Алиса 2

Лео заметался между Иракли и Алисой, ожидая, кто первый даст кусочек мяса. А в это время сытый и довольный Крис пытался дотащить большую, засохшую ветку.
– Крис, брось ее, иди сюда.
– Как дела с его лапой? – спросила Алиса.
– Всё нормально, спасибо. Теперь мы в боевом строю. Ну как на вкус?
– Иракли, когда с утра ничего не поешь, как говорится,  маковой росинки во рту не было, то блюдо, которое приготовлено с душой, запомнится надолго.
– Спасибо.  – Ещё добавка будет,  так что не торопись.
– А я хочу приготовить рататуй.
– А это из чего?
– Это французское,  деревенское блюдо. Я столько раз смотрела мультик Рататуй, что решила попробовать.
– Да, ладно? - Любимый мультик? – расхохотался он.
– Да, любимый, – игриво ответила она.
– Угостишь?
– Конечно, мы с Лео будем рады видеть вас.
– Алис, ты Лео часто моешь?
– Он принимает душ на автомойке. У нас там знакомый работает. Воды очень много нужно, чтобы добраться до его подшерстка. И сушим его там же, так как собаку нельзя выпускать на улицу, если до конца не просохла. Когда он пытается стряхнуть с себя воду, то я каждый раз ему кричу: «Не – е - ет!» А ему весело видеть меня мокрой. Я понимаю, иначе Лео не может.
Переложив куски курицы на тарелку, Иракли аккуратно принялся раскладывать ломтики нарезного батона на барбекю.
– У нас аналогично все происходит. Кстати, купаться Крис любит, порой из воды не вытащить.
Радостный Лео подскочил, облизываясь, и,  глядя на миску с курицей, принялся аппетитно все уплетать.
– Я смотрел видео о хаски. Им дают замороженное мясо или рыбу.
– Мы не в арктических широтах, так что Лео ест и обычную пищу.
– А ты про этот мост, что на островок ведёт, что - нибудь знаешь?
– Ой, читала много версий, скажем так. По одной, мост привезли из Германии после ВОВ и строили, вернее собирали австрийские военнопленные. Как видишь, после того, как военнопленные все закончили, больше он интереса ни у кого не вызывал. Нашему руководству проще бордюры в дождь белить и миллионы на это списывать, чем серьёзно заняться стратегическими объектами. И никому слово невозможно сказать. Короче, у нас каждый суслик агроном. Я запомнила высказывание нашего преподавателя, что у кого больше прав, тот и прав.
Иракли покатился со смеху:
–Как ты сказала? «Каждый суслик агроном»? Не слышал такого сравнения. Прикольно.
Алиса улыбнулась ему.
– Разве я не права, Иракли?
– Конечно, - права.
– Я как - то смотрела документалку, как в Австрии обслуживают мосты. Так вот, во - первых, тот мост был построен на движущийся почве. Мне и сейчас это трудно представить. И всякий раз при его обходе, проверяли, чтобы не было подтеков воды. Если же протекание обнаруживали, то фотографировали несколько раз, с разных сторон и собирали совещание по этому поводу, а у нас трехметровые железобетонные части летят в реку под ногами пешеходов. Невозможно забыть о том, как в Японии чтут память о прошлом и трепетно к этому относятся,  независимо от того, принадлежит ли это событие целиком и полностью Японии, или же это встречи с видными людьми других государств. Понимаешь? У них не меняют по сто раз названия улиц, городов, островов и прочее. Поскольку это история, которую нужно помнить, а не уничтожать. А у нас переименовывают лишь затем, чтобы ещё раз ободрать народ.
– Согласен, – тяжело вздохнул Иракли.
Управившись с едой и, потушив огонь, они решили прогуляться по острову. С одной стороны острова свои воды несла бурная река. Каждый год она уносила с собой по сорок сантиметров земли, так как укрепить берега, как всегда, было не на что, казна пустовала. Да и кому какое дело до острова, если с городом проблем хватало выше крыши.
