Хубсугульская экспедиция Часть 1

               
                Хубсугульская  экспедиция (1979 – 1981гг.) Часть 1.
                (заметки  участника) 



       Сейчас уже и не вспомню, от кого из однокурсников  услышал тогда: «…хочешь в Монголию?»  На этот раз это была не шутка и не глупый студенческий розыгрыш… 
      Оказалось, что существует и уже несколько лет работает комплексная экспедиция двух университетов - иркутского госуниверситета и монгольского государственного университета, находящегося в столице МНР - Улан-Баторе.  Место работы - территория Монгольской Народной Республики, а точнее: озеро Хубсугул, Прихубсугулье, долина реки Селенги, Дархатская котловина и ещё ряд прилегающих районов. И в составе экспедиции принимают участие и студенты этих университетов.
     Помнится, что эта информация не особенно «задела» меня тогда и я, что называется, «пропустил»  её «мимо ушей»…
     Правда, Монголия не была для меня пустым звуком. Эта страна уже давно интересовала меня, и я был небезразличен к ней…  Но интерес этот был всё же достаточно   односторонен и касался Монголии лишь как гигантской «сокровищницы» с неисчислимыми «богатствами», представленными ископаемыми остатками и прежде всего, прекрасно сохранившимися костными скелетами пресмыкающихся мезозойского периода и костями млекопитающих третичного периода.
     Немало было и прочитано об этой стране, но книгой, которая ещё в пору моей молодости произвела на меня яркое и глубокое впечатление, была, без сомнения, «Дорога ветров» Ивана Антоновича Ефремова.  Именно после «знакомства» с этой книги я и «заразился» Монголией.  Я полюбил Монголию (заочно конечно), полюбил очень своеобразную природу этой древней страны, и в особенности пустыни Южной Монголии, там, где, в основном и проходили палеонтологические экспедиции под руководством И.А.Ефремова  (человека, мировоззрение которого и его творчество я пронесу, видимо, через всю жизнь). 
     «Дорога ветров» до сих пор остаётся для меня книгой, которая во многом повлияла на формирование моей мечты - стать палеонтологом, стать исследователем когда-то вымершей на нашей Земле древней жизни.
     Но мечтал я стать не просто палеонтологом, а палеонтологом - «позвоночником», то есть заниматься изучением ископаемых организмов, имевших костный скелет: рыб, земноводных, пресмыкающихся, млекопитающих. В идеале же, мне, конечно, хотелось, как и И.А.Ефремову, посвятить себя изучению земноводных и пресмыкающихся  пермского и триасового периодов.
      Но пока  всё это, конечно, были только добрые намерения и ничего больше…
      Хотя первый шаг в этом направлении мной был  сделал - я закончил рабфак и поступил на биолого-почвенный факультет иркутского госуниверситета.
      Но, если честно - даже  учась на первых курсах  университета -  я не очень ясно  представлял  себе  как «подступиться»  к своей  «палеонтологической»  мечте;  она представлялась мне далёкой, туманной и, пожалуй, что и несбыточной…
      Но, видимо, от Судьбы, если она «бралась за дело», «отвертеться»  было не так-то просто. На этот раз она применила более солидные аргументы. И вот…
     Декабрь 1978 года, биофак,  кабинет кафедры зоологии позвоночных… Наш первый разговор с человеком, который  и станет впоследствии  моим научным руководителем…  Нарцисс Исаевич Литвинов - сотрудник ИСХИ (Иркутский сельскохозяйственный институт). Он - териолог (от латинского «терио», что значит - зверь), то есть, специалист, изучающий млекопитающих. Хотя почему-то в Монголии за членами   нашей группы  зоологов больше  закрепилось другое название - маммологи  (от латинского  «мамма» - молоко);  наличие молочных желез у самок млекопитающих (даже у примитивно организованных) и вскармливание детёнышей молоком - один из важнейших признаков этого класса позвоночных животных.
     И хотя Нарцисс Исаевич прекрасно разбирается в систематике, зоогеографии, экологии  всего класса млекопитающих - основной объект его изучения - это мышевидные грызуны.  Особенную же любовь его как зоолога (ещё с первых экспедиций на остров Ольхон и побережье Байкала) вызывают каменные (горные) полёвки - зверьки, обитающие в каменных россыпях горных систем востока Евроазиатского континента.
     Но параллельно (как и немало неравнодушных и увлечённых своей профессией зоологов) он изучает животных, относящихся и к другим классам позвоночных: птиц, пресмыкающихся, земноводных… 


                (ФОТОГРАФИЯ   Н.И.ЛИТВИНОВА)


