И покатилось жизни колесо. Женские истории

                Мы выбираем. Нас выбирают.
                Как это часто не совпадает.
                М. Танич

    Шестидесятые годы. Середина ноября, южный Казахстан. 
Небольшой аул встретил огромную армию студентов холодно и неприветливо, но до зарезу нужно убрать хлопок. Огромные поля ждали своей участи. Вот и прислали в этот далекий поселок целый эшелон горластых и бедовых ребят и несмелых, робких первокурсниц. Поселили в здании школы. В огромном классе на полу матрасы, набитые соломой, и тонкие суконные одеяла. Накормили какой-то баландой, предупредили, что за питание нужно платить деньгами. Откуда деньги? Вскоре все выяснили.
    Утром в разбитом грузовике долго петляли по грязной дороге, пока доехали до поля. Огляделись: до самого горизонта тянулись чахлые и пожухлые кустики с коробочками, похожими на вату. Вот это и есть хлопок- белое золото. Дали каждому большой мешок- фартук, грязные матерчатые перчатки. Закрепили за каждым по два рядочка, объяснили: «Наберете полный мешок, несите на весы, за каждый килограмм хлопка получите деньги, небольшие, но за столовую заплатить хватит».
    Первый день был самым длинным и тяжелым: от наклонов болела спина, мокрые перчатки холодили красные руки. Из мутных серых туч, застеливших все небо, сеял мелкий дождь вперемешку со снегом. Сапоги и тяжелые стеганки промокли. Даже обед, привезенный во флягах, не радовал.
   Наконец потянулись к весам и огорчились: собрали мало, денег за это тоже получили мало. Ближе к вечеру привезли в поселок. Попрыгали с кузова прямо в грязную, мокрую землю с единственным желанием поскорее согреться. Зашли в класс и закашлялись: дым из печки, мокрые полы с разводами грязи- это сервис местной уборщицы. Развесили одежду, помыли обувь и долго дрожали от холода под тонкими одеялами.  Еще в дороге так получилось, что городские девчонки держались вместе, были смелее и нахальнее, а провинциальные   молчали, приглядывались и мирились с трудностями.  Вскоре в вестибюле раздались мелодии вальса, городские натянули на себя какие-то наряды и убежали искать себе кавалеров. А другие немного согрелись, отдохнули и разговорились. Они были почти незнакомы. Сразу после приемных экзаменов отправили на картошку, а вот теперь еще одна напасть- белое золото. Большинство из них уже успели поработать перед поступлением в институт. Таких, как Варя, вчерашних школьниц, было мало. Они жались друг к другу, как щенки, робкие, стыдливые, совсем еще дети. Им было труднее всех. Впервые их отправили одних, далеко от дома, никогда так не жили и не работали. Притулились к старшим девушкам, видели в них своих сестер, защитниц.
   Месяц пребывания на этом переднем, как говорили им, участке борьбы был очень трудным, почти невозможным, пережить ежедневные пробуждения под завывающий ветер, выходить под косые, секущие струи дождя и снега, выстоять огромную. многометровую очередь в столовую, забраться через высокие борта в грузовик, хорошо, когда кто- ни будь подтолкнет сзади, ухватиться за чьи-то плечи – и снова однообразные до боли, до судорог наклоны, а мешок впереди наполняется неохотно. Вечером опять холодные жесткие матрасы, умыться можно только холодной водой из арыка, бани нет, даже головы помыть негде. Городские девчонки попронырливее, завели знакомство с местными, покупали у них продукты, мылись в теплой домашней бане, а другая группа не могла ничего добиться самостоятельно, терпели все, даже вшей, появившихся в таких нечистотах.
      Варя свалилась первой, не смогла встать утром: болела и кружилась голова, тело горело и разламывалось. Осталась лежать на матрасе, проваливаясь то ли в сон, то ли в небытие, а когда вернулись девчонки, увидели ее с потухшим взглядом, горячей головой, испугались, побежали за фельдшером, та померила температуру, 39, 8, дала каких-то таблеток, советовала на работу не выходить. Три дня провалялась Варя на грязном матрасе, теперь с ней оставались тоже заболевшие, а вскоре закончилась их трудовая вахта, погрузили в состав и отправили домой.
