А Пушкин знал

     А.С.Пушкин знал многое из того, что нам, сегодняшним, неведомо. Неведомо из-за однобокого, выхолощенного образования, сделавшего крен в сторону от человеколюбивых (гуманитарных) в направлении технолюбивых  (так называемых «точных») наук. Пушкин знал, что мерилом просвещённости служит отношение к своему прошлому, к своим предкам, «любовь к отеческим гробам». Он получил блестящее образование и знал или догадывался о глубочайших исторических корнях русского народа, уходящих в античность и ещё глубже. С древнегреческим и древнеримским миром Пушкин был знаком ещё до поступления в Лицей. Ещё тогда он прочёл перевод Илиады и Одиссеи. Огромную роль в приобщении юного Пушкина и его товарищей-лицеистов к античности сыграл их лицейский учитель и наставник Николай Фёдорович Кошанский, доктор философии, надворный советник и профессор латинской и российской словесности при императорском Царско-Сельском Лицее. В 1811 году Кошанский издал свою книгу «Цветы греческой поэзии», которой зачитывался Пушкин и его друзья. В двухтомном учебнике Кошанского, изданном  в 1817 г. под названием "Ручная книга древней классической словесности, содержащая археологию, обозрение классических авторов, мифологию и древности греческие и римские", были собраны воедино и прекрасно изложены все основные сведения об античном мире. Сам Кошанский неоднократно повторял на своих занятиях мысль о том, что самая приятная часть древностей  - это мифология. «Она дает жизнь и душу поэзии и живописи». Эта мысль глубоко запала в душу лицеистам, многие из которых проявили себя впоследствии как одарённые поэты. Да и само окружение Царского Села, с его аллеями, уставленными изображениями античных богов и героев, располагало к думам об античности. Эти боги и герои стали для Пушкина своими, близкими, царскосельскими, родными, связанными с ярчайшими юношескими воспоминаниями.

     Более двадцати лет тому назад я сделал для себя открытие, которое меня просто потрясло. Неведомые для меня доселе кары (или, иначе, карийцы), как я выяснил в своих исследованиях, две с половиной тысячи лет тому назад писали чуть ли не нынешними русскими буквами и на языке, очень близком к русскому. Я бросился просвещать окружающих о том, каким великим и знаменитым был этот народ, кары. Писал и публиковал статьи, но настоящего интереса к карам не добился. И тут мне вспомнилось пушкинское стихотворение «В роще карийской». Для Пушкина журчание ручейков в отдалённой от него временем и пространством Карии (а Кария располагалась на территории нынешней Турции) было родным, своим. О древней Карии он читал по-гречески и полюбил эту страну, которую населяли наши далёкие предки.
     Вчитываясь в так называемые «древнегреческие мифы», я с удивлением обнаружил, что многие боги и герои в них выглядят не по-гречески. Они не темноволосы и не темноглазы, а совсем наоборот. И мифы всякий раз подчёркивают негреческое происхождение этих богов и героев, многие из которых были светловолосы и голубоглазы. Вспомним хотя бы златокудрого Аполлона, голубоглазую Афину, Афродиту с мягкой волной золотых волос. Светловолосыми были Дионис, Эрот, Деметра, Ахилл, Менелай, Одиссей, Ариадна, Гармония и многие, многие другие персонажи этих догреческих, как оказалось, мифов. Спасибо грекам за то, что уберегли, сохранили эту часть истории нынешней человеческой цивилизации.
     А что Пушкин? Да он всё это знал, когда в стихотворении «Дорида» писал: «В Дориде нравятся и локоны златые,
              И бледное лицо, и очи голубые…».
А нас почему-то не удивляет, что дочь Океана и Тефиды, супруга Нерея, мать нереид, в честь которой названа область в Центральной Греции, выглядит вовсе не как положено чистокровной гречанке. Кстати, распространённое у нас имя Лариса отсылает нас к греческому городу Лариса, к культу Зевса Ларисского. Имя Анатолий буквально означает «восточный, тот, что к востоку от Греции». Здесь располагалась Древняя Анатолия, а сегодня находится Анатолийский полуостров. Название Анатолия прилагалось к Малой Азии, а также к территории нынешней Турции.
    Недавно я закончил прочтение надписи на золотом перстне из болгарского села Езерово. Этот перстень был найден при  раскопках древнего захоронения  ещё в 1912 году. С тех пор опубликовано порядка двадцати толкований этой чёткой, идеально сохранившейся надписи, которая к тому же  исполнена хорошо знакомыми нам по греческому языку буквами. Такое обилие взаимоисключающих толкований настораживает. Ведь автор надписи вкладывал в неё всего один единственный смысл, а не двадцать различных.
     Проникнуть в содержание этой, как утверждают, фракийской надписи помог накопленный опыт прочтения этрусских, карийских и скифских надписей, помогло и гуманитарное образование, знание нескольких языков.