       Нарцисс Исаевич производит впечатление классического академического учёного.  И это касается не только интеллигентной внешности и манер, сколько его, видимо, врождённой порядочности и достоинства.  В нём нет суеты и того «бесшабашного и   показного оптимизма», который так претит мне в людях.
      Беседу Нарцисс Исаевич ведёт в неторопливой и спокойной манере; на задаваемые мною вопросы отвечает со знанием дела, толково и «по сути».  И что особенно импонировало - он не повышал голоса, не выражал недовольства, отвечая на мои, иногда  не слишком «умные» вопросы (а если быть откровенным, то и на вопросы достаточно глупые, зачастую имевшие весьма отдалённое отношение к предстоящей экспедиции). Ведя беседу, он не старался «подавить» собеседника своей информированностью и эмоциональным напором. Не «рисовал» он и многообещающих «картин» по поводу моей дальнейшей перспективы… Единственное, что постоянно ощущалось в ходе всех бесед с Нарциссом Исаевичем - его неравнодушие и любовь к природе Монголии, к   Прихубсугулью.   
     Но, как это часто бывает в жизни, думаю, что я несколько идеализировал и ситуацию и того же Нарцисса Исаевича и всё было гораздо прозаичнее и проще.
     О том, как был «завербован» в териологический отряд мой коллега - зоолог Александр Тимошенко, с которым мы проработали два сезона и чем, в конце концов, это закончилась, я узнал от него спустя много лет. Впрочем, всему своё время… 

     Для работы в составе зоологического отряда Нарциссу Исаевичу необходимы были молодые, крепкие и выносливые студенты (и, конечно, желательно юноши), способные работать не только головой и руками, но в большей степени и…  ногами. Дело в том, что место нашей работы - это раскинувшаяся на десятки квадратных километров горная местность, которая требовала ежедневных маршрутов, во время которых необходимо было просмотреть несколько ловчих канавок, разбросанных достаточно далеко друг от друга (свыше десятка километров) и обловить плашками определённые биотопы.  И, кроме того - специализация этих студентов должна была  иметь непосредственное отношение к зоологии позвоночных (млекопитающим)…
     Немного непонятным для меня остался тот факт, что первый наш разговор  с Нарциссом Исаевичем произошёл ещё тогда, когда я учился на втором курсе и речь о специализации не шла. И, тем не менее, с этим предложением он обратился именно ко мне; хотя, возможно, что такие предложения он делал и другим студентам. Александр Тимошенко, мой будущий коллега по Монголии, учился на курс старше меня и уже специализировался по позвоночным животным. С ним всё было более или менее понятно.  А, вот со мной … Скорее всего среди студентов нашего курса проводилось анкетирование по выбору будущей специальности и Нарцисс Исаевич знал, что называется «кто есть кто», точнее «кто будет кто».  В любом случае, ответ на этот вопрос я вряд ли уже узнаю…
   Уже тогда  было понятно - большого «наплыва» студентов,  жаждущих поработать в Монголии  в качестве «потрошителей» грызунов - не случится.  Именно из-за крайне небольшого числа студентов, желающих заниматься такой, весьма специфичной, работой Нарциссу Исаевичу и приходилось так терпеливо и осторожно «обрабатывать»    приглянувшихся ему претендентов.
      Я же, видимо, чем-то заинтересовал его, думаю, скорее всего, своим искренним и неподдельным интересом к живой природе.  Нарцисс Исаевич, как человек, безусловно, опытный и разбирающийся в людях (недаром много лет он преподавал в ИСХИ), умел отличить настоящую подлинную страсть к делу, особенно у молодых людей, от пустого, показного «рвения» к доверенной работе. И самое главное - его опыт позволял ему отличить человека добросовестного от нерадивого, исполняющего свои обязанности чисто формально, да и то, зачастую, после очередного «хорошего пинка»…  (Хотя, как показало время, ошибался в этом вопросе и он, например, с Володей Погудиным).
     Но всё это были только мои предположения;  истина, как и всегда,  скорее всего  «притаилась» где-то посередине.
       Помню, что тогда, после этого разговора, во мне «боролись» уже  два желания:  желание стать  палеонтологом  (это была моя мечта - изучать ископаемые организмы, извлекая их  из древних  пластов Земли;  из-за этого, собственно, я поступил на биофак)  и…  желание  попробовать себя на зоологической «ниве», зародившееся во мне после бесед с Нарциссом Исаевичем.
    И хотя я понимал, что Прихубсугулье (а именно там, в этой горной стране и предстояло мне побывать и поработать) - это  не Южная Монголия, не Гоби - смутная надежда  всё же таилась  где-то в глубине души, а вдруг…
      Вот почему предложение поработать в Монголии в составе зоологического отряда  я воспринял как знак того, что Судьба, пусть и не сразу, пусть и окольными путями, но даёт мне возможность  прикоснуться  к тому, о чём я уже имел представление из прочитанных мною книг. Конечно, побывать в Монголии, пусть и не совсем в тех местах, где проходили экспедиции Ивана Антоновича Ефремова, уже само по себе было достаточно интересно.
    