     Вернулись в институт, мест в общежитии не было, сняли комнату у дедушки в частном секторе и стали жить вместе, четыре девчонки, каждая со своей судьбой.
    Элла. Отец, казанский татарин, руководил в Павлодаре строительным управлением. Мать –домохозяйка. В семье шестеро детей, лишних денег нет. Слово грозного и строгого отца было в семье законом. После школы Элла не прошла по конкурсу в институт. Домой возвращаться боялась. Вечером после ужина отец посадил напротив и распорядился ее дальнейшей жизнью.
-Пойдешь работать в бригаду путейцев, узнаешь, какая у них тяжелая работа, может, одумаешься. После работы - в вечернюю школу. Повторишь всю школьную программу.
   Два года чистила Элла большой лопатой железнодорожные пути от снега, носила за ремонтниками тяжелые молотки, вечером устало брела в вечернюю школу. Теперь уже поступила в педагогический институт. Отец выделил ей небольшую сумму из семейного бюджета, а в остальном пусть надеется на себя. Была она несколько полноватой, но это не портило ее, а наоборот, придавало ей статности и завершенности.  Белокурая, круглолицая, по характеру приветливая, добрая. Видела, как трудно и одиноко было Варе, пригрела ее около себя, помогла адаптироваться в новой жизни. Защищала, советовала, помогала. Спокойная, рассудительная, с открытой душой.
    Надя приехала поступать из поселка Каскелен, что недалеко от Алма-Аты. Из семьи сосланных в начале Отечественной войны поволжских немцев. Мать умерла, когда они с братом были маленькие, вскоре отец женился, пошли совместные дети, но больше родственных чувств питала она к младшему братишке. Отец, как и все немцы, умел все: построить дом, завести хозяйство, вырастить сад.
    Надя отработала два года в сельской школе, и вместе с братом поехали в Семипалатинск. Брат Володя поступил в железнодорожное училище, Надя –в пединститут. Жили, в основном, только на стипендию. Иногда из дома получали тяжелые посылки, в них стояли литровые банки с жареными котлетами, залитые растопленным жиром. Такого лакомства хватало надолго. Она была высокой, стройной, с гривой вьющихся каштановых волос. Спокойная, рассудительная, говорила мало, но по делу, очень любила порядок, приучала к нему своих подружек.
   Тамара. Рассказы о родителях вызывали у нее слезы. Отец –казах, мать русская. Детство прошло на небольшом полустанке, где отец работал путевым обходчиком, мать дежурила на железнодорожном переезде.                                Училась в школе- семилетке, жила в интернате. Постоянный испуг, побои матери, окрики старшей сестры настолько отпечатались в ее характере и поведении, что забитость и стеснительность мешали ей раскрыться. Когда окончила школу, родители переехали в пригород, стали работать на мукомольном комбинате. Там Тома проработала два года, окончила вечернюю школу и по направлению поступила в институт. Не любила она рассказывать о себе, но, нет-нет, да и проскальзывали обиды на мать, любившую выпить и поскандалить. Отца жалела за его стеснительность и робость. Он часто приносил им то дрожжи, то хлеб, приговаривал: «Не съедите, так сухарей насушите, купил по дешевке». Была она высокой, стройной, с большими, испуганными глазами, зыркающими по сторонам, как будто ждала оскорблений и подзатыльников.  Она понимала, что ее уровень развития не дотягивает до сокурсников, но много читала, внимательно прислушивалась к другим, запоминала многое. Безотказная - вот  ее основная черта.  Что бы ни попросили сделать-  мигом бежала выполнять. Говорила тихо, неуверенно, боялась ошибиться, никогда не высказывала недовольства. Трудной жизнью жила, но не жаловалась, от подруг старалась не отставать, иногда радовала пением русских песен и частушек.
    