Я уже знал, что в древности перстни служили печатками, удостоверяющими личность. Их оттиски заменяли подпись. На золоте щитка этого перстня должны были бы сообщаться сведения о владельце этого перстня. Так оно и оказалось. С первых слов «ФРОЛ  ИЗ  ТЕНЕЯ,  СЫН  ЕРЕНЕЯ…» я окунулся в мир античных имён и названий. Теней он же Финей и Феней. Город с таким названием был в древней Аркадии. Был и фракийский царь с таким же именем. Это именно он подсказал аргонавтам, как проплыть через Босфор. Женой Финея была скифская царевна по имени Идея. Про город Ериней/Эриней поэт Тиртей писал так:
                Сам ведь Кронин, супруг прекрасноувенчанной Геры,
                Зевс, Гераклидам вручил город, нам ныне родной.
                С ними, оставив вдали Эриней, обдуваемый ветром,
                Мы на широкой простор в землю Пелопа пришли...
Кто такой Тиртей? Для Пушкина такого вопроса не было. Спартанца Тиртея, одного из величайших античных поэтов, он знал прекрасно. Восторгался его военно-патриотическими элегиями. В стихотворении «Восстань, о Греция, восстань» (1829 г.) есть строка «При пеньи пламенных стихов Тиртея». Это о том самом Тиртее, про которого рассказывают следующую историю. В разгаре Второй Мессенской войны, которая оборачивалась не в пользу спартанцев, те обратились за помощью, прося направить к ним опытного военачальника. Когда же к ним вместо этого прибыл поэт Тертей, хромой учитель, не умевший должным образом держать в руке меч, спартанцы было подумали, что над ними издеваются. Однако  простые и доходчивые стихи Тертея о мужестве, ратном братстве и патриотизме так вдохновили спартанцев, что они смело пошли в бой и выиграли его. С тех пор Тиртей стал олицетворением всей мощи поэтического воздействия. Его имя стало нарицательным и именно в таком качестве его использовал поэт П.А.Вяземский в стихотворении «К Тиртею славян».
     «…ТИЛ   ТЕОНИЙСКОГО   ВОРОЖЕЯ…» - повествует далее надпись на перстне. О слове ТИЛ/ФИЛ стоило бы написать отдельную статью. Уж очень оно ёмкое. Оно означает «филу», то есть общину земляков, Родину-Мать, если хотите, так как в те далёкие времена верили в то, что людей рождает Мать Сыра Земля. Сегодня сказали бы иначе: «уроженец общины теонийского жреца и прорицателя», поскольку слово «ворожей» в значении «знахарь, провидец, ведун» уже вышло из употребления.
     Про культ Теоны/Феоны, лунной Богини-Матери известно довольно много, хотя таинства мистерий в её честь так и остались таинствами. О них было известно лишь узкому кругу посвящённых.
     И следующее предложение из надписи: «ЭДОМЕЯН  ТИЛ  ЖИВ  В  ПОТАМИИ. ОН  СИЛЁН  И  МНОГОЧИСЛЕНЕН». Вместо «силён и многочисленен» начертано короткое слово «раж». «Раж, ражий» по-древнерусски как раз и означало «сильный, могущественный, многочисленный». На ребре перстня, чуть сбоку от основного текста стоит имя «ЭЛЬФА». Это редкое женское имя той, что владела этим перстнем, доставшимся ей, возможно, как подарок от родственника-воина, завладевшего перстнем как трофеем. Она же и забрала эту дорогую для неё вещь с собой в могилу.
     Что же касается упомянутых в надписи Едумеян/Эдумеев/Идумеев, то они довольно хорошо известны в истории. О них, в частности, написано в Библии. Вот только совместить всё то, что, а главное, как, на каком языке сказано в этой надписи, ум, сформированный и формализованный официальным просвещением, отказывается. Уж очень всё это не стыкуется с теми знаниями, что принудительно введены в наше сознание в школе, в институте. Примерно также насильно кормят гусей ради получения особой гусиной печени, а также пекинских уток, ради утончённого вкуса их мяса. А вот у Александра Сергеевича в голове была целостная картина античного мира, знания, полюбовно, сознательно и добровольно впитанные от умных и мудрых наставников, почерпнутые из правдивых писаний. Не чета обрывкам знаний в головах многих из наших современников. Пушкин знал или догадывался о многих страницах многовековой античной истории предков великого славянского племени. Знал и М.Ю.Лермонтов, когда в поэме «Сашка» писал:   
               « Не веры я ищу, я не пророк,
               Хоть и стремлюсь душою на Восток,
               Где свиньи и вино так ныне редки
               И где, как пишут, жили наши предки».
     Пишут об этом и сегодня, но мало кто читает написанное. Прочитать начертанное на золотом перстне, при желании, может любой, кто в должной мере владеет одним из славянских языков. Прочитать и понять написанное на «неведомом» языке, возраст которого не менее двух с половиной тысяч лет. Понять без перевода. Ну, разве это не удивительно?