      В ходе  последующих  бесед с Нарциссом Исаевичем, я узнал, что он окончил биофак нашего университета в 1951 году по специальности «биолог-зоолог».  Со студенческих лет и по сегодняшний день он остаётся верным своей любимой зоологии. В данное время его основное место работы - ИСХИ (Иркутский сельскохозяйственный институт), факультет охотоведения; он - кандидат биологических наук, доцент, заведующий   кафедрой зоологии в институте. Нарцисс Исаевич читает лекции и ведёт практические занятия по целому ряду предметов: зоологии позвоночных, экологии, зоогеографии, дарвинизму.  Кроме преподавательской, он активно занимается и научной работой; летом выезжает в экспедиции, зимой обрабатывает и анализирует собранный материал, пишет научные статьи, встречается с коллегами на различных форумах, посвящённых вопросам   зоологии, экологии и охраны природы.
     Тогда же я узнал, что Нарцисс Исаевич - супруг Валерии Михайловны (Литвиновой), преподавателя ботаники нашего биофака, на первом курсе читавшей нам лекции и проводившей с нами практические занятия по систематике низших растений. Они даже учились вместе на одном курсе.  Валерия Михайловна мне нравилась; она хоть и слыла в студенческой среде достаточно жёстким преподавателем - была справедливой  и по пустякам к студентам не придиралась.
    
     Вот уже ряд лет (а точнее, с 1972 года)  Нарцисс Исаевич (в составе зоологического отряда) вместе с другими учёными из Советского Союза и Монгольской Народной Республики занимается комплексным изучением самой северной части территории  МНР -  Прихубсугулья.

      Вспомнилась любимая мною ещё с юности «Дорога ветров» И.А.Ефремова и те строчки, где он отмечал: «…Даже моя, весьма сухая должность в Академии наук, где я заведывал отделом древних позвоночных Палеонтологического института, после перевода на монгольский звучала как «лууны я хэлтэс дарга» - «начальник отдела драконовых костей». По воспоминаниям, Ивана Антоновича,  его - тогда ещё новичка в Монголии, «…восхитила романтическая красочность монгольского языка, даже в самых отвлечённых научных названиях».
      Я поинтересовался у Нарцисса Иасевича, а какая у него должность в экспедиции и как она переводится с монгольского  языка.  Что же, должность и Нарцисса Исаевича в структуре экспедиции «звучала» не менее солидно: научный руководитель   териологической группы зоологического отряда Советско - Монгольской комплексной   Хубсугульской экспедиции. (………).  Что же, умеют монгольские товарищи придать делу, пусть и в терминах, необходимую «монументальность» и величавость …  Хотя, скорее всего, прав И.А.Ефремов и дело совсем в другом - в красивом и древнем языке этого степного народа; любой перевод новых терминов и современных словосочетаний на монгольский язык будет звучать именно так…   
     Нарцисс Исаевич не раз шутил  по этому поводу: «…должность   вон  какая, а вся  териологическая  группа почти всегда была крайне малочисленной, а иногда состояла  и из одного специалиста - меня самого - носителя этой должности…»


     Из разговоров с моим будущим шефом о месте предстоящей летней работы я уяснил следующие моменты. Территория Северного Прихубсугулья и самого озера Хубсугул до настоящего времени изучены ещё очень слабо. Это касалось многих научных дисциплин: геологии, географии, почвоведения, гидрологии, химии, метеорологии, гидробиологии, лимнологии, ботаники, зоологии (с такими разделами её, как ихтиология, орнитология, териология, энтомология).  Вот почему с 1970 (?) года и проводилась совместная экспедиция двух государственных университетов (Иркутского и Монгольского) с тем, чтобы исследовать территорию Прихубсугулья всесторонне и как можно полнее и качественнее. Кроме того, в экспедиции «пестовались и обкатывались» кадры для науки и народного хозяйства двух братских стран.
(С какого времени работает экспедиция, цели, задачи, по чьей инициативе и т.д.)

