Просто взглянуть в глаза

               Конечная. В салоне троллейбуса никого. Незнакомый район, пустынные улицы. Хотя, нет, вот, куда-то спешит одинокая женщина. Елизавета достала листок с адресом.
— Извините, вы не подскажете…
— Нет-нет, я тороплюсь…
              А вот пожилой мужчина пытается прочитать название улицы на ближайшем доме.
— Простите, вы не могли бы мне подсказать?
— Не могу. Я приезжий. Сам заблудился.
              Хм. Он приезжий. Я тоже приезжая. Могли бы вместе поплутать в этих каменных лабиринтах. Оглянувшись по сторонам, Лиза решила пойти наугад, и после первого поворота летнее яркое  солнце ударило ей в лицо, заставило прикрыть глаза.

            Радовало одно — утро.  Еще не жарко, но достаточно тепло и серые огромные дома-исполины уже не кажутся такими уж мрачными. А навстречу, явно высматривая клиентов, медленно движется желтое такси. Короткий взмах рукой, и вот она уже задает вопрос водителю:
— Вы не знаете случайно, улица Пестеля, там еще гостиница…
— Конечно, знаю! Садись, домчу с ветерком.
— Нет-нет. Мне сказали, что это где-то рядом…
              Мужчина недовольно пробурчал:
— Тебе правильно сказали. В конце этой улицы — направо.
— Спасибо.
              Улица Пестеля действительно оказалась совсем рядом. А вот и гостиница «Северск». Красивая вывеска, стеклянные двери, а войти страшновато. Елизавета прошла несколько шагов вперед и вдруг услышала за спиной шум мотора и резкий скрип тормозов. Неужели таксист зачем-то решил её догнать? Нет, у обочины остановилась красная иномарка, из которой с трудом выбралась невысокая девушка, лет двадцати. Крикнув что-то водителю, она направилась к входу в гостиницу. Молодой мужчина, вышедший из автомобиля, догнал ее уже возле стеклянных дверей.
— Я забыла жакет. Принеси.
             Просьба звучала как приказ. Мужчина, тем не менее, кинулся к машине и уже через мгновенье протянул девушке нужную вещь.
— И сумку, — сказала она грубо, — что, сам не мог догадаться?
— Извини, я сейчас.
— И побыстрее.
             Мужчина принес сумочку и услышал новый приказ.
— Жди меня в машине.

             Только после того, как девушка скрылась за стеклянными дверьми, ее спутник, наконец-то, заметил Лизу, стоящую в десяти метрах от него.
Вздохнув, он обреченно развел руками, как бы говоря: а что делать, приходится терпеть.
              Лиза понимающе кивнула, развернулась и поспешила прочь. Повернув на очередную улочку, она увидела небольшую нишу перед входом в подъезд. Удобное местечко, чтобы привести себя в порядок. Под невзрачной серенькой ветровкой, которую она сняла и убрала в сумку, оказалась белая блузка с высоким стоячим воротником. Легкие парусиновые тапочки, Лиза сменила на нарядные туфли, которые берегла специально для таких случаев. Пряди волос сначала расчесала, затем подняла наверх, придав причёске объем. Ещё раз глубоко вздохнула, осторожно выглянула из–за угла. Красного автомобиля на месте уже не было, и Лиза решительно направилась к гостинице. 

              Открывать стеклянные двери не пришлось. Сработали чувствительные датчики. Двери гостеприимно распахнулись сами собой, приглашая очередного гостя. В большом холле работал кондиционер, поддерживая комфортную температуру. После пыльной улицы здесь дышалось легко и свободно. На мраморном полу можно было видеть своё отражение. По углам посетителей ожидали мягкие диваны и кресла. За стойкой ресепшена натянуто улыбалась девушка-администратор, в ее взгляде без труда читался немой вопрос. Лиза подошла.
— Привет.
— Здравствуйте. Желаете снять номер?
— Нет. Я насчет работы.
— А, вы по объявлению.
— Ну, можно и так сказать.
— Понятно. Работали раньше в гостиничном бизнесе?
— В гостиничном — нет, но с людьми работать приходилось. Подавала закуски в кафе и не только.
— В каком? Может, я знаю.
— Вряд ли. О таком городке, как Киржач, что-нибудь слышала?
— Нет, а где это?
— Владимирская область.
— Так ты оттуда?

             Девушки не заметили, как перешли на ты.
— Слушай, — Лиза понизила голос, — а что это за злобная фурия заходила сюда недавно?
             Прежде чем ответить, девушка-администратор опасливо посмотрела по сторонам.
— Тихо-тихо, это Жанна, дочь генерального. Приезжает примерно раз в неделю у папочки денег клянчить. Такие крики из кабинета раздаются, хоть уши затыкай.
— Чем же она не довольна? Машина шикарная, личный водитель.
— Это Марк. Он же по совместительству — бойфренд и мальчик для битья. А почему она злобой кипит, догадаться не трудно. Ненавидит весь мир из-за своего роста и вида неказистого! Ой, — девушка прикрыла ладонью рот, — что-то я с тобой разоткровенничалась. Давай по делу. Тебя как зовут?
— Елизавета Сташковская. Можно Лиза, но я предпочитаю Вета. Лиза звучит очень звонко, а Вета — мягко, нежно. Согласна?
— Конечно. А я Эльвира. Для своих — Эля.
— Вот и познакомились. Скажи, а вы какую работу предлагаете?
— Будешь администратором, как я. Работа посменная. Если много гостей, будем дежурить вместе. С компьютером, надеюсь, знакома?
— Конечно.
— Иди сюда, напечатай: "Добро пожаловать в гостиницу «Северск»!".
              Лиза без труда напечатала предложение.
— Отлично, — подытожила Эльвира. — Подходишь. А вот подойдут ли тебе наши условия?
— Какие? — не поняла девушка.
— Платят у нас, к сожалению, очень мало. Да и работы почти нет. Вот скоро приезжает большая делегация — пятнадцать человек, тогда, возможно, получим премию.
— А что за делегация?
— Понятия не имею. Рудольф Аркадьевич, наш генеральный, заправляет еще каким-то бизнесом, а те, кто приезжают, то ли партнёры, то ли поставщики. Нас это не касается. Наша задача — принять, разместить, убрать. Бельё постельное придётся менять каждый день.
— А это тоже в наши обязанности входит?
— Нет. Кастелянша, она же уборщица, у нас есть. Вера Андреевна. Но ей уже за шестьдесят, так что приходится помогать.
— Понятно.
— Ну, что, готова познакомиться с Рудольфом Аркадьевичем?
— А он…
— Нормальный мужчина, в отличие от его доченьки. Дай-ка я тебе губки подкрашу.

           В кабинете за компьютером сидел мужчина средних лет. Лиза посмотрела на него в упор, но тут же отвернулась.
— Вот, Рудольф Аркадьевич, — нарушила тишину Эльвира, — хочу представить вам мою сменщицу: Елизавета  э…
— Елизавета Сташковская, — подсказала Лиза и сразу поймала на себе изучающий взгляд мужчины. Глаза скользнули по бюсту, опустились к тёмной мини-юбке, несколько раз прошлись по стройным ножкам, затем — вновь к глазам.
— Условия наши знаете?
— Да, ее всё устраивает, — ответила за Лизу Эля.
— Документы в порядке? Ну, там прописка и всё такое…
— Конечно, — вновь ответила Эльвира. — Я лично проверяла.
— Хорошо, — тут же согласился мужчина, еще раз осматривая фигуру девушки, — тебе с ней работать. Свободны. И кофейку мне сделай, ну, ты знаешь, как я люблю.

