Сто двадцать секунд рая - полный текст

 18+


«Сознание неуправляемо. Человеком можно манипулировать, играя на его чувствах, инстинктах и потребностях, однако лишь сам он является единственным источником всех своих радостей и печалей, и никто не может дать ему больше, чем уже содержится в нем самом».


ПРОЛОГ.

Кабина лифта плавно скользила вниз, отсчитывая этажи. В мутном зеркале Ирина поймала своё отражение, наградила его кислой гримасой, показала язык и процедила сквозь зубы: «Бестолочь…».  Она ругала себя за бездарно потраченный день, за бесконечную болтовню с бывшим мужем — этим энергетическим вампиром. Откуда в нём столько занудства и маниакальной энергии? Он часами переливал из пустого в порожнее, фонтанировал бредовыми идеями о том, как ей, Ирине, заработать. И, разумеется, не для себя — для него. О работе он знал лишь слово «работа», но всегда был готов учить и советовать, причём в безапелляционном тоне, не терпящем возражений. Эти нудные беседы высасывали все силы, отравляли настроение, убивали всякий интерес к жизни. А оборвать порочный круг мешал банальный страх: «бывший» был скор на расправу и не признавал никаких «нет». Развод его ничуть не смущал. «Мы семья, и точка! Неважно, что штамп в паспорте стоит», — любил он повторять, подкрепляя «аргументы» весомыми доказательствами.

День был потерян. В доме — ни крошки хлеба, ни капли молока, ни каши на завтра ребёнку. Да ещё и сигареты закончились, как назло. Оставив дочку на приехавшую как нельзя кстати тётю, Ирина пулей вылетела из квартиры, на ходу натягивая куртку.

Двери лифта нехотя раздвинулись. Ира бросила взгляд на табло электронных часов в холле — 19:50. До закрытия ближайшего магазина оставалось десять минут. В столице найти нужный товар не проблема — время особой роли не играет. Кругом полно магазинов, работающих до поздней ночи: супер - и гипермаркетов, не говоря уже о круглосуточных ларьках. Но тащиться куда то далеко по зимней слякоти, по мерзкой каше из выпавшего после обеда снега совсем не хотелось. Да и беспокойство за дочку, оставленную на попечение тёти, будет грызть изнутри всю дорогу. Торопливо выскочив из лифта, она направилась к лестнице, ведущей к входной двери.

Навстречу поднималась Полина Андреевна, соседка с девятого этажа. С трудом переставляя ноги и делая долгие паузы на каждой ступеньке, она тянула за собой сумку тележку, гордо именуемую «Радость пенсионера».

— Добрый вечер! — скороговоркой выпалила Ирина, проносясь мимо соседки.

Электронное табло моргнуло — 19:51.

Вдруг мир перевернулся. Какая то неведомая сила выбила почву из под ног, бросила Ирину вниз, лицом к грязному полу подъезда. Нога зацепилась за предательское колесо тележки, равновесие было потеряно. Вырвалось испуганное «Ой!» — и, беспомощно взмахнув руками, она рухнула на пол рядом с входной дверью, оглушительно ударившись головой о приоткрытую створку.

— Здравствуй, Иро… Господи!! — донёсся до неё сквозь затухающий шум испуганный голос.

Яркий свет люминесцентных ламп взорвался мириадами искр и сменился непроглядной тьмой.

________________________________________

19:50. Илья, сквозь зубы, процедив проклятие, втиснул грузовик на своё парковочное место, лавируя между стеной гаража и нагло брошенным автомобилем какого то наплевательского автогения. Вечерний час пик в каменных джунглях столицы, помноженный на зимнюю вьюгу, выжимал из людей остатки оптимизма, оставляя лишь осадок раздражения и приступы бессильной ярости. Казалось бы, вот он — долгожданный финиш: трудовая вахта завершена, ты в родном стойле, можно расслабиться. Но нет! Вечная свистопляска с парковкой — и на кровно оплаченном пятачке, за который ежемесячно приходится отдавать ощутимую пачку хрустящих купюр с видами матушки России.

Удивительно, как у многих водителей напрочь отсутствует эмпатия! Приткнут своё «железное стадо» как бог на душу положит — и гори всё синим пламенем. А как другие будут протискиваться и ставить своих «ласточек» — им безразлично. И это при том, что места хватило бы минимум для трёх машин! В автошколах порой инструкторы сами с параллельной парковкой «плавают», а уж научить — и подавно не могут. Конечно, многое зависит от человека, от его желания учиться и банально думать о ближнем.

— Олень, мать твою! — прорычал Илья, завершив внутренний диалог.

Он заглушил двигатель, выключил габариты. Приборная панель погрузилась во мрак, и лишь цифры электронных часов продолжали светиться призрачным ледяным зелёным светом.

Телефоны всех арендаторов парковки были в записной книжке у охраны. Завтра утром Илья твёрдо решил выразить своё «восхищение» криворукому водятлу в самой категоричной форме, а если звёзды сойдутся — то и лично побеседовать. Но сейчас нужно спешить: он уже опаздывал на свидание. Катя звонила три раза, нетерпеливо жаловалась на промозглый холод, шмыгала носом и угрожала: «Ещё пять минут — и ухожу!» Объяснять ей, что машины, увы, не летают, а над Москвой полёты вообще запрещены, было бесполезно. Оставалось только торопиться, по мере возможности.

Илья распахнул дверь и спрыгнул на землю. Дисплей часов подмигнул, словно отчитываясь за минуту ожидания — 19:51.

Ботинки, скользнув тёплой подошвой по ледяному панцирю, предательски лишили ноги опоры. Увидев в стремительном падении чёрное бездонное небо и мелькнувший в морозной дымке свет фонаря, он, не успев сгруппироваться, рухнул всем телом на обледенелую землю, ударившись затылком о стальную ступицу колеса…


ГЛАВА 1.

Невыносимо жарко! Нос и рот намертво забиты песком. Он скрипит на зубах, каждое движение даётся с трудом, воздух пробивается сквозь песчаную завесу с мучением. Глаза режет, словно острыми иглами, — и виной тому всё тот же вездесущий песок. Лицо и лоб пылают от прикосновения горячей сыпучей массы…

— Песок?! — сознание Ирины медленно возвращалось из небытия. — Почему песок? Откуда он здесь?.. Боже, как жарко!

Тело под зимней курткой, словно в парнике, мгновенно покрылось испариной. Ирина, оттолкнувшись руками от обжигающей поверхности, всё ещё не в силах разомкнуть веки, поднялась на колени, сплевывая песок и судорожно выдувая его из ноздрей.

Постепенно возвращался слух, вторгаясь в сознание какофонией звуков, рождая новые вопросы, недоумение и леденящий душу страх. Рядом плескались волны, шелестела листва, истошно вопили чайки, яростно сражаясь за добычу, и звенело многоголосие экзотических птиц.

Капельки пота, смешиваясь с песком, медленно сползали по лицу, оставляя грязные дорожки. Дрожащими пальцами Ира нащупала в кармане куртки платок и осторожно, боясь спугнуть ускользающую реальность, стала протирать глаза. Нарастающий ужас сковал её, не позволяя торопиться… И только через бесконечную минуту она решилась разомкнуть веки.

— Что это? Где я? — Ирина зажмурилась и отчаянно замотала головой.

«Это сон? Или безумная иллюзия моего подсознания?» — пронеслось в голове. Она ещё раз тряхнула головой и, собрав всю волю в кулак, снова открыла глаза.

Картина не изменилась. Она стояла на коленях на песчаном берегу. Слева, насколько хватало взгляда, простиралась безбрежная водная гладь, отражая кристально синее безоблачное небо. Справа хаотично росли пальмы, за которыми виднелась стена роскошной, сочной зелени. Незнакомые деревья и кустарники, усыпанные яркими пятнами диковинных цветов, поражали своими причудливыми формами.

– Что за чертовщина? – ошарашенно прошептала Ирина, отказываясь верить своим глазам и пытаясь встать на ноги. – Как же невыносимо жарко! Что это всё значит?

________________________________________

Одежда мгновенно намокла. Низвергаясь в бурлящем потоке, Илья отчаянно попытался вдохнуть, но падение оборвалось — и тело, словно камень, ухнуло в бездну. Остатки воздуха выбило из лёгких. Тяжёлая, словно свинцовая, одежда сковала движения. Превозмогая липкий ужас, рассекая воду руками и отчаянно работая ногами, он рвался вверх — к призрачному свету, к вожделенному воздуху.

Казалось, этому мучительному подъёму не будет конца. Лёгкие пылали адским пламенем, умоляя о глотке живительной прохлады. Вынырнув из бушующей стихии чуть ли не наполовину корпуса, Илья судорожно вдохнул обжигающий воздух — и тут же вновь был поглощён пучиной. Снова вынырнул, отплёвываясь и жадно хватая ртом воздух. С трудом работая руками и ногами, он отплыл от яростного потока водопада и наконец, смог оглядеться.

Со всех сторон, словно мрачные стражи, над водой нависали мокрые каменные стены. Лишь на противоположной стороне, метрах в тридцати, виднелась узкая полоска песчаного берега. Не раздумывая ни секунды, обессиленный, он поплыл к ней. Снимать промокшую одежду не было смысла: каждое лишнее движение отняло бы драгоценные силы. Илья не чувствовал холода. Вода была на удивление тёплой, почти горячей — у подножия водопада, а по мере удаления от него постепенно остывала.

Минуты через три, растянувшиеся в сознании в бесконечность, ноги коснулись дна. Собрав последние силы, он сделал несколько отчаянных рывков и рухнул на песок у самой кромки воды, совершенно обессиленный.

Пролежав без движения какое то время, собираясь с силами, Илья приподнялся. В полном недоумении он обвёл взглядом окружающий пейзаж. Мозг отказывался воспринимать эту нереальную картину.

– Что за хрень? – Он провёл ладонью по глазам. Наваждение не исчезло. Стукнул себя по лбу. – Больно! – Но видение оставалось прежним.

Между двумя исполинскими скалами с оглушительным рёвом низвергался водопад. Скалы, образуя полукруг, заключали в объятиях небольшое озеро. Крохотный песчаный берег напротив водопада был окружён непроходимой чащей незнакомой, экзотической растительности. На ближайших деревьях, с любопытством разглядывая незваного гостя и оглушительно пересвистываясь, сидела стайка разноцветных попугаев.

Не в силах осознать происходящее, словно решив временно абстрагироваться от анализа реальности, Илья снял мокрую куртку и свитер, разулся. Развесил одежду и ботинки на ближайших кустах. Потянулся было к брюкам, но вдруг услышал звук, отличный от шума водопада и птичьих трелей. Он замер, прислушиваясь, медленно поворачиваясь из стороны в сторону…

– Люди! – Звук был слабым, далёким, наполненным отчаянием и мольбой. – Люди!

Не раздумывая, схватив в охапку мокрую одежду, Илья бросился на зов.

________________________________________

Ирина сорвала с плеч куртку и бросила её на равнодушный песок. Бесцельно, словно тень, она скользила по берегу, вглядываясь в горизонт в поисках хоть малейшего признака жизни. Сначала голос её был тихим шёпотом, полным надежды, но вскоре сорвался в отчаянный крик:
— Люди!

Тишина ответила лишь гулким эхом.

— Люди! — снова крикнула она. И снова. И снова… Пока крик не превратился в истерический вопль, разрывающий тишину.

Встревоженные её голосом, с ближайших кустов вспорхнула гомонящая стайка птиц и унеслась вглубь леса, за зелёный полог деревьев. Даже крикливые чайки замолкли, настороженно кружа над берегом и поглядывая на непонятное шумное существо.

Прокричав, казалось, целую вечность, Ирина почувствовала, что голос осип, превратившись в хриплый рык. Обессиленная, она рухнула на колени — и слёзы хлынули из глаз.

Где она? Как здесь оказалась? Зачем? Неизвестность сковала сердце ледяным ужасом. У неё не было ни сил, ни решимости узнать, где она находится. Мозг, погрязший в воспоминаниях, отказывался принимать пугающую реальность. Ирина плакала, жалея себя и надеясь, что всё это лишь игра разума, иллюзия глубокой комы или бессознательного состояния.

Сквозь рыдания она шептала:
— Я проснусь… Я должна проснуться… Я думаю, значит, существую… Это просто сон. Я проснусь!

Внезапный треск ломающихся веток пронзил тишину — Ирина вздрогнула и резко обернулась. Из густых кустов, с шумом и хрустом, кувырком вылетела человеческая фигура, оставляя за собой предметы одежды — куртку, свитер, ботинки. Всё случилось в долю секунды. Она лишь успела вскрикнуть от ужаса — и тут же провалилась в непроглядную, вязкую тьму.

________________________________________

Не обращая внимания на цепкие объятия плотных зарослей, огибая величавые стволы деревьев и продираясь сквозь змеиные сплетения лиан, Илья пробирался на зов — насколько позволяла отчаянная скорость. Испуганный гомон птиц на миг заглушил крики, но он затаил дыхание, прислушался и вновь бросился вперёд сквозь чащу, где каждый шаг отдавался гулким эхом.

Голос становился всё тише, словно угасающая свеча, и Илья молил, чтобы он не исчез совсем. Не представляя, какое расстояние отделяет его от этого крика, полного мольбы, он ускорился, оскальзываясь на влажной, пахнущей прелью земле, но упрямо держал направление, боясь навсегда потерять путеводную нить.

Мокрая охапка одежды в левой руке мешала двигаться быстрее, но бросить её Илья не решался. Склонив голову и вжимая подбородком норовящие соскользнуть ботинки, он прокладывал себе путь вперёд, пока сквозь сумрак деревьев не забрезжил манящий просвет. Лес отступил, пропуская его в объятия свободы, — и Илья сорвался на бег.

Впереди уже отчётливо вырисовывались стройные силуэты пальм, золотая полоса песчаного берега и лазурная гладь моря.

— Море? — эхом отозвалась в голове мысль. — Всё чудесатее и чудесатее! Куда меня занесло и каким ветром сюда придуло?

Преодолевая последнее препятствие в виде извивающегося кустарника, он запнулся ногой о коварный, торчащий петлёй корень. Оставшееся расстояние до пляжа он пролетел кубарем, с яростью ломая упрямый кустарник. Скатившись с небольшого холма, перевернувшись несколько раз и растеряв на пути свои пожитки, Илья распластался на песке.

Вскочив на ноги, он торопливо отряхнул прилипший песок и бросился собирать одежду, но резкая боль пронзила ногу. Илья глухо застонал и припал на правое колено. Штанина джинсов была разорвана, обнажая зияющую рану, пропитанную кровью. Из икроножной мышцы торчал обломок сухого сучка — словно зловещее напоминание о его злоключениях. Алая струйка крови стекала вниз, образуя небольшую лужицу, жадно поглощаемую песком.

— Твою мать! — прошипел Илья, медленно и осторожно потянув за торчащую щепку.

Кровь потекла интенсивнее. Не раздумывая, он сорвал с себя футболку, оторвал полосу от её нижней части, выдернул засевшую в плоти деревяшку и плотно обмотал рану импровизированной повязкой. Ткань мгновенно пропиталась кровью. Покрепче затянув узел, Илья поднялся и замер, поражённый представшей его взору картиной.

На песке, словно выброшенная волной на берег, лежала девушка.

Забыв про боль в ноге и раскиданную одежду, он, прихрамывая, направился к ней, словно лунатик, ведомый неведомой силой.

Она лежала на левом боку в полуметре от кромки прибоя. Длинные светлые волосы рассыпались по песку, лениво шевелясь под дуновением лёгкого ветерка. Ноги согнуты в коленях, правая рука неестественно вывернута и отброшена назад. Лицо покрывали грязные разводы от растёкшейся туши и прилипшего песка. На лбу алела шишка, наливаясь зловещей синевой. Рядом валялась зимняя куртка — такая же тёплая и чуждая этому климату, как и у него самого.

«А она красивая», — промелькнула в голове совершенно неуместная мысль.

Наклонившись, Илья осторожно коснулся её плеча:
— Эй! Ты жива?

В ответ — лишь тишина. Приложив пальцы к её шее, он ощутил тепло кожи и, самое главное, под кончиками пальцев пульсировала жизнь.

— Жива, — с облегчением выдохнул Илья и снова легонько потряс девушку за плечо. — Эй!

Не дождавшись ответа, он поднялся, подошёл к воде, зачерпнул её в сложенные ковшиком ладони, вернулся к лежащей девушке и вылил воду ей на лицо.

________________________________________

Ирину вырвала из объятий беспамятства вода, окатившая лицо. Веки дрогнули — и она распахнула глаза, в ужасе отшатнувшись от зрелища: перед ней, словно леший, возник мокрый, перепачканный грязью человек со следами царапин на лице и руках. В горле застрял крик.

— Ты кто? — сорвался с её губ дрожащий вопрос.

— Служба спасения, — мрачно отозвался незнакомец. — Хотя у меня к тебе тот же вопрос. Кто ты? И что это за тропический рай, на чьём берегу ты разлеглась? Где я?

— Я… я не знаю! — Ирина инстинктивно прикрыла заплаканное лицо спутанными прядями волос. — Не знаю, что это за место и как я здесь очутилась! И что то мне подсказывает, любезный «спасатель», что вы тоже не из местных?

Илья протянул руку, помогая девушке подняться:
— Более чем не местный. И последние двадцать минут терзаюсь вопросом: какого лешего, и с какого перепуга я тут материализовался? Похоже, нам придётся вместе искать ответы. Меня зовут Илья.

— Ира, — представилась она, чувствуя, как страх понемногу отступает перед необходимостью действовать.

— Что ж, будем знакомы.

— Да уж, знакомее некуда, — вздохнула Ира. — Я… я бежала в магазин, и вдруг — очнулась здесь. Словно в бреду каком то…

Мысль о том, что она не одна в этом безумии, немного успокаивала. Вместе искать выход всегда легче, чем тонуть в одинокой истерике.

— Понятно. Значит, мы братья… или сёстры по несчастью…

— Наверное, — неопределённо ответила Ирина.

— Значит, будем разбираться! — Илья наклонился за её курткой, но, издав глухой стон, осел на песок, прикрыв рану ладонью.

Лишь теперь Ирина заметила тёмные капли крови, застывшие на белом песке, и окровавленную повязку на его ноге.

— Что с твоей ногой? — обеспокоенно спросила она. — Я боюсь крови, но если рана серьёзная, давай помогу?

— Пустяки, обычная царапина, заживёт, — отмахнулся Илья, пытаясь поправить повязку.

— Погоди. У меня где то был… — Она схватила куртку и, пошарив в карманах, извлекла полоску антибактериального пластыря в яркой упаковке. — Вечная проблема с обувью, всегда ношу с собой для свежих мозолей. Держи!

Он пожал плечами, взял пластырь и принялся развязывать повязку. Кровь хлынула из раны, окрашивая песок в багровый цвет. Ирина отвернулась, но, пересилив себя, смочила платок в воде и протянула Илье.

— Оботри кровь. Правда, не знаю, можно ли это делать солёной водой, но другой у меня нет!

— Есть другая. Пресная! Я в неё как раз приводнился, когда сюда попал. Но пока до неё доберёшься, ещё пару раз покалечишься. Так что и эта сойдёт.

Илья взял платок, аккуратно вытер ногу вокруг раны и, поморщившись, прилепил пластырь. Затем оторвал от своей футболки еще один лоскут и заново перевязал ногу. Теперь кровь сочилась куда меньше.

— Спасибо, сестра! — произнёс он голосом измученного человека и, улыбнувшись уголками губ, спросил:
— А какой индус, прости господи, тебе на лбу такую оригинальную бинди нарисовал?

— Чего нарисовал? — не поняла девушка.

— Ну, бинди. Это такая цветная точка у индусов — знак правды, которую рисуют в центре лба. Разновидность тилаки. Её ещё называют «третий глаз». И традиционно бинди носят только замужние женщины.

— Я в разводе. А тилаки — это что? Только давай без дополнительных определений, чтобы не перегружать голову лишними знаниями.

— Тилаки — это, типа, священный знак, который последователи индуизма наносят глиной, пеплом, сандаловой пастой или чем то подобным на лоб и другие части тела. У разных течений индуизма свои виды тилаки. Короче, это опознавательный знак принадлежности к религиозной традиции. Их наносят ежедневно или только по особым случаям.

— Ясно, не мой случай. Как я уже говорила, бежала в магазин. На лестнице столкнулась с соседкой. Эти бабки с тележками… — Ира не сдержала ругательства, потерла синеющую шишку на лбу и продолжила: — Споткнулась я об это чудо на двух колёсиках, и последнее, что помню — падение и удар головой о дверь. А глаза открыла уже здесь.

— М да, весело! У меня почти такая же история! Ну, конечно, бабушек на лестнице я не сбивал и об тележки не спотыкался. Просто поскользнулся и упал, выходя из машины. — Илья задумчиво провёл рукой по голове и вдруг обнаружил похожую по размерам шишку, только на затылке. — И последствия те же! — заключил он, поворачиваясь к Ирине, чтобы продемонстрировать гематому.

— Да, вижу! Но как это связано с тем, что мы здесь? — Она печально вздохнула, и глаза предательски наполнились слезами. — Блин, у меня же дочка дома с тётей осталась! Они с ума сойдут!

— Почему мы здесь, я не знаю. И то, что это не сон, мне не позволяют усомниться болевые ощущения. Как то для сна слишком реалистично и больно. Так, всё! — Илья решительно поднялся, глянув на готовую разрыдаться девушку. — Слёзы нам сейчас не помогут. Пошли выяснять, что это за чудо природы и где мы! Пройдёмся сначала по берегу, может, найдём следы цивилизации. Только соберём одежду.

— Хорошо, — согласилась Ирина, стараясь сдержать слёзы.

Собрав верхнюю одежду, они сложили её у приметной пальмы в виде английской буквы «J». Босиком, неся обувь в руках, они пошли по кромке берега, внимательно оглядывая окрестности.

________________________________________

Родившиеся в одной стране, они были гражданами разных государств — но оба жили в столицах. Илья — в России, Ирина — в Молдове. Помимо общих воспоминаний о советском прошлом, их судьбы причудливо перекликались. За плечами обоих — неудачные браки, осколки разбитых надежд. У Ильи рос шестнадцатилетний сын, живущий с матерью. Ирина в одиночку воспитывала четырёхлетнюю дочь — свой лучик света в сумраке жизни.

После развода два года назад Илья и не помышлял о новых отношениях. Обида на бывшую супругу въелась в душу: она не сумела простить ему утрату былого благополучия. Не желая ждать у моря погоды и не надеясь на его случайные заработки, она предпочла строить новую жизнь с сыном под крылом матери.

Когда то Илья двенадцать лет занимал высокую должность в крупной инвестиционно строительной компании — в эпоху своей финансовой славы. Но после крушения фирмы, вынужденного банкротства и ликвидации, он разочаровался в наёмной работе. Последние пять лет Илья трудился «на себя»: купил малотоннажный грузовик и занялся частными грузоперевозками. Будучи большим любителем «поработать руками», он находил дополнительный заработок — собирал мебель, ремонтировал электрику, устанавливал сантехнику, строил дачные домики.

Новая сфера деятельности не приносила баснословных доходов — хватало лишь на самое необходимое. Однако Илью вполне устраивал свободный график и независимость от начальства, что категорически не нравилось бывшей супруге. Взвешивая всё «за» и «против», он понимал: новой избраннице, если таковая появится, сможет предложить лишь скромный достаток. Поэтому жил, не стремясь к серьёзным отношениям. Да и общение с сыном не давало чувству одиночества овладеть им.

В последнее время они сильно сблизились. Илья, наверстывая упущенное, уделял сыну всё свободное время, стараясь его баловать. В прошлом из за напряжённого графика работы он почти не участвовал в воспитании: постоянно разъезжал и появлялся дома лишь для ночлега. Теперь старался восполнить этот пробел.

Ирина тоже не мечтала о новом замужестве — помнила все «прелести» предыдущего брака и ощущала его последствия по сей день. После развода она жила с дочерью в съёмной квартире на окраине города. Не имея постоянной работы, зарабатывала в интернете: заполняла формы, вводила капчу, писала посты — бралась за всё, за что хоть что то платили.

Сирота с шестнадцати лет, она имела лишь одного родственника — старшего брата. Из за трагических обстоятельств Ирина прекратила с ним общение и давно потеряла связь. В семнадцать лет её «выдали замуж»: украли и насильно принудили к браку по жестоким цыганским обычаям. Шесть лет она прожила с мужем тираном — до рождения дочери, чьё появление на свет изменило и без того неромантические отношения.

Бывший муж страдал болезнью мозга — был непредсказуем, взрывной, с частыми перепадами настроения. Он крайне негативно реагировал на ночной плач и дневные капризы дочери, устраивая скандалы с рукоприкладством. Его эгоистичная натура не терпела раздражающего шума и невнимания к его «проблемам» со стороны жены, вынужденной заниматься ребёнком.

Постоянные скандалы привели к разводу — но не принесли долгожданного освобождения. В воспитании дочери помогала тётка бывшего мужа, которая по мере сил оказывала и финансовую поддержку.

Бывший супруг, считавший, что развод ничего не меняет, имел привычку врываться в квартиру без предупреждения — чаще всего, чтобы излить скверное настроение, вволю наораться и побуянить. Ни о какой финансовой или физической помощи не могло быть и речи: он только брал, требовал, вымогал, клянчил. Для него жена была активом, который должен работать и приносить прибыль.

Пару раз по настоянию бывшего, одержимого идеями быстрого обогащения, Ирина чуть не ввязалась в сомнительные авантюры с недвижимостью — но судьба её уберегла. Авантюризм не был её сильной стороной, и, осознав последствия, она мягко, но настойчиво отказывалась. К сожалению, не всегда удавалось избежать его влияния.

Если в вопросах, связанных с криминальными «проектами», Ирина могла убедить бывшего мужа, то в других её возражения не принимались. Поддаваясь эмоциям и мнительности, она опускала руки, винила себя за всё происходящее и соглашалась. Чаще всего «убедительными доводами» служили жестокие побои, оскорбления и угрозы. Страх заставлял подчиняться.

Те ужасы, которые ей приходилось переживать по его требованию, Ирина старалась забыть. Она надолго впадала в депрессию и даже думала о самоубийстве. Но природная жизнерадостность и романтичность, а позднее и забота о дочери помогали восстанавливаться, возвращали надежду на лучшее. Вера в то, что всё изменится и удастся разорвать эти порочные, мерзкие отношения, убивающие в ней всё человеческое, не угасала.


ГЛАВА;2.

Пейзаж словно сошёл с глянцевой обложки туристического проспекта, зазывающего в тропический рай. Не хватало лишь фешенебельных отелей и соломенных бунгало.

Девственный белоснежный песок, подобный сахарной пудре, приятно скрипел под ногами. Берег обрамляли буйно цветущие кустарники, изумрудная тропическая зелень и раскидистые пальмы, за которыми стеной вставал дремучий лес. Кроны деревьев, сплетаясь, образовывали плотный зелёный полог, не пропускающий лучи палящего солнца. Лёгкий бриз, доносящий солёные брызги, не приносил долгожданной прохлады. Капельки пота стекали по лицам, а одежда неприятно липла к телу.

Они всматривались в безмятежную морскую даль, оглядывались по сторонам — но не находили ни единого следа присутствия человека: ни построек, ни мусора, ни даже примятой травы.

Мучила жажда. Найденный кокос так и не поддался их усилиям. Бесполезно колотя им о стволы деревьев и редкие прибрежные камни, они не смогли добраться до живительной влаги. Илья вспомнил о складном ноже в кармане куртки, но возвращаться к оставленным вещам не хотелось. Жажда пока не достигла критической точки — и они решили продолжить путь.

Примерно через полтора километра берег перегородила полоса густого кустарника, тянувшаяся от леса до самой воды. Небольшой ручей, питавший эту буйную растительность, пробирался между корнями и впадал в море.

Илья зачерпнул горсть воды и попробовал. Вода оказалась солоноватой и отдавала сероводородом. Неприятный запах тут же пробудил воспоминания о водопаде и озере. Тогда, в смятении, он не обратил на это внимания, но сейчас мозг лихорадочно сопоставлял обрывки воспоминаний о падении и недавнем плавании.

Сомнений не оставалось: ручей вытекал из того самого озера и, следовательно, должен быть пресным. Солёный привкус придавала морская вода, смешивающаяся с его потоком. Они поднялись немного вверх по течению — и Илья снова попробовал воду. Соль исчезла, остался лишь минеральный привкус, вполне терпимый, если не считать запаха.

— Интересно, что страшнее — смерть от обезвоживания или от дизентерии? — попытался пошутить он.

— Какая разница, если итог один — смерть? — серьёзно ответила Ирина. Зачерпнув ладонью воды, она принялась неторопливо пить.

— В Сербии есть город курорт Врнячка Баня с минеральными источниками, которые пахнут точно так же. Их считают целебными и классифицируют: щелочные, углекислые, гомотермальные. Воду из этих источников пьют, и она считается полезной. Главное — не залечиться до смерти по незнанию. Короче, через пару часов узнаем, — хмыкнул Илья, лёг на живот и жадно напился прямо из ручья.

Утолив жажду и умывшись, они перепрыгнули через ручей, осторожно пробираясь сквозь густые заросли, и решили подойти ближе к лесу.

Это решение оказалось удачным. Ближайшей к ним растительностью оказалась банановая роща — если можно было так назвать заросли банановой травы, увешанной аппетитными гроздьями плодов.

— Не вижу причин отказываться от обеда! — Илья потянулся и отломил нижний ряд небольших жёлто зелёных бананов.

— Отличная находка. Поддержу, — согласилась Ира, оторвав и очистив один из плодов. Откусив кусочек, она восхищённо добавила: — Попробуй! Очень вкусные!

— Пока пробирался к берегу, — Илья очистил банан и откусил, — видел много фруктовых деревьев. Не знаю, что там за манго и авокадо, но есть уверенность: с голоду мы тут не умрём, если вдруг задержимся. И правда, неплохо! Гораздо приятнее, чем «кормовые» из супермаркетов. Да и что фрукты? Вода есть, рыбы, как я заметил на мелководье, тоже полно. Так что…

Ирина не дала ему договорить:
— Какая рыба, какие фрукты? Ты о чём? Мне нужно вернуться домой, там дочка…

И снова по щекам потекли слёзы.

— Всё, Ир, прекрати! — раскаянно пробормотал Илья. — Пошли дальше. Поищем возвышенность и осмотримся. Осмелюсь предположить, что мы в субтропиках, ближе к экватору… или даже в тропиках, на самом экваторе. Тепло тут, совсем не по зимнему. Если не произойдёт обратного чуда и нас не вернут на место, то топать до дома придётся очень далеко.

— У тебя талант успокаивать! — сквозь слёзы ответила она.

Илья промолчал.

________________________________________

Они вновь брели по раскалённому песку. Береговая линия делала резкий поворот вправо, и то, что таилось за изумрудной стеной пальм, рассмотреть не удавалось. Лишь миновав изгиб, они увидели: пляж оборвался.

Мрачная громада скалы, словно окаменевший исполин, нависла над ним, ощетинившись каменными уступами, поросшими чахлыми деревцами и колючим кустарником. Мощный отрог скалы — метров на пятьдесят — уходил в море, начисто отрезая путь вдоль берега. Ближе к лесу скала вздымалась ввысь, но её стена, нависшая над пляжем, постепенно сглаживалась, теряя крутизну.

— А вот там можно было бы взобраться, — Илья указал на участок, уходящий в заросли под углом, наверное, в пятьдесят пять — шестьдесят градусов. — Если вперёд не пройти, то самый разумный выход — подняться наверх.

— Да, — отозвалась Ира. — Идём.

Подъём отнял у них около сорока мучительных минут. Они стояли на узкой последней площадке перед самой вершиной — обессиленные, исцарапанные в кровь, заплатившие непомерную цену за этот, казалось бы, невысокий подъём.

— Боже! Как же высоко! Снизу она казалась совсем несерьёзной, — Ирина невольно отшатнулась от края.

Илья, уцепившись за острый выступ и нащупав надёжную опору для ног, рывком взобрался наверх. Выпрямился во весь рост и обвёл взглядом окрестности.

— Капец, — выдохнул он с обречённостью. Лицо его не скрывало глубочайшего разочарования.

— Что там? — испуганно спросила девушка, пытаясь подтянуться.

— Ты уверена, что хочешь это увидеть? — спросил он, протягивая Ирине руку и помогая выбраться. — Мне кажется, тебе это совсем не понравится.

Со всех сторон, в зеркальном отражении неба, простиралась безбрежная синяя гладь воды.

Оглядевшись, Ирина рухнула на колени… и разрыдалась — так же безутешно, как несколько часов назад на берегу.

— За что? Ну почему? Моя дочка!!!

Илья стоял в полном смятении, не находя слов утешения. Осознание того, что они оказались на необитаемом острове, отнимало всякую надежду на связь с цивилизацией. Один за другим вставали вопросы выживания — о том, как существовать в этой незнакомой и, возможно, враждебной среде.

Остров… Да, это был именно остров. Небольшой — километров десять в окружности, яйцевидной формы, явно вулканического происхождения. Две трети острова опоясывал каменный массив скал, и лишь одна треть приходилась на пологий песчаный пляж. В самом центре возвышалось жерло вулкана, скрытое буйной, непроходимой растительностью — пугающее и неприступное. Лишь небольшой участок оставался не покрытым зеленью, и Илья догадался: именно там находится тот самый водопад, с которого и началось его злополучное путешествие.

Он терпеливо ждал, когда Ира успокоится, не нарушая потока её чувств, разделяя её горе и стараясь не поддаться собственному отчаянию. Боялся думать о том, что сейчас чувствуют его родные, о той тревоге, которую вызовет его внезапное исчезновение.

— Как ты думаешь, нас будут искать? — с робкой надеждой она взглянула на Илью.

— А кому нас искать? Мы не жертвы кораблекрушения, не пассажиры пропавшего самолёта. Нас вообще не должно здесь быть. Ни при каких обстоятельствах. Так что сильно сомневаюсь. Будем надеяться только на удачу, на проходящие мимо суда или низко летящие самолёты. Нужно придумать какой нибудь сигнал — развести костёр или выложить на берегу огромными буквами SOS! Но для этого нам нужно спуститься и подумать о самом необходимом: о еде, о ночлеге… Да, обо всём, в общем.

— Конечно… — отозвалась она отрешённо и глухо.

________________________________________

Спуск оказался куда более долгим испытанием, чем подъём. Пришлось лавировать по каменистому гребню, отойти от облюбованного места восхождения и искать более пологий путь вниз.

Последние, самые мучительные метры — и вот они у подножия скалы. Там их ждала неожиданная награда: небольшая пещера.

Когда то неспешная, но неумолимая работа воды и ветра выточила в каменной тверди просторную нишу. Приземистый свод, густо поросшее кустарником и оплетённое сетью корней и лиан подножье надёжно скрывали её от случайных глаз. Они обнаружили пещеру почти случайно — по сути, спрыгнув с её «крыши». Илья с мальчишеским азартом сорвал завесу из лиан и протиснулся в манящую темноту.

— Что там? — Ирина пыталась разглядеть хоть что то в густеющем сумраке.

— Ир, залезай! — Илья, словно вынырнув из небытия, протянул ей руку.

Узкий, пригнувший к земле лаз внезапно раскрывался в овальный грот. Размерами пещера едва превышала стандартную кухоньку в хрущёвке, но гладкие, словно отполированные временем стены и покатый песчаный пол, убегавший к выходу, создавали ощущение уюта.

— А квартирка, кажется, свободна! — резюмировал Илья, не обнаружив следов присутствия прежних хозяев. — Мне кажется, лучшего убежища и не придумать. Ир, как думаешь, может, пока здесь обоснуемся? И на гору можно быстро подняться, если на вершине костёр развести, и от непогоды защита надёжная.

— Думаю, ты прав! Копать землянки и строить шалаши, когда природа предоставила нам такое капитальное строение, как минимум нерационально, — согласилась она. — Как временное пристанище — вполне приемлемо, при полном отсутствии других предложений на местном рынке недвижимости.

— Вот ты риелтор, — улыбнулся он. — Ир, нужно сходить за вещами. Хочешь, посиди здесь, я сбегаю?

— Нет! Я не останусь одна, пошли вместе.

— Тогда нужно поторопиться, день тает! — согласился Илья, скидывая ботинки у входа. — Налегке идти приятнее.

Выбравшись из пещеры, Илья подобрал в зарослях бамбука упавший стебель и, вернувшись, воткнул его в песок у входа.

— Это чтобы нам не пришлось долго искать нашу квартиру, — пояснил он с улыбкой.

Ира улыбнулась в ответ и добавила:

— Пока светло, нужно дров насобирать. Мы же не знаем, что нас ждёт ночью.

— Разумно! — кивнул Илья.

— Ой, а как огонь добывать? Ты умеешь? — с тревогой в голосе спросила она.

— У меня в куртке зажигалка должна быть, если не выронил, пока через эти дебри продирался. Но в любом случае что нибудь придумаем. Без огня никак нельзя.

— Хорошо.

За десять минут им удалось наломать и собрать внушительную кучу сухих веток. Они сложили её справа от входа в пещеру.

Когда они вернулись на пляж, солнце заметно склонилось к горизонту. Наступал вечер. Быстрым шагом они направились по влажному песку к месту, где оставили свои вещи.

— Если отвлечься от нереальности и трагичности нашего положения, мне почему то здесь нравится. Всегда любил воду — реки, моря, тепло, экзотические пейзажи и полное отсутствие людей, — Илья, казалось, говорил сам с собой. — Вот я вроде социально активный человек: много друзей, знакомых, постоянные дела, заботы… А реальность? В суматохе этой ненужной городской активности так устаёшь — от людей, машин, бетонных клетушек ульев многоквартирных домов. Хочется забраться в глушь, на берег дикого озера, и провести там остаток жизни, питаясь дарами леса и охотой. Или на необитаемый остров в Тихом океане, подальше от цивилизации…

С другой стороны, хочется — оно и хочется, а вот воплощать свои «хотелки» в жизнь я бы вряд ли когда решился. И, собственно, сейчас мне немного страшно от материальности прошлых фантазий и мыслей об уединении. Страшно от неизвестности! Страшно… но нравится!

Илья замолчал и посмотрел на Ирину.

— Такое ощущение, что ты читаешь мои мысли. Я сейчас думала о том же. О своей давней мечте — жить на берегу океана, в своём, пусть и небольшом, но уютном доме. Наслаждаться теплом солнца, шумом волн, прохладой воды и беззаботным бездельем. Но совсем оторваться от цивилизации я бы не хотела. Согласись, что в ней есть несомненные плюсы: горячая вода, электричество, огонь для приготовления пищи. В моих мечтах жизнь вдали от цивилизации всё равно связана с её привычными и необходимыми для жизни дарами.

Люди… Да, от них устаёшь, а вот без прогресса тоскливо. Хотя многие поколения веками жили без этих прелестей, и это их не пугало, — она подхватила его мысль, но тут же с грустью добавила: — Возможно, это тоже место моей мечты, но только я не готова именно сейчас поселиться в ней. У меня дочь, и она ТАМ, а я тут!

— Ира, стой! — в голосе Ильи звучал неподдельный испуг. — Хватит слёз на сегодня. Мы угодили в переплёт — это факт. И без посторонней помощи нам отсюда не выбраться. Давай примем этот кошмар как данность и постараемся выжить. Плакать и сокрушаться будем украдкой, по ночам, в минуты затишья. А дел у нас, поверь, невпроворот.

Собрав вещи, они заторопились в обратный путь. Солнце, словно раскалённый медный таз, почти касалось зеркальной глади моря. Лёгкий бриз, словно нежное прикосновение, нёс с собой свежесть и долгожданную прохладу. Растительность, словно очнувшись, трепетала каждым листом в его порывах, исполняя безмолвный танец жизни. Птичий гомон постепенно стихал — лишь изредка встревоженные чайки взмывали над волнами. Из леса донеслось первое, едва различимое стрекотание цикад — словно тихий шёпот ночи.

Добравшись до ручья, они жадно напились и умылись, смывая с лица копоть пережитого дня.

— Хочешь, я перевяжу тебе ногу? — предложила Ирина. — Пока мы здесь, у воды, нужно как следует промыть рану. И пластырь долго носить нельзя.

Илья кивнул, обрывая остатки своей футболки. Осторожно развязав старую повязку, он смыл запекшуюся кровь и отклеил пластырь. Рана не кровоточила — лишь засохшая корка покрывала её поверхность.

— Уже лучше! — удовлетворённо констатировал он.

Ирина с неожиданной ловкостью и профессионализмом перевязала ногу.

— Илья, не выбрасывай старую повязку. Постирай и прибереги. С бинтами у нас туго, а твоя майка скоро закончится, — улыбнулась она.

И только сейчас Илья заметил, как нежна её улыбка, как огромны и выразительны серо голубые глаза, как приятны правильные черты лица, как роскошны густые светлые волосы, волной ниспадающие на плечи. Она была красива — той естественной, непринуждённой красотой, что дарит дружба со спортом и гармония с собой.

Заворожённый, он словно окаменел, не в силах отвести взгляд.

Илья не был отшельником, о новом браке не помышлял, но женщины в его жизни случались — как мимолётные увлечения. Ни одна не заставила его задуматься о чём то большем. Потом появилась Катя — ставшая его единственным постоянным партнёром. Бывшая коллега, встреченная случайно в суете метро. За чашкой кофе они вспоминали прошлое, обмениваясь новостями.

Узнав о его свободе и поведав о своём несчастливом браке, Катя прямо предложила стать любовниками. Замужем за успешным, но погрязшим в алкоголе мужем — для которого работа и ежедневное снятие стресса были превыше всего, — она испытывала острую потребность в тактильных ощущениях и искала их на стороне, повторяя как мантру: «Не разврата ради, а здоровья для!». Муж любил её, баловал, исполнял все прихоти, но в постели был холоден — что и способствовало бурному росту его рогов.

Катя была стройна, симпатична, ничего не требовала и не обременяла. Из семьи уходить не собиралась, в жизнь Ильи не лезла и ею не интересовалась. И такой расклад его вполне устраивал. Чувств, кроме вожделения, он к ней не испытывал, да и угрызения совести его не мучили.

Сейчас же, глядя на Ирину, он вдруг с ехидством подумал о замерзающей у подъезда Кате, о её соплях, нетерпении и о том обломе, который её ожидал — пусть и не по его вине.

– Заснул или вспоминаешь, как стирать? – хихикнула Ирина, возвращая его к реальности.

– Прости, задумался, – он тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли, и наклонился над ручьём, смачивая полоску ткани.

По пути им удалось раздобыть солидную ветку бананов, усыпанную плодами, и пару кокосов. С наступлением сумерек они почти бегом устремились к пещере. Красный диск солнца уже коснулся морской глади и медленно погружался в пучину.

В пещеру вползли в кромешной темноте, которая наступила внезапно, без плавных переходов. Если бы не стебель бамбука, воткнутый у входа, – об него они случайно споткнулись, – пришлось бы заночевать прямо на берегу.

На палящем солнце вещи успели высохнуть, как и всё содержимое карманов. Илья нащупал в куртке зажигалку. Три щелчка – и из темноты вырвался луч света.

– Не трать газ, давай разожжём костёр? – предложила Ирина.

– Конечно! – Илья потушил зажигалку и присел у входа, наощупь собирая ветки для костра. – Ир, у тебя есть что нибудь, что хорошо горит?

Она полезла в карманы.

– Есть чек из магазина, но он маленький!

– Пойдёт! Давай! – Он взял чек и чиркнул зажигалкой. Бумага вспыхнула, и он быстро сунул её в кучку мелко наломанных веточек. Сухое дерево мгновенно занялось огнём. Оставалось лишь подбрасывать в костёр ветви крупнее.

Сидя у костра, разложенного под сводом пещеры, они делились свежими впечатлениями, старательно избегая мыслей об оставленном реальном мире.

Поужинав бананами, Илья взялся за кокосовые орехи. Освободив один от толстой кожуры, он проделал в нём две дырки шилом перочинного ножа – словно в банке со сгущёнкой – и протянул орех Ирине. Затем принялся за второй. Повторил ту же операцию и шутливо чокнулся с ней. Они пили одновременно. Сладковато кислая жидкость не вызвала восторга, но и отвращения не пробудила. На удивление, её оказалось совсем немного – не больше трети стакана.

– Надеюсь, мякоть вкуснее? – Илья с силой ударил осушенный орех о стену. Оболочка лопнула, разделив его на две неровные половины с рваными краями. Вырезав кусок мякоти, он осторожно откусил.

– Да а!.. Мякоть гораздо интереснее. Как в «Баунти», только не такая сухая! Ир, налетай!

– Я слышала, что настоящее кокосовое молоко – это продукт, полученный путём отжима мякоти кокоса, а то, что мы пили, – просто кокосовая вода, – Ирина сыто привалилась спиной к стене. – Покурить бы!

– Да, сигаретки не хватает, – согласился он. – Мои остались в машине, а в местные «супермаркеты» их, к сожалению, не завозят.

– Есть повод бросить курить! Давно пытаюсь завязать с этой пагубной привычкой, – с грустью произнесла Ирина.

– Да уж! – кивнул Илья.

Тяжёлый день, эмоциональное потрясение и поток новых впечатлений настолько их измотали, что они заснули там же, где сидели, – быстро и незаметно.


ГЛАВА 3.

Илью вырвало из сна залихватское пересвистывание двух попугаев, устроившихся напротив входа — на изумрудных ветвях кустарника. По их задорному поведению сразу было видно: это новоиспечённая парочка. Так трогательны были их нежные ухаживания и взаимная забота! Они тщательно вычищали пёрышки друг другу, ласково соприкасаясь клювиками и весело перекликаясь.

Он не знал, сколько сейчас времени, но новый день уже настойчиво заявлял о себе ярким светом. Илья повернул голову и увидел Ирину, свернувшуюся уютным калачиком. Она лежала на его куртке, по детски трогательно подложив обе ладошки под щёку.