Варя родом из маленькой деревни в 160десяти километрах от города, последняя в многодетной семье, оставшейся без отца, пропавшего без вести в годы Великой Отечественной войны. Маленькая, юркая, быстрая, все делала на лету. По характеру добрая, отзывчивая, первой бежала на помощь.
     Экзамены в институт она сдала одним махом, даже сама не сразу это поняла. В город приехала в первый раз, и шум, и суета вокруг так завертели ее, что она чувствовала себя в каком-то омуте, то выныривала на поверхность, то опять задыхалась и шла под воду. Все вокруг вызывало не только восторг, но и страх. Вот длинный состав везет армию студентов через бескрайние казахские степи, небольшие остановки, и снова мелькание голых и мокрых тополей да паровозные гудки. Все было интересным, захватывало дыхание от увиденного. Мир открывался ей неизвестной стороной. Месяц тяжелого и непривычного труда на хлопковом поле, слякоть, мокрые сапоги, полусырая каша, болезненный озноб помнились долго.
После хлопка приехала на три дня домой. Мать, обнимая ее, горько приговаривала:
-Ой, доча, в чем душа держится, остались в тебе только кожа да кости.
 Вечером пригрелась у маминого плеча, и так стало хорошо, всегда бы здесь жить.
А мать чувствует ее состояние и убеждает:
- Угробит тебя этот город, угробит. Зачем тебе эта учеба, оставайся дома, вон бригадиру учетчица нужна, ты справишься.
 Под такие охи и вздохи мамы уснула, а наутро спросила:
- Когда колхозная машина идет в город?
- Завтра. Смотрю, не передумала,- грустно проговорила мать.
-Мама, я так хотела поступить в институт, а теперь все бросить? Нет, надо ехать.
Мать промолчала, вытерла слезы и стала готовить продукты в этот проклятый город, чтобы не голодала дочь.
Вернулась Варя к подружкам в светлую, чистую комнату, побеленные стены и потолок, отмытый до блеска пол, Три железные койки вдоль стен заправлены новыми покрывалами, у окна удобный стол, в простенке небольшое зеркало. Варя с охотой согласилась спать на раскладушке брата, от него же перешла старенькая этажерка. Рядом комната с печкой и кровать дедушки. В этом же дворе – дом сына. Деда Коля утром топил печь, днем копался в огороде, обедать шел к сыну. Со временем почти сроднился с девчонками, они угощали его конфетами, вкусными пончиками, он разрешал рвать на огороде лук, огурцы, укроп. Даже как-то выдал свой вердикт:» Вы молодые, хочется погулять, найти ухажеров. Пусть приходят в гости, я не против, только    чтобы были одни и те же».
 Но девчонкам пока было не до ухажеров.  Утром вставали, быстренько умывались, одевались, завтракали и бежали на занятия. Весь первый курс учиться было очень трудно. Институтская программа резко отличалась от школьной. Преподаватели рекомендовали много статей, работ, монографий. Все надо было перечитать, законспектировать, подготовиться и выступить на семинарах. Непросто было все запомнить, составить тезисы, доказательства. В школе этому не учили. Подолгу корпели над работами Ленина, решениями партийных съездов. Часто в институтских библиотеках нужных источников не было, приходилось до позднего вечера сидеть в читальном зале городской библиотеки имени Гоголя. С большим трудом перевалили первую зимнюю сессию. Сдать нужно было без «троек», иначе стипендии не будет, а она -   основа их существования.
      Между собой жили дружно. Скидывались по полстипендии на питание, но и тут Элла строго следила за тем, кто сколько внес своих продуктов, и возвращала часть денег. Варе часто привозили картошку, овощи, мясо, на вырученные деньги покупала себе недорогую одежду, обувь, книги. 
    Гулять и бегать в кино не было ни денег, ни времени.
    На втором курсе немного привыкли, стали чаще улыбаться, верили, что улыбка и смех обязательно притянут и подарят радость, любовь, хорошее настроение. Стали поглядывать по сторонам, иногда и принимать внимание знакомых ребят.