              Девушки вышли.
— Я чуть было сознания не лишилась, — призналась Лиза. — Ты видела, как он на меня смотрел? Прям, раздел всю догола глазами.
— А что ты хочешь? Нормальный мужчина. Увидел симпатичную, стройную, молодую…, заинтересовался.  Тебе, кстати, сколько?
— Двадцать три будет.
— Эх, молодость! Мне-то уже двадцать восемь скоро.
— Не верю.
— Да, я и сама не верю. — Эльвира взяла чашку, поднесла к кофе-машине, — вот смотри и запоминай. Ставишь вот сюда. Нажимаешь кнопку «капучино». Ждёшь, затем блюдце, ложка, один кусочек сахара. Ну, отнесёшь?
— Боюсь.
— Главное, — улыбайся!

              Лиза вошла в кабинет на трясущихся ногах. Поставила чашку, почувствовала запах дорогой французской воды, выпрямилась и вновь поймала на себе тот же масляный взгляд.
— Я могу идти?
— Да, свободна.
             Лиза двинулась к выходу, прекрасно понимая, что мужчина не сводит с неё глаз. Возле дверей обернулась: так и есть, Рудольф Аркадьевич беспардонно смотрел не в монитор компьютера, а в ее сторону.
— Как, ты говоришь, твоя фамилия?
— Сташковская, Елизавета Владимировна.
— Сташковская, Сташковская… Что-то знакомое. Ну, ладно, ступай.

            Рудольф Аркадьевич ушел по своим делам, спустя пару часов. Сказал:
— Если кто будет спрашивать, я в головном офисе.
             Элеонора облегченно выдохнула.
— Ну, всё. Теперь можно расслабиться. Сегодня здесь он уже не появится. А ты, Лиза, то есть Вета, где остановилась?
— Пока нигде.
— Я так и поняла. Хочешь, будем жить вместе? Я тут недалеко снимаю маленькую квартирку. Деньги пополам.
— Конечно, хочу, а ты что, тоже приезжая?
— Нет, я здешняя. Просто моя мама второй раз вышла замуж, а жить с отчимом… сама понимаешь...
— Понимаю.
— А раз понимаешь, то вот тебе ключи. Сейчас я тебе напишу адрес, код домофона, это здесь рядом, в соседнем доме. Отнесёшь вещи, отдохнёшь, всё, что найдёшь в холодильнике, — бери, не стесняйся, сюда возвращайся часам к девяти.
— Спасибо, Эля, чтобы я без тебя делала.

           Комнатка-студия и вправду оказалась совсем крохотной. На четырнадцати метрах расположились и кухня, и столовая, и спальня. Лиза разделась, приняла душ, перекусила и завалилась спать. Проснулась уже к вечеру. Долго сидела на кровати, размышляя о том, что ей, после долгих мытарств, наконец-то, повезло. За один день найти приличную работу, жильё, отзывчивую подругу. Да, пока всё складывалось удачно.

           В гостинице она появилась даже раньше девяти. А уже через пару часов Эльвира объявила, что на сегодня их смену можно считать законченной.
            Она стала объяснять новой сменщице,
как запирается дверь, как выключается общий свет и включается ночное освещение.
— Сегодня я тебя оставить одну не могу. Мало ли что… Пойду прилягу в служебной комнате, а ты можешь отдохнуть на любом диванчике, но, учти, в семь мы должны быть на ногах. Генеральный может проверить. У него есть такая привычка: заявляться ни свет, ни заря.

            Девушки пожелали друг другу спокойной ночи. Эля ушла, однако, Лизе спать совсем не хотелось. Сказывался дневной сон. Она скинула неудобные туфли и босая принялась вальсировать в полумраке гостиничного холла, всё ещё не веря в свою удачу. А когда окончательно выбилась из сил, то просто упала в ближайшее мягкое кресло и сидела так до тех пор, пока голова не перестала кружиться.

             Проснулась она от того, что мимо нее прошла какая-то пожилая женщина. Весь холл уже был наполнен солнечными бликами. За стойкой ресепшена Эльвира, свежая, улыбающаяся, наводила порядок.
— Это Вера Андреевна, — объяснила она, заметив, что девушка открыла глаза, — наша кастелянша и уборщица, я тебе вчера говорила.
— А ты давно проснулась?
— Час назад. И тебе пора вставать. Иди умойся, подкрасься. Рудольф, если он вдруг нагрянет, не должен заметить, что мы спали.

            Как ни странно, но стоило Елизавете занять место за стойкой, как генеральный действительно приехал. В холл вошел бодрым шагом, чисто выбрит, причесан, глаз горит. И первая, на кого он посмотрел, была, конечно же, Лиза.
— Ты что же, всю ночь дежурила?
— Мы вместе дежурили, — ответила Эльвира, пытаясь перехватить взгляд своего босса. – Она сама изъявила желание  побыстрей войти в курс дела.
— Вот как? Похвально-похвально. Какие-нибудь происшествия были?
— Нет, — вновь ответила Эля, — всё тихо, спокойно.
— Это пока. Скоро прибудут поставщики, вот тогда о спокойствии можно будет забыть.
             Он направился к кабинету, на ходу бросил:
— Если что, я у себя.
             Как только мужчина ушел, Эльвира с улыбкой проговорила:
— А ты ему понравилась.
— Да это тебе просто показалось, — не согласилась Лиза.
— А то я не вижу, он с тебя прямо глаз не сводит.
            Не желая спорить, Елизавета, молча пожала плечами.
— Да это и понятно, — продолжила Эля. — Вот увидишь его жену, сама всё поймёшь.

             И Лиза действительно всё поняла, когда в холле появилась очень полная женщина, очень маленького роста. Заметив удивлённый взгляд новой сотрудницы, женщина злобно выпалила:
— Новенькая?
— Да.
— Где бейджик?
— Я только второй день…
— Чтобы через час бейджик был. Тебе ясно?
              Ухмыльнувшись, женщина прошла, а точнее сказать, покатилась в кабинет мужа.
 
              Лиза вместе с Эльвирой кинулись изготавливать бейджик. На маленькой картонке имя «Елизавета» не умещалось. Девушки написали сначала Лиза, потом перевернули картонный прямоугольник и печатными буквами вывели «Вета». С помощью булавки бейджик прицепили на блузку. Раиса Айратовна вышла из кабинета спустя полчаса. У стойки задержалась, бросила взгляд на картонку, усмехнулась:
— Вета? Это что твоё имя?
— Да.
— Хм, а похоже на кличку для собаки.
             Женщина плавно поплыла к выходу, и Лиза еле сдержалась, чтобы не вспылить.

             Рудольф Аркадьевич покинул кабинет почти сразу. Было заметно, что он сильно расстроен, однако, прочитав имя девушки, улыбнулся. 
— Сегодня меня уже не будет, — сказал он. – Номера никому не сдавать! С завтрашнего дня начинаем готовиться к приёму важных гостей.
— Да, понятно, — закивали девушки, и, как только дверь за мужчиной закрылась, Эльвира шумно выдохнула.
— Ну, всё, гостиница пуста. Вчера последней выписалась супружеская пара. Остался только командировочный из двадцать восьмого, Юрий Ильич, кажется. Он обычно выходит около одиннадцати. Куда-то уезжает по своим делам, появляется уже вечером. Любит поболтать. Но ты не пугайся, просто кивай и делай вид, что слушаешь.
— Понятно,  а ты?
— А я домой. Уже, наверное, дней пять дома не была. Если кто-то войдёт, говори с улыбкой: «К сожалению, мест нет, всё занято»
— Скажи, а охрана у вас есть? Всё-таки, одной страшновато.
— У нас есть тревожная кнопка. Вот здесь. Она связана с ближайшим отделением полиции. Нажмёшь, и через пять минут прибудет отряд ОМОНа, но мне еще ни разу ей пользоваться не приходилось. Надеюсь, и тебе не придётся. Ну, всё, я побежала. Вечером буду.