– Мама рассказывала, что на острове в советское время ходил детский поезд. Представляешь, как круто! Я не застал это время. Я люблю дорогу. Тудух,  тудух, и так весь путь под стук колёс. Мелькают картинки за окном: то села, то холмы, то завораживающие горы. А когда подъезжаешь к любому городу, то первое, что видишь, – это огромные сооружения мукомольных махин. Представляешь, людей вечно белых, обсыпанных мукой, и пекарей с неописуемо -  притягательным ароматом свежего хлеба. 
           Некоторое время они шли молча. В этот момент, как никогда ощущали эту неизбежность. Она впервые так ярко обдала их своим холодом.
Проходя по аллее, где постоянно бегали спортсмены и любители, взгляд Иракли остановился на переполненном мусорном ящике.
– Наконец–то в городе появились раздельные мусорные баки. Отходы еды в один, все, что можно переработать, в другой.
– Да, и я этому рада. Немцев учили десять лет сортировке мусора.
– Интересно, сколько нам потребуется времени? Кстати, в царское время этот остров был райским уголком, недосягаемым для людей. Раньше с этой стороны острова была широкая река и нужно было добираться на лодках, а теперь вброд легко можно пройти.
– В Японии рыбки плавают в сточных водах. Они как индикаторы чистоты. Знаешь, какая паника наступает, если хоть одна рыбёшка кверху пузом всплывёт?
– Представляю, – с улыбкой произнёс он.
Алиса рассматривала лужайку с полевыми цветами.
– Какая красота! А мне любы васильки. Подходишь к ним, и они тебе кланяются. Вот как их сорвать? Жалко. На подоконнике умрут, а здесь нас радуют и других людей заставят улыбнуться. Возможно, кто - то вспомнит о своём детстве или просто остановит свой взгляд и душе станет легче и свободнее. Я читала, что в Японии выпускают газету «Mainichi», страницы которой состоят из переработанной бумаги, семян цветов, трав и воды. Прочитав газету, можно её посадить на лужайке. Тираж просто неслыханный! Свыше пяти миллионов в день.
Иракли присвистнул:
 – Вот это впечатляет! Пять миллионов! Обалдеть. Интересно было бы заснять реакцию наших людей, когда они узнают, что газету можно посадить.
– Однозначно, на всех лицах отразилось бы глубочайшее удивление.
– Ох, Алиска, с тобой не соскучишься. Всегда находится тема, чтобы её раскрутить и узнать, что - то новое!– воскликнул он.
За разговором они обошли большую часть острова. Наблюдали с холма за стадом животных, пересекавшим им путь. Улыбку у обоих вызвали козлята, резвившиеся неподалёку. Козел был привязан к деревянному колышку, вбитому в землю. Коза бегала неподалёку, оглядываясь и громко блея, созывая козлят, вечно убегавших куда глаза глядят.
Лео пришлось пристегнуть к поводку, поскольку он  рвался побегать за животными. Крис же относится к ним намного спокойнее. Лишь спустившись реке, где не видно было никого, Лео вновь побежал рядом с Крисом. Усевшись на краю обрыва, любуясь живописным видом, Алиса и Иракли погрузились в молчаливое созерцание. Крис устал. Подбежав к хозяину, улегся рядом. Неугомонный Лео обнаружил лягушатник. Большая лужа стоячей воды около реки стала местом для райского пребывания подрастающего поколения квакующих.
– Лео!– крикнула Алиса. – Ты их перепугаешь, иди сюда.
Но Лео был так поглощен увиденным, что и ухом не повёл. Головастиков, как и взрослых лягушек, можно было заметить лишь когда они прыгали, настолько они сливались с окружающей средой.
– Я недавно комментарий прочла в своей группе по спасению животных. Так там один написал следующее: «Я вот смотрю новости. Там загрызли бездомные собаки, а там кинулись на прохожих. Зачем им помогать? Где гарантия, что на тебя они не кинутся?» Знаешь, что я ему ответила?
– Любопытно, -  повернувшись к Алисе, ответил он.
– Я смотрю новости, то там человек убил человека, другой изуродовал,третий обокрал и так по всей стране, каждый день. Зачем людям помогать? Где гарантия, что они на тебя не кинутся?
