Отрывок из моего романа Ничего не бойся

Тем временем одна из бортпроводниц задраивала дверь лайнера, а Ольга добралась до своего ряда под номером двадцать пять. На крайнем к проходу кресле, рядом с тем, на которое у неё был билет, она увидела седовласую старушку лет восьмидесяти. Ольга сняла куртку, закинула её в багажный отсек над креслом и захлопнула дверцу. Набросив на плечо свою сумочку, она взглянула на старушку сверху вниз. Подняв голову, старушка посмотрела на Ольгу, и, улыбнувшись, произнесла своим мягким бархатистым голосом: «Милочка, как я понимаю, Ваше место у окна?». «Всё верно, мэм» - улыбнувшись в ответ почтительно произнесла Ольга. Старушка попыталась было приподняться, чтобы пропустить Ольгу к её месту у окна, но, Ольга, плавно дотронувшись до её плеча, произнесла: «Мэм, нет никакой надобности вставать. Вы можете просто пересесть к иллюминатору и занять моё кресло». «Правда?» - почти виновато спросила та. «Без проблем» - бросила Ольга. «Ой! С удовольствием, милочка! А то, знаете ли, мои суставы!» - ответила старушка, кряхтя перемещаясь на кресло Ольги, - «В моём возрасте они стали совсем ни на что не годны. Что присесть, что встать. Всё это доставляет мне ужасно неприятные ощущения. Знаете, это уже становится чертовски нестерпимой болью. И за что только Бог так наказывает меня? Уж какие только лекарства я не принимала, как только ни лечила свои коленки – всё одно и то же, – год от года не лучше. Как говорится, старость – не радость!». Дождавшись пока старушка уселась у окна, Ольга присела, повесив сумочку на крючок в спинке впередистоящего кресла. Чуть поёрзав, она вытянула правую половину ремня безопасности, застрявшего между кресел, свела его с парной лямкой слева и, щёлкнув замком, примостилась поудобнее. «Спасибо Вам, дорогая! Вы очень милы!» - с сияющим лицом произнесла старушка, повернув голову в сторону Ольги. «О! Не стоит благодарности, мэм! Это я должна извиниться перед Вами» - бросила Ольга, мило улыбнувшись в ответ старушке. «Ой, что Вы, душечка?! Подумаешь, опоздала. Всякое ведь бывает!» - проговорила старушка. «Это точно» - кивнув ответила Ольга. «Забыла представиться. Я Мюриэл. Мюриэл Уолш, родом из Ирландии» - сказала старушка, протянув Ольге свою сухую жилистую кисть, испещрённую мелкими веснушками. Тактично улыбнувшись, Ольга протянула ей в ответ свою руку. Она почувствовала прохладу её кожи, но, вместе с тем, какую-то неимоверную силу и энергию. «Очень приятно! Я Ольга!». Старушка пристально посмотрела Ольге в глаза, словно считывая её мысли, - «Вот как? Рискну предположить, что Вы русская!». «Вы угадали, мэм! Так и есть!» - бросила Ольга в ответ. «Вы очень красивы, деточка!» - продолжила старушка, - «Я тоже когда-то была молода и чертовски красива!». Она широко улыбнулась. «Спасибо, мэм!» - ответила Ольга. Их рукопожатие несколько затянулось. Заметив это, старушка выпустила руку Ольги – «Ах-х!» - произнесла она, с некоторым смущением, - «Я, порой, бываю весьма болтлива и назойлива. Простите меня. Видимо, это всё мой возраст». «О, вовсе нет, мэм! Вовсе нет! Вы очень милы! И Вы тоже очень красивы!» - сказала Ольга. «Да что Вы, душечка! Что Вы! Вы мне явно льстите!» - ответила старушка, усмехнувшись. «Нет, нет! Отнюдь! – парировала Ольга, - «Я никогда не льщу! Правда! Если я говорю, то так оно и есть!». «Да, уж!» - произнесла старушка, - «Это меня радует!». После небольшой паузы она продолжила: «Кстати, о возрасте. Вчера, одиннадцатого сентября, мне исполнилось девяносто пять». «Ого! Вот это да! Как здорово! Никогда бы не подумала!» - бросила Ольга, восхищённо глядя на собеседницу. В этот миг она вдруг хотела сказать о том, что у неё тоже вчера был день рождения, но сдержалась. «Кстати, дорогая моя, а Вы знаете, что в переводе с кельтского означает моё имя?» - спросила старушка. «Очень интересно! И что же?» - ответила Ольга с вопросительным взглядом. «Оно означает «сияющее море» - ответила старушка и, чуть улыбнувшись, взглянула на Ольгу своими перламутрово-синими глазами. Но этот взгляд словно пронзал её насквозь, устремившись куда-то вдаль. «Кого же она мне напоминает» - подумала вдруг Ольга и в ту же секунду поняла, - «Точно! Так и есть!». Но прежде, чем она успела сказать слово, старушка, опередив её, спросила, широко улыбаясь: «Что, моя дорогая?». «Нет, нет, ничего» - ответила Ольга, качая головой. «Это не правда. Вы что-то вспомнили сейчас и хотите мне это сказать. Я знаю. Я даже знаю, что именно Вы хотите сказать мне!». «Неужели? И что же, мэм?» - удивлённо спросила Ольга, широко раскрыв глаза. Старушка немного помолчала и произнесла: «Вы подумали о том, что мы с Глорией Стюарт похожи как две капли воды! Это та актриса, которая сыграла роль Роуз в старости в фильме Джеймса Кэмерона «Титаник». Правда? Ведь об этом Вы подумали, милочка». На лице Ольги нарисовалось полное недоумение вперемешку с восторгом, - «Не может быть! Откуда Вы знали это, мэм?» - проговорила Ольга, уставившись на старушку. «О, моя дорогая! Я всё и про всех знаю! Я обладаю даром предвидения и чтения мыслей! Не верите?» - со сверкающими глазами сказала старушка. «Не может быть!» - бросила Ольга. «Конечно же нет, моя хорошая. Конечно же нет! Я пошутила», - усмехнувшись продолжала старушка, - «Ибо только одному богу известно, что будет! Всё в его власти, милочка! И всё на свете в его руках!». «Да, мэм, Вы правы! Я бы сказала, что почти всё в его руках, потому что кое-что и в моих руках тоже» - с уверенностью в глазах сказала Ольга. «А Вы сильная! Очень сильная! Я это вижу!» - проговорила старушка, глядя на Ольгу весьма сосредоточенным, почти колким взглядом, - «В Ваших руках очень многое! Вся Ваша жизнь! Всё, что Вас окружает!». Повисла короткая пауза. От слов старушки Ольга слегка расчувствовалась. Она машинально положила свою ладонь на кисть старушки, лежащую на подлокотнике и, слегка сжав её произнесла: «Спасибо, мэм! Вы знаете, наверное, так и есть, но, как ни крути, пути Господни неисповедимы!». «Знаете, милая, прошла уже целая вечность, но, я до сих пор помню своего отца. Мне было чуть больше шести, но я помню каждую морщинку на его лице. Я помню его руки и тот запах, который он приносил в дом, каждый раз возвращаясь домой с моря! Он был рыбаком. Моя несчастная