               Оставшись одна, Лиза вышла из-за стойки, расположилась в мягком кресле, сняла туфли, вытянула ноги, но, уже спустя пару минут, кто-то стал спускаться по лестнице. Пришлось быстро возвращаться.
— Юрий Ильич? — спросила она у приятного мужчины средних лет.
— Да. А где Эльвира?
— Сегодня моя смена.
— Понятно.
              Он прочитал имя на бейджике.
— Вета?
— Да. Но, можно Лиза.
— А, теперь понятно. Елизавета. Издалека к нам?
— Из Владимирской области.
— А город?
— Киржач. Слышали о таком?
— Не просто слышал, бывал и не раз. У меня там дружок армейский живёт. Семён Игнатов, и у него — дочка, твоя ровесница. Ты случайно не Семёновна?
— Нет, я Владимировна.
— Понятно, значит, ошибся. Елизавета Владимировна. Звучит красиво. Елизавета Владимировна… — мужчина явно намекал на то, чтобы Лиза назвала свою фамилию и она назвала. — Сташковская. Елизавета Владимировна.
— А я Юрий Ильич Соболев. Прибыл в командировку решать производственные вопросы. — Он широко улыбнулся и спросил — Скажи мне, Вета, А что, в Киржаче, совсем работы нет?
— Есть. Но она не престижная и малооплачиваемая.
— Неужели здесь так хорошо платят?
— Не знаю, я только устроилась.
— И как, нравится?
— Пока да. А что будет потом, загадывать не хочется.
— Вот это правильно. Ну, ладно, не буду больше приставать. Побегу по своим делам. Пока, Вета.
— До свиданья.

           Она закрыла за мужчиной дверь, поставила на предохранитель так, чтобы никто не мог войти. Заварила себе чаю, нашла в столике под стойкой печенье, перекусила, но расслабиться, вновь не удалось. Зазвонил городской телефон. Рудольф Аркадьевич предупредил, что в течение часа приедет его заместитель, Георгий Александрович.
— Он должен забрать документы из кабинета.
— Хорошо, я поняла.
              Связь оборвалась, и Лизе пришлось разблокировать двери и вновь встать за стойку.

              Георгий Александрович влетел в гостиницу как ветер. С порога крикнул:
— Ты Лиза? Я за документами. Тебя Руфь должен был предупредить.
— Да. Он звонил.
             Мужчина забежал в кабинет и почти сразу вышел, уже с какой-то папкой. Лиза не успела его толком рассмотреть, так быстро он исчез. Высокий, подтянутый, около сорока, своего шефа назвал Руфь. Всё правильно — сокращенное от Рудольф.

                Эльвира появилась в гостинице с большой коробкой пиццы.
— Три  куска я уже съела, — призналась она, — остальное сейчас подогреем и будем ужинать. Ты же, наверное, голодная?
— Да не особенно, я тут чай с печеньем пила.
— Чай — это хорошо. А как прошел день?
— Нормально. Приходил этот, как его? Георгий Александрович, за какими-то документами.
— Познакомились?
— Не успели. Он очень торопился.

                Эльвира поместила пиццу в микроволновку, и следующие полчаса девушки почти не разговаривали. Юрий Ильич  возвратился около одиннадцати и еще не меньше часа мучил девушек своими рассказами ни о чём. Но, вот и он, наконец-то, отправился в свой номер. Теперь гостиницу можно было смело закрыть. Девушки сварили себе кофе, расположились в креслах и расслабились.

— Напомни, — попросила Эльвира, — ты из какого города?
— Из Киржача.
— И как там?
— Ничего особенного. Город, как город. Живут обыкновенные люди. Ходят на работу, по праздникам гуляют. Женятся, разводятся, — всё, как везде.
— А твои родители, что, в разводе?
              Лиза набрала полную грудь воздуха и выпалила:
— Я детдомовская.
— Ух, ты, неожиданно. А как ты туда попала?
— Не помню. Я совсем маленькая была. В памяти остались только обрывочные картинки. Какие-то строгие тётки, которые заставляли есть невкусную кашу. Чуть что — наказывали.
— О… бедненькая. А потом?
— Потом было еще хуже. Дети подросли. Те, кто посильнее, стали издеваться над слабыми: отнимали еду, заставляли работать.
— А что, пожаловаться было некому?
            Лиза усмехнулась.
— Кому, — воспитателям? Им никакого дела до нас не было. Приходилось искать защиты у ребят из старших групп. Уже в классе шестом, за мной стал таскаться один паренек, Виталик. Но он был слабеньким, защитить меня не мог, его самого изо дня в день унижали. А, вот когда рядом со мной появился Влад Игнатов, высокий, сильный, я почувствовала себя в относительной безопасности. Мы так и дружили с ним до конца выпуска. Он вышел на год раньше. Ему выделили комнатку в старом бараке.
— Почему в старом? — удивилась Эля.
— Хм, и за это надо было сказать спасибо. Мне-то вообще ничего не выделили.
— Почему?
— Сказали, что у меня есть своя жилплощадь. Я, оказывается, до трёх лет с бабушкой жила, а когда она ушла в мир иной, — попала в детдом. Мне даже адрес дали, но на том месте уже давно построили новый район. А такой улицы, где раньше мой дом находился, даже на карте нет. Что делать, куда идти? Помню, воспитатели говорили: если что, обращайся в органы опеки и попечительства. Легко сказать – обращайся. А где искать эти самые органы? Кого не спрошу, все плечами пожимают. Пришлось опять к Владу проситься на постой. Его адрес у меня был записан. Проплутала среди однообразных бараков не один час. А на улице-то подморозило, как-никак, декабрь-месяц. Замёрзла, рук не чувствую. В дверь постучала, Влад открыл, я и разрыдалась. А комнатка, всего-то, восемь метров: кроватка, да столик, да в углу буржуйка дровами потрескивает. Перекусили, чем Бог послал, — чаем с сухариками. Спать вместе пришлось. Тесно, неудобно, зато тепло.
— А вы раньше...
— Нет – нет. Между нами ничего не было. Так, целовались иногда… У нас в детском доме с этим было строго. Воспитатели чуть ли не каждую ночь проверки устраивали. Ворвутся в палату, свет включат, и давай с девчонок одеяла срывать — вдруг, кто из ребят притаился. Визг, крик, шум, до утра потом уснуть невозможно.
— Да, не сладко вам приходилось.
              Эля покачала головой.
—  Значит, ты к своему парню приехала… Подожди, а где же твоя мама?
             Лиза вздохнула.
— Не хотела я ничего рассказывать. Мама моя в местах не столь отдалённых.
— Где?
— В колонии женской, за колючей проволокой.

              После такого признания в холле повисла напряженная тишина. Потом Лиза продолжила:
— Она мне даже письмо написала, одно-единственное. Мне его отдали, когда я выпускалась.
— И что она пишет?
— Ничего особенного. Извиняется, что всё так получилось. Пишет, что была молодая, глупая, влюбилась, а потом оказалась на улице, без крыши над головой и без средств к существованию, к тому же, беременная. Вот поэтому и пошла на преступление.
— Преступление? — переспросила Эльвира, — Что же она совершила?
— Не знаю, украла, наверное, что-нибудь.
— А ты пыталась ее разыскивать?
— Конечно. Столько запросов посылала. Не одну колонию объездила.
— И как?
— Нашла.
— Нашла?!
— В Удмуртском крае. Две недели добиралась на перекладных, в электричках попрошайничала, потом еще четыре дня свидания ждала. А когда она ко мне вышла, я еле слёзы сдержала.
— Что, так сильно изменилась?
— Да я ее раньше никогда и не видела, а тут выходит женщина — не женщина, старушка — не старушка… Сгорбленная, лицо обветренное, всё в морщинах.
Я говорю, здравствуй мама, а в ее глазах пустота.  Смотрит на меня и словно не видит. Стала я ей о себе рассказывать, вопросы задавать,  Смотрю, как-будто оживилась, правда нормально поговорить так и не получилось. Охранник вышел, объявил, что свидание окончено. Она сразу встала и пошла, и даже не обернулась. Наверное, слёзы не хотела показывать.
— А ты?
— А что, я? Обратно поехала.
— Куда?
— В Киржач, к Владу, куда же ещё.
— А он чем занимается?
— А… — Лиза махнула рукой. — Всё бизнес какой-то пытается организовать. Кредитов наберет, а мне отдавать. Уж сколько я с ним ругалась, сколько уговаривала нормальную работу найти, а он за своё: потерпи, говорит, вот раскручусь, и тогда заживём. Я в кафе своё кинулась, а меня, оказывается, уволить успели. Что делать? Думала-думала и решила — пора новую жизнь начинать. Вот, приехала, и сразу — удачно.
— Да, не сладко тебе пришлось, — подытожила Эльвира, — но ничего, со временем, думаю, всё образуется.
— И я на это надеюсь, — согласилась Лиза.