 Была у них еще одна подружка Люда. Жила в общежитии, часто приходила к ним и оставалась ночевать. Родители ее были состоятельные, посылали ей приличные деньги, учебой она себя не обременяла, со смехом рассказывала о своих амурных делах, хвалилась дорогими нарядами и настоятельно советовала поискать кавалеров.
- Сколько вам можно сидеть в этих стенах, хоть бы вышли в люди. Недалеко от вас клуб речников, там по субботам танцы, - азартно убеждала она девчонок,- так, возражений не принимаю. В субботу захожу к вам, и мы отправляемся. Отдохните вы, наконец, от книг, конспектов, учебников.

 Наряжались, как Золушка на бал. С вечера накрутили на бигуди волосы, смоченные пивом, чтобы лучше прическа держалась, выбирали наряды из своего скудного гардероба, делились украшениями, косметикой.
   Клуб речников встретил их громкой музыкой, дымом от сигарет, запахом алкоголя и пота. В большом зале вдоль стен стояли стулья, на сцене - духовой оркестр. В кругу топчутся длинноволосые кавалеры в расклешенных брюках, модных приталенных рубашках. Ожидаемых принцев пока не наблюдалось, на других они были не согласны. Заняли круговую оборону. Гордые, неприступные. В свой круг принимали не всяких, достойных было не густо. Правда, один стал часто приглашать нашу Несмеяну Тамару, даже напросился в провожатые. Всю обратную дорогу набивались  и другие парни, но девушки держались строго и независимо, не позволяли брать себя под руки, открыто смеялись над их плоскими шутками. Только одному позволили проводить  до дома, это был тот самый воздыхатель Тамары. Высокий, приличный, балагур и острослов, зовут Анатолий. Вскоре он стал их частым гостем, познакомился с дедом, подружился с верным стражем, псом по кличке Черный. Тома наша влюбилась не на шутку.  Иногда он исчезал на две-три недели, Тамара скучала, плакала, тогда девчонки организовывали очередную вылазку на танцы, встречали там его и приводили к Тамаре. Весной он слинял окончательно. Тамара страдала, экзаменационную сессию завалила, а затем вернулась домой к родителям и поступила в финансовый техникум на заочное отделение.

          Летом познакомились с ребятами из соседних домов, собирались за воротами на скамеечке, шутили, дурачились. Ничего серьезного, но один рыжеватый, веселый, тоже Анатолий, все приглашал погулять Эллу. Она увертывалась от его объятий, но он все настойчивее дергал ее за плечи и уводил за перекресток.
     Летом Варя с Эллой отрабатывали в загородном пионерском лагере практику. В выходные приезжали в город, меняли белье, ходили в городскую баню. Однажды приехала Варя в город на выходные, поняла, что был гость. Спросила у Эли.
-Толик был?
-Да,- чуть слышно прошептала и всхлипнула.
 -Понятно. Опять замуж звал?
Элла кивнула и заревела навзрыд.
-Не хочу замуж! Не хочу!
Плакала долго, успокоилась только ближе к ночи.
  После закрытия лагерной смены они помогли дедушке сделать ремонт, утеплили окна и двери, побелили стены и покрасили пол. Каждый вечер Толик подолгу стоял под окнами и звал Эллу, но она зажимала уши, мотала головой и не выходила. Прошло две недели, девчонки собрались домой на каникулы. В последний вечер Варя не выдержала, вышла за ворота.
-Ну что ты кричишь? Ты понял, что она не хочет тебя видеть? Уходи!
-Пускай она сама скажет. Я же не просто так зову, родителям сказал, что жениться буду. Я училище связи окончил, устроился монтером на телефонную станцию. Пусть скажет, что не хочет за меня выходить. Что я другую не найду?
 Долго убеждал ее в своих искренних намерениях. Варя уже хотела уйти, но калитка неожиданно открылась и вышла Эля.
   Не было ее долго. Пришла какая-то совсем другая, притихшая, отстраненная. Глядя в сторону, проговорила:
- С родителями познакомил. Через две недели свадьба.
Молча расстелила постель, легла и отвернулась.

На свадьбу Эллы девчонки не пошли. Тамара так и жила с родителями, Надя с Варей были дома на каникулах. С тех пор их дружба дала трещину. Встречались только в институте. Она не рассказывала о своей жизни. Через несколько месяцев у нее родился сын.  Может, со временем и поутихли бы обиды и страсти и снова вернулись прежние отношения. Может, если бы не второй поступок. Может…
  Перешли на последний курс института. Сокурсницы выскакивали замуж, рожали детей. Часто теперь думалось о семье, своем доме, о любящем муже. Но, пока они грызли гранит науки, всех достойных парней разобрали. А так хотелось найти себе половину и начать семейную жизнь.

 Все первое полугодие пятого курса – практика. Кадров в школах не хватало, и студентов брали на подработку.
 Варя приехала домой, место нашлось в своей школе, и с сентября по январь она прожила дома. Перед новым годом вернулась в город и узнала о том, что зачастил к Наде тот самый Анатолий, который когда-то вторгся в жизнь Тамары. Надежде скучно было одной, стала принимать его ухаживания, а потом поняла, что намерения у него серьезные. Подумала, года идут, надо устраивать свою судьбу, он внешностью и статью ей нравился. Узнала, что живет в съемной комнате, работает в автопарке, вроде и зарабатывает прилично. Что еще надо? Любви, страсти? Этого пока нет. Иногда проскальзывала какая-то вина перед Тамарой, но по молодости как- то все забывалось.
 В общем, когда Варя вернулась с практики, Надя уже собралась замуж. Сыграли веселую студенческую свадьбу, сняли жилье.
 