мама, она…она, к несчастью, не смогла…». Она вдруг отвела с Ольги свой взгляд и, глубоко вздохнув, замолчала. Через пару мгновений она снова взглянула на Ольгу. Та пристально смотрела на неё. «Ладно, моя дорогая, чуть позже я немного расскажу Вам о себе. Хорошо? Когда мы будем в полёте» - сказала старушка. Ольга кивнула. «Тогда вперёд! Как говорится «земля, прощай!» - произнесла она, глядя на Ольгу теперь уже сверкающими глазами, - «Надеюсь, Вы со мной, дорогая?». «Безусловно! Я с Вами! Даже если нас сейчас высадят за нарушение тишины и общественного порядка!». Они рассмеялись. «Но, в таком случае, нам придётся захватить с собой обратно на вокзал Ваших друзей – огненно-рыжую милашку и красавца-мулата, похожего на Уилла Смита. Кстати, с днём рождения Вас, душечка! Хотя и с запозданием на один день, но, все же, я Вас поздравляю! Но, лучше поздно, чем никогда. Так ведь говорят в России? И Вашу новую рыженькую подругу я тоже поздравляю с днём рождения! Патрисия. Если я не ошибаюсь, её имя Патрисия. Вы познакомились с ними совсем недавно и вас ждут страшные испытания, дорогая моя. Настолько страшные, что вам и не снилось. Совсем скоро. И всех вас свяжет нечто более значимое, чем просто разговоры. Точно так же, как вас связывает одиннадцатое сентября». В этот миг Ольгу прошибло словно током. Поймав ступор, она сидела в оцепенении. На её лице нарисовалось замешательство. Внутри вдруг всё затряслось. Она смотрела на старушку не зная, что сказать. Старушка снова улыбнулась, и, положив свою холодную руку на кисть Ольги, произнесла: «Да, да, душечка! Именно одиннадцатое сентября две тысячи первого года – тот самый день, который всех вас связывает». «Вы сумасшедшая, миссис Уолш?» - спросила Ольга, инстинктивно защищаясь, чтобы никоим образом не выдать свой страх. «О, что Вы, дорогая! Как же Вы можете говорить такое?» - бросила в ответ старушка, - «Я знаю, что мои слова показались Вам странными, но, прошу Вас, расслабьтесь, дитя моё! Сегодняшний день укрепит эту связь. Скоро будет трудно! Но, уверяю Вас - вы справитесь!». «Что происходит?» - спросила Ольга, - «Кто Вы, мэм? А-а! Я всё поняла! Вы просто любопытная старушка и Вы следили за нами там, в аэровокзале?». «Что Вы, моя дорогая! Что вы! Вовсе нет! Я передвигаюсь то с трудом! Чтобы за вами уследить, нужно бегать со скоростью пули! Я на подобное уже не способна! Увы! Вот если бы мне сбросить лет сорок пять, чтобы быть в Вашем возрасте! Тогда я была бы на многое способна! И не только на то, чтобы следить за кем-то! Я бы горы свернула, как говорится!» - сказала старушка, снова улыбнулась и кивнула Ольге, на несколько мгновений закрыв глаза. Затем она достала носовой платок, вытерла свои чуть прослезившиеся глаза и посмотрела в окно, - «Ну надо же, опять этот дождик! Вы видите? Всю ночь лил! Потом устал, видимо, и вот тебе, снова балуется!» - сказала она и снова повернулась к Ольге. Ольга не расслышала. Она сидела, уставившись в кресло перед собой и думала: «Откуда она знает, что вчера, был мой день рождения? И действительно, почему он у нас с ней в один и тот же день? Кстати, у Патрисии он тоже был вчера! А откуда она знает про Уилла? Она действительно следила за нами? Но зачем? Зачем это како-то столетней старушенции? И каким это образом нас троих связывает одиннадцатое сентября две тысячи первого года, помимо того, что у нас с Пат тогда был очередной день рождения? А Уилл? Как он с этим связан? У него что, тоже вчера был день рождения? Всё это начинает казаться мне весьма странным и запутанным! Или может быть старуха и вправду сбрендила? Нет, исключено! Слишком уж много она сказала из того, что имеет место быть! А что, если с ума схожу я?». Пребывая в оцепенении, Ольга молча смотрела на старушку, хлопая глазами. Она впервые в жизни испытывала чувство, описать которое вряд ли сейчас смогла бы. Старушка, приблизившись к Ольге, прошептала ей на ухо: «Ничего не бойтесь, милая. Просто расслабьтесь. Вы хорошая и добрая дамочка! Вы мне нравитесь! Думайте о Роуз. А ещё о Джессике и Вашем милом папочке. Они все ждут Вас, дорогуша!». Ольга закрыла глаза. Она гнала из головы возникшие откуда ни возьмись предрассудки, пытаясь переключить мысли на скорую встречу с Джессикой. Мысли путались в её голове. «Думайте о Роуз. А ещё о Джессике и Вашем милом папочке» - вновь услышала она голос. Но теперь этот голос исходил уже не от старушки. Он был внутри её головы, внутри сознания. И вдруг, словно по велению загадочной дамы, что сейчас сидела рядом, в её сознании, кадр за кадром стали возникать образы то Роуз, то Джессики, то папы. Мимолётно промелькнул улыбающийся образ бармена Эдварда. Затем картинка в её голове словно зависла. Это была плачущая Патрисия, пристально разглядывающая фотографию в её кожаном бумажнике с оттиском в виде розы, которая вмиг заставила вспомнить о нём. «О, Дэйв! Мой милый! Родной мой человек!». Подумав о нём, она глубоко вздохнула и сжала веки что есть сил.
Чуть повысив обороты двигателей лайнер тронулся с места и начал своё движение к взлётной полосе. Командир воздушного судна зачитал в свой микрофон заученную наизусть приветственную речь на английском и французском языке, а бортпроводницы, добросовестно отработав свой показательный инструктаж по безопасности предстоящего полёта, уселись на свои штатные места и пристегнулись ремнями безопасности. Уилл всё также дремал в хвосте самолёта, а Ольга, сама не своя, сидела молча с зарытыми глазами. «Вот, дорогая. Это для Вас» - снова услышала она уже знакомый ей голос, - «Я положу это сюда. Вот, в этот славный кармашек. Обязательно прочтите это потом. Вы меня слышите?». Старушка протянула руку и опустила что-то в карман кресла, расположенный перед Ольгой, - «Не забудьте об этом, милочка». «Я прочту, прочту, мэм! Непременно прочту» - ответила Ольга. Теперь в её голосе были слышны чуть нервные нотки. Казалось даже, что они были с примесью страха. Нежданного. Граничащего с недоумением и лёгким замешательством. Она никогда не была трусихой. Сказать точнее – никогда не считала себя таковой. По крайней мере с тех пор, как ушёл Дэйв. Но всё то, что она услышала за последние пять минут, всерьёз напугало её. «Всё это, чёрт возьми, какой-то сон! Бред!» - подумала она, не открывая глаз.