     В Прихубсугулье,  как объяснил мне Нарцисс Исаевич, млекопитающие (впрочем, как и другие позвоночные)  изучены совершенно недостаточно и, особенно мелкие млекопитающие: летучие мыши, насекомоядные,  мышевидные грызуны, зайцеобразные  и куньи.  Причём, очень слабо изучен их видовой состав, динамика численности,   распределение по стациям, их экология… Толком  не изучалась  вертикальная  зональность* позвоночных, обитающих в Прихубсугулье . Совершенно не изучены эктопаразиты большинства млекопитающих…  В общем, зоологическая  «целина»…
     И если в организационном плане всё сложится удачно  (прежде всего это, конечно, касалось оформления заграничного  паспорта) и я буду включён в списки участников экспедиции, то этим летом (в июле - августе)  нам (мне и ещё нескольким  студентам нашего териологического  отряда)  и придётся заниматься этой сложной,  трудоёмкой, и достаточно ответственной работой.
     И в эту, и в последующие наши встречи, я уже более подробно расспрашивал   Нарцисса Исаевича о многих деталях предстоящей экспедиции. И было заметно - оживляясь от воспоминаний о Монголии - он уже был не прочь рассказать всё, что знал. Услышал же я немало интересного…
      Неизменный  интерес  (и даже какое-то особое  вдохновение)  вызывали у  меня рассказы Нарцисса Исаевича о нетронутой, почти  первозданной  природе этого интереснейшего края и, конечно, о высокогорном Хубсугуле  - озере необыкновенно красивом, чистом и очень холодном...  Прихубсугулье - этот, по-настоящему,  девственный кусочек нашей  планеты - пока ещё очень слабо затронут деятельностью человека. И это - по мнению Нарцисса Исаевича - из-за крайней малолюдности   Монголии; население такой громадной территории (?)  насчитывало  на тот момент лишь около двух миллионов  трёхсот  тысяч человек (?), из которых добрая половина проживала в столице  - Улан-Баторе.  Кроме того - на территории Монголии пока ещё слабо развита крупная промышленная инфраструктура - основной могильщик естественных природных биологических комплексов. И конечно, большую роль играл человеческий фактор.  Монголоязычные  национальности (халхасцы, тувинцы, дархаты, буряты, урянхайцы) - являлись настоящими  «детьми» этой природы, веками на равных  сосуществовавшими  с ней и с молоком матери впитывавшими правила мудрого и бережного отношения ко всему живому. Монголы - прирождённые скотоводы и охотники;   охота - естественное для них состояние, она - часть их образа жизни, сложившегося  на протяжении  многих  столетий.  Они прекрасно понимали жизнь и повадки большинства, обитавших в степях, лесах, пустынях и горах, животных. И раньше грубое вмешательство в естественный цикл воспроизводства и образа жизни животных, на которых охотились народы Монголии, часто влекло за собой суровые меры воздействия на нерадивых сородичей. И в наши дни монголы стараются относиться к своему природному достоянию рачительно и крайне бережно… (постановления Совета Министров …)
      Хотя, как отмечал Нарцисс Исаевич, в Прихубсугулье  дичь монголы постреливают, постреливают частенько, делая это ради мяса и ценных шкур некоторых видов зверей. И многие звери (например, тарбаган), прежде широко распространённые в Прихубсугулье,   сейчас резко сократили свою численность. Поэтому зоологи даже вынуждены были рекомендовать мероприятия, направленные на полный запрет промысла этого пушного зверька на несколько лет. 
     Плоды «цивилизации» видны уже и в этой стране. Молодёжь Монголии, обучающаяся в Улан-Баторе и, особенно, в городах СССР и странах социалистического лагеря, стремительно и, видимо, необратимо урбанизируется…
     Немало интересного рассказал Нарцисс Исаевич и о работе самого зоологического отряда экспедиции. Отряд носил название зоологического (и, если рассуждать логично) - должен был заниматься изучением всех животных Прихубсугулья и озера Хубсугул.  Практически же отряд проводил изучение лишь двух классов позвоночных животных: птиц и млекопитающих (представители таких классов позвоночных, как земноводные и пресмыкающиеся, как уже отмечал Нарцисс Исаевич, на территории Прихубсугулья не были отмечены).
     В самостоятельные подразделения, изучающие свой спектр животных, были выделены ихтиологический и гидробиологический отряды. Сделано это было из-за высокой практической значимости этих исследований для народного хозяйства Монголии. 
     Отряд ихтиологов изучал ихтиофауну как самого озера Хубсугул, так и рек и озёр  Прихубсугулья.
     Гидробиологи  производили сбор материала  и (последующую его обработку)   по гидробионтам и планктону, причём, «отбирали»  не только зоопланктон, но и бактериопланктон и фитопланктон  (конечно, учитывая это, гидробиологический  отряд вряд  ли  мог считаться чисто зоологическим).
      Кроме того, энтомологами и паразитологами  (не регулярно принимавшими участие в экспедиции) изучались и отдельные объекты  энтомофауны  Прихубсугулья:  жуки, клещи, блохи,  мошки (?).
     Часто энтомологические коллекции (в том числе и коллекции эктопаразитов), собранные зоологами экспедиции (параллельно со своим  основным  материалом), передавались соответствующим специалистам  профильных учреждений для  их обработки  и изучения. 

      Оказывается, озеро Хубсугул  (Косогол), или, как  его ещё называют - младший брат Байкала - расположено на тысячу сто метров выше нашего легендарного озера-моря…(притоки?)
что леса Северного Прихубсугулья -  почти сплошь лиственничник; что там зимой так холодно, что нет ни змей, ни других пресмыкающихся и земноводных*. По этой же причине нет там и клещей, переносчиков энцефалита, поэтому от постановок прививок  против  клещевого энцефалита (которые были обязательны для всех студентов, выезжающих на полевые работы) мы освобождались.

      В одной из наших бесед он коснулся и практического использования мною результатов  будущей  совместной работы, пояснив, что материал полевых исследований послужит темой моих курсовых работ, а в дальнейшем, возможно, и диплома… Кроме того, по итогам работ экспедиции каждый год,  начиная с 1972,  издаётся сборник под общим названием: «Природные условия и ресурсы Прихубсугулья»,  в котором участники  экспедиции (советские и монгольские)  могут публиковать свои  работы.  Нарцисс Исаевич подчеркнул, что для студента,  который в дальнейшем хотел бы заниматься наукой, иметь в своём «багаже» несколько  печатных статей (хотя бы в соавторстве) было бы совсем не плохо.