Илья залюбовался её безмятежным лицом, рассыпавшимися по песку волосами. В памяти нежданно всплыли строки давно забытого стихотворения:

Разреши мне сегодня не спать,
И смотреть на тебя, спящую,
Я мечтаю тебя узнать,
Непритворную, настоящую…

Он не мог отвести взгляда от спящей красавицы. Светлые пряди разметались по песку, словно напоминая об их первой встрече на берегу. Нежные розовые губы замерли в лёгкой полуулыбке. Ресницы трепетали, словно крылья бабочки, от солнечных зайчиков, пробивающихся сквозь листву.

«Какая она красивая, милая и беззащитная!» — подумал он, с трудом отрывая взгляд от Ирины.

Стараясь двигаться как можно тише, он аккуратно, почти бесшумно раздвинул ветви и лианы и выбрался из пещеры.

Идея исследовать окрестности пришла Илье спонтанно. Помимо разведки, он хотел порадовать Иру и раздобыть что нибудь вкусное к завтраку. Ещё вчера, спускаясь со скалы, Илья обратил внимание на обилие цветущих деревьев и кустарников — и теперь уверенно держал путь в ту сторону.

Обогнув небольшую, но густую рощу бамбука, он двинулся по тенистой просеке в направлении ручья.

Открытия не заставили себя ждать.

Первым и самым волнующим стало известие о том, что на острове есть дичь! Обходя очередные заросли кустарника, он вдруг услышал громкий, истерический визг. Из кустов, словно пушечное ядро, вылетела небольшая — размером с бультерьера — свинка и стремглав понеслась в густые заросли леса. Испуганный и ошеломлённый, Илья проводил её взглядом, пока проворное животное не скрылось из виду.

«А это жирный плюсик в наш мясной рацион! — отметил он про себя. — Теперь нужно придумать, как изловить эту юркую котлету!»

Вторым открытием стала роща хлебных деревьев — диковинных растений, щедро усыпанных плодами. Из школьного курса биологии он помнил: это крупное и быстрорастущее дерево, внешне напоминающее дуб. Кора серая и гладкая. Некоторые ветви толстые, с облиственными боковыми веточками; другие — длинные и тонкие, с пучками листьев на концах.

Листья хлебного дерева отличались необычайным разнообразием: на одном и том же дереве можно было встретить как цельные, так и перисто рассечённые (более молодые) листья с различной степенью опушения.

Плоды, по форме напоминающие округлую шишковатую дыню, росли поодиночке или гроздьями на вершинах веток. Молодые плоды имели зелёный цвет, а по мере созревания становились жёлто зелёными, затем жёлтыми или жёлто коричневыми. Диаметр плода мог достигать 30;см, а вес — 3–4;кг.

Мякоть созревших плодов можно печь, варить, сушить, засахаривать, есть сырой и даже, разминая и растирая, делать из неё тесто для своеобразных «блинчиков». Подобно бананам, недозрелые плоды использовали как овощи, а зрелые, более сладкие — как фрукты. О зрелости плодов свидетельствовали капельки латекса, проступающие на кожуре. По вкусу жареные плоды больше напоминали картофель, чем хлеб. Свежая мякоть быстро портилась, но сухари из хлебного дерева могли храниться очень долго — до нескольких лет.

Третьим и не самым приятным открытием стало то, что чем дальше он углублялся в лес, тем больше становилось назойливых насекомых.

— Удручающий факт! Без одежды сюда лучше не соваться, — заключил Илья, сорвав огромный лопатообразный лист и отмахиваясь от мошкары. — Ещё малярии какой нибудь не хватало!

Ближе к ручью его ждала ещё одна приятная находка: пласт серой глины, выходящий на поверхность.

— А ведь это и посуда, и уйма всяких полезных ёмкостей! — Илья с довольной улыбкой растирал в пальцах маленький влажный комок серой массы.

Добравшись до ручья, он умылся, жадно напился, свернул лист лодочкой и зачерпнул воды. Донести всё, конечно, не получится, но если нести осторожно, Ирине хватит, чтобы утолить жажду. Он медленно пошёл к берегу, бережно неся драгоценную влагу и стараясь не расплескать ни капли.

Вдруг до его слуха донёсся душераздирающий крик:

— ИЛЬЯ а а а!!!

________________________________________

Ирина открыла глаза, блаженно потянулась — но улыбка тут же угасла, как только взгляд скользнул по стенам пещеры. Вчерашний чудовищный сон оказался реальностью. Память безжалостно вернула картины минувшего дня, словно осколки битого зеркала. Тяжело вздохнув, она поднялась с куртки, служившей ей постелью.

— Илья? — позвала она, ещё раз обводя взглядом пустую пещеру.

Выбравшись наружу, Ирина крикнула:
— Илья, ты где? Илья, ау!

В ответ лишь эхо слабо повторило её имя, да шелест листвы нарушал звенящую тишину. Маленькая ящерица мелькнула на своде и юркнула в расщелину, словно насмехаясь над её страхом.

Ужас ледяными пальцами сжал сердце Ирины. Она почувствовала себя невыносимо одинокой в этом диком тропическом раю.

«Не мог же он просто встать и уйти, не разбудив, не предупредив? — шептала она, терзаемая неизвестностью. — Что, если что то случилось? А если он исчез так же внезапно, как и появился?»

Охваченная паникой, Ирина бросилась к берегу. Остановившись на пустынном пляже у самой кромки прибоя, она безутешно оглядывалась, вскинула взгляд на скалы. Нигде ни следа.

— ИЛЬЯ а а а!!! — дикий, полный отчаяния крик вырвался из её груди. Она судорожно сжала пальцы правой руки, прикрыв ладонью левой рот.

Секунд через десять из за изгиба пляжа вылетел бегущий со всех ног Илья!

________________________________________

— Ира?! — Илья вздрогнул всем телом, словно от удара током. Бросив лист с водой, он сорвался с места и помчался на истошный крик. Обогнув песчаную косу, словно ветер, он замер, увидев Ирину, съёжившуюся под нависшим утёсом.

— Пожалуйста, не пугай меня так больше! Пожалуйста! — рыдая, она бросилась на грудь подбежавшего Ильи, вцепившись в его плечи, как утопающий за соломинку.

— Ира, Ирочка! Что случилось? — его сердце колотилось, как пойманная птица, бешено стуча в рёбра.

— Прости, я… я так испугалась! Проснулась, а тебя нет! Звала, кричала, а ты не отвечаешь! Я подумала… — она замолчала, захлёбываясь в рыданиях.

— Глупенькая! Прости. Я не хотел тебя напугать, просто решил разведать окрестности. Больше не буду, обещаю! — Он отстранил заплаканное лицо Ирины от своей груди, заглянул в её расширенные от ужаса глаза и, не удержавшись, коснулся губами её переносицы, ощутив солоноватый привкус слёз.

На миг Илья почувствовал, как всё её тело напряглось, словно сжатая пружина. Он отстранился, позволяя ей снова уткнуться в его грудь.

Так они простояли, казалось, целую вечность, пока солнце не начало припекать сильнее.

— Прости меня ещё раз, — тихо прошептала девушка, высвобождаясь из его объятий. — Боюсь, этот страх не скоро отпустит меня, если вообще отпустит когда нибудь. Но я выдержу, я сильная. Я постараюсь справиться.

— Мы вместе справимся, — ответил он, крепко сжимая её ладонь. — Успокоилась? Я хочу кое что тебе показать.

— Что? После вчерашнего дня сюрпризы меня пугают до дрожи в коленках, — она посмотрела на него с недоверием, в котором сквозила робкая надежда.

— Пошли! — Илья потянул Ирину за руку. — Ничего особенного, просто у меня появились кое какие идеи. Надеюсь, тебе понравится!

Солнце поднималось всё выше, обжигая кожу своими лучами. Илья — в выцветших джинсах и рваной майке, больше напоминающей короткий топик, — и Ирина — в тёплых спортивных брюках и водолазке с длинным рукавом — ощутимо вспотели, пока шли к ручью. Песок нещадно обжигал босые ноги, заставляя их держаться кромки воды. Идти по влажному песку было и быстрее, и легче.

— Нужно что то придумать с обувью. Не ходить же по жаре в ботинках. Хотя в лес босиком идти как то боязно. Да и в этой одежде жарковато, — Илья ладонью стёр капельки пота со лба. — Пора переходить на пляжный гардероб, а то сваримся.

— Это может стать проблемой, — Ирина задумалась и смущённо добавила: — Я как то не рассчитывала на путешествие к морю и в тропики. Купальника с собой нет. Из пляжной одежды у меня только трусики.

— Понимаю, — согласился он, стянул с себя остатки футболки и протянул ей. — Вот, держи, если хочешь. Какой никакой, а всё же верх… На мне она всё равно смотрится как бусы.

Ира улыбнулась, но от футболки не отказалась. Попросила Илью отвернуться и, чуть отстав, торопливо переоделась. Стало гораздо легче. Повязав водолазку на пояс, она догнала его.

— Почти амазонка! — констатировал Илья, окинув её взглядом.

— Как твоя нога? — немного смутившись, спросила она.

— Лучше, чем я ожидал! — последовал полный оптимизма ответ. — Болевых ощущений почти нет.

Развязав повязку, они внимательно осмотрели ногу.

Воспаления не было, и только тёмное пятно запекшейся крови напоминало о ране.

Подождав, пока Ирина умоется и напьётся, Илья повёл её показывать свои открытия.

В пещеру они вернулись тяжело нагруженные: гроздь бананов, три плода «хлебного дерева», пара кокосов… Вспотевшие, но довольные, они рухнули на куртки в прохладной пещере.

— Десять минут перекур — и к новым подвигам! — закрыв глаза, произнёс Илья.

— Только не нужно про перекур, так курить хочется, — с сожалением отозвалась Ирина. — И какие у тебя планы?

— Попробую рыбу половить. На мелководье, у камней, её просто море.

— Руками?

— Нет! Сделаю острогу. Бамбука здесь полно, проблем не будет, — ответил Илья, поднимаясь. — Ты пока полежи, отдохни, а я сейчас вернусь.

— Лучше я на улице подожду, — заупрямилась девушка.

Они вышли из пещеры. Ирина осталась у входа, в тени ближайшего куста, а Илья направился к зарослям бамбука.

Найдя подходящий стебель толщиной с черенок для швабры, он попытался срезать его ножом. Задача оказалась не из лёгких: стебель не желал поддаваться несерьёзному лезвию. Это заметно огорчило Илью. Бросив бесполезные попытки, он просто подрезал корни вокруг стебля, надломил и выдернул его. Подобрав ещё пару сухих стеблей, валявшихся на земле, он вернулся к пещере.

Сложив их у входа, Илья стал внимательно разглядывать пласты камней, медленно перемещаясь вдоль скалы.

Минут через пять он нашёл то, что искал. К пещере он вернулся, неся в руках скол камня, формой напоминающий топор: с широким и толстым обухом и тонким, острым краем. Приступил к работе.

Сухие стебли даже не пытались сопротивляться такой мощи — были порублены на дрова. Свежесрубленный бамбук пошёл непосредственно на изготовление остроги. Отрубив необходимый по длине кусок, Илья взвесил его в руке и сделал пару колющих движений. Затем аккуратно расколол ножом верхушку на четыре равные части лепестка, сделав прорези сантиметров пятнадцать — до ближайшего колена.
Чтобы прорези не разошлись дальше по стволу, он примотал к древку шнурок от капюшона куртки чуть ниже прорезей, оставив свободным чуть больше половины шнурка. Загнав в ствол небольшой камешек, он раздвинул лепестки и оставшейся частью шнура крест накрест зафиксировал их в разведённом положении вместе с камнем. Каждому из лепестков придал форму наконечника стрелы, заострив их.

Ирина, сидя под сводом пещеры, с интересом наблюдала за его работой. В какой то миг она залюбовалась его движениями, игрой мышц под обнажённой кожей, блеском азарта в глазах, смешным бормотанием и лёгким возмущением, когда что то не получалось. И в очередной раз она благодарила Бога за то, что в этом испытании она не одна.

— Вот! Теперь я вооружён и очень опасен! — театрально помахивая изготовленным копьём, произнёс Илья.

— Крутая у тебя получилась удочка! — смеясь, ответила она.

— Это острога! — многозначительно поправил он.

— Хорошо. Острога, — Ирина встала и смахнула прилипший песок. — Ну что, Аника воин, пошли пугать рыбок?

– Ага! – улыбнулся он.

________________________________________

Застыв, он стоял на каменном осколке, вырвавшемся из объятий моря метрах в пятнадцати от берега. Острога, словно продолжение его руки, чуть дрожала в напряжении.

Ирина полулежала на прогретом солнцем песке, не сводя глаз с Ильи. Ласковые волны с тихим шелестом играли у её ног — то подползали ближе, то робко отступали.

– Как же хорошо! – шептала она, подставляя лицо жадному солнцу.

Бездонная синева неба, отражаясь в зеркальной глади воды, рождала иллюзию, будто остров парит в небесах.

Нестерпимо хотелось подойти к самому краю и заглянуть вниз. Что там, в этой бездне?..

Полёт фантазии оборвало едва заметное изменение в позе Ильи. Он чуть присел, словно готовясь к прыжку, отвёл руку с острогой назад и наклонился вперёд всем корпусом. Стремительное, почти неуловимое движение — и острога, рассекая воздух, вонзилась в воду, исчезнув почти до самого конца.

Не раздумывая, Илья прыгнул в воду, крепко удерживая дрожащий на поверхности конец древка.

– Есть! – торжествующе выкрикнул он, осторожно выворачивая острогу.

На поверхности показалась пронзённая насквозь рыбина — размером с упитанного карпа, дивной расцветки: серебристо серая, с яркими солнечными пятнами вокруг глаз и золотистым брюшком. Основание хвоста опоясывало огненное кольцо, переходящее в снежно белое оперение, увенчанное чёрной каймой.

Илья бережно, словно боясь повредить драгоценную добычу, отбуксировал трофей к берегу.

– Какая красавица! – выдохнула Ирина, и глаза её засияли. – И какая большая! Ты настоящий рыбак!

– Да, я собой доволен, – гордо согласился Илья. – Первый раз так охочусь! – Он выдернул острогу из тела рыбы. – Думаю, на сегодня рыбалка окончена. Нам этого хватит с лихвой.

Передав острогу Ирине, Илья подхватил рыбу под жабры, и они направились к пещере.

Пока Ирина разводила костёр, Илья ловко почистил и выпотрошил рыбу, избавил её от костей и нарезал на аккуратные куски. Собрав их в большой лист, он сбегал к морю, чтобы промыть.

Когда он вернулся, костёр, набрав силу, уютно потрескивал, рассыпая искры. Илья нанизал куски рыбы на две зелёные веточки и воткнул их в песок под углом к жаркому пламени. Спустя десять минут аппетитное блюдо было готово.

Разложив обжаренные кусочки на широком листе банана, они с наслаждением приступили к трапезе.

— Невероятно вкусно! Даже без соли! — промурлыкала Ира, доедая последний кусок.

— Да, это тебе не бананы, — улыбнулся Илья. — Мясо есть мясо, хоть и рыба. Но соли, конечно, не хватает.

Они осушили по кокосу и в качестве десерта отведали его нежную мякоть.

— А теперь я хочу искупаться! Пошли на море? — Ира вскочила на ноги и, не дожидаясь ответа, направилась к берегу.

— Не возражаю, — поспешил за ней Илья.

Место для купания выбрали подальше от острых камней — с ровным и чистым дном. Ира сбросила спортивные брюки, под которыми оказались, на взгляд Ильи, дерзкие чёрные трусики, и, не снимая майки, смело вошла в воду. Когда вода дошла ей до пояса, она присела, оттолкнулась ногами и легко поплыла от берега.

Илья заворожённо наблюдал за ней, в который раз восхищаясь её точёной фигуркой: стройными ногами, подтянутым животом, изящной талией и до головокружения аппетитными ягодицами. Внизу живота вспыхнуло мгновенное желание. Боясь выдать свои мысли и влечения, Илья торопливо скинул джинсы и бросился в воду.

Сильными размашистыми гребками он быстро настиг Ирину и, сбавив темп, спокойно поплыл рядом.

— Какой же кайф! — Она перевернулась на спину и, раскинув руки, застыла звёздочкой на поверхности воды, едва заметно работая руками.

Тёплая вода, прохладнее обжигающего воздуха на берегу, приятно бодрила.

— Ир, только давай не будем заплывать далеко. Мы ведь ничего не знаем об обитателях этих глубин, — с беспокойством попросил Илья.

— Ты прав! Дальше не поплывём, — согласилась она, зажмурившись от удовольствия и, как показалось Илье, тихонько замурлыкав.

В воде они провели около двадцати минут: плавали, ныряли и дурачились на мелководье.

Мокрая майка, словно вторая кожа, облегала грудь Ирины, подчёркивая совершенство форм; соски вызывающе выпирали. Илья старался отводить взгляд, отчётливо понимая, как эта картина его возбуждает и будоражит.

«Успокойся! Не об этом нужно думать», — уговаривал он себя, но взгляд неумолимо возвращался к пленительным изгибам её тела.

Немного обсохнув на солнце, они оделись.

— А не хочешь прогуляться до другого конца пляжа? — предложила посвежевшая и взволнованная купанием Ирина.

— С удовольствием! — с готовностью ответил Илья.


Беззаботно переговариваясь, они миновали место своей вчерашней встречи. Пейзаж песчаного пляжа не менялся: те же пальмы, кустарники, усыпанные цветами. Лишь кое где из воды или песка небрежно выступали валуны, словно оброненные великаном.

Вскоре вдали показалась скала, обозначавшая вторую границу пляжа. Она была менее величественной, чем та, что стала им домом: лишённая растительности, угрюмо высилась над берегом, неприступная и мрачная. Песок не доходил до её подножия, обрываясь полосой мелкой гальки, которая постепенно переходила в каменное плато. Оно было изрыто хаотичными ямками и углублениями, заполненными застывшими лужицами воды. Края этих природных чаш искрились на солнце, играя бликами в полупрозрачных минеральных отложениях.

А за плато начинался хаос: россыпи камушков, нагромождения камней, валуны, обломки скал и целые глыбищи — каменный хаос, словно застывший взрыв!

Они остановились на стыке песка и гальки.

— Да, место не самое вдохновляющее, — с некоторой мрачностью окинул взглядом каменный беспорядок Илья.

— Дома уютнее, — согласилась Ира. — Может, вернёмся к нашему свету и красоте?

Он кивнул, взял её за руку, и они повернули назад.

– Илья, смотри! – внезапно вскрикнула Ира, вцепившись ногтями в его ладонь и указывая дрожащей рукой вперёд.

Он долго пытался понять, что привлекло её внимание.

– Где? Что там?

– Ну, вон же, – она нетерпеливо показывала, – у самой кромки воды. Там!

И он увидел. Из морской пучины, метрах в пятидесяти от них, медленно и величественно на берег выползал огромный камень.

– Да это же черепаха! – изумлённо выдохнул он.

– Теперь и я вижу… Сначала подумала, у меня галлюцинации – камни ожили…

Они приблизились. Черепаха, казалось, совершенно не замечала их присутствия, продолжая неспешное шествие вглубь берега – к ближайшему кустарнику.

Рептилия поражала размерами. Её обтекаемый сердцевидный панцирь достигал, наверное, двух метров, а размах мощных ласт – не меньше трёх. Оставляя на песке глубокий след из переплетённых восьмёрок, она добралась до кустарника, развернулась и начала яростно работать задними лапами, выбрасывая из под себя фонтаны песка.

Зачарованные, они замерли, почти не дыша, и наблюдали около часа. Черепаха, словно древний механизм, с неспешной уверенностью вырыла яму глубиной в целый метр и отложила в неё, казалось, неисчислимое множество жемчужно белых яиц. Скрупулёзно засыпав кладку песком, она принялась тщательно утрамбовывать его, превращая в неприметную ровную поверхность. Замаскировав гнездо с удивительным, почти колдовским мастерством – разгладив песок так, что ни единый признак не выдавал сокрытое сокровище, – она, обессиленная, тяжело поползла обратно к зову моря.

Погрузившись в прохладную воду, черепаха плавно растворилась в глубине, оставив на золотом берегу лишь широкие следы – словно отпечатки лап древнего чудовища – и тёмное пятно влажного песка. Она никогда не вернётся к своему потомству, оставив его во власти судьбы: вылупляться и выживать самостоятельно.

Пройдут томительные недели, и однажды ночью, когда песок, изнывающий от дневного жара, наконец немного остынет, в недрах земли начнётся едва заметное движение. Маленькие клювики, словно крошечные молоточки, проклюют хрупкую скорлупу. Один за другим крохотные черепашата выберутся из плена яиц, тесно прижавшись друг к другу в душном чреве гнезда.

Собравшись вместе – словно по негласному сигналу – они начнут свой первый отчаянный путь наверх. Толкаясь, карабкаясь по спинам друг друга, взбираясь по скользким стенкам, они устремятся к поверхности, ведомые инстинктом, гонимые вперёд – к спасительному свету луны, мерцающему отражением в морской глади.

Наконец, прорвав последний слой песка, удерживавший их взаперти, черепашата, словно живой фонтан, вырвутся на волю и рассыплются по пляжу. Маленькие, беззащитные, но полные первобытной решимости, они устремятся к морю — навстречу неизведанному будущему, полному опасностей и захватывающих приключений.

________________________________________

Вечер уже крался по пятам. Возвращаясь «домой», они сделали ещё одно приятное открытие: решили набрать немного глины и заодно исследовать русло ручья.

Оказалось, русло вовсе не было прямолинейным. Чуть выше по течению оно резко поворачивало влево, огибая банановую рощу, и направлялось прямиком к скалам — к тому месту, где находилась их пещера. Не доходя до неё метров ста, ручей описывал крутую петлю вправо и скрывался в гуще леса. Если бы не заросли тростника, буйно разросшегося в месте изгиба, они бы давно его обнаружили.

Илья срезал тростник, освободив довольно широкий проход к воде — прямо напротив пещеры.

— Ну вот, теперь нам за водой не придётся так далеко ходить, — с явным удовлетворением произнёс он.

Срезанный тростник решили использовать в пещере в качестве подстилки.

— Кстати, я где то видела, как плетут циновки из пальмовых листьев. Давай срежем несколько самых длинных — я попробую, — предложила Ирина.

Листьев долго искать не пришлось: низких пальм здесь было предостаточно. Оголив крону одной из них, они прихватили срезанный тростник и комок глины размером с бейсбольный мяч и вернулись в пещеру.

— Может, ещё рыбки на ужин добудем, пока не стемнело? — предложил Илья.

— С удовольствием! Но ты иди один, я пока тут по хозяйству займусь, — ответила Ирина, перекладывая пальмовые листья. — И осторожнее там, пожалуйста.

Илья взял острогу и нож и, счастливо улыбаясь, отправился к морю. Слова девушки отозвались теплом в его душе. Как же приятно, когда о тебе кто то беспокоится…

________________________________________

Определив самое удобное место в пещере для кровати, Ирина тщательно устлала его тростником. Сверху аккуратно разложила разрезанные пополам пальмовые листья сердцевиной наружу. Переплетая крест накрест податливые лепестки, она сплела довольно широкую циновку, полностью скрывшую жёсткую подложку из тростника. Завершив плетение, бережно укрыла циновку куртками и свитерами. Окинув взглядом итог своего труда, она удовлетворённо кивнула и вышла из пещеры.

Заметив завёрнутый в листья кусок глины, Ирина развернула его и отломила небольшой комок. Утренний восторг Ильи от находки глины подстегнул и её желание — создать хоть какое то подобие посуды. Но подсохшая глина, утратив податливость, упрямо не желала принимать нужную форму. Ирина поняла: без живительной влаги её начинание обречено на провал.

Прихватив глину, она направилась к ручью. Смоченная водой, глина стала более уступчивой. Однако без гончарного круга — просто на плоском камне — получалась лишь жалкая пародия на посуду. Края будущих тарелок предательски разгибались или заваливались внутрь. Даже если чудом удавалось сохранить форму, поднять изделие с камня было невозможно: оно тут же деформировалось.

Ирина, измученная и раздражённая, едва сдерживала рвущееся наружу отчаяние. Сделав над собой усилие, она успокоилась и решила оставить вылепленную тарелку на камне до полного затвердевания.

— Ира! — голос Ильи резко нарушил тишину.

— Я здесь, у ручья! — отозвалась она.

— Ух ты! А что это ты тут мастеришь? — Подойдя ближе, Илья с любопытством рассматривал застывающую на камне плоскую тарелку с неровными краями.

— Как видишь, — уныло протянула она, — ничего не выходит, блин! Всё какое то убогое и страшное.

— Да ну, по моему, очень даже прилично! В конце концов, нам же не гостей сервизами впечатлять и не на голову их надевать! — подмигнул он, пытаясь подбодрить её, и улыбнулся.

— На голову?! — Ира поднялась, и в глазах её загорелся азартный огонёк. — Точно! Как же я сразу не додумалась! Будь тут, я мигом!

Озадаченный Илья, не понимая, что происходит, смотрел вслед удаляющейся к пещере Ирине.

Через пару минут она вернулась к ручью, держа в руках неочищенный от коры кокосовый орех.

— Вот! — торжественно и многозначительно произнесла она.

— И что «вот»? — Он по прежнему был в полном недоумении.

— Ты сказал про голову, и меня осенило: есть чем придать тарелкам форму! Мы просто обмажем глиной кокос и дадим ей обсохнуть, а потом вынем его из глиняной оболочки!

— Да ты просто гений гончарного дела! — рассмеялся Илья, оценив её идею.

Ира ловко обмазала половину кокоса глиной. Смачивая руки в воде, тщательно разгладила и выровняла слой. Взятым у Ильи ножом осторожно обрезала края по кругу. Внешне выглядело вполне презентабельно. В заключение она скатала из глины полоску толщиной с карандаш и прилепила её на торцевую сторону — обозначила будущее донышко тарелки.

Илья принёс ещё три ореха, и Ирина проделала с ними то же самое.

Они оставили орехи с вылепленными на них тарелками сушиться — воткнули их в песок — и вернулись в пещеру.

Рыбалка у Ильи снова оказалась удачной: на широком листе лежали куски очищенной и порезанной рыбы. Они быстро развели костёр и приготовили ужин.

Блюдо из сочных кусков рыбы в сочетании с мякотью хлебного дерева казалось необыкновенно вкусным. Плотно поужинав, они вернулись к ручью. На вечернем, но всё ещё жарком солнце глина снаружи быстро подсохла, оставаясь влажной внутри. Им без труда удалось снять затвердевшие поделки с орехов. Тарелки, принявшие форму кокоса, выглядели более чем достойно.

— Теперь их нужно обжечь, но как это сделать в полевых условиях, я даже не представляю, — печально произнесла Ирина. — В открытом огне их нельзя — лопнут, а муфельной печи или банальной духовки у нас нет.

— Не проблема, — уверенно заверил Илья. — Я помню из детства, как дед обжигал во дворе глиняные игрушки и свистульки. Не гжель, конечно, но получалось вполне прилично.

Недалеко от входа в пещеру он выкопал небольшую ямку. Устлал дно мелко порубленными ветками, уложил на них тарелки, положив внутрь и между ними пучки сухой травы и листьев. Сверху яму засыпал землёй, перемешанной с углями и золой от предыдущего костра.

— А теперь над всем этим нужно разжечь костёр и поддерживать его минимум четыре часа, — вытирая пот со лба, сказал Илья.

В течение получаса они собирали сухие ветки, стволы и стебли, складывали их у входа в пещеру, ломали и рубили.

Костёр ярко пылал, когда последний кусочек багряного солнца, прощаясь с уходящим днём и уступая место ночи, вспыхнул и утонул за горизонтом бескрайнего моря.

Чем сильнее сгущалась тьма, тем ярче загорались звёзды. Возникнув на небе тусклыми пятнышками, они росли, приобретая отчётливое и холодное сияние, словно приближаясь к земле.

— Я обожаю смотреть на звёздное небо. Оно кажется таким глубоким, бездонным, а иногда кажется, что протянешь руку — и дотронешься до звёзд. Сначала, когда смотришь на звёзды, становится немного страшно, даже кружится голова, как будто, если не устоишь на ногах, можно сорваться в небесную бездну. Но потом понимаешь, что небо — это пушистое, мягкое одеяло, оно ласкает и согревает. И невольно, глядя на звёзды, хочется улыбаться. Ловить взглядом стремительно падающую звезду и, если успеешь загадать желание, пока она не погасла, — оно обязательно сбудется, — голос девушки звучал тихо, почти шёпотом.

Она сидела, запрокинув голову, и в её больших глазах миллионами светлых огоньков отражалось звёздное небо.

Илья любовался ею, как звёздами. Ему так хотелось ответить ей чем то таким же поэтическим и возвышенным, но он не мог. Он смотрел на Ирину и молчал.

— Какая ты красивая! — только и смог прошептать он.

________________________________________

Из за зубчатых скал величаво выплыл огромный сияющий диск луны. Из кромешной темноты, словно по мановению волшебной палочки, проступили посеребрённые контуры кустарников и деревьев. Обыденный, привычный мир преобразился до неузнаваемости, став нереальным — сказочно фантастическим. Лунный диск, отражённый в лёгкой ряби, многократно размножился в россыпи серебра. Манящий свет, пробиваясь сквозь листву, звал и завораживал.

— Илья, пойдём на берег? Я всегда мечтала проплыть по «лунной дорожке» в ночном море, — произнесла она. Блики костра, играя на её лице, отражались озорными искорками в глазах, выдавая вспышки задора и авантюризма.

— Пойдём! — с готовностью согласился он, всё ещё пленённый романтическим настроением.

Они подбросили в костёр толстых веток, чтобы он не погас до их возвращения, и направились к берегу.

Море дышало спокойствием. Лёгкая волна нежно накатывала на берег, оставляя влажный сверкающий след на песке. Вдох — волна плавно ласкает песок; выдох — она так же плавно отступает. Тихо тихо шуршит море — еле слышный, приятный, убаюкивающий шёпот. Лунная дорожка, сотканная из переливающегося серебра, манила к себе, обещая сказку.

Они стояли у самой кромки воды. Их взгляды встретились, на секунду замерли, загадочно вглядываясь друг в друга, словно пытаясь разгадать тайну, скрытую в глубине души.

— Какая замечательная ночь! — прошептала Ирина, опустив глаза.

— А ты — украшение этой ночи! — тихо ответил Илья.

— Отвернись, пожалуйста! — попросила она, смущённо улыбнувшись.

Он послушно повернулся к ней спиной.

Ира одним движением скинула с себя одежду и вошла в воду. Ночная прохлада, словно лёгкий электрический ток, пронзила всё тело. Она вздрогнула, но не остановилась, медленно погружаясь в морскую влагу и направляясь к лунной дорожке. Вода коснулась её бёдер, живота и, застенчиво заигрывая, поднималась всё выше — к великолепной груди. Море, словно бесстыжий любовник, лукаво ощупывало тело Ирины, возбуждённо и ритмично лаская его.

Сзади раздался тихий всплеск — это Илья вошёл в воду.

Они молча плыли рядом, наслаждаясь прохладой ночного моря, нежным лунным светом и умиротворяющей тишиной. Вдоволь накупавшись, направились к берегу.

Выйдя на песок, Ирина обернулась, окидывая взглядом лунную дорожку, — искренне благодарила её за свет и радость, — и повернулась к Илье. Он смотрел на её обнажённое тело; дыхание его было неровным, а в глазах отражалось сияние луны. Смущённая, Ирина хотела отвернуться, но оказалась в крепких, чуть дрожавших руках Ильи. Он легко и нежно обнял её. Ей не хотелось сопротивляться этой внезапно нахлынувшей нежности. Казалось, она спит и видит чудесный сон.

Руки Ильи скользили по её телу, всё крепче и крепче обнимая. Губами он искал её губы — и, найдя, задохнулся в горячем, страстном поцелуе…

— Какая ты!.. — страстно прошептал он. — Я не могу от тебя оторваться! Как лунная дорожка — ты магнитом притягиваешь меня к себе.

Закрыв глаза, она слушала его гипнотический шёпот, ощущала тепло его губ, нежность рук — и, казалось, плыла по волнам колышущегося моря. Ни о чём не хотелось думать, только наслаждаться этой негой, этим чудом волшебной ночи. «Прочь условности, предрассудки, прочь стеснение. Только Он, только Я и только Море. Оно всегда будет нас объединять, даже если мы будем в разных галактиках», — вихрем пронеслось у неё в голове.

Крик одинокой ночной птицы затерялся в страстном возгласе Ирины.

Два обнажённых тела, переплетясь руками и ногами, лежали на тёплом морском берегу.

— Ты… ты прости меня! Умопомрачение какое то, не знаю, что на меня нашло… Я совсем потерял рассудок! Ты была так прекрасна, так притягательна и так желанна!

— Ну что ты?! За что ты извиняешься? Я ненадолго забылась… Откинула все печали, все мысли. Мне было хорошо! Я благодарна за те эмоции, за те чувства, что ты мне подарил. За волшебство ночи, за волшебство страсти.

Они наслаждались ночной прохладой. Доносившийся дурманящий запах тропических цветов кружил голову. Они были необъяснимо счастливы. В их глазах отражалось всё: и мерцающие звёзды, и лунная дорожка, танцующая на морской глади, и страсть, и любовь!

— Я навсегда тебя запомню такой — морской нимфой, купающейся в лунной дорожке, — с нежностью в голосе произнёс Илья.

— А ты для меня всегда будешь сказочным волшебником, который подарил мне счастье! — ответила она, припав к его губам долгим, нежным поцелуем.

Смыв с себя налипший песок, они оделись и вернулись в пещеру.

Костёр почти прогорел, тускло моргая затухающими углями. Илья подбросил новых веток и раздул огонь. Ирина прошла в пещеру и устало опустилась на импровизированную постель, сделанную собственными руками. Дождалась прихода Ильи — и, как только он лёг, тут же заснула, прижавшись к его груди.

Нежно обнимая спящую Ирину, Илья смотрел на всполохи горящего костра, отражающиеся в своде пещеры. Пытался проанализировать ситуацию, но, кроме эйфории счастья, никаких мыслей не было. Улыбаясь, он медленно погрузился в сон.


ГЛАВА 4.
 
Свист ветра, ворвавшийся в пещеру, и яростный шелест листвы, треплющейся в его объятиях, вырвали их из объятий сна. Деревья и кустарники, казалось, отчаянно молили о пощаде, склоняясь до земли под натиском стихии.
 
— Что это? — встревоженно спросила Ирина.
 
— Кажется, дождь собирается, — с лёгкой пародией на Пятачка из мультфильма про Винни;Пуха ответил Илья. — Конец нашей безмятежности. Лишь бы не зарядил на неделю… В тропиках такое случается.
 
Он вышел из пещеры и всматривался в свинцовое небо, затянутое зловещими тучами. Порывы ветра хлестали с такой яростью, что едва удавалось удерживаться на ногах.
 
— Думаю, прогулку стоит отложить! — прокричал Илья, пытаясь пересилить вой ветра.
 
Он разворошил пепелище ночного костра и осторожно извлёк из золы четыре тарелки, которые они оставили там для обжига. Одна раскололась, но три уцелевшие выглядели настоящим чудом — учитывая их первобытное происхождение. Илья занёс тарелки в пещеру, расставил на циновке и постучал по каждой веточкой. Звук получился чистым и звонким — явное свидетельство их прочности.
 
— Ир, ты просто волшебница! Смотри, какая красота получилась!
 
— Ну, без твоих знаний этой красоты бы не было! — благодарно отозвалась она, одарив его улыбкой.
 
Он наклонился и нежно коснулся её губ поцелуем; она ответила с готовностью.
 
— Ты моё сокровище! — прошептал он, отстраняясь.
 
Ира на мгновение задумалась и тихо произнесла:
— А ты — моё!
 
Первые капли дождя упали на песок у входа в пещеру. Редкие предвестники быстро сменились неумолимым ливнем. Капли, срывавшиеся с навеса, превратились в струйки, затем в потоки и, наконец, в сплошную, ревущую стену воды. Дождь барабанил по камням с такой яростью, что гул в пещере заглушал голоса — приходилось кричать прямо в ухо.
 
Ирина зачерпнула дождевой воды из потока, низвергавшегося с навеса, одной из тарелок. Они с жадностью напились чистой, пресной воды — без привкуса минералов, — доели оставшиеся бананы и улеглись, взявшись за руки. Оставалось лишь скоротать вынужденное безделье во сне.
 


 
Ира вздрогнула и распахнула глаза. Звенящая тишина оглушила и напугала её! На полу пещеры раскинулся яркий ковёр солнечного света, словно сотканный из золотых нитей. Со свода пещеры срывались редкие, тяжёлые капли. Сверкая, как изумруды, они падали на влажный песок и тут же исчезали в его глубине.
 
— Илья! Просыпайся! Конец света отменяется, жизнь продолжается! — Она нежно поцеловала его в щёку и поднялась с циновки.
 
Он сонно потянулся, схватил воздух руками и с мрачной иронией произнёс:
 
— Удрала.
 
— Не успел! — весело отозвалась она, выходя из пещеры.
 
Илья поднялся и лениво последовал за ней.
 
Дождь отступил. Солнце сияло в безоблачном небе. Лишь небольшие лужи, быстро мелеющие под его жаркими лучами, и мокрая листва, стряхивающая последние капли, напоминали о недавней стихии.
 
— Какие планы на день? — сонно и ворчливо поинтересовался он.
 
— Пытливый ум всегда найдёт занятие для рук, — отшутилась она. — Я не знаю.
 
— Значит, всё как обычно: добыча пропитания и экскурсии по окрестностям, — уже с улыбкой сказал он.
 
— Ты думал о вчерашнем вечере? — неожиданно спросила Ирина.
 
— Да, — ответил Илья и, немного замявшись — скорее от смущения, чем от раздумий, — добавил: — Это произошло настолько внезапно, совершенно неконтролируемо… И я понял, что счастлив!
 
— Спасибо! Мне было важно это услышать, — она покраснела. — Я рассказала тебе слишком много о своей жизни, почти ничего не утаивая. Ты знаешь почти всё: как я жила и что…
 
— Милая! Да, я знаю, не осуждаю и не хочу вдаваться в подробности. Это в прошлом, и не будем его ворошить. Это там, и это не считается. Та, твоя жизнь, закончилась, и только в твоих силах к ней не возвращаться. А я готов пообещать, что, как только мы вернёмся, сделаю всё, чтобы ты забыла прошлое.
 
— Спасибо ещё раз! Я не хочу жалеть о том, что было вчера. Мне было необыкновенно хорошо.
 
— Ир?
 
— Всё, прости, это наше, женское. Мы не сразу верим в счастье, а я очень хочу поверить. Пошли!
 
Море, взволнованное недавним ливнем, ещё не утихло. Тяжёлые, мутные валы накатывали на берег, похоронив надежду на рыбалку. На влажном песке, словно драгоценные россыпи, поблёскивали выброшенные волнами дары моря: крохотные моллюски, серебристые мальки, изумрудные водоросли и дрожащие, бесформенные медузы, похожие на комки застывшей слизи.
 
Они неспешно брели вдоль берега, тщетно пытаясь поймать юрких крабов, выбравшихся полакомиться выброшенной живностью. Заглянули в прохладную тень банановой рощи и хлебного дерева, отведали сладкой мякоти плодов и продолжили свой путь, исследуя береговую линию.
 
— Ир! Подожди здесь! — внезапно воскликнул Илья и, не дожидаясь ответа, решительно направился к зарослям низкорослого кустарника.
 
Ирина понимающе кивнула, села на тёплый, плоский валун и устремила взгляд на беспокойное, но постепенно успокаивающееся море.
 
Минут через пять её окликнул взволнованный голос Ильи:
— Ир, смотри, что я нашёл!
 
Она обернулась. Илья, торжествуя, тащил из кустов изрядно рассохшийся, изъеденный временем и насекомыми деревянный брус. На нём был закреплён кусок изодранного металла — то ли жести, то ли дюралюминия. На металле размером с большую неровную подушку кое;где проглядывали пятна выцветшей краски.
 
Возможно, когда;то это была часть рекламного щита или информационного стенда. Как он оказался здесь, можно было только гадать. Может, яростным ветром его сорвало на материке или с какого;то судна, и морские течения принесли к этому затерянному острову.
 
— Так вот ты куда убежал? — улыбнулась она. — И что это?
 
— Что это — я точно не знаю, но уверен на все сто: у нас теперь есть кастрюля! — с нескрываемой радостью воскликнул Илья. — Почистим, придадим форму этой жестянке — и можно смело варить супы и каши!
 
— Здорово! Я сразу не догадалась! — Радость Ильи передалась и ей. А потом, загадочно улыбнувшись, она добавила: — А я тебя тоже порадую: у нас есть соль!
 
— Где? — не понял он.
 
— Ну, не так чтобы точно есть, но… Смотри! — Она подвинулась к краю камня, указывая на белёсый налёт в его неглубокой выемке. — Я попробовала — это соль! Нам нужно найти большой плоский камень и выпаривать на нём соль.
 
— Блин, точно! — возбуждённо воскликнул Илья. — Морская вода, испаряясь, оставляет на поверхности соль. Её же так и добывают! И знаешь, что пришло мне в голову? Помнишь то каменное плато перед скалами, на той стороне пляжа?
 
— Помню! — кивнула Ирина.
 
— Так вот, я только сейчас понял, что это за белёсые кристаллы, в которых отражались солнечные лучи. Это соль! И, думаю, её там много. Нам нужно пойти и просто её собрать.
 
— Отлично! Мне не терпится убедиться в твоей догадке.
 
Оставив находку Ильи у валуна, они направились к противоположной части пляжа. Держась ближе к кромке леса, внимательно разглядывали кустарник в надежде на новые дары острова.
 
Но больше им ничего не попалось на глаза — и это казалось довольно странным. Загрязнение мирового океана, оставляющее уродливые следы в виде куч мусора на берегах материков и островов, не могло обойти стороной и этот остров. Тем не менее берег оставался девственно чистым, а найденный артефакт выглядел скорее мистическим, нежели обыденной находкой. Ни одной пластиковой бутылки, никаких обломков кораблей и лодок, ни порванных сетей, ни прочего мусора, который обычно выбрасывает море на берег после шторма.
 
Факт нереальной чистоты берега не вызвал у них тревожных мыслей. Удачная находка и перспектива разжиться солью наполняли сердца безграничным оптимизмом, вытесняя любые тени сомнений и необходимость уныло анализировать аномальную реальность.
 
Предчувствия не обманули Илью. Плато и впрямь искрилось солевыми россыпями — особенно в низинах, где дремали лужицы воды. Десяток минут нехитрой работы — и вот уже в руках полкилограмма соляных кристаллов, больших и малых. Это вызвало у обоих неподдельный восторг.
 
Море смирилось, словно утомлённый зверь. Поднятая волнами муть осела, вернув воде первозданную чистоту и прозрачность. Они вернулись к камню, укрывавшему находку Ильи, неся своё сокровище — соль! — бережно упакованной в несколько слоёв листьев.
 
— Жарко. Хочу купаться! — капризно заявила Ирина. Ничуть не смутившись, она скинула одежду и бросилась в объятия волн.
 
Картина, представшая взору Ильи, заставила мир замереть. Он стоял, словно громом поражённый, с немым восхищением в глазах — пока её тело не растворилось в морской лазури. Не медля ни секунды, он торопливо снял одежду и кинулся следом.
 
Вода слегка усмирила плоть, но не утолила желания. Воспоминания минувшей ночи — чувства, ощущения — всё вскипало с новой силой, подавляя разум и волю.
 
Илья стремительно нагнал Ирину. Плыл рядом, невольно касаясь то её руки, то бедра, ощущая кончиками пальцев шелковистую гладкость кожи. Затем поднырнул, обвив её талию рукой, заставил остановиться и вынырнул перед ней — лицом к лицу.
 
— Поймал!
 
— Поймал, — подтвердила она, легко коснувшись его носа губами.
 
Он приподнял голову, ловя её губы. Они слились в долгом поцелуе: одной рукой балансируя на воде, другой — удерживая друг друга.
 
— Мы так утонем, захлебнувшись и водой, и желанием, — Ирина неохотно отстранилась и, развернувшись, добавила: — Поплыли к берегу.
 
Илья с сожалением ослабил объятия, выпуская скользящее по его руке тело — живот, бедро, ножка… — нежно, но мстительно царапнувшая ногтем большого пальца его раскрытую ладонь.
 
Он плыл рядом на спине, пытаясь поймать её взгляд и подарить свой — полный нежности, любви и обжигающего желания.
 
Стремительно приближающийся чёрный треугольник плавника заметил не сразу. Машинально отвернувшись от брызг, вызванных рукой Ирины, — прервав свой безотрывный взгляд, — он увидел надвигающуюся опасность. Глаза расширились от ужаса, страх исказил лицо.
 
— Ир… — он поперхнулся солёной водой. Отплёвываясь и кашляя, выдавил: — Быстро на берег!!!
 
Она повернулась — и сразу всё поняла, увидев хищный плавник.
 
Бешено взбивая воду руками и ногами, они рвались к спасительному берегу, пока, наконец, не коснулись дна. Илья, чуть опередив Ирину, вскочил на ноги, протянул ей руки, помогая подняться и выдергивая на сушу.
 
И в этот момент что;то тяжёлое, скользкое и отвратительное ударило Ирину в ногу. В диком ужасе она вскрикнула, отбегая, и увлекая за собой Илью, метров на пять от воды. Остановились, тяжело дыша. Илья крепко обнял её. От пережитого кошмара их тела била дрожь.
 
На отмели, наполовину погружённая в воду, яростно работая хвостом и плавниками, поднимая и опуская верхнюю челюсть — словно браня убежавшую добычу — лежала белая акула. Около трёх метров в длину. Немигающие, широко расставленные глаза смотрели холодным, застывшим взглядом. Плавники, подобно рулям глубины подводной лодки или торпеды, служили лишь для контроля и корректировки направления; акула не могла затормозить ими или дать задний ход. Увлёкшись погоней, она выскочила на мелководье и теперь, извиваясь, безуспешно вздымала брызги и песок со дна, окружая себя мутной взвесью.
 
Илья бережно опустил Ирину на песок. Слёзы, словно жемчужины, катились по её щекам. С решимостью в глазах он поднял найденный на берегу брус с прибитой к нему металлической пластиной, приблизился к кромке воды и обрушил его на голову зазевавшейся хищницы!
 
