Пта-х

                Неберга

   Дионис сидел в кресле-качалке и издали смотрел, как Снегия кормит новорождённого сына. «Как прекрасна женщина, по-настоящему знает только мужчина, а как чудесна мать, чувствуют только её дети», - думал он, наслаждаясь природой Сущего… Тут Дио поймал себя на том, что трижды употребил слово «как». Ему однажды заметилось, что в романе «Доктор Живаго» Борис Пастернак ненароком злоупотреблял использованием его. «Сразу видно, поэт писал, - подумалось тогда, - блеклый текст КАК ни рассвечивай частыми сравнениями, он лучше не станет. Через тысячу прошедших лет можно в открытую сказать, что Нобелевскую литературную премию ему дали по политическим мотивам или… за стихотворение «Зимняя ночь» в конце книги – тогда понятно. Я лишь недавно более-менее «расписался» и, если бы Пастернак не успел раньше, то обязательно почти слово в слово повторил бы его стих (Наречие «крестообразно» я бы заменил – тяжкое определение, религиозно-кладбищенское), правда, современники не пользуются свечами – везде тонкое электричество, «колпаки», фонарики».
   Дионис рассуждал, находясь на Неберге, и созерцал окружающее пространство из прозрачного стеклянного дома, напечатанного третьего дня строительным принтером. Несколько шарообразных куполов присоседилось невдалеке и мерцали лазуревыми оттенками местного озёрного песка. Было раннее утро и тихая осень. Дио любил осень, которая здесь мало отличалась от земной и его родной марсианской: растения соревновались между собой в буйстве и разнообразии красок, лили серые затяжные дожди, а живность не улетала на юг, но пряталась в лесу или залегала в спячку. Слегка саднило в груди. После нападения на планете с конусами серебряной тётки Фон дер Ляйм, существа малой энергетической воли (СМЭВа), он еле выжил и с трудом, по крупицам восстанавливал здоровье. Её серебристый клинок задел тело и тонкие структуры командора. Рана затянулась, но внутренняя энергия словно пропала. Прошло полгода, а силы в теле существенно не прибавлялись. «Боднула так боднула!», - подсмеивался Дионис, вспоминая последний полёт в систему Киры, и, не отчаиваясь, вёл дневник и писал никчёмные, как он выражался, опусы.
Снегия покормила малыша, и он, довольный, оглядывался вокруг, а, обнаружив бегающего за порхающей бабочкой Александра, уставился на его полянку. Они вчетвером просыпались и вставали раньше остальных родственников между четырёх-пяти утра. Снегия общалась с сыновьями мысленно, всегда понимая, когда дети хотят есть, пить или размышляли. Самый младший, Пта-х удивил её сегодня: причмокивая молочко, он прервался на секунду, она улыбнулась ему и мысленно сказала: «Ешь, ешь, глупыш», на что дитя акцентированно взглянул маме в глаза и вдруг улыбнулся в ответ. Сне расположила сына в манеже, заварила кофе и в недоумении остановилась у стола. «Он не согласился с определением «глупыш», но я ему нравлюсь», - пронеслось у неё в голове. Снегия весело направилась к задумчивому мужу, чтобы поделиться своим внезапным открытием - его же надо было чем-то расшевеливать.
   Семья после выписки Диониса из больнички с начала было прилетела домой на Терний, но волей-неволей их часто тревожили по разным вопросам, и они взяли тайм-аут, отправившись на только им известную Небергу, которая становилась всё краше и стабильнее. Она обладала сильным магнитным полем и картинно расправлялась с вторгающимися извне космическими частицами, рисуя в небе даже днём протуберанцы, широтные сияния и многоцветные всполохи, отчего зеркала озёр и рек сверкали яркими неожиданными бликами. Преодолев галактическую катастрофу, планета расправляла крылья. Старшие дети Диониса и Снегии были приятно поражены увиденным и деятельно взялись за обустройство поселения. Их Неаполь под руководством мамы наполнился жилыми «пузырями», дорожками, аллеями и клумбами. Лаура, старшая дочь, как художница разработала дизайн местности и, учитывая пожелания трудящихся и местную розу ветров, начертила городской план, особенность которого заключалась в максимальном растворении в ландшафте речной стрелы. По договорённости с мамой Лаура уточняла все изменения и задумки у отца, что доставляло ему видимое удовольствие. Он лишь недоумевал, почему его красавица-дочь не замужем, на что девушка смеялась, отшучиваясь, предпочитая свободу (Предполагаю, в ней играли амбициозность и перенятое от папы врождённое любопытство. В каждом человеке есть накопленный предыдущими воплощениями индивидуальный опыт, который предопределяет дальнейшую судьбу. Родители при задумывании и сотворении детей вызывают из космоса созданный образ, и, если подобная душа находится в мировом пространстве и ей нравятся будущие родители, то она устремляется к ним и воплощается. Конечно, Дионис знал об этом и зарождал детей по общему согласию и любви, но каждому отцу хочется, чтобы сыновья и особенно дочери определились в жизни быстрее, видеть их счастье, разделять его и гордиться потомством). Красота Лауры пленила не одного парня, а её независимость притягивала магнетически, но она была не готова к серьёзным взаимоотношениям, а причуды любви не предсказуемы. Её младшая сестра, Лилия, похожая на папу, тоже не вышла замуж, потому что избранник, китаец Лу, замечательный художник и друг детства, был почти постоянно в работе и почему-то не делал предложения. Они великолепно смотрелись вдвоём, и их супружество казалось делом решённым, но неожиданно Лилия заметила, как Лу покраснел при их встрече Лауры. Девушки обычно сразу чувствуют перемены внимания к себе. Ли затосковала, стараясь не показывать несчастного вида, а Лаура встрепенулась и помимо своей воли вдруг стала прихорашиваться, и вокруг неё всё будто бы завертелось и начало замыкаться. Она успешно управляла разрастающимся хозяйством и родными людьми, разленившимися с её точки зрения от слишком сытого пребывания в комфортных условиях. Кроме того, впереди маячила зима. Что их ожидает, не знал никто…
   (Прод. следует)