– Метко же ты резанула, – усмехнулся Иракли.
На обратном пути они решили завернуть в сторону заброшенной деревни. Хватало минут двадцать, чтобы всю её пройти. Рядом с покосившимися домами стояли ржавеющие машины. Внимание Иракли привлёк Уазик зеленого цвета. Колёс на нем не было, но кабина сохранилась, кое - где еще стояли стекла, в том числе и лобовое. Панель управления, как и руль была в целости. Он открыл скрипнувшую дверцу, провёл пальцем по кожаному креслу, вытер слой пыли носовым платком, и сел на место водителя. Правая рука автоматически легка на переключатель скоростей: первая, вторая, третья, четвёртая - ничего не заклинивало. Он посмотрел в сторону. Алиса присела на корточки и о чем - то разговаривала с Крисом, который послушно дал ей лапу, гавкнул в знак согласия.

Иракли улыбнулся грустной улыбкой. Лео обнюхивал что - то возле колонки. Иракли вновь осмотрел лобовое стекло, задумался, и боль, пережитая много лет назад, вспыхнула с новой силой. «Он никогда не интересовался мной, разве что под конец жизни, умирая, когда мне было все равно,  – думал Иракли. – Он не знал, в каком классе я учусь. Никогда не читал моих сочинений и не открывал моего дневника по успеваемости. Он не знал моих друзей и не имел понятия, чем я увлекаюсь. Живя в одной квартире, мы были непостижимо далеки».

Он вспомнил, как в детстве подруга вдруг рванула с места с криком: «Папочка!». Он был потрясён, решив, что отец её куда - то уезжал и надолго. Когда она вернулась к нему, села на скамейку, то он у неё спросил:

–Где твой отец был?

Она уставилась недоуменно на него:

– 'Что значит где был? На работе, где ещё. Тебя это удивляет? Я всегда так встречаю отца. Я люблю его.'

 Он замолчал. Просто не представлял ранее, что могут быть такие отношения между отцом и дочерью.  Иракли почувствовал, что и сейчас, спустя столько лет, ему также неловко перед подругой. В детстве он считал, что отец занятой человек, поэтому ему не до него. Он испытывал гордость, когда видел его в военной форме. Ему казалось, что он самый сильный. За ним часто приезжала машина именно такая, Уазик защитного цвета, и иногда отец брал его с собой. Он сидел на заднем сиденье и молчал, слушая, как отец разговаривал то с шофером, то с другими офицерами, то с солдатами. Со всеми, но только не с ним. Став старше, он перестал замечать его, Он так хотел, чтобы отец ушёл, куда угодно, но чтобы навсегда. Он прекрасно помнил отца, как он ходил, как сидел, как говорил, его манеру обращения и поведения. Отец много читал, особенно когда болел. Он мог интересно рассказывать. Он мог по фотографии из незнакомого ему коллектива пальцем указать на одного человека,  и именно он окажется незаурядной и одаренной личностью. Он никогда не общался с людьми, не соответствующими его стандартам и взглядам. У Иракли не было ни одной фотографии с отцом. Ни одной. Но в альбоме хранились фотографии отца, где он был запечатлён с другими, чужими детьми. Он смотрел на фотографии, на довольную улыбку отца, на его форму, на руки, которыми он обнимал какого - то мальчишку. Впоследствии он разорвал все его фото. Отца давно уже нет. Иракли так ни разу и не был на его могиле. Ни разу. Он слышал,  как - то от матери, что памятник покосился и оградка обветшала. В прошлом году он купил два баллончика с белой краской и хотел поехать, но передумал. Порой он ловил себя на том, что сидит, как он, говорит, как он, что походку не может изменить. Напоминает себе того, кого так хотел бы забыть, и от этого ему становилось тошно".

– Гляди, Иракли, – донеслось до него. – В той развалюшке, где остались одни стены и ветхая крыша, вон там, где даже пол разобрали и травка пробивается, прям посередине дома, из земли, что - то торчит.
Иракли вышел из машины, хлопнув дверью, и, направился к дому.