Удар вышел смазанным, не смертельным. Акула дёрнулась, хлестнув хвостом, окатила Илью солёными брызгами. Затем замерла. Из рваной раны у основания головы медленно поползла алая струйка крови, окрашивая воду. Он занёс брус для нового удара.
 
— Не надо… Пожалуйста! — голос Ирины дрожал, словно осенний лист на ветру. — Не надо!
 
— Почему? — Илья обернулся, всё ещё держа оружие возмездия наготове.
 
— Я прошу тебя! Не нужно. Её смерть не вернёт мне уверенность в воде, — она поднялась, приблизилась и коснулась его предплечья, заставляя опустить брус. — И кто знает, кто ещё приплывёт или приползёт на запах падали.
 
Совершенно забыв о своей наготе, они стояли плечом к плечу и смотрели на поверженную хищницу.
 
Популярные телепередачи, приключенческие фильмы и боевики рисуют акул воплощением океанского ужаса, наделяя их — как и людей — злобным характером. Но акулы всего лишь хищники, идеально созданные природой для своей роли. Уровень их интеллектуального развития, если так можно выразиться, значительно ниже, чем у обычной курицы. Примитивный мозг и совершенное тело — взрывоопасная смесь. Человек же может противопоставить этому лишь свой разум и умение избегать опасности.
 
Австралийцы не зря шутят: «Лучший способ остановить акулу — не заходить в воду!»
 
Хвост акулы едва заметно дрогнул, постепенно распрямляясь. К разочарованию Ильи, рыба была лишь оглушена, но жива. Используя брус как рычаг — то с одной, то с другой стороны, — он медленно начал стаскивать тушу на глубину. Она не сопротивлялась, лишь судорожно открывала и закрывала жабры. Оттолкнув её метра на два в море и развернув, Илья вышел из воды. Несостоявшаяся охотница, почти полностью погружённая в воду, лежала на морском дне неподвижно. Лишь зловещий спинной плавник — символ первобытного ужаса — торчал из воды.
 
— Спасибо тебе, — Ирина обвила его талию руками и прильнула к его губам.
 
Он ответил на поцелуй, нелепо сжимая в руке импровизированный брус с куском металла.
 
Нападение акулы внесло свои коррективы в их романтическое настроение. Всё ещё находясь под впечатлением пережитого, они не стали развивать поцелуй: быстро оделись и решили вернуться в пещеру.
 
Собрав свои находки, они двинулись в путь. Не прошли и двадцати метров, как сзади раздался шумный всплеск. Они обернулись одновременно, но никого не увидели. На том месте, где ещё недавно торчал плавник оглушённой хищницы, теперь была лишь гладь воды. Рыба очнулась и уплыла.
 
Занеся в пещеру находку и собранные по дороге фрукты, они снова отправились к морю. Рыба на обед казалась куда более привлекательной, чем одни лишь фрукты.
 
 
Илья, вооружившись острогой, занял привычное место на каменном выступе, настороженно оглядываясь по сторонам.
 
Ирина устроилась под облюбованной пальмой, внимательно всматриваясь в морскую даль. Сегодняшнее приключение настоятельно требовало осторожности, заставляя забыть о беспечности. Дикая природа ошибок не прощает. Но, прищурившись от ярких солнечных бликов и разомлев на жаре, она незаметно задремала. Явь и сон переплелись в причудливую иллюзию.
 
«…Полный штиль. Лёгкий бриз, едва касаясь кожи, лишь подчёркивает спокойствие и умиротворение. Растущие по берегам деревья словно оживают: шевелят листвой, освобождаясь от оцепенения.
 
Лежа на песке, подставляя тело тёплым лучам солнца, ощущаешь лёгкое дуновение ветерка — словно нежное поглаживание. Кажется, что чья;то невидимая рука проводит над кожей, не касаясь её, а лишь ощутимо близко. И становится так приятно, что тело мгновенно покрывается мурашками.
 
Отключаешься от реальности, от внешнего мира — остаёшься наедине со своими чувствами и ощущениями. В мыслях возникает образ любимого человека, и в каждом дуновении ветерка чувствуются его ласки: нежные прикосновения к телу, трепетные касания к волосам. Губы непроизвольно тянутся к поцелую — в предвкушении блаженства. Хочется схватить, обнять, прижать…
 
Ветер. Тишина. Но поглаживания продолжаются — и снова мурашки, и снова губы готовы к поцелую. В голове возникают образы: сначала призрачные, туманные, а затем всё ярче и отчётливее. Они проносятся один за другим, сплетаясь в единое целое, — и вот уже картинка становится осязаемой, почти реальной.
 
Жар солнца. Дуновение ветерка. Солнце. Дуновение. И ощущение, что начинаешь чувствовать тело любимого: вот его лицо, склонившееся над тобой; вот его руки, нежно ласкающие; вот его разгорячённое страстью тело, ощущаемое каждой клеточкой кожи; губы, готовые коснуться твоих, обжигающие своим теплом и дыханием. И вот… ты чувствуешь нежное давление, раздвигающее твои ноги. Они подаются без сопротивления. Ты ждёшь продолжения, хочешь принять его, принять в себя, слиться в едином порыве страсти.
 
Воображение бушует, рисует картины, полные желания. Пальцы судорожно впиваются в песок. Бёдра приподнимаются в сладостной истоме — и хочется со всей страстью податься вперёд, забыться, отдаться.
 
Плеск воды — шёпот любимого. Слова любви льются непрерывно, и хочется расслышать каждое, согласиться, ответить: «Говори! Говори! Говори!.. Да, я люблю тебя! Спасибо! Да!»
 
— Ир?! — Илья склонился над ней, держа в руке очередной трофей.
 
Она открыла глаза, прогоняя остатки сна. Смущённо улыбнувшись, протянула руки:
 
— Иди ко мне!
 
Их тела слились в объятии, нежно ласкаемые горячим ветром и прохладными волнами.
 
 
Перекусив приготовленной рыбой — её вкус значительно улучшился благодаря добытой соли, — остаток дня они посвятили хозяйственным хлопотам.
 
Ирина плела из пальмовых листьев. К вечеру у неё получилось несколько циновок, кривобокая, но прочная корзина;сумка и отличный полог для входа в пещеру. Илья закрепил полог, прижав к каменному своду двумя бамбуковыми палками, вбитыми в песок под углом. Предварительно он снял слой песка внутри и у входа в пещеру — это сделало вход более удобным.
 
Сам Илья возился с металлической пластиной, оторванной от бруса. Сначала он придал ей форму квадрата: терпеливо и упорно сгибал, разгибал и отламывал лишнее. Затем камнями обработал края, убирая заусенцы и неровности. После долго сидел у ручья, очищая поверхность металла от следов краски и ржавчины песком и глиной. Добившись почти зеркального блеска, он согнул все четыре стороны листа, сплющив концы на углах. Получилась квадратная кастрюля;сковорода глубиной сантиметров десять и объёмом около четырёх литров.
 
Из клинообразных обломков листа он сделал два ножа: выровнял и остро заточил их о камень. Металл был мягким, но для срезания листьев, разделки рыбы и резки фруктов вполне годился. Что делать с остальными обломками, он пока не решил — но планов было множество.
 
Ира, увидев изготовленную посуду, пришла в неописуемый восторг — как, впрочем, и Илья, увидев её поделки. Она тут же принялась выкладывать из камней небольшую печь. Общими усилиями, скрепляя камни глиной, им удалось сложить нечто, напоминающее сужающийся кверху полуконус с широким отверстием топки снизу. Изготовленная кастрюля идеально вставала на его вершину. Сбоку, в верхней части, Илья проделал дополнительное отверстие для отвода дыма.
 
Перепачканные глиной, но довольные собой, они разожгли огонь внутри импровизированной печи — чтобы глина высохла и закрепилась — и решили сходить на море: искупаться и пополнить запасы фруктов.
 
Солнце уже клонилось к закату, но до наступления темноты оставался ещё около часа.
 
Быстро раздевшись — совершенно позабыв о стеснительности друг перед другом, — они, не заходя на глубину, быстро ополоснулись, опасливо озираясь по сторонам и прислушиваясь к каждому всплеску.
 
Вернувшись на берег, они дали телам немного обсохнуть на солнце. Илья, искоса поглядывая на обнажённую Ирину, снова почувствовал нарастающее возбуждение и поспешил одеться. Она сводила его с ума — каждым изгибом, каждым бугорком и впадинкой на её теле, каждым жестом и движением, взглядом, улыбкой, роскошными волосами… Всем! Абсолютно всем! Прошло всего три дня, а казалось, что он знает её всю жизнь. Она — идеал!
 
Ей нравился его взгляд, нравилось, как он застенчиво её разглядывает. Ирина нарочито медленно одевалась, чувствуя его возбуждение и возбуждаясь сама. Сейчас Илья был для неё воплощением самого светлого и безумно желанного — тем счастьем, о котором она мечтала всю жизнь. «Господи, спасибо тебе за это чудо!» — мысленно благодарила она, закончив одеваться.
 
Они вернулись в пещеру, неся в новой корзине бананы, плоды хлебного дерева и пару кокосовых орехов. Огонь в печи ещё не прогорел. Подбросив веток, они разогрели оставшиеся от обеда куски рыбы и поужинали, снова сочетая рыбу с мякотью плода хлебного дерева. Сытые и утомлённые прошедшим днём, они забрались в пещеру, опустили полог и рухнули на постель.
 
Темнота накрыла остров, вновь расцветив небо яркими россыпями звёзд.
 
Илья обнимал Ирину, уютно прильнувшую к его плечу, нежно и незаметно целуя пряди её волос. Сердце его бешено стучало…
 
— Ир… ты знаешь… — начал он, смущаясь и подбирая слова.
 
— Знаю! — перебила она и тихо добавила: — Я тоже тебя люблю!
 
— Да… — ответил он. И их губы встретились…


ГЛАВА 5.

Илья открыл глаза. Тонкие кинжалы света пробивались через плотный полог, закрывающий вход. Он повернул голову к Ирине. Она лежала, отвернувшись, и её плечи содрогались в беззвучном плаче.

— Ира, милая, что с тобой? — Илья приподнялся, пытаясь заглянуть в её заплаканное лицо.

— Всё хорошо. Просто…

— Что случилось? — обеспокоенно настаивал он.

— …Мне… сон приснился. …Я… мы с дочкой гуляли в парке. Она была такая весёлая. Бегала, смеялась, обнимала меня… — слова тонули в слезах.

— Ир, я не знаю, как исцелить эту боль, — тихо произнёс Илья, гладя её по руке.

— Я понимаю, прости! Всё нормально, я сейчас приду в себя. Этот сон… немного выбил меня из шаткого равновесия. Я стараюсь не думать, не оглядываться туда, понимая, что ничего пока невозможно изменить… Пошли умываться, — она резко встала и, первой покинув пещеру, направилась к ручью. Ей казалось невыносимым, чтобы он видел её лицо, искажённое горем.

Илья помедлил, давая ей возможность побыть наедине со своими мыслями. Затем, не торопясь, вышел из пещеры и окинул взглядом печь. Глина, обожжённая огнём, намертво сцементировала камни. Удовлетворённо кивнув, он направился к ручью.

Ира, умывшись, пыталась привести в порядок растрёпанные волосы, тщетно расчёсывая их пальцами.

— Сегодня же вырежу тебе расчёску! — пообещал Илья и с тревогой спросил: — Как ты?

— Спасибо, милый, всё хорошо, — она наградила его взглядом своих серо голубых глаз, прекрасных своей естественной чистотой. Собрала волосы в хвост, затянув их полоской ткани, и, едва заметно улыбнувшись, добавила: — А за расчёску я тебя зацелую до смерти.

— Хороший стимул. Буду стараться! — Он шутливо вытянулся по стойке смирно, радуясь её улыбке. Он уже знал, из чего и как её сделать.

Неторопливо позавтракали принесёнными вечером фруктами.

— Ир, как ты считаешь, не пора ли нам расширить горизонты и исследовать остров? Предлагаю начать с повторного восхождения на вершину: натаскать туда дров для костра — на случай, если увидим корабль или самолёт, — и заодно осмотреться, чтобы наметить маршрут дальнейших исследований.

— Согласна! — с готовностью откликнулась она.

Около двух часов они собирали сухие ветки, высохшую траву и тростник, связывая их тонкими лианами.

 Древесина лиан, словно живые канаты, пронизана сосудисто волокнистыми пучками, окружёнными мягкой тканью. Вечно стремясь к воде, лианы обладают эффективной системой водоснабжения: широкие сосуды видны невооружённым глазом на срезе. Благодаря этому ствол лианы — как снаружи, так и внутри — напоминает прочный и гибкий канат.

Связав всё в две огромные вязанки (в одной — ветки, в другой — стебли травы) и соорудив лямки, они начали подъём. Выбирая пологие участки, потратили на восхождение около часа.

Тяжело дыша, обливаясь потом, они рухнули на вязанки хвороста, достигнув вершины.

— Если каждое восхождение будет занимать столько времени, пролетающий самолёт благополучно приземлится в аэропорту назначения, а проплывающий корабль скроется за горизонтом, — Илья провёл рукой по волосам, стряхивая застрявшие травинки и веточки. — Нужно закрепить лесенки на уступах — благо строительного материала здесь предостаточно… Руби — не хочу!

Ирина молча кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

На самой высокой и ровной площадке скалы они сложили свои поклажи: сначала траву, сверху — ветки, прижав их двумя тяжёлыми камнями, чтобы не унесло ветром, — и с нескрываемым облегчением выдохнули. Часть работы была сделана.

С интересом рассматривая остров с высоты птичьего полёта, они показывали друг другу знакомые места и те, куда собирались отправиться в первую очередь. И, конечно же, решили, что сегодня должны дойти до водопада: лёгкая дымка над ним призывно и маняще клубилась в центре острова.

Спуск прошёл на удивление быстро. Спустя полчаса, ступили в прохладу пещеры — утомлённые, но с волчьим аппетитом.

Острога, кастрюля — и вот они уже спешат к морю, повинуясь неутолимой тяге к рыбному меню и желанию смыть с тела соль трудового дня.

Освежившись на мелководье, Илья занял свой наблюдательный пост на прибрежном камне, а Ирина отправилась в «булочную» — так в шутку они окрестили хлебные деревья, дарующие им пропитание.

Когда она вернулась, неся два жёлто коричневых плода, Илья уже ловко разделывал рыбу, освобождая её от чешуи и внутренностей.

— Знаешь, кого я встретила? — с небольшим волнением в голосе произнесла она. — Твоих знакомых! Оказывается, хрюшки тоже любят «хлеб». Там целое семейство паслось — мамаша свинья и трое поросят. Как увидели меня — врассыпную по лесу! Честно говоря, я и сама перепугалась. Всю дорогу оглядывалась… — Она замолчала на мгновение и добавила с улыбкой: — А поросятки такие милые… полосатенькие, крошечные… и, наверное, очень вкусные!

— Значит, в ближайших планах — охота? Я бы с радостью променял рыбу на сочное мясо, — с улыбкой ответил Илья, собирая куски рыбы в кастрюлю. — Надо придумать, как их изловить.

Ира согласно кивнула:
— Хочу мяса!

Но сейчас они снова ели рыбу, сваренную в новой кастрюле. Рыбный бульон с кусочками нежного мяса казался им настоящей ухой.

— Я совсем выдохлась! Давай сегодня забудем про водопад. Боюсь, на этот поход у меня уже нет сил, — протянула Ира лениво и сонно. — Можно я отдохну часочек… или два?

— Конечно, отдохни, моя хорошая! Я сполосну посуду и присоединюсь, — подмигнул ей Илья.

— А как же сон? — притворно ужаснулась она.

— Разве с тобой уснёшь? — ответил он ей в тон.

И они рассмеялись. Илья направился к ручью, а Ирина — в пещеру.

Он вернулся спустя несколько минут. Войдя в пещеру, опустил полог и присел на циновки. Ирина лежала с закрытыми глазами, не подавая виду, что заметила его возвращение.

— Спишь? — шёпотом спросил он.

Она не ответила.

Илья наклонился над ней, пытаясь в полумраке разглядеть её черты. Внезапно девушка обвила его шею руками и притянула к себе, осыпая поцелуями лицо…


Проснувшись, Ирина обнаружила, что его нет рядом. Полог, закрывавший вход в пещеру, был поднят. Снаружи доносились какие то шорохи.

Выглянув из пещеры, она увидела Илью, сидящего на выступе скалы. Он увлечённо вырезал что то ножом из бамбуковой пластинки, не заметив её появления. Ирина с интересом наблюдала за ним, мгновенно догадавшись, чем он занят.

— Спасибо, что не забыл! — негромко сказала она.

Илья вздрогнул, обернулся и, немного смутившись, ответил:
— Хотел сделать тебе сюрприз. Почти закончил.

— Не буду мешать, — она поцеловала его в щёку и направилась к ручью, на ходу поинтересовавшись: — Интересно, сколько сейчас времени?

— Думаю, часа четыре пять вечера, — ответил Илья ей вслед, глядя на солнце и что то прикидывая в уме.

У них не было часов, но потребность во времени не ощущалась. Сутки делились на светлое и тёмное время, что вполне устраивало обоих. Да и какой смысл контролировать часы и минуты на крохотном островке посреди бескрайнего океана?

К возвращению Ирины Илья закончил вырезать и доводил своё творение, шлифуя поверхность камнем. Немного кривая, с неровными и неодинаковыми зубцами — но это была расчёска.

— Ты просто волшебник! — радостно воскликнула Ирина, принимая протянутую расчёску и тут же пуская её в ход. Она бережно расчёсывала волосы, закрыв глаза и полностью погрузившись в это приятное занятие.

Илья с улыбкой наблюдал за Ириной, любуясь её лёгкими и неторопливыми движениями.

— Кто то обещал мне миллион поцелуев? — как бы, между прочим, напомнил он.

— Обязательно… и даже два! — не отрываясь от своего занятия, пообещала она.

Закончив с расчёсыванием, Ирина снова собрала волосы в хвост:
— Пойдём к морю?

На берегу их ждал сюрприз. Наступил отлив: вода заметно отступила, обнажив часть каменистой гряды, уходившей в море. В небольшом, почти обмелевшем естественном колодце, образованном окружающими его камнями, куда Илья скинул рыбьи потроха, копошились четыре довольно крупных краба. Увлечённые лёгкой добычей, они невольно оказались запертыми в замкнутом пространстве — и Илья без труда их выловил.

Крабов сложили в корзину и придавили её камнем, чтобы добыча не сбежала.

Вдоволь наплескавшись в тёплой вечерней воде, они сходили за солью, забрали корзину и вернулись к пещере. Крабов отнесли к ручью и, поставив корзину в проточную воду, оставили их промываться. Развели огонь в печи, вскипятили воду, щедро сдобрив её солью.

Конечно, крабов лучше всего варить в морской воде — с её естественной солёностью. Но идти к морю было лень.

В кастрюлю помещалось только два краба — если плотно прижать их клешни и лапки к панцирю. Проделать это с яростно размахивающими конечностями членистоногих было непросто. Илья вспомнил, как в одном из азиатских ресторанов укрощали этих строптивцев: попросту окунали в кипяток головой на несколько секунд. Проделав ту же операцию, он обездвижил пару крабов и без труда сложил их в кастрюлю.

Минут через пятнадцать о готовности блюда сообщил цвет панциря крабов: он сменился с чёрно сине красного на ярко алый.

Ирина аккуратно извлекла тушки двумя бамбуковыми палочками, оставив их остывать в глиняных тарелках. Илья положил в кипяток оставшихся двух крабов.

Когда вторая порция была сварена и отложена остывать, они приступили к чистке крабов. Разбивая камнем и разламывая ножом клешни и панцири, они тщательно извлекали белое волокнистое мясо и складывали его в отдельную тарелку.

Ужин получился восхитительным! Настоящее крабовое мясо — изысканный и неповторимый вкус которого ценится очень высоко и доступен далеко не каждому — принесло им искреннюю радость. Счастливые островитяне от души наслаждались этим лакомством.

Темнота вновь опустилась на остров.

— Я придумал, как можно поохотиться на свинок, — сказал Илья, привлекая внимание Ирины.

— Илюш, я так наелась, что мне сейчас даже жалко этих поросят, — лениво отмахнулась она. — Пусть пока поживут. Пойдём спать?

— Пойдём!

Они ещё долго лежали, делясь друг с другом историями из прошлой жизни: смеялись над забавными эпизодами и искренне сопереживали, вспоминая печальные и трагические моменты. Потом внезапно замолчали и уснули, нежно обняв друг друга.


ГЛАВА;6.

«Пробуждение настигло их под хмурым небом, ощетинившимся грозовыми тучами. Порывистый ветер с яростью хлестал по пологу, будто стремился ворваться внутрь. Ирина зябко передёрнула плечами и поспешно натянула водолазку, словно пытаясь укрыться от колючего холода. Илья, надевая свитер, ощутил, как промозглая сырость пробирается под кожу, оставляя на ней липкий след.

Он откинул полог, словно открывая врата в бушующую стихию. Крупные капли дождя с глухим стуком обрушивались на асфальт, взрываясь мелкими фонтанчиками. С каждым мгновением удары становились всё яростнее, превращая тротуар в бурлящую реку. Пронёсшийся мимо автомобиль взметнул стену брызг — Илья едва успел прижаться к выступу стены, избежав водяного крещения. Мимо, прикрываясь курткой словно щитом, проскользнул одинокий путник. Не церемонясь, он толкнул Илью плечом, протискиваясь в их убежище и стряхивая с себя потоки воды. Капли тут же впитывались в их скромное ложе, оставляя тёмные разводы.

— Вставай, соня! Весь день проспишь!..»

Илья вздрогнул и открыл глаза. Над ним склонилось встревоженное лицо Ирины. Он бросил быстрый взгляд на вход в пещеру: за пологом разливался жизнерадостный солнечный свет, будто насмехаясь над только что пережитым кошмаром.

— Так это был всего лишь сон! — облегчённо выдохнул он.

— Сон? — с любопытством отозвалась Ирина. — Ты так крутился, мычал… Расскажешь?

Илья вкратце пересказал кошмар, только что увиденный во сне. Она пожала плечами:

— Не знаю, к чему это, но всё будет хорошо, — твёрдо заверила она. — А теперь поднимайся — тебя ждёт сюрприз.

У входа в пещеру стояли две пары диковинных тапок, искусно сплетённых из пальмовых листьев. Тонкие лианы удерживали загнутые мыски, а свободные концы, выходящие из задника, служили оригинальными шнурками подвязками.

— Ого! — восхищённо выдохнул Илья. — Когда ты всё успела?

— Я давно проснулась. Не хотела тебя будить, вот и занялась делом. Мы же не собираемся идти в лес босиком? — с улыбкой ответила она и вопросительно добавила: — Мы же пойдём в лес?!

— Конечно! Прямо сейчас. — Илья уже примерял тапки. Изображая походку Чарли Чаплина, он несколько раз прошёлся взад вперёд. — А что, здорово! В самый раз.

Ирина звонко рассмеялась:
— Лопай бананы, и пошли.

Сборы были недолгими. Они сложили в корзину всю одежду, кроме курток, которые должны были защитить их от назойливых насекомых, — тапки и самодельные ножи. Решено было идти к водопаду от места их первой встречи. Илья совершенно не помнил дороги, но логично предположил, что так они наверняка выйдут к песчаной отмели, не плутая долго по запутанным тропическим зарослям. Вариант с движением вдоль ручья был отвергнут из за чрезмерно густой растительности по берегам.

Вскоре, дойдя до места с приметной J образной пальмой, они сделали привал. Солнце палило нещадно. Изнывая от жары и покрытые испариной, они решили вначале искупаться, а уж потом продолжить путь.

Привычно раздевшись, держась за руки, они вошли в воду — и тут же с криками бросились обратно на берег.

Водную гладь рассекали зловещие чёрные треугольники.

— Ну что за напасть? — с досадой произнёс Илья. Побледневшая Ирина судорожно пыталась одеться.

Внезапно громкий клёкот привлёк их внимание. Из воды, словно выпущенные из торпедного аппарата, вырвались два блестящих на солнце тела. Пролетев несколько метров, они с шумом и брызгами погрузились обратно в море.

— Дельфины! — с облегчением выдохнула Ирина. И уже более задорным голосом продолжила: — Илья, смотри, это же дельфины!!!

— Вижу, — ответил повеселевший Илья. — Значит, акул сейчас здесь не будет: они плохо уживаются на одной территории с дельфинами.

Они вернулись в воду и поплыли навстречу стае.

Красивые, завораживающие прыжки дельфинов — не что иное, как их игрища. Дельфины всё свободное время проводят в общении друг с другом, и часто эти игры носят сексуальный характер.

Стая дельфинов подплыла к людям, обдавая их подводными потоками воды, созданными мощными движениями хвостов. Они кружили вокруг, проплывая настолько близко, что касались своей мягкой, эластичной кожей. Высовывая из воды головы, они радостно щебетали, приоткрывая свои вечно улыбающиеся пасти. Схватившись за спинные плавники, обоим удалось несколько раз «прокатиться», используя тяговую силу этих умнейших и прекраснейших животных.

Дельфины выпрыгивали из воды, становились «на хвост», совершали в воде немыслимые кульбиты, наслаждаясь обществом зрителей и новых друзей.

Изрядно устав, они поплыли к берегу. Почётный эскорт из пяти дельфинов проводил их до отмели, после чего стая развернулась и устремилась в океанский простор.

— Я, как маленький ребёнок, чуть не описалась от восторга! Столько впечатлений! — Ирина стояла по колено в воде и, прощаясь, махала рукой удаляющейся стае.

— Я читал о дельфинах. Людей они не боятся, а общение с ними многие специалисты используют как официально признанный метод психотерапии, — он подошёл сзади и обнял Ирину, зарывшись лицом в её волосах. Одну руку положил на низ живота, вторую — на грудь.

Она подалась назад, отдаваясь объятиям, ощутив ягодицами его возбуждение.

Руки Ильи ласкали грудь Ирины, нежно сжимая и пропуская между пальцами соски. Губы частыми поцелуями покрывали её шею и плечи. Твёрдость его намерений ощущалась всё отчётливее. Не в силах сопротивляться нахлынувшим чувствам, они рухнули на песок, полностью отдаваясь им.

Илья поцелуем заглушил крик Ирины. Её напрягшееся в последний миг тело расслабилось, подрагивая остаточными сокращениями.

— Что ты со мной делаешь? — прошептала она.

— Я люблю тебя! — так же тихо ответил он.

Минут десять они расслабленно лежали на песке. Цель похода маленькими осторожными шагами возвращалась в их опустошённые головы и растерявшие энергию тела.

Они оделись, обули новые «тапки» и, используя как ориентир кусты, через которые Илья выпал на берег, вошли в лес. Он встретил их полумраком и влажной прохладой.

Стволы, голые внизу и устремлённые ввысь словно колонны, поддерживали плотный изумрудный свод листвы, скрывающий небеса. Лишь робкие лучи тропического солнца просачивались сквозь этот зелёный полог, превращаясь в призрачное сияние или озорные блики, скользящие по глянцевым листьям. В этой вечно тёплой и влажной колыбели жизни органические остатки мгновенно превращались в плодородную почву, питая буйство растительности. Каждое растение, одержимое жаждой роста, тянулось вверх, стремясь к гигантским размерам.

Кору деревьев почти не было видно: стволы, словно живые скульптуры, снизу доверху задрапированы изумрудным ковром эпифитов. На рыхлой поверхности коры рассыпались мхи, папоротники и орхидеи, чьи цветы напоминали то бабочек, то ярких тропических птиц. Воздушные корни, словно серебряные нити, свисали вниз, жадно впитывая влагу из воздуха.

В волшебном полумраке порхали крупные бабочки немыслимой красоты, опыляя цветы, распускавшиеся прямо на стволах деревьев. Здесь же зрели и плоды, свисая словно диковинные украшения.

Деревья были опутаны сетью самых разнообразных лиан. Гибкие, как змеи, они перекидывались с дерева на дерево, образуя зелёные мосты и гирлянды. В этом хаотичном великолепии трудно было разобрать, какие цветы, плоды или листья принадлежат тому или иному растению. Всё сплелось в единую живую, пульсирующую массу.

Они осторожно пробирались сквозь зелёный лабиринт: обходили непроходимые заросли, подныривали под стволы поваленных деревьев, повисших на лианах. После трёхсот метров пути, лениво отмахиваясь от назойливых насекомых, они услышали тихий шёпот падающей воды и многоголосый хор птичьих голосов. Это воодушевило их — направление было выбрано верно. Шум воды нарастал с каждой минутой, и вскоре между стволами промелькнул свет.

Выйдя на песчаную отмель перед водопадом, Ирина замерла в восхищении.

— Какая красота! — прошептала она благоговейно. — Сегодня день чудес!

— Ты воду потрогай, — посоветовал Илья.

— Ой, какая тёплая! — Она наклонилась, погрузив руку в серо голубую, словно подёрнутую молочной дымкой, воду.

Вода была действительно очень тёплой, почти горячей — и это в озере. Соответственно, в водопаде она оказалась обжигающей.

— Ир, а чудеса ещё не закончились! — сказал Илья, пристально глядя влево.

— На что ты смотришь? — она попыталась проследить за его взглядом.

— Побудь тут, сейчас будет сюрприз! — Илья исчез за ближайшими деревьями и вскоре появился у скалы, ловко взбираясь на дерево с гроздьями каких то плодов.

Через три минуты он вернулся, держа в руке несколько тёмно коричневых орехов, похожих на фундук, но немного крупнее.

— Смотри! — Загадочно улыбаясь, он опустил руку с орехами в воду и поболтал ею. Вода вокруг кулака запенилась.

— Что это? — изумлённо спросила Ирина, не веря своим глазам. — Мыло?

— Это сапонины — органические соединения, содержащиеся в скорлупе этих орехов. Грубо говоря, природное мыло, без щелочных реакций. Дерево так и называют — мыльное дерево, — с видом знатока произнёс Илья и обаятельно улыбнулся. — Как насчёт того, чтобы принять ванну?

— Илья, ты просто чудо! Ты… ты… я не нахожу слов! Ты просто… Я тебя люблю! — восторженно пролепетала она.

Ирина блаженно намыливала волосы и тело слабо пенящимся, но совершенно точно мыльным раствором. Она погружалась в воду с головой, смывая пену, и снова намыливалась. Ей казалось, что такого блаженства она не испытывала очень давно, смывая бесконечные слои грязи. Илья не отставал от неё, с не меньшим удовольствием предаваясь водным процедурам.

Намывшись «до скрипа» и постирав нижнее бельё, они поплыли к водопаду, долго стоя под тяжёлым, почти обжигающим потоком.

Исток ручья, впадающего в море, они обнаружили у водопада. Вода вытекала из расщелины в левой части скалы, образуя небольшой бурлящий водоворот. Молодые люди ещё раз убедились в правильности своего решения — не идти по ручью.

Пришло время возвращаться. Нестерпимо хотелось есть.

Они оделись, натянув брюки и свитера прямо на голое тело. Нарвали орехов мыльного дерева, наполнив ими половину корзины.

Обратно шли по своим следам, чётко отпечатавшимся на влажной почве. Быстро и без приключений достигли берега. В душной влажности тропического леса пот струился по телу, словно они побывали в парной.

Вырвавшись на простор, они, не сговариваясь, скинули с себя одежду и, собрав её в корзину, обнажёнными вернулись в прохладу пещеры.

Илья, вооружившись острогой, отправился к морю добывать обед, а Ирина осталась у пещеры. Развесила на кустах влажную одежду, принялась разводить огонь в очаге и поставила кастрюлю с водой на печку.

Илья вернулся довольно скоро, неся с собой куски свежевыловленной рыбы.

Они ели с небывалым аппетитом, не оставив на костях ни кусочка и выпив до дна весь ароматный бульон.

Наступил вечер. Одежда давно высохла, но они не спешили облачаться в неё, словно боялись разрушить хрупкую иллюзию первозданности и первобытной свободы, украдкой любуясь наготой друг друга.

— Ир, пока есть силы, давай сварим мыло? — предложил Илья, бросив взгляд на корзину с орехами.

— Как сварим? — удивилась Ирина. — А так нельзя пользоваться?

— Можно, конечно, но в жидком виде оно будет и удобнее, и приятнее.

— Ну, хорошо, а как это делается?

— Да тут ничего сложного, — Илья подробно рассказал о способе приготовления мыла из орехов мыльного дерева. — Нужно вынуть ядро — оно нам не понадобится. Используется только скорлупа. Измельчённую скорлупу заливают водой и доводят до кипения. Кипятят на медленном огне около двадцати минут. Это помогает извлечь сапонины и смешать их с водой. Полученный раствор можно использовать как шампунь, жидкое мыло или средство для мытья посуды. Пусть пены и немного, на эффективность это не влияет. К тому же его можно применять как лекарство при различных аллергических и кожных заболеваниях. Сапонины не только прекрасно растворяют жир, но и обладают бактерицидными свойствами. С ними можно не беспокоиться о дезинфекции белья при стирке.

— И откуда ты это всё знаешь? — внимательно выслушав его, спросила Ирина.

— Да в Индии эти орехи очень популярны. Друзья, прожившие там два года, просветили,
— просто ответил он. — Даже привезли в подарок мешочек с этим чудом.

— Понятно. Тогда приступим. Кто чем займётся?

— Давай так: ты будешь раскалывать орехи, а я — дробить скорлупу? — предложил Илья.

Ирина, ловко орудуя небольшим камнем, раскалывала орехи и извлекала ядра. За пять минут она умудрилась расколоть больше двадцати штук.

— Стоп! Хватит, — остановил её Илья, размельчая ударом камня завёрнутые в лоскут скорлупки и ссыпая их в тарелку. — Много не нужно. Если память мне не изменяет, пропорция — пятьдесят граммов орехов на полтора литра воды.

Ирина поднялась, взяла кастрюлю и пошла за водой. К её возвращению Илья закончил свою часть работы.

Они высыпали измельчённые орехи в воду и поставили на огонь.

— Пусть варится. Ир, присмотришь? А я подумаю, в чём это хранить, — он взял камень топор и направился в бамбуковую рощу.

Выбрав довольно толстый стебель бамбука, Илья подрубил его у основания и свалил. Второе колено от основания отрубил под кольцо перемычки снизу, а сверху — под кольцо перемычки третьего колена. Получился стакан диаметром около восьми сантиметров и высотой примерно тридцать сантиметров. Затем он отрубил небольшой кусок более тонкого стебля, изготовив затычку, плотно входящую в горлышко стакана. Аккуратно обработав края от сколов и заусенцев, он вернулся к пещере.

Ирина уже сняла кастрюлю с огня. Мутная светло коричневая жидкость медленно остывала.

— Симпатичный стаканчик! — похвалила Ирина. — Ты бы наделал их побольше: для воды, для соли, да и вообще — много чего можно хранить.

— Хорошо, — согласился Илья. — Я как раз об этом и подумал. Пару минут, я сейчас вернусь.

Ирина прибралась у пещеры. Илья вернулся, притащив пару стволов бамбука. Через полчаса у них было: два небольших стаканчика для воды, довольно объёмная баночка с крышкой для соли и ещё пара герметично закрывающихся удлинённых стаканов для сыпучих и жидких продуктов.

— Класс! — восхитилась Ирина и тут же заполнила один из них оставшимися орехами мыльного дерева, а соль пересыпала в солонку. — Ух! Как же я люблю эти баночки коробочки!

— Знакомо, — улыбнулся Илья. — Кажется, это слабость всех женщин.

— Так! А ты всех знаешь? — грозно прищурилась она.

— Я… про всех женщин этого острова, — попытался оправдаться он.

— Смотри мне, — девушка пригрозила пальцем.

Стемнело внезапно. Они слили сваренное мыло в бамбуковый стакан, перекусили фруктами и с наслаждением завалились на постель, радуясь прошедшему дню, всем эмоциям и впечатлениям, которые он подарил.

Заснули незаметно, почти сразу…


ГЛАВА;7.

Утро нового дня нахмурилось, предвещая неминуемый дождь. Сквозь плотную пелену свинцовых облаков едва пробивалось тусклое, размытое солнце. Ветер, словно озорной хулиган, яростно трепал листву, срывая её с веток. Море, вздымаясь и пенясь, с глухим рокотом обрушивалось на берег полуметровыми волнами, которые, шипя и изнемогая, откатывались назад, не в силах удержаться на песке. Даже говорливый ручей, обычно весело звеневший под сенью деревьев, затих, съёжившись под порывами ветра, и покрылся зябкой рябью.

— Ещё один день ада в раю, — пробормотал Илья, поёживаясь. — Пока не хлынуло, нужно успеть пополнить запасы. С рыбой сегодня пролёт, но фруктов и «хлеба» надо собрать по максимуму. Кто знает, на какое время затянется эта непогода — на час или на неделю?

— Тогда поторопимся! — с готовностью согласилась Ирина и принесла корзину.

Илья прихватил острогу.

Они решили идти вдоль берега: сначала проверить, не выбросило ли чего полезного волнами, а потом через банановую рощу и хлебные деревья вернуться в пещеру.

Берег был пустынен. Набегающие волны не принесли островитянам даров из морских глубин. Неудача немного огорчила их, но настроение поднялось, когда Илье удалось поймать кокосового краба — внушительного, матёрого крабищу. Его ещё называют пальмовый вор. Прикинув на глаз, Илья решил, что в их кастрюльке ему будет тесновато. Проворный гигант угрожающе поднял клешни. Двигаясь боком, ловко перебирая лапами, он едва не вырвался на свободу, почти добравшись до глубокой норы в зарослях кустарника. В последний момент Илья успел прижать острогой его правую клешню.

Для безопасной транспортировки добычу спеленали листьями и для надёжности обмотали лианой. Хмурое утро началось неплохо.

Сбор бананов прошёл без приключений. Срезав огромную гроздь почти спелых плодов — килограммов на пятнадцать, — Илья взвалил её на плечо и покривился, ругая себя за жадность.

«Булочная» встретила их громким хрюканьем и визгом. Они замерли, наблюдая за сценой.

Семейство — три поросёнка и большая свинья — жадно поедало опавшие плоды. Суетливо толкаясь и отпихивая друг друга, поросята ожесточённо боролись за каждый кусок, сердито похрюкивая. Мама свинья, держась в стороне, внимательно оглядывала окрестности и настороженно прислушивалась, но внезапное появление людей застало её врасплох. Обнаружив их слишком поздно, она дёрнулась всем телом и издала пронзительный, утробный визг. Как по команде, все четверо кинулись в спасительную чащу леса.

Опомнившись, Илья бросил гроздь бананов, выхватил у Ирины острогу и, пробежав за ними метров двадцать, отчаянно метнул её вслед последнему поросёнку, почти скрывшемуся в кустарнике. Острога, чиркнув по веткам, исчезла в глубине леса.

— Ну, блин! — разочарованно сплюнул он.

— Шустрая дичь! — согласилась Ирина.

— Да не дичь, а мои кривые руки. Теперь острогу искать, — Илья осторожно полез через кустарник. — Ир, ты пока сорви пару «батонов».

Помня направление полёта остроги, он внимательно осматривал ближайшие заросли. Углубился в лес, но остроги нигде не было. Вернулся назад и начал поиски заново. Окинув взглядом верхние ветви деревьев, он сразу заметил её, запутавшуюся в лианах. Попытки сбить острогу палками ни к чему не привели. Пришлось лезть на дерево, цепляясь за ветки и лианы.

— Илья, ты где? — донёсся встревоженный голос Ирины. Она стояла у края кустарника и всматривалась в темноту леса.

— Я здесь, — отозвался он. — Острога на дереве застряла, пытаюсь достать.

— Тебе помочь?

— Нет, почти достал, — он с трудом удерживался на дрожащей ветке, раскачиваемой ветром.

Наконец, дотянувшись до остроги, он выдернул её и бросил вниз. Не теряя времени на спуск по стволу, Илья повис на руках и спрыгнул на мягкую землю. Поднял острогу и вышел из леса.

Ирина стояла, глядя куда то влево. Увидев Илью, она указала в ту сторону рукой:

— Смотри, там дерево с какими то фруктами.

— Ух ты! Если это то, о чём я думаю, ты будешь в восторге! — Он перелез через кустарник.

Они подошли к дереву.

— Манго! — радостно воскликнула Ирина, пытаясь дотянуться до ближайших, чуть изогнутых, овальных плодов.

Судя по зелено красному окрасу, многие плоды уже созрели. Слегка наклонив ветку острогой, им удалось достать пару нижних плодов и без раздумий приступить к дегустации.

Илья разрезал плоды пополам, вынул косточки, сделал надрезы в мякоти в виде сеточки, стараясь не повредить кожицу, и вывернул половинки наизнанку. Внешне это напоминало четырёх ёжиков с иголками кубиками.

Поистине манго — фрукт, дарящий радость вкуса! Мякоть спелого манго сладкая и сочная. Вкус манго — это сочетание спелого персика, ананаса и клубники.

— Ммм! Фантастически вкусно! Я такая сладкоежка! — Ира, закрыв глаза, с нескрываемым удовольствием наслаждалась вкусом. — Но с манго нужно знать меру. Иначе… либо расстройство желудка, либо аллергия. Хотя остановиться так трудно — кажется, что им никогда не наешься, хочется ещё и ещё.

Откинув остатки глянцевой кожицы, они собрали всё, что смогли достать с нижних веток, кроме недозрелых плодов. Девять восхитительных фруктов заняли своё место в корзине.

Тучи с каждой минутой наливались свинцом. Ветер, словно взбесившийся зверь, наращивал свою мощь. Илья сбегал за брошенной гроздью бананов, и они, отягощённые добычей, вернулись в спасительную пещеру.

Пока Илья, чертыхаясь, ходил к ручью за водой и раздувал огонь в очаге, Ирина с прирождённой хозяйственностью занесла все продукты внутрь и разложила на постеленных листьях. Тесная пещера не баловала пространством, и она в который раз посетовала, что они так и не додумались соорудить что то вроде полок.

Под самым сводом, в ожидании затяжных дождей, высилась внушительная поленница из обломанных и порубленных до компактных размеров сухих веток — Ирина убрала их с улицы.

Где то в глубине леса с оглушительным треском рухнуло дерево, сломленное очередным яростным порывом ветра. Настроение неумолимо портилось в унисон с ухудшающейся погодой.

Илья злобно бормотал проклятия. Упрямый краб никак не желал умещаться в кастрюле. Панцирь предательски торчал из воды, не желая подчиняться. С горем пополам «усадив» членистоногого так, что все конечности скрылись под водой, а над поверхностью возвышалась лишь часть головы, он накрыл кастрюлю листьями. Не охваченные кипятком участки, надеялся он, дойдут в паровой бане.

Краб едва успел свариться. Небо разверзлось потоками воды, когда пришло время снимать кастрюлю с огня. Хлынувший ливень в мгновение ока промочил их до нитки и безжалостно погасил пламя. Они юркнули под нависающий свод пещеры, бросив злополучную кастрюлю на произвол стихии.

— Пусть остывает, — Илья с трудом стаскивал прилипшие к телу джинсы. — Сейчас разденусь и принесу.

Он положил мокрую одежду на сложенные дрова, схватил одну из тарелок и выскочил под дождь. Через мгновение вернулся, неся в руках дымящегося паром краба.

Ирина тоже успела избавиться от мокрой одежды. В руках она держала сухую водолазку, готовясь натянуть её на себя.

— Ир, а может, оставим всё как есть? — с мольбой в голосе произнёс Илья.

Она внимательно посмотрела на него и, загадочно улыбнувшись, отложила одежду в сторону.

— Ты полагаешь, что эротический костюм подойдёт к ланчу больше, чем вечернее платье?

— Да! — твёрдо заявил он.

Дождь стих внезапно, словно кто то перекрыл кран. Они едва успели доесть «десерт» из мякоти кокоса, а о недавнем ливне напоминали лишь серое небо и капли, лениво стекающие со свода пещеры.

Первый луч солнца робко пробился сквозь облака минут через пять, а ещё через пятнадцать только тёмная полоса на горизонте с быстро удаляющимися тучами свидетельствовала о недавней непогоде. Как по команде, включились звуки пробуждающейся природы: стрекот цикад, заливистое пение птиц, сварливые крики вечно голодных чаек единым хором наполнили ненадолго заснувший мир.

— Прогноз о всемирном потопе не оправдался! — радостно воскликнула Ирина.

— И ты об этом не грустишь? — с притворным сожалением поинтересовался Илья.

— Нет, конечно, — улыбнулась она. — Мы же совсем не подготовились. Строительство Ковчега у нас даже в планах не значится.

— За Ковчег не скажу, но о небольшом плавсредстве обязательно подумаем, — Илья собрал остатки трапезы и отнёс их к кромке прибоя, подкармливая тамошних обитателей.

Когда он вернулся к пещере, Ирина развешивала мокрую одежду.

Наклонившись, она расправляла брюки, небрежно наброшенные на ветки колючего кустарника.

— Я не могу устоять, видя такую красоту, — прошептал Илья, обнимая её сзади. — Твоя нагота сводит меня с ума!

— А я не готова сопротивляться твоей твёрдой настойчивости, — ответила она, разворачиваясь к нему лицом и многозначительно опуская взгляд вниз.

Влажная, пропитанная ароматами тропического леса духота выгнала их из пещеры — разгорячённых и растрёпанных, но безумно счастливых.

Всё ещё взволнованное море приняло их пылающие тела ласковой прохладой. Бурлящие и шипящие волны игриво пытались сбить с ног, окатывая брызгами и досадуя на неудавшуюся попытку. Отступив, волна возвращалась в море, чтобы, набравшись сил, предпринять новую атаку. И ещё одну, и ещё…

Наигравшись с волнами, посвежевшие и расслабленные, они рухнули на горячий песок, блаженно подставляя свои тела ласковым лучам солнца.

— Ир, — немного помолчав, задумчиво начал Илья, — меня удивляют некоторые не совсем объяснимые вещи. Мы уже шестой день на этом острове, но… у меня не растёт щетина. Обычно на третий день, если не бриться, я становлюсь похож на дикобраза, а тут словно утром побрился — ни намёка на растительность. Ссадины и синяки заживают очень быстро, если не сказать — на глазах. Остальные процессы жизнедеятельности организма протекают вполне обычно.