Закончив колесить по замысловатому маршруту самолёт вдруг остановился. Сейчас он уже был в самом начале полосы разгона. «Дамы и господа, мы готовы к взлёту» - послышалась речь командира корабля, исходящая из репродукторов, - «Просим вас проверить, что ручная кладь надёжна закреплена, мобильные устройства выключены, ремни безопасности застёгнуты, индивидуальные столики убраны, а спинки кресел приведены в вертикальное положение. В целях экономии электроэнергии на время взлёта основное освещение в салоне будет отключено. В случае необходимости вы можете воспользоваться лампочкой индивидуального освещения, нажав кнопку, которая находится над вашим креслом. Командир корабля и экипаж желает вам приятного полёта. Благодарю за внимание!». Слепой моросящий дождик окроплял фюзеляж, тонкими струйками стекая по стёклам иллюминаторов, сверкающих от взошедшего солнца. Двигатели чуть притихли. Казалось, что наступила полная тишина, в которой можно было слышать, как по крыше барабанит дождь. Патрисия вдруг очнулась. Потерев руками усталые глаза, она осмотрелась по сторонам. По всему ряду, справа и слева от себя, она увидела пустые кресла. В недоумении Патрисия отстегнула ремень и чуть привстала, взглянув вперёд поверх всех кресел салона. Никого. Она встала в полный рост и вышла в проход. Оглянувшись назад, она бросила взгляд на ряды кресел до самого хвоста. Пусто. Быстро перебежав на другой проход, она проделала то же самое. Но и с другого борта ни спереди, ни сзади она не обнаружила ни души. Пассажиры словно испарились. Она запаниковала. Вдруг двигатели стали стремительно набирать обороты и самолёт с рёвом понёсся куда-то вперёд. Началась лёгкая вибрация. Патрисия почувствовала, как чудовищной силы тяга стала тащить её назад. Она попыталась удержаться на ногах, но не смогла, всем своим весом плюхнувшись в ближайшее кресло. Нужно было срочно сосредоточиться и взять себя в руки. Отчасти ей это удалось. Она пристегнула ремень безопасности и пригнулась к коленям, обхватив голову руками. Тяга двигателей усиливалась и самолёт ускорялся всё сильнее. Зажмурив глаза, она в ужасе подумала: «Господи! Папочка, почему же ты не научил меня, как выживать в авиакатастрофах! Это единственное, чему ты меня не научил! Боже мой! Неужели это всё?! Неужели конец?! Нет! Этого не может быть!». Не в состоянии сдержать нарастающий ужас, она что есть силы сжала зубы. «Мисс! Эй, мисс! Что с Вами?» - вдруг услышала она. Чья-то рука в тот же миг коснулась её спины. Патрисия вскрикнула и тотчас распрямилась. Она повернула голову в сторону зова и увидела того же самого молодого мужчины в красной бейсболке. Он улыбнулся ей и показал жест в виде кулака с вытянутым кверху большим пальцем: «Расслабьтесь, мисс! Всё хорошо! Мы разгоняемся!» - уверенно проговорил он. Её сердце бешено колотилось, а на вспотевшем усталом лице читалось недоумение. Подняв голову кверху, Патрисия вновь закрыла глаза. Вцепившись одной рукой в подлокотник, а второй зажав в ладони ладанку, она стала шёпотом проговаривать: «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твоё, да придёт Царствие Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твоё есть Царство и сила, и слава, Отца, и Сына, и Святого Духа, ныне и всегда, и во веки веков. Аминь». Отстучав по влажному асфальту прерывистую чечётку, лайнер достиг максимального взлётного ускорения и, плавно оторвавшись от полосы, взял курс на северо-запад, оставляя позади себя шумный и суетливый Торонто. Теперь впереди было два с половиной часа и полторы тысячи километров, отделявшие Торонто от Виннипега. Закончив молитву, Патрисия перекрестилась и запустила секундомер на телефоне. На экране побежали цифры, отмеряя секунды.
Их воздушный путь лежал над двумя из пяти Великих озёр. Гурон – первое из них. Получив своё название в честь некогда могущественного индейского племени Северной Америки, по своей форме оно напоминало сказочного медведя, вставшего на дыбы с вытянутой вперёд шеей. Уперев в бока передние лапы, он стоял, расправив за спиной птичьи крылья. Стоит бросить взгляд на карту, и вы с лёгкостью увидите его. Могучего и свирепого. Может показаться, что медведь протестует, отказываясь исполнять приказания дрессировщицы, чей силуэт рядом с медведем набросал своей тёмно-синей акварелью величественный Мичиган. На ней платье с длинным шлейфом. В руке плеть. Она ждёт его абсолютного и безоговорочного подчинения, настойчиво требуя исполнения очередного трюка. Но для неё это просто драйв. Просто прихоть. Для неё это кайф. Наркотик под названием «смысл жизни». Сейчас в её жилах течёт не кровь – чистый адреналин. Она жаждет верха. Жаждет бурных оваций. Медведь же жаждет свободы. Он устал. Устал делать то, что прикажут. Устал быть марионеткой. Устал быть взаперти. Грусть и тоска одолели его. Сколько раз сходились они в этой показной дуэли. И вот, они снова стоят друг перед другом. Лицом к лицу. Она не намерена отступать. Полная решимости, она готова вновь покорить его, как покоряла сотни раз до этого. Но в этот раз он возьмёт над ней верх. Докажет ей, что искренняя вера стирает привычные границы познания. Вера окрыляет. Вера творит чудеса. Взмахнув своими волшебными крыльями, он понесётся прочь над бескрайними просторами тайги. Туда, где он хозяин. Туда, где он доминант. Он полетит навстречу долгожданной свободе, о которой мечтал с тех пор, как был маленьким медвежонком. А ещё ему очень нужно встретиться с одним старым и мудрым синим какаду. Он хочет расспросить его кое-о чём. Он хочет научиться у него мудрости, чтобы стать ещё сильнее.
Озеро Верхнее и было тем самым какаду - вторым озером, над которым Патрисии с её новыми друзьями предстояло пролететь по небу. Холодное и прозрачное, оно по своей форме и вправду было очень похожим на перевёрнутого вверх ногами попугая. На языке Оджибве, второй по распространённости группе индейских языков Канады, относящейся к семейству алгских языков, это озеро называлось Gichigami, что в переводе означало «Большая вода». И действительно, по своей площади Верхнее было самым большим пресноводным озером в мире. Было даже подсчитано, что если распределить всю воду Верхнего, разлив его на плоскости, площадь которой равна Северной и Южной Америкам, то получился бы слой воды высотой около тридцати сантиметров. Так огромен был объём его бассейна. Оно питалось водами более чем трёхсот рек и было девственно красивым. А ещё им предстояло пролететь над множеством небольших городков, ферм и деревень, над бесчисленным количеством небольших, но живописных озёр, мелких речушек, над бескрайними просторами густых лесов и топких болот. И сейчас экипаж самолёта окунулся в привычную рабочую рутину. Двигатели работали в полную мощность, а лайнер поднимался всё выше и выше. Набрав высоту около семи тысяч футов над землёй, он вклинился в слоистый пирог из свинцово-серых облаков и впал в лёгкую болтанку.