     В течение зимы и весны 1979 года  (когда Нарцисс Исаевич бывал  на биофаке) мы ещё несколько раз содержательно беседовали с ним.
     Поскольку до этого времени я и представления не имел о таксономии и систематике мышевидных грызунов, то (ещё до поездки в Монголию)  мне хотелось овладеть  хотя бы минимальным объёмом  теоретических и практических знаний по этому вопросу.
     Это предполагало - на приличном уровне изучить систематику тех видов млекопитающих, с которыми придётся столкнуться в экспедиции и конечно, хотя бы немного, поработать с настоящими зоологическими коллекциями. 
     Среди прочего, это значило - научиться работать с определителями млекопитающих. На тот момент, пояснил Нарцисс Исаевич, было издано всего лишь два определителя   млекопитающих МНР. Один из них на русском языке, но уже достаточно «почтенный», 1953 года издания: А.Г.Банников «Определитель млекопитающих Монгольской   Народной Республики».





Фотография  определителя  млекопитающих Монгольской 
Народной  Республики  А.Г.Банникова; владелец Н.И.Литвинов. 
                Фотография Скуратова Н. В.



Другой определитель - более «свежий», 1970 года выпуска, но на монгольском языке: С. Дуламцэрэн.  Монгол ормы  хохон  алытан  тодорхой  лок  батыч  («Определитель млекопитающих МНР»).
      И ещё…  С 1970 года практически на всей территории МНР проводила работы ещё одна экспедиция: совместная Советско-Монгольская комплексная биологическая   экспедиция двух академий: АН СССР и АН МНР.  И  Нарцисс Исаевич, который внимательно отслеживал все печатные новинки по зоологии позвоночных (и в нашей стране и за рубежом), сказал, что в 1980 году в издательстве «Наука» должен  быть издан «Определитель млекопитающих Монгольской Народной Республики»  авторами-участниками этой экспедиции:  Соколовым В.Е. и Орловым В.Н.
      Нарцисс Исаевич, сумевший, видимо, почувствовать  мой интерес к исследовательской работе  (в первую очередь это касалась вопросов систематики)  пояснил,  что для меня было бы очень полезно, если бы я проштудировал  ряд  серьёзных  монографий  о млекопитающих, написанных признанными  корифеями  зоологии.  И, особенно, работы  зоологов,  работавших в МНР  (хотя бы монографию А.Г.Банникова «Млекопитающие Монгольской Народной Республики» за 1954 год - пока что,  наиболее  полное и серьёзное исследование о млекопитающих  Монголии).
       Немало солидных работ и монографий  по зоологии я отметил, когда знакомился с научной литературой  в его кабинете. И, судя по этой литературе,  со многими учёными-зоологами  Нарцисс Исаевич вёл научную переписку, а с некоторыми  (хорошо известными в нашей стране специалистами)  был  знаком лично  и даже дружен…
      Кстати, Нарциссом Исаевичем и Валерией  Михайловной  была собрана и замечательная домашняя  библиотека (насчитывающая не одну тысячу томов), преимущественно по зоологии и ботанике, среди которых было немало и весьма редких книг и книг с дарственными подписями от известных учёных.
      В течение месяцев, предшествующих экспедиции, я неоднократно бывал и на факультете  охотоведения ИСХИ, располагавшемся в старинном трёхэтажном здании по улице Тимирязева 59  на кафедре зоологии, где непосредственно и проходила преподавательская и научная деятельность Нарцисса Исаевича.




 
 Факультет охотоведения ИСХИ
 (Иркутский сельскохозяйственный институт)
                Фотография Н.И.Литвинова