— Я тоже заметила кое какие странности. Солнце палит нещадно, а мы, бегая почти всё время в неглиже, даже не загорели. Ни единого красного пятнышка на теле. И ещё… — Она замялась, смущённо отводя взгляд. — У меня должны были начаться месячные — так живот крутило перед этой неожиданной телепортацией… и как отрезало. Ни боли, ни критических дней. Всё это очень странно.

— Да, очень странно! Странная чистота и нетронутость острова, странные его дары — у нас всегда есть что поесть и попить, нас не мучают болезни… И я не могу найти объяснения этим странностям, — он поднялся, протягивая Ирине руку и помогая ей встать. — Странный и прекрасный остров, и самое фантастическое — что мы тут вдвоём. Как расценивать это — как дар или наказание, сон или явь? Для сна всё слишком реалистично, для реальности — фантастично. Но здесь есть то, ради чего я готов забыть о прошлой жизни, не оглядываться назад и жить только сегодняшним днём. Мне необыкновенно приятно быть рядом с тобой. И что бы ни случилось, я не хочу ничего объяснять. Мне безумно хорошо… и я люблю тебя!

— И я тебя, — она прижалась к нему, нежно коснувшись губами его губ. — Мне так не хватало сказки в этой жизни! Если бы не мысли о дочери, я, наверное, была бы самой счастливой. Я до сих пор считаю, что мне это снится, надеюсь проснуться, но совершенно не готова к пробуждению… Мне так хорошо с тобой! Кстати, о снах. Ты же видишь сны здесь?

— Да.

— И я вижу. Но бывают ли сны во сне? Нам же не может сниться сон, в котором мы спим и видим сны?

— Это да, — Илья задумался. — Ир, а может, ну его всё это? Мы приняли то, что есть. Нам хорошо вместе, и это главное. Пусть всё идёт своим чередом… а что будет дальше, думаю, мы узнаем первыми.

— Конечно! — она улыбнулась. — Пойдём?
Они ополоснулись от песка и пошли вдоль берега в надежде на новые открытия. Бушевавшее во время ливня море на этот раз не порадовало ничем достойным внимания.

— Любимая, у меня зреет идея, где твоё мастерство плетения корзин будет как нельзя кстати, — Илья бросил на Ирину взгляд, полный загадочного предвкушения.

— Заинтриговала! Я вся во внимании, дорогой, — отозвалась она с готовностью.

— А что, если мы сплетём большую корзину ловушку? Для ловли рыбы, лангустов… может, и крабов?

— Знаю, о чём ты говоришь! Эта мысль и у меня мелькала, но ты так ловко управляешься с острогой, что я совсем про неё забыла.

Они вернулись в пещеру, накинули одежду, вооружились ножами и отправились на поиски материала. Нарезав охапку молодых, гибких стеблей бамбука и длинных прямых ветвей кустарника, они вернулись к пещере с добычей.

На создание ловушки — в просторечии верши или морды — ушло совсем немного времени. Расщепив бамбук и ветви на узкие рейки, они сплели каркас, напоминающий пузатый кувшин, с ячейками, способными удержать даже небольшую рыбешку. В широкое горло ловушки вставили сплетённый конус, уходящий узким концом внутрь. Входное отверстие оставили достаточно широким — сантиметров восемь десять. Верша была готова.

Предвкушая богатый улов, к испытаниям приступили не медля. На дно положили гладкий, увесистый камень, чтобы ловушка не всплывала, а в качестве приманки — кусочки сочной мякоти кокоса и комки земли, перемешанные с рублеными земляными червями и какими то личинками, найденными в трухлявом стволе мёртвого дерева. Последним штрихом привязали к верше тонкую, длинную и крепкую лиану и поспешили к морю.
Добравшись до облюбованного скалистого выступа, Илья осторожно опустил вершу в воду, развернув входным отверстием к открытому морю. Конец лианы он надёжно закрепил петлёй на выступающем камне.

Сквозь неспокойную, но кристально чистую воду было видно, что появление нового объекта на дне ничуть не напугало местных обитателей. Рыбы плавали вокруг и рядом с ловушкой, с любопытством изучая чужеродное тело.

Илья вернулся на берег. Ирина, как всегда, сидела под склонившейся к воде пальмой.

— Ну, как думаешь, будет клёв? Меня прямо распирает от любопытства и нетерпения, — она вскочила навстречу Илье.

— Не знаю, мне самому интересно. Но сейчас нам остаётся только ждать. Пошли в пещеру, займёмся чем нибудь полезным.

— Чем нибудь? — Ирина притворно округлила глаза. — Опять?

— Блин! — смутился Илья. — Я про хозяйственные мелочи!

— А а а, про мелочи?… Жаль! — разочарованно протянула Ирина и звонко рассмеялась. — Шучу, шучу, шучу!!!

— Вот зараза! — улыбнулся он и игриво шлёпнул её по упругой ягодице. — Пошли, маленькая извращенка.

— Сам такой! — Она показала ему язык и тут же послала воздушный поцелуй. — Пошли, неугомонный!

Оставшееся до темноты время они решили посвятить обустройству пещеры — а именно созданию стеллажа. Илья принялся рубить разнокалиберные стебли бамбука, а Ирина — нарезать очередную охапку лиан и широких пальмовых листьев.

Пока Илья вытёсывал и подгонял стойки и перекладины для будущего стеллажа, Ирина плела новые циновки. Подготовив всё необходимое и вынеся из пещеры все вещи, они приступили к монтажу.

Четыре несущие стойки были прочно закреплены в левой части пещеры — вбитые в распор между полом и потолком. Затем при помощи лиан они закрепили шесть поперечин, по три с каждой стороны, сформировав три яруса. На поперечины плотно уложили и привязали расщеплённые вдоль куски бамбука. Сверху настелили сплетённые циновки.

Ирина с восторгом оглядела получившуюся конструкцию. Разложив на ней принесённые фрукты, она ещё раз оценивающе обвела взглядом своё творение и воскликнула:
— Какие мы молодцы!!!

— Да да… Мы просто супер пупер молодцы! — поддакнул Илья, вытирая обильно выступивший пот. — Пошли, ополоснёмся и проверим ловушку. Темнеет, да и поужинать не мешало бы!

— Ой! Точно, у нас же там рыба ловится. Илья, можно я вытащу ловушку?

— Конечно, милая. Без проблем.

Они искупались в ручье, смывая трудовой пот мыльным раствором, сваренным из плодов мыльного дерева. Не забывая благодарить природу за этот бесценный дар.

К затихшему вечернему морю они пришли, когда солнце уже коснулось вод у горизонта. Осторожно ступая по скользким камням, обнажившимся после отлива, добрались до места, где стояла верша. Илья отвязал лиану и, придерживая Ирину за талию, подал ей конец верёвки. Она плавно выбрала слабину и, не торопясь, но достаточно быстро, вытянула ловушку. Поднятая над водой, верша тут же затрепетала от бьющейся внутри рыбы.

— Получилось! — радостно воскликнула Ирина.

Улов оказался впечатляющим. Открыв на берегу ловушку, они обнаружили пять пёстрых рыбин размером с сельдь и одного небольшого краба, которого тут же выпустили на волю с напутствием:
— Хорошо кушай и быстро расти!

Почистив рыбу, Илья установил ловушку на прежнее место, забросив внутрь рыбьи потроха в качестве приманки.

Готовили и ужинали при слабом свете костра, который разожгли дополнительно. Ночь вступила в свои права, усыпав небо изумрудами звёзд.

— Не перестаю восхищаться этим небом. Красотой низко висящих и таких многочисленных звёзд. Они совсем другие — более чёткие, яркие и незнакомые. У нас другое небо, — Ирина смотрела вверх, с аппетитом поедая небольшие кусочки варёной рыбы. — Оно выше, а звёзды не такие яркие. Красиво тут.

— Да, красиво,  — Илья мечтательно вглядывался в глубину звёздного неба. — Сказочно!

Дневная суета и приятная сытость клонили ко сну. Они закончили ужин и улеглись на циновки.

— О чём ты думаешь? — сонно спросила Ирина, прижавшись щекой к его груди.

— Да ни о чём вроде… — ответил Илья, поглаживая её предплечье. — Просто лежу.

— А расскажи мне сказку — красивую и эротическую! Ты же когда то мечтал, рисовал в своём воображении подобную ситуацию? Хочу услышать, как это было в твоей фантазии. Ну, пожалуйста!!! — капризно попросила она.

— Какое странное желание… Прям сказку и обязательно эротическую?

— Да!… Расскажешь? — она ткнула Илью пальцем в бок.

— Хорошо. Хочешь, я расскажу тебе не свою фантазию, а фантастический отрывок из нашей реальности? О лунной дорожке, освещающей водную гладь, о прекрасной морской нимфе, вышедшей из моря, чтобы обрести любовь…

Ирина не ответила — заснула на его плече.

— Вот и вся сказка для спящей царевны, — улыбнулся Илья и провалился в сон, убаюканный её ровным и тёплым дыханием.


ГЛАВА 8.
 
Разбуженные криком чаек, яростно сражавшихся за жалкие объедки вчерашнего ужина, ребята вздрогнули. Эхо их сварливого кряканья заполнило пещеру, словно рой невидимых, назойливых насекомых.
Они проснулись, настороженно вслушиваясь в какофонию снаружи.
 
 — Что за кипиш? — Илья поднялся и, крадучись, отодвинул полог.
Несколько наглых чаек, словно полноправные хозяева, бесцеремонно копались перед входом в пещеру: выбирали из тарелок остатки рыбы и лакомились забытой у печи половиной хлебного плода.
 
— Вот заразы! — Ирина выглянула из;за плеча Ильи и гневно откинула полог. — Кыш!
 
Чайки дружно покинули место пиршества, взлетев на безопасную высоту.
 
— Всё, больше ничего не оставляем снаружи. А то эти помойные утки нам всю инфраструктуру разорят и загадят, — проворчал Илья, собирая посуду в кастрюлю.
 
Умывшись и вымыв посуду в ручье, они уже собирались возвращаться, когда услышали неподалёку характерное хрюканье. Где;то в густых зарослях тростника и кустарника плескались дикие свиньи.
 
— Ир, — Илья напряжённо вглядывался в непроницаемую зелень, — я хочу мяса. Просто сил больше нет. Это хрюканье вызывает у меня зверский аппетит!
 
— А я и не возражаю, — ответила Ирина, глядя в том же направлении. — Ты вроде что;то придумал, как на них охотиться, но так и не рассказал.
 
— Да. Надеюсь, всё не так сложно. Как охотились пещерные люди, так и мы. Выроем яму, на дно воткнём заострённые колья, замаскируем — и будем ждать, пока дичь сама покалечится, любезно прыгнув в эту ловушку.
 
— Как-то негуманно, — с грустью констатировала она. — А другие варианты есть?
 
— Второй вариант гуманнее: бегать по лесу с палочкой и пугать зверушек. Нашей добычей будет особо впечатлительная особь, умершая от инфаркта или от смеха, глядя на нас, горе;охотников. Если, конечно, они первыми не напугают нас…
 
— Хорошо, — улыбнулась Ирина. — Где копаем и чем?
 
— Расскажу за завтраком. Пошли, проверим ловушку, перекусим — и будем готовиться.
 
Верша не подвела и снова порадовала отличным уловом. Две рыбины, похожие на вчерашние, отчаянно бились в сетке поднятой ловушки, а три довольно крупных краба грозно поднимали клешни. Добычу переложили в корзину, предварительно почистив рыбу. Верша вернулась на своё прикормленное место.
 
Позавтракать решили жареной рыбой, оставив крабов в проточной воде ручья дожидаться обеда.
 
— Рассказывай, где будем копать? — спросила Ирина, переворачивая тушки рыб, жарившиеся на импровизированной решётке из бамбуковых реек.
 
— Попробуем возле хлебного дерева. Они туда часто приходят, как я понимаю, — ответил Илья, жадно глядя на рыбу, покрывающуюся румяной корочкой. — Ир, наверное, хватит. У меня уже слюнки текут.
 
Она осторожно сняла завтрак с начинающей прогорать решётки и разложила по тарелкам.
 
— Держи! Лопай, нетерпеливый ты мой! — подала тарелку Илье.
 
Илья театрально поклонился в знак благодарности и, отщипнув солидный кусок, отправил его в рот.
 
— Спасибо, кормилица! — тут же просвистел он, пытаясь остудить во рту горячую мякоть рыбного филе.
 
Она рассмеялась — заразительно и звонко, задавая тон и настроение на весь день.
 
А он, наслаждаясь её жизнерадостным смехом и любуясь симметричными ямочками на щеках, порадовался её хорошему настроению. И ещё раз мысленно убедился, как сильно привязался к ней, как глубоко и искренне влюблён.
 
Неторопливо позавтракав, они приступили к подготовительной части охоты на дичь.
 
Ирина занялась кольями: отрезала от тонких, в палец толщиной, бамбуковых стеблей куски сантиметров по тридцать и заостряла их.
 
Илья взялся за изготовление лопат. Вырубив кусок толстого стебля длиной в два колена, он аккуратно расколол одно колено по длине, отрезав одну из половинок у кольца;перемычки. Получившийся инструмент «лопатой» можно было назвать с большой натяжкой, но копать им было вполне удобно. Изготовив пару таких примитивных орудий, он помог Ирине доделать колья.
 
— Если честно, как;то не по себе, — сказала Ира, связывая колья куском лианы. — Мяса, конечно, хочется, но когда думаю об убийстве, так становится жалко этих хрюшек.
 
— Ир, — возразил Илья, — рыбок, крабов тоже жалко, они же живые. Но есть;то нужно. Мы поставлены в условия выживания — значит, будем выживать, и выживать сытно.
 
— Я и не спорю. Просто… — она улыбнулась. — Ладно, пошли.
 
— Пошли! — он легонько шлёпнул Ирину, нагнувшуюся за связкой кольев, по аппетитной попке.
 
Ирина резко выпрямилась, хитро сощурила глаза, глядя на низ его живота, и шутливо пригрозила:
— Откушу!
 
Теперь в голос хохотали оба!
 
Всю дорогу до хлебного дерева их не покидало весёлое настроение.
 
— Ир, ты знаешь, как называется порно;книжка для первого класса? — спросил Илья.
 
— И такое есть? Ну;ка, удиви, — заинтригованно ответила Ирина.
 
— ПРОписи!
 
— Смешно! — она улыбнулась и начала свой рассказ. — Мы ездили к друзьям в Питер. У них рядом с домом стоит палатка с шавермой, пирожками, чебуреками и прочей «Курой гриль». На витрине, напротив разложенной выпечки, — ценники с наименованиями и ценами. Помню, не удержалась и сфотографировала: лежат три кучки чебуреков и ценники — «Чебурек с курицей», «Чебурек с бараниной», «Чебурек с мясом»!!!
 
— С мясом?! — Илья зашёлся смехом. — То есть из всего, что не поддаётся идентификации — курица/баран? А это, как я понимаю, кошки, собаки, крысы, бомжи?
 
— Фу! — она скорчила недовольную гримаску. — Я не спрашивала. Постеснялась узнать правду…
 
Добравшись до хлебного дерева, они долго примеривались, выбирая клочок земли для ямы — подальше от цепких корней и коварных камней, но рядом с узкой тропкой, протоптанной копытами диких свиней. Наконец место было выбрано.
 
Илья принялся усердно копать, а Ирина, словно трудолюбивый муравей, собирала выброшенный песок, относила и рассеивала его, чтобы не привлекать лишнего внимания к их тайным раскопкам.
 
Спустя долгих сорок минут Илья вырыл яму, впечатляющую своей глубиной: почти восемьдесят сантиметров вглубь, около метра в длину и полметра в ширину.
 
— Большая свинья сюда не пролезет, да и не нужна нам большая. А вот юркому поросёнку — в самый раз! — объяснял он свою хитроумную задумку. Мокрый от пота, словно гладиатор на арене, с песком, прилипшим к коже, он выглядел одновременно усталым и воодушевлённым.
 
— Согласна! — отозвалась Ирина. Она тоже изрядно вымоталась под палящим солнцем, но усталость лишь подчёркивала её природную красоту.
 
С осторожностью, дабы не повредить острые концы, Илья вбил небольшим камнем приготовленные колья, густо утыкав ими дно ямы. На края этой смертельной ловушки они положили тонкие ветки, тщательно замаскировав их широкими листьями банана. Обильно присыпав поверхность опавшей листвой и сухой травой, они завершили свой коварный труд.
 
Вокруг разбросали аппетитные кусочки плодов хлебного дерева, а в самом центре поместили раздавленную мякоть манго — её дурманящий аромат разносился на десятки метров.
 
— Знаешь, чего мне сейчас больше всего хочется? — мечтательно проговорила Ирина, стряхивая с ног налипший песок.
 
— И я тебя хочу! — немедленно откликнулся Илья с лукавым блеском в глазах.
 
— Блин! Я о водопаде!
 
— Так я о нём! — улыбнулся он, зардевшись.
 
— Ну, ты…!
 
— Кто? Что?
 
— Никак! — с притворным возмущением парировала Ирина. — Идём скорее к водопаду? В солёной воде я точно от этих раскопок не отмоюсь.
 
— С превеликим удовольствием!
Они вернулись к пещере, сложили инструменты, взяли бамбуковую ёмкость со сваренным мылом, острогу, плетёные тапки и неспешно двинулись по знакомой тропе к водопаду.
 
Уже продираясь сквозь густые заросли навстречу шуму падающей воды, Илья неожиданно спросил:
— Ир, а тебя не смущает моё желание, моя страсть к тебе, которую я, кажется, не в силах скрыть?
 
— Нет, — ответила она честно, ничуть не удивившись вопросу. — Наоборот, мне это приятно и даже заводит! А почему ты спрашиваешь? Я веду себя как;то не так?
 
— Просто пытаюсь понять, до какой степени я могу обнаглеть? — он нежно придержал её за руку и жадно поцеловал.
 
Она с готовностью ответила на поцелуй, но потом, отстранившись, произнесла:
— До абсолютной! Но сначала давай дойдём — совсем немного осталось.
 
И всё же водопад был самым восхитительным местом на острове.
 
Выйдя на песчаную отмель, они, словно впервые увидев эту красоту, замерли, очарованные величием и гармонией этого места. Постояли немного, наслаждаясь моментом, а затем, словно сбросив с себя наваждение, вспомнили о цели своего прихода и принялись торопливо раздеваться.
 
Вода с нежной лаской приняла распаренные духотой джунглей тела, обволакивая теплом домашней ванны, смывая песок и усталость. Они помогли друг другу намылиться принесённым мылом. Илья, взявший на себя роль банщика, старательно и педантично наносил мыльную пену на каждый сантиметр тела Ирины. К концу процесса он был близок к перевозбуждению.
Доведя пену на волосах до формы воздушного одуванчика, Ирина присела, погрузилась с головой в воду и, оттолкнувшись от дна, сделав несколько сильных гребков, вынырнула метрах в пяти от Ильи. Не оборачиваясь, она неторопливо поплыла к стене низвергающейся воды, хихикнув про себя, представляя растерянность Ильи.
 
— Вот зараза! — услышала она его возмущённый голос, перевернулась на спину и весело помахала рукой.
 
Он, словно торпеда, устремился за ней, быстро нагнав. К бушующему потоку они подплыли одновременно, залезли на ближайшие камни и подставили тела под тяжёлые, больно бьющие струи горячей воды.
 
— А что там? — Ирина кивнула в ту сторону, где за пеленой низвергающейся воды угадывалась мрачная каменная ниша.
 
Илья, прижимаясь к скале и еле удерживая равновесие на влажных, скользких камнях, заглянул за водяную завесу.
 
— Там природный грот, заводопадье, так сказать, — резюмировал он.
 
— Ой, а туда можно пробраться?
 
— Сомневаюсь. Камни очень скользкие, поток слишком сильный — собьёт с ног.
 
— Жаль, — печально вздохнула Ирина. — Хотелось бы почувствовать себя путешественницей между мирами. Пройти через портал, разделяющий разные реальности. Обернуться и увидеть размытую, нечёткую картину привычного мира. Оглядеться, фыркнуть и поспешить обратно.
 
— Какая ты поэтичная, — восхитился Илья. — Но мы и так путешественники… — Он осёкся, боясь разбудить в ней воспоминания о дочери, оставшейся в прошлой жизни, и закончил: — Не будем рисковать, ладно?
 
— Конечно! — Она не заметила его секундной заминки. — Смотри, вон там слева какой прикольный камень, будто плот на воде. Поплыли к нему? Падающая вода такая тяжёлая, и я уже чувствую себя отшлёпанной.
 
Они спрыгнули в воду и поплыли к камню.
 
Поверхность камня оказалась ровной, гладкой и тёплой, словно созданное природой ложе. Они вольготно разлеглись на нём, подставив тела ласковым лучам солнца, любуясь безоблачным небом сквозь листву нависающих над водой деревьев.
 
— Блаженство! — Ирина прикрыла глаза, чувствуя полную расслабленность, готовясь провалиться в яркий, красочный сон в этом необыкновенно красивом месте.
 
Пальцы Ильи, легко, едва касаясь кожи, скользнули от бедра к животу, поднялись к груди, нежно коснулись соска и медленно начали опускаться ниже. Она накрыла его расшалившиеся пальцы своей ладонью, прижала их к животу и настойчиво сдвинула к лобку.
 
Прикосновения разогнали подступившую дремоту, пробудив новое чувство — необузданного желания.
 
— Я хочу тебя! — шептал он, осыпая поцелуями всё, до чего мог дотянуться.
 
— И я тебя! — отвечала она, запуская пальцы другой руки в его волосы и легонько направляя его голову к ещё не охваченным поцелуями частям своего тела.
 
…Шум падающей и бурлящей воды поглотил стоны и крики наслаждения, слившиеся с ним в унисон.
 
Солнце, словно безжалостный палач, обрушивалось на обессиленные тела, опаляя кожу, притупляя разум и сковывая каждое движение. Мысли плавились, как воск, не позволяя собраться с силами.
 
— Ир, нас сейчас испепелит, — с трудом выдохнул Илья; его голос хрипел от жажды. — Нужно срочно убираться с этой гостеприимной сковородки.
 
Собрав остатки воли, он кое;как приподнялся и, совершив пару мучительных, ползучих движений, скатился — а скорее, стёк — в воду.
 
Тёплая вода после раскалённого камня и немилосердных лучей показалась божественной прохладой, дарующей спасение. Окунувшись с головой, чувствуя, как возвращается бодрость и ясность мысли, он обогнул камень, нежно приподнял Ирину и бережно опустил её в воду.
 
— А;а;а! Я снова живу! — пробулькала она, скрываясь под водой. Вынырнула, мотнула головой, окатив Илью сверкающим каскадом брызг с мокрых волос. — Кайф!!!
 
Илья подхватил её на руки и, неторопливо ступая по неровному дну, понёс к песчаной отмели. Она обвила его шею, утопая во взгляде его глаз. В её глазах плясали озорные искорки счастья!
 
— Благодарю, милый! За всё! — Ирина прильнула к его губам, когда он поставил её на песок. — Мне было очень хорошо!
 
— Ты моё сокровище, ты моя радость и моё счастье, ты — подарок судьбы! Люблю тебя! — тихо прошептал он, прижимая её к себе.
 
— И я тебя люблю!
 
Возвращаясь, они прошли мимо хлебных деревьев. Убедились, что ловушка не тронута, и, ничуть не огорчившись, направились к пещере. На обед их ждали крабы и сочные фрукты.
 
Отварив крабов — заметно поникших в пресной воде и едва подававших признаки жизни, — они быстро пообедали.
 
Сытые и умиротворённые, они решили забыть о заботах и устроить себе тихий час в прохладном полумраке пещеры.
 
— Поели — надо поспать. Поспали — надо поесть… — проворчал Илья, открыв глаза и пытаясь прогнать вялую дремоту. Его взгляд упал на ветку бананов, лежащую на стеллаже. — А, кушать совсем не хочется!
 
Осторожно приподняв руку Ирины, лежащую у него на груди, он попытался тихонько встать с циновки, но рука напряглась, вырвалась из его ладони и резко прижала его обратно к циновке. Пальцы Ирины сложились в выразительную фигу, направленную ему прямо в лицо.
 
— Я ещё не проснулась. Лежать! — сонно пробормотала она и приоткрыла один глаз, наблюдая за его реакцией.
 
— Есть, лежать! — Он, лёжа, вытянулся по стойке смирно. — Разрешите вопрос? Долго лежать?
 
— Бу;бу;бу, — ответила она, приподнимаясь. — Ладно, проснулась. А сколько мы проспали?
 
— Часа полтора;два, если верить солнцу, — Илья резко поднялся. — Но, как бы там ни было, уже вечер.
 
— И какие идеи на вечер? — Ирина тоже встала, и они вышли из пещеры.
 
— Идей, как всегда, море. Думаю, нам нужно немного расширить своё жилище. Как тебе вариант с навесом — а;ля веранда? Не прятаться же постоянно в пещере от солнца. Да и нашей печке будет лишняя защита от непогоды.
 
— Ок! Значит, делаем навес. Идём на заготовки? Только сначала умоемся, а то состояние ещё сонное, — она потянула Илью в сторону ручья.
Они умылись и разошлись каждый на свои заготовки — рубить бамбук и резать лианы.
 
Ирина вернулась к пещере, с облегчением сбросив довольно внушительную кучу нарезанных лиан. Ильи не было, но у входа лежало около десятка разнокалиберных бамбуковых стволов. Со стороны бамбуковой рощи доносились приглушённые удары топора.
 
— В лесу раздавался топор дровосека… — улыбнулась она и, не теряя времени, стала распутывать лианы, разделяя их и растягивая вдоль тропинки к морю.
 
Илья появился минут через пятнадцать, натужно волоча за собой охапку бамбука.
 
— Уф! Надеюсь, этого хватит? — сказал он, опустив бамбук рядом с принесёнными ранее стволами и устало присаживаясь на камень. — Всё же без нормального инструмента любая работа — как подвиг.
 
— Согласна! — Ирина растянула последний стебель лианы. — Что делаем дальше?
 
— Если честно, то я бы искупался. Что;то взмок с этими палками. Пошли на море, искупаемся? Заодно вершу проверим — ужин никто не отменял.
 
— Я с удовольствием! Пошли!
 
— Мы с тобой, как два чудака, ходим в баню помыться, а потом идём в море солиться, — рассмеялся он. — И вот, что мы делаем неправильно?
 
— Да, мы вообще неправильные. Вот и всё! — улыбнулась она.
 
Немного освежились в ласковых, прохладных волнах, вытянули вершу. К их разочарованию, внутри оказалась всего одна рыбка размером с ладонь.
 
— Что;то не густо, — разочарованно произнесла Ирина.
 
— Да, непривычно как;то, — Илья вытащил трепещущую рыбёшку и, несильно замахнувшись, выбросил её на берег.
 
Погрузив вершу обратно в воду, он наклонился сполоснуть руки, но тут же отпрянул, резко выпрямившись и едва не столкнув Ирину с камня.
 
Треугольник плавника показался из воды буквально в пяти метрах от камня, на котором они стояли, и быстро приближался.
 
Ирина испуганно вздрогнула, вцепившись в руку Ильи. Они попятились к противоположному краю камня. Плавник на секунду исчез под водой, а затем из воды, у самого края камня, показалась… улыбающаяся пасть дельфина! Он что;то радостно проклекотал побледневшим от страха и одновременно вскрикнувшим от неожиданности людям.
 
— Ёпт!.. — только и смог выдавить Илья.
 
Дельфин развернулся, мощно работая хвостом, обдав ребят брызгами, сделал круг и вернулся к камню. Снова высунулся, весело щебеча! Испуг людей его забавлял. Ему нравилась придуманная им игра.
 
— Вот засранец! — Ирина отпустила руку Ильи. — Напугал, так напугал!
Она подошла к краю камня и протянула руку к шалуну. Дельфин скрылся под водой, сделал круг и снова вынырнул, но уже чуть дальше от камня.
Всем своим видом он приглашал их поиграть, разделить его веселье.
 
Лезть в воду не хотелось, да и заигравшиеся дельфины могли по неосторожности нанести вред человеку. Поэтому призывы весёлого млекопитающего остались без ответа.
 
— Теперь я понимаю, почему мы без улова. Этот гадский папа нам всю рыбу распугал. Приманился на запах рыбьих потрохов и прикормился тут, — озадаченно произнёс Илья. — Нужно искать другое место для верши.
 
— Завтра найдём, — небрежно отмахнулась Ирина и направилась к берегу.
 
Дельфин, покрутившись возле камня и поняв, что веселье закончилось, что;то отрывисто проклекотал им вслед и ушёл в глубину.
 
— И всё же они забавные! — Ира помахала ему рукой и улыбнулась. — Мы с дочкой недавно были в дельфинарии. После представления фотографировались с дельфинами. Правда, малая испугалась сильно, когда они выскочили из воды, напряглась, сжалась, но потом расслабилась и даже погладила. Такие умильные у них рожицы.
 
— Забавные! А главное, очень умные! — согласился Илья, немного напрягшись, но, не увидев изменений в её настроении, расслабился.
Подобрал выброшенную рыбу и ополоснул её от налипшего песка. — Только мы остались без ужина. Этого нам на один зуб.
 
— Ничего страшного, у нас фруктов много. Не умрём.
 
Остаток вечера они посвятили самозабвенному возведению каркаса для навеса. Крупные бамбуковые стволы послужили четырьмя опорами, вкопанными глубоко в землю и укреплёнными косыми распорками из более тонких стеблей. Два столба установили у самой скалы, по бокам от выступающего свода; два других встали по краям обжитой ими площадки, очертив прямоугольник примерно два на три метра. Сверху, накрепко перевитыми гибкими лианами, закрепили венец из таких же стволов, связав ими опоры.
 
Дальше работа заспорилась. Илья ловко укладывал обрешётку крыши из тонкого бамбука, а Ирина, стоя внизу, надёжно привязывала её к стволам венца. Для большей надёжности они добавили промежуточные опорные столбы — по одному в центре каждой стороны, кроме той, что вела в пещеру. Конструкция получилась крепкой и устойчивой, вселяя уверенность.
 
Остров ещё не успел погрузиться в темноту, когда они закончили.
 
— На сегодня хватит. Завтра нарежем тростника и накроем крышу, — Илья с удовлетворением обвёл взглядом своё творение.
 
— Да, завтра, — Ирина устало кивнула. — Давай ужинать и спать. Я чувствую себя совершенно вымотанной.
 
— Присядь, отдохни. Я сам всё сделаю, — отозвался Илья и принялся разводить огонь.
 
Уже через десять минут пламя весело плясало в печи, а на её горловине, на импровизированном вертеле из бамбука, румянилась тушка их вечерней добычи.
 
Ели молча, внимая вечерней симфонии природы — стрекоту цикад, редким уханьям и вздохам неведомых птиц, отдалённому шёпоту прибоя и шелесту листьев. Огромный лунный диск величаво поднялся над скалами, заливая окрестности мягким серебристым светом, таким тёплым, что невольно пробуждал в душе понимание поэтов, воспевавших магию лунного света.
 
— Какие здесь красивые ночи! Я не перестаю удивляться и восхищаться ими, — прошептала Ирина, запрокинув голову к небу.
 
— Да. Они прекрасны, как ты! — тихо подтвердил Илья.
 
— Ага… — рассеянно отозвалась она, не отрывая взгляда от россыпи звёзд.


ГЛАВА 9.
 
Она плакала… Беззвучно, отчаянно, словно родник иссякающей надежды.
 
Илья открыл глаза. Новый день рождался в золотом сиянии: солнечные зайчики проворно сновали сквозь неплотно запахнутый полог. Казалось, сама природа благословляла это утро. Но тут он почувствовал мелкую дрожь, пробиравшую тело Ирины. Повернулся и увидел, как вздрагивают её плечи, выдавая бурю, бушующую внутри.
 
— Ира! — он попытался развернуть девушку, лежащую к нему спиной.
 
Она не поддалась, напряглась, словно окаменела в своей скорби.
 
Илья привстал и заглянул ей в лицо, но Ирина лишь глубже зарылась в куртку, натянув её на голову, словно пытаясь спрятаться от всего мира.
 
— Ну, ты чего? — обеспокоенно спросил он.
 
— Всё хорошо! Прости! — ответила она, всхлипнув; голос её дрожал.
 
— Родная, любимая, ну пожалуйста, что опять случилось?
 
— Я очень скучаю по дочке! Забываюсь ненадолго, но как только подумаю о ней, на меня обрушивается вся тяжесть, весь ужас моего положения. Как она там? Что они думают? Боже, как же всё сложно… Я даже представить не могу, что с ними происходит. Они волнуются, ищут меня…
 
— Ир, успокойся, прошу тебя! Я не знаю, что сказать и как тебя утешить. Но знаю точно: если ты раскиснешь, это только всё усложнит и ничем не поможет. Соберись, успокойся! В конце концов, она не одна, её не бросят.
 
— Любимый! — она заговорила быстро, словно боясь, что её перебьют и не дадут высказаться. — Пообещай мне, пожалуйста! Мы должны сделать всё, чтобы попасть домой! Я хочу домой! Я хочу к своей дочери! Мне очень нравится здесь… Я безумно счастлива, что ты рядом. Я словно попала в воплощение своей мечты, но… у меня есть дочь, и я не воспринимаю мечту без неё. Я не могу без неё. Сделай, сделай что;нибудь! Прошу!
 
— Хорошо! — растерянно ответил Илья. — Я постараюсь, любимая! Пойдём, умоемся, успокоимся и вместе подумаем?
 
— Прости… Можно я побуду одна? Мне нужно немного времени, я справлюсь, успокоюсь.
 
Он встал и вышел из пещеры. Тоска сжала сердце ледяной хваткой. Всё, чего он вчера опасался, случилось сегодня. И самое отвратительное в этой тоске — он не имел ни малейшего понятия, что предпринять.
 
Илья бесцельно дошёл до берега. Мелькнула мысль проверить вершу, но он развернулся и пошёл обратно к пещере. Ирина ещё не вышла. Он постоял у навеса, вдыхая солёный воздух, и, собравшись с духом, решительно направился вдоль скалы к месту, где они обычно начинали подъём.
 
Не останавливаясь, не оборачиваясь, с упорством механической машины Илья карабкался вверх. Вершина покорилась минут через двадцать. Море было пустынным и безмолвным, как и небо. Он опустился на камень возле кучи сложенных для сигнального костра веток и устало опустил голову.
 
«Что делать? Как отсюда выбираться?» — в голове кружились обрывки мыслей, робкие планы, но ни один не давал уверенности в благополучном исходе. Без посторонней помощи они вряд ли могли надеяться на спасение. Да и, уж если говорить откровенно, он сильно сомневался, что эта помощь вообще придёт. Слишком многое было необъяснимо и странно…
 
Из задумчивого оцепенения его вывел голос Ирины.
 
— Илья. Прости меня! — она стояла рядом с ним, тяжело дыша после подъёма.
 
— За что? Ты права. Мы полностью погрузились в экзотическое счастье, позабыв о том, что ТАМ нас ждут, точнее — ищут. У нас там родные, друзья и куча незавершённых дел, быт, скука и родное болото, — Илья поднялся. — А как ты догадалась, что я здесь?
 
— Я увидела, как ты поднимаешься, и полезла за тобой. И не говори так! Ты пойми, я просто скучаю по дочери. Я не хочу туда и ненавижу реальность, в которой жила, но там частичка меня. Частичка, без которой я просто не могу — моя дочь. И я прекрасно понимаю, что у нас нет вариантов как;то выбраться с этого острова, не рискнув собой. Давай возьмём паузу и просто подождём — неделю, две, но если за это время нам не повезёт дождаться помощи, начнём что;то предпринимать самостоятельно. Хорошо, любимый?
 
— Конечно, милая! И мы начнём двигаться к нашему спасению уже сегодня. Я подумал и понял, что при любом раскладе нам не помешает надёжное плавсредство. Начнём строить лодку, плот… короче, то, что может плыть.
 
— Да! Я согласна! Люблю тебя! Давай спускаться? — Ирина обняла Илью, уткнувшись лбом в его плечо.
 
Он прижал её к себе.
 
— Пошли, счастье моё. У нас много работы.
 
Вытянутая верша порадовала: в ней барахтались два упитанных краба, предвещая скорый и аппетитный завтрак.
 
— Любимая, доделаем навес?
 
— Конечно, доделаем! Мы же здесь надолго. Или у тебя запал пропал? — Ирина сосредоточенно выковыривала сочное мясо из клешни.
 
— Да нет, с чего бы… Просто спросил, как у тебя настроение.
 
— Всё в порядке, я справляюсь с собой. А посуду моешь ты! — добавила она с лукавой небрежностью.
 
— Ни фига себе поворот! — Илья даже опешил от неожиданности.
 
— Да шучу я! — рассмеялась Ирина. — Просто сменила тему.
 
— А, это… Ну… Блин! Я уж подумал…
 
Илья ловко резал тростник, а Ирина, приноравливаясь, укладывала его в аккуратные кучки и перевязывала гибкими лианами. Работа спорилась, но солнце, взбираясь к зениту, обжигало нещадно. Жара становилась почти невыносимой.
 
— Может, перерыв? Искупаемся? — Ирина устало смахнула пот со лба.
 
— Солнышко, давай добьём, а потом неспешно, со вкусом и с полной расслабленностью отдохнём. Осталось совсем немного — и в прохладную волну!
 
— Ладно, — вздохнула она, покоряясь.
 
Привычный шум джунглей вдруг пронзил дикий, надрывный визг. Они, словно по команде, обернулись.
 
— Это то, о чём я думаю? — встревоженно спросила Ирина.
 
— Надеюсь, что да! Нужно проверить. Ты готова? — Илья внимательно посмотрел ей в глаза.
 
— Уверена, что справлюсь! — она кивнула, стараясь скрыть волнение.
 
Визг не стихал. Почти бегом они помчались к хлебным деревьям.
 
То, что предстало их глазам в импровизированной ловушке, одновременно и насмешило, и поставило в тупик. Из ямы, наполовину втиснувшись тушей, торчала большая свинья, оглашая окрестности истошным визгом. Она отчаянно скребла копытами песок и бешено мотала головой, тщетно пытаясь выбраться. Каким;то непостижимым образом она умудрилась провалиться филейной частью поперёк ямы. А поскольку размеры ловушки были рассчитаны на небольшого поросёнка, она просто застряла.
 
— Вот это нежданчик! И что нам теперь с этой тушей делать? — растерянно спросил Илья.
 
— Илья, может, не будем её убивать? Нам столько не съесть. А как сохранить столько мяса, я не имею ни малейшего понятия.
 
— Да я и сам не представляю. Можно, конечно, завялить или закоптить, но не уверен, что осилим. Да и, если честно, жалко её убивать. Блин! Давай попробуем вытащить. Пусть живёт.
 
Попытки вытащить свинью спереди ни к чему не привели. Напуганное животное пыталось укусить протянутые к ней руки и так дёргалось, что обвязать её лианами было просто невозможно.
 
— Нет, так ничего не выйдет… Необходим рычаг, её нужно приподнять. Ир, пошли за брёвнами.
 
— А может, расширить яму? — спросила она и тут же сама себе ответила: — Нет, тогда она совсем провалится. Ладно, пошли.
 
Минут через десять они вернулись к яме, волоча за собой три бамбуковых ствола — два длинных и один короткий.
 
Свинья уже не визжала, лишь хрипела, издавая непонятные звуки, и подёргивала ушами. При виде людей она встрепенулась, попыталась сделать рывок, но тут же обмякла, окончательно выбившись из сил.
 
Короткое бревно положили поперёк ямы. Длинные подсунули под застрявший зад свиньи, уперев в поперечное бревно. Она, почувствовав шевеление и прикосновение, словно спортсмен, у которого открылось второе дыхание, забилась с удвоенной энергией.
 
— Давай! — скомандовал Илья, и они дружно навалились на свободные концы стволов.
 
Под аккомпанемент пронзительного визга туша, словно пробка из бутылки, вылетела из ямы, едва не задев Илью и Ирину. Те, синхронно завалившись на предательски податливые стволы, чудом удержались от падения в злополучную ловушку. Не размениваясь на признательные рукопожатия и благодарственные речи, прихрамывающая дичь бросилась наутёк в спасительную чащу леса.
 
— Вот свинья неблагодарная! Ни спасибо вам, ни до свидания! — Илья проводил взглядом исчезающую в зарослях добычу, и на губах играла усмешка.
 
— А может, тебя ещё обнять и поцеловать нужно было? — с иронией отозвалась Ирина.
 
— Не;е, для таких интимностей у меня есть варианты куда интереснее, — подмигнул он. — И чего мы тут разлеглись? Экшен закончился, пора и поработать!
 
— Нет уж! Никакой работы. Кроме моря, ничего не хочу. Всё потом, — Ирина поднялась, отряхивая прилипшие к телу травинки и песчинки. — А что ты там насчёт интимностей говорил?
 
— Я? Не было такого! Честное слово!
 
— Ну;ну! — хмыкнула девушка.
 
Восстанавливать ловушку не стали, решив на время забыть о мясных изысках. Схватив брёвна, они поспешили к пляжу.
 
— Это будет первым вкладом в строительство нашей будущей лодки, — провозгласил Илья, укладывая принесённые стволы под сенью пальм, недалеко от влажного песка, отвоёванного у моря приливом.
 
Нежные волны ласково омывали тела, расслабленные после долгого купания. Они лежали на мелководье, предаваясь безмятежному отдыху.
 
— Весёлое приключение у нас сегодня вышло. Жаль, конечно, что мечта о сочном стейке так и останется мечтой, — Илья лежал с закрытыми глазами, подставив лицо обжигающему солнцу.
 
— Спасибо тебе! — тихо прошептала Ирина, с нежностью беря его за руку.
 
— За что? — спросил он, приоткрывая глаза.
 
— За всё, любимый. За всё! Иди ко мне!
 
Перекусив рыбой, добытой Ильёй с помощью остроги, они продолжили возведение навеса. Нарезав необходимое количество тростника и связав его в аккуратные пучки, они перетащили всё к месту строительства. Обрешётку каркаса тщательно застелили широкими пальмовыми листьями, а поверх них плотно уложили тростник, надёжно привязав каждый пучок к перекладинам. Для большей надёжности тростник прижали сверху несколькими бамбуковыми жердями, крепко привязав их к каркасу.
 
Отойдя в сторону, они с гордостью полюбовались на своё творение.
 
— Ну что скажешь? Мы же снова молодцы? — не скрывая гордости, бахвалился Илья.
 
— Не то слово! — согласилась Ирина. — Нужно ещё стенки как;то прикрыть. Пожалуй, займусь циновками.
 
— Отлично! А я… — он загадочно улыбнулся. — Ты занимайся, а у меня есть одна идея!
 
— Расскажешь?
 
— Сюрприз. Всё увидишь потом, — с этими словами, взяв нож и свой верный рубящий инструмент, он направился в бамбуковую рощу.
 
Спустя пару часов Илья вернулся к навесу, гордо неся две уродливые конструкции из бамбука, с натяжкой напоминающие стулья. Обилие лиан, густо оплетавших бамбуковые палки, несколько портило внешний вид, но изделия вполне соответствовали своему назначению: были устойчивыми и позволяли вполне комфортно сидеть.
 
— Ух ты! — одновременно выдохнули они: Ирина — оценив сюрприз, Илья — восхитившись её работой.
 
Все стены навеса, кроме входной зоны, были плотно завешаны свежими циновками, закреплёнными на решётке из реек колотого бамбука. В каждой стене красовалось небольшое окошко, добавляющее света внутри. Лишь часть стены возле печи оставалась открытой, обеспечивая необходимую пожарную безопасность.
 
— Илья, ты гений! Как же надоело сидеть на корточках, на камнях или песке. Какой из этих тронов мой?
 
— Любой! Или оба сразу! Ир, ты просто невероятна! У нас теперь настоящий дом, а не просто навес! Ты просто золото! — Илья позабыл о своём недавнем самодовольстве, с которым собирался преподнести свои поделки.
 
Она по очереди присела на оба стула и решительно указала на один из них:
 
— Этот мой!
 
— Без проблем, — согласился Илья. — Но погоди немного, это ещё не всё.
 
Он вышел и снова направился в бамбуковую рощу. Охваченная любопытством Ирина осталась стоять у входа.
 
Через пять минут из зарослей появился Илья. Натужно отдуваясь, он тащил уменьшенную раз в десять копию их недавно возведённого навеса.
 
— Стол?! — радостно воскликнула Ирина и бросилась навстречу, чтобы помочь.
 
Стол занял своё место у правой стены, аккурат под окном. Стулья разместились по бокам.
 
— Сюрприз удался! — довольная Ирина чмокнула Илью в нос. — Просто супер!
 
— Поверхность только неровная получилась… Бамбук всё;таки не струганные доски, — смущённо пробормотал он.
 
— Да всё отлично! Ты чего? Я завтра из тростника сплету подставки. На них тарелки будут стоять вполне ровно. Всё просто замечательно! А на стулья сделаю мягкие сидушки из того же тростника. Пошли на море? — закончила она.
 
— Спасибо! Утешила меня, — Илья улыбнулся. — И да, на море я с большим удовольствием! Ещё и об ужине нужно подумать.
 
Прихватив по дороге несколько стволов бамбука, они поспешили к морю.
 
После купания проверили вершу. Она оказалась пуста благодаря вездесущему дельфину, которому удалось распугать всю рыбу. Пришлось перенести ловушку на новое место — метров на двадцать дальше. Камни там были сплошь утыканы раковинами моллюсков, но брать их в пищу побоялись, совершенно не разбираясь в их съедобности.
 
Илья вооружился острогой и замер в ожидании на одном из валунов, торчащих из воды, зябко ёжась под порывами вечернего ветра.
 
Ирина отправилась за фруктами. К её возвращению Илья успел удачно загарпунить и выпотрошить довольно крупную рыбину и уже занимался её разделкой.
 
— Какая огромная! — восхитилась она. — Эта точно нашего дельфина не испугается. Как ты её вытащил?
 
— Было непросто, но в итоге мне удалось с ней договориться! — польщённо ответил Илья. — В ней килограммов шесть;семь. Вот что я думаю: соль у нас есть, давай попробуем немного мяса засолить и завялить? Пусть будет резерв на случай затяжного дождя… или, не дай бог, зимы.
 