Возникший полумрак заставил Патрисию нажать на кнопку индивидуального освещения над головой. Лампочка зажглась, бросив жёлтый светящийся круг на её колени. Тряска усиливала её волнение. Она закрыла глаза и просидела некоторое время, мысленно отсчитывая секунды. В голове стоял шум, а уши ужасно закладывало. Не открывая глаз, она зажала нос пальцами, сглотнула слюну и что есть сил попыталась продуться. Тщетно. Заложенность даже усилилась, а где-то там, внутри, во внутреннем ухе заиграла острая пульсирующая боль, вызвав на её лице мучительную гримасу. «Вот, возьмите, мисс! Эй, как Вас там?» - услышала она уже знакомый голос справа. Всё тот же мужчина в красной бейсболке, заметив её мучения, протягивал ей маленький прозрачный полиэтиленовый пакетик с берушами. «Нет, не нужно! Я в порядке!» - бросила она в ответ. «Ну, как знаете» - ответил тот, протискивая пакетик в карман кресла перед ней, - «Если что, они будут вот здесь. Не беспокойтесь, они новые. Даже запечатаны». Патрисия посмотрела на него, кивнув в знак благодарности и того, что она поняла его. «Да вы не стесняйтесь. Это же такая мелочь. Буду рад, если они вам помогут» - сказал мужчина, показав ей ладонь правой руки. Патрисия вновь кивнула ему – «Меня зовут Патрисия» - наконец призналась она. «Ну наконец то!» - сказал он с видом, внешне похожим на некое облегчение, - «Прекрасное имя! Очень рад, что вы-таки исповедались мне» - колко пошутил он. «Лонни!» - строго отрезала она, - «Вы опять за своё?! Снова эти Ваши дурацкие шуточки?! Я же просила!». «А что я? Я ничего! Просто пошутил! Это я от души, поверьте, Триш!» - виновато отчеканил он. «Что? Как Вы меня только что назвали?» - чуть возмущённо произнесла Патрисия. «Я назвал Вас Триш. Что-то не так? Я ошибся в Вашем имени?» - спросил он со слегка недоумённым выражением лица, - «Вы же только что сами сказали мне, что Вас зовут Патрисия! Не так ли?». Она смотрела на него, хлопая глазами – «Всё так, конечно, но, разве я разрешала Вам называть меня Триш? Вам не кажется, что это не совсем тактично? Мы с Вами, по-моему, пока ещё на брудершафт не пили и детей вместе не крестили! А?! Что скажете, Алонсо?!». «Кстати, Алонсо – это одно из производных моего имени, Патрисия. Точнее Лонни - это сокращённая форма имени Алонсо» - ответил он. «Я знаю это, Лонни! Поэтому и назвала Вас так» - бросила она, - «Но, на самом деле, Триш меня называли только родители и очень немногие друзья. Им это было позволительно. А Вам я на это своего разрешения не давала, насколько я помню». «Вы правы» - сдался он, - «Не давали. Ещё раз извините, Патрисия». «Да ладно уж! Чего там! Валяйте! Я, на самом деле, человек простой, приземлённый. Так что, пожалуйста, можете называть меня Триш. Тем более, нравится мне это, или нет, разрешала я Вам называть меня так, или не разрешала, это будет не так уж и долго. Всего лишь каких-то несколько часов, пока летим! Так что, разрешаю!». «Окей! Вас понял! Принято, Триш!» - радостно бросил он, - «А Вам, всё-таки, нравится, или нет?». «Что?» - спросила она. «Ну, это» - ответил он, сделав паузу, - «Вам нравится, когда Вас так называют». «Не Ваше дело! И какая Вам разница? Вы что, меня склеить решили? Так! Всё! Для Вас я никакая не Триш! Для Вас я Патрисия! Уяснили?» - бросила она в ответ, снова делая свой тон более строгим. «Нет, нет! Я так! Просто полюбопытствовал!» - ответил он. В этот миг, вспомнив слова Ольги, услышанные ей накануне, Патрисия решила немного сострить. Посмотрев на Лонни, она с серьёзным видом произнесла: «Значит, говорите, полюбопытствовать решили?».  «Ну, да» - бросил он в ответ. «Лонни, а Вы знаете одну русскую поговорку про любопытных?» - спросила она. «Нет. Что ещё за поговорка такая?» - спросил он. «Что? Интересно?» - бросила она. «Почему бы и нет? Очень интересно! Я вообще про русских мало что знаю» - сказал он с интересом. «Ну ладно! Поговорка звучит так: «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали». «Ха! Забавная поговорка, однако!» - чуть вскрикнул он, усмехнувшись, - «И главное – смешная!». Глядя на него, Патрисия с поучительным видом продолжала: «А ещё у этой поговорки есть аналог, который означает что-то типа «не суй свой нос в чужие дела». И, в отличии от Вас, Лонни, я считаю, что главное не в том, что это поговорка смешная! Главное в том, что она должна быть поучительной! В случае со мной вам сегодня повезло!». «В чём повезло?» - спросил он. «Я не стану отрывать Вам нос за то, что Вы, как та любопытная Варвара, пытаетесь совать нос в мои дела!» - засмеявшись ответила она. Она сделала небольшую паузу. «Ну, спасибо Вам, Патрисия! Спасибо! Вы очень добры! Скажу так – по прилёте в Калгари с меня причитается!». Не обратив внимания на его последнюю реплику, она продолжала: «Но может случаться так, что однажды рядом с Вами буду не я, а кто-то другой, не такой добрый. Возможно даже наоборот – кто-то очень злой! А может быть даже их будет много! И все они будут очень важные, богатые и злые!  И тогда, за излишнее любопытство, Вы легко можете лишиться своего носа. Понятно?» «Окей, окей! Я въехал, Триш! То есть, я хотел сказать, Патрисия, я понял смысл! Действительно, клёвая поговорка!». «Ага!» - бросила она, - «Я даже разрешаю Вам пользоваться этой поговоркой и делиться ей со всеми, кого Вы знаете. Ну, конечно, по ситуации. Например, если вдруг кто-либо из них тоже проявит излишнее любопытство». Посмотрев в глаза друг другу, они вдруг неожиданно рассмеялись. «Слушайте, Патрисия, а они, наверное, очень умные эти русские! Раз уж поговорки у них такие острые, тонкие и с глубоким смыслом!» - проговорил он. Они помолчали. Затем она повернулась и посмотрела на него - «Странный Вы какой-то! Я бы даже сказала чумной! И слишком шустрый, как я погляжу!» - бросила она с лёгкой улыбкой, - «Но, всё равно, я хочу сказать Вам спасибо! Слышите? Вы весёлый. И заботливый. Кстати, спасибо за беруши! А насчёт русских скажу – они действительно умные, простые, добрые и сердечные! А ещё – они хорошие друзья и прекрасные собеседники! Русские – надёжные люди!». «Откуда Вы это знаете? С чего взяли? Вы знакомы с множеством русских людей? Или, может быть, Вы сама и есть русская? Или жили в России?». Нам ведь втирают, что они