– Осторожно! – крикнула Алиса, - Дом ветхий.
Когда же они вошли и приблизились к предмету, то обнаружили икону.
– Придётся немного откопать её, – сказал он
– Сколько, интересно,  она здесь лежит? Вся хата пустая, ни окон, ни дверей и лишь икона.
– Состояние у неё плачевное. Она очень старая и нуждается в реставрации.
Сидя на корточках, они рассматривали находку.
Лео и Крис подбежали к ним. Крис сначала заскулил и вдруг резко зарычал, выбежав из дома, снова вернулся.  Вцепившись в рукав Иракли, дернул его за собой.
– Что такое, Крис? – обратился он к псу. – Чего ты так нервничаешь? Ну, успокойся.
Но Крис громче залаял и бросился вновь из дома.
– Алиска, выходи, он нас куда - то зовёт.
Они вышли и, сделав шагов тридцать, вздрогнули от грохота. Дом, в котором они были минуту назад, рухнул. Какие - то мгновения они стояли,  потрясенные произошедшем.
– Такое чувство, что она ждала, когда её найдут. Ты веришь в бога?
– Нет, но несколько раз заходил в церковь, ради любопытства. Там вечно жгут свечи. Один и тот же запах, монашки вечно в чёрном, заживо похоронившие себя. Знаешь, может быть, я туда и не пошёл бы, но эта боль, эта боль и состояние нахлынувшей печали или зов откуда - то. Я даже объяснить толком не могу. Как только слышу звон колокола, так погружаюсь в эту всплывающую тоску. Что это, как ты думаешь?
– Не знаю.  Со мной такого не было. Может быть, ты в прошлой жизни был священником? Что будем делать с иконой?
– Отдадим верующим. Для них «вера – это уверенность в невидимом». Вера – это всё! Одна капля, одно одобряющее слово, одна молитва, один перезвон колоколов - это  способно возродить в душе неимоверную силу, с которой преодолевают препятствия и ускользают от пронырливой и вечно поджидающей смерти.
Помолчав немного, он добавил:
– Кажется, что с этой минуты мы стали сомневающимися атеистами.
Тридцати градусная жара ближе к вечеру отступала. Под кронами старых деревьев, у воды, она не так сильно чувствовалась. Лучи солнца с трудом пробивались сквозь густую листву. На обратном пути они повстречали грибника. Увидев, как Иракли, снимает игры псов пожелал попасть в кадр. Сначала Иракли опешил, но быстро сообразил, что, видимо, грибник принял его за журналиста.
Направив камеру на пожилого человека с двумя большими корзинками, откуда высовывались какие-то прям гигантские шляпки грибов, решил войти в подобающую роль. Грибник просто сиял от радости и возможности продемонстрировать свою находку. Получилось небольшое интервью. Немного спустя, Алиса сказала ему:
– А ведь это идея. Заведи свой блог и транслируй события каждого дня. Героев, как видишь, искать не нужно. Повсюду течёт незаметно чья- то непотревоженная жизнь.
Крис и Лео настолько подружились, что были заняты только друг другом, изредка посматривали на хозяев, чтоб совсем не потерять их из виду. Вернувшись к своему погасшему костру, Иракли направился было за сбором щепок, чтобы развести огонь, как вдруг оглянулся на мост и замер. Алиса проследила за взглядом Иракли.
По мосту неслась легковушка, скрежет колёс и виляние машины из стороны в сторону не могло не привлечь к себе внимания. Какие - то секунды, и ограждение моста разлетелось, выпустив в свободный полет машину. Алиса ахнула от увиденного. Ещё секунда, и водная гладь расступилась, столбы брызг взлетели вверх. Проплыв пару метров, она стала погружаться.
– Вызывай спасателей! – крикнул Иракли. Сорвавшись с места, побежал в сторону происшествия. Крис рванул на перегонки с хозяином. Лео подскочил на месте и,  не оглянувшись на Алису, помчался за Крисом. Дозвонившись до МЧС, Алиса рванула следом. Через мгновение она увидела над водой всплывшего человека, издавшего истошный вопль:
– П- о- м- о- г-и-т-е!
