Экс-ры VII 9 гл Про мышей и белого шамана

Глава 9

Звёздное небо

Палыч в неадеквате – про мышей и белого шамана – следящая крыса – грот Звёздное небо – светящаяся дверь

Про мышей и белого шамана

Чемякин панически боявшийся мышей сказал, что они могут спящему человеку, запросто отгрызть пальцы или уши.
- Ну, Володя тогда тебе надо ставить отдельную палатку и хорошенько там напукать, - засмеялся над его страхами Лебедев.
- И к северу входом, - сказал серьёзно Кельдюшев.
- Это почему? - спросил удивлённо Чемякин.
- А с севера мыши вообще никуда не заходят это научно доказанный факт, они норовят всё с юга забраться. Так были разграблены продуктовые склады у Александра Македонского, почему он и вернулся, домой потеряв голодными почти треть своей армии.

Лебедев понял, что Кельдюшев нагло врёт, но стал ему поддакивать, мол, так и было, всё гады сожрали, даже у лошадей сёдла обгладали. А сам Сашка как подцепил их мышиную чумку, так и дал дуба, не доехав до Саратова.
- А причём тут Саратов, - удивился Чемякин.
- Ну, даёт, а ещё в институте учился, путь войска этого полководца, как проходил через этот город, когда он ещё был в зачаточном состоянии, - назидательно сказал  Кельдюшев  продолжая разводить Чемякина на мякине. Лебедев его понял и продолжил подначивать Чемякина к установке палатки.

- Давайте проведём эксперимент, ставим палатку входом к югу и через два часа закрываем вход. Всё что попадётся извлекаем и выкидываем из пещеры, - сказал Лебедев.
- А если вход сделать с севера, - спросил Чемякин, совсем растопырив уши для варёной лапши с сыром.
- Ну, тогда тебе нечего боятся, - подтвердил Кельдюшев.
Пришёл Палыч и Лебедев ему быстро нашептал, как они с Кельдюшкой развели начальника.

Палыч вначале скептически отнёсся к Чемякинской затее ставить палатку, спасаясь от мышей. Но потом всё-таки согласился с мнением остальных, что надо ставить именно входом к северу. А ещё лучше натереть верёвочку у себя подмышками и таким образом окончательно защитить себя своим же запахом, а мыши, как и все грызуны, терпеть не могут запаха немытых подмышек.

- Надо окружить ею палатку и спасть спокойно. Чукчи так и спасаются от леммингов. Кстати, слово мыши произошли от подмышек. Я как-то читал, что по латински слово мыши это и есть под мышки. Только мы воспринимаем это как русское слово, - уточнил на полном серьёзе Палыч.

Чемякин достал капроновую верёвку и,  отмерив её длину вокруг палатки, стал тереть её под мышками. Всё это происходило почти во тъме, и Кельдюшев не мог это снимать на видеокамеру в полноценном свете, и ему оставалось это сделать в ночном режиме. Но кадры того стоили.

- Ты ещё яйцами их прочеши для аромата, - посоветовал Лебедев, едва не прыская в ладони.
И тут Чемякин окончательно просёк всю коварность бессовестного вранья и тихих хихихолок.
- Ах вы, сволочи, ну я вам сейчас покажу, кто тут севера, а кто с юга заползает, - сказал Чемякин и, спустив в темноте штаны потихоньку набздел, после чего взял гитару и вышел из пещеры наружу. Прижав ухо к двери, он запер её на задвижку и, посмеиваясь, отошёл в сторону.

Сначала никто из оставшихся ничего не понял, но как только ядовитые удушливые чемякинские слезоточивые газы доползли до отдыхающих пересмешников, тот час возникла паника с колотиловом в железную дверь.
Чемякин напротив, испугавшись такого грохота, выпустил на свежий воздух пересмешников.
- Ну что Саратовские македонцы поймали живца! – торжествующе сказал Чемякин, наслаждаясь полным разгромом выползающих на свет Божий этих болтунов.

Он провёл по струнам гитары пальцами.
 
Ла, ла, ла,
ла, ла, ла,
ла, ла, ла, ла, ла…

- Ну, Чемякин, - кашлял Кельдюшев, - Ну, задушил своим божественным контрольным. Вот это аромат! Ну, нажрусь я со стола Палыча, я тебе устрою газовую атаку.
- Это вам за Саратов и Македонского, но как вы купили меня, это конечно шедевр бессовесного вранья! Ну и конечно Палыча подкупили! За что продался поварюга? - смеялся Чемякин.
- Бесплатно! На общественных началах, – ответил, ухмыляясь Палыч.