     Очень хорошо запомнилось первое посещение факультета охотоведения и кабинета, в котором работал Нарцисс Исаевич. В его рабочем кабинете (на третьем этаже) стояли микроскопы и бинокуляры, а на полках располагалось немало книг и печатных научных работ - от совсем тонюсеньких до весьма и весьма солидных. Было много больших коробок, в которых, как объяснил мне тогда Нарцисс Исаевич, и было то, ради чего специалисты и выезжают в экспедиции - зоологические коллекции. Одна из таких коробок была открыта и стояла на его столе и хозяин кабинета, видимо незадолго до моего прихода, рассматривал что-то под бинокулярным микроскопом.  Это «что-то», когда я внимательно присмотрелся, оказалось миниатюрным черепом и нижней челюстью   какого-то мелкого зверька. Конечно же  захотелось взглянуть через стёкла бинокуляра  на этот малюсенький черепок…
      Тогда же, во время  моего первого посещения, Нарцисс Исаевич показал мне и немало чучел (тушек, как  он их называл) мелких грызунов,  которые были  набиты ватой и ветошью. Набивка, скорее всего, производилась через разрезы в брюшках, так как почти у всех зверьков на брюшке были заметны стежки, где - мелкие и очень аккуратные, а где - крупные и корявые. К лапкам каждой из этих тушек были привязаны небольшие картонки (с информацией о данном экземпляре) и маленькие марлевые «мешочки» с обработанными черепами. 
      Некоторые из этих тушек были изготовлены очень аккуратно и даже изящно и напоминали живых «мышек», некоторые же были и обработаны и «собраны» настолько грубо, что походили скорее на бесформенные старые шерстяные комки. Попадались и экземпляры, у которых из прорех брюшка даже торчали кусочки ваты и ветоши.  Когда я указал на это Нарциссу Исаевичу, он объяснил мне, что для того, чтобы изготовить хорошую коллекционную тушку (тех же мышевидных грызунов) необходим   соответствующий опыт, да и времени на это уходит порядочно.  А в полевых условиях   сбор зоологических коллекций производят разные (по подготовке и умению) специалисты - и не все могут делать это качественно и с должной сноровкой.  Зачастую в «поле» обрабатывать пойманных зверьков приходится, что называется, «на ходу», что также отражается на качестве изготовления тушек.  В целом же - объяснял он мне - важно не сходство изготовленной тушки с живым оригиналом; для научных целей имеет значение другое - например - окрас и структура волосяного покрова. Окрас у мышевидных грызунов - один из признаков, очень важных в систематическом отношении   наряду с ещё рядом признаков, аналогичных по значимости, например, таких, как строение коренных зубов или количество подошвенных бугорков («мозолей») на лапках... Имеют значение и размеры разных частей тела животных.   Некоторые признаки у ряда таксонов млекопитающих, как отметил Нарцисс Исаевич, могут быть достаточно специфичными. Лишь  изучение в комплексе таких  признаков и позволяет надёжно установить видовую принадлежность изучаемых животных.
     В одно из очередных посещений факультета охотоведения  я всё же попросил Нарцисса Исаевича рассказать мне подробнее об изготовлении  тушек тех млекопитающих, с которыми мне  придётся, в основном, работать в Монголии.
      Нарцисс Исаевич достал из своих «зоологических» коробок несколько тушек   грызунов и поместил их в один из лотков и, наверное, в течение часа пытался донести до меня всю премудрость этого дела.
      Он объяснил, что в «поле», прежде чем изготовить тушку мелкого млекопитающего, его необходимо взвесить и измерить; измеряется длина его тела, хвоста, уха и ступни на его задней лапе. И добавлял, что всё это я могу посмотреть и прочитать, например, в том же определителе А.Г. Банникова.
     После этого на брюшке зверька (от анального отверстия и примерно до середины туловища) делают небольшой надрез, но разрезают только шкурку, не задевая мускулатуру брюшной полости. И если у зоолога (шутил Нарцисс Исаевич) пальцы ловкие и привычные к тонкой работе, то пальцами, а если нет - то пинцетом шкурку отделяют от нижележащих мышц. Аналогичную операцию проделывают и с задними лапками зверька и с областью его хвоста.  Далее мелкими ножничками перерезают ноги в коленных суставах. Освободив основание хвоста, очень осторожно вытягивают из кожного чехольчика грызуна хвостик, состоящий из малюсеньких позвоночков. И только после этого шкурка зверька аккуратно снимается чулком. Аналогично задним конечностям передние конечности также перерезаются в локтевых суставах. Снятую шкурку подрезают ножничками и острым маленьким скальпелем (или лезвием бритвы) в тех местах, где она ещё соединена с туловищем: у губ, глаз, носа, возле ушных раковин. Шкурку необходимо тщательно очистить от остатков жира, мышц, комочков   свернувшейся крови и густо смазать раствором мышьяка (мышьяковистокислого натрия), причём, так чтобы несмазанных мест не оставалось. Это делается для того (как объяснил Нарцисс Исаевич), чтобы в дальнейшем шкурка не гнила и не была «съедена» молью. В кожаный хвостовой чехольчик вставляют тоненькую гладкую палочку (длина её должна быть больше длины хвоста), также предварительно смоченную в растворе мышьяка.
     Только после этого, собственно, и начинается «монтирование» тушки животного.  Сначала кости конечностей обматывают небольшим слоем ваты, по толщине аналогичной   бывшей здесь мускулатуре и «схватывают» нитками. Затем на палочку (равную по длине животного) наматывают вату (можно паклю, ветошь) и изготавливают «куклу», которая соответствовала бы форме и размерам тела зверька. Для плотности и удержания формы «куклу» обматывают нитками. И лишь после этого на «куклу» надевают шкурку, начиная с головы.  Получившейся тушке придают форму, максимально соответствующую прижизненной; для этого через брюшной разрез с помощью пинцета подкладывают (недостающие) или убирают (лишние) небольшие кусочки ваты. Зашив как можно аккуратнее разрез на брюшке, у получившейся тушки передние лапы вытягивают вперёд, а задние назад и прижимают к хвосту; тушка прикалывается булавками к дощечке и оставляется сохнуть.  К задним лапкам готовой тушки привязывают тканевый мешочек (с черепом и нижней челюстью обрабатываемого животного) и картонную этикетку (на ней должен был быть указан вид, пол животного, дата и географическое место его поимки).
      Хранить готовые тушки следовало в специальных коробках или ящичках (хорошо закрывающихся и не допускающих попадания туда различных «поедателей» шерсти и кожи, например, моли или кожееда) и время от времени пересыпать их нафталином. 
      Опережая события, отмечу, что летом 1979 года, когда мы уже работали на стационаре «Баян-Гол», то этот сезон шкурки отловленных нами мелких зверьков (исключая насекомоядных) мы также «набивали» ватой.  Но уже к следующему сезону (1980 года) мы отказались от этой методики и апробировали другую, более совершенную и экономичную (на наш взгляд).  Идею мы позаимствовали из вышедшего из редакции  к тому времени «Определителя млекопитающих Монгольской Народной Республики»  В.Е.Соколова и В.Н.Орлова.
      Мы уже не разрезали шкурку мёртвого грызуна  вдоль брюшка, а делали  небольшой поперечный разрез в её задней (анальной)  части. После чего точно так же (как и в первом случае) снимали шкурку «чулком» и очищали её. Дополнительно мездру у снятой шкурки мы посыпали крахмалом, который прекрасно впитывал в себя избыток жидкостей, в том числе и кровь. Затем убрав крахмал, обильно смазывали шкурку со стороны мездры раствором мышьяка.  После этого мы аккуратно натягивали шкурку на узкий плотный кусочек картона (специально вырезанный под этот экземпляр), имевший треугольные очертания со стороны мордочки. Подсыхая шкурка плотно «садилась» на картон и получалась плоская и компактная «тушка», которая не требовала набивочного материала, да и места занимала меньше, чем классическая (мышевидной формы). Не надо было привязывать к лапке тушки и кусочек картона с краткими данными об этом экземпляре; все записи делались на выступающей части картонки. К ней же привязывался и марлевый «мешочек» с очищенным черепом данного экземпляра.
      Единственное небольшое  дополнение в этой методике - закрепление нитками лапок и хвоста  животного.