В следующее мгновение Крис влетел в воду, а за ним прыгнул Иракли. Лео растерялся, не зная, что предпринять. Алиса резко остановилась, перевела дыхание, крикнула, что есть мочи:
– И- р-а-к-л-и!
В ответ донеслось эхо, повторившее и поглотившее это имя.
 Звонок в дверь вывел Алису из глубокой задумчивости. Прошлое исчезло, уступив место настоящему. Она соскочила с кровати, задела стеклянный столик, где стояла чашка с чаем, опрокинула её. Ещё вначале коридора крикнула:
 – Кто там?
– Открывай, Алис, это я! 
   Услышав голос Иракли, распахнула дверь. Будильник сработал на восьми, и нежная музыка послышалась из комнаты.
– Я нашёл его.
– Где? – взволнованно спросила она.
– Здесь, неподалёку, где ты и потеряла, обнаружил с помощью дрона. Он на цепи в богатеньком доме.
– Ты нашёл его! – Алиса бросилась на шею Иракли. – Я этого не забуду, вернее мы этого не забудем с Лео. Идём скорее.
– Алис,– осторожно начал  Иракли, – не все так просто. Глянь на снимки, ведь это точно он?
Алиса пригляделась.
– Да, он. Почему - то без ошейника, на нем и имя было написано и мой номер.
– Потому что они его присвоили, посадили на цепь, и отдавать изначально не собирались. Так что у нас выбор один: забрать его самим.
– Иракли, проникновение на территорию частной собственности.
Он не дал ей договорить:
– Мы забираем свою собственность. Я ему бросал еду вчера и утром, и вечером. Вода есть, ну хоть что - то. И потом, он слегка хромает. Характер раны неизвестен. Сегодня ещё последим за домом с помощью дрона и, если такая же тишина, ночью заберем его. У меня план. Я все продумал. Мне нужен ещё один человек, чтобы нести лестницу. Хочу с собой друга взять, надеюсь, что не откажет.
– Знаешь что, это моя собака и не нужен кто - то. Я с тобой пойду, если что, то ответим сами. Мне так неудобно, что ты подвергаешься опасности.
– Перестань, мы друзья. Счастье не объединяет так, как боль, горе, страдания. Эта троица не просто объединяет, она закаляет людей, вытесняя фальшивки.
– Ты как всегда прав.
Иракли смотрел на Алису с восхищением. «А эта хрупкая девчонка с характером. Такую и в разведку можно взять», – пронеслось у него в голове.
– Я взял вот такой рюкзак для Лео. Я все продумал, прежде чем идти к тебе.
И он вытащил приспособление для переноса питомцев. Лапы продевались, на спине можно было затянуть по объёму туловища, через свисающие лямки проходили руки, и таким образом, не боясь уронить животное, можно было передвигаться.
     - Лестницу одолжу сегодня, ещё кусачки для цепи, и конец его мучениям. А вот систему наблюдения придётся обезвредить.
– Это как обезвредить? Ты совсем что ли обалдел? – испуганно спросила Алиса.
– Не бойся, все под контролем. На дроне закрепим небольшой распылитель для краски, с таймером времени. Дрон подлетит, и через пару секунд закрасит объектив. Краска смывается, никакого материального вреда они не понесут. Нам нельзя попасть в камеру.
В течение дня  все было готово. Дважды они подходили на безопасное расстояние к дому, никаких признаков жизни не обнаружили. Лео все время лежал. Неподалёку от дома  вновь запустили дрон, краска уже стояла на нём, оставалось точно подлететь и зависнуть на миг.
– Сейчас закрасим всевидящий глаз. Запомни, что бы ни случилось, ты не вмешивайся. Поняла? Я сам все сделаю. И никакой паники.
– Хорошо. Надеюсь, что все пройдёт успешно.