наши враги! Не так ли?» - оживлённо проговорил он. «Нет! Не так! Абсолютно не так! Я знаю русских! Если быть точной – одну русскую! И она сейчас здесь, с нами, в этом самолёте!» - войдя в глубокий чувственный кураж говорила Патрисия, - «Я знаю её лишь один только день, но, мне кажется, словно мы знакомы сто лет! Я не могу Вам сейчас рассказать всего, о чём узнала за последний день. Но то, что я узнала, мне кажется - изменило мою жизнь. Да, Вы не обязаны мне верить и можете сомневаться. На свете много людей и все они разные. Да, безусловно, это так. Но, этого человека я почувствовала сердцем. Она русская. И это заставило меня во многом изменить своё мнение о том, о чём нам, как Вы только что выразились «втирают» наши собственные власти. Вчера я поняла главное - русские – не враги. Они обычные люди. Такие как я, как Вы, как все мы! Они заслуживают уважения, понимания, сочувствия и любви. Все мы - просто люди. И не важно, какого мы пола, вероисповедания, расы. Главное – оставаться человеком! Что бы ни случилось! Верить и любить – вот, что главное! Но однажды может наступить разочарование! Когда то, во что Вы верили – вдруг рухнуло! Когда тот, кому вы верили, кого любили – вдруг предал Вас! Но, несмотря ни на что, продолжайте верить! И продолжайте любить! Находите в себе силы прощать! Даже тех, кто предал Вас! Ибо рассудок того был помутнён и не ведал он, что творил. Может быть, это звучит весьма противоречиво вашим собственным убеждениям, нелепо, нелогично, чудовищно, если хотите, но так говорил Христос. И он завещал нам любить ближнего своего. Любить как самого себя. Иначе никак. Иначе наша жизнь не имеет смысла! Он задумался на мгновение, глядя словно в пустоту. Затем он перевёл взгляд на неё, - «Да, чёрт возьми, Вы правы, Патрисия! Это так! И я читал святое писание однажды. Я думал об этом. Точнее, я довольно часто думаю об этом». С этими словами он снова задумался. «Знаете, Лонни, день за днём, становясь старше, невольно задумываешься о том, о чём раньше и подумать не мог. Казалось бы, что что-то подобное уже однажды с тобой было, но ты просто не обращал на это внимания. Не осознавал многих вещей. Ты просто летел сломя голову навстречу ветру! Не задумываясь о смыслах». «Это просто молодость, Патрисия!» - сказал он, улыбнувшись, - «Это нормально! И я соглашусь с Вами – жизнь меняет нас, делая мудрее». «Да. Точно» - бросила она, - «Было бы здорово, если бы она каждый день она меняла нас в лучшую сторону! Несмотря на весь тот негатив, который сейчас летит на нас со всех сторон, начиная с новостей из утреннего ящика, всякого рода отморозками в городской подземке, заканчивая безобидными с виду бэби-бумерами, явно или тайно недолюбливающими современную молодёжь, которая в свою очередь считает тех бесполезной частью старого мира. И ведь большая часть этой молодёжи абсолютно не желает работать. Не желает прилагать никаких усилий, считая, что мир им обязан. Априори. Вокруг витает дух лжи, лицемерия, подлости. Во главе угла – власть, превосходство. Жажда наживы стало обыденным чувством. И деньги. Деньги. Деньги. Физический труд уже не в чести. Простой рабочий стал чуть ли не изгоем. Большая часть молодого населения желает побольше хапнуть, при этом затратив минимум усилий. Цены! Что твориться с ценами! Инфляция запредельная! Пандемия! Кризис! Что в мире творится?! Катаклизмы, войны, террор, разврат, неверие! Куда движется человечество? Ужас!». На этом она замолчала. «М-да, уж» - вздохнув сказал он в ответ, - «Вы правы. Так и есть. В мире реально что-то назревает».
«Вот и познакомились!» - сказал он с улыбкой. «Да, уж! Что-то я прямо разошлась!» - ответила она, усмехнувшись, а затем, помолчав несколько секунд, продолжила, - «Вы знаете, Лонни, мне на самом деле неловко признаться, но я, как бы это сказать». «Скажите, как есть. Я пойму. Обещаю!» - бросил он. «Ладно! В общем – я жуть как боюсь летать!». Сказав это, она вмиг покраснела. «Вы не поверите!» - сказал он почти шёпотом, приблизив губы к её уху, - «Я тоже!». «Вы это серьёзно?» - удивлённо спросила она. «Вполне! В этом наши вкусы абсолютно совпали, Патрисия!» - медленно проговорил он. «Вы смеётесь надо мной? Это прикол, да?» - встревоженно спросила она, - «Между прочим, у меня аэрофобия, если хотите знать! И, к тому же, ещё и клаустрофобия! А Вы здесь шутки шутите!». Он посмотрел на неё широко раскрыв глаза. «Отнюдь! Зря Вы так! Знаете, клаустрофобия, конечно, меня обошла стороной, но, что касается боязни летать, то это чувство мне, к сожалению, так же, как и Вам, абсолютно не чуждо, если так можно выразиться». «И в чём выражается эта боязнь? Что Вы чувствуете при этом?» - спросила Патрисия. «Да как Вам сказать» - бросил он чуть задумавшись. «Скажите, как есть! Я пойму. Но, в отличие от Вас, обойдусь без саркастических усмешек!» - сказала она. «Да блин! Патрисия! Говорю Вам ещё раз – никакого сарказма! Я не шучу!» - ответил Лонни, - «Я реально испытываю дискомфорт от полёта! И вообще, даже от предчувствия того, что мне предстоит входить в этот железный тубус и мчаться на нём куда-то с бешённой скоростью на высоте в несколько десятков долбаных небоскрёбов. Я не то, чтобы пребываю в ужасе, или готов запаниковать, а просто испытываю некий дискомфорт и немного волнуюсь». Он помолчал. «Это у меня не просто так. Однажды в небе с моим самолётом был инцидент. С тех пор кое-что поменялось в восприятии. Но, я работал над собой, применяя некоторые методики для повышения самообладания. Своего рода аутотренинг. Знаете, что это?». «О, да! Да! Конечно! Конечно, Лонни я знаю, что это такое! Меня учили этому ещё в студенческие годы!» - произнесла она с отрешённым видом, - «Но, сколько бы я ни пыталась применять его именно для этих нужд – ничего! Эффект практически нулевой! Подходит для чего угодно, только не для снятия предполётного стресса и этой внутренней судорожной тряски! От страха, будь он не ладен!». «Я пробовал алкоголь!» - сказал он, - «Пока однажды в ожидании посадки так нарезался в баре, что меня просто-напросто сняли с рейса. Так набрался, что ничего не помнил. Помню только как опрокинул в баре с десяток стопок. А потом всё! Туман! И, под занавес – в глазах задвоилось, после чего свет погас! И