            Следующие три дня в гостинице шла генеральная уборка. Чистили, драили, меняли, даже клининговую компанию вызывали окна мыть, а когда важные гости прибыли, заселились, — сразу начались новые проблемы. У кого-то подушка слишком мягкая, у кого-то, наоборот, жёсткая. Кому-то не нравится солнечная сторона, а кто-то просит поменять номер, потому что привык спать по фэншую. Но все проблемы начинались вечером, когда вся группа, возвращаясь после рабочего дня, собиралась в холле. Шум стоял, как на вокзале. Выяснения, обсуждения, споры, смех. Капучино, латтэ, американо поглощались литрами. Девушки не успевали заправлять кофе-машину и мыть посуду. Странно, но среди гостей постоянно крутился и Юрий Ильич из двадцать восьмого, улыбался, шутил, что-то рассказывал, подходил к стойке, просил чашечку кофе, подмигивал Елизавете и вновь принимался о чём-то беседовать с постояльцами.

            Рудольф Аркадьевич большую часть времени находился в кабинете, но к гостям периодически выходил, перекидывался словечком-другим, интересовался у девушек, всё-ли в порядке и, получив утвердительный ответ, исчезал в кабинете. Покинуть гостиницу ему удавалось только глубоко за полночь, когда последний гость отправлялся в свой номер. А на следующий день начиналось всё с начала.

             В подобном режиме гостиница работала три дня, а потом ещё целый день пришлось вновь наводить чистоту. Все порядком устали, а Рудольф Аркадьевич на своём рабочем месте не появился вовсе. Вместо него пришел Георгий Александрович. С порога объявил:
— Руфь в больнице. Переутомился. И я буду временно его заменять. Поэтому сразу напоминаю: гостиница должна работать в обычном режиме. Надеюсь всем всё ясно?

             Не дожидаясь ответа, он прошел в кабинет и находился там около двух часов. А к обеду неожиданно приехала Жанна, дочь Рудольфа Аркадьевича. Лиза сразу заметила, как Эльвира сильно напряглась. Невысокая девица, похожая на свою мать, только в молодости, подошла к стойке ресепшена и Лиза имела неосторожность посмотреть на нее в упор.
Реакция последовала незамедлительно:
— Ну, чо вылупилась, — спросила Жанна, — сока налила и побыстрей!
— Какого? — Решила поинтересоваться Лиза, и снова нарвалась на грубость.
— Те чо, не объяснили, какой я предпочитаю сок?
— Апельсиновый фреш, — подала голос Эльвира. — Один кубик льда и голубая соломинка.
             Лиза быстро исполнила заказ,
поставила высокий стакан, сначала на специальную картонку, потом на стойку, однако, Жанна к соку не притронулась, спросила:
— Руфик у себя?
— Нет, он в больнице, — ответила Эля.
— В больнице?
              Вместо того, чтобы спросить, что с ним, Жанна, не стесняясь, произнесла:
— Интересно, он в больнице, а у меня на карточке ноль и что теперь делать?
              Ухмыльнувшись, она двинулась к выходу. Сквозь стеклянные двери было видно, как красный автомобиль подкатил прямо ко входу. Услужливый водитель выскочил и помог девушке сесть.
— Я забыла тебя предупредить, — сообщила Эльвира, — ей нельзя смотреть в глаза, а соломинка в стакане с соком должна быть непременно голубой.
              Лиза непонимающе пожала плечами.
— Что ж, у каждого свои причуды.

             Утро следующего дня началось с того, что в гостинице появился Георгий Александрович, едва девушки успели занять свои места. Чем-то крайне встревоженный, он проследовал в кабинет, даже не повернув головы в сторону Эльвиры и Лизы, что было на него абсолютно не похоже. Девушки переглянулись. Неужели что-то случилось? Тревожного состояния добавила и Раиса Айратовна. Она также молча проследовала в кабинет, спустя полчаса. Так рано в гостинице она еще никогда не появлялась. Да и какие дела у нее могут быть с замом мужа?

            Эльвира решила пройти в дамскую комнату и, как бы невзначай, ненадолго задержалась возле дверей кабинета, из которого слышался оживлённый разговор. Возвратившись, она сообщила Лизе, что ей удалось разобрать некоторые фразы. Мужчина говорил на повышенных тонах:
«Ты, как жена, должна позвонить и узнать все подробности. Мне ничего сообщать не желают».  На что Раиса Айратовна отвечала: «Никуда я звонить не собираюсь, мне вообще наплевать…»

            На что ей наплевать, было непонятно, тем не менее, женщина появилась в холле и на этот раз не удержалась, чтобы не высказать какое-нибудь замечание:
— Пыль, что ли, протрите. Стоят, рты разинули. И за что вам только деньги платят?
              Эльвира молча достала бархотку и принялась протирать и без того чистую стойку.

           После того, как Раиса Айратовна ушла, в холле стали появляться какие-то странные люди. Они заходили в кабинет, о чем-то беседовали с Георгием, а,  спустя полчаса, он лично провожал их до дверей. Спросить, что происходит, девушки не решались. Но вот, проводив очередного посетителя, мужчина подошел к Эльвире.
— Слушай, ты случайно не знаешь пароль на компьютере Руфа?
— Нет, конечно, откуда?
— Я так и думал, — ответил Георгий задумчиво, и Эля позволила дать ему совет:
— А почему бы вам не спросить об этом у самого Рудольфа Аркадьевича?
            Мужчина шумно вздохнул.
— Боюсь, он мне уже ничего не ответит.
— Почему… Он, что…?
— Да-да. Именно это я и хотел сказать. Отправился наш любимый шеф к праотцам.
— К праотцам, это как?
— Скончался. Сегодня ночью.
— А…, — Эльвира прикрыла рот рукой и выпучила глаза.
— Подробностей я не знаю. Я ничего не знаю.
             Он развернулся и пошел в кабинет, оставив девушек в полном недоумении.

            Подробности стали известны уже на следующий день, когда приблизительно в полдень в холле гостиницы появился неприметный гражданин, в клетчатом пиджаке, с большой лысиной, с усами и в очках. За последние сутки номера в гостинице сняли порядка десяти человек, поэтому нового гражданина Эльвира тоже приняла за очередного гостя.
— Желаете у нас остановиться? — спросила она.
              Мужчина медленно осмотрел холл внимательным взглядом. Затем достал из кармана какое-то удостоверение.
— Я следователь районной прокуратуры. Федосеев Роман Валентинович. Позовите-ка сюда всех работников гостиницы.
Эльвира попросила Веру Андреевну, которая как раз проходила мимо, пригласить Георгия Александровича.
— Это зам нашего генерального,  — пояснила она.
                Мужчина дождался, пока Георгий появится в холле и еще раз представился.
— Извините, если отрываю вас от важных дел, — начал он, — мне поручено провести расследование относительно безвременной кончины э…, — он достал бумажку и прочитал, — … Рудольфа Аркадьевича Северского.— Дело в том, что анализ крови вашего шефа показал наличие сильнодействующего яда пролонгированного действия. Иными словами, мужчина был отравлен, а в этом случае обязательно проводится разбирательство.

