая на нестрогий суд свою раннюю поэзию. Издание не случайно украшено уникальными живописными произведениями из домашней коллекции В.П. Горового. Это своеобразная дань памяти другу, художнику Владимиру Афонину, подарившему философу поэтическое настроение, которое поддерживает творческую личность и поныне.

Для широкого круга читателей

Краткое слово

Найденные в старом, потертом чемодане ветхие на сгибах листки с оттисками незамысловатых стихов натолкнули автора на издание своей ранней лирики. Время было полное надежд, неимоверных физических сил, фантазий, замыслов. Та жизнь и выплеснулась в строфы, которые мне довелось услышать из уст самого сочинителя.
Итак, полувека спустя… Искушенный слух мой не уловил ни фальши, ни пустых смыслов, ни штампов, ни повторов. Песнь лилась плавно,  естественным током, душевно и... пьянила. Уже простыл след той печатной машинки «Ундервуд», с помощью которой внутренний мир  молодого поэта отпечатался на чистых страницах. И воспоминания пришли, благодаря сохранности затерянного, давнишнего, отысканного. Вместе с ними вернулось ощущение востребованности. Поэтому, не вглядываясь пристально в прошлое, умудренный накопленным житейским опытом седовласый властитель кратких, метких изречений, который, можно сказать, порвал свое творческое «плодородие» на цитаты, иногда, в минуты откровения, упоенно читает вслух свою рифмованную юность, покоряя сердца слушателей. Сквозь наружную, обветренную грубость и местами даже цинизм просвечивается тонкая душа, преображая облик прагматика (на миг ставшего лириком) в романтика, даруя закаленности ореол вдохновения.