всё! Сплошной провал памяти!». «И что же дальше?» - спросила она. «Что, что! Штраф, жуткое похмелье и новый билет в том же направлении на тот же рейс сутки спустя!» - с улыбкой сказал он, - «Только знаете, что?». «Что?» - спросила она. «Лететь с бодуна ещё страшнее! Это просто жесть!» - бросил он, оскалив свои белоснежные зубы. «Вы правы! Я сейчас как раз с бодуна, как Вы выразились. И я жуть как боюсь!» - процедила она, - «Поэтому, давайте уже закончим эту неприятную для обоих нас тему и предадимся уже тому, в чём мы с Вами, как только что выяснилось, немного понимаем!». «В смысле?» - бросил он. «Аутотренингу, Лонни!» - сказала она в ответ, - «Хотя, он абсолютно бесполезен! Но, можно попытаться снова. Авось в этот раз сработает! Кстати, алкоголь, скажу Вам, очень даже успокаивает нервишки на первых порах. Пока ждёшь в баре накопителя. Да ещё если в компании с приятным и уверенном в себе собеседником! Я Вам скажу – успокаивает. Даже почти совсем расслабляет и помогает забыть о страхе. И заряжает! Но, как только переступаешь порог этой птицы – всё! Конец! Алкоголь из тела вон, и снова - добро пожаловать его величество страх!». «А Вы забавная, Патрисия! На самом деле, по общению с Вами я бы не сказал, что Вы вообще чего-то в жизни боитесь» - сказал он и тихо засмеялся, - «А особенно здесь и сейчас! Ну, раз уж Вы сами мне признались в том, что боитесь, то, видимо, я ошибся. Если Вы, конечно не врёте?». Он сделал паузу, а затем бросил, - «Вот не скажи Вы мне об этом, я бы даже и не подумал». С этими словами он улыбнулся, поправив козырёк своей бейсболки. «Вы действительно ошиблись! И я не вру! Боюсь до чёртиков! Просто разговор заставляет отвлечься. Забыться. Переключиться на что-нибудь другое. Да и время за разговором бежит быстрее. Хочу уже чтобы мы поскорее приземлились» - сказала она. «Иу! Да мы только взлетели! Нам ещё пилить и пилить!» - с усмешкой проговорил он. «Вот поэтому, я и прошу Вас, давайте сейчас немного помолчим, а затем снова поболтаем? Хорошо, Лонни? А ещё, я рада, что мы поговорили. Спасибо за диалог!». «Да, конечно! Без проблем!» - бросил он, - «И Вам! Вам тоже спасибо! И знаете ещё что?». Она вопросительно посмотрела на него. «Самовнушение мне действительно помогло в борьбе со страхом летать. И в конце концов я всё-таки понял» - сказал он, направив указательный палец кверху. «Что?» - спросила она. «Самое главное, Патрисия! Самое главное!» - медленно проговорил он. «Ну же! Не томите!» - с настойчивым тоном сказала она. «Бояться глупо! Вы понимаете? Просто вдумайтесь! Что изменит страх?» - продолжил он по её требованию, - «Абсолютно ничего! Знаете, все эти фобии человек сам себе придумывает! Да, я согласен с тем, что страх существует и он порой доводит нас до безрассудства! Он сковывает и парализует! От него кровь стынет в жилах, но, это лишь страх! Просто не очень приятное чувство! Хотя и страхи бывают разные! Что уж тут говорить! Некоторые обезбашенные люди ловят его намеренно, повышая уровень адреналина! Но для них это не просто страх, для них это драйв! Заряд! Как чашка кофе спросони! Вы понимаете?». Она ошарашенно смотрела на него, хлопая глазами. «В общем, это долгая тема. Я читал много всякой-разной психологической литературы об этом чувстве! Читал, пытаясь побороть его в любых его проявлениях! И мне это почти удалось! И Вам! Вам это тоже по плечу! Я не знаю, в чём заключается Ваш аутотренинг, но я дам для Вас несколько уроков! Позже! Окей? Хуже точно не будет! Поверьте! Главное сейчас одно – ничего не бойтесь! Просто расслабьтесь! Запомните – у страха глаза велики! И знайте, я – рядом с Вами!». Закончив, он улыбнулся и произнёс: «А теперь давайте немного помолчим, как Вы и говорили. Скоро мы наберём нужную высоту, отстегнём наши ремни, походим по салону и разомнёмся. А после поговорим об этом. Если, конечно, хотите?». «Да, конечно» - словно заворожённая ответила ему Патрисия. На этой ноте вступительная часть их знакомства была исчерпана. Он снова натянул на глаза свою бейсболку и, отвернувшись от неё вполоборота, придался своим размышлениям. Положив руки на подлокотники, Патрисия вновь закрыла глаза и сделала парочку глубоких вдохов-выдохов. Она не знала, сказал Лонни правду, или соврал, продав ей тем самым кусочек успокоения. Но, как бы то ни было, сейчас она на миг испытала чувство неожиданного облегчения. Тело удалось расслабить. «Может быть даже мне удастся вздремнуть» - подумала она, начиная проговаривать про себя знакомые слова из своего аутотренинга. Думая о только что сказанном Лонни, она вдруг снова вспомнила, как однажды Стив учил её этому искусству, которое она никогда всерьёз не воспринимала. Но сейчас эта техника сама навязывалась, словно назойливая тётка из телевизионной передачи «магазин на диване», предлагая свои сомнительные услуги. «Что-то в нём всё-таки есть, в этом Лонни» - подумала она, переключив сознание - «Что-то, что внушает доверие. А главное – уверенность! И что это за техника такая? Что за уроки он обещал мне преподать? Хм! Надеюсь, что это мне поможет!». С этими мыслями она стала потихоньку поклёвывать носом, а в её голове кто-то непрерывно повторял одни и те же слова: «Ничего не бойся!».       
Спустя несколько минут самолёт вынырнул из-под верхней кромки облаков, и в тот же миг сквозь стёкла иллюминаторов в салон ворвались лучи яркого утреннего солнца, залив всё пространство тёплым светом. Её, не успевшую окончательно провалиться в сон, эти яркие брызги мгновенно заставили зажмуриться, вернув к реальности. «Чёрт! Да чтоб тебя!» - выругалась она про себя, - «Как было бы здорово наконец то поспать! Хоть часик!». С этой мыслью она вновь нажала кнопку своего айфона. Увидев на секундомере «0:15:11», она с досадой подумала: «Не может быть! Всего пятнадцать минут летим? Что-то не так. Я уверена. Скорее всего секундомер врёт! Должно быть уже час прошёл. Похоже, я его случайно отключила, поставив на паузу, а затем снова запустила. Да, так и есть». Но она ошибалась. Они действительно были в полёте лишь пятнадцать минут. Ей же казалось, что прошла целая вечность, и сейчас время замедляется с каждой секундой. В какой-то момент к ней пришло ощущение, что время просто-напросто остановилось.
