Попутчики

 Мы ехали в поезде до Симферополя. Ночью к нам в купе подсел пассажир. Он тихо забрался на свою верхнюю полку и заснул, а я уже не смогла больше уснуть и лежала на своей полке, прислушиваясь к равномерному перестукиванию колес. В отличие от других  я плохо сплю в поезде, и стук колес меня вовсе не убаюкивает, а только усугубляет мою бессонницу.
 
 Уже под утро, когда глаза только начали слипаться, на очередной станции в купе зашла женщина. Она затащила свои сумки, включила свет и стала размещать  багаж под нижней полкой. Сон пропал, и я недовольно проворчала, что пассажиры еще спят: можно бы и потише. Она стала извиняться,  кое-как улеглась, выключив лампочку над головой. Потом долго вздыхала и, наконец, заснула. Но радости мне это не прибавило, потому что вместо вздохов  услышала похрапывание, которое срывалось в какое-то всхлипывание. 

 Я вышла из купе, прихватив с собой мобильник. Было 5 утра, за окном начало светать. Можно было уже разглядеть обочины по краям дороги. Мелькали деревья с осенней ржавостью последней листвы, темные силуэты хвойников. Иногда в просветах леса появлялись поля с клубящимся туманом над свинцовой водной гладью  болотистых водоемов. И вдруг на горизонте я увидела огненно- красную полусферу восходящего солнца, и сразу заалел восток, окрашивая край неба облачной розовостью.  Через мгновенье прекрасная картина исчезла, вновь задернутая ширмою леса.
 
 Я стала просматривать новости в телефоне. Если Гегель считал, что «утренняя газета – это утренняя молитва современного человека», то проверка почты, соцсетей или колонки новостей – это  есть «молитва» нашего поколения. Хотя слово  «молитва»  можно использовать только в одном значении: в систематическом повторении этого действа по утрам, а в помощи  укрепления душевного спокойствия эти чтения играют противоположную роль. Вот и сейчас последние события в стране, которые волновали нас в связи со специальной военной операцией, были тревожные. «Объявлена частичная мобилизация». Я плохо понимала еще, что это такое. Но предчувствие было плохое. Стала читать все, что нашла в интернете про эту информацию, но тут поезд въехал в мертвую зону, и связь пропала.
 
 Из купе вышла  моя новая попутчица тоже с телефоном. Это была крупная женщина средних лет с русыми волосами, завязанными на затылке в низкий хвостик. Выбившееся пряди волос обрамляли её круглое встревоженное лицо. Она как-то растерянно сказала:
- Связи нет. А мне муж звонит.
- Перезвонит позже, или вы ему, когда связь появится. Что так беспокоиться?- мне показалось неуместным её детская наивность и простота. Я подумала: «Нашла время говорить по телефону в пять утра, только села в вагон, и уже муж звонит…»
- К мужу еду. Он у меня  там, на Украине, воюет. С февраля там, как спецоперацию объявили, - она тяжело вздохнула и безнадежно посмотрела на телефон.
- В боевых действиях участвует? Где? На Донбассе? - осторожно спросила я, а сама подумала "На чьей стороне? Ведь иногда и не знаешь, кто за кого и с кем".
-  Точно не скажу, не знаю, не говорил  «где». А сейчас их вывели на замену. Он контузию легкую получил, но остался до конца, чтобы с ребятами быть. Вот сейчас еду его забирать. Позвонил мне, говорит, что ждет приказа. Все отвоевался. Хватит. Я каждый день богу молилась, хотя и не особо верующая до этого была, - и она смахнула накатившиеся слезы.
- Что Вы плачете? Ведь жив-здоров, скоро дома будете,- уже по-доброму, с сочувствием в голосе сказала я.
-Извините, это у меня от волнения. Тревожно на сердце как-то. Вот пять утра, а он не спит, звонит…. Что-то сказал, а я спросонок и не пойму, а тут связь пропала. Она вновь пробовала набрать номер.

 Теперь и у меня сердце ёкнуло. Знает ли она, что сегодня объявлена частичная мобилизация? А вдруг муж ей звонит по этому  поводу? Чтобы отвлечь мою попутчицу, я спросила:
- А ваш муж военный?
- Контрактник - он. Водитель по профессии.  У нас двое детей: дочь - студентка в педколледже учится, а сын - в одиннадцатом классе. Когда отца провожали, мы с дочерью ревели, а сын сказал: «Батя пошел с нациками воевать, и я после школы в военное училище пойду». А раньше на агронома собирался выучиться… . Он
волонтером сейчас работает в свободное от учебы время.
Господи,  молодых ребят жалко. Но я тоже понимаю, что если мы с ними не справимся, нас они не пощадят. Мы сами с Белгородчины. Знаете же, что уже и нас бомбят. В соседнем поселки были прилеты, несколько домов разбито, люди погибли.

 Я увидела, что она стала набирать СМС, и решила не мешать, зашла в купе. Мужчины спали на своих верхних полках, еще ничего не зная о новых событиях этого дня. 
- Мобилизацию объявили!- открыв дверь купе, крикнула наша соседка. – Сейчас муж написал по Ватсапп.   
-Какая мобилизация? Вы о чем? – спросил мой супруг, просыпаясь от громкого крика.
-Пока частичная, – я стала зачитывать новости по Яндексу. Выступление Президента  висело из-за плохого интернета.

 Соседка нервничала еще больше, ей приходили сообщения, она читала их вслух, руки у неё дрожали, голос прерывался:
- Не отпускают до выяснения обстоятельств... Господи, да что же это. У него же приказ уже был?
 Мой муж, кадровый военный, офицер в отставке стал объяснять, что если приказ есть, должны отпустить.