— Отличная идея! Давай попробуем, — согласилась Ирина.
 
Ужинали в темноте наступившей ночи, при слабом, но уютно мерцающем свете горящих в печи дров. Разговаривать не хотелось. Прошедший день изрядно вымотал обоих. Сил хватило только на приготовление еды — Илья успел засолить часть рыбы.
 
— Всё, я спать! — Ирина поднялась со стула и сонно побрела в пещеру. Опустившись на подстилку, она добавила: — И не приставать!
 
— И не надейся! — зевнув, ответил Илья, укладываясь рядом. — Спокойной ночи, любимая!
 
Ответа не последовало.


ГЛАВА 10.

— Ир? — Илья встрепенулся, сонно оглядывая сумрак пещеры. Ирины не было.

Он вышел на залитую солнцем площадку перед входом. Её не оказалось и под навесом. На столе стояла вымытая посуда, а в одной из тарелок лежали яркие ломтики бананов и манго.

— Ира! — позвал Илья, но его голос утонул в утренней тишине.

В ответ — лишь безмолвие.

Машинально очистив банан, он направился к ручью. Там тоже никого не было. Умывшись прохладной водой, Илья побежал к морю — и там её не нашёл.

— Ира! — крикнул он снова, и в голосе уже звучала тревога. — Что за прятки, чёрт возьми!

Ирина не отзывалась. Всё больше теряя самообладание, Илья обошёл все знакомые места, надрывая горло и выкрикивая её имя. Тщетно. Холодный ужас сковал его сердце. В полной растерянности он вернулся к пещере.

— Илья! — донёсся сверху слабый, словно принесённый ветром, голос.

— Ира! — воскликнул он, чувствуя, как волна облегчения накатывает на него, — и одновременно закипая от злости.

Она махала ему с вершины скалы — маленькая фигурка на фоне ослепительно голубого неба.

— Поднимись сюда! — долетел её голос.

— У нас появилась какая то маниакальная традиция — встречаться на вершине этой скалы, — пробурчал Илья, тяжело дыша и присаживаясь на камень у кучи сухих веток. — Ира, опять ты?

— Прости, любимый. Со мной всё в порядке. Я просто… — она запнулась, подыскивая слова. — Прости! Я не решилась тебя будить. Проснулась, убралась… и вдруг меня что то неудержимо потянуло сюда. Не знаю, что я ожидала увидеть, но, ты знаешь, я не напрасно сюда полезла.

— Объясни?

— Это показывать нужно. Иди за мной.

Они осторожно ступали по каменистой вершине, огибая глубокие разломы и перелезая через нагромождения камней. Одно место на их пути оказалось особенно коварным — оно вызывало неприятное чувство страха. Всего три метра, но какие! Узкая — примерно сорок сантиметров — относительно ровная полоска пути карнизом нависала над краем обрыва, огибая гигантскую груду каменных глыб. Внизу с яростным рёвом волны разбивались о скалы, вздымая пену и шипя в бешенстве от внезапного препятствия.

— Брр! Жуть какая! — Илья передёрнул плечами, преодолев опасный участок. — Ир, а просто сказать нельзя? Куда мы идём то?

— Ну потерпи минутку, пожалуйста!

Неожиданно она остановилась и схватила Илью за руку, предостерегающе останавливая.

— Посмотри туда, — она указала на вершину одной из скал правее их маршрута.

— То же, что и здесь — камни, — ответил Илья, вглядываясь в серую каменную стену. — Или я что то не вижу?

— Видишь впадину между двумя вершинами — той, что справа, самой высокой, и той, что левее? Смотри за неё, в море!

— Офигеть! — только и смог произнести он.

— Да, я сначала тоже не поняла, а когда разглядела, не могла поверить. Мы столько раз поднимались наверх, но этого не замечали. Эти две вершины закрывали обзор.

Небольшое дымчатое пятно в море, слабо различимое с такого расстояния, определённо было частью суши. Возможно, таким же островом, как этот, а может, и материком.

— Ир, это нужно рассмотреть лучше. Без альпинистского снаряжения дальше мы не пройдём. Поэтому давай спустимся и поднимемся на гору с противоположной стороны острова — с того каменного хаоса, который мы так и не исследовали. Думаю, с той стены будет видно всё гораздо чётче. А вообще странно, что ты сюда полезла, да ещё и прогулялась тут одна. Ты хоть подумала о последствиях? Я чуть с ума не сошёл — оббегал всё, разыскивая тебя. И эта козья тропа, блин! А если бы ты сорвалась?

— Прости! Я же говорю, не знаю, что на меня нашло. Но всё же хорошо, правда? Ну прости, не обижайся! Я увидела тебя, когда ты был у моря. Кричала, но ты не слышал.

— Ладно. Всё хорошо. Пошли спускаться, любимая.

— Не помню, я говорила, что люблю тебя? — с наигранной задумчивостью спросила Ирина.

— Нет. Ничего подобного не слышал, — улыбнулся он. — Хотя слова мне кажутся знакомыми.

Они позавтракали оставшимися кусочками вчерашней рыбы и фруктами. Увиденное так взволновало их, что они торопились, стараясь не терять времени. На завтрак и сборы ушло не более пятнадцати минут.

— Интересно, а как далеко эта земля? — спросила Ирина, когда они уже шли по пляжу.

— Не знаю. Вода и атмосфера визуально сокращают расстояние, да и всё зависит от высоты видимого объекта и высоты точки наблюдения относительно уровня моря. По самым грубым прикидкам, учитывая высоту нашей скалы и, условно, такую же высоту ориентира на той земле, это двадцать пять сорок морских миль — или от сорока до шестидесяти пяти километров.

— Ого! — огорчённо произнесла она. — Я думала, что это гораздо ближе. А если сделать плот или лодку, сколько придётся плыть?

— Если на вёслах, то бесконечно долго. На парусе и при попутном ветре — гораздо быстрее, но всё равно долго. При самом оптимистичном раскладе — от двенадцати до двадцати часов. Но я могу ошибаться. Тут ещё и морские течения нужно учитывать — их направление и скорость. А такой информации, как ты понимаешь, у нас нет, — ответил Илья.

— Блин!

— Ир! Прекращай грустить. Я же обещал тебе сделать всё, чтобы мы вернулись домой — или хотя бы попытаться это сделать. То, что мы видели, — это шанс, это надежда и это смысл нашего дальнейшего пребывания тут. Мы будем стремиться попасть туда!

— Спасибо, любимый!

Они достигли рубежа, где песок уступал место хаосу камней. Скалы, ощетинившиеся мраком, казались неприступными, не даря даже намёка на удобный подъём.

— Давай уйдём вглубь леса, подальше от берега. Может, там отыщется более пологий участок скальной стены, — предложил Илья.

— Согласна. Но… может, искупаемся? Такая жара, а нам ещё предстоит окунуться в эту лесную духоту.

— Поддерживаю! — с готовностью откликнулся он, торопливо сбрасывая одежду.

Купание, как всегда, переросло в негу — в ленивое возлежание на тёплом песке под умиротворяющий шёпот волн.

— Так бы и лежала до самого вечера, — прошептала Ирина, неохотно приподнимая голову с груди Ильи. — Но у нас ведь было дело?

— Точно, — ответил он, открывая глаза. — Срочно в воду — и вперёд, к нашей цели.

Освежившись в прохладных объятиях моря и смыв налипший песок, они оделись и углубились в лес.

Привычно продираясь сквозь плотную вязь растительности, они старались держаться ближе к скале, не теряя её из виду. Лес, благодаря каменистой почве и беспорядочному нагромождению обломков, не был столь густым, как в пологой части острова. Однако коварное переплетение корней, камней и вездесущих лиан значительно затрудняло путь. То тут, то там раздавались встревоженные крики птиц. Недовольство одной пичуги, что то выкрикнувшей, перерастало в шумную какофонию всей стаи и их ближайших соседей.

К их общему разочарованию, после часа мучительных поисков они так и не нашли места для нормального подъёма. Скалы на всём протяжении пути оставались неприступными: почти вертикальные, а в некоторых местах нависающие над лесом громадными козырьками — без малейшего намёка на изменение угла наклона.

— Я начинаю сомневаться в успехе этой затеи. Боюсь, нам не подняться с этой стороны, — озадаченно проговорил Илья.

— Может, пройдём ещё немного — вон за тот уступ, который закрывает обзор дальше? И если там всё то же самое, будем возвращаться, — предложила Ирина.

— Ладно, — согласился он, продолжая движение.

За уступом открылась та же печальная картина: вертикальные стены и груды обломков у подножия.

— Всё! Мой оптимизм иссяк. Давай вернёмся? Сил больше нет, — и в доказательство своих слов Ирина присела на покрытый мхом камень, рассматривая ссадины на руках и наливающиеся синевой свежие синяки на ногах.

— Хорошо, милая. Пойдём назад. Выдержишь? — он внимательно посмотрел на Ирину.

— Да, куда я денусь, — с показной бравадой ответила она. — Не сидеть же тут на радость этой треклятой мошке. Пошли домой.

— Ира, стой! — крикнул Илья, бросившись вправо и ловко пробираясь через заросли.

— Что случилось? — она замерла, провожая его недоумевающим взглядом.

Шум ломающихся веток, невнятный писк и негромкое хлопанье крыльев послужили ей ответом. Через несколько секунд из зарослей показался Илья, держа в руках чёрную птицу с огромным клювом и безвольно болтающейся головой.

— Это же тукан?! — скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла она. — Ты убил его?

— Нет! — Илья отрицательно покачал головой. — Посмотри, это хоть и крупный, но ещё птенец. Он умирает. У него сломано крыло и нет одного глаза. Думаю, так печально закончилась первая попытка взлететь — или он просто выпал из дупла. Туканы обычно не бросают своих птенцов, но от этого отказались, оставив одного. Иначе на нас бы уже охотилась вся стая.

— А с чего ты взял, что это птенец? Он же здоровенный, как ворон!

— Клюв ещё не окрашен. У взрослых туканов он не такого однородного цвета — там присутствует рисунок или пятна. И ещё: у молодых особей нижняя часть клюва длиннее, чем верхняя. Это облегчает им ловлю корма, который им подбрасывают родители. Да и подпушка ещё не вся сошла, хоть он и оперился полностью. А размеры птенца — это, видимо, просто крупный подвид этих птиц.

Птица мелко дрожала в его руках, открывая клюв и пытаясь поднять голову, но после каждой попытки безвольно опускала её вниз.

— И что мы будем с ним делать?

— Съедим, — как то буднично ответил Илья. — Он всё равно умрёт. С такими ранами, без еды, он не выживет.

— Блин! А их вообще можно есть?

— Можно! В Южной и Центральной Америке местное население употребляет их в пищу, утверждая, что мясо отличается приятным вкусом. Ир, ты иди вперёд. Я тебя догоню.

— Хорошо, — ответила она и отвернулась, уходя вперёд.

Илья достал нож, положил птенца на один из поваленных стволов и прижал левой рукой. Ножом нащупал впадину между шейными позвонками и с силой нажал — птица лишилась головы.

— Прости, — тихо прошептал он, взял тушку за лапы и пошёл догонять Ирину.

Измотанные до предела, растеряв остатки сил и внушительный запас крепких выражений, они потратили на обратный путь не меньше времени, чем на дорогу туда. С ликующей радостью и огромным облегчением путники вывалились на пляж.

— Больше ни ногой в эту глушь, — процедила Ирина, плюхаясь на песок в спасительной тени низко склонившейся пальмы. — Чешусь вся, словно паршивая овца. Проклятые мошки!

— Да, мерзкие твари, — согласился Илья. — Но у нас же есть чудодейственное средство от их укусов, о котором мы благополучно забыли в спешке.

— Ага, мыло в пещере, а до неё ещё пилить и пилить. Ладно, минут десять передохнём — и пойдём. Договорились?

— Конечно, любимая! Ты посиди, а я в воду — смывать с себя тропическую заразу.

— Не е, я тоже! — Ирина вскочила, сбросила плетёные тапки и, не раздеваясь, с разбегу бросилась в ласковые объятия волн.

— Решила заодно и постираться? — с улыбкой спросил Илья, следуя её примеру.

— Точно! — шумно плескаясь, ответила она.

— И что дальше будем делать? — вдруг спросила Ирина, когда они возвращались к обжитой части острова.

— Ну, пока только одна идея, — ответил Илья, шлёпая босыми ногами по мокрому песку. — Поход не удался — попробуем сплавать и осмотреть остров с моря.

— Вплавь или мастерим лодку?

— Нет, плот. Лодку тут не из чего делать, а для плота, кажется, с материалом проблем не будет.

— Отлично! Я, в принципе, это и имела в виду. Жизнь обретает новый смысл, — улыбнулась она. — А ещё я жутко проголодалась. Но готовить будешь ты — душегуб!

— Ир!

— Прости! Я шучу. Просто не могу привыкнуть к одновременному умерщвлению и поеданию. Мы же привыкли в нашей цивилизации воспринимать мясо и рыбу как кусок чего то, что нужно приготовить. Купить и убить — понятия, далёкие друг от друга. А может, я просто слишком впечатлительная?

— Да всё нормально… Я приготовлю, — заверил Илья.

— Спасибо! Ты самый самый! — с благодарностью ответила она.

________________________________________

— Как же это вкусно! Рыбные деликатесы нервно курят в сторонке по сравнению с этим мясом, — Ирина воровато огляделась и жадно примерилась к последнему кусочку птичьей тушки на тарелке. — Будешь?

— Доедай, милая! Я пока готовил, нанюхался до сытости, — улыбнулся Илья. — Бананами перебьюсь.

Мясо тукана действительно оказалось на удивление нежным и приятным на вкус — даже не сравнить с курицей. Выпотрошив и ощипав тушку, Илья не стал мудрить со сложными способами приготовления: запек птицу на открытом огне, завернув в банановые листья и обмазав глиной. Теперь он с удовольствием наблюдал за аппетитом Ирины.

— Кажется, я объелась, — лениво поглаживая живот, констатировала Ирина. — Сейчас усну!

— С чего бы там объесться? Тушка не больше перепела, и на двоих! Ну иди, поваляйся, а я пока рыбу сушиться развешу.

— Спасибо! Я ненадолго — минут десять… или двадцать… ну самое крайнее — часик… и работать! Ага? — хитро покосилась на Илью Ирина.

— Топай!

Куски засоленной рыбы легко нанизывались на заострённые веточки. Минут за десять Илье удалось соорудить пять импровизированных шампуров и уложить их на две подвязанные под крышей навеса перекладины. И прямые солнечные лучи не попадают, и место хорошо проветривается.

Закончив с рыбой, он собрал посуду и сходил к ручью. Вернувшись, заглянул в пещеру. Ирина спала — как всегда уютно и по детски безмятежно, положив под щёку ладошку. Улыбнувшись, Илья вышел и, прихватив свой каменный «топор», направился к бамбуковой роще.

Ирина проснулась, сладко потянулась и прислушалась. Отдалённые глухие удары перемежались треском и грохотом падающих стволов.

— Вот же дровосек неугомонный! — проворчала она и вышла из пещеры.

Илья споро работал своим импровизированным инструментом: подрубив ствол снизу, почти без усилий заваливал его на землю, затем обрубал макушку, мелкие ветки и листья. За время, пока Ирина спала, ему удалось подготовить не меньше двадцати довольно внушительных стволов.

— Ого! — восхищённо произнесла Ирина. — Ты как тот лесоруб из анекдота: «— Скажите, любезный, а где вы лес валили? — В Сахаре! — Но там же пустыня!!! — Теперь да!»

— Привет, милая! Выспалась? — улыбнулся Илья. — Хотя по искромётному юмору видно, что отдохнула на славу! Короче, я старался!

— А нам точно нужно так много? — она обвела взглядом кучу наваленных стволов.

— К сожалению, этого мало. Нужно ещё примерно столько же.

— Но у нас на берегу есть несколько стволов. Ты их учитываешь?

— Конечно! И всё же нам нужно как можно больше.

— Хорошо. Тогда я буду к морю таскать. — Ирина обхватила три ствола и попыталась сдвинуть их с места.

— Ирка, ты что? Не сходи с ума — по одному носи, ещё надорваться не хватало. А лучше, пока не стемнело, иди лианы режь. Их тоже понадобится очень много.

— Ну ок! Я просто помочь хотела.

— Вот иди и помогай. А тут я сам управлюсь, милая. Спасибо!

Раскалённое солнце повисло над самой водой, словно застыло в молчаливом прощании с уходящим днём.

— На сегодня, думаю, достаточно, — Илья свалил последние стволы бамбука в образовавшуюся на берегу внушительную поленницу и устало присел на камень рядом с Ириной. — Ты как, любимая, вымоталась?

— Есть немного, — она положила голову ему на плечо. — Фу, мокрый! А ну быстро в воду!

Прохладная вода как по волшебству освежала и одновременно снимала усталость, отдавая энергию целого океана измученным телам.

— Скоро стемнеет, а нам ещё нужно продуктовую корзину проверить — а то останемся без ужина.

— Ну тогда на берег, — согласилась Ирина. — И можно сейчас я вершу вытащу?

— Без проблем, — Илья нежно провёл рукой по груди девушки.

— Но но! Уже темнеет, — игриво отмахнулась она и выскочила на берег.

Новое место размещения верши порадовало целым десятком незнакомых небольших, но удивительно вкусных и жирных рыбок.

Опять «рыбный день..

— Вкусно. Очень вкусно! Но птичка была вкуснее! — Ирина собрала посуду со стола.

— Ага, — скорее кивнул, чем ответил Илья, сонно следя за её хлопотами. — Я что то совсем расклеился. Сейчас засну.

— Спать, шагом марш! — скомандовала она, протягивая Илье руку. — Пошли?

— Поползли.

Цикады наперебой выводили свои ночные трели. Где то ухала и хлопала крыльями ночная птица. Шелестела листва, потревоженная лёгким ночным ветерком. Сквозь полог пробивались слабые отблески догорающего огня в печи.

— Я люблю тебя, — прошептала Ирина и обхватила губами мочку уха Ильи. — Мне очень хорошо с тобой, спокойно.

Её рука медленно скользнула с его груди к животу. Губы, оторвавшись от мочки, прикоснулись к шее, к подбородку, к губам.

— Ира, — тихим шёпотом произнёс он, отвечая на поцелуй и крепко обнимая её тёплое, податливое тело.

— Ты же спать хотел? — отрываясь от поцелуя, спросила Ирина.

— У меня появились неотложные дела, — ответил он, щедро осыпая поцелуями её лицо.

Они не могли остановиться, жадно отдавшись страсти. Доводя себя до полного исступления и тут же начиная всё сначала, позабыв про сон и усталость. Наслаждались каждым мгновением близости, как путники в пустыне, дорвавшиеся до источника живительной влаги. И не могли напиться — насладиться друг другом.

Странное ощущение — словно взрыв эмоций внутри, когда рушатся все внутренние барьеры и преграды. Безумие, отрешённость от всего земного. Неконтролируемое погружение в полусознательное состояние: мысли отказывают, руки не подчиняются сигналам мозга, губы горят жаждой поцелуев, а глаза застилает густой туман.

Ты теряешь последний контроль, полностью отдаваясь желаниям, которые сметают всё на своём пути — запреты, ценности, устои, прежние чувства. Остаётся лишь одно всепоглощающее стремление — слиться с объектом своей страсти.

Возможно, потом ты миллион раз пожалеешь о случившемся. Но в тот миг, когда ты целиком во власти этих чувств, мир расцветает невероятными красками. Каждый оттенок эмоций становится ярче, каждая нотка ощущения — острее.

Тело охватывает огненный, всепоглощающий сладостный бред — будто ты погружаешься в кипящий океан чувств, где нет места разуму, есть только бесконечный поток страсти.

Они заснули лишь тогда, когда ночь, отступая, уступила свои права наступающему новому дню…


ГЛАВА 11.

— Господи, как же всё болит! — Илья бережно приподнял голову Ирины и с трудом высвободил онемевшую руку из под неё. — Ир? Милая, ты как?

— Ммм, — приглушённо отозвалась она.

— Что за «буль буль»? Просыпайся, соня! Знаю, нелегко, но у нас ещё столько всего впереди!

— Ещё минуточку, любимый, — пробормотала Ирина, сонно цепляясь за ускользающее забытье. — Ну, пожалуйста…

Он нежно коснулся её щеки поцелуем, затем вышел из пещеры и прижал затекшую руку к груди. Кровь, обжигая тысячами иголок, хлынула по пережатым сосудам, исказив лицо мучительной гримасой. Когда боль наконец отступила и к руке вернулась подвижность, Илья собрал нехитрую посуду и направился к ручью.

Ирина мужественно боролась со сном, балансируя на зыбкой грани яви и грёз. Краткий отдых после бурной ночи словно отказывался отпускать её, удерживая в сладкой неге.

— Какая же безумная ночь, — прошептала Ирина, ощущая, как внизу живота разливается приятное, согревающее тепло. — Спасибо, Господи, за это безумие! Спасибо тебе, Илья!

В ней пробуждалось давно забытое, томительно желанное, дурманящее чувство. Вновь ожила женщина, способная любить, отдаваться безумию страсти и самозабвенно жертвовать собой.

Ирина поднялась, вышла из пещеры и на мгновение зажмурилась от слепящего солнца.

— Илья! — позвала она, услышав в ответ его голос. Переполненная внезапным порывом, она побежала к ручью.

Илья склонился над водой, старательно отмывая посуду: натирал тарелки песком и ополаскивал в прохладной воде. Подбежавшая Ирина опустилась на колени рядом с ним, обхватила ладонями его лицо — так же, как он делал прошлой ночью, — и жадно принялась целовать.

Илья от неожиданности замер:

— Ира, что ты…?

— Ничего, — она не дала ему договорить. — Просто… спасибо!

— Да ты меня напугала!

— Вот как? А ты что, трусишка?

— Ну, теперь я намного храбрее. Ведь у меня есть ты, а ты меня защитишь, правда?

— Безусловно, — Ирина обезоруживающе улыбнулась.

Пока Ирина разжигала очаг, Илья вернулся с добычей — небольшим крабом и увесистой рыбкой.

— Морепродукты уже начинают приедаться, — с грустью заметила Ирина, укладывая куски рыбы в кастрюлю.

— Зато у нас есть фрукты! — возразил Илья. — Правда, где то поблизости бродят свиные отбивные и летают курочки гриль в виде туканов, но наша цель не позволяет тратить время на охоту. Или я не прав?

— Прав, конечно, прав! Просто я после вчерашнего тукана стала такая привередливая. Необыкновенно вкусная птичка… — вздохнула она. — А каков сегодня план работ?

— По ранее утверждённой схеме: я превращаю остров в Сахару, а на тебе — такелаж!

— Такелаж? Это что? — с любопытством спросила Ирина.

— Верёвки, лианы, — пояснил Илья.

— А а, поняла, — согласилась она.

«Поленница» из стволов бамбука росла, как и куча срезанных лиан. Нещадно палящее солнце выматывало не хуже изнурительного труда, а после бессонной ночи работа давалась особенно тяжело.

— Я больше не могу! Такое ощущение, что сегодня пик солнечной активности, и я уже разгрузила вагон цемента! — Ирина устало опустилась на песок в тени своей любимой пальмы. — Может, перерыв и водные процедуры?

— А вот нисколько не возражаю, — ответил Илья, присаживаясь рядом. — Что то сегодня трудовой героизм как то не в почёте. Но, тем не менее, мы молодцы — уже немало сделали. Можно начинать связывать то, что заготовили, а потом добавим, если потребуется.

— Ух ты! Это радует! Всё же у воды легче, чем в лесной духоте. Илья, ты не мог бы подвинуть ко мне море? Так лень вставать, — она игриво подмигнула.

— Меня бы кто в море отнёс! — усмехнулся Илья. — Ладно, я ж это… как его? Джентльмен! Давай руку — хоть встать помогу, а заодно и подтолкну.

Вода взбодрила, придала сил, освежила и отогнала сонливость.

— С чего начнём? — спросила Ирина, когда они вышли из воды.

— Думаю, с перекуса! Судя по солнцу, уже большая часть дня позади. Предлагаю лёгкий ланч — крабовое мясо и фрукты! Не зря же нас с самого утра краб дожидается?

— Да что там того краба? На один зубок! Пошли лучше вершу проверим — и то, что в ней, то и съедим? — предложила она.

— И всё же — крабовый ланч! — самодовольно усмехнулся Илья, поднимая вершу, в которой копошились три краба и небольшая рыбка.

— Рыбку отпусти, пусть подрастёт до ужина, — потребовала Ирина.

— Исполняю! — улыбнулся он, доставая и бросая рыбку в воду.

Ирина привычно разожгла очаг и поставила закипать воду. Илья сходил к ручью и тщательно вымыл крабов.

— Илья, а у нас манго закончились… — с грустью сообщила она, когда он вернулся. — Сходим после обеда, соберём ещё?

— Да чего тянуть, я могу сбегать и сейчас, а ты пока отвари этих монстров недомерков, — предложил он.

— Хорошо, тогда и «свежий батончик» захвати.

— Ок! — Илья подхватил острогу — ну, мало ли чего — и корзину для фруктов, и вышел из под навеса.

— Ты только недолго, — услышала он вслед.

— Я пулей! — махнул он рукой.

— Признаться, — бормотал Илья, шлёпая босыми ногами по влажному песку у кромки воды, — этот призрачный берег подарил и надежду, и щемящую грусть. Положа руку на сердце, совсем не хочется бросать этот остров, не хочется возвращаться в цивилизацию с её мазохистским выживанием, где жизнь — лишь нескончаемый, неблагодарный труд и крохотные осколки удовольствий, тонущие в серой рутине.

Первобытная дикость этого острова оказалась ближе, роднее, чем благоустроенность цивилизованного мира. А если серьёзно… здесь же Ирина! Женщина, сломавшая все стереотипы. В чём можно быть уверенным на все сто — такой больше нет. Незаурядная внешность — и ни грамма самовлюблённости и жеманства.

И как она, стоически и без единой жалобы, переносит все тяготы… Ни одна другая не смогла бы. Конечно, материнское сердце болит о дочери — отсюда и её частые слёзы, и тихая печаль. Но с какой невероятной лёгкостью она приняла этот новый, дикий уклад, приспособилась к нему! Это говорит о многом — о её силе, терпимости, готовности жить в любых обстоятельствах. Она умеет искренне радоваться простым вещам, отгораживаясь от негатива, словно хрупкая раковина от бушующего океана.

— И ещё… — Илья улыбнулся своим мыслям. — Она спит, как ребёнок, ладошкой под щекой, и дышит так глубоко, словно воздуха на двоих не хватит. Смотришь на неё в этом тусклом предрассветном свете — и сам дышишь редко редко, до головокружения.

По ночам ей чудится, что нужно «спасаться», — шепчет это во сне. А куда тут деться? И ты обнимаешь её крепче, прижимаешь к себе. И вот только тогда она вся твоя. Только твоя. А она всё просит спасаться… Дурочка. Она просто ещё не понимает, что она — последний, единственный шанс для тебя вырваться из твоего почти обречённого мира…

И он был готов отдать всё за её счастье. Готов на всё ради неё — лишь бы быть рядом.

— Упс, задумался, — пробормотал Илья, с удивлением осознав, что уже дошёл до нужного места.

Сбор манго не был тяжёлой работой: несколько ароматных фруктов заняли место в корзине. Сорвав по дороге спелый плод хлебного дерева, он быстрым шагом направился обратно к пещере.

К тому моменту крабы уже были сварены и аккуратно разложены Ириной по тарелкам.

— Садись есть, остынут же, — проворчала она. — Пуля ты моя неторопливая.

— Я бежал… честно! — улыбнулся Илья. — Ир, знаешь, я соскучился!

— Знаю, — ответила она, опустив глаза.

— Всё нормально? — обеспокоенно спросил он.

— Да! Просто я хотела сказать то же самое.

Обед внёс свои коррективы в планы на день: разморенные сытостью, они оба почувствовали непреодолимую сонливость.

— Илюш, а нам сегодня сильно нужно совершать трудовой подвиг? Я так спать хочу, что готова уснуть прямо за столом, — проговорила Ирина, зевая.

— Я тоже, если честно, — ответил он. — Тогда пару часов сиесты, а потом продолжим!

— Ура! — пискнула Ирина и первой скрылась в пещере.

Илья собрал посуду, вынес остатки обеда и последовал за ней. Когда он вошёл, Ирина уже спала. Осторожно опустившись рядом, он обнял её, поцеловал в шею и тихо погрузился в сон.

Звук разбившейся тарелки разорвал тишину утра. Илья, словно подброшенный пружиной, резко сел и напряжённо прислушался.

— Что это? — Ирина с испугом в глазах смотрела на выход из пещеры.

— Не знаю. Сейчас посмотрю, — прошептал он, осторожно отодвигая полог.

На столе, словно изваяние, замерла крупная ящерица, расцвеченная в немыслимые цвета. Подняв переднюю лапку, она медленно повернула голову — и её огромные, выпуклые глаза на мгновение сфокусировались на Илье, выглядывающем из за полога. В следующий миг, словно тень, она соскользнула со стола и растворилась в густой траве.

— Ой! — воскликнула Ирина. — Какой очаровательный геккон!

— Кто? — Илья непонимающе посмотрел на неё.

— Ну, геккон! Такая ящерка. У меня когда то в террариуме жил.

— Фу! Терпеть не могу, — поморщился Илья.

— А я люблю всяких гадов ползучих. Кстати, гекконы умеют бегать по любой поверхности, даже по стеклу вниз головой. У них на лапках микроскопические волоски, которые обеспечивают идеальное сцепление.

— Круто! Прямо как наши чиновники — всё к лапам липнет! Но этот уникум оставил нас без одной тарелки.

— Посуда бьётся на счастье! — парировала Ирина.

— Будем надеяться, — ответил Илья, собирая осколки.

— Странно, почему мы их раньше не видели?

— Я видел, но как то мельком, значения не придал. Ящерица и ящерица — где их нет?

— Понятно. Значит, я просто не обращала внимания, — сделала она вывод. — Ну что, купаться и работать?

— Да! — с готовностью отозвался он. — Спасибо чудовищу, а то проспали бы до ночи!

— Геккону!

— Так я про него и говорю!

Лёгкая волна ласково лизнула обнажённое тело Ирины, нежащейся на мелководье.

— Ир… — полушёпотом произнёс Илья, плюхнувшись рядом с ней.

— Любимый, я вижу, но давай не сейчас? У нас ещё целая ночь впереди. Потерпишь? А то я не смогу работать.

— Хорошо, — согласился он, встал и подал ей руку. — Ну, пошли тогда, а то скоро совсем стемнеет.

Илья уложил на линии прибоя два толстых ствола — временные опоры — и начал накладывать на них ряд брёвен, подрубая их до одинаковой длины. Ирина воткнула в песок несколько веток, чтобы удержать первый ствол от скатывания: склон берега, хоть и небольшой, всё же давал о себе знать.

На восемнадцать уложенных стволов — они сформировали будущий плот шириной в полтора метра и длиной в четыре с половиной — положили четыре поперечины с шагом чуть больше метра. Началась самая кропотливая и трудоёмкая часть работы — обвязка.

К концу вечера удалось обвязать лишь две крайние поперечины.

— Илья, ты бы проверил вершу, пока совсем не стемнело, а то останемся без ужина, — попросила Ирина. — А я пока закончу.

— Я пулей!

— Не е, пулей не нужно, просто быстро, — рассмеялась она.

— Ир, а верша пустая, — угрюмо доложил Илья, вернувшись к плоту.

— Блин, плохо. Придётся ужинать одними фруктами.

— Это всё отпущенная по твоей милости рыбёшка виновата. Тут не наливают, не плывите сюда!

— Не поняла? — удивлённо приподняла брови Ирина.

— Ну, это анекдот… «Сидит рыбак на берегу пруда, клёва нет. Он наливает себе стакан водки — и вдруг поклёвка! Ставит стакан, хватает удочку, подсекает и вытаскивает маленького карасика. Тот срывается с крючка и падает прямиком в стакан! Мужик достал его из стакана и бросил обратно в пруд. Только выпил — и тут начался такой клёв, что только успевай таскать. Лежат в переполненном ведре два больших карася. Один толкает в бок другого: „Походу, нас накололи. Ну что за развод?… Наливают, отпускают!“»

— Ха ха… — Ирина прыснула от смеха. — А тут, типа, не наливают!

— Ага! Вот мы и без ужина.

— У нас там ещё куски вяленой рыбы есть. Так что, если фруктов не хватит, можем и их пожевать. Я, кстати, плот к пальме привязала — мало ли что, уплывёт ещё, не дай бог, если вода выше поднимется!

— Какая ты молодец! — восхищённо похвалил Илья. — А я о страховке не догадался.

— Ну, что есть, то есть, — нескромно согласилась Ирина.

В печи мирно потрескивал огонь, отбрасывая причудливые тени на стены пещеры. Они сидели друг напротив друга и молча закусывали фруктами, заедая их солёными кусками рыбы.

— О чём ты думаешь? — неожиданно спросила она, глядя Илье в глаза.

— О нас! — коротко ответил он.

— И что нас ждёт?

— Я не знаю, но очень надеюсь, что в будущем мы будем вместе. Не отдельно — ты и я, а именно мы.

— Спасибо! Мне безумно приятно это слышать, — Ирина встала. — Пошли?

Она слушала ровное дыхание заснувшего Ильи и тихим, еле слышным шёпотом произнесла:
— Как же важно, когда в жизни есть любимый, близкий человек, с которым можно купаться в море любви и испытывать страсть каждой клеточкой тела. Такие чувства и ощущения ничем не заменить. И благодаря тебе я обрела всё это.
Спасибо за то, что ты так неожиданно ворвался в мою жизнь и закружил в вихре счастья, открывая каждый день те грани бытия, о которых я прежде не могла и подумать. С тобой я рождаюсь и развиваюсь заново, оставляя многие ограничения и «но» своей прошлой жизни.
Спасибо тебе за то, что ты со мной. Ты позволяешь мне понять, какой я могу быть, какой должна быть, чтобы чувствовать истинное счастье.
Надеюсь, судьба будет благосклонна к нам, и мы и в будущем сохраним наши отношения, это удивительное тепло в душе, сможем воспользоваться шансом на истинное счастье. Я так хочу, чтобы каждый день радовал чем то особенным, связанным с тобой.
Я люблю тебя!

Её слова повисли в полумраке пещеры, растворяясь в тишине ночи. Она не ожидала ответа — да и не нуждалась в нём. Ей просто необходимо было выплеснуть переполнявшие её чувства, поделиться благодарностью, которая расцветала в сердце, словно диковинный цветок.

Её пальцы нежно скользнули по его волосам. В этот момент ей казалось, что весь мир сосредоточен в этом спящем человеке. Её Илья. Её любовь. Её счастье.

Она прикрыла глаза, наслаждаясь моментом, вдыхая его запах, чувствуя его тепло. И в сердце росла уверенность: всё будет хорошо. Они обязательно справятся со всеми трудностями, которые могут встретиться на их пути.


ГЛАВА 12.

— Чем это так дивно пахнет? — Ирина распахнула глаза, словно навстречу утреннему солнцу. Незнакомый, манящий аромат чего то съестного ласково щекотал обоняние, пробуждая аппетит. — Илья?!

— Проснулась, сонная моя радость? — Его голос, тёплый и любящий, раздался снаружи. Он откинул полог, и внутрь хлынул ослепительный поток света, заиграв на стенах причудливыми бликами.
Ирина зажмурилась, прикрывая лицо руками:
— Ослепнуть можно! Выключи немедленно!

— Вставай, лежебока! Тебя ждёт сюрприз, — улыбнулся Илья, и в его глазах плясали весёлые искорки.

Сказать, что она удивилась, значило не сказать ничего. Ирина торопливо выбралась из пещеры и с немым вопросом уставилась на кастрюлю, над которой поднимался душистый пар. В кипящей воде плескалась диковинная смесь — что то с чем то?

— А что это? — поинтересовалась она.

— Сходи умойся, а я пока доведу до ума, — подмигнул он. — Потом всё расскажу.

— И когда ты только всё успел?

— Бегом умываться, я сказал! — с напускным недовольством скомандовал Илья.

— Да иду, иду, — отмахнулась она, чувствуя, как румянец заливает щёки. Ей и самой не хотелось садиться за стол растрёпанной и заспанной.

Илья проснулся с первыми лучами солнца. Вчерашний лесоповал не давал покоя, но не усталость и не тяжёлый труд занимали его мысли — а побеги молодого бамбука, торчащие то тут, то там, словно грибы.

«Их же можно есть!» — мелькнула тогда мысль, тут же растворившись в потоке работы. Но сегодня утром, проснувшись с волчьим аппетитом, он вдруг вспомнил о них.

Стараясь не разбудить Ирину, он осторожно выбрался из пещеры и, окрылённый идеей необычного завтрака, принялся за дело. Предвкушение сюрприза добавляло энтузиазма.

Он нарезал десяток нежных побегов бамбука, тщательно промыл и очистил сердцевину от листьев. Заготовки, похожие на капустные кочерыжки, мелко нашинковал, превратив в тонкие полоски, и поставил вариться в котелке. Затем отправился к морю проверить вершу — в надежде на щедрый улов.

К счастью, утро выдалось удачным: Илья выудил из ловушки трёх серебристых рыбок среднего размера. Это как нельзя лучше соответствовало его замыслу. В принципе, подошли бы и крабы, но с ними возни было бы куда больше. Поэтому, хоть рыба и приелась, он был ей несказанно рад. Привычно выпотрошив и почистив добычу у самой кромки воды, он вернулся к пещере.

Вода в кастрюле весело булькала, переворачивая плавающие в ней побеги. Илья зачерпнул ложкой немного кипящей жидкости и попробовал. Горечи не было — значит, бамбук готов. Он слил воду и выложил нежные полоски в глиняную тарелку. Затем обжарил рыбу на раскалённых камнях, стараясь не допустить пригорания, и периодически подливая немного воды, чтобы она оставалась сочной. Положив обжаренную рыбу в кастрюлю к побегам бамбука, он добавил щепотку соли и залил всё ароматным содержимым кокоса.

Что получится в итоге, он и сам не представлял, но очень надеялся, что блюдо будет съедобным. Именно в этот момент и проснулась Ирина…

Ирина вернулась от ручья посвежевшей, с румянцем на щеках. Ей даже удалось привести в порядок непокорные пряди волос.

— Ну, и что тут у нас? — спросила она, с любопытством втягивая носом ароматный пар, поднимающийся от тарелки с диковинным блюдом.

— Ну, я не знаю, если честно, — признался он, смущённо улыбаясь. — Сейчас будем дегустировать.

— Странный вкус… Напоминает кукурузу с рыбой. Но очень вкусно! Что это?

— Побеги бамбука и рыба.

— Ничего себе! Ты меня просто поразил. Когда же ты всё успел, чудо ты моё?

— Ну вот, успел, — пробормотал Илья, заливаясь краской. — Хотел сделать тебе приятно!

— Мне безумно приятно! Честно! Ты… ты… — Ирина запнулась, словно боясь выдать тайну. — Я всё тебе сказала ночью… Спасибо!

— Хм! Я вроде помню всё, что было прошлой ночью, и, если не ошибаюсь, мы были так заняты… кхм… созидательным трудом, что почти не разговаривали. Или я настолько невнимателен, что это пропустил?

— Ты спал. И сейчас совсем не важно, что я говорила. Смысл всего сказанного в одном: я очень, очень тебя люблю! — Она окончательно зарделась.

— И я тебя безумно люблю! — Илья потянулся к ней, чтобы запечатлеть свои чувства в нежном поцелуе. Задавать вопросы сейчас не хотелось. Каким то шестым чувством он и так прекрасно ощущал её настроение, понимал без слов.

— Уф, объелась! — Ирина отодвинула тарелку и молниеносно схватила последний кусочек сочного манго, отправив его в рот.

— Фига себе, ты шустрая, — рассмеялся Илья. — Между прочим, это был вроде как мой кусок!

— Ладно, считай, что я наказана и иду мыть посуду, — она озорно показала язык и улыбнулась.

— Тут без вариантов, — кивнул он. — Шагом марш! А я пока соберу всё для работы и уберу остатки завтрака в пещеру. Нам этого ещё на обед хватит.

Оглядев плот, над которым они трудились последние дни, и прикинув, что ещё предстоит сделать, Илья удовлетворённо кивнул.

— В принципе, материала у нас достаточно, только нужно больше лиан. И ещё у меня появилась небольшая идея по модернизации. То, что есть сейчас, вполне способно держать на воде нас и немного груза, но это море, и нам нужно более надёжное плавсредство.

— И в чём идея?

— Идея в увеличении плавучести за счёт дополнительной прослойки из тростника. Смотри: то, что есть сейчас, — это нижняя часть нашего плота, которая будет находиться в воде. Нужно только закончить и привязать две оставшиеся поперечины. Кстати, в кораблестроении эти поперечины называются «флоры», но я могу ошибаться, поэтому пусть остаются просто поперечинами. Так вот, между ними мы уложим связки тростника, а поверх сделаем ещё один такой же настил. Это немного утяжелит конструкцию, но не сильно. Зато у нас получится приподнять палубу над водой. Конечно, при больших волнах её всё равно будет заливать, но при мелкой ряби мы будем находиться в сухости и комфорте.

— Ага, — задумчиво кивнула Ирина. — Я почти поняла, но от дополнительных вопросов воздержусь. А то у меня с воображением туго. Короче, сейчас мы довязываем эту часть?

— Ну да! А потом — заслуженный отдых с необременительной резкой лиан и тростника.

— Ясно. Ну, за дело! — бодро закончила Ирина, берясь за работу.

Крепление средних поперечин оказалось куда более трудоёмким занятием, чем обвязка крайних. Илье приходилось раз за разом раздвигать сомкнувшиеся стволы нижнего плота, протискивая сквозь них гибкую лиану. Чтобы продеть её снизу и подать обратно, конструкцию пришлось ощутимо приподнять. Для этого они подкатили четыре внушительных валуна и подложили их под каждый угол плота.

Спустя пару часов обвязка была завершена. Камни выкатили — и плот тяжело опустился на опорные брёвна.

— И как мы его теперь в воду столкнём? — обеспокоенно спросила Ирина. — Он же тяжеленный, как чугунная громадина. Может, стоило всё это делать прямо на воде?

— Не волнуйся, любимая, мы его докатим. Будем подкладывать брёвна и толкать. Плот покатится, словно на роликах. А если вдруг шторм? Здесь всё таки надёжнее, чем в воде.

— А, ну да, логично. Всё, я в море, а то от песка уже нет спасения! — Она с разбегу бросилась в воду, взметнув каскад брызг. Илья последовал за ней.

Ещё несколько томительных часов ушло на резку лиан и сбор тростника. Когда последняя охапка была перенесена на берег, они решили сделать передышку и пообедать.

— Боже, как же хорошо в тени! — Ирина с наслаждением вытянула ноги и откинулась на стойку навеса. — Будем разогревать или поедим так?

— Разогреем. Не люблю холодную еду. Ты отдохни, я сам всё сделаю, — ответил Илья, разводя огонь в печи. — Кстати, дрова почти закончились. Надо будет вечером собрать.

— Хорошо, дорогой, — пробормотала она, прикрыв глаза.

— Подъём! Кушать подано, прошу к столу! — услышала Ирина сквозь сон.

— Ой, кажется, я немного задремала, — смущённо призналась она, открывая глаза.

— Я заметил, — с лёгкой усмешкой сказал Илья, ставя перед ней тарелку. — Приятного аппетита!

— Спасибо! И тебе того же!

— Ир, а ты сможешь сплести такой же полог, но раза в два больше? — спросил он, указывая на циновку, закрывающую вход в пещеру.

— Легко! Парус хочешь сделать?

— Умница! Именно. Если ветер будет попутным, под парусом мы доберёмся гораздо быстрее.

— Хорошо, завтра займусь.

После обеда работа давалась с трудом. Солнце палило нещадно, а духота, казалось, сгущалась с каждой минутой. Каждые пятнадцать двадцать минут им приходилось прерываться, чтобы окунуться в прохладную морскую воду, а затем, на мгновение оживившись, возвращаться к работе.

Но однажды они отвлеклись надолго — почти на час. К берегу подплыла стайка дельфинов, их старые друзья. Их игривое, почти настойчивое требование поиграть заставило бросить работу. Разве можно было устоять?

Ирина ликовала, окатываемая потоками воды, которые дельфины выбивали мощными ударами хвостов. Она брызгалась в ответ, легко касаясь воды ладонью. Дельфины игриво тыкались гладкими мордами в тела людей и весело переговаривались, выныривая из воды. Они позволяли схватиться за плавники, стремительно набирали скорость, унося то Ирину, то Илью далеко в море, а затем, подталкивая их, словно поощряя, сопровождали до самого берега.

Вдоволь наигравшись, стая, словно по команде, ушла в открытое море, сделав напоследок несколько эффектных прыжков. Молодые люди, любуясь уплывающим стадом, ещё долго сидели на берегу, а затем вернулись к своим делам.

— Эх, были бы они достаточно умны, чтобы отвезти нас на ту землю, нам бы не пришлось строить этот плот, — с грустью произнесла Ирина.

— Это да! — согласился Илья. — Или хотя бы дотащить нас на плоту. Но они, увы, не тягловые животные. Обидно.

— Ага.

Стебли тростника споро вязали в тугие снопы — сантиметров по;10–15;в обхвате — и бережно укладывали на плот между поперечинами. Застелив тростником всю площадь и накрепко привязав каждый сноп к стволам, они с грустью осознали: день прожит.

— Как же быстро прошёл день, — Ирина залюбовалась солнцем, тонущим в объятиях моря на самом горизонте.

— Точно! В трудах время пролетает незаметно. Ну что, закругляемся на сегодня? Пора и отдохнуть, — предложил Илья.

— Ну да! Есть, пить, смотреть на огонь, считать звёзды и…

— И?… Продолжай, заинтриговала! — подтолкнул он.

— И всё. Романтик пати и безмятежный сон! — Ирина заразительно рассмеялась.

— Хнык… Я так не играю, — надулся Илья.

— Не хныкай, а то сладкого не получишь!

— Ой! Так сладкое всё же подразумевалось? Тогда молчу, молчу!