Ёрзая в кресле, Патрисия никак не могла найти для себя удобного положения, чтобы хоть как-то расслабиться. Она то вцеплялась в подлокотники, то скрещивала руки на груди, вытягивая ноги под впереди стоящее кресло. Её всё так же морозило. Застегнув свою косуху доверху, Патрисия скинула с ног ботильоны и подняла ноги на кресло, согнув их в коленях. Ремень безопасности не давал ей желаемой свободы. «Ну долго ещё мы будем набирать высоту?» - подумала она, - «Мой мочевой пузырь сейчас лопнет!». Самолёт продолжал свой подъем, задрав нос. Болтанка прекратилась, но это не слишком успокоило её. Она то и дело посматривала то на секундомер, то на горящее впереди табло, которое молча кричало о том, что ремни должны быть застёгнуты. «Вот бы сейчас сигарету!» - подумала она, взглянув на табло «No smoking!». Патрисия не курила, но сейчас памяти вдруг на мгновение вернула её в один из дней из прошлой жизни – Сентябрь. Амстердам. Любимый сквер. До боли знакомая скамейка. Они со Стивом в обнимку сидят и коптят небо, пуская по кругу ароматную сигариллу. А ещё кофе и вкус его губ. Впереди целая жизнь и бескрайнее безоблачное счастье. Всё это сводило с ума. Она вновь прочувствовала это, отключившись от реальности.
Прошло ещё несколько минут. Лайнер потихоньку выравнивался, медленно приходя в горизонтальное положение. Двигатели сбавили обороты, а общий гул стал чуть тише. Ощутив это, Патрисия снова взглянула на секундомер в телефоне - «0:24:17». - «Эй! Как тебя там! Доктор Время! С каких это пор ты превратилось в столь отъявленного лентяя? А? Ты сейчас похоже на ленивую черепаху, которая лежит у моря, греясь на солнышке! Лучше бы там внизу, на земле, ты тянулось так медленно! Знаешь, а что, если прямо сейчас ты превратишься в быстрого гепарда, и мы наконец уже прибудем в этот, чёрт возьми, как его там? Виннипег!» - размышляла она, продолжая нервничать. Отвернувшись от неё, Лонни уже дремал. Что-то заставило её вновь услышать в сознании этот призыв: «Ничего не бойся!». «За последние сутки я слышу это слишком часто!» - подумала Патрисия. В её голове вдруг прозвучал голос, который она совсем недавно где-то уже слышала: «Всё будет хорошо! Просто расслабьтесь и думайте о чём-то приятном! Например, о море! Или о том, как Вы прогуливаетесь по сосновому бору! А ещё лучше, о любимом человеке, который сейчас очень ждёт Вас! Просто закройте глаза и думайте о Стиве» - прозвучало в её сознании. Эти слова совсем неожиданно заставили её вспомнить о нём – том мужчине, который пятнадцать минут тому назад сидел здесь, слева от неё. «Это ведь сказал мне он! Я помню! Он!» - подумала она. Боковым зрением она вдруг ощутила, что в кресле слева от неё теперь никого нет. Повернув голову налево, Патрисия обнаружила, что в кресле слева действительно никого нет. «Как же так?» - подумала она. По спине пробежали мурашки. «Но ведь он, ведь его. Подожди, как же он мог? Куда же он делся? Вставать запрещено!? Мы ведь взлетаем! Блин, ведь табло же горит! Где он?! Почему я не помню, как он отстегнулся, встал и ушёл?» - перебирала она в голове, - «Нет! Он точно не вставал! Я бы заметила! Тогда куда же, чёрт побери, он делся то? А?». Она что есть силы сжала кисти, обхватив ими подлокотники и закрыла глаза. «Боже, я реально схожу с ума!» - подумала она, - «Но, готова поклясться – он сидел здесь, на этом самом месте! И я говорила с ним! Кстати, Лонни должен помнить его!». Она повернула голову направо. Лонни сидел неподвижно, скрестив руки на груди. Бейсболка была надвинута на лицо. Патрисия слегка потеребила его за плечо. «Эй, Лонни!» - произнесла она ему на ухо, - «Лонни, послушайте!». «А? Что?» - чуть вздрогнув проговорил он. «Я напугала Вас?» - виновато произнесла Патрисия. «Уфф!» - издал он на выдохе приподняв кверху за козырёк свою бейсболку, - «Вы меня. Вы». «Извините! Я не хотела напугать Вас, Лонни! Просто я, я это», - произнесла она, глядя на его растерянное полусонное лицо. «Нет-нет! Наоборот! Я просто как-то неожиданно быстро задремал. И мне даже приснился короткий сон» - бросил он. Достав салфетку, он вытер слюну у края губы и сказал: «М-да, уж! Ну и ну!». «Что? Лонни! Вы о чём?» - спросила Патрисия. «Да так! Ничего! Просто Вы меня спасли! Точнее не меня, а всех нас!» - бросил он уже с ироничной усмешкой, помотал головой и продолжил с лёгкой одышкой - «Вы представляете, мы падали сейчас. Ну, в смысле, в моём сне! Падали. Только что. На этом самом самолёте! Вниз, на полной скорости! А Вы меня разбудили», - он снова вздохнул, утерев лоб той же салфеткой, - «Так что Вы только что спасли нас от неминуемой гибели! Блин! Ну и сон! Чёрт-те что!». «Вы меня пугаете! Лонни! Ну же! Перестаньте так смотреть на меня!» - проговорила она. «Как это «так»? – спросил он. «Как как!? Испуганно, вот как!» – ответила она. «Хм! Испуганно?» - удивлённо бросил он. «Да, да! Именно!» - бросила она. «Да перестаньте Вы уже, Триш!», - усмехнувшись сказал он, махнув рукой, - «Я просто уснул! У меня был сон! Подумаешь! Испуганно! Скажете тоже! Знаете, сколько я снов видел в жизни? Мильён! И минимум в половине из них я или падал, или горел, или тонул! А в другой половине я получал удовольствие! Знаете, что я скажу Вам, Патрисия? Все эти сны – сплошная ерунда! Я не верю в них, если хотите знать! Хотя!». Он задумался, задержав взгляд на спинке кресла перед собой. «Что?» - спросила она. «Вы это о чем?» - парировал он. «Вы сказали «хотя». Что Вы имели в виду»? «А-а! Ну, я имел в виду то, что не верю во все эти сны. Но, как всем известно, водится поверье, что сны, всё же, бывают вещими! Ну, в смысле сбываются они иногда! Но, я считаю, что это тоже – полная чушь! В моей жизни ни один мой сон не сбылся. Ни разу! Никогда! От слова «совсем»! Так что». Он снова сделал паузу, посмотрел ей в глаза и улыбнулся - «Я ведь кажется уже говорил Вам, Патрисия, чтобы Вы ничего не боялись! Так?». Она кивнула. «Вот и замечательно!» - сказал он. Она смотрела на него растерянным, испуганным и даже немного глупым взглядом. И этот взгляд несколькими секундами спустя заставил его рассмеяться, от чего Патрисия растерялась ещё сильнее. «Слушайте, а у Вас явно не всё в порядке с