                (ФОТОГРАФИЯ ТУШКИ МЫШЕВИДНОГО ГРЫЗУНА) 



      На природе, в условиях экспедиции, как объяснял Нарцисс Исаевич, первостепенное значение имеет сбор и достаточно быстрая обработка зоологического материала. При невозможности быстро сделать это, он должен быть зафиксирован в 70 - 90% спирте или помещён в раствор формалина.  Из того биологического материала, что попадает в руки специалиста, ничто не должно быть выброшено или утеряно. Собранный материал должен  не ограничиваться единичными экземплярами, а по возможности  быть  обильным  (что в реальности - часто исключение, а не правило).  Сбор материала должен осуществляться  и в разных природных биотопах  и охватывать  достаточно большую  исследуемую площадь, конечно, при наличии у зоологического отряда  таких возможностей (достаточного числа сотрудников, наличия средств передвижения (автомобиля, водного транспорта) и качественного походного  оборудования и экипировки).  Очень желательна  и организация  стационара с ежесуточным  (или близким к этому) отбором  и обработкой  зоологического материала. Работа зоологов в условиях стационара  (особенно стационаров,  работа на которых ведётся уже не один год)  кроме определения видового состава обследуемой  территории, позволяет  более качественно и результативно решать многие другие вопросы зоологии и прежде всего - динамику численности и экологию  исследуемых животных. 
     Наша маммологическая группа, по словам Нарцисса Исаевича, летом 1979 года и будет работать исключительно на стационаре, «облавливая» ловчими канавками и плашками (в специальной литературе они носили строгое и облагороженное название - давилки  Геро*)  территорию  южного склона  горного узла  Мунку Сардык.

(о работе, о вертикальной зональности, о том, что необходимо вырыть ещё 2 ловчие канавки и регулярно проверять их. И кроме этого ставить плашки.  И обрабатывать весь материал).

     Работа на стационаре и, в частности, установка дополнительных ловчих канавок и сотни плашек в предгольцовой и гольцовой зоне, позволяла Нарциссу Исаевичу получить его любимый материал - горных полёвок.


  Стационар на южном склоне горы Мунку-Сардык организован совсем недавно, в 1978 году; с момента организации на нём проводились и териологические  исследования силами четырёх человек, включая и Нарцисс Исаевича.  (с кем; С.Ангаев (?) Какие отряды и с какого года проводили исследования на этом стационаре (?). Стационар назывался  «Баян-Гол»  (в переводе с монгольского  - «богатая река» (почему(?)  и  располагался  буквально в десятке  метров от этой  стремительной и шумливой речки.