   После окончания института их дороги разошлись. Варя уехала

работать по направлению, вскоре тоже вышла замуж. Почти не общались. Иногда получали поздравительные открытки, сообщали об изменениях в жизни. У всех троих подрастало по двое детей.
     Жизнь продолжалась, но оказалась такой быстротечной, что оглянуться не успели, как выросли дети, появились внуки, как побелели волосы.               
 
    Прошло 50 лет. Полвека. Постарели бывшие подружки, растерялись на просторах великой планеты, и только благодаря современным достижениям, сотовой связи, интернету, нашли друг друга. Удивились, что еще живы, правда, обросли букетами болезней, но голоса веселые, задорные. И стали они часами говорить по телефону, обмениваться фотографиями детей и внуков, вспоминать годы студенчества. Вскоре такое содружество стало снова близким и родным.  Говорили о работе, которой отдали лучшие годы, но больше о семейных ценностях, которые они и приобрели, и потеряли. Исполнились ли их мечты о дружной и любящей семье, как складывалась их жизнь с теми, кого выбрала им судьба?

    Первой разоткровенничалась Элла.
-Ну девчонки, слушайте! Вы помните, как вышла я замуж. Так, значит, распорядилась моей жизнью судьба. Жили с родителями, свекровь, царство ей небесное, встретила меня как дочь. Женщиной она была доброй и мудрой.
Свекор шебутной, охочий до женщин, но мастеровой. Молоток в руках держал крепко, научил многому и сына. Анатолий работал инженером на телефонной станции, окончил заочное отделение Новосибирского института связи. У нас подрастал Сергей. Тогда же перенесла первую гинекологическую операцию. Свекровь часто заводила разговор о втором ребенке.
-Рожай, Эля, пока можешь, рожай.
Родила дочку, назвали Ларисой. Теперь она моя опора и радость.    
А муженек мой в женском коллективе нашел себе зазнобу. Стал подолгу задерживаться на работе, иногда до утра. Однажды взбесилась, устроила скандал, забрала детей и ушла на частную квартиру. Тогда я работала заведующей детским садом. Подала на развод. Это было моей первой попыткой что-то изменить. Стала жесткой, молчаливой, даже пробовала курить. Муж развода не давал, винился, просил вернуться. Так прошло полгода, поверила, вернулась.
Весной разделили с родителями дом, сделали отдельный вход, достроили две спаленки. Через несколько лет наш дом попал под снос, получили трехкомнатную квартиру, рядом поселили родителей. Знала, что и теперь Толя тайно и осторожно погуливает. Терпела. А что делать? Здоровье подводило, сделали повторную операцию. Навсегда распрощалась с возможностью стать матерью.  Много работала на даче. Отец он был заботливый, выпивал умеренно, меня не оскорблял, только как женщина я была ему не нужна. Как-то уехал в командировку, мне доложили, что не один. Тогда я подала на развод второй раз. Родные и друзья убеждали его отпустить меня, но он слушать не хотел, говорил, что с такими женами, как я, не расходятся.
Дети выросли, завели свои семьи. Я разрывалась между ними, внуков то забирала к себе, то на целую зиму уезжала к ним. Анатолий к этому времени освоил свой бизнес: строил и продавал дачи. Работал, как проклятый, купил дом сыну и квартиру дочери. Они обосновались в Барнауле. А мы жили как чужие. Встречались на кухне с любовницей, молча возились у плиты. Однажды утром он положил на стол пачку долларов, и я услышала: «Вот тебе деньги, покупай себе квартиру в Барнауле». Так я стала жительницей Сибири. Он приезжал каждый год в отпуск, помогал мне, детям. Лет пять назад приехал насовсем, купил однокомнатную квартиру, живет один. С детьми и внуками общается, приносит мне продукты и лекарства. Мы уже привыкли жить отдельно, но я по-прежнему замужняя дама.
     Вот такая моя женская доля. Сейчас я думаю, как сделать брак счастливым?  Жить вместе в нашей ситуации было невозможно, да и не хотелось. Мы остались близкими, хоть он и находил других женщин, а для меня он единственный человек, к которому я могу обратиться с любой проблемой и рассказать, что происходит в моей жизни. Я многому научилась у свекрови. Поначалу она казалась мне мягкой, но чем дольше я ее знала, тем четче понимала, надо быть терпеливой, мудрой. Приспособиться. Работать над отношениями трудно, но в браке надо вкалывать, как робот. Те из нас, кто не хочет идти на компромисс, встают на путь одиночества.