             Все слушали следователя, затаив дыхание.
— А поскольку, — продолжил тот, —  яд в организм человека мог попасть только вместе с жидкостью, я хотел бы задать всего один вопрос: чем предпочитал утолять жажду ваш руководитель?
— Он пил кофе капучино, — ответила Эльвира.
— И кто же, позвольте узнать, подавал ему кофе капучино три дня назад?
— Й… я, — призналась Лиза. Только я …
— Подождите, — перебил ее следователь, — не надо оправдываться, вас пока никто ни в чём не обвиняет. Но вот вашу сумочку мне всё же проверить придётся. Надеюсь, она у вас с собой?
— Д… Да.
— Разрешите полюбопытствовать.

              Лиза достала сумку трясущимися руками и протянула ее следователю.
               Мужчина заглянул внутрь, внимательно осмотрел содержимое. Извлек небольшую косметичку, затем аккуратно открыл молнию и высыпал содержимое на стойку.
— Прошу всех обратить внимание, в руках у меня ничего нет.
             Он поднял вверх обе ладони. Содержимое косметички принялся сортировать указательным пальцем, отодвигая помаду, тушь, щеточку для окрашивания ресниц, щипчики для ногтей, лак и еще несколько предметов, которые, как правило, находятся в женской косметичке, и, наконец, на стойке ресепшена к всеобщему удивлению осталась прозрачная ампула с надломненным концом.
— Эх, такая красивая девушка, — покачал головой мужчина, — и так неосмотрительно оставлять вещественные доказательства.
— Но, это не моё, — сказала Лиза дрожащим голосом, — я не представляю, как это могло оказаться у меня в сумке.
           На девушку было страшно смотреть. Белая, как полотно, нижняя губа дрожит…
            Следователь, тем временем, поместил ампулу в специальный пакетик, куда-то позвонил, и, когда к дверям гостиницы подкатил автомобиль с надписью «полиция», коротко сказал:
— Пошли.
             Лиза ещё пыталась что-то говорить, мол, это не моё, я ни в чём не виновата, но работник внутренних органов ее уже не слушал.
             Тишину в холле прервал Георгий Александрович.
— Вот, что значит брать на работу непроверенных сотрудников. Милая мордашка, а что в голове?               
Но, может, она вправду не виновата? — подала голос Эльвира.
— Кто же ей подкинул эту ампулу? — Возразил мужчина. — Может быть, ты?
— Я?! — удивилась Эля, — а я-то тут при чём?
— Не знаю, не знаю. Вы же тут вместе работали.
— И что из этого следует? Что я…
— Так, хватит пререкаться, — перебил девушку Георгий Александрович. — Следствие разберётся.
— Интересно, следствие разбирётся. А мне опять работать одной без сменщицы?
— Скажи, а кто с тобой работал раньше?
— Вика Чернова.
— И почему она ушла?
— Поругалась с Рудольфом.
— Вот и позвони ей. Объясни, что к чему. Предложи вернуться, если она, конечно, ещё свободна.    
— Хорошо, я позвоню.

               Виктория оказалась свободной. Она уже два месяца пыталась устроиться хоть куда-нибудь, но всё безрезультатно. Известие об уходе Рудольфа Аркадьевича девушка восприняла без особых эмоций. Предложение вернуться в гостиницу обещала обдумать.
— Не пойму, — говорила по телефону Эльвира, — что тебя не устраивает?
— Меня не устраивает тоже, что и всех — маленькая зарплата.
— О! Здесь я с тобой согласна. Но, может быть, стоит поговорить на эту тему с Георгием, ведь он у нас теперь генеральный?
— Ладно. На днях забегу.

             Следующие два дня от Елизаветы не было никаких вестей, зато теперь активизировалась Раиса Айратовна. Она приезжала сразу после того, как гостиницу покидал Георгий Александрович. Входила в кабинет и проводила там всю ночь. Чем она занималась, догадаться было легко: пыталась подобрать код к сейфу мужа, надеясь, что в нем хранится немаленькая сумма. А на третий день женщина заявилась вместе с дочерью. Жанна, видимо, узнала, что мать может завладеть деньгами Рудольфа, поэтому решила находиться рядом в тот момент, когда сейф будет вскрыт. Однако, сидеть всю ночь рядом с матерью сил у нее не хватило. Она заняла один из номеров на первом этаже и завалилась спать, предупредив перед этим Эльвиру, чтобы та не сводила глаз с дверей кабинета, и, если что, сразу ее разбудила.

              Но в гостинице всю ночь стояла полная тишина. Девушка даже позволила себе осторожно заглянуть в кабинет. Картину, которую она увидела, ее даже немного рассмешила. Женщина сидела в полной темноте с зашторенными окнами, перед сейфом, на который был направлен луч настольной лампы, и самозабвенно пыталась подобрать нужную комбинацию цифр. Она была настолько увлечена этим процессом, что просто не обратила внимания на то, что за ней наблюдают.

               Эльвира вернулась на свое рабочее место и, наверное, уже в четвёртый раз заварила себе кофе. Она изо всех сил старалась не уснуть и, тем не менее, после трёх бессонных ночей сон всё-таки взял над ней верх. Она задремала, положив голову на руки, и даже характерный звук колокольчика, оповещающий о том, что в гостиницу вошел очередной посетитель, не смог ее разбудить.

            Человек неслышно пересёк холл, подошел к кабинету и осторожно распахнул дверь. Раиса Айратовна опять не обратила на это внимания, и мужчина решил напомнить о себе.
— Что, никак не получается? — спросил он громким шепотом.
             Женщина, наконец-то, обернулась, уставилась на не прошенного гостя и, вдруг, громко вскрикнув, без чувств рухнула на пол. Этот крик и услышала сквозь сон Эльвира. Она кинулась к кабинету и сама, перепуганная до полусмерти, чуть было не лишилась сознания.
— Не пугайся, — произнёс Рудольф Аркадьевич, — лучше вызови скорую. Видишь у Раисы обморок.
— Это вы?! — еще не веря своим глазам, вымолвила девушка, — Но… как же так? Ведь нам сообщили что вы…
— Да жив я, жив. Просто хотел посмотреть, как будут себя вести все те, кто при жизни клялся мне в любви. А ты скорую-то, вызывай-вызывай.. Видишь, как Раиса обрадовалась, что я с того света вернулся. Прямо от счастья чуть Богу душу не отдала.

             Эльвира вызвала скорую помощь, потом обратилась к своему шефу:
— Значит, никакого яда не было, и Елизавета вас не травила?
— Не знаю. Я последнее время, на всякий случай, кофе не пил. Всё что мне приносили, выплёскивал в раковину. Правда, я подозревал, что меня захочет устранить кто-нибудь из моих, скажем так, надёжных партнеров, но, чтобы девушка?... И чем я ей так не понравился?      
— Значит, вы всё знаете и про ампулу и про…
— Конечно. Следователь Роман Валентинович, мой старинный приятель и действовал он по моей просьбе. Потом приезжал в больницу и обо всём докладывал.
— А где же сейчас Лиза?
— Пока идёт расследование, она — на конспиративной квартире.
            Девушка облегчённо выдохнула.
— Ну, слава Богу. Я боялась, что она в тюрьме.
            
            К гостинице подъехала скорая помощь. Женщину вынесли на носилках, констатировав обширный инфаркт.
— Интересно, — спросил мужчина, — а где же моя, а если быть точным, её дочка ненаглядная? Неужели так здесь и не появлялась?
— Как не появлялась, спит в четвёртом номере.               
— Спит? Так, может, стоить ее разбудить, сообщить, что мать попала в больницу?
— Хорошо, я попробую. 
   
             Спустя десять минут в коридоре послышался недовольный голос Жанны.
— Как в больнице, почему в больнице? Я же просила меня разбудить, когда мать откроет сейф…
              Она вошла в холл, не выспавшаяся, раздраженная, увидела Рудольфа и, кажется, ничуть не удивилась.
— Руфик, ты разве жив? А мне тут говорили… впрочем, какая разница. У меня на карте все средства закончились. Не мог бы ты…
— Нет, не мог.  — не дал договорить девушке ее отчим. — С этого дня найди себе другого спонсора.
— Ну, Руфь, ну Руфик, — начала ныть Жанна, но поскольку мужчина не реагировал, она резко развернулась и, спустя пару минут, с улицы послышался нетерпеливый сигнал клаксона ее автомобиля.