— А что у нас в меню романтического ужина?

— Сейчас узнаем, — он направился к месту, где была установлена верша.

— Опять дары моря, — констатировала Ирина с лёгкой тоской, разглядывая пяток знакомых рыбёшек.

— Зажарим на шпажках целиком, — безапелляционно заявил Илья.

— Ага, только вот дрова тю тю!

— Блин, точно! Совсем вылетело из головы. Тогда поторопимся, фонарей то у нас нет!

— Ну да, поставщики подвели, не завезли, — улыбнулась она и, грациозно перепрыгивая с камня на камень, помчалась к берегу.

Илья в который раз залюбовался ею, отмечая про себя её совершенство. Конечно, это было его личное, ни с кем не делимое мнение — да и не с кем ему было делиться. Но это нисколько не мешало ему ощущать себя самым счастливым человеком на земле — единственным обладателем этого бесценного сокровища.

— Эй, погоди, торопыга! — крикнул он ей вслед. — Я сейчас рыбу почищу и побежим.

Ежедневная практика выработала настоящее мастерство: не тратя лишних движений, он профессионально выпотрошил добычу.

В наступивших сумерках, с трудом собрав немного сухих веток, они вернулись к пещере. Ирина занялась розжигом костра, а Илья насадил рыбьи тушки на ветки бамбука, предварительно вымочив их в солёной воде.

Приготовление ужина не заняло много времени.

Волшебство ночи… Темнота — магическое покрывало. Она пугает и будоражит одновременно. Хочется спрятаться и забыться до утра или поплакать — темнота спрячет тебя, спрячет твои мысли, твои слёзы…

Или очнуться от дневной духоты и в прохладе ночи делать что захочешь, быть кем захочешь, думать о чём угодно, строя грандиозные планы. Можешь тихо лежать на прохладной траве, смотреть в чёрное небо, украшенное миллиардами звёзд, или прыгать, бегать и петь свои любимые песни во весь голос, зная, что тебя никто не услышит, никто не осудит.

Ночной остров прекрасен и загадочен. Привычные для взгляда деревья ночью превращаются во что то магическое. Прикасаясь к ним, ты становишься одним целым с природой, со всем, что тебя сейчас окружает.

Ночные звуки часто незнакомы и непонятны. В них каждый слышит что то своё, что то сокровенное — то, что хочет услышать. И как же можно забыть про сны? Ведь только во снах реализуются все твои мечты, сокровенные желания и тайны, с которыми ты никогда ни с кем не поделишься.

Ночью не нужно притворяться. Откинув мысли и заботы, можно побыть собой, наслаждаясь бесконечностью звёздного неба, веря в бесконечность жизни… и любить!

Они сидели молча, любуясь луной, повисшей над морем, и внимая нестройному хору звуков ночного леса. Илья приобнял Ирину за талию, она прильнула к его плечу. Весь вечер она мечтала ощутить тепло его сильных рук, прижаться щекой к его коже, вдохнуть его запах, смешанный с ароматами тропической ночи.

Согревая друг друга своим теплом, они молчали, каждый погружённый в свои мысли.

Ночная прохлада становилась всё ощутимее. С моря подул свежий бриз. Ирина, поёжившись, оторвалась от плеча Ильи и попыталась поймать его взгляд.

— О чём ты опять задумался?

— Не могу выразить словами. Просто хорошо с тобой! — Он встретился с ней взглядом.

— Мне тоже! — коротко ответила она. — Может, спать пойдём?

— Э э э… спать? — с приподнятой бровью протянул он.

— …А потом спать! — выдержав многозначительную паузу, Ирина подмигнула.

Страстный крик Ирины слился с яркой вспышкой молнии и раскатистым громом. Она замерла на мгновение, прислушиваясь к нарастающему гулу ветра, сползла с всё ещё блаженно улыбающегося Ильи и улеглась рядом, положив голову ему на грудь.

— Вот блин! Сейчас будет ливень, — с досадой вздохнула она.

— Гроза! — поправил Илья. — Не перестаю удивляться, как быстро здесь меняется погода. Только что любовались звёздным небом — и вот, за какие то полчаса, всё перевернулось с ног на голову. Кстати, только сейчас понял, почему стало так тихо. Все звуки куда то пропали. Но, честно говоря, было не до раздумий.

— А я и не заметила. У меня органы чувств отключаются во время… Короче, я могу только наслаждаться, — запнувшись, закончила она.

Ещё раз оглушительно громыхнуло, почти заглушив последние слова Ирины, — и хлынул дождь. Крупные капли обрушились на землю с такой силой, что казалось, будто пещера находится в самом центре водопада. Рёв воды заглушил все остальные звуки: и шум ветра, и тревожный шелест листвы. Даже раскаты грома доносились приглушённо, словно выстрелы из пистолета с глушителем.

— Надеюсь, волны не доберутся до плота! — почти прокричал Илья. — Не хотелось бы начинать всё сначала.

— Будем надеяться! — отозвалась Ирина; крик её голоса, казалось, пронзал самое ухо, стремясь перекрыть шум стихии.

— Чёрт бы побрал это природное безумие! Да если бы можно было, я бы выкрутил звук на минимум. Но ведь это не запись — громкость не убавишь, — крикнул он. — Как тут уснёшь под такой аккомпанемент?

Она лишь кивнула в ответ.

Вопреки яростному натиску грозы, словно убаюканные её дикой колыбельной, они уснули. Всего лишь десять минут — и их уже обволакивал глубокий, безмятежный сон, согретый теплом наспех наброшенных курток.

Гроза, набравшая чудовищную силу, вдруг внезапно пошла на убыль… и стихла. Только ветер продолжал свою работу, обдувая тяжёлую от влаги листву.


ГЛАВА 13.

Илья сбросил куртку, словно сбрасывая оковы. Влажная от пота кожа жадно глотнула прохлады. Взгляд скользнул к пологу, прошитому золотыми иглами солнечного света. Он блаженно потянулся, радуясь, что небеса, милостивые после ночного плача, дарят ясный день.

Ирина, укрытая собственной курткой, безмятежно спала. Илья, движимый нежностью, тихонько снял с неё ткань. Она вскинула руку, словно пытаясь удержать ускользающее тепло, и открыла глаза.

Илья, не скрывая восхищения, тонул в созерцании её обнажённого тела.

— Доброе утро, солнце! — прошептал он, наклоняясь для поцелуя.

— Привет… — промурлыкала она, вытягивая губы навстречу.

— Как спалось?

— Чудесно, спасибо! Приснилось, будто я в раскалённой сауне. Еле вытерпела и вырвалась на улицу, а там — искрящийся снег. Так хорошо стало, свежо… — Она улыбнулась. — Долго ты меня рассматривал?

— Вечности не хватит, чтобы налюбоваться, — в его глазах вспыхнул озорной огонь, и он осыпал её лицо частыми поцелуями.

— Так, любимый, притормози, — выскользнула Ирина из его объятий. — Мне срочно нужно умыться и взбодриться. А ты сейчас выключишь меня минимум на половину дня.

Откинув полог, она легко выпорхнула из пещеры. Илье оставалось лишь с улыбкой последовать за ней.

— Одеваться не будем? — озадаченно крикнул он ей вслед.

— А кого тут стесняться? — весело отозвалась она, направляясь к журчащему ручью. — Освежимся и оденемся.

Илья шёл за ней, невольно любуясь плавными движениями её упругих бёдер.

«Боже, — думал он, — как тут сдерживаться? Как усмирить этот огонь, когда соблазн так близко, так доступен, так невыносимо притягателен?»

Метрах в двадцати от ручья она вдруг остановилась, театрально развела руки в стороны:

— Мальчики налево, девочки направо! — Обернулась, игриво хихикнула, заметив, как Илья смущённо пытается скрыть своё «восхищение», и скрылась в зарослях тростника справа от тропинки.

— Что? — растерялся Илья, зардевшись. Но, осознав смысл её слов, кивнул: — Само собой! Согласен.

После недавнего ливня уровень ручья ощутимо поднялся, и течение стало сильнее. Вода была мутноватой, но это не умерило желания освежиться.

Конечно, можно было отправиться к морю, но по доносившемуся гулу было понятно: волны там ещё бушуют. В ручье было гораздо спокойнее, и вода — пресная.

Закончив водные процедуры, они вернулись к пещере и оделись. Позавтракали поджаренной мякотью хлебного дерева, кусочками вяленой рыбы и сочными фруктами.

— Илья, сходим сегодня на водопад? — вдруг предложила Ирина. — Хочу принять горячую ванну.

— А как же строительство плота и подготовка к отплытию?

— Сейчас ударно поработаем, а ближе к вечеру сходим! Хорошо?

— Конечно. Без проблем, — согласился он. — Ну что, пойдём на берег?

— «Niggers go to the beach», — рассмеялась она.

— «Schnell arbeiten», — улыбнулся Илья, блеснув познаниями в немецком языке на уровне школьной программы.

Берег встретил печальным хаосом: следы недавнего шторма — россыпи водорослей, словно бесформенные лохмотья, устилали песок. Не миновала участь и плот. Он устоял, но треть его палубы была погребена под слоем песка и тины.

— Кошмар, — прошептала Ирина, и в голосе её звучали слёзы.

— Да, работы прибавилось. Но не смертельно. Справимся, ведь так? — Илья встретился с её потухшим взглядом. — Не вешай нос, это только кажется ужасным.

— Угу, — мрачно отозвалась она.

На удивление, с уборкой мусора управились быстро. Илья, используя длинный бамбуковый шест как рычаг, ловко поставил плот на бок. Установив подпорки из небольших обрезков, зафиксировали его в поднятом положении — и большая часть песка и водорослей осыпалась сама. Остатки убрали руками, а затем окатили плот водой, смывая последние следы грязи. Пришлось даже сбегать к пещере за кастрюлей.

— Ну вот, а ты боялась! Видишь, справились! — довольно провозгласил Илья, возвращая плот в исходное положение.

— Да, я просто испугалась, что он повреждён и всё придётся начинать сначала. Пойдём, нарежем тростника, пора приниматься за парус.

— Тростника? — удивился Илья. — А я думал, ты сплетёшь его из пальмовых листьев, как циновку.

— Тростник легче. Листья слишком тяжёлые, парус будет неподъёмным, мне кажется, — Ирина вопросительно посмотрела на Илью.

— М да, верно. Как то не подумал. Тогда — за тростником!

Когда они вернулись с двумя внушительными охапками тростника, то с облегчением заметили: волны заметно утихли, предвещая скорый штиль.

Каждый принялся за своё дело.

Ирина вбила в песок четыре колышка, натянула между ними лианы и обозначила границы будущего паруса — полтора на два метра. Затем, привязав несколько дополнительных лиан, разделила длинную сторону на пять равных частей. После этого ловко принялась сплетать и связывать тростниковые стебли тонкими лианами и тростниковой листвой.

Илья занялся укладкой и обвязкой второго слоя настила плота. Закончив половину работы, он присел на край и задумался.

— Ты чего? — Ирина оторвалась от работы и подошла к нему.

— Да вот заклинило что то. Надо же как то мачту поставить, чтобы крепко держалась. Ломаю голову, как её закрепить?

— Тут я не помощник, не знаю, — вздохнула она.

— Занимайся, любимая. Я что нибудь придумаю, — заверил Илья и принялся чертить что то на песке.

Спустя минут десять он поднялся, выбрал самый ровный и не слишком толстый ствол. Укоротил его примерно до трёх метров и начал привязывать к нижней части две поперечины.

После тщательной обвязки ствол уверенно стоял сам — зафиксированный подобием основания торшера. С помощью Ирины Илья установил конструкцию в первой трети плота, предварительно вырезав углубление в уложенном тростнике. Поперечины подсунули под второй слой настила и привязали как к нему, так и к нижнему слою — это довольно надёжно зафиксировало будущую мачту.

Доложив оставшуюся часть второго настила, и разделив один из стволов надвое — до мачты и после неё, — Илья всё тщательно обвязал и закрепил. Покачав мачту, довольно хмыкнул:
— Вот, а говорила — не будет стоять!

— Намертво? — поинтересовалась Ира.

— Ещё нет, но уже довольно прочно, — ответил он. — Надо ещё сделать дополнительные фиксаторы и обвязку на верхнем настиле, и, думаю, выстоит! Тебе помочь?

— Нет, пока справляюсь. Если понадобится помощь, обязательно позову. Доделывай! — Она вернулась к плетению.

Чтобы придать мачте большую устойчивость, Илья обложил её короткими обрезками брёвен, словно выстраивая колодец, и тщательно переплёл всё лианами — связал брёвна между собой и крепко прикрепил к верхнему настилу плота. В довершение от самой верхушки мачты к краям носа и кормы он натянул четыре прочные растяжки из самых надёжных лиан.

Попытка раскачать мачту после всех усилий окончательно убедила его в её устойчивости.

— Теперь уж точно хорошо! — воскликнул он, спрыгивая на песок. — Ира, ты проголодалась? Я есть хочу!

— Проголодалась, — отозвалась она, откладывая недоплетённый стебель. — Обед?

— Сперва охота, а уж потом, по добыче, и обед сообразим! И с плотом завершим. На сегодня хватит. Ты ведь всё ещё мечтаешь о водопаде?

— Да! Да! Да! — Ирина закивала с явным согласием.

Верша, как и следовало ожидать после недавних дождей и штормов, оказалась пуста. Илья, впрочем, и не особо надеялся на улов. Деловито крякнув, он забросил её обратно в воду и, вооружившись острогой, занял свой излюбленный наблюдательный пост на камне.

Разбушевавшееся море во время волнения щедро выбрасывало на берег и прибивало к мелководью целые россыпи донной растительности, мелких моллюсков и прочего планктона. Это изобилие привлекало несметное количество рыб, среди которых попадались настоящие гиганты. Одного из таких «великанов» и высмотрел Илья, готовясь к молниеносному удару.

Медленно занеся острогу, он резким движением метнул её и тут же прыгнул в воду, удерживая добычу.

Ирина, ненадолго вернувшаяся к плетению, оторвалась от работы и подошла к самой кромке воды — встретить рыбака и, если понадобится, помочь ему. Но Илья справился в одиночку, благополучно отбуксировав загарпуненную рыбину к берегу.

Как и в прошлый раз, улов оказался на редкость увесистым. Серебристое, овальное, сплющенное с боков туловище с крутым профилем головы слабо подёргивалось.

— Ух! — только и смогла выдохнуть Ирина.

— Любимая, разведи огонь, а я пока её почищу. И принеси, пожалуйста, нашу кастрюлю — она у плота стоит.

Илья тщательно отделил мясо от костей, срезая его длинными пластами. Набралась полная кастрюля — никак не меньше пяти килограммов чистого нежно розового филе. Ещё раз ополоснув всё, он сложил потроха в вершу, установил её на прежнее место и направился к пещере.

Но Ирины там не оказалось. И огня в печи не было.

— Не понял? — Илья огляделся. Выглянул из под навеса и крикнул: — Ира!

— Я тут, — отозвалось из за банановой рощи. — Иди сюда.

Немного озадаченный, он пошёл на голос. Ирина, цепляя охапку сухих веток за стволы деревьев и кустарников, с трудом пробиралась сквозь заросли и негромко ворчала.

— Ир, прости, — он подбежал и забрал её ношу. — Чёртовы дрова, опять мы про них забыли.

— Ну да. Прибежала, а у печки пара веточек. Думала, сейчас быстренько наберу на растопку, но за это время мы выбрали весь сушняк вокруг — вот и пришлось топать подальше.

— Так! Сейчас обедаем, а потом, не откладывая в долгий ящик, идём за дровами.

— А водопад? — грустно спросила Ирина.

— А вот потом — водопад!

— У меня есть встречное предложение, — Ирина подняла руку, словно прилежная ученица, тянущаяся к доске. — Давай я всё приготовлю, а ты пока займёшься дровами?

— Тоже вариант, — согласился он, сбросив охапку у печи и разламывая крупные ветки на более мелкие части. — Тогда я пошёл, милая. Рыба на столе. Ты сделай, сколько нужно на обед, остальное завялим.

— Хорошо, — кивнула она, чиркнув зажигалкой и разжигая печь.

Ирина дала дровам немного прогореть, затем соорудила из зелёных веток импровизированную решётку и разложила на ней кусочки рыбы. Чтобы рыба не подгорела, она постоянно переворачивала их, время от времени бросая взгляд в сторону леса — не возвращается ли Илья.

Он появился спустя примерно двадцать минут, неся солидную вязанку сухих веток.

— А у меня уже всё готово, — с гордостью сообщила Ирина. — И я ещё обжарила мякоть плодов хлебного дерева. Кстати, только сейчас поняла, что это напоминает: перемороженную картошку, слегка сладковатую на вкус.

— Ты у меня просто золото, — похвалил Илья, присаживаясь за стол. Хитро прищурившись, добавил: — Сейчас пообедаем, и я тебе кое что покажу.

— Что? — заинтересовалась Ирина.

— Потом увидишь. Симпатичная штучка, — подмигнул он, откусывая кусочек жареной рыбы.

— Да ну тебя, пошляк, — смутилась она. — Мы же на водопад собирались?

— Э э э, чего это? Ничего и не пошляк. Это ты о чём то пошлом думаешь, а я — о красоте природы, — запротестовал Илья.

— Сам виноват: намеки, недоговорки. А прямо сказать нельзя? О чём ты? — мгновенно посерьёзнела Ирина.

— Ок, прости. Хотел сюрприз сделать, а получилась какая то ерунда, — он поднял руки в примиряющем жесте. — Я в лесу грибы нашёл — висят гроздью на поваленном стволе. Похожи на наши вёшенки, только яркие. Ну… как сказать… Розовые такие.

Ирина с интересом посмотрела на него:

— Говоришь, на вёшенки похожи? Нужно было принести одну. Они ведь бывают не только белые или с коричневой шапкой. Существует множество видов: есть ярко жёлтые — лимонные, синие, оранжевые и, конечно, розовые.

— Прости, карманы с собой не взял, а руки были заняты. Пойдём на водопад — по дороге посмотрим. Ир, кушай.

— Грибочков жареных захотелось, со сметаной и картошкой, — мечтательно произнесла она, вздохнула и, отломив кусочек рыбы, отправила его в рот.

Сборы заняли совсем немного времени — Ирина позаботилась обо всём заранее. Плетёная корзина с мылом и тапочками уже ждала у входа под навесом. Надев брюки и накинув на плечи свитер с водолазкой, они отправились к водопаду.

Выйдя на берег, они замерли: перед ними раскинулось умиротворённое море, сливающееся в безбрежном покое с небом. Небесная лазурь нежно обнимала водную гладь, стирая грань между реальностью и мечтой.

— Ир, давай оставим вещи здесь, а я покажу тебе одно грибное местечко. Потом вернёмся и заберём, — предложил Илья.

— Конечно, — согласилась она.

Обогнув банановую рощу и продравшись сквозь густые заросли кустарника, они подошли к лесу.

— Вот, — Илья указал на поваленное дерево, наполовину укрытое изумрудным мхом.

— Илья! — вскрикнула Ирина, не скрывая восторга. — Да это же вёшенки! Вёшенка розовая, или, как их ещё называют, «гриб фламинго»!

— Съедобные?

— Само собой! Ими точно не отравишься, да и готовить проще простого. Их можно жарить, варить, тушить, солить, добавлять в пироги, первые и вторые блюда, салаты!

— Круто! — Илья потянулся за ножом.

— Погоди, — остановила его Ирина. — Срежем на обратном пути. Они долго не хранятся — пока мы сходим туда и обратно, могут испортиться. Пусть до вечера тут красуются.

— Не подумал, — виновато улыбнулся Илья, убирая нож.

Пока они шли по берегу к водопаду, Ирина увлечённо рассказывала о грибах: как лучше готовить разные виды, какие годятся только для засолки и маринада, а какие — исключительно для жарки или варки. Перспектива разнообразить привычный рацион явно вдохновляла её.

— Ну, ты прямо грибной гуру! — восхитился Илья.

— Да, у нас в семье всегда любили собирать дары леса: грибы, ягоды, травы, не говоря уже о фруктах, — улыбнулась она. — Леса у нас, конечно, не такие богатые, как в средней полосе России, но мне всегда нравились эти походы. Тема интересная, вот и изучала, узнавала, читала.

— Понятно. Я просто увидел эти яркие грибы и решил тебе показать. Как оказалось, не зря. А я знаю только самые распространённые — белые, подберёзовики, подосиновики, лисички, сыроежки, ну и те, что в магазинах продают. Поэтому и опасаюсь: всё незнакомое кажется ядовитым!

— В этом вопросе здоровая паранойя только на пользу.

Лес встретил их удушающей духотой и влажностью. Даже в сухую погоду он напоминал сауну, а после дождя превращался в непролазную трясину. Ноги утопали по щиколотку в вязкой смеси травы, листьев, грязи и корней. Тапочки, норовившие остаться в этой жиже на каждом шагу, были сняты в первые же минуты пути.

— Ир, я тут подумал: а стоит ли красота водопада этих мучений? Нам ведь ещё и обратно возвращаться, — Илья, упав на колени в грязь, казалось, был готов взвыть от отчаяния. — Сейчас мы помоемся, постираемся, а вернёмся ещё грязнее, чем были!

— Да, наверное, ты прав. Жаль, конечно: я так мечтала хорошенько вымыть голову. От морской соли волосы стали тяжёлыми и спутанными. Ненавижу ощущение грязной головы. Ладно, пошли обратно. Помоемся и постираемся в ручье. Вода там хоть и не горячая, зато не солёная.

— Так в чём проблема, дорогая? Давай нагреем воды в кастрюле, и ты вымоешь голову как следует?

— Мне одной кастрюльки не хватит.

— Значит, нагреем столько, сколько нужно.

— И как?

— У плота валяются несколько обрезков бамбука с закрытым дном. В каждый поместится литров 5–7 воды. Тебе этого хватит с лихвой. Греем в кастрюльке, сливаем в бамбук, снова греем, сливаем.

— Класс! — Ирина подняла вверх большой палец. — Уговорил!

Они выбрались на берег.

— Ты как хочешь, а я начну отмываться прямо сейчас, — Илья, не раздеваясь, ринулся в воду и с блаженной улыбкой рухнул на мелководье.

— Ну уж нет, в удовольствии поплавать я себе не откажу, — она плюхнулась рядом.

Грязь с испачканной одежды и ног растеклась вокруг них чернильным пятном. Потерев песком всё, на что успела налипнуть грязь, они прошли на глубину и медленно поплыли вдоль берега, не забывая поглядывать в сторону открытого моря.

Немного обсохнув, они сходили на другой конец пляжа, чтобы собрать соль. Возвращаясь, срезали грибы и прихватили пару самых вместительных обрезков бамбука. Сложив всё под навесом, отправились к ручью: Ирина почистила и вымыла грибы, а Илья набрал воды в самый большой из обрезков.

Пока Ирина разжигала печь, Илья переложил посоленные куски рыбы на банановые листья, освободив кастрюлю. Аккуратно, чтобы не пролить соляной раствор, он свернул листья, обвязал лианой и унёс в самый дальний, тёмный и прохладный угол пещеры — на досолку. Затем сбегал к ручью, помыл кастрюлю и принёс в ней ещё воды. Воду поставили на огонь.

— Может, ещё дров сходим набрать? — предложила Ирина.

— Пошли, — согласился Илья. — Как говорится, запас карман не тянет. Да и вода ещё минут пятнадцать будет греться.

Далеко отходить не стали: прошли вдоль склона, собирая всё сухое, что попадалось. На самом склоне нашли корявый, давно высохший кустик, который безжалостно вырвали вместе с корнями. Вполне удовлетворившись количеством собранных дров, вернулись под навес.

Вода в кастрюле уже была на грани закипания: об этом сигнализировали обильный пар и множество мелких пузырьков на дне.

— Думаю, вполне достаточно, — Илья, натянув рукава свитера на руки, снял кастрюлю с огня. — Ир, поставь этот пустой обрезок, чтобы не упал.

— Я подержу, — она подошла к Илье с обрезком бамбука и поставила его рядом, придерживая.

— Нет, лучше прислони к стене. Не дай бог я тебе руки ошпарю.

Горячую воду слили, кастрюлю вернули на огонь с новой порцией холодной воды. Они сели резать грибы, ожидая, когда вода закипит.

— Как будем готовить? — спросил Илья.

— Готовить буду я, — безапелляционно заявила Ирина. — Кстати, воспользуюсь твоей идеей: обжарю на кокосовом молоке! Жаль, что нет ничего, кроме соли, но должно получиться съедобно.

— Может, добавим туда побегов бамбука? Только их предварительно нужно отварить.

— Точно! — поддержала Ирина. — Хорошая идея!

— Тогда я мигом, — Илья вскочил и стремительно направился к бамбуковой роще.

Вернулся примерно через десять минут, неся шесть молодых побегов. Тут же почистил их и нарезал соломкой.

Вода уже закипела — он слил её и поставил новую порцию, теперь уже для варки бамбуковых побегов.

— Польёшь мне, пока они варятся? — Ирина отрегулировала температуру воды, разбавив горячую до нужной степени.

— Конечно, — охотно откликнулся он.

Когда мытьё головы было завершено, побеги как раз сварились. Ирина намотала на влажные волосы свою водолазку, устроив из неё своеобразный тюрбан, и принялась готовить ужин. Она выложила отваренные побеги из кастрюли, сполоснула ёмкость и приступила к обжарке грибов, время от времени подливая кокосовое молоко.

— Да, длинные волосы — это красиво, но и хлопотно. Столько возни — у меня чуть руки не отнялись от работы с водопроводом. Помочь тебе, милая? — Илья подошёл к Ирине, хлопочущей у печи.

— Нет, посиди пока. Я справлюсь, — отмахнулась она. — А с волосами — да, настоящая морока. Помыть — это только половина беды, потом ещё надо расчесать, распутать… Задача не из лёгких.

— Понимаю, — Илья уселся за стол, устремив взгляд в темнеющее небо. — Ир, ты не замечала, как быстро здесь пролетают дни?

— Ну, мы постоянно чем то заняты, оттого и кажется, что быстро. Расставляй тарелки, скоро будем ужинать, — ответила она, добавив в кастрюлю бамбуковые побеги и тщательно всё перемешав.

— А мне кажется, время просто ускользает сквозь пальцы. Но ты права — мы ведь не на пляжном отдыхе, хоть и в раю.

Стемнело. Они поспешно доедали ужин.

— Очень вкусно! — с энтузиазмом похвалил Илья, протягивая пустую тарелку. — Можно ещё немного?

— Можно, — Ирина положила ему добавку. — Правда вкусно? А мне, если честно, чего то не хватает.

— Ира, поверь, это лучшее из блюд! Во всяком случае, куда интереснее, чем просто рыба.

— Спасибо! Приятно слышать, — она накрыла кастрюлю листом банана. — Тут ещё и на завтрак останется. Отнесу в пещеру — там прохладнее, не испортится до утра.

Из за скал выплыла луна, залив всё вокруг мертвенно бледным светом. Илья собрал со стола посуду.

— Любимая, я к ручью — мыть посуду!

— Подожди, пойдём вместе, — Ирина вышла из пещеры. — Прогуляемся перед сном. Да и волосы мне ещё расчесать надо, вот незадача.

Вернувшись от ручья, Ирина присела под навесом и принялась аккуратно, бережно расчёсывать волосы. Илья тем временем прошёл в пещеру.

— Ир, я тебя тут подожду, прилягу. Устал немного.

— Хорошо, я быстро!

Он уснул мгновенно, так и не дождавшись Ирины.


ГЛАВА 14.

Илья проснулся. Сердце кольнула горечь: вчерашний вечер бесславно завершился его «позорным сном». Но тут же тепло разлилось в груди — Ирина была рядом.

— Доброе утро, любимая, — прошептал он, повернувшись и едва коснувшись её бедра.

— Привет, милый, — к его удивлению, отозвалась она и, развернувшись, подарила ему нежный утренний поцелуй.

— Между прочим, я вообще то обиделся, — проворчал он. — Почему не разбудила?

— Жалко стало. Ты так безмятежно спал, словно младенец, что я не посмела. Окликнула — ни звука, ну и я уснула рядом.

— Эх… Обидно! Может, это… наверстаем упущенное? — подмигнул он.

— А вот и нет! Марш работать, лентяй! — притворно строго ответила она.

— Ну чего сразу работать?.. А поесть?

— Щи вчерашние будешь?

— Буду!

— Завтра приходи, — звонко рассмеялась она.

— Знаю я этот анекдот, — улыбнулся он. — Ладно, пошли умываться, завтракать и, как всегда, — навстречу приключениям!

На завтрак доели вчерашнее карри с грибами и бамбуком — так Ирина окрестила это кулинарное творение. Затем развесили на солнце полосы просоленной рыбы, чтобы они вялились, собрали инструменты и отправились на берег.

Плот, к счастью, остался нетронутым. Незаконченный парус, натянутый на колышках, ждал своего часа. Не то чтобы они опасались вандалов, но тревога всё равно жила в сердце. Вдруг кто то по небрежности забрёл бы сюда и, движимый невежеством и самодовольным хрюканьем, учинил разруху? Но опасения оказались напрасны. Лишь пара любопытных чаек прогуливалась по берегу неподалёку — они взмыли в небо, как только люди показались из за дюн.

Илья сразу принялся за доделку плота, а Ирина продолжила работу над парусом.

По краям, по всей длине плота, он уложил и прочно обвязал толстые стволы, создавая подобие фальшборта. Посередине каждого фальшборта смастерил уключины для вёсел: привязал конструкцию из двух отрез gef стволов, оставив между ними зазор, и зафиксировал сверху третьим стволом. Такая уключина, конечно, не гарантировала, что весло не выскочит, но, по крайней мере, не давала ему болтаться вдоль борта и служила упором, ограничивая ход.

Закончив с фальшбортом и уключинами, он соорудил две лавочки (банки) — спереди и сзади, на расстоянии примерно 50;сантиметров от уключин. Это позволяло грести, сидя лицом или спиной к носу плота. По сути, каждая лавка представляла собой три ствола большого диаметра, равных ширине плота между фальшбортами, уложенные поперёк настила. В будущем, для большего комфорта, планировалось покрыть их циновками или матами из тростника.

— Принимай работу! — услышал Илья, заканчивая вторую лавку.

Ирина стояла над готовым парусом.

— Ого! — восхищённо выдохнул он. — Да это просто ковёр самолёт!

— Главное, что лёгкий, — Ирина выдернула из песка колышки, удерживавшие полотно, и без труда подняла парус.

— Так, теперь задача — как его закрепить, да так, чтобы можно было управлять? — Илья нахмурился, погрузившись в раздумья.

— Ну, ты пока думай, а я купаться.

— Не е, я потом подумаю. А то кто тебя в море охранять будет? — он проводил взглядом удаляющуюся Ирину, невольно любуясь её обнажённой грацией.

«Удивительно, как быстро мы перестали стесняться своей наготы, — подумал он. — Тело и лето — слова анаграммы: в них словно зашифрована некая глубинная связь. Избавляясь от одежды, мы открываем своё тело солнцу, ласковому ветру… и миру.

Нагота всегда была для нас чем то сложным, деликатным. Это чувствительная точка, где сходятся наши биологические, социальные и индивидуальные начала. Биология диктует естественную потребность сбросить одежду, когда жарко, и укрыться в ней, когда холодно. Но нагота часто воспринимается как нечто социально неприемлемое, вызывающее.

С другой стороны, современная психология утверждает: чем больше времени ты проводишь обнажённым, тем комфортнее чувствуешь себя в своём теле. А чем больше ты принимаешь себя, тем увереннее становишься, тем счастливее и привлекательнее для окружающих.

Вот и мы, окунувшись в это счастье, упиваясь теплом, совершенно забыли об одежде. Всё и так видно, всё уже показано и рассмотрено до мелочей, тайн друг от друга не осталось, как и необходимости скрывать свои маленькие несовершенства. Зачем забивать голову тем, что и так очевидно? Зачем ханжество и условности? На нас не смотрят с осуждением, за нашими спинами не шепчутся — а коли так, все условности теряют смысл. Мы остались самими собой и при этом перестали обращать внимание на ненужные куски ткани, и это нисколько нас не смущает. И это здорово!»

Илья спрыгнул с плота и поспешил следом за Ириной.

Полчаса неги в ласковых объятиях освежающей воды пролетели как миг. Устроившись на кромке прибоя, Илья задумчиво чертил что то на влажном песке.

— О чём задумался, такой весь серьёзный? — спросила Ирина, присаживаясь рядом.

— Да вот ломаю голову, как лучше закрепить рею — ну, эту поперечину на мачте — и парус на ней. Сделать жёсткую конструкцию или поворотную? Поворотная — это куча такелажа для управления и фиксации. А если жёстко, то нужно руль придумывать… Хотя руль в любом случае нужен.

— А как проще, исходя из наших ресурсов?

— Проще жёстко, — ответил Илья с решимостью в голосе. — Мы сейчас…

— Мы сейчас пойдём обедать, — перебила его Ирина.

— А, ну да… Тогда я верх проверю? — Он поднялся, отряхнул песок и направился к заветному месту.

На обед были крабы — небольшие, но целых шесть штук, отваренные и с аппетитом съеденные.

— Я бы от десерта не отказался, — Илья поставил на стол вымытую в ручье посуду.

— Тебе банан или манго? — Ирина собирала остатки панцирей в импровизированный кулёк из бананового листа.

— Мне тебя, — он приобнял девушку сзади. — Не думаю, что найду десерт слаще!

— Вот, ты хоть о чём нибудь другом думать можешь? — наигранно ворчливо произнесла она.

— Я неустанно думаю о чём то другом! — возмутился Илья. — Ты занимаешь лишь ничтожную часть моих мыслей… Ну, процентов девяносто, примерно.

— Балабол, — рассмеялась Ирина. — Держи манго. А о «мелочах» подумаем вместе, но вечером! Пошли работать.

— Ну, началось, — вздохнул Илья, примериваясь зубами к сочному боку манго. — Трудоголики, ёпт.

С парусом пришлось изрядно повозиться. От идеи жёсткой конструкции всё же отказались в пользу подвижности и поворотливости — со всеми вытекающими сложностями в виде обременительного такелажа.

К полотну, искусно сшитому Ириной, привязали две бамбуковые жерди: одна — рея, другая — утяжелитель, чтобы парус не трепыхался бесформенной тряпкой на ветру.

Сначала соорудили ко;злы — удобный постамент для работы, чтобы крепить рею к верхней части мачты. Когда корявая конструкция, напоминающая стремянку, была готова и не вызывала сомнений в устойчивости, приступили к монтажу паруса и такелажа.

Илья вырезал из стволов два невысоких цилиндра: один большего диаметра — для нижней части мачты, другой меньшего — для верхней. Первый свободно скользил по всей мачте, а второй опускался вниз лишь на шестьдесят сантиметров. К этим цилиндрам решили привязать рею и утяжелитель — так парус будет лучше поворачиваться.

Чтобы рея не соскальзывала вниз, на верхнюю часть мачты плотно насадили узкое кольцо — оно стало распоркой в сорока сантиметрах от верхушки. Это была надёжная опора и ограничитель: верхний цилиндр теперь не мог опуститься ниже. Такая конструкция позволяла не только свободно поворачивать парус, но и снимать его при необходимости.

К цилиндрам привязали рею и утяжелитель — и водрузили парус на мачту!

Слабый бриз, дувший с моря, тут же подхватил полотно, слегка развернул его, выгнул и натянул. Плот еле ощутимо вздрогнул.

— Ого! — воскликнула Ирина. — Ты почувствовал?

— Да! Похоже, работает! — с восторгом подтвердил Илья. — Мы обуздали энергию ветра!

— Я определённо горжусь нами! — Она победно вскинула руку.

— Погоди, нам ещё нужно придумать, как удерживать парус от чрезмерного надувания и нежелательных поворотов. А радоваться и гордиться собой будем после испытаний на воде. Но это уже завтра. На сегодня всё, отдых! Снимаем парус — и купаться!

— Хорошо, — согласилась Ирина. — Мы же… Это… За любой кипиш, кроме голодовки! Кажется, ты так говоришь?

— Именно, — он чмокнул её в носик.

Парус сняли и снова растянули на земле, закрепив колышками. Пусть лучше просохнет — так будет легче!

Изнуряющая жара выпила все силы до капли. Поэтому после живительной прохлады купания остаток дня решили посвятить лишь неторопливым заботам: собрать спелые фрукты, запастись солью, нарубить сухие дрова и приготовить ужин.

________________________________________

— Да как же так! — рыдания сотрясали Ирину, уткнувшуюся лицом в плечо Ильи.

Они стояли под сенью хлебного дерева — молчаливые свидетели собственной доброты. Перед ними зияла заброшенная яма ловушка, некогда вырытая с трепетной надеждой добыть желанное мясо. Теперь она казалась горьким напоминанием: именно здесь, поддавшись порыву сострадания, они освободили попавшую в западню свиноматку. Яма так и осталась незакопанной — немой укор их милосердию, которое лишило их шанса разнообразить скудный рацион.

На дне зияющей ямы, словно нелепая жертва, лежал поросёнок, пронзённый заострённым колом.

— Нужно было засыпать её, — проворчал Илья. — Дай я его достану.

Он лёг на край ямы и, ухватив скользкую тушку за передние ножки, вытащил наверх.

— Ну вот… — всхлипнула Ирина, будто винила себя в случившемся.

— Ну и что «вот»? Мы хотели мяса — вот оно. Успокойся. Видно, так было суждено. Мы отказались от охоты, а судьба распорядилась иначе. Он ещё тёплый — совсем недавно угодил сюда.

— Прекрати, — она отвернулась, прижавшись лбом к шершавой коре дерева. — Мне просто жаль его.

— И что теперь? — Илья вопросительно посмотрел на её осунувшуюся спину.

— То, что и планировали, — тихо ответила она, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. — Сейчас успокоюсь, прости. Ты справишься с разделкой без меня?

— Конечно, милая! Я всё понимаю. Займись фруктами, встретимся у очага. — Илья бережно подхватил тушку и направился к берегу.

— Хорошо, — отозвалась Ирина, не поворачиваясь.

Как только фигура Ильи скрылась за прибрежными скалами, она шумно выдохнула и мотнула головой. «Что за глупости? Не стоит лицемерить, оставаясь мясоедом. Мясо не растёт на деревьях… Гуманно — негуманно? Зато этот малыш избежал мучений от кривого удара ножом или острогой, когда животное умирает в агонии долгие полчаса. Можно, конечно, питаться солнечным светом, но для начала нужно научиться выращивать хлорофилл под кожей и отбрасывать конечности по осени». Она успокоилась, улыбнувшись абсурдности последней мысли, и пошла собирать плоды.

Илья устроился на выступе скалы у самой кромки воды. Опустив ноги в прохладную воду, он принялся орудовать ножом и импровизированным каменным топором. Выпотрошил тушку, отделил голову и копыта, отправив всё это на корм обитателям морской пучины. Поросёнок ещё не успел обрасти жирком — мясо было постным, без единой прожилки сала. Разделав тушу, Илья промыл куски в морской воде и начал аккуратно складывать их в корзину.

«Килограммов восемь десять мяса. Целое состояние», — подумал он. Замахнувшись, чтобы выбросить в море очередные обрезки, Илья вдруг подпрыгнул, как ужаленный, едва не потеряв равновесие и не опрокинув корзину с добычей в воду.

В десяти метрах от камня, стремительно приближаясь, воду рассекал зловещий чёрный треугольник плавника. Кто пожаловал на угощение, сомнений не вызывало.

— Вот чёрт! — вырвалось у Ильи. С трудом удерживая равновесие, он отступил к центру камня. — Кого мы точно не ждали!

Плавник, совершив резкий поворот, скрылся за скальным выступом. Илья поспешил к берегу, на ходу собирая всё в корзину. Незваный гость из морских глубин изрядно его встревожил.

— Ты чего такой взъерошенный? — спросила Ирина. Она уже развела огонь в печи и теперь с тревогой разглядывала его лицо.

— Да всё нормально. Ты как?

— Я то в порядке, а вот по тебе не скажешь. Ну, выкладывай, что случилось? — она требовательно посмотрела на него.

— Акула, — коротко ответил он.

— Опять? — ужаснулась Ирина. — Я уж и думать про неё забыла. Чёрт!

— По ходу, я сглупил. Нужно было на земле всё делать и закапывать отходы, а я в море решил крабов и рыбок покормить. Вот и прикормил, только не тех. Примчалась, будто её звали. Совсем забыл, что они чуют кровь за километры, — покаялся Илья.

— Да а, уж. Теперь опять в воду страшно заходить. Ладно, бог с ней. Покрутится и уйдёт. Больше не будем устраивать пир для хищников. Что с мясом будем делать?

— Ты точно в порядке? — Илья с сомнением посмотрел на Ирину. — К чревоугодию готова?

— Да, всё в порядке. Минутная слабость. Рай и смерть — понятия несовместимые. И любовь к животным иногда мешает. Всё хорошо, честно, — заверила она.

— Ладно, — ещё раз внимательно взглянув на неё, он кивнул. Разложил куски мяса на банановые листья. — Предлагаю эти кусочки пожарить, а остальное посолить и завялить, как рыбу. Иначе нам всё не съесть, и завтра оно испортится.

— Хорошо! Тогда ты займись засолкой, а я буду жарить.

Ужинали с аппетитом, но почти в молчании. День выдался слишком сложным, эмоций было чересчур много — разговор не клеился. Они сидели, глядя на затухающие угли в печи, потягивая сладковатый сок из кокосов.

Ирина поднялась, собрала посуду, завернула объедки в листья, положила на землю и придавила камнем. Остатки жареного мяса она плотно обернула листьями и отнесла в пещеру.

— Любимый, ты спать идёшь? — донеслось из пещеры.

— Да, иду, — ответил Илья, поднялся и зашёл внутрь, опустив полог.

Она прижалась к нему сзади и неожиданно крепко обняла.

— Я помню про десерт, — прошептала Ирина, осыпая его шею нежными поцелуями.


ГЛАВА 15.

— Кто это тут у нас валяется? Кто это такой сонный и ленивый? А, кто у нас… — голос Иры, словно солнечный луч, пробился сквозь сонную пелену тишины, становясь всё отчётливее и звонче.

— Я сейчас кому то по попе нахлопаю, — проворчал Илья, тщетно пытаясь удержать ускользающие нити сновидений.

— Угу, нахлопаешь, когда проснёшься, — парировала Ирина и, шлёпнув Илью по месту, о котором он говорил, зашелестела пологом, исчезая в утреннем мареве.

Ягодицу словно обожгло крапивой. Илья перевернулся на спину, потёр пострадавшим местом о циновку и наконец поднялся.

— За что?! Вот зараза! Укушу!

— Доброе утро, любимый! — весело поприветствовала его Ирина.

— А, это что сейчас было? М да… Доброе утро!

— Я проснулась, ждала, когда ты соизволишь проснуться, заскучала немного, а ты всё дрыхнешь и дрыхнешь. Полчаса с тобой нежничала, мурлыкала, шептала — а ты ноль внимания, спишь!

— А а а. Ну прости, увлёкся немного! С тобой так сладко спится!

Она зарделась.

— Пошли умываться, соня!

— Ага. И это… теперь я тебя так же деликатно будить буду, — он прищурился и сладострастно потёр руки.

— Ой, неужели так ты меня теперь будишь? — с притворным испугом спросила она.

— Буду! — рассмеялся Илья.

Водные процедуры не заняли много времени. Ещё бы — впереди ждал вкуснейший завтрак! Что ни говори, а мясо — это мясо. Так наскучившая за это время рыба даже не вспоминалась как еда. Мясо! Вот он, источник сытости и жизненной энергии. Был бы здесь холодильник или ледник — ни одна свинка на острове не выжила бы.

— Интересно вот что. Когда повар жарит мясо, смотришь на это — и у тебя полный рот слюны. А у вегетарианцев тоже так, когда кто то рядом газон косит? — неожиданно спросил Илья.

— Сам придумал? — улыбнулась Ирина.

— Нет, — признался он. — Где то когда то прочитал.

— А мне нравится запах свежескошенной травы. Пахнет свежестью, летом, теплом! И трава, конечно же, не еда. Вряд ли это стимулирует слюноотделение. А запах жареного мяса или свежей выпечки — о да! Действительно, полный рот слюны.

— Напомнила о хлебе, — Илья даже глаза закатил. — Горячем, свежем! Эх, сейчас бы хлеба сюда… и огурчиков с помидорами. Вот самое то под мясо!

— Всё, всё, размечтался, — прервала его Ирина. — Нам ещё работать, а мы время на фантазии тратим!

— Не узнаю я тебя! — изумился парень. — Мне порой кажется, что, решись я заявить: «Давай побездельничаем?», ты меня насильно погонишь на работу!

— Я? — она округлила глаза. — Насильно? Боже упаси! Только лаской, уговорами и мотивационной дубинкой! А если серьёзно, мне не терпится отсюда уплыть. Не потому, что надоело, скучно или ещё что то. Просто у меня появилась цель, и я хочу к ней прийти!

— Я шучу, милая. Конечно, сейчас собираемся и идём. Только мясо вялиться развесим — и в путь!

Опыта в вялении мяса у них не было совсем. Лишь поверхностные знания из обрывков рассказов, прочитанных статей, книг и просмотренных на YouTube роликов. Единственное, что смогли вспомнить: мясо не вялят под открытым солнцем, как рыбу; для сушки неплохо иметь специи, а не только соль; куски мяса нужно обязательно завернуть в ткань, марлю или пищевую бумагу и крепко обвязать шнуром или бечёвкой; всё это вывешивается в прохладном сухом месте.

Ничего из вышеперечисленного у них не было — и в ход пошли сухие листья бананового дерева и лианы.

Промыв каждый кусок от соли и дав ему обсохнуть от лишней влаги, они обернули всё листьями, обвязали тонкими лианами и развесили получившиеся коконы на перекладине стеллажа в пещере. Что получится в итоге — покажет время.

Плот на берегу радовал глаз своей завершённостью — относительной, конечно, но всё же это уже было плавсредство. Да, кучу мелочей ещё нужно доделать, ещё больше предусмотреть, но основная и самая тяжёлая работа была сделана. Однако, как показывает практика и опыт, мелочи занимают больше времени и отнимают безумное количество сил и нервов.