 Пока мы все это обсуждали, молодой человек на верхней полке  даже не повернулся, хотя я понимала, что он не спит и прислушивается к нашему разговору.  Его, очевидно, эта новость не очень  удивила или затронула.  Наша соседка дозвонилась все-таки до мужа, и мы вышли из купе, чтобы не стать свидетелями откровенного разговора.  Вышел и наш сосед, он что-то буркнул в ответ на наше, не очень уместное в нынешних обстоятельствах, «доброе утро» и пошел занимать очередь в туалет.
 
 Вагон уже проснулся. Хлопали двери купе, появлялись сонные пассажиры  с кружками для чая или с полотенцами через плечо. Как муравьи пассажиры ползали по коридору вагона в противоположных направлениях, стараясь не столкнуться  друг с другом во время перемещения, когда вагон качало из стороны в сторону. Проводница принесла нам заказанный завтрак, это услуга ЖД была уже предусмотрена при покупке билетов.   

 Наша соседка достала коробочки и пакеты с наготовленной домашней снедью: традиционной жареной курицей, яйцами, огурцами, пирожками с капустой и картошкой.  Предложила угощаться, мол, много наготовила для мужа и ребят, а теперь не знает, отпустят ли его из части.
- Нет, везите всё мужу. Обязательно отпустят, вы же полгода не виделись. Командир понимает, что жена едет. А у нас вот завтрак принесли: сырники, печенье, масло, сок.

 В купе вошел наш угрюмый молодой человек и присел на краешек нижней полки. Соседка пригласила и его к столу, но он отказался. 
- Вы куда едите? – полюбопытствовала она.
Я ответила: «Мы - в санаторий в Ялту. В прошлом году путевку заказали. Кто же знал, что все так обернется».
-А Вы?- обратилась она к парню. – Отдыхать или по работе?
-До Симферополя, - был дан односложный ответ. Парень отвернулся от стола, давая понять, что поддерживать разговор он не собирается.

 А женщине нужно было выговориться, так ей было видно легче. Она  стала рассказывать о муже и детях. Удивительно, но люди порой незнакомым попутчикам могут всю свою жизнь выложить, если слушателя хорошего в собеседнике найдут. Могут не представиться, имя своего не назвать, с соседями по купе не познакомиться, а про судьбу свою все поведать.

 На ближайшей станции пассажиры вывалились из вагонов на перрон. День был солнечный и даже не по - осеннему жаркий. Здесь в южных районах дыхание осени еще не ощущалось. Я обратила внимание на то, что народ встревожен и вовсе не похож на беспечных отдыхающих, которые едут в Крым к морю.  Наш сосед по купе стоял в сторонке  курил, и, постоянно оглядываясь, разговаривал с кем-то по телефону.
- Какой неприятный тип, - сказала я мужу. - Ты заметил, как он реагировал на наш разговор о военных действиях на Донбассе, о мобилизации? А вдруг он диверсант?
- Не выдумывай, это твоё творческое воображение за тебя домысливает. Нормальный парень, напуган. Кому на фронт охота попасть? Вот и нервничает. А ты везде шпионов ищешь, начиталась детективов.
- Нет, ты обратил внимание на его вещи. Рюкзак едой  набит, а он ни ест, ни пьет, не читает, даже в телефоне не сидит.
- Ну, это, конечно, главный аргумент для обвинения в шпионаже.  Вон, смотри, по телефону с кем-то говорит,- но когда мы поравнялись с ним, он прекратил говорить и отвел руку с телефоном, прикрыв его другой рукой, ожидая, когда мы пройдем.
- Вот видишь, он что-то скрывает, точно, - сказала я, продолжая крутить головой по сторонам, исподтишка наблюдая за нашим попутчиком.

 Поездка продолжилась. Соседке все же  удалось накормить парня. Он признался, что у него нет кружки. Она дала ему кружку мужа, ломоть сала с огурцом и пирог. Он сухо поблагодарил, и, сходив за кипятком, принялся за еду.
-Кушай, у меня много еще. Мужу наготовила, чтобы на обратную дорогу хватило. А вот остается, хоть накормлю… .  А то в окопах- то по домашней еде все скучал. Я сейчас тебе чай дам,- она достала пачку чая и начала его распечатывать.
 
 И вдруг нашего молчуна прорвало:
- Я не из окопов, и туда не собираюсь. Какого черта, я даже в армии не служил.  Какая от меня польза на войне. Вон военные есть,- он кивнул на мужа, - целая армия. А то только говорят, что наша армия самая сильная в мире. Где это ваша армия, если мобилизацию проводят.
Хлебосольная соседка от неожиданности чай выронила. Муж возмутился:
- Ты армию не тронь, следи за языком. Вот из таких как ты, крыс, на войне и предатели получаются.
-  А вы меня не оскорбляйте. У меня свои убеждения есть. Может я - пацифист.
- Ты, пацифист, смотри куском не подавись.  Жена мужу и бойцам везет, а ты не своё жрешь, да еще и тех, кто Родину защищает, дураками считаешь.

 Я кинулась успокаивать супруга, чтобы до драки не дошло. А  парень швырнул недоеденный бутерброд на стол и, схватив свой рюкзак, выскочил из купе.
В купе он больше не заходил. Проводница сказала, что сошел на следующей станции. Это был Джанкой. Мы до самого Симферополя сидели и обсуждали произошедший инцидент.
 
 Вот так бывает, плохие и хорошие качества человека раскрываются самым неожиданным образом. В трудную минуту испытаний проверяется характер человека на прочность и порядочность.  Муж нашей попутчицы решил остаться служить, продлить заканчивающийся контракт. А тысячи молодых здоровых парней годных к призыву рванули из страны. «Пацифисты» или предатели? Пускай каждый решает для себя сам.