            Она сигналила так долго и так настойчиво, что кто-то из жильцов близлежащего дома не выдержал, открыл окно и прокричал в адрес неугомонной автоледи проклятья. Утро, весь район еще спит. Спит в одном из номеров гостиницы и водитель девушки Марк, но ей, привыкшей получать всё и сразу, до спокойствия жителей, видимо, нет никакого дела. Так и не дождавшись своего верного шофёра, Жанна села за руль сама. Тронулась неуверенно, поехала зигзагами и, как и следовало ожидать, уже через пару сотен метров, не вписавшись в элементарный поворот, разбила дорогую спортивную машину о мачту дорожного освещения. Говоря проще, — врезалась в фонарный столб.

             Тем временем, в кабинете появился Георгий Александрович. Своего шефа он разглядывал несколько секунд, в изумлении открыв рот.
— Руфь, ты?! Я глазам не верю. Ты откуда, неужели с того света?
— А я вижу ты не рад?
— Скорее, — удивлён. Как это возможно? Нам сообщили что ты…
— Как видишь, слухи о моей безвременной кончине оказались сильно преувеличены. А тебя, позволь узнать, каким ветром занесло?
— Меня?...
— Да-да, тебя?
— Мне позвонили с телефона Раисы, сказали, — она в реанимации.  С инфарктом. Что с ней случилось, ты знаешь?
— Знаю. Она так усердно пыталась вскрыть сейф, что, видимо, приняла меня за привидение.
— За привидение? Слушай, Руфь, а ведь действительно, нельзя было так пугать женщину. 
— Виноват, каюсь. Но, вот, к примеру, Эльвира, увидев меня, не упала в обморок, а даже обрадовалась.
— Конечно, — улыбнулась та, — скажите, мне можно идти?
— Да. И вызови ко мне Юрия Ильича из двадцать восьмого.
— А он разве...
— Да. Это мой доверенный человек, частный детектив, который всё это время находился рядом и держал ситуацию под контролем. Кстати, это он посоветовал мне не притрагиваться к любым напиткам, которые мне будут предлагать, и, как оказалось, не напрасно.
— Ах, вот оно в чём дело, — подал голос Георгий Александрович, — теперь понятно, почему ты неожиданно воскрес. Интересно, а как же тот следователь, он что, тоже твой человек?
— Да, и он тоже,— признался мужчина, — но, давайте, всё же, дождёмся Юрия Ильича и послушаем, что он нам расскажет.
              Мужчина вошел в кабинет, спустя пару минут.
— Вызывали?
— Да. Извини, что вынуждены прервать твой сон, но нам не терпится узнать, как продвигается расследование? Готов доложить?
— Конечно.

              Юрий Ильич открыл папку, которую принёс с собой, откашлялся и заговорил:
— Сначала я внимательно следил за людьми из группы поставщиков и, к счастью, ни в чём подозрительном уличить их не смог. Это были общительные ребята, серьёзные, трудолюбивые увлеченные своим делом. Тогда я предложил Рудольфу Аркадьевичу заняться своим здоровьем и лечь в больницу для всестороннего обследования.
— Да, — подтвердил тот, — тем более, что здоровье у меня в последнее время действительно стало пошаливать.
— А пока вы находились на лечении, я проследил за вашей дочерью, но и в её поведении ничего криминального не обнаружил.
— И это не удивительно, — усмехнулся Рудольф, — в голове у этой особы только ночные клубы, тряпки и рестораны. Кстати, Жанна — не моя дочь. Она — дочь Раисы, а я юридически к ней никакого отношения не имею.

— Следующая, кто вызвал у меня подозрение, была девушка по имени Елизавета Сташковская. Кто она, откуда, почему сразу согласилась работать сутки напролёт за небольшую зарплату?
И разобраться в этом мне помог случай. В один из дней, точнее вечеров, мне удалось подслушать ее исповедь перед тобой, Эльвира.
— Вы нас подслушивали?!
— Пришлось. Я же сыщик. Высматривать, вынюхивать, подслушивать — моя работа.
— Но, она, кажется, ничего подозрительного не рассказывала.
— Это для тебя ничего, а я узнал очень многое.
Она ездила в далёкий Удмуртский край. Встречалась со своей матерью, которая, между прочим, отбывает уже четвертый срок. Зачем?  Уж не затем ли, что ей очень хотелось узнать имя своего биологического отца? Кто он? Кто сломал судьбу несчастной женщины, кто отнял у её ребёнка детство, обрёк ни в чём не повинную девочку на страданья в детском доме? Кто?!
Я попытался связаться с той колонией, но у меня, к сожалению, ничего не получилось, тогда мне пришлось отправиться в город под названием Киржач и разыскать там Влада Игнатова, молодого человека, с которым Лиза жила все последние годы. И разыскать мне его оказалось совсем нетрудно. Его место жительства мне сообщили в адресном бюро. Мы встретились, и он поведал мне много интересного. Оказывается, Елизавета вовсе не Сташковская, а просто Сташко. Фамилию свою она изменила самостоятельно, подписав в паспорте несколько букв. Зачем, задался я вопросом? А уж не затем ли, чтобы тот, кого она пытается разыскать не смог узнать её. Точнее, её мать…
— Подожди, подожди, — перебил сыщика Рудольф Аркадьевич, — уж не хочешь ли ты сказать, что она меня разыскивала?
— Об этом я узнал у того же Влада. Он рассказал мне, что после свиданья с матерью, Лиза вернулась какая-то возбуждённая. Два дня сидела за компьютером, потом неожиданно засобиралась в столицу. Они тогда сильно поругались, и девушка была вынуждена признаться в том, что отыскала следы своего отца. Мать на свидании сообщила ей, что это некий Рудольф Северский.
— Это полная чушь, — воскликнул мужчина, смеясь, — никакой женщины, по имени, как ее там?
— Сташко, — подсказал детектив, Таня Сташко.
— Повторяю, никакой женщины по имени Таня Сташко я не знаю, — он вдруг резко замолчал и несколько секунд задумчиво смотрел в пол. — Хотя, подождите-ка, Таня, Таня. А ведь действительно, во времена моей бурной молодости у меня была одна знакомая Таня. Может быть, даже Сташко. Мне тогда было девятнадцать и в нашем студенческом общежитии, чуть ли не каждую неделю то в одной комнате, то в другой проходили весёлые посиделки, там однажды я и познакомился с какой-то Таней. Но никаких отношений между нами не было. Так, встречались иногда, потом она куда-то исчезла. И почему сейчас, спустя столько лет, она решила сказать своей дочери, что я ее отец?
— А, мне почему-то кажется, — решил предположить Юрий Ильич, — что вы, с этой женщиной расстались не очень хорошо. Припомните, как это произошло?
— Не пойму, что это меняет?
— Очень многое. Женщины, особенно отвергнутые, обиду в своём сердце хранят порой многие годы, иногда и всю жизнь. И если ваши встречи закончились…
— Ну, да-да. Вы правы, — прервал мужчину Рудольф Аркадьевич. — Я вспомнил сейчас, как эта особа  меня преследовала тогда, бесконечно звонила, заваливала сообщениями,  поджидала возле общежития, рыдала, умоляла, угрожала. Я просто не знал, куда от нее деваться.
— И что же она требовала?
— Как что? Продолжения отношений. Намекала на создание семьи, говорила о том, что будет для меня хорошей женой. У меня сессия на носу, экзамены, а она втемяшила себе в голову, что я ее, оказывается, безумно люблю, просто сам этого не понимаю.
— И чем же всё закончилось?
— Я уже говорил. После очередного скандала, она пропала, и я о ней ничего не слышал до сегодняшнего дня.
— Ну, вот всё и объяснилось. Она назвала своей дочери ваше имя в надежде, что та вас разыщет и отомстит за все унижения. А о том, что девушка может пойти на серьёзное преступление, и так же как и её мать, попадёт за решётку, — не подумала.