психикой! Да, да! Что-то явно не так!» - бросила она. «Что? Вы о чём это?» - удивлённо спросил он. «Всё о том же! Если из миллиона снов, которых Вы видели половина связана с подобными ужасами, то не нужно быть профессором психологии, чтобы сделать вывод, что Ваша психика весьма подрасшатана. А?». Он засмеялся. «Нет, правда, кто Вы такой?» - продолжала она. «Вы не поверите, Патрисия! Да я думаю, что Вам не очень-то и понравится» - сказал он, чуть скривив физиономию. «Колитесь!» - бросила она уверенно, - «Нет, дайте я угадаю! Вы телохранитель!» «О! Да Вы ясновидящая! Вы почти угадали! По специфике свой профессиональной деятельности к телам я имею самое прямое отношение» - сказал он и снова улыбнулся. Она посмотрела на него настороженно. «Это то, о чём я сейчас думаю?» - бросила она. Он кивнул. «Нет, Вы это серьёзно?» - спросила она. «Вполне!» - ответил он, кивнув, - «Я патологоанатом. В городском морге Калгари». Она вдруг кашлянула, словно поперхнувшись чем-то. «Я так и думал. Не нужно было мне говорить Вам об этом» - с лёгкой досадой в голосе проговорил он, - «Вас это явно оттолкнуло. Или напугало». «Отнюдь! Ничего особенного. Подумаешь! Обычная профессия» - бросила она и ещё раз прокашлялась в кулак. «Спасибо!» - бросил он с интонацией, присущей облегчению. «Боже! Этого мне ещё только не хватало! Подумать только! Патологоанатом! И где? Здесь! Рядом со мной! Прямо сейчас! Всю жизнь мечтала познакомиться в полёте с работником морга! Я этого не вынесу!» - подумала она. С этими мыслями она отвернулась от него вполоборота, совсем забыв спросить о том, ради чего он только что был ею разбужен. Патрисия уставилась в один из иллюминаторов, словно пытаясь рассмотреть в нём что-то, что поможет отвлечься. Но она не увидела ничего, кроме синевы. «И почему он не взял мне билет на место у окна?» - подумала она. За всё время, когда ей приходилось летать, она предпочитала бронировать место у иллюминатора, чтобы затем часами, глядя в окно, контролировать ситуацию за бортом – на месте ли крыло, не горит ли двигатель. Всё это придавало ей чуточку спокойствия, помогая нивелировать импульсы накатывающей тревоги. И если там, за окном, было всё в порядке, если пятая точка не ощущала никаких изменений в динамике движения, подобных тем, которые бывают во время воздушных ям, или турбулентности – она, отвлекалась от реальности, проваливалась в сон. Но этот сон длился лишь короткое мгновение, может быть пару минут, или даже несколько секунд. Погрузиться в полноценный сон в полёте она не могла, даже будучи смертельно измотанной, ибо страх её был сильнее её усталости. Каждый раз, от взлёта до самой посадки, он овладевал ей, заставляя быть начеку. Он принуждал её к бодрствованию. Это была борьба. Борьба, схожая с игрой в шахматы, в которой каждый полёт это новая партия. И в каждой из них ей приходилось обдумывать лишь защиту, пути отхода. Теряя фигуру за фигурой, она предвкушала неизбежность того, что вот-вот он поставит ей мат. И она боролась, продолжая игру. Ведь иного пути у неё просто не было. И до сегодняшнего дня ей удалось свести все партии вничью. Да, именно вничью, поскольку одержать победу над этим страхом она, увы, не могла. И каждый раз, когда шасси её лайнера касались полосы, она считала эту ничью чистой случайностью. В этот раз билет для неё покупал Стив. И хотя он был в курсе того, что Патрисия всегда летает на месте у окна, вчера он приобрёл его, словно забыв об этом её предпочтении. «Наверное все они были раскуплены», - подумала она, - «Да и какая теперь уже разница! Что это, в конце концов изменит?». Она снова взглянула на таймер в своём телефоне - «0:33:05». «Ну, же! Давай! Беги побыстрее! Я прошу! Когда тебя не просят, ты мчишься так, что за тобой не угнаться – месяцы летят как дни, а дни – как минуты! А когда тебя просишь двигаться чуточку быстрее – ты упираешься, словно упрямый осёл!» - выругалась Патрисия про себя. Она закрыла глаза, устремив сознание на возникший в этот миг тёмный фон, на котором как киноплёнка мелькали какие-то кадры из её жизни. И едва она успевала поймать в фокус какой-либо из кадров, как его сменял следующий. И так без остановки. Но общий жанр этого фильма для её сознания был весьма удручающий. Не в силах продолжать видеть это, Патрисия вновь открыла глаза. Она вдруг увидела идущую по левому борту бортпроводницу. Медленно приближалась она вступала в короткие диалоги с пассажирами то слева, то справа. «Ну неужели! Наконец то мы набрали этот чёртов потолок!» - подумала она. Погасшее табло подтвердило её догадку. Бортпроводница поравнялась с её рядом и, взглянув на Патрисию, мило улыбнулась. «Простите, теперь я могу перемещаться по салону. Верно?» - спросила Патрисия. «Всё верно, мисс!» - ответила та, проходя далее по ряду. Отстегнув ремень, Патрисия повернула голову направо. Лонни сидел неподвижно. Козырёк его бейсболки, как и прежде, был надвинут на нос. «Засоня!» - проговорила она, поднимая подлокотник слева от себя. Переместившись на крайнее кресло, она вновь вспомнила о мужчине, который буквально полчаса тому назад сидел на нём, разговаривая с ней. «Чёрт! И всё же, где же он?» - промелькнуло в её голове. А ещё она вдруг вспомнила как он поднялся, пропуская её, когда она подошла к своему ряду. Она задумалась, вспоминая как это было. Несмотря на то, что в тот миг она была панически напугана, она запомнила его лицо. «Он стоял и ждал, когда Ольга успокаивала меня на этом самом месте» - размышляла она, уставившись вниз на светло-синий ковролин, - «Нет! Он был здесь! Точно был! Я не сошла с ума! Кстати, Ольга тоже его должна запомнить. Ведь она даже разговаривала с ним о чём-то» - бегло подумала Патрисия, напрягая память - «Наверное, он просто пересел на другое кресло! Я найду его!». Прежде чем встать, Патрисия посмотрела вслед удаляющейся проводнице. «И у неё я тоже спрошу» - подумала она. Но сейчас ей нужно было в помещение с надписью WC, где она намеревалась сделать все необходимое, чтобы привести себя в порядок и немного взбодриться, умывшись холодной водой из-под крана. А ещё она хотела навестить свою новую подругу.

Андрей Шикин, автор
(продолжение следует…)