Вдруг над ними ветерком пролетел подозрительный шепоток, отчего экспедиционеры притихли и насторожились. Тайга тоже была в напряжении, и с каждой минутой это напряжение росло и ширилось. Наконец достигнув своего предела, взорвалась диким душераздирающим криком, который лавиной пронёсся от юго-восточных отрогов Серебрянского камня до реки Тыпыл, и отдалёнными откликами эха отозвалось в распадке между Чердынским и Щучьем камнем.
- Что это было, - удивлённо спросил Чемякин.

Вскоре эхо вернулось и обрушилось на них своим звериным оскалом и стало раскачивать деревья и шевелить камни вокруг скал.
- Кущщай…
Носился над ними ветреный шёпот.
- Кущщай…
Пробирало их холодным дыханием северного ветра.
- Кущщай…
Пронеслось над ними, отчего Палыч весь съёжился

- Господи, да что же это такое, - сказал, озираясь по сторонам  Лебедев.
- А ну давайте жечь костёр, - скомандовал Чемякин думая, что огонь как-то их защитит от непонятного явления.
- А помните, что спасатели рассказывали про медведя-людоеда, когда мы бандюганов к ним отконвоировали? - спросил Кельдюшев.
- Ну, так его же грохнули, - возразил Лебедев.

- Возможно, что его, а может, и нет, кто его грохнул, спасатель, а он что охотовед и разбирается в медведях? У медведя, что на башке написано кто он такой. Думаю, убили да не того, он даже калекой не был, - сказал Чемякин.
- А ведь, правда, туристы стали часто пропадать, - сказал Кельдюшев. – Ещё рассказывали, что пару обглоданных скелетов находили на третьей Серебрянке и Катышёре. Значит, медведь тот везде народ мог караулить.

- Ну, Миша рассказывал, что в основном бабы теряются, пошли отлить и привет пропали. А пока их ищут медведь их за ушко и рвать задницу на куски. Миша не станет врать, чтобы нас попугать, я ему верю, - сказал Чемякин.
- Ну, Палыч пойдёшь на космодром, а на утро глядь, а там одни косточки и медвежьи следы, - сказал Лебедев.

Вдруг над головами экспедиционеров снова что-то загудело и завыло, что даже пламя костра легло и ни в какую не хотело гореть. Лебедев даже устал махать пенкой, чтобы разгорелись дрова, но всё было тщётно сухие поленья шаили, но негорели всё это было более чем странно.

Палыч  всё понял это по-своему и решил избавиться, от золотого зверька пока белый шаман не пришёл за ним. Он под видом, что у него пошли шлаки откопал зверька и потихоньку от остальных пронёс его в пещеру. Там он дошёл до того места, где он впервые его нашёл и забрал себе. Нащупав тайную клавишу, скрытую в стене нажал на неё заставив открыть тайное хранилище, куда он вернул украденного золотого зверька с рубиновыми глазами.

- Кущщай, - пронеслось мимо его ушей и пропало в дальнем тёмном гроте.
Палыч изрядно испугавшись неминуемого возмездия со стороны белого шамана, отскочил от тайной кладовки и помчался на выход где, отряхнув с себя пещерную пыль, улёгся на перину. Но прежде разжёг печку, было как-то согреть прохладную сырость пещеры.

- А где Палыч? - спросил у товарищей Чемякин, обратив внимание, что их повар куда-то пропал.
- Так у него шлаки пошли, - сказал Лебедев.
- Да пора уж вернутся, не случилось ли чего с ним и на этот раз, - встревожился Чемякин.
- А если его медведь уже доедает, - пошутил Лебедев.
- Ну, значит, одним ртом будет меньше,- усмехнулся Чемякин.

Друзья поднялись и пошли искать повара, который вскоре обнаружился сладко спавшим на перине в Еловом гроте возле пышущей жаром печки.
- Спит как младенец, а мы ищи его Светлость, - сказал Лебедев.
Вдруг Палыч притворно пробудился и, открыв глаза, спросил чего им надо от него.
- Да ничего не надо, думали, ты стартовал с космодрома на Марс, - сказал Кельдюшев. – А ты тут греешься.
- Так я прилетел уже вот и греюсь, - сказал, сладко потягиваясь Палыч.
- Вот из-за таких как ты и просрали космос, - сказал ему Лебедев.
- А я тут причём, - удивился Палыч.
- А вот не будешь секретную документация на всеобщее обозрение прикалывать на сучки.

- Так ведь смотри, какой ветер - разлетается документация!
- А ты под камешек, под камешек, а то устроил показуху, понимаешь, по которой нас тут как раз и вычислят. Кто, сколько в день съедает устриц, - сказал ему Лебедев.
- Эх ты шляпа! - поддакнул ему Кельдюшев.
- Понабрали тут по объявлению, - сказал ему Чемякин.

Палыч понимая, что его друзья от нечего делать его задирают, и не стал ничего им говорить на это, пусть забавляются. Зато он сделал главное, вернул на место золотого зверька, от которого может быть одно горе но, зная место, где он хранится, Палыч завязал в памяти узелок на всякий случай