      Методика отлова и инструменты…
      В нашем случае таким материалом являлись:  насекомоядные (бурозубки, крот, кутора),  грызуны (полёвки, мыши, хомячки, лемминги), зайцеобразные (пищухи, зайцы).




      В 1978 году в Монголии  Нарцисс Исаевич Литвинов был вместе с  Сергеем Ангаевым (биофак ИГУ (1974-79гг.) и Сергеем Брюхановым (охотфак ИСХИ (1977-1982гг.).    
 




     Оформление загранпаспорта оказалось делом не «пяти минут»… Оно было не то, что  бы очень уж сложным, но по-настоящему бюрократическим, где строжайше соблюдались и выполнялись предусмотренные «системой» процедуры.  Ответственной за оформление загранпаспортов у нас на факультете была Тютрина Лилия Ивановна, очень энергичная (и - я бы отметил - порывистая) женщина средних лет.  Почти все в экспедиции звали её   Лиль Иванна. Она занималась ихтиологией и одновременно являлась заместителем руководителя экспедиции с советской стороны.  Поэтому все организационные вопросы, в том числе по переоформлению «старых» и оформлению новых кадров экспедиции, решала Лилия Ивановна, конечно, постоянно контактируя с остальным руководством экспедиции.
     Я, как и другие «новички», заполнил анкету, состоящую из нескольких листов с массой самых разных вопросов; причём заполнение её проходило под личным наблюдением Лилии Ивановны. И, видимо, это было правильным, иначе вряд ли  я, грамотно и без ошибок,  заполнил бы эти «чёртовы»  бумаженции;  даже  под её «присмотром»  я переписывал их несколько раз,  делая «ляп»  за «ляпом».  И это было только начало… Необходимо было написать автобиографию, сделать копию паспорта, принести несколько специальных фотографий для будущего паспорта и… ещё и ещё… После этого, как объяснила Лилия Ивановна, документы проверялись «здесь» и уже затем руководством   экспедиции отвозились в Москву. Но и это было ещё не всё…Даже при самых незначительных расхождениях или описках в документах они «заворачивались» обратно в Иркутск и уже затем, переделанные, с учётом всех рекомендаций, повторно отвозились в столицу.  Поэтому оформление загранпаспорта начиналось задолго до самой экспедиции и длилось не один месяц.
     Но и грамотное выполнение всех условий ещё не давало гарантию, что паспорт будет получен. За границу, даже в такую, казалось бы, братскую нам страну, как Монголия, элементарно могли не пустить в силу целого ряда причин (Лилия Ивановна перечисляла нам их).  Именно так и вышло с моим другом, однокурсником и одногрупником, Виктором Бросовым, когда он оформлял загранпаспорт (для участия в этой же экспедиции) в 1980 году.
    Уже где-то в конце весны Лилия Ивановна, встретив кого-то из «новичков» в коридоре факультета, сказала, что они привезли загранпаспорта, привезли для всех, оформлявшихся в первый раз, отказов не было… И что мы должны подойти к ней и расписаться в получении новых загранпаспортов. Оказалось, что «на руки» паспорта выдаваться не будут, а будут храниться в сейфе. «На руки» мы получим их только на «границе», потом их снова возьмут у нас и будут хранить в сейфе уже на базе экспедиции.
     Поздравив нас с этим «важным» событием, Лиль Иванна отметила, что теперь каждый из нас «со спокойной душой» может начинать подготовку к экспедиции… И уже в заключении добавила, что перед выездом мы ещё пройдём инструктаж по технике безопасности и распишемся в соответствующих документах.
     Правда, до выезда в Монголию она собирала нас ещё несколько раз по поводу каких-то не очень значительных вопросов… Хотя…, был и вопрос, который заставил поволноваться некоторых участников… 
     Лиль Иванна объяснила нам, что сотрудники отрядов, которые имеют на базе в Турту моторные лодки (для работы на Хубсугуле, его островах и побережье) должны будут иметь удостоверения на право управления маломерным судоходным транспортом. И если у кого не будет такого удостоверения, то такие студенты (почему только студенты?)  к управлению моторной лодкой допускаться не будут.  Она заверила нас, что за оставшееся время вполне можно успеть получить такое удостоверение,  записавшись и пройдя соответствующее  обучение на курсах по маломерному  судовождению.
     У меня такие «водные права» имелись, хоть в этом-то мне повезло.  Дело в том, что у отца была большая деревянная лодка со стационарным двигателем от ГАЗ-21 («Волга) и он то и надоумил меня окончить такие курсы и получить эту «корочку».
     Саша Тимошенко  логично рассудил, что если у меня есть «права», то этого вполне достаточно, чтобы  «заполучить» лодку для  нашей группы;  дальше  же загадывать не стоит, скорее всего, всё утрясётся само собой…
     Он как в «воду  (видимо, Хубсугула)  смотрел», все те строгости,  которыми «пугала» нас Лиль Иванна, в Монголии  сгладились как-то сами собой и даже вопрос с удостоверениями  не стоял  так остро и принципиально.