Город Детства

Все равно, бесконечной надеждой согрет,
Я вдали вижу город, которого нет...
….
День за днём, то теряя, то путая след,
Я иду в этот город, которого нет...
….
Может быть, за порогом растраченных лет
Я найду этот город, которого нет...

Игорь Корнелюк.


Мы все, в своей жизни, слышали выражение – «Город детства». Многие, возможно, даже задумывались о смысле данного выражения.  Я расскажу Вам, что это на самом деле.
Детство я провел в г. Рогун  Таджикской ССР. Сейчас эта отделившаяся республика стала независимым государством.  Отделение от России и других союзных республик не пошли Таджикистану на пользу. Скорый отъезд подавляющего большинства русскоязычного населения,  вследствие угрозы начала гражданской войны, принес упадок культуры и  социальной обеспеченности. И это лишь ускорило начало военных действий.
Но рассказ не об этих печальных событиях. Я хочу рассказать о городе, в котором вырос.
г. Рогун был создан руками советских гидростроителей. Большая часть населения прибыла в город во второй половине 70-х, начале 80-х годов. В основном жители РСФСР. Причиной к появлению большого количества преимущественно русский переселенцев, стало  строительство самой высокой в мире ГидроЭлектроСтанции. Рогун был многонациональным городом - русские, украинцы, белорусы, татары, казахи, узбеки - и определительное слово «русский переселенец» в предыдущем предложении правильнее понимать как «российский». И использовано оно лишь с одной знаменательной целью – показать, что основная часть населения приехала «очень издалека». Например, расстояние от города Краснодар, в котором я сейчас проживаю, до столицы Таджикистана города Душанбе 2 500 километров. Такое расстояние подразумевало, что гидростроитель отправляется в «далекое путешествие на край земли», и видеть своих родственников, оставшихся на «большой земле», он будет, в лучшем случае, не чаще 1 раза в год.
  Да, конечно, чтобы толкнуть человека на подобное решительное действие, необходим большой стимул. И он был. Это высокие зарплаты, и, несмотря на удаленность города от «центра нашей родины», высокий уровень жизни. Город снабжался как закрытый военный объект на севере. Было все, и всего было много. А главное, у людей были деньги. Ведь туда ехали именно за этим, за «длинным рублём».  Но, тем не менее, основная причина, или её скорее будет уместнее назвать возможность, которая «позволяла» людям ехать туда, была конечно МОЛОДОСТЬ. Да, да,  именно молодость! Ведь для того, чтоб отправиться на «большую стройку» в далёкую жаркую страну, язык и культура населения которой разительно отличаются от всего, что окружало в России, необходима решительность, легкость на подъем, неутолимое стремление к лучшему, желание что-то менять, и хорошее здоровье. А все это и сразу бывает, только когда ты молод.
Итак, сотни молодых семей, а в основном это были именно семьи (видимо, намеренный стратегический ход руководства стройки), отправились за лучшей «долей своего пирога» в Таджикистан. И, конечно, прихватили с собой своих малолетних детей, которые, кстати, не переставали появляться и после приезда. Одним из таких детей, прибывавших в самом начале своего сознательного возраста, был и я. Мне было 7 лет, и по прибытию я пошел в школу, в 1 класс. Не знаю, чем тогда думали родители, наваливая на хрупкую формирующуюся психику ребенка одно испытание за другим - переезд, поход в школу в 1-й класс, скорее всего ничем не думали. Это сейчас  нам объясняют, что о последствиях любого действия, особенно совершённого по отношению к ребенку, нужно задумываться, а раньше, видимо, такого не было. Жизнь в становившемся после войны советском государстве была не сладкой. И задумываться о психологических переживаниях наших дедов у руководства страны  не было ни возможности, ни желания. Поэтому они так же воспитали своих детей – наших отцов, а отцам ничего не оставалось, как поступить с нами так же - решительно отмести любые переживания, и уйти на работу туда, где она была лучше, престижнее, романтичнее. PR компания советской власти работала отменно, огонь в глазах «новых победителей повсеместного строительства социализма» и сейчас хорошо виден на выцветших фотографиях родителей. Ну да ничего, получилось то, что получилось. Я ни о чем не жалею, ведь они дали мне то, чего были лишены миллионы советских детей – Город ДЕТСТВА.