     Рассказ Нади был более скупым и категоричным.
- Мы несколько лет снимали частное жилье и только с рождением Арика получили двухкомнатную в «хрущевке» на первом этаже. Сын три года носил мою фамилию, мы были не расписаны. Это стало первой причиной нашей размолвки. Оказалось, что прежде чем идти в ЗАГС, надо было развестись с первой женой. Да, да, он был женат и там росла дочь. Пережила его ложь, развелся, зарегистрировались, я осталась со своей фамилией. Со временем я ясно поняла, что в нем уживаются два человека. На людях он приветливый, веселый зубоскал, а в жизни совсем другой. Мой отец, повидавший в своей жизни многих (Анатолий ловил каждое его слово, заглядывал в глаза), разглядел и его, но мне сказал: «
  Замуж нужно выходить раз, ты выбрала его сама, вот и вези свой воз». И везла. А что делать? Куда я с двумя детьми при нашей учительской зарплате? А он все продолжал доказывать свою правоту кулаками.
 Один из примеров. Пришел поздно вечером пьяный, разбудил детей и стал проверять у них домашнее задание с оскорблениями и тумаками. Вот все мы такие. Разве не кинемся к ним, не защитим? Конечно, кинулась и я, и тоже получила в глаз. А он зверел все больше. Взял ключи от квартиры, а нам пригрозил, что сходит в гараж, он находился во дворе, принесет веревку и повесит нас. В нем было столько злости и ненависти, что я испугалась, а дети стоят полураздетые на холодном полу, дрожат и плачут. Арику десять, а Виталику семь лет. Одела их быстро, разбила в кухне окно, благо первый этаж, а на улице 37 градусов мороза, кое-как выпрыгнули и убежали к подруге. Таких случаев было много.  Терпела, но уже давно поняла, что с этим человеком я несчастлива.
Ждала, когда подрастут дети. А он все чаще распускал руки. Ну пусть бы выпил и ложился спать, нет, надо поиздеваться над нами. Часто прятала синяки за очками, боялась раздеться на даче.  Я знаю, что я не размазня, характер сильный, а вот в семейной жизни почти не пригодился.
  Сестра уже давно жила в Германии, звала к себе. Когда дети стали жить своими семьями, я сняла однокомнатную квартиру и ушла. Все. Закончились у меня все отношения с этим человеком, хотя материально мы жили неплохо: большая квартира, богатая дача, несколько гектаром земли под бахчи. Но зачем это, когда нет тепла, общих интересов? Долго убеждала детей уехать из страны. Анатолий ехать не хотел, да я и не настаивала, но взрослые сыновья решили брать отца с собой. Так мы оказались в Германии. Первое время он пытался учить язык, найти работу, а потом залег на диване и замолчал. Теперь он боялся доказывать свое кулаками, а я больше не могла переносить рядом его присутствие. Нашли ему по социальному найму, здесь это сделать нетрудно, однокомнатную квартиру в районе русской диаспоры и отселили. Купили ему место для рыбалки в городском пруду, и я, наконец, осталась одна. Только сейчас я почувствовала вкус жизни.  Встречаемся на днях рождения детей и внуков –и все. Вот к чему пришла я к концу своей жизни. А ведь когда-то думала, ну что мне еще надо для счастья: парень хороший, красивый, здоровый. Потомство от него тоже будет таким. Да, сыновья внешне очень похожи на отца, но душой со мною, заботливые, спокойные, внимательные. Здесь господь услышал меня, дал отраду.
Сейчас у меня есть дом. Я держу свое пространство в чистоте, не позволяю в нем мусорить. Подруг мало. Не поддерживаю бесполезных разговоров, сплетен, перемывание негатива и различных слухов. Со мной перестали дружить некоторые приятельницы, но меня это совсем не расстраивает, Мой дом – это место, где я отдыхаю, где не выносят мозг, не кричат, не распускают руки, а живут и радуются просто потому, что любят.
 И еще я часто сейчас вспоминаю Тамару. Как получилось, что за того человека, который понравился ей, вышла замуж я? Перешла ли я ей дорогу и где? Пока была моложе, не думала об этом, а теперь уверена, это не счастье ее я разрушила, а спасла ее от такого негодяя. Как сложилась ее жизнь? Элла, ты ведь поддерживала с ней отношения, расскажи?

