Одна из причин внутренней эмиграции

                Кристине Потупчик как провластной
     Пренебрежительное незнание Евой Грин нелегкой, скажем прямо, тяжкой судьбы дидойцев и хевсуров, высокомерное игнорирование Дитой фон Тиз самой парадигмы вооруженного конфликта на Дамбасе, но самое вопиющее, товарищи бойцы и граждане бандиты, неупоминание пусть и уже умершим сэром Рансименом в своей чудесной эпопее крестовых походов святых любому неравнодушному имен Шендеровича и Толокно - это, как бы сказать, ни в одни ворота. Это, понимаете, в другие.
    - В советском говнокино Хоттабыч мутил много мячиков, - размахивал руками Мартин Скорсезе, рассказывая своему неразменному приятелю еврейскому продюсеру Харви Вайнштоку мудрость отцов, почерпнутую режиссером накануне, когда по благожелательной рекомендации коварного коалы взял он да и ознакомился с нетленными трудами отеческого производителя, - в российском терсился со стремным хакером с рожей такой, Харви, что я не только курить не бросил, но перешел на добрый гаш.
    В подтверждение своей правоты Мартин плюхнулся на кожаный диван и, цивилизованно улыбаясь, пыхнул, удерживая тут же жалобно звякнувшие о стекло очков глаза недрожащей рукой. Вайншток, благоразумно кряхтя, одобрял слова и поступки приятеля качанием головы, не забывая придерживать за оттопыренные уши какого - то усатого человека, снующего в ширинке продюсера.
    - Михалков, - сказал Харви, закуривая сигарету, - приехал по следам своего брата, ткнулся к циркачу Жижикину, поработал чутка анальным акробатом, а потом уж ко мне направился. Вот, - показал свободной от сигареты рукой Вайншток на плешивый затылок орудующего, - приобщаю, так сказать, к обычаям мира наживы и чистогана.
    - Сосать умеет, - оценил опытнейшим взглядом Скорсезе, небрежным свистом подзывая к себе покойно до того сидевшую в уголке маму Миллы Йовович, - по - ходу у себя в России наблатыкался.
    - Потупчик его учила, - уже хрипел в пароксизме собачьей страсти ( Куприн, на ) продюсер, скребя жестокими ногтями вспотевший от усердия лоб Михалкова, - они, знаешь, какой способ заработка придумали ? Их не е...т, но они все одно подмахивают, рассчитывая обратить, осенить и выклянчить продолжение банкета.
    - Как Машка Шарапова, - вдарил стулом по горбу охнувшую ( вот так вот : " Ох " ) тетю Халю Логинову Скорсезе, радуясь широте жизни, - клянчит и клянчит у коалы милостицы малой, а тот ложит.
    - С прибором, - подтвердил Харви, щедро изливаясь в горло прибывшего по обмену режиссера.
    - Вот на нее поменяли, - показывал на ползущую обратно в уголок маму Миллы Мартин, нехотя вставая с дивана, - потому они оба тута и очутились.
    - Надо говорить не тута, - вскочил бодренько, застегивая ширинку, Вайншток, беря товарища за руку, - а здеся. Айда, брат Пошкин, на площадь, что ли.
     На площади тогда тревожно было. Смеркалось. Прямо посреди площади стоял здоровенный мусор с дубиналом и в берцах. Настороженно обводя площадь сузившимися от осознания своей величайшей миссии по тащить и не пущать зрачками, он неторопливо водил своей деревянной головой, как Терминатор, туда и сюда.
    - Из красной жары мусор, - оценил Скорсезе увиденное, - кокаином и прочая х...ня. Видов еще.
    - Слушай, Мартин, - неожиданно просяще спросил Харви, уходя с площади, - я чего не пойму, вот на хера они все сюда едут ? Почему слившиеся в говно уродцы катют, понимаешь, к путиноидам, а эти в Америку ?
    - А по обмену, - толковал Скорсезе, тоже поспешая от такого зрелища с площади обратно в уютный кабинет продюсера, - меняют шило на мыло.
    - Мыло Тайлер делал, - вспомнил уже в кабинете Скорсезе, занимая кресло продюсера, - по ночам и не в кипеш.
    - Было такое, - сурово закуривал добрый гаш Вайншток, поменявшись хотя бы на краткое время судьбой с приятелем, - мы сейчас, между прочим, тоже кино делаем, его потом Куценка и Орбакайте переделают.
    - Говно, - кинул Мартин, извлекая из - под стола прикемарившего Михалкова. - Теперь соси, да ? - вежливо обратился к тете Хале Логиновой Харви, удобно размещаясь на диване.
    Вот так, даже поменявшись местами, сохраняют люди доброй воли присущие только им индивидуальные привычки, хотя вновь засосавший уже у Скорсезе российский деятель культуры мог бы и поспорить с таким постулатом. Больше того, он мог бы даже и проклясть Вайнштока с Мартином, обосрать и нассать сверху, потому как всему остальному миру реально насрать - чего эти упыри российские и как. Именно от этого чувства и не знают Ева Грин, Дита фон Тиз и уже умерший сэр Рансимен никакого Прохорова, а после того, как сам Каспаров обдристался несогласной тройничком фоточкой и отдельным постиком ( о, Готфрик ! ) о примадонне в балдахончике, Макаревиче и Гребне, тем самым водрузив жирную такую точку на все потенциальные взаимоотношения коалы с соцсетями и СМИ, и я предпочитаю не знать. Коале просто времени своего жалко на такую х...ню. Хотя, вне всяких сомнений, ублюдочная кукла Чаки ежели и стоит Удо Кира, так только в том смысле, что Удо, как и Макдауэлл, как де Ниро, как многие из истинно умевших когда - то способен размениваться после Агирре Гнева Божьего на всякое фуфло и погань, коала же изначально ни хера не умел, от того и не разменивается, зрит в корень, не имеющий никакого отношения к Алехиной. Корень - у каждого свой, ведет в глыбь, высасывает соки из матушки сырой землицы, наполняя организм лютостью и патриотизмом, поэтому и Австралия. Навсегда.