Наступившее полнолуние облегчало видимость, когда они вышли в три часа ночи. Неподалёку раздался лай собак. Минут за двадцать они дошли до дома. Появившиеся из ниоткуда тучи мед
Подбежав к забору и, приставив лестницу, Иракли быстро забрался. Алиса слышала, как он сказал: «Лео, это я. Не шуми». Она услышала и слабое поскуливание. Подтянув лестницу к себе, он бесшумно опустил её на другую сторону забора. Едва он скрылся, как за поворотом появилась машина. Свет фар шарил беспорядочно по проселочной дороге. Алиса отошла от забора, затаившись в ближайших кустах сирени. ' Только этого не хватало!' -  подумала она.
Алиса понимала, что Иракли тоже слышит шум  авто, и окликать его не стала. Еле ползущая легковушка остановилась прям возле дома, где находился Иракли. У Алисы перехватило дыхание. Она присела на корточки, чувствуя, что сердце вот - вот выпрыгнет из груди от волнения. Выбора не осталось, кроме как ждать дальнейшего развития событий. За забором была мёртвая тишина. Послышались пьяные голоса, хлопанье дверей.
– Ну, и куда ты привёз? Я что - то ничего не узнаю. Ты проехал нужный переулок, – сказал тот, что вылез со стороны пассажира.
– Куда пальцем показали свернуть, туда и свернул, – огрызнулся водитель. Очередное хлопанье двери и машина тронулась дальше. Как только машина скрылась из виду, она тихо произнесла:
– Иракли.
– Слышал, – ответил он. – Жди.
Стук металла о камень сообщил, что лестницу он приставил. Через мгновение, перекинув ногу, он вновь сидел верхом на заборе, подтягивая лестницу  к себе, чтобы спуститься. За спиной у него, тревожно озираясь, сидел Лео. Быстро спустившись,  он выпалил:
– Бежим от сюда.
Лео тяжело вздохнул.
– Лео, тихо. Мы идём домой. Все будет хорошо, – произнесла Алиса, поцеловав пса в лоб.
Больше они никого не встретили на своём пути. Луна появившаяся из- за туч,  заливала желтизной чёрные дома и заборы. Оставалось совсем немного до дома. Иракли наконец  повеселел и заявил, глядя на небесное светило:
– А ведь она сегодня стала нашей соучастницей.
Алиса слабо улыбнулась ему в ответ. Рана на лапе оказалась не опасной. На следующий день ветеринар, обследовав Лео, сказал, что скорей всего его пнули, но он сможет бегать, как и прежде. Вскоре все тревоги были позади, прогулки вошли в повседневность.
 В очередной раз прогуливаясь по мосту, Алиса и Иракли медленно брели, уступая дорогу встречным прохожим, временами останавливаясь, глядя на течение реки.
– Смотри, как сделали. Нашли огромную лестницу и прикрутили. Даже не приварили, просто скрутили в четырёх местах и всё. Офигеть! Это то самое место падения машины!
– Да, ты прав. Как всегда, залатали как попало, и концы в воду.
– Водителя жаль, не смог выбраться, а пассажирка родилась под более счастливой звездой. Знаешь, как у меня появился Крис? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я прочел объявление, что расформировывают воинскую часть.Собак, обученных спасать людей, будут усыплять, если им не найдут новых хозяев.  Я поехал и выбрал Криса. Такими глазами он на меня посмотрел, что я не смог пройти мимо, словно увидел свое, родное. Вот так он и живёт с нами, и мы до сих пор живём благодаря ему. Мне глубоко симпатизируют люди, у которых имеются животные. Для собаки не важно, кто ты, звенит ли у тебя в кармане, имеешь ли особняк или ты бомж, какого ты цвета, гигант или карлик, спортсмен или инвалид. Им всё равно. Для них главное, чтоб их любили, только на любовь они готовы ответить преданностью, которую не встретишь ни в одном человеке. Грустно, но это правда.
Иракли оглянулся на закат. Королевские оттенки прощались со всей земной суетой. Они уходили все дальше и дальше, превращаясь в две маленькие точки. Мост 'Камикадзе' остался далеко позади. Ещё один день неумолимо растворялся, унося с собой боль и надежду.

Корректор Ю.С. Афонасьева
Рисунок сделан нейросетью под руководством художницы К. М