— Но я не совершала никаких преступлений! — Голос принадлежал Елизавете. Она в сопровождении  следователя прокуратуры вошла в кабинет.
— Вот, доставил, — отчитался Роман Валентинович.
— Ну, почему так долго? — спросил Юрий Ильич.
— Попал в небольшую пробку.
— Повторяю. Я не совершала никаких преступлений. Ведь Рудольф Аркадьевич, жив и здоров, чему я безумно рада.
— А как же в твоей сумке оказалась ампула с отравляющим веществом? — подал голос Георгий Александрович. До этого момента, он, уставший от всех этих разбирательств, благополучно дремал в углу на кресле для посетителей.
— Не знаю, — заявила Лиза, — мне ее подложили.
— И это, я думаю, чистая правда, — поддержал девушку детектив. — Ведь она разыскала Рудольфа Аркадьевича с единственной целью —  посмотреть ему в глаза, так как считала его своим отцом. Но, к сожалению, милая девушка, это не так.
— Но, почему же тогда мне мама сказала…
— Она сказала неправду. Достаточно сравнить даты вашего рождения и получится, что ты появилась на свет, когда Рудольфу было всего семнадцать лет.
— О… в это светлое время я только-только заканчивал школу, в Санкт-Петербурге.
— Я… Я ничего не понимаю. Получается, что Рудольф Аркадьевич не имеет ко мне никакого отношения?
— Рудольф Аркадьевич познакомился с твоей мамой, когда тебе было уже два года. И жила ты у своей бабушки.
— Почему же мама писала мне, что осталась на улице без денег, беременная?
— Ну, подумай сама, Лиза, если она оказалась в таком безвыходном положении, то почему не поехала домой к своей матери, к твоей бабушке? Почему не захотела тебя навестить, свою доченьку любимую, в конце концов.
— Да странно. Об этом я не подумала.
— Вот видишь, ты должна сама во всём разобраться. А нам ещё нужно разобраться в том, кто же  подложил в твою косметичку ту злосчастную ампулу?

            Георгий Александрович неожиданно поднялся.
— Послушай, Руфь, — пока мы тут играем в детективов, дело стоит. Мне, наверное, следует отправиться в головной офис?
— Не сейчас. Полчаса ничего не решают. Как только Юрий Ильич закончит, мы все займёмся своими обязанностями.
— Итак, — продолжил сыщик, — вопрос всё ещё остаётся открытым. И я, не зная, что делать дальше, решил проверить переписку всех подозреваемых. Начал с вашего заместителя.
            Георгий Александрович вновь вскочил.
— Вы копались в моём телефоне, да кто вам дал право?
— Успокойтесь. Ничего подозрительного в вашем телефоне я не обнаружил, только служебная переписка. Тогда я затребовал в телефонной компании, все сообщения Раисы Айратовны и здесь меня ждало настоящее открытие. Вот что она писала кому-то несколько дней назад:
«Наконец-то, мой взял на работу новую длинноногую фифочку, с куриными мозгами, и у меня появился шанс застать их вдвоём».
Неизвестный ей отвечает: «И чего ты этим добьёшься?»
Она: «Я сделаю несколько фотографий, и тогда у меня будет повод подать на развод».
Он: «Это не решит проблему. Подумай сама, в случае развода, ты получишь, в лучшем случае, половину всего имущества. Свой бизнес он наверняка отсудит».
Она: «Что ты предлагаешь?»
Он: «Его надо убрать»
Она: «Как?»
Он: «Пока не знаю, надо подумать»
Она: «Вот и думай. Если хочешь стать генеральным»

               В кабинете повисла гнетущая тишина. Рудольф Аркадьевич неотрывно смотрел на своего зама, но тот упорно отводил глаза.
— А вот, что написал неизвестный Раисе Айратовне в день, когда была задержана Елизавета, — продолжил Юрий Ильич. —
«Слышала, у новенькой нашли какую-то ампулу».
Она отвечает одним словом: «Слышала»
Он: «Получается, что она сделала всю работу за нас?»
            Лиза не выдержала:
— Сколько же можно повторять — я ничего не делала.
— Хорошо-хорошо, — попытался успокоить девушку Юрий Ильич. — Давай попробуем спокойно во всём разобраться. Телефон, с которого приходили эти сообщения, нигде не зарегистрирован, номер постоянно находится вне зоны доступа или просто выключен. И, если бы Георгий Александрович позволил бы нам осмотреть его барсетку…
— Что?! — выкрикнул мужчина, — да как вы смеете?
— Ну, тогда сами покажите нам содержимое вашего ридикюля.
— Я ничего не собираюсь вам показывать.
— В этом случае, — произнёс Рудольф Аркадьевич, — я вынужден заявить, что отныне работать вместе мы вряд ли сможем.
— Отлично, — усмехнулся Георгий, — я только что хотел заявить тебе тоже самое.
— Ну, значит, мы поняли друг друга.
— Я могу идти?

            Не дожидаясь разрешения, Георгий развернулся и быстро вышел из кабинета.
Проводив его взглядом, Юрий Ильич, предположил:
— Этот незарегистрированный телефон наверняка находился в барсетке.
— Я в этом просто уверен, — согласился генеральный, — но кто же тогда пытался меня отравить?
— Признаться над этим мне пришлось ломать голову не один час. И вот к какому выводу я пришел. В тот день Елизавета дежурила одна, значит, какому-то недоброжелателю подсыпать отраву в чашку с кофе, становилось намного проще. Я внимательно осмотрел холл и над входом заметил маленькую камеру видеонаблюдения.
— Да, — подтвердил Рудольф, — у нас там установлена камера.
— Узнать, куда стекаются все записи, мне не составило труда. Отзывчивые ребята из охранного бюро без проблем предоставили мне все материалы того дня. Что же я увидел, прокрутив видео?
— Ну, не тяни, не тяни, — поторопил сыщика Рудольф Аркадьевич.
— Где-то около двенадцати вы попросили девушку сделать для вас чашечку кофе. Припоминаете?
— Возможно.
— Она принялась исполнять вашу просьбу, и тут в кадре появляется, вы не поверите, ваша кастелянша, она же, — блюститель чистоты.
— Вера Андреевна? — Переспросил Рудольф.
— Да, именно она. На первый взгляд ничего странного не происходит. Женщина протирает стойку ресепшена, правда, протирает как-то уж через чур усердно. Но, вот девушка, приготовив кофе, ставит чашку рядом с кофемашиной, и в тот момент, когда она делает  пару шагов в сторону и нагибается, чтобы взять кусок сахара, уборщица, скорей всего и подливает содержимое ампулы в кофе.
— Вы это лично видели? — Не выдержал шеф.
— К сожалению, нет. Она, видимо, знала о камере, поэтому встала к ней спиной. Но, когда Лиза понесла кофе в кабинет, женщина зачем-то забежала за стойку, опустилась на корточки и, как мне кажется, именно в этот момент, она и избавилась от ампулы, подложив ее в косметичку девушки.

            Юрий Ильич замолчал, вопросительно глядя на шефа.
— Версия, конечно, интересная, — произнёс тот, задумчиво, — но есть нюансы. Во-первых, зачем пожилой женщине меня травить? Ведь у нас с ней никаких разногласий не было. А, во-вторых, если это всё же она, то как вы сможете вывести ее на чистую воду, ведь даже на записи ничего не видно.
— Пока не знаю, но мне кажется, что на эти два вопроса она должна ответить вам сама.   
— Хм, сомневаюсь. Но, поговорить с ней, конечно, стоит. Эльвира, позови Веру Андреевну, если она уже пришла.
          