Несколько часов ушло на наладку такелажа, предназначенного для подъёма и опускания паруса, его свободного поворота и фиксации под разными углами относительно корпуса плота. Для этого на самом плоту пришлось соорудить целую систему блоков для скольжения такелажа и множество мини кнехтов для его фиксации и крепления.

В процессе пришло понимание: было бы проще сделать парус не прямоугольным, а треугольным. Это значительно упростило бы задачу и позволило поворачивать парус на 360;. Но решили ничего не менять и оставить всё как есть, предполагая, что основным движителем этой грубой конструкции всё же будут вёсла.

По дням, проведённым на острове, становилось ясно: полный штиль на морской глади — явление куда более постоянное, чем нечастые порывы ветра, сопровождаемые ливнями и ураганами. Плыть они собирались именно в хорошую, спокойную погоду — ни надёжность плота даже при лёгком волнении, ни собственные навыки мореходов не внушали им уверенности. Вся затея с плаванием была огромной авантюрой и серьёзным риском, но решение уже принято, решимость не угасла, а возможные нюансы остались за кадром.

— Всё, больше не могу. Пошли искупаемся? — Ирина бросила на Илью умоляющий взгляд. — У меня от этих верёвок и от жары уже мозг плавится.

— Конечно, милая, — кивнул Илья. — Перерыв просто необходим. Тем более мы всё же победили парус — эту часть работы можно считать законченной. Искупаемся, всё снимем, и на сегодня хватит.

— Как снимем? — удивилась она. — А для чего мы всё это так долго привязывали?

— Если оставим парус на мачте и, не дай бог, налетит ураган, его порвёт, а мачту сломает. Такелаж мы наладили — перед спуском на воду поставить всё на место займёт минуту.

— Хорошо, любимый. Наверное, ты прав, — нетерпеливо добавила она. — Пошли же!

— Иду же! — передразнил Илья.

Осторожность — внимательное изучение водной глади и купание вблизи берега — оказалась вовсе не лишней. Едва они окунулись в ласковые волны, со стороны угрюмого утёса возникла зловещая тёмная отметина, стремительно надвигавшаяся на них. Интуиция безошибочно подсказала: это не игривые дельфины. Сердце бешено заколотилось — и они бросились к спасительному берегу.

Акула, словно дразня, совершила разворот у самой кромки прибрежных вод и исчезла в пучине.

— Это ведь та самая, — с мрачной уверенностью заключила девушка. — Ты заметил рассечённую отметину у неё на голове?

— Да, — угрюмо кивнул Илья. — Привязалась, как банный лист! Если честно, я надеялся, что после того случая мы забудем о ней навсегда. Нужно было добить!

— Илья?!

— Молчу, — резко оборвал он себя. — Нервирует она меня, чёрт возьми!

— Всё бы ничего, но теперь в воду заходить страшно, — со вздохом проговорила Ирина. — Никакого расслабления.

— Ну а куда деваться? Проблема есть — её либо нужно решить, либо быть предельно осторожными.

— Будем осторожными! А может, пойдём к водопаду? — она с надеждой сложила ладони в молитвенном жесте.

— С огромным удовольствием! — поддержал Илья. — Тем более у меня в этой прогулке свой шкурный интерес. Нам нужны вёсла, а из чего и как их сделать — ума не приложу. Может, по пути что нибудь подходящее найдётся.

— Ура! — лицо Ирины просветлело.

Уже через полчаса они продирались сквозь душные объятия леса к заветному водопаду. Чего тянуть? Перекусили сочными фруктами, отложив полноценный обед на потом, собрали всё необходимое в корзину и отправились в путь. Илья внимательно изучал стволы деревьев, особенно тех, что были повалены безжалостными ураганами.

— Что ты ищешь? — спросила Ирина. — Может, и я помогу?

— Сам не знаю, милая. Пока не понимаю, что именно нужно. Высматриваю что нибудь, что могло бы сойти за весло или хотя бы за лопасть. Кстати, помимо вёсел нам ещё и руль понадобится. В идеале пара широких досок бы не помешала, но лесопилки тут, к сожалению, не наблюдается.

— Я поняла, — улыбнулась она. — Ищем что то крепкое, широкое и плоское?

— Именно! — подтвердил Илья.

Они обследовали несколько деревьев, с которых местами была содрана кора. От идеи использовать кору для лопастей пришлось с грустью отказаться — материал оказался слишком хрупким. Куски коры с лёгкостью ломались в руках, что уж говорить о серьёзной нагрузке. Возможно, где то и росли деревья с более прочной «шкурой», но им такие пока не попадались. Большая часть лесных гигантов либо вовсе не имела коры (как казалось на первый взгляд), либо была настолько плотно заросла лианами, что её не разглядеть. Подходить, рассматривать и ощупывать каждое дерево в этой духоте с повышенной влажностью не хватало ни сил, ни терпения.

Водопад встретил их живительной прохладой и свободой от тропического удушья. Ирина, не говоря ни слова, быстро разделась и бросилась в освежающие струи. Илья окинул взглядом окружающую растительность, всё ещё не теряя надежды найти подходящий материал для вёсел, но, не обнаружив ничего подходящего, последовал за ней.

— Ничего в голову не приходит, — пожаловался Илья, когда они возвращались обратно.

— Ты всё о вёслах?

— Ну да, о них самых. Сделать что то надёжное просто не из чего — придётся колхозить. Будем брать количеством в ущерб качеству.

— Открываем цех по производству некачественных вёсел? — со смехом спросила Ирина.

— Типа того. Наделаю с запасом, на всякий случай. Запас, как говорится…

— А руль?

— А рулём будет то же весло, только с более широкой лопастью.

Они выбрались из леса и в задумчивом молчании пошли по берегу в сторону дома.

— Я вспомнила! — вдруг возбуждённо воскликнула Ирина. — Грибы!

— Ну? Вкусные грибы… А ты это к чему? Если…

— Блин! Да не о грибах я! Вспомни, где они росли, — нетерпеливо перебила она. — Само место вспомни!

— Помню. И что? — не понимал Илья.

— Пошли, так будет проще. Я ещё и сама не уверена, но мне кажется, что правильно поняла твою идею и, возможно, нашла решение, — Ирина повернула в сторону леса.

________________________________________

— Ирка, да ты волшебница! Честное слово, я его в упор не видел — глаза только грибы и видели!

Они стояли возле поваленного дерева, около которого пару дней назад так удачно набрели на грибное Эльдорадо. Дерево упало не до конца: не вырвало корни из земли, а надломилось, оставив уродливый пенёк расщеплённой древесины. Несколько таких «щепок» вполне сошли бы за добротные куски досок — от полуметра до метра в длину, сантиметров тридцать в ширину и разной толщины.

— Я до последнего сомневалась, пока мы не пришли. Это подойдёт? — спросила Ирина.

— Идеально! То, что нужно! Прямо как по заказу, — радостно воскликнул Илья. — Сейчас сбегаю за инструментами и укорочу этот прекрасный пень!

— Завтра, — возразила девушка. — Уже смеркается.

— Да я до завтра глаз не сомкну! Только о вёслах и буду думать!

— Уверен? — лукаво прищурилась она.

— Э э… Уже не совсем!.. А сказал к маме — значит, к маме! — рассмеялся он.

— Понятливый, — Ирина тоже засмеялась.

Поужинали остатками жареного мяса и фруктами. Сгустились сумерки. Они сидели под навесом, смотрели на умирающее пламя в печи и молчали.

— О чём задумалась? — нарушил тишину Илья.

— О серьёзных глупостях, — отозвалась она.

— Может, тогда займёмся этими глупостями, вместо того чтобы думать о них?

— Я о зажигалке думаю.

— Не понял, о какой ещё зажигалке? — удивился он.

— О нашей. Вот газ закончится — как мы огонь разводить будем? — Ирина прильнула головой к плечу Ильи и продолжила: — Сижу и вспоминаю всё, что знаю о добывании огня в первобытных условиях. Как его поддерживать долгое время. И понимаю, что ничего толком не знаю. Только общие представления о высекании огня кремнём и о трении палочек.

— Ну и мысли у тебя, — озадаченно произнёс Илья. — Но ты не волнуйся. Я зажигалку купил буквально в тот день, когда мы сюда приехали. Так что ещё послужит. А когда газ кончится, будем решать проблему первобытными способами — деваться некуда.

— Да, я понимаю. Решим, конечно, — улыбнулась девушка. — Смотрела на огонь, и вдруг в голову взбрело. Всё, нужно отбросить серьёзные мысли и подумать о приятных глупостях. Спать пойдём?

— С превеликим удовольствием, — он подхватил девушку на руки. — Позволите ли Вас отнести?

— Извольте, — Ирина обвила руками шею Ильи.


ГЛАВА 16.

Утренний хор птиц и приглушённые, словно доносящиеся издалека, удары по дереву разбудили Ирину. Она лениво повернулась, открыла глаза и обнаружила, что место Ильи пусто.

— Ну вот, опять. Дровосек неутомимый. Даже обидно как то, — проворчала она, поднимаясь.

Выйдя из пещеры, Ирина направилась к морю. Вода ласково коснулась ног приятной прохладой. Яркое солнце, рассыпаясь мириадами искр, слепило, отражаясь от зеркальной глади. Ступая по нагретым камням, Ирина подошла к верше, осторожно вытащила её — но, увы, та оказалась пуста.

— Да уж. И впрямь удивительно, — озадаченно пробормотала она, опуская вершу обратно в воду, и вернулась на берег.

Стук в лесу стих, и вскоре от пещеры донеслось:
— Ира!

— Ты опять меня пугаешь? — укоризненно спросила Ирина, приближаясь.

— Я, между прочим, обиделась, — она демонстративно надула щёки. — Почему ты меня не разбудил?

— Где то я подобное уже слышал? Или говорил? — он притворно задумался, а затем, изобразив испуг и сожаление, пролепетал: — Ой, я думал, что успею вернуться до твоего пробуждения. А на что ты обиделась? Что я не сдержал вчерашнее обещание разбудить тебя новым методом?

— Нет. Просто неприятно просыпаться одной.

— Прости, — Илья смутился. — Я правда хотел быстро обернуться и пожалел твой сон. Зато вот постругал пенёк.

У навеса лежали несколько досок — или, скорее, щепок — от найденного пня.

— Верша пустая, — перевела разговор Ирина. — Совсем никакой живности, и приманка вся на месте, никто не притронулся.

— Ир! Зачем ты туда одна пошла? — Илья нахмурился. — Это небезопасно, когда наша знакомая так часто напоминает о себе. Пожалуйста, больше так не делай.

— Хорошо, извини. Я не подумала. Но и ты не уходи втихаря. Мне тревожно, — она подошла, обняла Илью и прижалась щекой к его груди.

— Ну, ты чего? Всё хорошо? — Илья нежно погладил девушку по спине.

— Да. Всё нормально. Наверное, сон плохой приснился, только я его не помню. Что предлагаешь на завтрак?

— Можно фрукты или отрезать кусок солёного мяса и обжарить.

— Тогда фрукты! Не стоит разбазаривать запасы. Пошли умываться.

Илья старательно обрабатывал деревянные пластины, пытаясь подогнать их по толщине и придать форму лопасти весла. Самый крупный кусок древесины он приберёг для руля. Работа спорилась: через три часа он выстругал четыре почти одинаковых заготовки — длиной около пятидесяти сантиметров, шириной двадцать двадцать пять, с выступающей частью сверху в виде ручки.

Ирина скрутила несколько валиков из тростника. Два из них должны были стать сиденьями для скамеек, остальные она связала в неширокий матрас. Отложив поделки, принялась за плетение циновки.

— И что это будет? — поинтересовался Илья.

— Ты же хотел на корме сделать навес от солнца? — недоумённо ответила Ирина.

— Да, точно! Без навеса мы сгорим в этом пекле. Я совсем забыл. Ты поражаешь меня своей памятью, — он улыбнулся и снова погрузился в работу.

Спустя полтора часа Илья отложил последнюю выструганную деталь — широкую лопасть руля — и вытер тыльной стороной ладони капли пота, обильно выступившие на лбу. Навес, хоть и давал тень, не спасал от духоты, которая в безветренную погоду становилась невыносимой.

— Ир! Я пойду подберу и вырублю рукояти для вёсел. Ты скоро закончишь?

— Уже заканчиваю! Подожди пять минут, вместе пойдём. Очень душно. Сначала искупаемся, а потом займёмся твоими ручками. Хорошо?

— Конечно! Хотел тебе предложить освежиться, но не посмел отвлекать от работы. Ты даже язычок высунула от усердия, — рассмеялся он.

— А в глаз? — девушка шутливо показала кулак.

— Всё всё. Боюсь и жду. Тебе помочь?

— Нет, я почти закончила, — отмахнулась она.

Природа словно замерла в оцепенении. Духота и безветрие усыпили всё вокруг. Ни плеска волн, ни шелеста листвы, ни пения птиц. Даже вездесущих чаек — неотъемлемой части любого прибрежного пейзажа — не было видно. Поверхность воды застыла выпуклым зеркалом, разделённым еле заметной линией горизонта с небом. Сквозь спокойную, кристально прозрачную воду просматривались все неровности дна, водоросли, мельчайшие камушки и редкие, лениво проплывающие обитатели моря.

— Удивительно, — негромко проговорила Ирина. — Спокойное море — не редкость, но чтобы совсем без волнения, без лёгкой ряби… Такая тишина — впервые!

— «Полный штиль, как тряпки паруса,
И вода, как мёртвая, не дышит.
Я молю, чтоб каплю ветра мне послали небеса —
В небесах меня никто не слышит», — продекламировал Илья.

— Чьи стихи? — поинтересовалась девушка.

— Это песня «Машины времени» — «Полный штиль», — ответил он.

— Не слышала такую. Хотя мне Макаревич никогда не нравился.

— Ну, на вкус и цвет… — улыбнулся Илья. — В детстве я любил их песни. А тишина, да, какая то непривычная.

Вода смыла остатки дремотной вялости, прохладной негой разливаясь по перегретым телам. Выныривать из этой благодати не хотелось совершенно, но дела призывали прервать блаженную негу и заняться ими.

Илья срубил с запасом шесть ровных двухметровых стволов — на его взгляд, идеальных для вёсел — и вернулся к пещере. Ирина, уже вернувшаяся с вязанкой лиан, ловко вплетала их в углы тростниковой циновки, создавая импровизированные крепления.

— Мы сегодня закончим плот? — спросила она, когда Илья устроился на своём рабочем месте.

— Постараемся. Время ещё есть, а у меня почти всё готово.

— И у меня почти!

В течение следующего часа Илья ловко насаживал лопасти на ручки и закреплял их лианами. Вёсла получились одно к одному; лишь рулевое он сделал чуть короче. Ирина давно закончила свою часть работы и ждала его.

— Всё, теперь нужно приладить на место, просверлить пару отверстий для фиксации — и гребная часть готова, — сказал он, складывая вёсла в стопку. — Пошли на берег, отнесём всё и заодно посмотрим, что у нас на обед?

— И остыть, — с нажимом добавила Ирина.

— И искупаться, само собой, — подтвердил Илья.

Короткое купание не принесло облегчения. С надеждой проверили вершу — опять пустота. Подкрепились вяленой рыбой и вернулись к работе.

Пока Ирина привязывала тростниковые валики к лавочкам и расстилала матрас на корме плота, Илья примерял вёсла к уключинам. Устроившись на лавке гребца, он подобрал наиболее удобный ход, имитируя греблю. В местах, где весло касалось уключины, отметил точки и проковырял сквозные отверстия. Сложив лиану вдвое, пропустил её сквозь отверстие и крепко завязал концы. Теперь весло плотно сидело в уключине и не болталось.

С рулём пришлось повозиться. Сначала было неясно, как его закрепить, сохранив возможность поворота. Решение пришло неожиданно — благодаря Ирине, засыпавшей его вопросами.

— А что, если сделать для руля такую же уключину, как для вёсел? — вдруг предложила она. — Вместо завязок можно использовать деревянный шплинт или костыль, который будет держать ручку руля. Он не выпадет и позволит рулю свободно вращаться влево вправо. При этом его можно будет быстро снять при необходимости.

— Ого! Блин! Ну ты даёшь, — изумился Илья. — Я тут космический корабль изобретаю, а ты предлагаешь гениальное по своей простоте решение. Люблю тебя, гений ты мой!

Совместными усилиями они быстро установили дополнительный фальшборт на корме и смастерили уключину. Илья проделал широкие отверстия в верхней и нижней обвязке уключины и в ручке руля — параллельно лопасти. Подобрав подходящий по диаметру кусок бамбука, они установили руль.

— Супер! — не сдержал восторга Илья. — Ирка, любимая, ты молодец!

— Ага. Хвалите меня, хвалите. Приятно! — улыбнулась она. — Давай доделаем навес, и на сегодня хватит?

— Да, у нас почти всё готово! Навес — это последнее. Сегодня закончим и будем готовиться к испытаниям.

— Мы сразу поплывём туда?

— Нет, любимая. Сначала нужно убедиться, что наше плавсредство выдержит плавание. Поэтому — только прибрежные испытания. Попробуем обогнуть остров. И плот проверим, и свои силы.

— Я поняла. Отлично, любимый!

Стойки навеса установили и закрепили быстро — опыт последних дней давал о себе знать. Не мудрствуя лукаво, поставили их шалашом. Конструкция получилась немного шаткой, но дополнительные растяжки и поперечные усилители придали ей устойчивости. Полотно навеса привязывать не стали, оставив его растянутым на земле, как и парус. Вёсла закрепили, привязав к фальшбортам.

— Вот и всё, — Илья ещё раз окинул взглядом плот. — Мы, как всегда, молодцы!

— Однозначно! — поддержала Ирина. — Самое время подумать о праздничном ужине, отметить завершение строительства!

— Согласен! Только бы понять, что у нас на ужин?

Поднятая верша уныло повисла на лиане в руке Ильи.

— Опять пусто? — спросила с берега Ирина.

— Опять. Блин, — он закинул вершу обратно в море и пошёл к берегу. — Фигня какая то. Рыбы вообще нет. Никакого движения в воде. Куда все делись?

— Может, от жары вся рыба ушла на глубину? — предположила она.

— Может, и ушла, а может, и распугали.

— Думаешь, она?

— Не знаю. Хотелось бы верить, что дело в жаре, а не в нашей «подруге». Ладно, фиг с ней, с этой рыбой. Не очень то и хотелось. Отварим солёного мяса. У нас же праздник!

— Хорошо, — согласилась Ирина. — Только давай фруктов наберём. Кстати, испытания проведём завтра или отдохнём немного после всех трудов?

— Думаю, завтра лучше отдохнуть и всё подготовить — продукты, воду, одежду.

— Не поняла, наши испытания так затянутся?

— Ну, если мы пойдём вокруг острова, то это минимум полдня, а то и дольше. Я считаю время похода на вёслах. Махать ими несколько часов подряд невозможно, придётся отдыхать, а это тоже время. Так что быстро не получится.

— Принято. Хорошо.

Поход за фруктами плавно перетёк в вечернюю прогулку. Торопиться не хотелось, и они, поддавшись ленивому очарованию надвигающихся сумерек, решили бесцельно побродить по пляжу, вдыхая солёный воздух свободы. Возможно, скоро остров останется лишь тёплым воспоминанием — и эта мысль рождала лёгкую грусть. День, наполненный трудами, требовал умиротворения и отдыха.

Они дошли до J пальмы, словно до старой знакомой. В памяти всплыл первый день на острове, первая встреча. Ирина, заразительно смеясь и энергично жестикулируя, живописала появление «спасателя» и свой тогдашний испуг, помноженный на полное непонимание происходящего.

— Я уже почти поверила, что это сон, вот вот проснусь. Сделала пару глубоких вдохов. И тут, как гром среди ясного неба, — лесоповал, крики, шум, гам, и… здрасте! — вылетает такой нежданчик — жирная молния! Ботиночками жонглирует, одежду в стороны, типа а ля стриптиз. Как не испугаться и в обморок не упасть? С детства цирк не люблю. Клоунов боюсь.

Илья слушал её с серьёзным, невозмутимым видом, но к финалу рассказа не выдержал и расхохотался от души. В долгу, разумеется, не остался, отомстив рассказом про «спящую царевну».

— Смотрю, лежит на песочке, загорает по зимнему. В тёплых ботинках, в пуховичке. Купальник — мечта эскимоса. Думаю: «Ну всё, ясно, перебрала знатно». Подхожу, хотел спросить, где тут ближайшая лавка, пивка бы прикупить. Трогаю её за плечо. А она — в отключке, что немудрено на такой то жаре. Я аж расстроился. Зачерпнул водички, полил, чтобы на солнце не обгорела. И вдруг слышу сиплый голос: «Мужчина! Эй, мужчина! Где это я? Мне бы домой попасть, мелочи не найдётся на проезд?»

Я опешил. Вот тебе и «перебрала». Видимо, поиздержалась дама знатно, если вместо благодарности — сразу о проезде думает. Но виду не подал, присел рядом на корточки, стараясь не напугать.

«Вы на пляже, — говорю, — всё в порядке? Может, перегрелись на солнце? Тут, знаете ли, до ближайшего метро…»

— Ах ты, гад! — возмутилась Ирина. — Я, может, и приукрасила немного, а ты тут целые романы сочиняешь!

— Я? Ни капельки! Откуда тебе знать, если ты в это время в глубоком анабиозе пребывала?

— Сейчас как врежу! — она подняла руку, сжатую в кулак.

— Можно я сам накажусь? — Илья молниеносным движением наклонил голову к её кулачку.

— Нет уж. Ещё убьёшься. А я просто сделаю тебе больно, — рассмеялась Ирина.

— Блин, как же мне с тобой хорошо! — вдруг серьёзно произнёс он.

— И мне, любимый! Возвращаемся?

— Да, пошли. Нам ещё по магазинам!

— Только у нас проблема — корзина в пещере осталась. Много не унесём, — посетовала Ира.

— Мы только на сегодня возьмём, а глобальные запасы сделаем завтра.

Деревья манго щедро усыпали зрелые плоды.

— Сорвём всё, до чего дотянемся! Пусть лучше на полке лежат, чем свиньям достанутся, — категорично заявила Ирина.

— Жадина, — рассмеялся Илья. — А как понесём?

— А я сейчас из вон тех больших листиков кулёк сделаю, — она подошла к невысокому кустику с огромными сердцевидными листьями, обхватила его за ствол и потянула. Куст довольно легко вырвался из земли вместе с корнем.

— Возьми нож, — запоздало предложил он.

— Илья, смотри, какой у него корень странный, — Ирина с интересом рассматривала каплевидный корень, отдалённо напоминающий свёклу.

— Ого, — у Ильи даже глаза округлились. — Ир, ты даже не представляешь, что ты сейчас нашла! Я, конечно, могу ошибаться, но это вряд ли. Как выглядит сам куст, я плохо помню, видел мельком. Хотя на всём протяжении нашего пребывания здесь, видя это растение, меня мучили смутные подозрения, что я вижу что то знакомое. А вот корень я узнаю на все сто процентов — это таро! В Таиланде, на Таити и в Китае его продают на каждом углу, на всех овощных развалах. Его ещё называют египетским картофелем.

— Так он съедобный?

— Конечно, съедобный! Только в сыром виде ядовит… вроде. Но после варки или жарки — вполне. Вся Азия его ест. Кстати, стебель и листья тоже съедобные после тепловой обработки. В варёном виде, говорят, напоминают по вкусу спаржу.

— А я в первый раз его вижу. И не слышала никогда.

— Теперь знаешь.

— А вкус какой?

— Сегодня же попробуешь и определишь. Клубни берём, а остальное — нафиг, никогда не пробовал, — Илья повыдёргивал все находящиеся рядом растения.

Всего их добыча составила семь клубней длиной от восьми до двенадцати сантиметров и диаметром примерно пять семь сантиметров.

— Интересный поворот, — озадаченно проговорила Ира, упаковывая клубни в банановый лист. Помня о потенциальной ядовитости листьев таро, решила не рисковать.

Ещё в два листа, свернув их кулёчками, набрали двенадцать манго. Проигнорировав бананы и хлебное дерево, вернулись в пещеру.

Таро решили отварить вместе с куском солёного мяса. Илья сначала предложил пожарить, но перспектива мыть кастрюлю с пригоревшей едой охладила его пыл — и решение было изменено в пользу варки.

— Странный вкус, — Ирина смаковала новое блюдо. — Орехово картофельный, сладковатый, как у подмороженной картошки, с еле заметной ванилью. Но вкусно, а с мясом — особенно вкусно. Жаль, грибов больше нет. Было бы обалденно. — Она ненадолго задумалась. — Получается, мы две недели могли есть вполне приличный гарнир, но по какому то нелепому недоразумению отказывали себе в этом?

— Получается, так. И сколько всего, что можно употреблять в пищу, мы банально не знаем или не замечаем, — согласился Илья. — А праздник то удался! Мы же хотели отметить завершение строительства, и тут такой приятный сюрприз!

— Эх, ещё бы кто бутылочку шампанского или хорошего сухого вина принёс. Для полноты праздничной атмосферы, — улыбнулась она.

— Ну, чего нет, того нет, — он развёл руками. — Зато есть сладкое на десерт!

— Ты про манго? — прищурившись, поинтересовалась девушка.

— И про манго тоже!

Ночь вступила в свои права, оглушив хором цикад — на удивление громких сегодня. Назойливая мошкара тоже странным образом активизировалась. Пришлось спасаться от неё дымом: подкинули в печь сырые ветки.

— Чудной сегодня день. Пошли спать, любимый, а то нас сейчас сожрут… И спасибо за ужин! — Ира отбросила лист, которым отмахивалась от мошки.

— Не за что! Пошли, милая.

Заснуть получилось не сразу…


ГЛАВА 17.

– Доброе утро, любимый! – Ирина невесомо коснулась щеки Ильи сухим лепестком травинки.

Он вздрогнул, сонно отмахнулся, почесал щеку и приоткрыл глаза, полные утренней дымки.

– Что?..

– Доброе утро, говорю, – прошептала она.

– Привет, любимая, – Илья повернулся к ней, ища губами её поцелуй. – Не спится?

– Выспалась, – ответила она, утонув в его объятиях. – Душно очень. Поваляйся, если хочешь, а я умоюсь и разогрею завтрак.

– Нет, встаю уже. Действительно душно. На улице, наверное, снова пекло?

– Опять ни ветерка. Слышишь эту звенящую тишину? – Она поднялась, потягиваясь, словно кошка. – Штиль не отпускает остров.

Они вышли из пещеры, и жар солнца обрушился на них огненной лавиной.

Пещера была их спасением, самым ценным сокровищем, найденным на этом затерянном в океане острове. В тропиках для выживания вполне достаточно и простого навеса, дающего тень и укрытие от дождя. Но навес – это вечная борьба с перепадами температуры: изнуряющая дневная жара и влажная духота сменялись ночным холодом и пронизывающим ветром. А защита от назойливых насекомых и вовсе сводилась к нулю.

Пещера же дарила прохладу днём и мягкое тепло ночью. Каменный массив, словно огромный аккумулятор, медленно впитывал дневной зной, сохраняя внутри живительную прохладу, а с наступлением темноты отдавал накопленное тепло, согревая их ложе. Циновка, закрывающая вход, неплохо защищала от непрошеных гостей – насекомых, которых, к слову, и так было немного благодаря открытому, хорошо продуваемому пространству перед пещерой. Исключением стал лишь вчерашний, томительно душный вечер.

В целом им невероятно повезло. Неиссякаемый источник пресной воды – основа жизни в тропиках. Плодовые деревья – редкая удача в дикой природе. Разнообразие рыб, плещущихся в прибрежных водах. Дикие свиньи и птицы, дающие пищу.

Но главное – они были вдвоём, что спасало от безумства одиночества. Тяжёлые приступы тоски отступали перед неустанным трудом и заботами о пропитании. Почти рай.

– Я тут подумала, – Ирина разложила подогретый завтрак по тарелкам, – давай накопаем больше картофеля таро? Он такой вкусный, особенно с мясом. Ну и с рыбой, наверное, тоже неплохо будет.

– Конечно, милая. Его же можно не только варить и жарить. Можно и чипсы сделать – в дорогу. Насушим на солнце, а потом немного обжарим. Потому что, повторюсь, без термической обработки он токсичен из за каких то там химических соединений.

– Тогда проще сразу пожарить?

– Да, думаю, так будет и быстрее, и эффективнее, – согласился Илья. – Сегодня у нас, как и планировали, день сборов и заготовок.

В поход за таро они отправились с плетёной корзиной и импровизированной лопатой, когда то служившей для рытья ловушек.

Оказалось, что это растение обожает влагу и растёт исключительно вблизи ручья. Это открытие пришло к ним после недолгой и безрезультатной прогулки по лесу. Как только они вернулись к тому месту, где был найден первый куст, и тщательно обследовали окрестности, удача улыбнулась им. В процессе сбора они заметили, что самые крупные клубнелуковицы – у растений с поникшими и пожелтевшими листьями. Некоторые корнеплоды по размеру напоминали крупный дайкон. Десятка кустов хватило, чтобы доверху наполнить корзину. Сбор можно заканчивать – этого запаса хватит минимум на неделю при ежедневном употреблении.

– Вот это да! – радовалась Ирина. – Час поисков – и у нас целый «погреб» картошки!

– Да уж, – поддержал Илья. – Отличная находка перед отъездом. Ну что, милая, отнесём в пещеру и снова в путь – за фруктами и овощами?

– И на рыбалку! – добавила она.

– Ну как же без неё? В принципе, у нас неплохой запас вяленой рыбы и мяса. Но свежая, конечно, гораздо вкуснее.

Следующие пару часов они посвятили пополнению запасов соли. На обратном пути подобрали шесть кокосов, которые тут же освободили от грубой кожуры. Срезали небольшую гроздь бананов и один плод хлебного дерева.

Солнце обрушивало на землю нещадный зной. Обливаясь потом, они вернулись в прохладу пещеры и сложили свою добычу.

– А теперь – водные процедуры! И вершу проверим. Может, море порадует нас чем нибудь к обеду, – в голосе Ильи прозвучал оттенок усталости.

– Да, – кивнула Ирина. – Срочно нужно освежиться.

Они долго плавали и нежились на мелководье. Покидать объятия прохладной воды и возвращаться в раскалённый воздух совсем не хотелось.

– Пойду вершу проверю. Ты только далеко не заплывай. Мало ли… – Илья неохотно выбрался на берег.

– Мог бы и не предупреждать. Из за этой плавающей где то здесь «обиженки» я на безрассудство не готова, – отмахнулась она.

Улов был скромным: шесть небольших крабов, два из которых казались совсем крошечными. Но Илья решил забрать всех.

– Ир, сегодня не всё так печально, как вчера, – похвастался он, демонстрируя Ирине добычу.

– Глядя на этих «гигантов», хочется заплакать, – разочарованно протянула она. – Может, выпустим, пусть подрастут?

– Не стоит. Я тут подумал, – продолжил Илья, – а не сварить ли нам из крабов этакий «рыбный борщ»?

– И где ты видишь капусту? – девушка огляделась по сторонам.

– Ну, это я так, образно. Называю задуманное блюдо. Нет капусты, и это очень печально… Но вместо неё можно использовать побеги бамбука. Немного другой вкус, но в целом подойдёт.

– А давай! Правда, на такой жаре есть совсем не хочется – только пить, пить и пить. Но я заинтригована и готова попробовать, – согласилась Ирина. – И, как я понимаю, готовить будешь ты?

– Угу! Инициатива имеет инициатора.

Ирина разожгла печь и, отодвинув стул подальше в тень навеса, присела, наблюдая за Ильёй.

Первым делом он отварил крабов. Пока они варились, почистил один корнеплод таро и нарезал его кубиками, как картофель. Пару побегов бамбука покрошил в мелкую соломку.

– Любимая, а ты могла бы почистить крабов?

– Без проблем! А то уже стыдно становится за бездействие, – она встала, забрала тарелку с крабами и перенесла её на стол.

– Я пока овощи отварю, – сказал он, сполоснул кастрюлю, налил в неё свежей воды, забросил туда овощи и поставил на печь.

Мяса из крабов удалось наковырять совсем немного. Илья критически оглядел эту кучку, почесал затылок и, сняв пару кусков вяленой рыбы, добавил их к уже кипящим овощам. Посолил, попробовал. Минут через пять туда же отправилось и крабовое мясо.

– Всё! Минут через пятнадцать будем пробовать. Пусть немного настоится, – он снял кастрюлю с огня и поставил на стол.

– А рыба – это обязательный ингредиент? – спросила Ирина.

– Краба очень мало, пришлось импровизировать для наваристости. Вообще, для крабового супа используют куриный бульон, как ни смешно это звучит. Бульона нет – ввиду отсутствия курицы. А если использовать свинину, она убьёт вкус крабов. Короче…

– Понятно, – перебила она. – Ну что, разливаю, пробуем?

– Пусть ещё постоит. Давай пока подумаем и соберём то, что нам понадобится завтра, – предложил Илья.

Для «кругосветного путешествия» вокруг острова они собрали и сложили отдельной кучкой в пещере пару импровизированных вёдер с водой, все имеющиеся кокосы, четыре манго и принесённую утром ветку бананов. Плюс запланировали вечером отварить несколько клубней таро и обжарить пару кусков солёного мяса. Из одежды решили взять только брюки и свитера.

– Приятного аппетита! – Ирина разлила суп по тарелкам.

– Взаимно, милая! – Илья принял свою тарелку.

– Непонятный вкус, очень не хватает специй, но в целом вполне съедобно, – сказала она, попробовав блюдо.

– По мне, если честно, так полное… – поморщился он. Потом улыбнулся и добавил: – Я ожидал немного другого. Ну да ладно, реально съедобно. Просто мы разбаловались деликатесами.

– Не наговаривай! Для этих условий – вполне неплохой суп. А если рассматривать его как элемент разнообразия меню, то просто отличный.

– Да да, утешай меня, утешай.

Они рассмеялись.

– Что нам ещё нужно сделать? – спросила Ирина.

– Не так много. Только подготовить катки, по которым спустим плот на воду, и всё. И я предлагаю это сделать уже вечером, когда немного отпустит жара.

– Отличное предложение! Тогда я иду спать. Меня так морит, что боюсь заснуть прямо здесь.

– Спать?

– Да!… И даже не надейся! – она пригрозила пальцем.

– Ну и ладно, пусть мне будет хуже – я высплюсь!

Проснулись от страшной духоты. Мокрый от пота Илья тяжело поднялся, откинул полог пещеры, впуская свежий, но такой же горячий, как и в самой пещере, воздух. Посмотрел на низко висящее солнце.

– Ир, ты идёшь?

– Да, любимый. Господи! Голова настолько дурная, что я ничего не соображаю, – проскрипела Ирина, выходя на свет. – Нужно срочно взбодриться. Поползём на море?

– Конечно! Нам нужно закончить дела, а состояние такое, что хоть ложись и умирай.

Вода обдала бодрящей прохладой, словно вернула к жизни. До темноты оставалось совсем немного, поэтому наслаждаться моментом было некогда. Проверили вершу и безумно обрадовались, когда увидели в ней трёх рыбок — каждая размером с ладонь.

— Вот и ужин! — с неприкрытой радостью воскликнула Ирина. — И ничего выдумывать не придётся.

— Выдумывать, может, и нет, а вот у печи постоять однозначно придётся.

— Это ты про готовку на завтра?

— Именно, дорогая. Но сначала, пока сумерки не сгустились, нам нужно подготовить катки.

— Ох, точно, я совсем забыла, — поморщилась она. Потом, немного подумав, предложила: — Слушай, а у меня встречное предложение. Я иду колдовать у печи, а ты отправляешься на свой любимый лесоповал! Идёт?

— С языка сняла! Сам хотел предложить, — улыбнулся Илья. — И чего стоим? Чего ждём?

— Да иду, иду, — сварливо отмахнулась Ира.

Прежде чем ночная тьма поглотила последние отблески дня, Илья успел подготовить восемь толстых обрезков бамбука — каждый длиной в полтора метра. Этого запаса с лихвой хватит для спуска плота. В качестве рычага он срубил пару молодых деревьев, выбрав прямые двухметровые жерди: дерево надёжнее, когда дело касается серьёзных нагрузок на излом. И наконец — трёхметровый шест из тонкого бамбукового стебля для управления плотом на мелководье. Отталкиваться им гораздо легче, чем грести.

Перетащив все заготовки к плоту, Илья почти в полной темноте вернулся к пещере, ориентируясь на слабый свет, мерцающий в очаге.

Ирина уже заканчивала с приготовлением ужина: отварила несколько клубней таро, поджарила на решётке вечерний улов, а теперь на тех же углях, аппетитно шкворча, запекалось мясо.

— Любимая, как ты? — Илья зашёл под навес.

— Всё хорошо, почти закончила. А ты всё успел?

— Конечно. Я же шустрый, как…

— Знаю, знаю, — смеясь, перебила она, — пуля!

— Вообще то, электровеник, — уточнил он.

— Милый, — Ирина сменила весёлый тон, в голосе прозвучала тревога, — у нас небольшая проблема. Мне кажется, что мясо портится. Я распаковала его, и, знаешь, оно уже немного попахивает. Эти куски я обжарила — вроде нормально. За остальное переживаю.

— Да уж. Неприятная новость, — огорчился Илья. — Видимо, мы что то сделали не так.

Он прошёл в пещеру, отвязал один из кусков и вынес на улицу. Снял листья, понюхал. Едва уловимый, но всё же неприятный запах присутствовал.

Вынес остальные куски и освободил их от листьев.

— Любимая, освободи кастрюлю, я схожу, промою мясо и попробую пересолить ещё раз. Видимо, духота виновата или мы недосолили — нужно было солить дольше. Может, удастся спасти. Будет безумно жалко, если оно пропадёт.

— А ужин?

— Я же быстро…

— А, точно — электровеником, — расхохоталась Ирина. — Ладно, извини, любимый. Пошли вместе, буду освещать твой путь.

Она подняла несколько веток, собрала их в пучок и подожгла в печи.

— Гоу?

Тщательно промыв мясо в ручье, они вернулись к навесу. Илья разложил куски на листьях, дав им немного обсохнуть, затем сложил в кастрюлю, обильно пересыпав солью. Накрыв кастрюлю банановым листом и подогнув его края, отнёс в пещеру.

Ирина разложила ужин по тарелкам.

— Не расстраивайся, — сказала она. — Всё будет хорошо. У нас всегда всё получалось, и всё будет получаться в дальнейшем! Приятного аппетита!

— Спасибо, любимая! Ты права. Побольше оптимизма — и всё получится. И тебе приятного!

Звёздное небо, хоровое пение цикад. Убывающая луна медленно выплыла из за скал, озаряя своим мертвенным светом ближайшие деревья и кустарники.

Неспешно поужинали, обсудили планы на завтра, стараясь вспомнить и проговорить всё, что необходимо сделать. Огонь в печи прогорел. Назойливая мошкара активизировалась — они поспешили укрыться в пещере и улеглись.

Ирина привычно примостила голову ему на плечо.

— Удастся ли нам заснуть после того, как мы продрыхли весь вечер? — задумчиво произнёс Илья. — Ещё и накануне испытаний. Всю ночь буду «парусами управлять» и «вёслами грести», короче, думать и думать.

— Гони от себя эти дурные мысли, абстрагируйся. Сейчас я твои мысли в нужное русло переключу, — улыбнулась она и попросила: — А придумай мне сказку, пожалуйста!

— Опять эротическую, красивую и нежную?

— Ну да. Только не совсем нежную, а… как сказать? Такую, неожиданную, спонтанную. Можно даже жёсткую!

— Ого, у тебя запросы, — он улыбнулся и задумался.

— Заснул? — она нетерпеливо ткнула пальчиком ему в бок.

— Погоди, дай подумать!

— Вот засну сейчас, будешь потом себе рассказывать, — пробурчала она. — Как на берегу про меня выдумывать — ты быстро сфантазировал, а тут думаешь.

— Ладно, слушай. Но я не виноват, если что. Сама выпросила.

Илья помолчал, подбирая слова, а потом заговорил — тихо, будто рассказывал не сказку, а тайну:

— В одном море, где вода меняет цвет от лазурного до чёрного, жил морской дух.
Он был хранителем течений, но сам не знал покоя. Каждый день он обходил свои владения, а по ночам поднимался на поверхность, чтобы посмотреть на звёзды.

Однажды он увидел девушку. Она сидела на скале у самого прибоя, и её волосы светились в лунном свете, как водоросли, пронизанные сиянием глубин.

— Ты не боишься быть здесь одна? — спросил он, принимая человеческий облик.

— А чего бояться? — ответила она. — Море не враг тем, кто его понимает.

Он сел рядом. Они говорили до рассвета — о ветрах, о рыбах, о том, как меняется небо перед бурей. И чем дольше они говорили, тем сильнее он чувствовал: его течения больше не принадлежат ему одному.

Но на следующую ночь её не было. Он искал её вдоль всего побережья, пока не нашёл на другом берегу — она стояла в воде, а вокруг неё кружились светящиеся медузы, словно звёзды, упавшие с неба.

— Я должна уйти, — сказала она. — Мой народ верит: если девушка полюбит морского духа, море заберёт её навсегда.

— Тогда пусть заберёт, — ответил он. — Я отдам тебе половину своих течений, половину своей силы. Будешь править со мной.

— Но тогда ты ослабеешь.

— Зато мы будем вместе. А море… море умеет делиться. Оно не берёт — оно даёт.

Она протянула руку. Когда их пальцы соприкоснулись, вокруг вспыхнули огни — не медузы, не звёзды, а что то новое, что рождается только там, где встречаются два мира.

С тех пор, если ночью присмотреться к волнам, можно увидеть: иногда они светятся. Это не биолюминесценция, не игра света. Это память о том, что даже море умеет любить — без границ, без страха, без условий.

Илья замолчал. В пещере было тихо, только где то вдали шумел прибой, будто вторя его словам.

Ирина приподнялась, её глаза блестели в полумраке.

— Почему море? — спросила она, проводя пальцем по его руке.

— Не знаю. Просто… оно ведь как мы, — пожал он плечами. — Всегда рядом, даже когда штормит. И всегда готово дать больше, чем берёт.

Она улыбнулась, прижалась к нему теснее.

— Значит, мы тоже светимся?

— Конечно. Для тех, кто умеет видеть.

Они замолчали, прислушиваясь к ритму волн. И в этом молчании не было ни тревоги, ни вопросов — только уверенность, что завтрашний день, каким бы он ни был, они встретят вместе.


Но едва Ирина закрыла глаза, в голове снова застучало: «А если не получится? Если плот не выдержит?» Она сжала пальцы, чувствуя тепло его ладони.

– Ты всё ещё думаешь о плоте? – тихо спросил Илья, не открывая глаз.

– Как ты догадался?

– Потому что я тоже думаю. – Он перевернулся на бок, лицом к ней. – Но знаешь, что? Мы уже столько раз находили выход там, где его, казалось, не было.

– Да, но…

– Никаких «но». Завтра мы сделаем первый шаг. А пока – спи.

Ирина глубоко вздохнула, пытаясь отпустить тревогу. Где то за пределами пещеры слабо шелестела листва, а прибой всё так же размеренно бился о берег – будто отсчитывал удары их общего сердца.

Через полчаса она всё же уснула, а Илья ещё долго лежал, глядя в темноту. Перед глазами снова и снова возникали образы: катки, скользкие от росы, плот, накренившийся на первой волне, пустота горизонта. Но рядом дышала Ирина, и это возвращало его к реальности.

«Один шаг. Потом ещё один. Мы справимся», – повторил он мысленно, как заклинание.



ГЛАВА 18.
 
Проснулись на редкость рано — и все ночные тревоги Ильи растаяли с первыми лучами солнца. Светило лишь слегка оторвалось от горизонта, не успев выжечь нежную прохладу утра. В каждом вздохе прозрачного воздуха чувствовалась живительная свежесть, и трудно было представить, что совсем скоро наступит пекло изнуряющей жары.
 
— Как спалось, милая? — прошептал Илья, любуясь её сонным лицом.
 
— Дивно! Даже твоего храпа не слышала, — отозвалась Ирина с улыбкой.
 
— Я храплю? — притворно возмутился он.
 
— Говорю же, не слышала, — рассмеялась она в ответ.
 
— Определённо, твоё настроение мне по душе. Ты готова? — уже серьёзно спросил Илья.
 
— Всегда, любимый! — твёрдо ответила Ирина, и в глазах её блеснул озорной огонёк.
 
Завтрак решили не готовить, чтобы не терять драгоценное время. Разделили кусок вчерашнего жареного мяса, дополнив его парой сладковатых клубней отварного таро и сочным манго.
 
Собрав всё необходимое для путешествия, они направились к берегу, где их ждала непростая задача — спустить плот на воду.
 
За дни строительства бамбук изрядно подсох, отдав влагу палящему солнцу. Плот, некогда зелёный, теперь приобрёл желтовато;коричневый оттенок. Конструкция заметно полегчала, что, по расчётам Ильи, должно было положительно сказаться на плавучести.
 
Первым делом подняли парус, проверили и настроили такелаж. Убедившись, что всё работает как часы, собрали парус и закрепили на рее в походном положении. В безветренную погоду он вряд ли понадобится, но лучше перестраховаться.
 
Полотно навеса натянули и закрепили к стойкам. На корме образовался уютный, хоть и низкий, шалаш, обещавший тень и защиту от палящего солнца.
 
— Ну что, любимая, ты готова? — Илья ещё раз внимательно осмотрел плот, убеждаясь, что всё готово к отплытию.
 
— Да, милый. Командуй!
 
— Слушай мою команду! — провозгласил он громким, командирским голосом, но тут же смутился и улыбнулся. — Сори. — И уже обычным тоном объяснил: — Я сейчас приподниму переднюю часть, а ты подложи один из этих обрезков под низ. Потом я начну толкать плот сзади, а ты, по мере его движения, подкладывай новые обрезки — примерно через метр. Так и докатим его до воды.
 
— Ага, поняла. Давай сразу разложим все эти брёвнышки;катки до самой воды, а я буду их поправлять и направлять, — предложила Ирина.
 
— Логично, — согласился Илья, оценив её предусмотрительность.
 