- Томка, конечно, очень изменилась, институт бросила, стала бухгалтером. Через несколько лет вышла замуж за очень хорошего парня Женю, он буквально носил ее на руках. Родился мальчик Юра, радость вернулась в ее дом, но ненадолго. После операции при непонятных обстоятельствах умер муж, а через несколько лет и Тамара. Десятилетнего Юру взяла ее сестра. Светлой души человек, а счастья было мало. Вот такая ее судьба.
Ладно, Варя, давай теперь ты исповедуйся!

-Ой, девочки, даже не верится, что прошло столько лет. Вспоминаю нашу жизнь, и кажется, что это было вчера. Ну, слушайте!
После института стала я работать в небольшом поселке, встретила там и своего будущего мужа, тоже Анатолия. Конечно, Ромео и Джульетта –это не про нас. На тот период особенно выбирать себе в мужья было не из кого. Остатки не особенно нравились, но надо было устраивать жизнь, заводить семью, детей. Познакомилась поближе с тем, кто подходил к данной категории, узнала, что отсидел год за драку, жена в его отсутствие нашла другого, мать умерла, работы нет. Вот тут я его и подобрала. Ничего, думала, я педагог, перевоспитаю, сделаю из него человека. Ну, прямо, как Макаренко! Помните, песня была: «Я его слепила из того, что было, а потом, что было, то и полюбила». Это про меня. Лепила долго, почти полвека. Заставила окончить институт, родила двух пацанов, приобщала его к семейным обязанностям, отваживала от дурных привычек, от пьянок, гулянок, драк, тянула груз семейных забот как локомотив. Для себя жить совсем не умела.  И где только силы брались! Но зато, - хотела этого – получила! Муж, семья, дети! Терпи! И терпела!
 Чего я в результате добилась: диплом инженера получил, место жительства сменили, стали жить в новом городе
в благоустроенной квартире, повидали мир, вырастили умных и любящих детей, продвинулись по карьерной лестнице. Казалось, вот оно, это счастье! Казалось, только не наступало. Многого я добилась в семейной жизни, но отучить мужа от алкоголя не смогла. Нет, он не стал запойным, но тяга в рюмке с возрастом только усилилась. В результате – гипертония, стенокардия, инфаркт – и все! Вот такая моя судьба!
     Тоже думаю сейчас- почему? Почему не смогла я победить в нем эту привычку? Причин несколько.
   Он рос в окружении вседозволенности, отца не было, мать болела, он рос беспризорником, полуголодным, сам искал себе возможность поесть, иногда удачно подворовывал, а вырос –появились другие развлечения: пиво, брага, желание померяться силой, и заканчивалось все дракой, выбитыми зубами, пробитой головой, поломанными ребрами. Таким было его окружение, и он думал, что так живут все. И он такой же. С возрастом ума прибавлялось мало, после женитьбы переделать себя уже не смог. Однако, думал, что добился многого: образование получил, семьей обзавелся, собутыльников подрастерял, стал реже закладывать за воротник, но меры не знал, и если выпивки было навалом (самогонка), то пил до невменяемого состояния. Это его и сгубило.
  Иногда долгими бессонными ночами думаешь, правильно ли я жила, может, как-то иначе надо было строить эти самые семейные отношения? Да, с годами мы понимаем, что это труд, понимаем, что если хочешь иметь хорошую семью    - надо выкладываться, что мы и делали все эти годы. Я всегда думала, что основной составляющей семейных отношений должны быть дети. Как бы нас не доставали наши благоверные, надо сохранить детям отца, внукам –деда. Чтобы знали они, кто дал им жизнь. И поэтому запрятать подальше свои обиды, несогласия –и терпеть. Такова наша женская доля, наша судьба.
Сейчас мы должны научиться самому главному –жить для себя. Повернуть жизнь в новое русло. Как писал Евгений Евтушенко: «Бессердечность к себе –это тоже увечность». И пока мы живы, пока видим рядом детей, пока радуемся внукам, колесо нашей жизни катится, приносит нам новые радости и ощущения и наполняет нашу жизнь светом счастья. Так давайте будем хранить эти мгновения и радоваться каждому дню, пока продолжается наша жизнь. Помните, что «лучшие годы нашей жизни-это годы, которые еще предстоит прожить». Так считал знаменитый Виктор Гюго.