             Девушка вышла в холл и сразу заметила Викторию, которая разговаривала с приятным молодым человеком, сидя на диване.
— Привет. Ты насчёт работы? — спросила она у бывшей сменщицы.
— Да, я же обещала зайти.
— А Веру Андреевну не видела?
— По-моему, она где-то на этаже.
— А вы, молодой человек, хотите снять номер?
— Нет, я по другому вопросу.
              Пожав плечами, Эльвира побежала к центральной лестнице, а, спустя минуту, возвратилась вместе с Верой Андреевной.

              Не догадываясь, зачем ее вызывают, женщина толкнула дверь в кабинет и в изумлении остановилась.
— Вы? Вы живы?
              Глядя на своего начальника, она чуть было не перекрестилась.
— Да, жив, как видите, отравить меня вам не удалось.
— Не пойму, о чём вы?
            В разговор вступил Юрий Ильич:
— Отпираться бесполезно, — произнёс он с напором, — на ампуле, которую вы подбросили этой несчастной девушке, были обнаружены ваши отпечатки пальцев.
           Кровь от лица женщины отхлынула, и она стала похожа на мумию.
— Не может быть, не может быть, — шептала она, ведь я была в перчатках …
— В перчатках? — чуть не засмеялся сыщик. — Вот вы и проговорились, Вера Андреевна. Спешу заметить, что перчатки, особенно резиновые, тоже оставляют свои следы.
— Я… я не то хотела сказать.
— Хотели сказать не то, а фактически признались в преступлении.
— Вера Андреевна, — обратился к женщине Рудольф, — я не могу понять одного, чем я перед вами провинился, что вы решили отправить меня на тот свет?
— Чем провинился? — прошипела уборщица сквозь зубы, меняясь в лице. — Да как у вас совести хватает спрашивать, чем вы провинились? Таким развратникам, как вы, не место на этой земле.
— О! Это серьёзное обвинение. И кого же я, по-вашему, развратил?
— Вы сами прекрасно знаете, кого. Мою внучку, Викторию. Вы с самого начала проходу ей не давали, а в один из дней заманили к себе в кабинет, напоили и изнасиловали. Мало этого, потом вы ее ещё и уволили.
— Это она вам сама сказала?
— Да и я склонна ей верить.
— Между прочим, — подала голос Эльвира, она сейчас здесь, в холле, пришла проситься на работу.
— Вот как? Позови-ка ее.
      
               Виктория вошла в кабинет, невинно хлопая глазками.
— Здравствуйте, Рудольф Аркадьевич. А мне сказали, что вы больше не работаете.
— Как видишь, ещё работаю. А теперь расскажи-ка нам всем и, главное, своей бабушке, за что я тебя недавно уволил?
— Ну, это… я… я…
— Говори, не стесняйся.
— Я немного выпила на дежурстве.
— Немного? А, по-моему, очень даже прилично. Так, что у тебя язык заплетался.
— Ну, вы  и скажете, Рудольф Аркадьевич.
— И скажу. Это был не первый случай. Я тебя уже раза три предупреждал, ведь так?
— Ну, так, так, и что? Я же теперь у вас не работаю.
— Внучка, Вика, я ушам своим не верю. Ты же пришла в тот день вся в синяках, в царапинах, платье разорвано.
— Ну, упала пару раз, с кем не бывает?
— Как упала? Ты же говорила, что Рудольф Аркадьевич над тобой надругался?
— Ой, ба, ну ты даёшь! Я и не помню, что тогда говорила. Разве можно верить пьяным бредням?
— Что ж ты тогда рыдала три дня навзрыд?
— С Сережкой мы расстались, вот я и рыдала.
— С каким еще Сережкой?
— С Архиповым. Ты его не знаешь.
             Женщина закрыла лицо рукой, потом с горечью произнесла:
— Мне кажется, я и тебя совсем не знаю.

              Наконец, свой голос решил подать и Роман Валентинович, который всё это время стойко молчал, не желая вмешиваться в расследование.
— Я, как представитель закона, — произнёс он, обращаясь к Вере Андреевне, — вынужден вас задержать. До выяснения всех обстоятельств.
— А что она сделала? — Спросила Виктория, удивлённо вскидывая брови.
— За попытку нанесения вреда здоровья человеку, которая могла повлечь за собой смерть, у нас в уголовном кодексе предусмотрена очень суровая статья.
— Извините, — вновь спросила девушка, — но я ничего не поняла, какой ещё вред здоровью?
— Ваша бабушка пыталась отравить человека, — пояснил следователь.
— Какого человека, ба, ты в своём уме?
— Меня, меня она пыталась отравить, — закричал Рудольф. — Вот, Виктория, что бывает от неосторожно сказанных слов.
— Да, я не хотела, я не знала,
— Всё, идите, не хочу я вас больше видеть. Роман Валентинович, оставьте их.
— Но… Как же так?
— Пусть идут, Бог им судья.

         Когда Вера Андреевна с внучкой ушли, а через некоторое время и следователь покинул кабинет, Елизавета спросила:
— А я… Что делать мне?
— Хочешь, продолжай работать. Не хочешь — я тебя не держу.
— Значит, мне можно остаться?
— Можно. Ты же ни в чём не виновата.

             Девушка вышла в холл и нос к носу столкнулась с Владом.
— Ты? А, тебя каким ветром сюда принесло?
— Юрий Ильич сказал, что ты попала в беду, вот я и примчался. А тебя что, уже отпустили?
— Как видишь.

              Молодые люди не успели перекинуться и парой слов, как из кабинета вышел Рудольф Аркадьевич в сопровождении детектива. Заметив Владислава и Елизавету, Юрий Ильич произнёс:
— Познакомься Руфь, это гражданский муж Лизы. Толковый парень. Всё пытается своё дело открыть, но пока неудачно.
— Вот как? А у меня как раз зам уволился. Я сейчас отправляюсь в головной офис. Хочешь, прокатимся вместе. Познакомлю тебя с направлением моего основного бизнеса. Понравится, попробуем поработать вместе.
Как, согласен?
— И вы ещё спрашиваете, конечно.
           Направляясь к выходу, Влад обернулся, подмигнул Лизе и одними губами произнёс:
«Я скоро вернусь, дождись».

           Девушки заняли свои места за стойкой ресепшена, готовые встречать новых  гостей.
— Это твой парень? — спросила Эльвира.
— Да, мы с ним начали дружить еще в детском доме. Я тебе, по-моему, об этом уже говорила.
— Да, я помню. Только, мне кажется, это не дружба.
— А что?
— Любовь.
            Лиза смущенно засмеялась.
— Ты так думаешь?
— Конечно. Если парень, узнав, что его девушка попала в беду, бросает всё и мчится ее выручать, просто дружбой такое отношение назвать язык не поворачивается. У тебя Лиза, то есть Вета, за эти годы, как говорится, глаз замылился. А ты посмотри на своего Влада с другой стороны, как будто вы только что встретились.
— Ладно, я попробую.

            Девушки немного помолчали, потом Эльвира поинтересовалась:
— Скажи, а ты будешь опять искать своего отца?
— Не знаю. Нет, наверное. У моей мамы эта могла быть просто случайная связь, о которой она сейчас даже  не вспомнит. В любом случае я ей обязательно напишу и задам все тот же один единственный вопрос. Кто он, мой биологический отец. Вот только получу ли я на него ответ?   
Вряд ли…

             Жанна ворвалась в гостиницу словно метеор. С порога закричала:
— Вы его видели?
— Кого?
— Марика.
— Нет.
— И где его носит? У меня машину угнали, и разбили, на чём я теперь буду ездить?
          Она развернулась и так же быстро выскочила на улицу.
— Вот оно, воспитание, — вздохнула Эльвира. — У нее мать в больнице, а она думает только о том, как теперь будет передвигаться по городу! Хорошо ещё, что не потребовала апельсиновый фрэш, с голубой соломинкой.
— И с одним кусочком льда, — добавила Лиза.            
            Посмотрев друг на друга, девушки одновременно рассмеялись…


26. 09. 22.