Не знаю, что Вы представляете себе, произнося эти слова, но уверен это не совсем то, что я хочу Вам рассказать.
Город находился среди высоких гор. И, подразумевая, что все окрестности после постройки плотины наполнятся водой, строили его сразу на возвышении. Точнее, это выглядело как срезанная верхушка одной из гор. И сейчас я понимаю, что вид с вертолета на подлете к городу был наверняка просто потрясающим. Для нас же это был город, окруженный с одной стороны глубоким оврагом («сай») - между нашей и соседней горой (200 -300 метров глубиной),  с другой стороны - остатком горы, на которой строился город, с деревней местных(«кишлак»); и с третьей стороны так же был остаток горы, за которой был «сай» и следующая гора, за которой была следующая гора, и так сотни километров.
Очень красиво было с четвертой стороны города. За продолжительным яблоневым садом открывался завораживающий вид на большое открытое пространство между горами. Можно назвать его долиной, но это было просто большое пространство между высокими горами, с рекой «Вахш» у подножия одной из них и огромной, значительно большей, чем сам город, стройплощадкой. И я совершенно правомерно употребил в описании открывавшегося вида слово – завораживающий. Да, это взрослое слово, и, будучи  ребенком, я не использовал подобными. Но сейчас понимаю, что это слово наиболее правильно описывает то, что происходило всегда, когда мы сломя голову неслись из города купаться вниз на стройплощадку. Мы все невольно останавливались на краю обрыва за яблоневым садом и замирали.
- Когда-нибудь здесь будет наше море!
- Да!!! И оно будет огромное, и будет начинаться прямо за гаражами, мы будем выходить из дома утром, разбегаться и прыгать  в него! УРА-А-А!!!
И мы продолжали стремительный бег к воде, уже вниз по склону горы, потом, через стройплощадку - к «карьерам» заполненным водой, оставшимся после  выработки грунта, необходимого для строительства города.
Все лето проходило в походах «в горы» и «купаться», и в походах на стройплощадку. Нас всегда тянуло к машинам, оборудованию, деталям, к любому «железу». Не знаю, сколько времени я проводил дома, но, судя по тому, что я этого совершенно не помню, не много.
Стройплощадка находилась у основания горы, на которой находился наш город, и в будние дни лета напоминала огромный муравейник. На ней постоянно, что то двигалось, перемещались люди, грузы, машины на ремонт, машины с ремонта. Весь наш город приезжал работать на стройплощадку, и наверное не только наш. И это было замечательно!
А замечательно в этом было то, что все люди, которые приезжали на работу, откуда-то уезжали. Вот так вот, каждое утро все брали и уезжали из города на работу. И, если в период школьных занятий мы были заняты учебой с утра до вечера, сидением на продленке, чередой бесконечных «кружков» и секций, то летом…!!! Летом все это пропадало, исчезало, превращалось в ничто! Летом всего этого не было!
Не было родителей! Не было ни нянек, ни сиделок! У кого-то были бабушки и дедушки, да еще мамы с новорожденными, но это была огромная редкость, 2-3 человека на большой двухсот квартирный дом. Все родители уезжали на работу, оставив детей дома одних, оставив им еды и ключи от дома.
И, выспавшись всласть, я, забыв про завтрак,  выбегал на улицу навстречу ярким солнечным лучам в принадлежащий мне… ну и еще Ваське… и еще Саньке и Женьке и второму Женьке и Кольке… ГОРОД ДЕТСТВА!!!
Мы были одни в огромном, как нам тогда казалось, городе. Не одни, конечно, нас было очень много, ЦЕЛЫЙ ГОРОД ДЕТЕЙ. Очень редко попадающиеся работники ЖЭКа не в счёт. Целый город детей, предоставленных самим себе до самого вечера. Абсолютно без контроля и тормозов, ломавших и крушивших все перед собой, находивших все, и все это сжигавших, расплавлявших, взрывавших. И загнать хоть ненадолго домой нас мог лишь телевизор. В то время мультфильмы, а тем более приключенческие фильмы для детей были редкостью, и показывались нечасто. Информация о времени их показа всегда заблаговременно изучалась в программах телепередач и передавалась из уст в уста. И на время показа город моментально вымирал.  Только несмазанные качели оставались скрипеть в пустых дворах продуваемых горячими горными ветрами.
А через час снова!
«- Ну что, Малыш? Давай пошалим?»
Карлсон был в каждом из нас.
И в каждом из нас был Малыш.