Плот, хоть и стал легче, всё равно оставался неподъёмным. Попытки Ильи поднять его с помощью рычага оказались тщетными: ствол дерева либо проваливался в песок, либо гнулся под тяжестью конструкции. Пришлось поднимать плот с краёв, подставляя под каждый край опору.
 
Первый каток завели, опоры выбили. Илья перешёл к корме и попытался сдвинуть плот вперёд — безуспешно. На помощь пришла Ирина. С большим трудом, орудуя двумя стволами, им удалось сдвинуть эту громадину на полметра. Подложили второй каток — плот задвигался живее. И только после третьего катка он покатился от усилий одного человека. Ирина спешно подкладывала новые брёвна. К счастью, благодаря приливу, катить оставалось недолго. Последнее усилие — и плот закачался на волнах.
 
— Ура! Получилось! — радостно воскликнула Ирина, хлопая в ладоши.
 
— Я, признаться, немного напрягся. Думал, не сдвинем с места, — признался Илья.
 
— А я ни капельки не сомневалась. Как говорила вчера, повторю и сегодня: у нас всё получится!
 
— Ну, мы же известные молодцы! Мадам, не соизволите ли вы пройти на палубу?
 
— Между прочим — мадмуазель! — с притворной строгостью поправила его Ирина.
 
— Прошу простить, мисс! Вы готовы? — Илья галантно протянул ей руку.
 
— Да, конечно! Благодарю вас, сударь, — она кокетливо присела в книксене.
 
Илья помог Ирине подняться на плот, затем собрал все обрезки и сложил их подальше от воды. Взял шест и зашёл на борт сам. С людьми и небольшим грузом плот довольно низко осел в воде: вода доходила почти до верхнего настила. При перемещении на один борт плот ощутимо кренился и начинал зачерпывать воду.
 
— Как;то всё хлипко, — заметила Ирина с тревогой. — Он не рассыплется, не утонет?
 
— Не должен, — успокоил её Илья. — Мы сейчас пойдём вдоль берега и далеко удаляться не будем. Волн и ветра нет — если что, до берега доплывём. Но перед большим плаванием придётся кое;что модернизировать: добавить плавучести и остойчивости.
 
— Это долго?
 
— Нет, думаю, за пару дней управимся.
 
— Хорошо, — согласилась Ирина.
 
Установили руль, вставили в уключины вёсла и привязали их.
 
— В путь? — спросил Илья, глядя в глаза Ирине.
 
— С Богом, — ответила она. — И знаешь, давай откажемся от идеи обойти остров вокруг. Дойдём до места, откуда виден тот берег, и вернёмся назад. Хорошо, любимый?
 
— Да, радость моя. Разделяю твои опасения, поэтому соглашусь.
 
Пока дно позволяло, плот послушно двигался вперёд, ведомый шестом, словно танцуя по отмели. Но когда обогнули каменную гряду, Илье пришлось взяться за вёсла: глубина здесь уже не давала шесту опоры. Ирина с азартом приняла руль, и огоньки в её глазах выдавали восторг от этой морской прогулки.
 
Медленно, но неуклонно они плыли вдоль скалы, которая с моря казалась грозной, угрюмой и неприступной твердыней. В шторм подойти к ней — верная гибель: приливные волны безжалостно разобьют о её подножие всё, что посмеет приблизиться. Спустя час им удалось преодолеть две трети её протяжённости.
 
Илья порядком устал от монотонной гребли и очень жалел, что нельзя испытать парус. На просьбы Ирины подменить его он отказывал: вёсла были неудобными, и справляться с ними девушке оказалось бы слишком тяжело.
 
До заветной точки оставалось лишь обогнуть скальный выступ и чуть податься вправо. По их прикидкам, оттуда должна была открыться земля. Решили перевести дух, утолить жажду и голод, предоставив плоту дрейфовать. Удивительно, но то ли по инерции, то ли благодаря едва заметному подводному течению он неспешно двигался в нужном направлении.
 
Разместившись в тени навеса, они раскололи кокосы, выпили сладкое молоко и съели сочную мякоть. От тяжёлой пищи решили воздержаться, ограничившись фруктами.
 
Плот медленно выплывал из;за скалы, открывая взгляду противоположную пляжу часть острова. Она тоже была скалистой, но, в отличие от левой части, более пологой и входила в море под углом примерно в пятьдесят градусов. При желании на неё вполне можно было взобраться. Ирина загорелась этой идеей — как только они подойдут поближе, нужно будет выбрать наиболее удобное место для высадки на берег.
 
Вглядываясь в морскую даль, где должна была виднеться долгожданная земля, они заметили лишь малый фрагмент — тёмную полоску на горизонте. С моря она почти не просматривалась: отчётливо её можно было разглядеть лишь с высоты.
 
Внезапно плот дёрнулся и развернулся кормой перпендикулярно берегу, едва заметно удаляясь от него.
 
— Не понял? — Илья вскочил, схватил запасное весло и, работая им по левому борту, стал разворачивать плот носом к берегу. — Что это — отлив начался или что вообще происходит?
 
— Не знаю, — испуганно озираясь, проговорила Ирина. — Мне кажется, нас уносит от острова.
 
— Блин, — Илья закончил разворот и сел за вёсла. — Нас реально уносит.
 
Полчаса он вёл отчаянную борьбу со стихией, а Ирина, не отрываясь, следила за курсом, удерживая плот носом к берегу. Но берег не приближался, а их тем временем отнесло ощутимо левее.
 
Осознание того, что они попали в мощное морское течение, и понимание того, что необходимо предпринять, пришли слишком поздно. Неумолимая сила уносила их всё дальше и дальше от острова.
 
— Ир, — крикнул Илья, наконец осознав ситуацию и определив направление течения по обломку тростника, брошенному в воду, — постарайся направить плот на каменную гряду у пляжа. Я постараюсь выгрести поперёк течения — в более спокойную воду.
 
— Хорошо, — ответила она, крепко вцепившись в ручку руля. — Но нас очень быстро уносит от берега.
 
— Я вижу. Но грести против течения — бесполезный труд. Скорость плота на вёслах ничтожно мала. Мы просто потеряем силы, оставаясь на месте и не приблизившись к острову ни на метр.
 
— Хорошо, — повторила Ирина.
 
Около четырёх часов они из последних сил боролись с течением. Сломали одно весло и лишились пары креплений правого фальшборта. Из;за этого при каждом гребке он приподнимался, отходил в сторону и с громким стуком возвращался на место.
 
Мышцы Ильи ныли от нечеловеческой нагрузки, с каждым гребком умоляя его остановиться. Ладони горели от свежих мозолей: лоскуты ткани, бывшие некогда бинтами, не спасали. Передышки становились всё чаще и продолжительнее.
 
Ирина, как могла, старалась помочь. Зафиксировав руль в одном положении, она подпёрла его ручку кокосовым орехом. Схватив запасное весло, встала на носу и, неистово работая им, делала мощные гребки то с левой, то с правой стороны.
 
Сначала они даже не осознали, что вышли на спокойную воду. Изменилось поведение плота: если на течении он рыскал, словно норовил развернуться то носом, то кормой, то вдруг замер, словно зачарованный, сохраняя плавное, прямолинейное движение. Брошенный листок тростника не утянуло вбок — он, удаляясь, словно послушный паж, качался в кильватерном строю за кормой.
 
Их отнесло километра на три;четыре от острова, и с такого расстояния он казался маленьким и приземистым. Илья, на излёте сил, сделал ещё с десяток взмахов вёслами и обессиленно перебрался под навес. Ирина продолжала грести, но было видно, что и в ней осталась лишь механическая инерция.
 
— Любимая, хватит. Мы вырвались, можно передохнуть. Иди сюда, — позвал он.
 
Она покорно отложила весло и, тяжело ступая, подошла к навесу, безвольно рухнув в его тень.
 
— Это трэш! — устало выдохнула она. — А как хорошо всё начиналось…
 
— Жить без приключений нам никак нельзя… Знать бы, что ещё там впереди… — перефразировал Илья слова из песни Крокодила Гены. Достал воду и предложил Ирине: — Пить будешь?
 
— Да. Спасибо, любимый.
 
Отдыхали долго, периодически обливаясь водой, остужая тела, раскалённые солнцем. Мышцы ныли от перенесённых нагрузок.
 
— Я с ужасом думаю о большом путешествии, — произнесла Ира. — Маленькая прогулка чуть не закончилась катастрофой — да и не закончилась ещё… Нам ещё бог знает сколько до острова плыть. А что нас ждёт в большом плавании? Реально ли туда вообще доплыть?
 
— Всё реально, если подойти обдуманно и как следует рассчитать. Мы хоть и хапнули кучу неприятностей, но сделали одно важное открытие: здесь есть течение. Значит, следующий маршрут будем разрабатывать с учётом этой информации. Ещё мы знаем, что течение на вёслах не одолеть — нужна дополнительная тяга. Нужен парус и попутный ветер. И, конечно же, ещё одно испытание, но уже под парусом. Короче, милая, всё будет хорошо!
 
— Ты меня успокоил. Спасибо! — с ноткой признательности сказала она. — Я хочу окунуться. Подстрахуешь меня? Боюсь, самой забраться на плот у меня не хватит сил.
 
— Хорошо. А потом я.
 
Искупавшись, они заметно приободрились. Перекусили, восстанавливая силы, остатками мяса и таро. Илья подвязал оторванную часть фальшборта и снял вёсла. По настоянию Ирины решили грести вдвоём одновременно, встав по разным сторонам плота. «Так было значительно легче», — признал он, — чем ворочать два весла в одиночку.
 
Остров медленно, но уверенно приближался. Периодически Илья переходил на нос и грёб один, давая Ирине возможность передохнуть. Восстановив силы, она подменяла его, тоже давая отдохнуть. Потом снова гребли вместе.
 
— Сука! — неожиданно вскрикнула Ирина, отшатнулась от борта и, едва не упав, выронила весло.
 
С её стороны возник чёрный треугольник плавника. Акула, проплыв рядом с бортом, задела весло и напугала девушку. Вскрик застрял у неё в горле, превратившись в невнятное бормотание. Ирина замерла, боясь пошевелиться, словно движение могло спровоцировать хищницу на атаку. Сердце колотилось в груди, отбивая бешеный ритм.
 
— Твою ж мать! — выругался Илья. — Да сколько можно? Ни одно, так другое!
 
Акула, покрутившись возле выпавшего весла, но не найдя ничего интересного, оставила его в покое и начала нарезать круги вокруг плота.
 
Ирина попыталась шестом достать весло из воды, но только оттолкнула его ещё дальше. Отчаяние медленно подкрадывалось, словно морская вода, просачивающаяся сквозь щели в плоту.
 
— Ир, оставь. Ещё за борт навернёшься — на радость этой твари, — он размахнулся и ударил веслом по рыбине, проплывающей очередной круг.
 
Акула резко сменила направление и скрылась в глубине.
 
Весло всё же достали, немного сдав назад и подобрав потерю. Хоть у них и оставалось ещё два весла, три, конечно, лучше.
 
Они гребли, не выпуская из виду остров и мелькающий то тут, то там, но продолжающий их преследовать плавник. Напряжение не спадало. Акула кружила, держа их в поле зрения. Каждый шорох, каждый всплеск заставляли вздрагивать. Пару раз они ощутили удары снизу: видимо, хищница проверяла плот на прочность. Но они продолжали грести.
 
До острова добрались только к вечеру. Метров за сто до берега Илья не выдержал: схватил шест и с силой ткнул им в бок акуле, которая не отставала и снова сильно приблизилась. Удар вышел удивительно точным — судя по быстро растворяющемуся в воде кровяному облачку, он причинил хищнице ощутимый урон. В этот раз Ирина промолчала, посчитав дурным тоном вставать на защиту животного мира. Рыба исчезла и до конца плавания больше не появлялась.
 
Плот, шурша по песку, остановился. Спрыгнув на берег, они, насколько хватило сил, вытянули его на сушу и безвольно повалились на песок, тяжело дыша.
 
— Господи! Я больше ничего не хочу, — разрыдалась Ирина. — Мне страшно.
 
— Любимая, ну что ты? Всё хорошо, успокойся. Мы дома. Всё позади, — попытался успокоить её Илья.
 
— Мы не дома, — всхлипывала она. — Мы НЕ ДОМА!
 
Он растерянно смотрел на неё, не зная, что сказать, как утешить. «Это стресс, его нужно пережить, успокоиться. И не всегда участие со стороны идёт на пользу», — подумал он. Так и сидел молча, смотрел и ждал.
 
Начало смеркаться. Ирина уже не плакала: тихо лежала на песке и смотрела в небо. Потом встала, дошла до воды, смыла налипший песок и вернулась к Илье.
 
— Любимый, прости, я сорвалась, — тихо сказала она. — Мне…
 
— Я всё понимаю, ничего не объясняй, — перебил он. — И послушай меня, пожалуйста. Я тебе клянусь… Слышишь? Я клянусь — мы выберемся отсюда!
 
— Да. А сейчас нам нужно немного отдохнуть. Пошли домой.
 
Илья привязал плот к ближайшей пальме и, для большей надёжности, зафиксировал шестом: пропустил его между стволами настилов и вогнал глубоко в песок.
 
Собрали свои вещи и пошли к пещере.
 
Заснули моментально, как только улеглись. Сил ни на ужин, ни на разговоры не осталось.


 
ГЛАВА 19.

Утро выдалось скверным. Каждая клеточка тела ныла, вторя проснувшейся боли. Илья поднялся, невольно поморщившись, и, бросив взгляд на спящую Ирину, осторожно приподнял полог.

— Доброе утро, любимый, — прозвучал сонный голос.

— Привет, любимая! Думал, ты ещё спишь.

— Нет, давно не сплю, — отозвалась она. — Всё так болит… Сейчас просто сойду с ума. Помоги мне встать, пожалуйста.

Он протянул руку, помогая ей подняться. Они вышли под навес и, не сговариваясь, уселись за стол. Движения сковывала тяжесть.

— Я чувствую себя инвалидом, — с досадой проговорил Илья. — Но двигаться всё равно необходимо. Ир, посиди пока, я проверю вершу.

— Нет уж, я с тобой. Ты прав — нужно двигаться.

Несмотря на ранний час, уже чувствовалась жара. С каждым шагом к морю они ощущали, как конечности постепенно оживают, а боль, словно отступая, превращается в ноющую ломоту.

Решили искупаться — хоть немного привести себя в чувство. Вода принесла облегчение, но совсем незначительное.

Превозмогая боль и желание всё бросить, чтобы просто восстановить силы, они первым делом занялись плотом. Вытащили его подальше на берег — прилив заметно помог. Сняли парус и навес, перевязали удерживающую лиану и, воспользовавшись вчерашним методом Ильи, с помощью шеста зафиксировали плот.

В верше томились четыре серебристые рыбки и три небольших краба.

— Вот и завтрак! — с видом победителя воскликнул Илья, вытаскивая добычу.

— Что то нам в последнее время не везёт на крупную добычу, — с расстройством заметила Ирина.

— Ну, это всё же лучше, чем совсем ничего. Отварим и перекусим.

После скромного завтрака они укрылись в тени навеса. Илья был готов провести так весь день — настолько он чувствовал себя усталым и разбитым.

— Любимая, предлагаю объявить сегодняшний день днём безделья и восстановления сил. А завтра уже подумаем, как модернизировать плот и начать подготовку к отплытию.

Ирина молчала, погружённая в свои мысли.

— Ир, ты меня слышишь?

— Слышу. Да, всё — завтра. Но у меня есть одна просьба. Она тебе вряд ли понравится, но для меня это очень важно.

— Что такое? — с настороженным любопытством спросил Илья.

— Мы можем сегодня подняться наверх и ещё раз взглянуть на то, к чему так стремимся? — Её голос дрожал, несмотря на всю серьёзность момента.

— Прости, любимая, я не понимаю.

— Прошу тебя, ну пожалуйста, — в голосе Ирины послышались слёзы. — Я просто хочу ещё раз посмотреть. Возможно, это остудит мой пыл и умерит готовность к этой авантюрной и опасной затее. Или, наоборот, придаст новые силы и укрепит надежду. — Она ненадолго замолчала и добавила: — Вчера я была слишком напугана и измотана. Проснулась ночью с мыслью: стоило ли так рисковать? Мне страшно, я сомневаюсь, но понимаю, что это необходимо. Сейчас мне не хватает решимости сделать новый шаг. Я хочу поверить в себя, поверить в благополучный исход… или смириться с неизбежностью просидеть на этом острове, ожидая помощи.

— Милая, зачем нам на это смотреть? — Илья недоуменно посмотрел на неё. — Первая, пусть и неудачная, попытка не должна подрывать нашу решимость достичь цели. Мы обязательно доберёмся до этой земли. Пусть не с первого, не со второго и даже не с третьего раза, но мы это сделаем — или… никогда ничего уже не сделаем. И я тебе поклялся.

— Ну, Илья, пожалуйста!

— Хорошо. Если тебе это поможет, то пошли. Надеюсь, сил на подъём нам хватит. — Он протянул ей руку.

— Спасибо! Мы не будем торопиться. Я понимаю, что мы полностью вымотаны, и это будет трудно, но… — Она встала, всем видом показывая готовность к походу. — Спасибо ещё раз!

Они поднимались медленно, с частыми остановками, словно выискивая самый лёгкий путь к вершине. Но у любого пути есть конечная точка — и вот подъём был закончен.

— У меня ощущение, что горизонт сильно отдалился или исчез. Когда море настолько спокойно, кажется, что оно безгранично. Небо и вода слились воедино, дав возможность осознать бесконечность, — произнесла Ирина, всматриваясь в даль — туда, где ещё вчера они отчаянно боролись с течением, боролись за свою жизнь.

— Удивительная философия, — улыбнулся Илья, всё ещё пытавшийся восстановить дыхание после подъёма. — Думаю, этот штиль позволит нам лучше разглядеть нашу цель. Последний рывок?

— Да!

С большой осторожностью они преодолели узкий козырёк — полоску единственного пути над обрывом — и приблизились к конечной точке своего похода. Дальше пути не было. Привставая на цыпочки, они пытались рассмотреть далёкую и желанную землю.

Видимость была куда лучше, чем в день их открытия, и теперь они могли убедиться: перед ними простирается внушительный кусок суши, вполне способный оказаться целым материком.

– Ну что, вдохновляет увиденное? – спросил Илья.

– Безусловно! Теперь я ни в чём не сомневаюсь, – серьёзно ответила она. – Это придало мне сил.

– И я почему то этому рад, – так же серьёзно произнёс он. – Совсем не хочется видеть тебя угасшей, потерявшей надежду и оптимизм. Возвращаемся?

– Любимый, а мы можем ещё немного побыть здесь? Я просто хочу посидеть, подумать, глядя на мечту.

– Хорошо, – улыбнулся Илья. – Мечтай, а я пока осмотрюсь. Может, найду тропку, чтобы подобраться к этим каменным столпам, загораживающим нам весь обзор.

Путь к вершинам, меж которыми так маняще проглядывала земля, преграждала глубокая и широкая расщелина. Слева она обрывалась в море, не оставляя шанса на проход. Справа же, метрах в пятнадцати ниже, расщелина резко сужалась, скрываясь за плотной завесой зелени. Илья решил спуститься и проверить, можно ли там перебраться.

Спуск был крутым, но вполне преодолимым. Он решительно полез вниз, выискивая наиболее безопасный путь. Однако пара увесистых булыжников, сорвавшихся из под ног, остудила его порыв, заставив сосредоточиться на внимательности и осторожности. Преодолев около десяти метров, Илья вдруг почувствовал лёгкий порыв ветра. Сначала это обрадовало – ветер принесёт прохладу… Но встревоженный окрик Ирины заставил его занервничать.

– Илья, скорее возвращайся! Боюсь, на нас надвигается ураган. Море начинает волноваться, горизонт почернел.

– Блин. Как не вовремя и совсем неожиданно, – с досадой произнёс Илья. Осмотрелся, увидел чернеющее небо на западе и прокричал Ирине: – Понял. Поднимаюсь!

Подъём отнял мучительные двадцать минут. Карабкаться вверх оказалось непосильной задачей. Боль, словно цепкие когти, сковывала мышцы после вчерашнего путешествия, кратно замедляя движение. Удивительно, но во время спуска она почти не напоминала о себе.

Ирина с отчаянием в глазах то и дело оглядывалась, безмолвно моля поторопиться. Несколько раз она порывалась спуститься и помочь, но Илья решительно пресекал эти попытки.

Наконец он взобрался наверх – как раз в тот момент, когда ветер уже окреп и набрал нешуточную силу. Переведя дух, они поспешили в обратный путь.

Море не просто рябило – оно взбесилось, превратившись в бушующий шторм. Тяжёлые, свинцовые тучи затянули полнеба, предвещая беду.

– Ир, нам, оказывается, несказанно повезло. Разразись такая буря вчера, нам бы ни за что не выгрести, – прокричал Илья, стараясь перекрыть вой ветра.

– Я уже сто раз об этом подумала и благодарю небеса, что кара их настигает нас на твёрдой земле, а не на хлипком плоту посреди разбушевавшейся стихии.

– Да погоди ты кару принимать, – Илья попытался улыбнуться. – Сейчас укроемся в нашем домике и переждём. Там сухо, тепло и уютно.

– Я уже жалею, что уговорила тебя на эту вылазку. Снова становится страшно, – призналась Ирина, зябко поёживаясь. – Как то нехорошо на душе, тревожно.

– Всё хорошо, любимая. В этих широтах резкая смена погоды – обычное дело. Мы успеем спуститься, и страхи твои скоро развеются.

– Я понимаю, знаю, – она легонько коснулась его щеки губами. – Поторопимся?

Волны с неукротимой яростью обрушивались на скалы. Казалось, их мощи хватит, чтобы пробить каменную твердыню и поглотить весь остров. Мириады брызг достигали самой вершины, щедро орошая камни узкого козырька, ведущего к спасительному проходу. Пропустив Ирину вперёд, Илья задержался, убедившись, что она благополучно перешла опасный участок, и последовал за ней.

В следующее мгновение его нога предательски соскользнула с мокрой поверхности камня. Руки отчаянно вцепились в пустоту, и, не успев ничего осознать, он рухнул в зияющую бездну.

– Ира! – успел выкрикнуть Илья. Жёсткий удар, ледяная хватка воды – и мгновенная тьма сомкнулась над головой, поглощая его.

– Что? – Ира дёрнулась на крик, резко обернувшись. Картина, представшая её взору, словно кошмарный сон, сковала ужасом.

Волны, приняв свою жертву, с утробным, торжествующим хохотом обрушивались на прибрежные камни, выкрикивая победное: «Да а а! Да а а! Да а а!»

– Нет! – Ирина издала нечеловеческий вопль. – Не е ет!!! Илья! Нет! – Она судорожно прижала ладонь ко рту и оцепенела, в ужасе глядя вниз.

Ветер подхватил её крик и унёс в бушующую даль, словно насмехаясь над горем. Ноги, словно чужие, подвели к самому краю. Перед глазами, затуманенными слезами, всё плыло, смешиваясь в одну сплошную серую массу. Только безумные волны, раз за разом обрушивающиеся на скалы, оставались отчётливыми – напоминая о случившемся, дерзко торжествуя победу.

Долго, бесконечно долго она стояла на краю пропасти, вглядываясь в беснующуюся пучину. Не шевелясь, не отнимая руки от лица. Застыв с широко распахнутыми от ужаса глазами, не замечая ни яростных порывов ветра, ни первых холодных капель дождя. И только губы беззвучно шептали: «Илья…»

Вдруг она вскинула голову, с ненавистью взглянула в почерневшее небо, обвела взглядом весь проклятый остров, задержав его на пенной завесе водопада… и сделала шаг вперёд…


ЭПИЛОГ.

— Ирочка, доченька! Что с тобой? Очнись, милая… — голос доносился словно из далёкой дали, но с каждой секундой становился ближе и настойчивее, пробиваясь сквозь пелену беспамятства.

Ирина с трудом разомкнула веки. Голову пронзала нестерпимая боль — пульсирующая, безжалостная, вторящая тревожным причитаниям. Серая дымка, плотная, как ватная завеса, медленно рассеивалась, уступая место тусклому свету и размытым очертаниям.

— Слава Богу, Господи! Жива, слава Богу! — голос звучал подобно набату, безжалостно терзая измученный мозг.

Постепенно мир обретал чёткость. Силуэт, поначалу бесформенный, прояснился — перед Ириной стояла соседка. Взгляд, пробившись сквозь туман, наконец сфокусировался.

— Тётя Поля! Не кричите так, пожалуйста! Всё в порядке, я жива, — с усилием проговорила Ирина, пытаясь приподняться.

К её удивлению, сильные руки пожилой женщины уверенно помогли ей сначала сесть, а затем встать.

Опираясь спиной на стену и поддерживаемая Полиной Андреевной, Ирина боролась с головокружением. Руки и ноги казались чужими, неохотно подчиняясь воле. В полумраке лифтового холла зловеще мерцали ядовито красные цифры электронных часов: 19:53. Мгновение — и последняя цифра сменилась: 19:54.

— Господи, как же ты меня напугала! Сердце в пятки ушло, так я за тебя переволновалась. Лежишь, белее полотна… А я растерялась, не знаю, за что хвататься. И, как назло, ни души — ни с улицы, ни из дома. Я твой телефон схватила — он к батарее отлетел. Ты не беспокойся, цел, не разбился. Хотела скорую вызвать, да так и не смогла его включить, — без умолку тараторила соседка, голос дрожал от пережитого страха.

— Не знаю, как так получилось, простите! — с трудом выдавила Ирина. В голове роились обрывки мыслей, ускользающие, словно тени. Боль, сливаясь с назойливым голосом соседки, звучала как похоронный звон, разрывая череп.

— Ирочка, деточка! Постой немного, я сейчас. Справишься?

Ирина слабо кивнула, тут же зажмурившись от новой вспышки боли, и замерла, изо всех сил стараясь удержать равновесие.

Полина Андреевна отпустила её, но осталась рядом — готовая в любой момент подхватить. Убедившись, что Ирина твёрдо стоит на ногах, она бросилась к своей сумке. Торопливо запихивая обратно овощи, фрукты и какие то упаковки, соседка не переставала поглядывать на Ирину, поминая Бога и вновь переживая недавний ужас.

Собрав покупки, она поспешила к лифтовому холлу, поставила сумку тележку перед дверями пассажирского лифта и вернулась к Ирине.

— Пошли, дочка? Я тебя до квартиры провожу. А потом поднимусь к себе, вызову скорую — пусть посмотрят. Голова — это не шутки. Я вообще испугалась, что ты… всё. Сможешь идти?

— Да, спасибо, мне уже лучше, — Ирина почувствовала, как постепенно возвращаются чувствительность и подвижность.

— Давай я тебе помогу, милая! — Полина Андреевна обхватила её за талию, и они медленно прошли через холл к лифтам.

— Спасибо, тётя Поля! Ещё раз извините!

— Ой! Девочка, прости старую, совсем запамятовала, — соседка протянула Ирине телефон. — Засуетилась, положила в карман и забыла.

— Спасибо!

Двери лифта закрылись, и кабина плавно тронулась вверх.

— Дочка, дай ка я тебе лицо оботру! Вся в песке! — Полина Андреевна достала платок и потянулась к лицу Ирины.

«Песок?!»

В сознании, словно осколки калейдоскопа, вспыхнули яркие картины: море, песок, пальмы, пещера… Илья!

— Илья! — со стоном выдохнула Ирина. Крупные слёзы покатились по её щекам.

— Да что ты? — испуганно отдёрнула руку соседка, неправильно истолковав возглас. — Всё нормально, мне несложно. Но если хочешь сама — хорошо. Вот, возьми платок.

Ирина не слышала соседки, полностью погрузившись в нахлынувшие видения. Словно во сне, она не заметила, как вышла из лифта, как тётя открыла дверь на звонок соседки, как прошла в квартиру, машинально сняв обувь и куртку. Соседка что то объясняла тёте, но Ирина не воспринимала слова — они проплывали мимо, не задевая сознания. Она направилась в ванную, закрыла дверь, включила воду и беззвучно разрыдалась.

— Ну почему, почему? — шептала она, неотрывно глядя на бегущую струю. — Это не может быть сном! Илья, боже, неужели всё — иллюзия? Я же так люблю тебя! Илья!

Она не сразу расслышала стук в дверь. Лишь после третьего настойчивого удара тётя громко окликнула:

— Ирочка, с тобой всё нормально? Скорая приехала, выходи, милая.

Голос тёти вырвал Ирину из оцепенения.

— Одну минутку! — отозвалась она. Ополоснула лицо, выключила воду и тщательно вытерлась полотенцем.

— Вас не тошнит? Голова не кружится? — без предисловий начала расспрашивать моложавая врач скорой помощи, внимательно разглядывая багровый синяк на лбу Ирины.

— Немного, — тихо ответила та, присаживаясь на предложенный стул.

Осмотр не занял много времени. Рассеянно отвечая на вопросы, Ирина мысленно вновь и вновь возвращалась к ярким образам, взрывавшимся в её сознании.

— Думаю, в госпитализации нет необходимости. Пропейте это, — врач подвинула к Ирине листок с рецептом. — Если почувствуете ухудшение, сразу вызывайте скорую.

Она поднялась, убрала тонометр в чемоданчик и, не проронив больше ни слова, направилась к выходу.

— Выздоравливайте!

Тётя что то спрашивала, врач отвечала, но Ирина уже не слышала — её снова поглотили собственные мысли.

— Иди, приляг. Мне прямо страшно за тебя. Такое ощущение, что ты где то далеко, — тётя мягко, но настойчиво помогла Ирине встать. — Я сегодня у вас останусь. Не нравится мне твоё состояние.

Ирина лишь кивнула, позволив отвести себя в комнату.

«И всё же это сон. Сказочный, завораживающий, нереальный, но сон. Мне стыдно за моменты моего счастья, но я так счастлива, что, пусть и в иллюзии, они были! Спасибо тебе, Илья, моя сказочно иллюзорная фантазия, за это счастье! Я люблю тебя, моё видение! И я не верю в трагический финал», — мысленно повторяла она.

Сон не шёл. Несмотря на убаюкивающее посапывание дочки, спящей рядом, и тихий, мирный храп тёти из соседней комнаты, Ирина не могла заснуть. Мысли настойчиво вытесняли дремоту.

«Это же было так реально! Моё тело помнит силу и нежность твоих рук, близость и жар твоего тела. Губы помнят тепло твоих поцелуев. Я помню вкус всего, что мы ели, горячую неровность песка и прохладу морской воды. Но это сон… Мы живы, я жива… и я дома! И всё, что я прожила в период моего беспамятства, — всего лишь глюк сознания, загадочный финт мозга… Но я же помню! Я люблю! Я так тебя люблю!»

Она заснула под утро, забывшись тяжёлым и непродолжительным сном без сновидений.

________________________________________

Илья открыл глаза, силясь разглядеть хоть что то в хмурой пелене зимнего неба. Холодная влага, пропитавшая куртку, неприятно студила спину. Голова раскалывалась от боли, а назойливый, прерывистый писк лишь усиливал мучение.

Он повернул голову на звук — и тут же зажмурился: тысячи иголок вонзились в виски. Собравшись с силами, снова приоткрыл глаза. В мутном полумраке, чуть правее взгляда, маячил угол распахнутой двери автомобиля — о чём неумолимо оповещал датчик «открытых дверей» своим противным пищащим сигналом.

Превозмогая пульсирующую боль, Илья поднял руку, ухватился за дверь и осторожно начал подниматься с земли. Встал, опираясь на дверцу, перехватился правой рукой за руль. Закашлялся — до острой боли в лёгких. Его мутило. Несколько секунд он простоял, дожидаясь, когда утихнет боль и шум в голове. Потрогал затылок — да, шишка внушительная. Крови нет, но удар был серьёзным.

Схватил с торпеды телефон, включил. На экране мелькнуло: 19:53, тут же сменившись на 19:54.

— Целых две минуты провалялся, — пробормотал он, рассовывая по карманам документы, телефон, ключи, сигареты. Захлопнул дверь, нажал кнопку брелока сигнализации. Автомобиль квакнул, мигнул габаритами, защёлкнув замки.

Покачиваясь, Илья обогнул машину, вышел на проездную дорогу и направился к воротам. От здания сторожки — тёмным силуэтом с красным огоньком горящей сигареты — к нему приближался сторож охранник Геннадий: вечно поддатый, оттого неизменно словоохотливый.

— Илюх, братан! Всё нормально? — вопросил он, выдыхая клубы табачного дыма, смешанного с морозным паром.

— Нормально, Ген. Всё нормально… — ответил Илья, прикуривая. Затянулся — и тут же выронил сигарету, согнувшись от нового приступа кашля.

— Ты курить бросай, чахоточный, а то так лёгкие выплюнешь, — изрёк Гена с видом знатока и тут же поинтересовался: — А чё тебя так штормит? Вмазал по дороге в честь пятницы? Хотя ты ж у нас вроде спортсмен непьющий? Устал или приболел?

— Блин, Ген! У тебя вопросов больше, чем у меня ответов, — Илья откашлялся, сплюнул в снег. — Да, поскользнулся, головой приложился малёк, когда из машины вылезал. Вот и потряхивает немного. Надеюсь, без сотрясения.

— Были бы мозги, было бы сотрясение! — хохотнул старой шуткой развеселившийся Гена.

И понятно: служба охранника нудна и монотонна, вот и радуются любой мелочи — не со зла, просто чтобы разговор поддержать. В сплетнях, разговорах, кроссвордах и телесериалах время тянется быстрее.

— А я смотрю по камерам: был — и исчез. Думаю, схожу, проверю. Упал, что ли? Оказывается, не показалось. Движухи долго не было… вот я и засуетился.

— Ну да, пару минут провалялся, замёрзнуть успел. Видимо, отключился, — пробурчал Илья.

— Ну, так не лето ж… Лёд не тёплый песок, долго не поваляешься.

Илью словно ударило током. В мозгу внезапно вспыхнули картинки видений. Воспоминания, словно беспощадный водяной вал, обрушились на него.

— Ира! — прокричал он, упав на колени. — Ира! Как же так? Ира!

Его трясло. Глаза вращались, как у безумного. Он шевелил губами, задохнувшись от собственного крика. Красочные слайды — всё, что было, — с детализацией до мельчайших подробностей в долю секунды пронеслись в голове.

Звонкая пощёчина вернула его в реальность.

— Братан, ты чего? — Гена вопросительно и в то же время испуганно смотрел на Илью, держа руку наготове для новой оплеухи. — Видать, тебя головой серьёзно приложило? Может, скорую вызвать? В больничку прокатишься. Напугал, блин! Чё с тобой? Ты ничем не закидывался? Накрывает тебя подозрительно или всё же сотряс?

— Ген, извини, что то реально глюк поймал. Не тараторь, пожалуйста, — простонал Илья, понемногу приходя в себя. — Я в норме. Спасибо!

— Спасибо то за что? Может, в больничку всё же? — не унимался Гена.

— Нет, всё хорошо. Я домой, — Илья поднялся с колен, отряхнул джинсы и протянул руку Геннадию. — Давай! Хорошего дежурства. Не бери в голову.

— Ага, бери в рот, нести легче, — грубо отшутился тот. — Сам то дойдёшь? Может, проводить? Или посиди в сторожке — кто нибудь будет выезжать, попрошу, чтоб подвезли.

— Дойду. Пока, — отмахнулся Илья, вышел за ворота и направился через дворы высоток к дому.

Гена задумчиво смотрел вслед уходящему Илье.

— Теряем парня. Уже и Ира в глюках приходит, — резюмировал он и, слегка озадаченный, вернулся в сторожку.

Илья медленно шёл по улице. От осознания потери глаза предательски наполнились слезами. И всё же — это иллюзия, сон, глюк? Он шёл и никак не мог понять, что это было. Но почему то твёрдо был уверен: это было. Сны не бывают настолько яркими, реальными и последовательными. Во сне происходит действие, но чаще всего — короткими эпизодами, без логики и чувств.

«Мог я, будучи в беспамятстве, перенестись сознанием в какой то другой мир, в другое измерение, на другую планету? — задавал он себе вопросы и тут же отвечал: — Бред! … Но почему нет? Что мы знаем о нашем мозге? Что мы вообще знаем о себе, о возможностях разума и наличии параллельных миров? Или что это было? … Блин, Ира! Ирочка! Радость моя! Счастье моё! Не хочу, я не хочу, чтобы ты была сном! Я люблю тебя! Я верю, я хочу верить… что ты есть!»

Он задрал голову, вглядываясь в низкое свинцовое небо, позволяя ветру остудить пылающее лицо.

— Боже! Надеюсь, она жива… Пусть у неё всё будет хорошо, — прошептал он.

— Илья! Ну сколько тебя ждать? Мы же договорились!

Он повернул голову на звук голоса:
— Катя?! Ты что тут делаешь?

— Ты идиот? — возмутилась она. — Я тебя уже полчаса жду, буквально примёрзла к асфальту! И что это за вопрос? Мы с тобой всего десять минут назад разговаривали!

— Со мной что то произошло, мне нужно в этом разобраться, — тихо произнёс он. — Прости, Кать, возвращайся домой.

— Что? — Она посмотрела на него с вызовом и явным раздражением. — Ты головой не стукнулся?

— Стукнулся, — ответил Илья, не имея ни сил, ни желания спорить или вообще о чём либо разговаривать.

Он обошёл Катю, набрал код подъезда, открыл дверь и, войдя внутрь, закрыл её перед носом оторопевшей девушки.

— Ну ты дебил! — донеслось из за двери, но Илья никак не отреагировал и направился к квартире.

Голова раскалывалась от боли в затылке, подташнивало. Илья выпил пару таблеток обезболивающего, проигнорировал ужин и рухнул в постель. Телефон беспрестанно разрывался от звонков Кати — он не отвечал. Когда стало ясно, что она не успокоится, заблокировал её номер.

Мысли не давали покоя, не позволяя переключиться на что то другое. Он лежал и снова и снова прокручивал в памяти всё, что произошло с ним — и с ними — в тот краткий миг забытья.

Он слышал голос и звонкий смех Ирины, ощущал шелковистость её волос, тепло и запах её тела. Помнил страсть и нежность. Всё это — в тропическом раю, среди белоснежного песка, умопомрачительной зелени, тёплого солнца и ласкового моря. Он вспомнил, как сорвался со скалы, короткий миг падения и последнюю мысль: «Как нелепо всё закончилось…» Страшный удар о воду, мгновенная темнота и беспамятство.

Илья усмехнулся:
— Какой простой переход из райского бессознательного состояния в сознание — нужно просто умереть. Ира, Ирочка… Кто же ты? Фантом, красочный глюк в той прекрасной иллюзии или реальный человек в нашей действительности?..

— Ира! — внезапно произнёс Илья решительно, озаренный простой, как букварь, мыслью. — Я должен попробовать! Возможно, это обернётся разочарованием, и мне место в психушке, но я попробую! Я найду тебя!

Принятое решение заметно успокоило его, притупило боль — и он уснул.

________________________________________

Обыденность дня давила своей пустотой, неотличимой от вчерашней — лишь ещё один серый мазок на холсте однообразной жизни. Дочь ещё не проснулась.

Ирина встала с кровати, ступая мягко, словно боясь спугнуть тишину. Накинула халат, ополоснула лицо прохладной водой в ванной и прошла на кухню. Готовя завтрак, она пыталась припомнить, что планировала сделать сегодня.

Лёгкая, щемящая тревога, словно тонкая паутина, окутывала её с самого пробуждения — причину этого ощущения она тщетно пыталась уловить. Вероятно, снова придётся выслушивать нелепые придирки бывшего мужа — этого недалёкого человека — или его очередные бредовые идеи.

— Тьфу, к чёрту! — она отмахнулась от мрачных мыслей, словно от назойливой мухи. — Нужно просто сбежать с малой куда нибудь, развеяться — и не ждать неприятностей.

Ирина погрузилась в воспоминания о своём, казалось, таком далёком и ускользающем «приключении», и грустная улыбка тронула её губы. Она вернулась к готовке.

Резкий трезвон телефона разорвал звенящую тишину, заставив её вздрогнуть.

— Ну вот, кажется, неприятности решили лично засвидетельствовать своё почтение, — пробормотала она, беря трубку. Незнакомый номер, российский префикс… — Алло!

— Добрый день, Ирина? — до боли знакомый голос обжёг её слух.

— Да, — сердце болезненно сжалось, руки задрожали от волнения. — Слушаю?

— Я заранее прошу прощения, если мой вопрос покажется вам безумием, — собеседник помедлил, словно собираясь с духом. — Ирина, скажите, с вами чуть больше месяца назад не произошло ничего… необычного?

— Не может быть… — голос сорвался в крик. — Илья?!

— Ирочка, милая! Я нашёл тебя, — прошептала трубка, полная неподдельной взволнованности.

Очертания вещей в помещении начали терять чёткость, превращаясь в расплывчатые силуэты. Ирину охватило внезапное головокружение, и, предчувствуя неминуемую потерю сознания, она рефлекторно вцепилась в обивку дивана. Попыталась сфокусировать взгляд на знакомых предметах, но они продолжали ускользать, словно призраки, танцующие в полумраке. Комната вращалась вокруг неё, и она чувствовала, как тело медленно, но верно теряет контроль. Мобильный телефон вырвался из ослабевших пальцев и с громким стуком упал на пол.

— Алло! Ира, что с тобой?! — Илья почти выл в телефон. В трубке лишь тишина, словно бездна разверзлась между ними. — Ирочка, прошу, скажи что нибудь! Я приеду! Слышишь, Ира, я приеду!

Он смотрел на мёртвый экран телефона — сердце бешено колотилось в груди. Включил снова, но лишь бездушная заставка. Ира молчит. Дрожащими пальцами набрал её номер… снова. Отчаяние сковало его, словно ледяная цепь. Каждая секунда тянулась как вечность в ожидании её голоса. Что могло случиться? Страх, холодный и липкий, обволакивал его, не давая дышать. Он чувствовал, как мир вокруг сужается, оставляя лишь жгучую потребность — услышать её, убедиться, что с ней всё в порядке.

«Telefonul abonatului este oprit sau este ;n afara zonei de ac;iune a re;elei» — бездушный голос автоответчика прозвучал как приговор.

Уже, наверное, в сотый раз Илья пытался дозвониться, но в ответ слышал лишь сообщение оператора. Аппарат Ирины оставался недоступен. В голове роились хаотичные, тревожные предположения. В подобные мгновения не до хороших дум. Он совершенно потерял связь с реальностью. Всё его существо сосредоточилось на светящемся экране мобильника, оставив за его пределами всё остальное.

— Нужно… срочно что то делать, — произнёс Илья, включая компьютер.

Он зарезервировал авиабилет в Кишинёв на самый ближайший рейс — доступный, увы, лишь на утро следующего дня. Завершив онлайн оплату и выключив устройство, он продолжил с настойчивостью набирать номер телефона Ирины.

— Ожидание вылета определённо сведёт с ума…

И только около шести вечера, во время очередной попытки, он вдруг услышал долгожданные гудки. Трубку подняли почти сразу.

— Илья! — голос Ирины дрожал, она рыдала.

— Ира, слава богу, ты на связи! Что произошло? — с тревогой спросил он. — Почему ты плачешь?

— Я уронила телефон, и он разбился, — рыдания душили Ирину. — Кошмар, сколько времени ушло на то, чтобы собрать нужную сумму и купить замену… Я была в панике, боялась, что ты исчезнешь навсегда. Мысли терзали меня, я чуть не лишилась рассудка. Это невыносимо. Невыносимо обрести и тут же потерять. Я больше месяца убеждала себя, что всё это было лишь иллюзией, прекрасным, но нереальным сном. Погрузилась обратно в свою серую, бессмысленную рутину, но твой звонок…

— Всё хорошо, милая. Всё хорошо. Я сам не на шутку перепугался, чего только за это время не передумал — столько безумных мыслей в голове ещё никогда не было, — признался Илья, с трудом подбирая слова. — Успокойся, прошу тебя! Всё выяснилось, и ты меня больше не потеряешь. Я приеду. Уже купил билет и утром прилечу.

— Правда? Это действительно правда? Ты не шутишь? — всхлипывания в трубке постепенно стихли.

— Ты думаешь, я способен шутить сейчас? — он попытался улыбнуться, но губы дрожали.

— Любимый! Я совсем запуталась… Всё это похоже на сон, но я больше не хочу просыпаться. Я встречу тебя. Скажи номер рейса и время прилёта.

— Лучше ты продиктуй мне свой точный адрес. Я помню только район, улицу и то, что дом рядом с парком, но номер дома и квартиры я не знаю. Я возьму такси и сразу приеду. Просто жди меня.

Ирина назвала адрес, и её голос дрогнул:

— Записал? — спросила она, и в этом простом вопросе было столько невысказанного: страх, что он снова исчезнет, неуверенность, что всё это реально.

— Да. Скоро увидимся, любимая!

— До встречи… Прости, что заставила тебя так переживать.

— Ира, — он сделал паузу, собираясь с духом. — Я должен тебя спросить.

— Я жду тебя с нетерпением, и… я люблю тебя! — она словно пыталась предугадать его вопрос, опередить его сомнения.

— Я тебя тоже безумно люблю, но спросить хотел не об этом. Тебя что то там удерживает?

— У меня же дочь, ты забыл? — её голос стал тише, будто она боялась, что слова могут ранить.

— Прости… Есть что то, что удерживает вас с дочкой там?

— Я не знаю, что тебе ответить, — она запнулась, и он услышал, как она глубоко вдохнула, словно собираясь с силами. — Это сложно. Бывший муж… Он не поймёт. Да и как объяснить то, что я сама до конца не понимаю?

— Ир, я хочу, чтобы вы уехали со мной.

Молчание длилось несколько секунд — долгих, как вечность. Он слышал, как она дышит, и чувствовал, как её нерешительность передаётся ему.

— А если это снова окажется сном? — наконец прошептала она. — Что, если мы проснёмся, и всё исчезнет?

— Тогда мы будем просыпаться снова и снова, пока не поймём, что это реальность, — его голос звучал твёрдо, но в нём слышалась боль. — Я не могу потерять тебя дважды.

Ещё одна пауза, и она ответила — тихо, но уверенно:
— Да, любимый. Да.




КОНЕЦ.

                Москва - 2022г.